Текст книги "Магия за минимальную плату (ЛП)"

Автор книги: Рэйчел Аарон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

– Отойди, – сказала я, опустила ладони по бокам от круга.

– Уверена, что это умно? – шепнула Сибил, Ник отошел. – Ты чуть не поджарила себя перед этим. Ты сможешь использовать магию сейчас?

– Нет, – сказала я. – Но я прошла весь этот путь не для того, чтобы просто посмотреть.

– Ты можешь хоть немного подождать? – взмолилась Сибил. – Твой папа удалит меня, если я дам твоей магии выгореть.

Мне было плевать, что думал папа, но она подняла хороший вопрос.

– Сколько времени осталось до полуночи?

– Три часа, – сказала Сибил. – Еще много…

Я схватила магию и притянула в свои ладони, игнорируя обжигающую боль. Когда Сибил стала отчитывать меня из-за того, что я делала, я сняла очки с головы, бросила на землю за собой. Я знала, что она была права, но не хотела это слышать. То, чего я хотела, было под крышкой. Я переживала, конечно, сломала ли свою магию – так переживала, что чуть не бросила силу из-за дрожи ладоней – но свободу я хотела больше. Я боролась слишком сильно, отдала уже слишком много, чтобы проиграть в последний миг, так что я стиснула зубы и колдовала, стараясь не думать о страшном онемении, которое стало растекаться в моем разуме, пока я неловко придавала магии нужную мне форму.

К счастью, много магии не потребовалось. Заклинание на входе было печатью, а не замком, потому что она лопнула, как только я надавила, и крышка люка подпрыгнула, звякнув железом. Насыщенная магия поднялась из тьмы, покалывала кожу как тысяча мелких перьев. В другое время это ощущалось бы приятно. Но сейчас обжигало, как раскаленные иглы, и я охнула и отпрянула.

– Что? – осведомился Ник.

– Ничего, – соврала я. – Посмотрим, что тут у нас.

Мы подняли вдвоем тяжелую крышку люка. Я надела очки и включила фонарики, игнорируя ворчание Сибил, глядя на металлические прутья лестницы. Они выглядели нормальными, и я надела защитные перчатки и стала спускаться. Я не знала, как люки работали тут, ведь мы были внутри парящего куска города, который не использовали, но кроме небольшого покачивания я не заметила ничего необычного. После десяти футов мои ноги опустились на твердую землю. Я огляделась с фонариками и поняла, что стояла на нужной платформе.

– Ого, – выдохнула я.

Люк вел в канализацию, одну из больших круглых колодцев, куда стекал дождь, чтобы не было потопа. Теперь дно резервуара пропало, осталась пустота под золотым сплетением чистой магии, висящей над пустотой как невод. И в той сети нежно лежали, как деликатные плоды, золотые яйца в алую крапинку. Десятки.

– Это то, о чем я думаю? – спросил Ник, бросая Коффмана на землю у лестницы, подбегая, чтобы посмотреть лучше.

– Думаю, да, – мои глаза округлились, я пыталась сосчитать шары размером с баскетбольные мечи. Не удалось.

– Их тут сотни! – глаза Ника жадно сияли в свечении магической сети. – Сколько они стоят?

– Тридцать тысяч, – выдохнула я. – Каждое.

Мы смотрели друг на друга, улыбаясь одинаково, пока считали. Тридцать тысяч на сто было тремя миллионами долларов.

– Мы богатые! – закричал Ник, сжав мои плечи.

– Богатые! – согласилась я, кивая так быстро, что голова кружилась. – Сибил! – завопила я, слишком радостная, чтобы считать дальше. – Сколько сорок процентов от трех миллионов?

– Один миллион двести тысяч.

Радость во мне была почти слишком сильной. Миллион и двести тысяч. Этого хватило, чтобы много раз отплатить отцу! Даже если я продам несколько яиц дешево, чтобы успеть до полуночи, я смогу собрать десять тысяч, и тогда я выиграю.

