Текст книги "Искатель. 1997. Выпуск №3"

Автор книги: Рэй Дуглас Брэдбери

Соавторы: Артур Чарльз Кларк,Сергей Высоцкий
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

– Ребята, окунемся разок, и ко мне! – предложил Савельев. – Мне прислали из Астрахани такой паюсной икры!

– Старик, сегодня не получится. Нам требуется кое-что обсудить.

– Операцию «Ы»?

– Давно не виделись. Новостей поднакопилось.

Пугачев бросил на товарища быстрый, оценивающий взгляд.

– Небось, новости все под грифом «СС»? – с легкой завистью проворчал Роман. – Ты, Володька, еще не рассказал мне про тот случай. Помнишь? Кстати, когда на кабана поедем, приборчик не забудь!

Как только Роман со своими непослушными псами скрылся из виду, Пугачев спросил:

– Ты чего меня афишировать вздумал?

– В моих блеф-планах у Романа Савельева роль статиста. Но о-о-очень важного статиста! Впрочем, ты хотел о чем-то рассказать?

– Я выяснил, почему вокруг департамента с длинным названием кружатся люди из известного тебе корпуса.

– Почему?

– Строго между нами! Этой полукриминальной конторе власти предоставили «крышу». Через департамент шли большие валютные поступления в предвыборный фонд. Из этих средств платят актерам и прочей братии, разъезжающей по стране.

Получив такую информацию, я пошел к шефу. Кому платят, сколько, за что – меня не интересует. В политику я не лезу. Но откуда деньги? Биографию этих баксов хочу знать досконально.

Шеф сначала загорелся. Обещал создать следственную группу. А через пару дней сник. Сказал – повременим. Ты не знаешь, откуда деньги?

– Знаю.

…Целый час они просидели в саду, в беседке. Фризе подробно рассказал Пугачеву о том, что произошло с архивом Антонова, о наследстве Майкла Антони и смерти наследницы Ольги Сергеевны. И о многом другом. А потом изложил свой план…

– Макиавелли! – буркнул следователь, внимательно выслушав Владимира. – Если бы я не был так голоден – ни за что не согласился потакать твоим бредовым идеям. Но ты схватил меня за горло. Еще полчаса, и я умру голодной смертью. Черт с тобой! Приступаем к выполнению.

Ужинали они в столовой, при полной иллюминации. Фризе зажег большую люстру, все настольные лампы и торшеры. В надвигающихся сумерках окна дома светились так, будто хозяин давал бал.

Беседа за столом струилась непринужденно и шумно. Как быстрая речка. Исподволь, ненавязчиво завязался разговор о департаменте. Ничего существенного – только намеки.

А когда в повеселевших голосах собеседников появились азарт и раскованность людей, не отказывающих себе в удовольствии почаще наполнить стаканы, Фризе сказал:

– Дружище, ты очень удивишься, но в прошлую субботу я встретил на рыбалке Смагина!

– Какого Смагина?

– Смагина Михаила Яковлевича. Директора интересующего нас департамента.

– Чушь!

– Клянусь. Того самого!

– И, конечно, встретил случайно? – Пугачев расхохотался. – Не верю. Этот тип наверняка шастает по госзаповедникам. С кучей охранников.

– Он был один. И сильно подшофе.

– Надо было его макнуть и не вытаскивать. Вот было бы смеху! Решились бы все проблемы с этой чертовой конторой.

– Ты, Пугачев, не важняк, а наивняк! Пришел бы другой… Ладно! Смех смехом, но рыбалка оказалась полезной. Что у трезвого на уме…

– Ты его прижал?

– Чего ради? Если человеку хочется излить душу, надо внимательно слушать. Он даже не подозревал, кто перед ним.

– Чушь! – опять повторил Пугачев. – А где была охрана?

– Заладил: чушь, чушь! А если человек устает от охраны? Хочет побыть один, наедине с природой?

– Он уединяется – и тут же из кустов вылезает частный детектив Фризе! – Пугачев засмеялся. – Ладно. Пользуйся моей доверчивостью. Что тебе выболтал этот тип?

– Подтвердил догадки о манипуляциях с крупными наследствами.

– И признался в убийствах? Не верю!

– Помнишь лекции Хоттабыча?

– По судебной психиатрии?

– Угу. Как же его фамилия? Всех профессоров по имени-отчеству помню, а Хоттабыча нет! До чего прилипучее прозвище!

– Зачем он тебе понадобился?

– Хочу его процитировать.

