Текст книги "Искатель. 1997. Выпуск №3"

Автор книги: Рэй Дуглас Брэдбери

Соавторы: Артур Чарльз Кларк,Сергей Высоцкий
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

– Скоро выборы пройдут и благоверный будет заглядывать домой почаще, – пообещал Фризе.

Рамодин позвонил через пятнадцать минут.

– Зачем тебе потребовалась моя персона? – Голос его был еле еле слышен, а эфир забит треском и посторонними голосами. Майор не назвал себя, и Фризе понял, что приятель звонит со службы.

– Хотел в шахматишки сразиться. А ты не из Владивостока? Слышимость на нуле.

– С шахматишками придется подождать. А минут пятнадцать могу урвать.

– Подходит.

– Приезжай на метро к гостинице «Москва». Поднимайся наверх. Буду ждать в двенадцать.

Неожиданно слабый шепот Рамодина перекрыл густой властный бас:

– Всем постам по первой трассе! Правительственный проезд! Остановить движение!

Владимир положил трубку и вспомнил анекдот, который много лет назад рассказывал следователь ленинградской прокуратуры:

Когда по городу ехал первый секретарь обкома, впереди кавалькады мчалась патрульная «Волга», а из ее громкоговорителя неслась команда «Всем автомобилям стоять, трамваям принять влево».

Бывшие партработники, поменяв убеждения, привычки сохранили прежние.

Хорошо, что Фризе отправился на свидание с майором заранее. На Лубянской площади проходил митинг оппозиции, и омоновцы заблокировали выход из метро на Тверскую и Охотный ряд. Пришлось переходить на станцию Театральная, а потом пробиваться сквозь плотные ряды демонстрантов к гостинице «Москва».

Едва Владимир подошел к месту встречи, как услышал знакомый баритон:

– Браток, ты не меня ищешь?

Он оглянулся и увидел Рамодина, вылезавшего из черной «Волги». Фризе успел заметить, что в машине полно людей.

– Привет. – На Евгении был светлый, в мелкую клетку костюм. И даже галстук. Но больше всего Владимира удивила густая шевелюра пшеничных волос. Год назад Рамодин дал клятву брить голову до тех пор, пока любимая команда «Спартак» не вернет себе титул чемпиона.

– А разве «Спартак»?.. – начал Фризе, но майор безнадежно махнул рукой:

– Жена заставила, Верунчик!

Он взял Владимира под руку и увлек сквозь кордон спецназовцев за угол гостиницы. Судя по тому, что ни один из стоявших в оцеплении солдат даже не попытался остановить их, Рамодина здесь знали.

– Есть проблемы? – Майор остановился у могучей гостиничной колонны. Проверил, нет ли поблизости людей?

Фризе усмехнулся, вспомнив конспиративные повадки Евгения.

– Зря лыбишься! Помнишь Якушевского? Моего шефа? Схарчили. Какой-то подонок двинул на Житную [2]2
  На Житной улице находится МВД.


[Закрыть]«телегу», что критикует начальство. Так какие проблемы?

– Я работаю на банкира Антонова.

– Выбираешь клиентов побогаче?

– Бедным частные детективы не нужны.

– Да. Не смогли мы убийство Павлова по горячим следам раскрыть! А сейчас… – Майор безнадежно махнул рукой. – Но через две недели я сам за это дело возьмусь. Если ты до того времени не подсуетишься.

– Честно говоря, Женя, это мое задание. Но официально я буду искать предков клиента в архивных завалах.

– Просек. Топаешь по стопам пропавшей без вести Стольниковомй и убитого Леонида Павлова? Не тошно бумажную пыль глотать?

– Завтра иду в архив первый раз. – Фризе прикинул, стоит ли рассказывать Рамодину о том, что Стольникова никуда не пропадала? И решил – не стоит. Майор сказал, что займется делом не раньше чем через две недели. За это время многое может произойти. Да и смешно сказать, загляни кто-нибудь из сыщиков в институт, давно бы уже знали, что произошло с девушкой!

– У тебя Женя, есть версии?

– Версии-то есть. Да дело не сдвинулось.

– Поделишься?

– Павлов задолжал хозяину комка Мураду Умарову.

– Слышал. По нынешним временам – гроши.