– Я победила! – закричала я, схватила Ника и подпрыгивала. – Мы это сделали! Мы…

Звук прервал меня. Он был громким, словно что-то треснуло. Я боялась, что платформа, на которой мы стояли, ломалась, но звук повторился. Снова и снова. Через секунды хруст заполнил воздух так, что желудок сжался, мы с Ником медленно повернулись, глядя, как наш приз, наше гнездо золотых яиц, начинает вылупляться на наших глазах.

Глава 14

– О, нет, – простонала я, подбегая к краю резервуара. – Нет, нет, нет! Нельзя вылупляться!

Но яйца не слушали. Они вылуплялись, ценная золотая скорлупа разбивалась на моих глазах, маленькие клювы пробивали путь на свободу.

– Это плохо? – спросил Ник, опустившись на корточки на краю рядом со мной.

– Плохо, – сказала я. – Яйца василиска – магический компонент, как рога химеры или чешуя дракона. Для этого их покупают, не ради детей.

Ник помрачнел.

– Обратно они не вернутся. Сколько стоят эти цыплята?

Я не знала. Я не знала, хотели ли люди магических куриц-ящериц. Но не было смысла плакать из-за разбитых яиц. Мы получили василисков, так что их придется продавать. Но, когда я открыла рот, чтобы спросить у Сибил их цену, хриплый голос заговорил за нами:

– Я их куплю.

Мы с Ником обернулись, Коффман перевернулся.

– Я их куплю, – прохрипел он. – Всех. Сейчас. Просто назовите… – он закашлялся, сплюнул один из идеальных зубов на бетон, кривясь. – Назовите цену, – закончил он слабым голосом.

– С каких пор ты так заговорил? – с подозрением спросил Ник.

– У меня уже нет рычага, но мне нужно купить то, что стоит больше денег, – сказал Коффман, кровавый рот растянулся в кривой улыбке. – Но, может, я не должен был говорить вам это. Вы даже не знаете, что получили.

– Конечно, знаем, – я хмуро смотрела на него. – Это василиски.

– Но вы знаете, почему это важно? – спросил Коффман. – Почему они дорого стоят?

Я взглянула на Ника, тот пожал плечами. Улыбка Коффмана стала шире.

– Василиски – поразительные звери. Они разумны, почти как люди, но опаснее, и у них отличная память. Их можно обучать, они волшебные, а еще их можно дразнить. Как только разозлил одного, он может показывать поразительную силу, пока не падет. Но из-за их глупого размножения они под угрозой исчезновения, – он посмотрел на сияющую яму. – Эти яйца, пожалуй, удвоили количество василисков в мире. Знаешь, что это значит?

– Они редкие, – ответил Ник. – А редкие – дорогие.

– Это не просто дорого, – пообещал Коффман, его голос звучал как у торговца, как было в моей квартире. – Ты не можешь купить их для любви или денег, потому что нечего покупать. Даже с богатством и связями мой наниматель нашел только двоих за прошлый год. Двоих! Но это изменится, – он приподнялся, чтобы сесть возле лестницы, смотрел нам в глаза. – Я куплю у вас всех и сейчас, – он посмотрел на меня. – Я знаю, тебе нужны деньги этой ночью. Если согласишься, я переведу их сразу на твой счет. Никаких вопросов, никаких претензий.

Во рту пересохло. Сделка была хорошей. Слишком хорошей.

– Погоди, – я опустила ладонь на плечо Ника, не давая согласиться. – Зачем вы делаете это?

– У вас то, что я хочу, – Коффман взглянул на веревки, которым Ник связал его так, что его ладони уже багровели. – И я не в том положении, чтобы спорить.

– Это я понимаю, – раздраженно сказала я. – Зачем вы хотите их? Вряд ли вы покупаете их, чтобы защитить от вымирания. Зачем вам сто василисков?

Коффман смотрел на меня как на наивную глупую девочку.

– Для боев, конечно.

Мне не нужен был ледяной ветер, который окружил меня, чтобы ощутить холодок в животе.

– Для боев? – повторила я. – Как собачьи бои?

– Они куда лучше собак, – сказал Коффман. – Они умнее и в броне. После первой линьки их перья как железо. Они общительные, смелые, яростные. Они любят, помнят, жертвуют. Лучшего зверя для арены не найти! Весь мир сошел с ума по ним прошлой весной, когда пара разбила боевого робота на выставочном матче в Китае. Мы пытались продолжить это, но василисков не продавали. Все пытались купить, но не важно, сколько денег предложишь, их просто нет в наличии.