– Не старайся: «Убийца тоже человек. Бывают минуты, когда ему нестерпимо хочется излить душу первому встречному. Особенно по пьянке»

– Помнишь?!

– Тс-с! Мало ли лапши навесили на наши студенческие уши! Смагин же сам не убивал? Да и тебя вряд ли принял за случайного простака, которому можно выболтать свои секреты.

– Но принял! – веско сказал Владимир. – Что-то мы разболтались. Пора промочить горло. Ты не хочешь виски?

– Нет. Только коньяк.

Они чокнулись.

– Ты прав. Зачем ему убивать? У него «на зарплате» киллеры. Молодых баб, его информаторов, копающихся в архивах, интересуют только баксы. Криминальных подробностей они могут и не знать. Но теперь подробности знаю я. И могу поделиться с тобой.

– На пустых разговорах дело не построишь!

– Ну-ну! Посмотрим, что ты скажешь, прочитав эти странички!

Фризе поднялся из-за стола, демонстративно гремя ключами и стальными дверцами, открыл сейф, в котором хранились его охотничьи ружья. Достал с полки несколько страничек машинописного текста.

– Читай, старина!

На этих страницах Владимир изложил все известные ему факты по делу об убийствах Павлова и Таисии Игнатьевны. Об угрозах Елене Стольниковой. О пропаже документов из архива и о том, что случилось с Ольгой Сергеевной Антоновой, когда она проявила интерес к наследству дядюшки.

У документа был один существенный изъян – большую часть его составляли не факты, а предположения.

Но Пугачев блестяще исполнил свою роль:

– Черт! Он тебе и об этом сказал? Так, так, так! Назвал фамилию «верхолаза»? Потрясающе! Да он просто сумасшедший! Выболтать такие вещи первому встречному. В это я никогда не поверю! Ты прижигал ему паяльником пятки?! Нет, братец, в эти игры я не играю. Дело никогда не дойдет до суда. На стадии предварительного следствия Смагин заявит, что оговорил себя под пыткой. И как я буду после этого выглядеть? Все это беллетристика!

– А если я прокручу тебе пленку с записью?

– У тебя есть запись? – Голос у Пугачева прозвучал совсем трезво. – И ты мне вкручиваешь, что встретил Смагина на рыбалке случайно?

– Разве это имеет значение?

– Имеет. Но пленку я хочу прослушать.

– Она у меня спрятана понадежнее. Подожди пару минут.

Владимир с удовольствием погремел дверцами сейфа, заделанного в стену спальни. Как и в прошлый раз, когда они были здесь с Юлей, показал язык ночнику. Подумал: «Клюнут? Или мы сыграли спектакль впустую? Без слушателей?»

– У тебя есть портативный магнитофон? – совсем тихо спросил Пугачев, когда Владимир появился в столовой.

– Зачем?

– Береженого Бог бережет. Выйдем из дома.

Вместо магнитофона и кассеты они взяли с coбой бутылки и рюмки. Фризе – ополовиненный «Бурбон», Пугачев – длинную бутылку «Метаксы».

Когда минут через сорок вернулись в дом, следователь сказал удовлетворенно:

– Сейчас позвоню шефу.

Фризе затея не понравилась. Но приятель оказался на высоте:

– Александр Александрович, Пугачев беспокоит. В деле появились новые обстоятельства… – Наверное, шеф спросил, какие? Потому что Пугачев ответил: – Я не мог бы доложить об этом завтра утром? Лично. Спасибо. Спокойной ночи!

Положив трубку, он сказал:

– Завтра в девять прокручу ему эти откровения. У тебя есть копия?

– Конечно. Одна на хранении в банке.

Пугачев, улыбаясь во весь рот, написал на листке бумаги: «Шефа целый день не было в «конторе», а новости о Кравцове узнать хотелось. Вот он и передал через помощника, чтобы я позвонил вечером. Ничего, потерпит до утра».

Кравцова, председателя питерского Законодательного Собрания, обвиняли в получении крупной взятки, а Пугачев входил в следственную бригаду.

«Интересно, кому первому дадут послушать разговор? – подумал Фризе – Смагину? Или той службе, которая его опекает? Если клюнут – господину директору будет горячо! Уже завтра с утра».

Он и представить себе не мог, что горячо Михаилу Яковлевичу будет уже сегодня ночью.

ПОСЛЕДНЯЯ ТОЧКА

– Ты способен доставить меня домой? – Пугачев скептически оглядел раскрасневшуюся от спиртного и острых переживаний физиономию Владимира.

