Текст книги "А может, это любовь?"
Автор книги: Рэйчел Гибсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
Габриэль влюбилась в этот дом с первого взгляда. Он, как и прежние владельцы, был старым и имел свой характер. Маленькая столовая выходила в кухню с длинными шкафами от пола до потолка. В доме было две спальни, в одной из которых новая хозяйка устроила студию.
В трубах гудело, деревянные полы были холодными, в ванной все время капало из крана, в унитазе текла вода, если как следует не подергать ручку слива, а окна спальни были наглухо закрашены. Но она любила свой дом вместе со всеми его недостатками.
Габриэль направилась в студию, на ходу сбрасывая одежду. Она торопливо прошла через столовую и кухню, мимо множества маленьких сосудов и пузырьков с солнцезащитными и другими маслами собственного приготовления. Когда она подошла к двери мастерской, на ней остались одни лишь белые трусики.
Посреди комнаты на мольберте висела заляпанная краской блузка. Надев ее, Габриэль застегнулась до половины груди и начала собирать рисовальные принадлежности.
Она знала лишь один способ избавиться от той демонической ярости, которая затемняла ее ауру. Ей надо было как-то выразить свой гнев и свои душевные муки, вывести их наружу. Медитация и ароматерапия не помогали, значит, оставалось последнее средство.
Габриэль не стала тратить время на подготовку холста и карандашный набросок. Не стала разводить густую масляную краску и осветлять темные тона. У нее даже не было четкого представления о том, что же именно она хочет изобразить. Она просто рисовала – торопливо, неистово, не успевая тщательно продумывать каждый мазок.
Несколько часов спустя она без удивления увидела, что демон на ее картине поразительно похож на Джо Шанахана, а у бедной маленькой овечки, скованной серебряными наручниками, на голове вместо шерсти – шелковистые рыжие волосы.
Габриэль отступила на шаг и окинула свое произведение придирчивым взглядом. Она не претендовала на звание великой художницы, рисуя исключительно ради удовольствия, и понимала, что эту картину не назовешь ее лучшей работой. Масляные краски были наложены слишком густо, а нимб, окружавший голову овечки, больше напоминал зонтичное соцветие алтея лекарственного. Качество не шло ни в какое сравнение с другими портретами и рисунками, стоявшими у белых стен ее мастерской. С этой картиной она поступила так же, как поступала со всеми остальными – оставила дорисовку рук и ног на следующий раз.
Тяжесть в голове прошла, а губы сами собой расползлись в улыбке.
– Мне это нравится! – объявила она пустой комнате, потом обмакнула кисть в черную краску и пририсовала демону жуткие крылья.
Глава 5
Габриэль смотрела, как детектив Шанахан монтирует в телефонную трубку маленький передатчик, и на затылке у нее шевелились волосы. Потом он взял отвертку и собрал трубку.
– Все? – прошептала девушка.
У его ног стоял открытый ящик с инструментами. Он бросил туда отвертку.
– Почему ты говоришь шепотом?
Она откашлялась я спросила:
– Вы закончили, детектив?
Он оглянулся на нее через плечо:
– Зови меня Джо. Не забывай, что я твой любовник. – Она пыталась забыть об этом всю прошлую ночь.
– Приятель.
– Это одно и то же. – Габриэль невольно закатила глаза.
– Скажи мне, Джо, – помолчав, она шумно выдохнула, – ты женат?
Он повернулся к ней и переступил с ноги на ногу.
– Нет.
– А девушка у тебя есть? Безумная страсть и все такое… – Он скрестил руки на груди.
– В данный момент нет.
– Недавно расстались?
– Да.
– И сколько времени вы встречались?
Его взгляд опустился на ее бирюзовую нейлоновую блузку с двумя большими желто-зелеными бабочками на груди.
– А тебе что за дело?
– Просто пытаюсь поддержать вежливый разговор. – Он опять поднял на нее глаза.
– Два месяца.
– В самом деле? Она так долго не могла понять, кто ты такой?
Он прищурился и нагнулся к Габриэль.
– Это тебя не касается! Ты влипла в историю, и я единственный, кто может спасти твою задницу. Вместо того чтобы меня злить, лучше бы постаралась наладить со мной добрые отношения.
Было только девять часов утра, а Габриэль уже смертельно устала от детектива Джо Шанахана. Он высмеивал ее убеждения, заставлял играть роль тайной полицейской осведомительницы. Кроме того, он поставил «жучок» на ее телефон! Она смотрела на него и гадала, стоит ли и дальше продолжать в том же духе или прибегнуть к своим обычным любезным манерам. Впрочем, сегодня утром у нее не было желания любезничать. Она подбоченилась и решила рискнуть.