– Гроши! Для таких, как ты, – гроши. А эти ребята ничего не прощают. Включают счетчик… Но это я так, к слову. Мурад Павлову долг простил. Есть свидетели. Мать Леонида подтверждает. Простить-то простил, а потребовал, чтобы Павлов подробно рассказывал о банке.

Рамодин нетерпеливо взглянул на часы:

– Черт! Не могу долго тут рассуживать. Скажу короче: с Мурадом мы проверили все. У него есть алиби. Очень прочное.

Увидев скептическую улыбку товарища, майор нахмурился.

– Уезжал в Минск встречать партию товара. Не веришь – займись проверкой. Исполнителем мог быть и кто-то другой. Но на меня этот Мурад произвел хорошее впечатление.

– Эта версия отпадает?

– Откладывается про запас. Теперь про архив, в котором ты собираешься провести свои лучшие годы… Странно, что за полгода оба доверенные лица банкира, копавшиеся в прошлом его предков, стали объектом преступлений. Тьфу, зараза! – Майор сердито плюнул. – Чешу как из Минюста! Так вот – это на первый взгляд странно. Дело-то может бы не в архиве, а в банкире. Он тебе не рассказывал – мафиози его достают? Не тут ли собака зарыта?

– Ни словом не обмолвился.

– То-то и оно! Эти денежные мешки страсть как не любят к ментам обращаться! Ну, чего тебе еще подкинуть?

– Какие-нибудь заметки, записные книжки у Павлова не нашли?

– На месте преступления – нет. А дома – сколько угодно. Но к убийству они отношения не имеют.

– А его статья в газете? Вряд ли она торговой мафии понравилась. И обещание газеты напечатать новые статьи.

– Эту версию я со счета не сбрасываю. Но, старик, руки не дошли. Вот только… – Майор задумался.

– Что?

– Да ведь эта версия опять к Мураду ведет. А ее мы уже отработали. Чист парень.

– Убили заточкой?

– Да.

– Никаких свидетелей?

Заверещала рация во внутреннем кармане у майора. Он поднял отворот пиджака, наклонил голову:

– Третий слушает.

– Давай к машине, – просипел простуженный бас.

– Понял. – Рамодин взглянул на Фризе. – Извини, браток, государственные дела зовут. – Легонько ткнув Владимира кулаком в плечо, Рамодин поспешил на зов начальства. Но, сделав несколько шагов вернулся:

– Володя, на днях позвоню. А может, и загляну на часок. Только с доверенным лицом. Ладно? Я ей про твои картинки рассказывал, подруга прямо загорелась. Очень хочет посмотреть.

– Буду рад. Выбирайте вечерок. Днем я теперь служу архивариусом.

АРХИВНЫЕ МЫШИ

О работе в архиве у Фризе со студенческих лет остались самые приятны воспоминания. На третьем курсе он готовил курсовую работу о знаменитом русском судье и прокуроре Анатолии Кони. Научный руководитель Владимира, профессор истории государства и права, напутствовал его такими словами: «Володя, у вас есть выбор: засесть в библиотеке и заниматься компиляцией. О Кони написано немало статей и брошюр. Переворошите их и сляпаете курсовую из чужих мыслей. Скорее всего тоже заемных. Или съездите в Ленинград. В Исторический архив, в Пушкинский дом. Отыщите документы, к которым рука исследователя не прикасалась ни разу со времен революции. Но учтите – глаза и спина будут болеть. – Професcop улыбнулся, смерив взглядом высоченного студента. – Почерк у Анатолия Федоровича Кони поддается расшифровке с трудом. А главное – у факультета нет денег, чтобы оплатить вашу поездку. Решайте!»

Мог ли Фризе после такого напутствия заняться компиляцией? Да и профессор не без умысла предложил ехать в Питер именно ему. Знал, что отец у Владимира крупный ученый и деньги на поездку найдутся.

Фризе обнаружил тогда немало фактов из биографии знаменитого юриста, о которых исследователи даже не подозревали. Но особенно привлекательными показались ему литературные опыты Кони, никакого отношения к юриспруденции не имевшие. Пародии. Например, на Чехова, на Боборыкина. Как в изложении этих писателей выглядело бы расставание нимфы Калипсо с коварным Улиссом.