Я нахмурилась сильнее.

– И вы наняли доктора Лиля, чтобы сделать их.

– Мы наняли доктора Лиля, чтобы создать ресурс, – заявил Коффман, глядя на меня с превосходством. – Это не просто несколько василисков. Это создание монополии. Весь мир хочет василисков, но кроме нескольких защищенных особей, их нет. Это идеальная буря безумного спроса без товара. Тот, кто может решить проблему, получит всю индустрию у своих ног. Это власть, мисс Ён Э, и мой наниматель больше заинтересован во власти, а не деньгах, – он повернулся к Нику. – Я дам тебе пять миллионов за яйца, место ритуала и записи.

Ник упрямо стиснул зубы.

– Десять миллионов.

– Нет! – закричала я. Ледяной ветер толкал меня, но я нетерпеливо отмахнулась. Мне не нужна была помощь сверхсущества, чтобы понять, что это неправильно. Внизу один из цыплят выбрался из яйца и прыгал по сети. Как все только вылупившиеся существа, он был склизким и похожим на инопланетянина. Он не был милым с его острым клювом и хвостом ящерицы, но золотые глаза были ясными, когда посмотрели в мои, сияя невинным любопытством. Василиск стал прыгать в мою сторону. – Нет, – сказала я, глядя на Ника. – Мы не можем продать ему этих зверей.

– Конечно, можете, – сказал Коффман.

– Нет, – рявкнула я, опустив ладонь к цыпленку, который оказался не маленьким. Он выглядел маленьким на дне ямы, но когда поднялся ко мне и прыгнул в мои объятия, он оказался размером с большого кота. Кота с чешуйчатыми куриными лапами, клювом, острым, как бритва, и перьями, которые еще не раскрылись и жалили, будто булавки, когда он уткнулся большой покачивающейся головой в мою ладонь, чтобы я его почесала. – Теперь я вижу, почему доктор Лиль убежал, – я хмуро посмотрела на Коффмана. – Он пытался их спасти, да?

– Теодор Лиль был опозоренным профессором, который развил дорогую одержимость к созданию жизни алхимией, – холодно сказал Коффман. – Он даже не спросил, зачем нам яйца. Ему важны были деньги для его экспериментов. А позже, когда его теории сработали, он стал задавать вопросы, звать их своими детьми и прочим бредом. Я пытался показать ему смысл, показать выгоду и прочее, но когда он понял, что мы будем продавать василисков на арены, он отказался слушать. Он украл яйца с места, которое я помог ему подготовить, и спрятал их тут с заклинанием на двери, которое не давало им вылупиться, пока он не вернется к ним.

Я была рада, что он сделал это. Я теперь понимала, что доктор Лиль имел в виду, сказав, что без моей помощи он совершил великое зло. Он знал, каким был Коффман, но все равно согласился работать на него, потому что нуждался в деньгах. Он не понимал, что затевал, что означало создать жизнь. Когда он понял, что Коффман собирался сделать с его работой, было слишком поздно. Яйца были уже готовы. Он смог лишь убежать и попытаться защитить существ, которых создал, от человека, которому их глупо продал. А потом он умер. Один, и никто не знал, где были его дети.

Конечно, он в отчаянии принял помощь пары Уборщиков, жаждущих денег, но я хотя бы понимала, почему он не хотел, чтобы василисков купил Коффман. Это не было продажей неоплодотворенных яиц магам. Это не было продажей обычных зверей в дома или даже мяснику. Там смерть хотя бы была быстрой. Если мы отдадим малышей Коффману, мы обречем их на рабство в арене. Они точно будут страдать. Это было смыслом арены. Это было развлечением там. Они будут игрушками для жестоких хозяев, которые будут издеваться над ними ради спорта, и хоть наши ситуации отличались, у меня было прочное мнение насчет этого.

– Мы не продадим их вам.

– Не глупи, – сказал Коффман. – Конечно, продадите. Я – единственный покупатель.

– Мы найдем другого, – сказала я.