– Я никогда не налажу с тобой добрых отношений, потому что ты дрянной человек.
Взгляд Джо медленно прошелся по ее лицу, потом скользнул мимо. Наконец, он опять посмотрел на девушку. Его темные глаза пронизывали ее насквозь.
– Вчера ночью ты так не думала, – произнес он тихим, сексуальным голосом.
Вчера ночью?
– Ты о чем?
– Ты лежала голая в моей постели, комкая простыни, и выкрикивала мое имя, одновременно взывая к Господу Богу.
Габриэль опустила руки.
– Что?
Не успела она сообразить, что происходит, как он взял ее лицо в свои ладони.
– Поцелуй меня, малышка, – сказал он, обдавая дыханием ее щеку.
Поцеловать его? От неожиданности Габриэль потеряла дар речи. Она стояла как истукан, не в силах даже пошевелиться. В нос ей ударил терпкий запах его сандалового мыла, он нагнул голову и приник губами к ее губам. Лаская нежным поцелуем уголки ее губ, он держал ее лицо в своих теплых руках, запустив пальцы в ее длинные волосы. Карие глаза смотрели на нее жестким, проницательным взглядом, который не вязался с его страстными, чувственными губами. Кончик его языка ткнулся в ее сомкнутые губы, и у неё перехватило дыхание. Жар охватил все ее тело и разлился внизу живота. Поцелуй был очень нежным, почти сладостным, и она отчаянно старалась не закрывать глаза, напоминая себе, что эти ласковые губы принадлежат твердолобому копу, окруженному черной аурой. Однако в этот момент ей казалось, что у него не черная, а красная аура – аура, напоенная знойной страстью. Габриэль захотелось отдаться во власть этой страсти.
И она не устояла. Веки ее сомкнулись, а губы приоткрылись ему навстречу. Его горячий и скользкий язык коснулся ее языка, и она прижалась губами к его губам, углубляя поцелуй и отдаваясь тем блаженным ощущениям, которые прокатывались по ней волнами. От него чудесно пахло. А на вкус он был еще лучше. Она прильнула к нему всем телом, но он вдруг опустил руки.
– Он ушел, – сказал Джо полушепотом.
– Хм-м… – Губы ее обдало прохладным воздухом, и она открыла глаза. – Что?
– Кевин ушел.
Габриэль несколько раз поморгала, и только после этого мысли ее начали проясняться. Она оглянулась, но в комнате никого не было, кроме них двоих. Было слышно, как в передней части салона открылся выдвижной ящик кассового аппарата.
– Он стоял в дверях.
– А, – девушка опять обернулась к Джо, но не смогла посмотреть ему в глаза, – я так и думала.
Габриэль мысленно спросила себя, когда она научилась так ловко лгать. Ответ был ей известен: в ту минуту, когда детектив Шанахан напал на нее в парке «Джулия Дэвис». Она отошла к своему письменному столу и медленно опустилась на стул.
В голове был полный дурман. Она даже слегка потеряла ориентацию. Так уже было однажды, когда она пыталась медитировать, стоя на голове, и в конце концов грохнулась на пол.
– Сегодня я встречаюсь с представителем «Сильвер Уиндс», так что с двенадцати и примерно до двух меня не будет. Тебе придется работать одному.
Он пожал плечами:
– Ничего, справлюсь.
– Вот и замечательно! – воскликнула она с преувеличенным энтузиазмом, потом взяла из стопки самый верхний каталог и раскрыла его на середине. Взгляд ее вперился в страницы, но мысли были далеко – она прокручивала в уме последние унизительные минуты. Он поцеловал ее, чтобы заткнуть рот Кевину, а она-то, дура, растаяла! Руки дрожали, и она опустила их на колени.
– Габриэль!
– Да?
– Посмотри на меня.
Она заставила себя поднять глаза и не удивилась, увидев его смуглое хмурое лицо.
– Надеюсь, мой поцелуй не выбил тебя из колеи? – спросил он тихо, чтобы его голос не был услышан за пределами комнаты.
Она покачала головой и убрала за ухо прядь волос.
– Я знала, зачем ты это делаешь.
– Откуда? Ты же стояла к нему спиной. – Нагнувшись, он поднял с пола ящик с инструментами и дрель, потом опять взглянул на девушку. – Ах да, я и забыл! Ты же экстрасенс.