Но разысканные в недрах архива пародии в курсовую работу не попали.

– Не по теме! – заявил научный руководитель.

– Зато интересно!

С этим профессор согласился. И вычеркнул цитаты жирным синим карандашом.

Через несколько лет Владимиру попалась брошюра своего бывшего научного руководителя. Там были процитированы почта все разысканные им пародии. Кони называл их «Стилистические шутки». Но Фризе в то время волновали совсем иные проблемы, и к своим творческим опытам он уже не возвращался.

Московский архив показался Фризе унылым, наводящим тоску учреждением. Может быть, потому, что встретили его здесь неласково.

– От господина Антонова? – Заведующая читальным залом не пыталась скрыть своего скептицизма. Она взяла у Владимира документы и несколько минут молча просматривала их. Даже не предложила ему сесть. Потом, изобразив на красивом, но неприветливом лице гримасу сожаления, спохватилась:

– Ой! Что же вы стоите?! Садитесь.

У Фризе с языка чуть не сорвалось: «И тут все проснулись!» Но начинать работу в архиве с пикировки было бы непродуктивно.

Он сдержался.

– Литературный секретарь? – заведующая внимательно посмотрела на Владимира. Ирония просто захлестывала ее. Казалось, лишь усилием воли женщина сдерживает себя и не спрашивает: «Неужели такой здоровенный детина не мог найти себе занятие посерьезнее, чем глотать архивную пыль?»

Но, даже неозвученный, вопрос этот ясно читался в ее больших насмешливых глазах.

– Ваши предшественники были очень милыми людьми.

«Ну и стервоза! Столько едкости вложить в одну фразу!»

– Я слышал от Антонова много теплых слов в их адрес.

– Да. – В этом «да» ему послышались и горечь и сожаление. Но тут же, словно испугавшись проявленного сочувствия, заведующая спросила: – Господин Антонов не оставил намерения вычертить свое генеалогическое древо?

Как много ей удавалось выразить интонацией! В этих, казалось бы, бесстрастно сказанных словах «господин Антонов» слышались и ненависть ко всем неправедно разбогатевшим, и гнев из-за того, что они тратят бешеные деньги, чтобы потешить свое самолюбие, хвастаясь подлинными, а чаще мнимыми предками. А главное, в ее словах чувствовалась глубоко запрятанная горечь человека, обладающего интеллектом, знаниями, опытом и поставленного за черту бедности.

Нет, не было охоты у Фризе осаживать свою собеседницу. Он улыбнулся доброй, открытой улыбкой. Как улыбался, когда хотел понравиться женщине.

– Вы правы. Господин Антонов – человек упрямый. Не захотел отступать от задуманного. И прибег к моей помощи.

– Ну и отлично. – Исчерпав запас сарказма, заведующая еще раз деловито перебрала документы, которые принес ей Владимир, достала из стола несколько бланков.

– Заполните. Не забудьте указать номера телефонов – своего и господина Антонова. Ученого звания у вас нет?

– Кандидат юридических наук.

Заведующая оторвала взгляд от бумаги, подняла глаза. Фризе обнаружил, что они у нее серые.

– Батюшки! Обязательно укажите в анкете.

Поистине она была гением по части интонаций.

Заведующая выписала Владимиру пропуск – крохотный кусочек технического картона. Как показалось Фризе, она с удовольствием шлепнула печатью по его фотографии.

– С чего начнете? Кстати, меня зовут Таисия Игнатьевна.

– Начнем с начала. С тех же документов, которые заказывал Леонид Павлов.

Таисия Игнатьевна метнула на Фризе заинтересованный взгляд:

– Это несложно. Я подниму прошлые требования. Вам даже не придется перелистывать описи.

Заведующая поднялась со стула и легкой стремительной походкой удалилась в большую комнату, где на стеллажах громоздились пачки архивных дел и коробки с микрофильмами, доставленные из хранилища по заказам исследователей.

Таисия Игнатьевна оказалась высокой стройной женщиной. Длинная юбка из серой толстой шерсти скрывала ноги, но Фризе был уверен, что заведующая читальным залом прячет их напрасно.

Он быстро заполнил анкеты, прочитал и подписал инструкцию о правилах работы в архиве. Окинул взглядом читальный зал.