– Не сможете, – он склонился. – Вряд ли вы понимаете, какие редкие это звери. Их так мало, и они такие магические, что им дали особую защиту под Указом Миротворца. Если попытаетесь продать хоть одного открыто, вы навлечете гнев Дракона Детройта и его союзников на свои головы. И уже не будет важно, что разрешено. Ни один аукцион не примет этих цыплят. Мой наниматель один готов перечить драконам ради выгоды и власти. Он – ваш единственный вариант, потому я готов дать шесть миллионов.

– Восемь, – сказал Ник.

– Семь, – рявкнул Коффман.

– Нет! – закричала я, глядя хмуро на Ника. – Так нельзя.

Ник стиснул зубы.

– Это просто звери, – упрямо сказал он. – И семь миллионов долларов – большие деньги.

– И я не спорю, – ответила я, отвернулась от Коффмана, чтобы не видеть его мерзкое лицо. – Ты знаешь, как мне нужны деньги, но это неправильно, Ник.

– Как и все, что мы делаем, – сказал Ник. – Ты не жаловалась, когда я стрелял в тех мужчин. Или когда мы украли ладонь из морга.

– Насчет последнего я жаловалась, – напомнила я. – Но это другое. Все поступают плохо. Некоторые чаще, но должна быть черта, – я подняла маленького василиска, который прогрызал дыру в моих перчатках, которые не должны были рваться. – Ты слышал его. У них разум почти на уровне с людским. Они любят, боятся, горюют, – я указала на сияющую яму за ним. – Там сотня невинных детей. Не важно, сделаны они магией или высижены жабой. Они не заслуживают быть рабами, страдающими ради продаж билетов. Да, семь миллионов – это много, но это не сравнить с тем, что он просит отдать тебя. Зачем деньги, если приходится продать душу ради них?

– Сказала как богачка, – прорычал Ник, глядя на меня с яростью, которую я еще не видела у него. По крайней мере, направленную на меня. – Что ты знаешь о деньгах? Ты не была бедной по-настоящему. Ты сейчас на дне, но ты можешь в любой миг вернуться к папе. Легко вернуться в жизнь с личными машинами и самолетами. Но, если для тебя семь миллионов – мелочь, для меня это может изменить мир. Ты знаешь, как сильно я работал, что я делал, чтобы получить хоть каплю этого? Думаешь, мне нравится проводить выселение?

Я вздрогнула от напоминания, и он оскалился.

– Верно, – сказал он. – Думаешь, я не видел твое лицо каждый раз, когда я поднимал руку? Ты считала меня мразью. Но кому-то заплатят за выселение бедняг. Пускай мне. Осуждай меня, сколько хочешь, но я брал те деньги и делал свою жизнь лучше.

– Я тебя не осуждаю, – сказала я. – Может, осуждала раньше, но теперь знаю, что ошибалась. Ты не плохой, Ник, потому мы не можем так поступить. Если ты возьмешь деньги, ты будешь плохим.

– Какое тебе дело? – взревел он. – Я думал, ты была готова на все, чтобы освободиться от папы. Зачем мы прошли все это, если ты собираешься все разбить в конце?

– Потому что я была готова на все с собой! – закричала я. – Это я в ловушке, но то, что я готова отгрызть себе руку, чтобы освободиться, не означает, что я готова отгрызть чужую! Если цена моей свободы – продажа детей в рабство, то это не свобода. Я просто меняю одну тюрьму на другую. Хуже то, что я могу ненавидеть папу круглые сутки, но не хочу ненавидеть себя.

– Не нужно, – холодно сказал он, кивнул на сияющую сеть, полную прыгающих и щебечущих василисков. – Возьми свои сорок процентов и делай, что хочешь. Создай зоопарк. Мне плевать. Но шестьдесят процентов мои, и ты не помешаешь мне продать их тому, кому я захочу.

Ком появился в горле от его слов. Печальный ком, не пускающий слова.

– Он прав, – сказал Коффман за мной. – Ты тратишь дыхание. Ник – хладнокровный убийца, который продаст мать, если цена будет правильной. Он говорит, что уходит из дела, что он теперь Уборщик, но я нанял его пару месяцев назад сломать человеку колени. Мне даже не пришлось повышать цену, чтобы его уговорить.