– Нет, я не экстрасенс.
– Да? Слава Богу!
– Но моя мама – экстрасенс.
Он сильнее сдвинул брови, потом повернулся к двери и пробормотал себе под нос что-то вроде: «Пресвятая Дева Мария, спаси меня и сохрани!»
Когда он выходил из кабинета, она быстро окинула его взглядом. Глаза ее прошлись по коротким волнистым волосам, по широким плечам, по мягкой серой футболке, заправленной в джинсы, по правому карману, раздутому из-за бумажника, и по рабочим ботинкам, каблуки которых глухо стучали по линолеуму.
Габриэль подперла голову руками. Она слабо верила в чакру, зато безоговорочно верила в гармонию тела, разума и души. В данный момент все эти три субстанции находились в полном разладе. Ее разум страшился той физической реакции, которую вызывал в ней детектив Шанахан, а душа пребывала в смятении.
– Кажется, сейчас я могу спокойно войти? – Габриэль уронила руки и взглянула на Кевина, который входил в кабинет.
– Извини, – сказала она.
– Не стоит. Ты же не знала, что я рано приду на работу. – Он поставил свой кейс на стол и добавил, не осознанно усугубляя ее вину: – Я тебя прекрасно понимаю. Сразу видно, что Джо еще тот жеребец.
Она не только предала свою дружбу с Кевином, но и целовалась у него на глазах с человеком, который поставил «жучок» на их телефон в «надежде обнаружить что-то противозаконное! Кевин, разумеется, ничего не знал про „жучок“, а она не могла его предупредить.
– О Господи! – выдохнула Габриэль и опять схватилась рукой за щеку. Джо считает ее ненормальной. Пожалуй, к тому времени, когда полиция вычеркнет ее и Кевина из списка подозреваемых, она и впрямь свихнется.
– В чем дело? – спросил Кевин, обходя ее письменный стол и протягивая руку к телефонной трубке.
– Ты не должен сейчас звонить, – сказала она, пытаясь спасти его от прослушивания,
Он убрал руку.
– Почему? Тебе нужен телефон?
Что она делает? Он же невиновен. Полицейские не услышат ничего, кроме деловых разговоров Кевина, а они скучны до одурения. Пусть слушают, и поделом им! Но… у Кевина были девушки, и порой, когда Габриэль входила в кабинет, он отворачивался и прикрывал трубку рукой, не желая, чтобы его застали за интимными разговорами.
– Нет, сейчас мне не нужен телефон, но все равно не звони… – Она замолчала. Как же спасти его, не сказав о том, что полиция подслушивает его телефонные разговоры? – Не обижайся, – опять начала она, – но если ты хочешь сообщить своей девушке что-то личное, лучше позвони ей из дома.
Он посмотрел на нее точно так же, как смотрел на нее Джо, – как на сумасшедшую.
– Ты думаешь, что я буду говорить по телефону непристойности?
– Нет, но мне кажется, что тебе не стоит обсуждать со своими подружками личные вопросы. Все-таки ты на работе.
– Я? – Он скрестил руки на груди и прищурил голубые глаза. – А ты? Несколько минут назад ты лизалась здесь со своим дружком.
Ничего, пусть сердится. Когда-нибудь он скажет ей спасибо.
– Сегодня днем я ухожу на ленч с представителем «Сильвер Уиндс», – сказала она, нарочно сменив тему. – Вернусь часа через два.
Кевин сел и включил свой компьютер, но ничего не сказал. Он не разговаривал с ней, пока она просматривала квитанции о приеме товара, а потом наводила порядок на его половине комнаты, тем самым пытаясь его задобрить.
Три часа до назначенной встречи с представителем фирмы показались Габриэль вечностью. Она налила в фарфоровый испаритель масло лаванды и шалфея, обслужила несколько покупателей и при этом все время украдкой поглядывала на детектива, который снимал полки со стены справа от нее.
Она следила за ним, боясь, что он еще куда-нибудь натыкает своих «жучков» или выхватит револьвер и в кого-нибудь пальнет. Шанахан снимал со стены тяжелые стеклянные полки и носил их в заднюю комнату. Габриэль видела, как вздуваются бицепсы под его футболкой и поигрывают мускулами широкие плечи. Он повесил пояс с инструментами низко на бедра, словно портупею, и ловким движением руки укладывал в передний кармашек деревянные шурупы.