Почти все столы были заняты. Большинство посетителей сутулились, листая пожелтевшие страницы, сосредоточенно крутили пленки микрофильмов, вставленные в малоудобные громоздкие проекторы. Кое-кто из исследователей прилежно переписывал документы в свои тетрадки и блокноты.

В зале работал очень пожилой мужчина, довольно чудной по обличью. Две женщины неопределенного возраста вполне соответствовали представлению Фризе об архивных крысах. Одна из них, читая документы, смешно шевелила губами и постоянно кивала головой. Наверное, соглашалась со всем, что было в них изложено.

На столах рядом с дамами лежали горы папок.

Перещеголяла их в этом только молодая брюнетка, сидевшая рядом с Таисией Игнатьевной. Она время от времени выглядывала из-за нагромождения папок, словно солдат из окопа. И, как показалось Фризе, сочувственно ему улыбалась. А еще он подумал, что улыбчивая брюнетка наверняка могла бы порассказать ему о Лене Павлове. Приветливое миловидное личико и любопытные глаза говорили о том, что ей никогда не приходится страдать от отсутствия общения.

Мысленно Владимир занес ее в список посетительниц архива, с которыми следует поговорить в первую очередь.

ГЕНРИЕТТА

Заказанные Фризе материалы доставили из хранилища через два дня. Когда от стремительных каллиграфических записей, сделанных синодскими писцами, у Владимира зарябило в глазах, он, разузнав у заведующей, где находится буфет, отправился пить кофе. На лестнице его окликнули:

– Господин Фризе!

Оглянувшись, Владимир увидел брюнетку. Пробивавшиеся сквозь пыльное окно солнечные лучи эффектно высветили ее фигуру, облаченную в минимум одежды. Смотрелась молодая женщина вполне прилично. Про таких обычно говорят: «Все при ней».

– Вы спрашивали про буфет… Я как раз туда иду.

– Мне повезло.

Фризе подождал, пока брюнетка не спеша спустилась по ступеням.

– Генриетта. – Она протянула руку и дружески улыбнулась.

– Владимир.

– Владимир Петрович Фризе. Я слышала, как вы представлялись Таиске.

Они двинулись по узкому коридору, заставленному старинными, красного дерева, книжными шкафами. Шкафы были пустые и невольно наводили на мысль о мерзости запустения.

– У вас, Генриетта, прекрасный слух.

– Имеющий уши… – Она засмеялась. – А все – вредная Таиска. Посадила меня перед своими злыми очами. Только не думайте, что это большое удовольствие – слушать ее наставления новичкам.

– Отключаться не пробовали?

– Пробовала. Но когда приходит интересный мужчина… Вот и наша корчма.

– Салют, Алена! – поприветствовала новая знакомая Фризе худенькую, молодую буфетчицу. У буфетчицы было усталое, бледное лицо. А улыбка, которой она ответила на приветствие Генриетты, показалась Фризе неискренней.

Кроме сухонького старичка с породистым лицом и с румянцем на щеках, пившим чай с лимоном, других посетителей в буфете не было. Перед старичком лежала промасленная бумажка и на ней пирожок с капустой, от которого он отламывал кусочки и отправлял в рот.

– Привела тебе нового едока! – сообщила брюнетка буфетчице.

Владимир поздоровался, удостоившись лишь легкого кивка.

– Вам, Генриетта, как всегда?

– Да, радость моя. И кофе.

«Как всегда» означало четыре здоровенные сарделька. За них и за кофе Генриетта выложила довольно большую сумму, и Фризе подумал о том, что молодая исследовательница архива недостатка в средствах не испытывает.

– А вы что будете кушать? – спросила Алена. – У меня есть винегрет, тушеная капуста. Бутерброды.

– Черный кофе… – Владимир секунду поколебался. – И пару сарделек.

– Вид у вас вовсе не архивный, – сообщила ему новая знакомая, внимательно, без стеснения, рассматривая Владимира, подсевшего к ней за столик.

– Эго серьезный недостаток?

– Вы на меня не обижайтесь! Мелю все, что в голову взбредет. – Генриетта ловко содрала шкуру с сардельки, густо намазала ее горчицей и с аппетитом принялась за еду. Уже по острому запаху, от которого пощипывало в носу, можно было определить, что горчица – крепче не бывает! – Я с вашим предшественником подружилась. Приятный был меланхолик. И как старался!