Ник закрыл глаза.

– Умолкни.

– Но Ник лучше всех знает силу денег, – продолжил Коффман. – Он ничего в этом мире не любит больше, потому что только деньги сохраняют ему жизнь.

– Что он имеет в виду? – спросила я.

Ник отвернулся.

– Богачке такое не понять.

– Конечно, не понять, если ты не расскажешь, – зло сказала я и шлепнула ладонью по его металлической груди. – Но ты говоришь «богачка», будто это означает «невежа», а это глупо и неправильно. То, что я была богатой, значит, что я понимаю, чего деньги не могут сделать. Я жила в роскоши, не переживала из-за еды, одежды или оплаты счетов, и я отбросила все это, потому что ценой жизни в этом богатстве было отдать то, без чего я ничего не стою. Это не означает, что я не люблю деньги. Я хочу быть богатой, как и ты! Потому я работаю Уборщицей, но я знаю, что деньги – это не все. Знаю, потому что я пыталась купить свободу, честность и любовь и не смогла. Но, хоть их не купить, их можно продать. Потому я борюсь с тобой в этом. Ты вот-вот продашь то, что не купишь за деньги. Это плохая сделка, Ник, и я буду ужасным деловым партнером, если позволю тебе согласиться на это.

Когда я закончила, Ник сжимал кулаки так сильно, что металлическая ладонь скрипела. Я не знала, задела я его, или он хотел ударить меня и едва сдерживался. Может, всего было понемногу, но если я что-нибудь узнала от отца, так это то, что, если провел линию на песке, ее нельзя было пересекать. Я так и делала. Я упрямо настаивала на своем, смотрела хмуро в мрачные глаза Ника, пока он не отвернулся с ругательством.

– Она дура, Никола, – предупредил Коффман. – Не слушай ее.

Ник молчал. Он стоял, глядя на все, кроме Коффмана и меня. Из другого тут были только маленькие василиски, и он смотрел на них, пока они играли и сопели вместе в радостном неведении того, что происходило над их жуткими маленькими головами.

– Коффман, – сказал он, когда его молчание затянулось. – На кого ты работаешь?

Коффман закатил налитые кровью глаза.

– Он тратит миллионы долларов ради рынка редких зверей, чтобы они бились на аренах. Как думаешь, на кого я работаю?

Я не знала. Ник, похоже, знал, потому что эта информация заставила его решиться.

– Сделки не будет, – сказал он.

– Правда? – обрадовалась я.

– Ты сошел с ума? – заорал в это время Коффман. – Мы говорим о семи милли…

– Я знаю, о какой сумме речь, – Ник уткнулся лицом в ладони. – И ответ «нет».

– Ты не можешь… – пролепетал Коффман и замолк. – Думаешь, тебя не купить? Тебя?

– Я всегда продаюсь, – рявкнул Ник. – Но не ему.

То, как он сказал это, заткнуло Коффмана. И я задрожала. Жизнь ненависти горела в тех словах, и я не осмеливалась спросить, почему. Судя по лицу, Ник собирался кого-то убить в следующие пять минут, и я не хотела оказаться жертвой, так что стала меньше, отошла к дальнему краю резервуара и вызвала дополненную реальность, чтобы узнать, была ли служба спасения василисков.

– Ты должна сказать ему, что он сделал верный выбор, – прошептала Сибил.

– Вряд ли он хочет это слышать, – ответила я шепотом.

– Возможно, – согласилась она. – Температура его тела и пульс повышены. Лучше дать ему остыть, в прямом и переносном смысле.

Я медленно кивнула, читая программное заявление посольства василисков в Канаде, проверяя, что было разрешено делать.

– Знаешь, – сказала Сибил. – Не обязательно вызывать службу спасения. Зоомагазины – неплохая судьба. В отличие от благотворительных организаций, они платят. Не миллионы, конечно, но все лучше, чем ничего.