– Не задавай смешных вопросов. Сейчас выпью литр молока и поедем.

Разговаривали они опять в саду. У тех, кто занимался прослушиванием, могло появиться искушение втравить в это дело ГАИ и надолго задержать где-нибудь на КПП подвыпивших водителя и пассажира. А то и сделать что-нибудь похуже.

Наверное, вид приятеля не вдохновил Пугачева.

– Нет, старина, вызову-ка я дежурную тачку из конторы.

Первое сообщение о пожаре в департаменте по розыску родственников за границей Фризе услышал в десять утра в сводке новостей «Радио на холмах».

Корреспондент сообщил о том, что пожар начался в пять утра, причины возгорания не известны. Сведений о жертвах нет.

К двенадцати часам стало ясно, что в здании выгорели несколько этажей и найден труп директора департамента Смагина с пулевым ранением и голову. У следствия пока нет данных о том, покончил ли Смагин с собой или его убили.

Потом до десяти часов вечера никакой информации с пожаре в департаменте не сообщалось ни по радио, ни по телевидению. Словно и не было никаких происшествий в центре Москвы.

И лишь поздно вечером в выпуске скандальных новостей независимого телеканала опять упомянули о пожаре в департаменте и о самоубийстве Смагина.

Корреспонденту показалось странным, что, едва начался пожар, у здания департамента появился дежурный микроавтобус Генеральной прокуратуры.

Следственной бригаде удались изъять ряд финансовых документов департамента и огромные суммы валюты. Но большинство архива департамента погибло.

Уже после полуночи позвонил Пугачев. Спросил:

– Новости знаешь?

– Не слишком-то щедро их публикуют.

– Мы бы рады… Знаешь сколько отвалили твоему соседу за организацию концерта?

– И знать не хочу!

– А зря. – В голосе Пугачева прозвучали разочарованные нотки.

– Как вы успели так быстро?

– Я подумал – а вдруг? Когда мне сообщили, что хозяин явился среди ночи, мне стало не до сна…

– Молодчина! – похвалил Фризе. – Заработал бутылку «Бисквита».

– В воскресенье съездим на дачу?

– С дачей я завязал. Уже нашел покупателя. Завтра заеду туда, заберу кой-какие мелочи, и баста!

– Жаль, – сказал Пугачев. И, помолчав немного, добавил: – А ты, старик, опасный мужчина!

Фризе хотел спросить: «Опасней директора Смагина?» Но не спросил. А вдруг прослушивают?

ВРЕМЯ ПЛАТИТЬ ДОЛГИ

До дачи уже оставалось километра два, когда на повороте Фризе увидел мчавшийся навстречу красный приземистый автомобиль. «Альфа-Ромео» Савельева.

Волна ярости захлестнула Владимира. Он резко затормозил и поставил машину поперек дороги. Белая «Волга», отчаянно гудя и поднимая облака пыли, даже не успев сбавить скорость, промчалась по обочине. Наверное, бизнесмен занимался своим любимым делом – разговаривал по сотовому телефону с кем-то из своих многочисленных помощников. Стоящий поперек дороги автомобиль он заметил метров за двести. Не раньше.

Их обоих спасли от столкновения хорошие тормоза «Альфа-Ромео». И мгновенная реакция Романа. Машину развернуло поперек шоссе в нескольких метрах от «Вольво».

После раздирающего слух визга тормозов Фризе показалось, что наступила мертвая тишина. Пахло горелой резиной. Было слышно, как в трубке сотового телефона, брошенного Романом, надрывается озадаченный абонент: «Роман Васильевич! Роман Васильевич!»

Савельеву не потребовалось и десяти секунд на то, чтобы прийти в себя. Он выскочил из машины с пистолетом в руке и, пустив забористым матом, скомандовал:

– Вылезай, сука!

Лицо у него было белое, словно лист бумаги, и все в мелких бисеринках пота. А рука, в которой он держал пистолет, дрожала. Фризе не paз видел этот пистолет у Романа. Даже стрелял из него. Каким образом Савельев получил разрешение на «Макарова», Владимир не спрашивал.

– Вылезай… – повторил Роман и, наклонив голову, чтобы получше разглядев водителя, узнал Фризе.

– Володька! – Он сунул пистолет в карман широченных брюк. – Старичок! Что случилось?

Фризе вышел из машины.

– Вовка! Ты чего молчишь? Как тебя развернуло?!

– Это тебя развернуло, Рома.