– А с предшественницей?

– С Леной? С нашим братом, с женщинами, у меня дружба не вытанцовывается. Молодые все с претензиями. И жуть какие ревнивые. А со старушками общаться – тоска заедает. Так что я – специалист по сильному полу.

Она так ловко «ошкурила» еще одну сардельку что Фризе улыбнулся.

– Большая практика?

– Сардельки – мол слабость. Кстати, вы, наверное, голову ломаете – почему Таиска меня посадила рядом с собой? Не напрягайтесь по пустякам. Она бы с радостью не пустила меня и на порог архива. Дай ей волю. Видели, сколько на моем столе макулатуры? Таиска просто боится. Боится, что я вынесу какой-нибудь том под юбкой.

Отметив, что Владимир расправился только с одной сарделькой, а тарелку со второй отставил в сторону, Генриетта разочарованно бросила:

А едок-то вы слабосильный! – и подцепила вилкой отодвинутую сардельку. – Не возражаете?

– На здоровье! Может быть, вам еще парочку взять?

На иронию Генриетта внимания не обратила:

– Спасибо. На сегодня пяти хватит. А в будущем я не прочь принять и такой презент. Сардельки предпочитаю цветам.

Буфетчица поглядывала на Генриетту с неодобрением.

Покончив с последней сарделькой, брюнетка посмотрела на Фризе:

– Перекурим?

Вообще-то Фризе курил только трубку. Да и такое случалось не часто – когда была нужда над чем-то крепко поразмыслить или успокоиться. Фризе помогала сама процедура – неспешное, обстоятельное набивание трубки табаком, раскуривание. Наблюдение за тем, как плывут по комнате первые сизые колечки.

Но когда он уходил из дому, всегда опускал в карман пачку хороших сигарет. Владимир называл их «представительскими». Очень часто вовремя предложенная собеседнику сигарета помогала завязать с ним тесный контакт. Поэтому, согласно кивнув Генриетте, он достал из кармана «Кэмел».

Через пять минут они уже дымили в другом конце здания, на лестнице, идущей в полуподвальное помещение.

– И охота вам, Владимир Петрович, штаны в архиве просиживать? – поинтересовалась Генриетта, сделав несколько затяжек.

– Шеф попросил помочь. Я думаю, эта работа ненадолго.

– Странный у вас шеф. Заставлять кандидата юридических наук рыться в архивной пыли! Наша фирма уже давно предлагала Антонову досконально разобраться с его предками. И представить все нужные документы.

– А что за фирма?

– Русско-американское агентство «Наследники». Неужели не слыхали? Солидное учреждение.

– Не слышал. – Фризе удивился тому, что Антонов ни словом не обмолвился о том, что «Наследники» предлагали ему услуги.

– Честно говоря, Володя, – Генриетта придвинулась к Фризе поближе, перешла на шепот и состроила кислую гримасу, – фирма наша дрек мит пфеффер. Пять сотрудников-оболтусов. А рабочие лошадки – я и еще одна деваха. Но платят баксами. – Она приложила палец к губам. Фризе отметил – губы и палец у нее были красивыми.

– И что же вы ищете в архивах?

– Наследников. И вычерчиваем клиентам генеалогические древа. «Новые русские» большие охотники до титулов.

– Так вы и предков и титулы им придумываете?

– Секрет, молодой человек! – Она кокетливо склонила голову и заговорщицки посмотрела на Фризе из-под пушистых ресниц.

«Сколько же надо будет скормить ей сарделек, прежде чем я узнаю этот секрет? Да и вряд ли обойдешься походами в буфет».

ФАБРИКА РОДОСЛОВНЫХ

Генриетта любила не только свиные сардельки. Котлеты по-киевски, сыр рокфор, мороженое «Баскин-Роббинс» – перечисление можно было продолжать бесконечно – входили в список ее любимых блюд.

– Он, как давно я не ела пиццу с грибами! – вздыхала Генриетта, когда они проходили мимо знаменитой пиццерии на Тверской.