– Не в этом случае, – я открыла новое окно со списком существ, защищенных Указом Миротворца. Да, василиски были сверху, значит, Коффман говорил правду. – Любой, кто купит зверя, защищенного Указом, преступник или безумец. И их все равно продадут тому, кто даст больше. Если василиски не станут обязательным питомцем знаменитости за несколько часов, это означает арену. На кону слишком много денег, чтобы было иначе. Мы можем доверять только тем, у кого уже есть василиски, потому что им уже предлагали миллионы, и они отказались.

К сожалению, все они жили скрытно. Это было логично, когда защищал зверей, которые так дорого стоили, но с ними было сложно связаться. Я знала только одну группу, которая могла заинтересоваться, и которой было легко позвонить. Их номер хранился в моем телефоне на всякий случай. Я не знала, считалось ли это, но если кто и был заинтересован в поддержании Указа Миротворца, так это его офис в посольстве драконов в СЗД.

– Ого, – сказала Сибил, когда я выбрала номер из списка. – Твой папа не обрадуется.

– Когда это меня останавливало? – буркнула я и поднесла телефон к уху. – Привет, – сказала я, когда оператор ответила. – Думаю, у меня есть то, что вы хотите.

Не было способа быстрее, чтобы привлечь внимание дракона или смертного, который работал на дракона. Как только слово «хотите» вылетело из моего рта, я услышала щелчок диктофона, гарантируя, что я навлекла цирк на наши головы.

* * *

Через два часа резервуар окружали мужчины и женщины со значком Миротворца. Дракон прибыл следить за происходящим. Она была очень юной. В ней не было и капли хищной угрозы, какую умел источать мой отец, и она была членом клана Хартстрайкер, эти драконы были ближе ко дну в их мире. Но, хоть она не была уровня моего папы, ее человеческий облик все еще был очень красивым, и ее пылающая магия была острой, как бритва, удерживала извивающиеся Узлы на месте грубой силой, чтобы команда могла работать.

Мой отец всегда звал Миротворца слабым, но меня впечатляла его организация. Они даже убедили СЗД открыть особую дверь между Узлами и посольством драконов, а я не знала, что такое было возможно. Видимо, слухи в городе не были шуткой, СЗД была в долгу перед местным драконом. И в самом волшебном городе в мире и драконы были особенными.

– Большое спасибо за это, – сказала я, низко поклонившись перед драконшей, когда портал стал стабильным, и она смогла выпустить магию. – И за то, что пришли так быстро.

– В таких случаях нужно быть быстрыми, – отвлеченно сказала драконша, ее ярко-зеленые глаза смотрели на виртуальный планшет, который она вызвала в дополненной реальности. – Кражи василисков были большой проблемой весь год. Если мы не переместим их быстро, мы их потеряем, а такое допустить нельзя. Они уже под угрозой вымирания, хотя, если бы решала я, я бы позволила им умереть. Виды, которые не хотят сами размножаться, заслуживают вымирания. Но жена Миротворца дружит с Духом василисков, потому они в списке, а я выполняю свою работу, – она взглянула на ритуальный круг в резервуаре, где маги в броне осторожно поднимали василисков размером с котов в мягкие переноски. – Они хотя бы дети в этот раз. В прошлый раз пришлось спасать василиска размером с лошадь. Чуть не откусил мне руку.

Она покачала головой, вздохнув, и повернула парящий планшет.

– Подпишите, – приказала она. – Вы вызвали нас, это делает вас законным опекуном. Просто подпишите, что вы отказываетесь от прав, и мы отстанем от вас.

– Вообще-то, – быстро сказала я. – Они не все мои. Мои только сорок процентов. Остальные принадлежат моему напарнику.

Она пожала плечами.

– Мне плевать, кто подписывает.

– Мне важно, – я посмотрела в глаза драконши. Глупый ход, но важный, если хотел, чтобы они тебя слушали. Некоторые драконы съели бы на месте за такую наглость, но многие уважали смертных, которые не боялись. Она работала на Миротворца, так что я решила, что драконша была из последних. После тридцати секунд гляделок она отмахнулась.

– Делай, что хочешь.