Даже не глядя на него, Габриэль знала, когда он выходит и когда опять входит в зал: от него шла неодолимая сила, как от черной дыры. Девушка обслуживала покупателей, а в свободное время вытирала несуществующую пыль, по возможности избегая разговоров с Джо и лишь изредка отвечая на его вопросы.
К десяти часам у нее трещала голова от напряжения, а в половине двенадцатого начало подергиваться правое веко. В конце концов без четверти двенадцать она схватила свой маленький кожаный рюкзачок и бросилась вон из салона на яркое солнце, чувствуя себя узником, которому даровали свободу после десяти лет тюрьмы.
Встреча с представителем фирмы «Сильвер Уиндс» состоялась в ресторане, в центре деловой части города. Они сидели на открытом воздухе, на балконе, и обсуждали изящные серебряные ожерелья и серьги. Легкий ветерок трепал зеленые зонты над головами посетителей, а внизу по улице ездили машины. Она заказала свое любимое блюдо – жареную курицу и стакан чаю со льдом и попыталась успокоиться.
Тик на глазу прошел, но она еще не до конца пришла в себя. Несмотря на все старания, ей никак не удавалось найти свой центр умиротворения и добиться душевного равновесия. Мысли упорно возвращались к Джо Шанахану. Пока ее нет в салоне, детектив может применить одну из своих многочисленных уловок и вырвать у Кевина ложное признание. Она сильно сомневалась, что этот мускулистый парень способен на сострадание, и боялась, вернувшись в салон, застать там бедного Кевина прикованным наручниками к стулу.
Однако, придя в свой магазин два часа спустя, она услышала то, чего меньше всего ожидала, – смех. Смеялись Кевин и Мара. Оба стояли возле стремянки и с улыбкой смотрели снизу на Джо Шанахана. Ничего себе, дружеская идиллия!
Ее партнер по бизнесу веселился в компании полицейского, который собирался упечь его за решетку… А Габриэль знала, что Кевину в тюрьме будет куда горше, чем остальным смертным. Арестантская роба, немодная стрижка и отсутствие сотового телефона повергнут его в глубокое уныние.
Она перевела взгляд с улыбающегося лица бедного Кевина к восьми новым стойкам, которые тянулись по задней стене от пола до потолка. Джо стоял на верхней ступеньке стремянки с дрелью в одной руке, уровнем в другой и рулеткой, пристегнутой к его поясу с инструментами.
Вообще-то Габриэль не ожидала, что его плотницких навыков хватит на то, чтобы правильно выполнить эту работу, однако металлический стеллаж стоял ровно. Похоже, она его недооценивала. Мара сидела на корточках у стены и держала нижний конец последней стойки. Ее большие карие глаза были направлены вверх, на детектива Шанахана, и в них читался благоговейный трепет. Мара была неопытной девушкой, и Габриэль догадывалась, что она не устояла перед сильными мужскими флюидами Джо.
Троица не замечала Габриэль и посетителя, который разглядывал витрину с фарфоровыми вазами.
– Это не так легко, – сказал Кевин стоявшему наверху детективу. – Надо иметь наметанный глаз и природные способности, чтобы зарабатывать деньги на торговле антиквариатом.
Джо просверлил две дырки в верхнем конце металлической стойки. На время его работы разговор стих.
– Ну, что касается меня, то я ничего не смыслю в антиквариате, – признался он, спускаясь с лестницы. – Моя мама – фанатик дешевых распродаж, а мне все эти безделушки кажутся одинаковыми. – Он опустился на корточки рядом с Марой и просверлил две оставшиеся дырки. – Спасибо за помощь, – сказал он, вставая.
– Не стоит. Может, вам еще что-нибудь нужно? – с готовностью спросила Мара.
– Я почти закончил. – Он расставил пошире ноги и просверлил еще несколько дырок.
– Есть люди, которые находят на дешевых распродажах ценные старинные вещи, – сказал Кевин, когда дрель замолчала. – Но серьезные дилеры обычно ездят на распродажи частных коллекций и аукционы. Именно так я и познакомился с Габриэль. Мы с ней торговались из-за одной и той же акварели.
– В живописи я тоже полный профан, – заявил Джо и положил локоть на ступеньку стремянки, все еще сжимая в руке дрель, точно «магнум» сорок пятого калибра. – Если бы я захотел купить картину, мне пришлось бы обратиться за советом к человеку, который в этом что-то смыслит.
– Здесь тоже главное не ошибиться. Большинство людей не разбираются в ценностях. Вы удивитесь, узнав, как много подделок висит в престижных галереях. Когда…
– Это была распродажа траурной живописи, – вмешалась Габриэль, боясь, как бы Кевин не сболтнул лишнего. – Мы торговались из-за траурных картин.