– Заглянем? – предлагал Фризе в надежде, что после двух-трех порций пиццы, которую он ненавидел, девушка начнет колоться и расскажет подробнее о своем русско-американском агентстве «Наследники». Но не тут-то было.

Расспрашивать впрямую Владимир опасался. Зачем выдавать свою заинтересованность? А осторожные наводящие вопросы Генриетта игнорировала. Она вообще умела прикидываться простушкой.

Один из немногих существовавших в прокуратуре друзей Фризе навел справки об агентстве «Наследники». Организовано агентство было несколько лет назад для оказания помощи российским гражданам в получении наследства, оставленного умершими в Америке и в Израиле родственниками. Но богатых родственников оказалось не очень много. И жили они, пользуясь своим богатством, подолгу. Не в пример россиянам.

Под угрозой финансового краха РААН – такова была аббревиатура агентства – перестроилось, его сотрудники стали оказывать помощь тем, кто решил восстановить свои исторические корни.

Никаких криминальных историй за РААН не числилось.

– Налоги, наверное, недоплачивают, – сказал приятель. – Только кто их сейчас платит?

Как оказалось, Генриетта любила не только вкусно поесть. Что, кстати, никак не сказывалось на достоинствах ее фигуры. Она любила и мужчин.

На третий день их вечерних прогулок вместо того, чтобы распрощаться с Фризе у станции метро «Парк культуры», девушка предложила:

– Садимся на троллейбус и едем ко мне. Я живу рядом со Старым Арбатом. Разносолов в холодильнике не держу, но бутылка «Бифитера» и тоник для хорошего человека найдутся.

Каким чудом сохранился этот двухэтажный дом рядом с высотным зданием МИДа, было непонятно. Облезлая штукатурка, ржавая крыша, покосившаяся дверь парадной – эти признаки упадка и запустения заставили Владимира пожалеть, что он принял приглашение. Он с тоской подумал о том бесприютстве, которое ждет его в Генриеттином обиталище. И ошибся.

Просторная двухкомнатная квартира недавно была отремонтирована. Прекрасная лепка на высоких потолках, белые зеркальные двери, старинная, из карельской березы, мебель… В спальне огромная картина – на черном фоне свекольное женское тело без головы.

I'pinc на несколько мгновений застыл перед творением безвестного авангардиста. Налюбовавшись вдоволь, философски изрек:

– Что ж! Голова не обязательна! – И получил легкий подзатыльник.

– Вова!

Как он не любил когда его называли Вовой! А также Вольдемаром, Вопиком! Готов был тут же взорваться. Но сейчас смолчал.

– О том, нужна ли даме голова, поговорим позже. Джин и тоник на кухне. – Генриетта показала на дверь. – В морозилке возьми лед. Есть хочешь?

Вопрос был излишним. Полчаса назад они съели по бифштексу в ресторане на Кропоткинской.

– А я должна принять душ. Не возражаешь, если я оденусь полегче? Не обращая внимания на то, что Фризе медлит отправиться на кухню за выпивкой, Генриетта сбросила с себя одежду. Платье повесила в шкаф, а крошечный комочек, составивший остальное, небрежно метнула на стул. Заметив что Фризе, не сдвинувшись с места, любуется ею, спросила:

– Может быть, хочешь поплескаться со мной? Ванна большая.

– Подожду, когда ты выйдешь из пены.

Ждать появления современной Афродиты пришлось довольно долго. Фризе удобно устроился на обитом штофом старинном диванчике, проигнорировав его хрупкость и с удовольствием, маленькими глотками пил джин с апельсиновым соком. Сок, как и тоник, он отыскал в просторном холодильнике на кухне.

Он прислушивался к шуму тугой струи, доносившемуся из ванной, и перед его мысленным взором возникала Генриетта, неторопливо подставляющая под эту струю упругое тело. Она не спешила, и Фризе на нее не сердился. Странно было бы видеть Генриетту, спокойную, даже величавую, торопливой.

С каждым глотком чудесного пойла настроение у Владимира улучшалось. Он прикрыл глаза и ощущал, как расслабляются мышцы и тело охватывает легкая истома. Как будто, пройдя километров тридцать под палящим солнцем, он прилег в тени на песчаном, поросшем можжевельником пригорке.

Наконец шум воды прекратился. Генриетта прошлепала босыми ногами в кухню. Спросила на ходу:

– Ты не уснул, приятель?