Я снова поклонилась и поднялась по лестнице, выбралась из люка. Как и внизу, на выгоревшем парящем куске города было полно людей. Тут были копы СЗД, спецназ, команда магов из Совета Мерлина, представители мэрии. Я еще не видела такого скопления в этом городе, и мне это нравилось. Такой ответ помогал ощутить, что я поступила правильно, и я знала, что доктор Лиль был счастлив. После намеков холодного ветра я отдала все его записи о создании василисков магам, убедившись, что они знали, что это была работа доктора Теодора Лиля, гениального историка-тауматурга, защитника вида василисков. Мне все еще нужно было вернуть ладонь доктора Лиля Питеру и извиниться, но Пустой Ветер пока что был удовлетворен, холодный ветер оставил меня, и я смогла согреться, пока шла среди развалин в поисках Ника.

Я нашла его на краю острова, он стоял посреди рухнувшего здания, которое стояло, когда мы попали сюда. Судя по следам кулаков в почерневшем бетоне, я догадывалась, что случилось, но промолчала. Ник отдал этой ночью больше меня, и не только из-за его доли в шестьдесят процентов. Он заслуживал злиться, и я быстро помолилась СЗД не наказывать его за то, что он выместил злость на ее зданиях.

– Эй, – сказала я, когда он заметил меня за собой. – Они готовы, чтобы мы оставили подписи.

Ник вдохнул так глубоко, что все его тело от этого двигалось. Он отряхнул ладони и подошел, чтобы забрать куртку, сумку и Коффмана, все еще связанного, а теперь и с окровавленным кляпом.

– Эм, – сказала я, Ник закинул мужчину на плечо. – Я хочу знать, что ты собираешься сделать?

– Нет, – сухо сказал Ник.

Я подавила следующий вопрос, повела его к драконше как можно быстрее.

Мы подписали документ без проблем. Я использовала настоящее имя, но Ник записал загадочный ID, анонимный код на основе блокчейна, который любой мог использовать вместо имени в СЗД. Это и кровавый мужчина на его плече выглядели подозрительно, но электронная форма приняла его ID без проблем, и драконша промолчала.

– Вот так, – сказала она, когда подписи загорелись зеленым. – Все молодцы. Собираемся.

Толпа кивнула и стала собирать вещи. Ник уже нес Коффмана к порталу, который вел в посольство драконов, а это было недалеко от места, где мы оставили машину. Я собиралась побежать за ним, но драконша крепко сжала мою руку.

– Постой, – сказала она, глядя на мою подпись на документе. – Тебя зовут Опал Ён Э? Ты принадлежишь Дракону Кореи, да?

Я скривилась от слова «принадлежишь».

– Я – часть его имущества, да.

– О, это объясняет кое-что.

– Что объясняет? – нервно спросила я.

– Проклятие, – она махнула на мое лицо. – На тебе проклятие дракона. Я не хотела говорить, ведь не хотела мешать чьим-то планам, но Дракон Кореи еще не вступил в альянс Миротворца, так что он может давиться своим хвостом…

– Что оно делает?

Она медленно закрыла рот, прищурила зеленые глаза, и я сжалась. Перебивать дракона было плохо, но я не сдержалась.

– О, великий дракон, – я склонила голову, выражая уважение. – Приношу извинения за свою грубость, но мне нужно знать. Под каким я проклятием?

– Неплохой ход, – она похлопала меня по голове. – И это проклятие неудачи. Не из дешевых, от которых все время спотыкаешься. Это настоящее, которое бьет по больному, – она улыбнулась мне. – У тебя был плохой год, да?

Она не знала, насколько.

– Спасибо, великий дракон, – процедила я. – Я ценю вашу проницательность.

Драконша заворковала от вежливости маленькой смертной и отослала меня, крича своей команде поспешить. Почти не видя от злости, я повернулась и пошла с остальными к порталу в посольство драконов.

Несмотря на мое воспитание, я никогда не была в консульстве. Другие драконы все время водили смертных сюда. Это было одно из самых безопасных мест для них, ведь Дракон Детройта не терпел жестокости между кланами на своей земле. Но отец почти не уважал Миротворца, ненавидел грязь и жадность СЗД, так что не водил никого из нас сюда, хотя несколько раз в год ему приходилось бывать тут. Я почти сразу потерялась и прошла три этажа, когда нужно было два. После советов Сибил и трех остановок с вопросами к окружающим, я вышла из огромного входа в Посольство и обнаружила, что Ник ждал меня.