Джо оглянулся на девушку через плечо, встретился с ней взглядом и спросил:
– Что значит – траурная живопись? – Он мигом разгадал ее намерения.
– Это картины, сделанные из волос умерших близких, – спокойно объяснила Габриэль. – Они были популярны в семнадцатом и восемнадцатом веках. На такие вещи до сих пор есть спрос, хоть и небольшой. Не каждый питает отвращение к картинам, сделанным из волос его прапрапрабабушки. Среди них есть довольно красивые.
– На мой взгляд, это ужасно. – Джон отвернулся и опустил дрель на пол, придерживая ее за оранжевый шнур. Мара сморщила носик:
– Я согласна с Джо. Это ужасно и гадко. Габриэль нравилась траурная живопись. Она находила ее восхитительной, и мнение Мары было расценено ею как предательство.
– Иди помоги посетителю, который разглядывает вазы, – сказала она своей помощнице тоном, несколько более суровым, чем ей хотелось бы.
Растерянно сдвинув брови, Мара пошла по салону. У Габриэль опять задергался глаз, и она прижала к нему пальцы. Ее жизнь разваливалась на части, и все из-за этого парня, который стоял перед ней в тесных джинсах и футболке, похожий на рабочего-строителя из павильона с диетической кока-колой.
– Ты как себя чувствуешь? – спросил Кевин. От его явного участия ей стало еще хуже.
– Неважно. Голова немного болит и подташнивает. – Джо протянул руку, преодолев разделявшее их короткое расстояние, и убрал ей за ухо прядь волос. Он трогал ее так, как будто имел на это право, как будто она была ему небезразлична. Но это, конечно, было обманчивое впечатление. Он просто играл роль, дабы ввести в заблуждение Кевина.
– Что ты ела на ленч? – спросил он.
– Ленч здесь ни при чем. – Она посмотрела в его карие глаза и ответила честно. – Это началось сегодня утром.
Странный трепет внизу живота начался с поцелуя. С поцелуя бездушного копа, который питал к ней такую же антипатию, какую она питала к нему. Он ободряюще потрепал ее по щеке теплой ладонью.
– А, у тебя приливы! – воскликнул Кевин, словно вдруг постиг причину ее поведения. – Помнится, ты готовила какое-то травяное снадобье от подобных перепадов настроения.
Уголки губ Джо изогнулись в веселой улыбке. Он опустил руку и сунул большие пальцы за пояс с инструментами. Кевин был прав. Она составила смесь из эфирных масел, которая вроде бы облегчала ее подруге Фрэнсис предменструальный синдром. Но Габриэль эта смесь не требовалась. У нее не было такого синдрома. Черт возьми, она всегда и со всеми вела себя ровно и любезно!
– У меня не бывает перепадов настроения. – Она скрестила руки на груди и старалась не хмуриться. – Я всегда очень доброжелательна и спокойна. Спросите у любого!
Мужчины посмотрели на нее так, как будто боялись сказать еще хоть слово. Кевин ее предал! Перебежал в стан врага – своего врага.
– Может, пойдешь домой? – предложил Кевин, но она не могла на это согласиться. Она останется здесь и будет спасать его от Джо… и от себя самого. – Одна моя подружка в таких случаях валялась в постели с грелкой и лопала шоколад. Она говорила, что только это помогает ей справиться с приливами и перепадами настроения.
– У меня нет приливов и перепадов настроения! – крикнула Габриэль.
Как странно! Обычно мужчины не любят говорить о подобных вещах. Это их раздражает. Однако сейчас ни тот ни другой не казался смущенным или рассерженным. Мало того, Джо едва сдерживал смех.
– Может, примешь мидол? – посоветовал Джо с улыбкой, хоть отлично знал, что мидол ей ни к чему.
Кевин кивнул. От боли у Габриэль застучало в. висках, и ей уже не хотелось спасать. Кевина от Джо Шанахана и от тюрьмы. Если он сядет за решетку, ее совесть будет чиста. Девушка схватилась руками за голову, словно боялась, что она вот-вот расколется.
– Никогда не видел ее такой злой, – сказал Кевин, не обращая внимания на то, что предмет обсуждения стоял прямо перед ним.
Джо склонил голову на бок и сделал вид, что разглядывает Габриэль.