Фризе не ответил. Даже не открыл глаза. Бесконечно приятная лень одолела его. Может быть, он даже задремал на несколько минут.

А проснулся, услышав, как хозяйка ласково уговаривает кого-то на кухне:

– Ну что ты, дружочек? Не сердись, не сердись!

Владимир вскочил с дивана, неслышно подкрался к двери на кухню.

Генриетта, перепоясанная ярким махровым полотенцем, колдовала у сердито посвистывающей кофеварки. Увидев Фризе, улыбнулась:

– Решила взбодрить тебя кофейком.

…Среди ночи Владимир проснулся от того, что ему стало неуютно. Рука, еще недавно лежавшая на горячей груди Генриетты, обнимала прохладную подушку. Он приоткрыл глаза – в спальне девушки не было.

Фризе подождал немного, прислушиваясь. Потом встал. Накинул на себя махровый халат Генриетты и, осторожно ступая, отправился на поиски. Хозяйка отсутствовала. Ее не было ни на кухне, ни в ванной, ни в гостиной.

На всякий случай он заглянул даже в уборную. Пусто.

И только во время повторного осмотра гостиной обнаружил на журнальном столике маленькую кастрюльку, несколько ломтиков белого хлеба и яичную скорлупу на тарелке. Он подошел к дивану. Накрывшись пледом и подложив под голову крошечную подушку, на диване спала Генриетта.

Фризе поднял ее на руки и отнес в спальню. И подивился на то, какое горячее у девушки тело.

Рассвет с трудом пробивался в окна квартиры. Тень, отбрасываемая унылым небоскребом МИДа, создавала здесь, в старом московском дворике, атмосферу вечных сумерек. Часы показывали шесть, а в комнатах все еще стояла ночь.

– Я проснулась – ты только носом посапываешь. Как мой кофейный агрегат, – рассказывала Генриетта, положив голову на грудь Фризе. От ее черных волос исходил едва ощутимый запах миндаля.

Наконец-то Владимир убедился, что перед ним натуральная брюнетка. Без обмана.

– Так мне захотелось тебя опять соблазнить! Но пожалела, не стала будить. А чем можно погасить желание? Вот я и ударила по супчику.

– Умница. А почему ты такая горячая? Не заболела?

– Не обращай внимания! Я женщина с отклонениями. У меня температура всегда 38. Не веришь? Правда, правда! Доктора говорят: редко, но случается.

Некоторое время они лежали молча. Потом Генриетта спросила:

– Володя, почему бы тебе не обратиться в нашу фирму? Будешь моим клиентом.

У Фризе чуть не сорвалось с языка: «Я уже твой клиент».

– В РААН клиентом стал баран…

– Баранов у нас и без тебя хватает. Но зато какие породистые! Тонкорунные! Стричь их – одно удовольствие.

– Еще бы! А что ты такое говорила по поводу ложных генеалогических древ?

– Ничего такого я не говорила.

– Ну как же? Помнишь, в курилке?

– Все, что связано с вами, молодой человек, я хорошо помню. Я сказала тебе: мы вычерчиваем «новым русским» развесистые генеалогические древа.

Фризе засмеялся:

– Пока растет – дерево, когда перестает расти – древесина.

– Развесистые – не обязательно ложные. Просто – большие, – строго сказала Генриетта. Но не выдержала и тоже засмеялась. – Приходит к нам богатый человек. Всего у него в большом достатке. Даже вилла на Мальте. Нет только ветвистого генеалогического древа под стеклом, висящего на стене в кабинете. «Я чувствую, что во мне течет дворянская кровь – говорит пришелец. – А может быть, и княжеская. Чтобы вступить в дворянское собрание, нужны документы. А где их взять, если предков гноили и тюрьме, расстреливали, высылали? Помогите восстановить родословную. Кредит неограничен». Допустим, его фамилия Чубайс…

– Тс-с! «Нельзя ли для прогулок подальше выбрать закоулок?»

– Ладно! Пусть это будет какой-нибудь безобидный Седлецкий. И он прекрасно знает, что никто из его предков никогда, даже за одним столом с дворянами не сидел. Но сказать об этом прямо ему воспитание не позволяет. А нам – деликатность. И, конечно, желание заработать большие бабки. Логично?