Я не понимала, как готовилась к тому, что больше не увижу его, пока не заметила его. Лучше, он ждал в машине, это было еще чудом, потому что я была в семи милях от дома, и денег на такси не было. Я все еще осторожно спустилась по ступенькам и посмотрела на него в окно.

– Можно сесть?

– Только если уберешь проклятую камеру-шпионку, – буркнул он, глядя на зеркала, словно ожидал, что кто-то на людной парковке станет выдыхать огонь. Тут такое было возможным.

Я не ждала повторения, сорвала очки с головы и забралась в машину, выключив очки и телефон и убрав их глубоко в сумку, а потом бросив ее на заднее сидение.

– Где Коффман?

– В багажнике, – спокойно сказал Ник. – Я оставил его на потом.

Двадцать четыре часа назад это испугало бы меня. Теперь я просто кивнула.

– Ударь его разок за меня, пожалуйста.

– Он уже получил несколько раз за тебя, – сказал Ник, отъезжая от обочины. – Но всегда можно добавить.

Мы ехали несколько минут в тишине. Отчасти потому, что я не хотела отвлекать Ника, пока он вел машину среди туристов, которых всегда было много в этой части города, но больше всего из-за того, что я не знала, что сказать. Казалось, я серьезно насолила ему этой ночью, и это было обидно, потому что я пыталась поступить правильно. Я не хотела извиняться за это, но нужно было что-нибудь сказать. Я не знала, когда это произошло, но за последние полтора дня я начала считать себя и Ника на одной стороне. Теперь ощущалось снова, будто мы были врагами, а мне это не нравилось.

– Послушай, – сказала я, когда уже не смогла терпеть. – О произошедшем…

– Не надо.

Я вздрогнула, словно он ударил, и Ник вздохнул.

– Я не хочу говорить о том, что произошло внизу, – он смотрел на дорогу. – Это уже случилось. Конец истории.

– Это не конец, – решительно сказала я. – Мне все еще нужно сказать тебе, что я думаю, что ты поступил правильно.

– Я знаю, что ты так думаешь, – он прислонился головой к мягкой спинке сидения водителя. – Но я могу думать лишь о том, как выбросил шестьдесят процентов от семи миллионов долларов.

Множество ответов крутились в моей голове. Я хотела сказать ему, что он спас куда больше, что я гордилась им, что он доказал, что я не зря в него верила. Это были мои искренние чувства, но они звучали слишком сладко и сентиментально, когда я представляла, как произношу это вслух, так что я молчала, смотрела на свои ладони в мелькающем свете оранжевых фонарей. Мы остановились на светофоре, и Ник сказал:

– Я рад, что не сделал это.

Я вскинула голову.

– Правда?

– Мне все еще не нравится, что я потерял деньги, – предупредил он. – Я буду долго злиться из-за этого. Но так с упущенными шансами. Порой нужно отдать одно, чтобы получить кое-что другое.

Свет изменился, и он направил нас вперед, сжимая крепко руль.

– Я многое отдал за деньги, что не должен был, – тихо сказал он, словно говорил с собой. – То, что случилось в том люке, уже происходило раньше. Не с такой суммой, конечно, но ситуация была схожей. И все время я выбирал деньги, и каждый раз я жалел об этом. Не сразу. Порой – годы спустя. Но я все равно жалел, что продал то, что уже не мог вернуть.

Я сцепила ладони на коленях.

– Я…

– Но этот раз был иным, – продолжил он. – В этот раз ты была там. И хоть я сейчас жалею из-за своего выбора, думаю, потом я изменю мнение, а это важно.

Я выдохнула. К моему ужасу, я заплакала.

– Что? – Ник в ужасе посмотрел на меня. – Что я сказал?

– Ничего, – сказала я, вытирая лицо. – Это я. Это все я, а не ты. Я просто… я думала, что ты будешь ненавидеть меня, и я так рада, что это не произошло.

– Как я могу тебя ненавидеть? – растерялся он. – Ты просто пыталась мне помочь. Я злюсь на тебя, но это пройдет.

– Это я могу принять, – я улыбнулась ему сквозь слезы.