– У меня была подружка, которая раз в месяц закатывала мне истерики. Стоило мне сказать что-то не так, и она как с цепи срывалась. Причем в остальное время была очень мила.
Габриэль сжала кулаки. Ее так и подмывало кого-нибудь поколотить. Кого-нибудь крепкого, с темными волосами и карими глазами. Он рождал в ней дурные мысли и заставлял вырабатывать плохую карму.
– Про какую подружку ты говоришь? Про ту, что бросила тебя после двух месяцев знакомства?
– Она меня не бросала. Я сам с ней порвал. – Джо протянул руку, обнял Габриэль за талию и нежно привлек к себе. – Боже, как мне нравится, когда ты ревнуешь! – прошептал он ей тихим, чувственным голосом в самое ухо. – Этот легкий прищур делает тебя такой сексуальной!
Его дыхание овевало ей волосы. Если она чуть-чуть повернет голову, то его губы коснутся ее щеки. Она вдыхала чудесный аромат его тела и спрашивала себя, почему такой гнусный человек так божественно пахнет.
– С виду ты обычный человек, – сказала она, – но на самом деле – демон из преисподней.
Габриэль что было сил ткнула его локтем под ребра и вынырнула из его объятий.
Джо со стоном схватился за бок.
Предатель Кевин весело засмеялся, как будто детектив ломал перед ним комедию.
– Я ухожу домой, – сказала Габриэль и, не оглядываясь, вышла из комнаты. Она сделала все, что могла. Если в ее отсутствие Кевин попадется на крючок полицейскому, так ему и надо!
Услышав, как захлопнулась задняя дверь салона, Кевин обернулся к приятелю Габриэль.
– Она втрескалась в тебя по уши, – сказал он.
– Ничего, это пройдет. Просто она не любит, когда я говорю про своих бывших подружек. – Джо переступил с ноги на ногу. – Она рассказывала мне, что у вас с ней был короткий роман.
Кевин внимательно посмотрел на детектива, но не нашел в его лице никаких признаков ревности. Он видел, как по-хозяйски Джо обнимал Габриэль, как страстно они целовались утром. Насколько он знал, ей нравились высокие, субтильные мужчины – совсем не такие, как этот парень, сплошь состоявший из накачанных мускулов и источавший грубую силу. И верно, она влюбилась.
– Да, мы несколько раз встречались, но дружба у нас получается лучше, – заверил он Шанахана. Вообще-то он был заинтересован в ней гораздо больше, чем она в нем. – Можешь не волноваться.
– А я и не волнуюсь. Просто любопытствую. – Кевина всегда восхищали уверенные в себе люди, а у Джо уверенности было хоть отбавляй. Если бы этот тип помимо красивой внешности обладал еще и хорошим доходом, то Кевин, наверное, возненавидел бы его с первого взгляда. Но Джо был жалким неудачником, поэтому Кевин не испытывал к нему неприязни.
– Я думаю, вы с Габриэль поладите, – сказал он.
– Почему?
Потому что ему нужно было как-то отвлечь Габриэль на ближайшие несколько недель, а Джо служил отличной приманкой: он без труда завладевал ее вниманием.
– Потому что вы оба готовы довольствоваться малым, – ответил он и ушел к себе в кабинет, где, покачивая головой, уселся за письменный стол.
Приятель Габриэль был полным ничтожеством, но как же вовремя он подвернулся!
Кевин совсем другой. У него не было богатых родителей, как у Габриэль, или красивой внешности, как у Джо. Он родился шестым по счету в мормонской семье из одиннадцати детей. Когда в одном маленьком фермерском домике копошится столько ребятни, можно запросто остаться незамеченным. Кроме легкой разницы в оттенке волос и явных различий по половому признаку, дети Картеров все выглядели на одно лицо.
Каждому отдельному ребенку почти не уделялось внимания, если не считать одного раза в год – на день рождения. Их воспринимали сразу всем скопом. Или кланом. Его братьям и сестрам нравилось расти в такой большой семье. Они ощущали особую сплоченность. Кевин же чувствовал себя человеком-невидимкой. И это чувство было ему ненавистно.
Всю жизнь он упорно работал – до школы, после школы и все лето напролет. И не имел ничего, кроме поношенной одежды и новой пары ботинок каждую осень. Он и сейчас продолжал упорно работать, только получал от своих трудов гораздо больше удовлетворения. Если он хотел купить какую-то вещь, но достать на нее деньги законным способом не удавалось, он легко находил другие способы.
Деньги давали власть. Без них человек ничего не стоил. Он превращался в невидимку.