– Логично! – Владимир с удовольствием смотрел на Генриетту и думал о том, что красивым женщинам совсем не обязательно иметь хорошую родословную. Они как подарок судьбы. А у него было правило – от подарков судьбы никогда не отказываться.

– Мы заключаем с господином Седлецким договор. И начинаем носом землю рыть. Лопатим архивы и ежегодники типа «Вся Москва», «Весь Петербург». Просматриваем родословную книгу той губернии, откуда родом предки нашего клиента. Находим в шестом разряде Седлецких.

– Что за шестой разряд?

– В этой книге записаны древние благородные дворянские роды, которые могли доказать свою принадлежность к дворянскому сословию в течении ста лет до момента издания жалованной грамоты.

Генриетта посмотрела на Фризе с укоризной. Осудила за недостаточную эрудицию.

– Но наш клиент Седлецкий и Седлецкие из шестого разряда просто однофамильцы. Как же их состыковать? Навострил ушки?

– Еще как! Тайны Мадридского двора!

– Слушай дальше. Просеиваем обе ветви Седлецких – и высокородных дворян и мещан из рода нашего клиента. Если они не совсем уж захудалые, какой-нибудь след в архивах найдется. Например, дедушка нашего клиента был почетным гражданином Царского Села, а прадед – бухгалтером в товариществе «Жорж Борман», торговавшем какао. Тоже ведь не слабо? Но клиенту требуется дворянство. И вот… Теперь самое важное! Находим в обеих ветвях Седлецких, не связанных друг с другом никаким родством, людей с одинаковыми именами. Ра-а-а! Короткое замыкание! Искра!

Генриетта воодушевилась. Села, прислонившись к спинке кровати.

– Прапрадед нашего клиента – Иван Августович. Его отец Август был всего-навсего торговцем в лавке колониальных товаров в Екатеринбурге. Ну, не обязательно в Екатеринбурге. Допустим, в Москве. А Седлецкий Август из шестого разряда – предводитель дворянства в том же городе. Выдергиваем беспородного Ивана Августовича из его «торговой» веточки и пристыковываем к Августу – предводителю дворянства.

В конце концов этот предводитель может быть и не Августом, а Августином. Кто обращает внимание на такие мелочи? – усмехнулся Фризе.

– Впечатляет?

– В твоем изложении – очень. Ты просто прелесть. – Фризе потянулся к Генриегге и попытался уложить рядом. Но девушка оттолкнута его руку:

– Ты сомневаешься?

– Совсем немного. – Меньше всего сейчас хотелось Владимиру спорить. Намерения у него были другие. Но Генриетта крепко ухватилась за спинку кровати и ждала ответа. – Да ведь у предводителя дворянства могут быть и настоящие потомки! И ныне состоять в Дворянском собрании. Вот потеха, если они там встретятся нос к носу!

– Фирма дает гарантию! – гордо сказала девушка. – Мы прослеживаем судьбу каждого родственника. И только тогда выкладываем клиенту копии нужных ему документов. И чертим это самое древо! Ты, Вова, представить себе не можешь, какие интересные происходят казусы. Вместе с родословной клиент может получить в наследство какой-нибудь замок в Чехии.

– Даже так? – заинтересованно спросил Фризе. Но на этот раз Генриетта сама перешла в атаку.

Уже наступило утро, а они все еще были в постели.

Прижавшись к Владимиру горячим телом, девушка прошептала сонным голосом:

– Поспим сегодня подольше. Архив никуда от нас не денется.

– Поспим.

– Хочешь, мы и твоих предков найдем?

– Сам разберусь.

– Жаль.

– А часто вы наследствами занимаетесь?

– Редко. Иногда одна контора делает нам запросы.

– Что за контора?

– Не знаю. Они с начальством дела имеют.

Фризе не стал настаивать. Ему тоже до смерти хотелось спать.

ИСЧЕЗНУВШАЯ СТРАНИЦА

– Вы, Владимир Петрович, знаете, что у вас знаменитая фамилия? – сообщила ему вместо приветствия Таисия Игнатьевна. Произошло это на третий день его архивной эпопеи. – Я все думала – где мне она встречалась? И вспомнила.