– Да меня-то ладно! Видал, как сработал? Реакция профи! Сам не ожидал. – Он вынул из кармана клетчатый платок. Вытер лицо.

На шоссе стали скапливаться машины. Водители, предполагая разборку местных мафиози, предпочитали не выходить из машин и выражали свое нетерпение гудками.

– Поставим тачки на обочину, – предложил Фризе.

Через пару минут его белая «Вольво» стояла на пыльной, поросшей чахлым подорожником земле нос к носу с франтоватым «Альфа-Ромео».

Похоже, что Савельев начал догадываться – эта встреча с Владимиром, чуть не закончившаяся трагически, не случайна, Когда он выключил мотор и подошел к Фризе, лицо у него было напряженным, а глаза беспокойными. Спросил холодно:

– У тебя есть вопросы?

– Есть.

– Выкладывай.

– Ты слышал, что у меня на даче погиб человек?

Роман молчал.

– Мой лучший друг. Его разнесло на куски.

– Прими мои соболезнования. Мне говорила Дуся. Я только вчера прилетел из Англии.

– Твои соболезнования? Да на тебе его кровь…

– Ты болен, старичок? Свихнулся на своих расследованиях. – Роман покачал головой и хохотнул. Только смех получился вымученный, неестественный. И в глазах по-прежнему пряталось беспокойство. – Ты знаешь, старичок, как я тебя люблю! Но всему есть предел…

– С твоей дачи пишут все мои разговоры, мой любящий друг. Не вздумай отпираться.

– Что ты мелешь?! – Лицо шоумена, искаженное гримасой праведного гнева, опять стало бледным.

– Поедем и проверим.

– Ты… ты… – Савельев попытался что-то сказать, но вдруг закашлялся, сделал несколько неуверенных шагов и сел в канаве. Он словно уменьшился в объеме, выпустив воздух. Все еще не в силах справиться с кашлем, Роман похлопал ладонью по земле рядом с собой, приглашая Фризе сесть. Но Владимир перепрыгнул через канаву и сел напротив.

– Володька, я не знал, что слушают тебя, – просипел Савельев, пытаясь перебороть душивший его кашель. – Клянусь, старичок! Moгу поклясться на Библии.

– Я же твой сосед! Неужели не ясно, кого слушают?

– Да тут любого могут слушать! Весь московский бомонд вокруг!

– Кто слушает?

– Ты меня не продашь?

– Ты-то меня продал…

– Старичок, помнишь, зимой я сбил старушку в Москве, на переходе!.

Фризе знал, что старушка умерла, и удивлялся, каким образом Роману удалось замять дело? Его даже не лишили водительских прав. A про суд даже и разговоров не было. Друзья и знакомые шоумена списали все его популярность и дружбу с одним крупным чиновником, недавно приглашенным в правящую команду на роль дворцового попугая. Кроме того, Савельев раскручивал предвыборное шоу кандидата в президенты. Оно называлось «Голосуй – и никогда не проиграешь!» И принесло xopoшие результаты.

– Меня тогда вытащили из большущей бяки. Вытянули ребята из Корпуса безопасности. Где бы я сейчас был без них? А две недели назад нагрянули на дачу, даже не предупредив заранее. Приехали с аппаратурой. Сказали, что ловят крупного мафиози…

Не уловив ответной реакции, Роман спросил:

– Ты почему молчишь, старичок?

– Надеешься вышибить из меня слезу?

– Да пошел ты! Я тебе все как на духу…

– И сейчас пишут?

– А я знаю? Сидят в бане как у себя дома! А пишут или нет, мне не докладывают! Говорю тебе – вчера из Лондона прилетел! – Он неожиданно усмехнулся. – Наверное, не все время пишут. Сегодня ночью одна такая курочка… – Встретившись с ненавидящим взглядом Фризе, Савельев оборвал фразу и спросил:

– А при чем тут твой друг?

– Те, кто залез ко мне на дачу и понатыкал жучков, заложили и мину на которой он подорвался. А должен был подорваться я. Работа твоих спасителей.

– Ты что? Это ж не бандиты с большой дороги!

– Да? Поспрашивай хорошенько курочку.

– Бред!

– Передай им, Роман Васильевич, все, о чем я сказал. И если через час они не смотаются из твоей бани – пожалеют. И пусть не лезут в новую баню поблизости. Отыщу на любой помойке! Имею такую возможность.

– Старичок, через полчаса их след их простынет. Клянусь тебе! – Савельев поднялся. – Да не глади ты волком! Что мне теперь, стреляться из-за этого?

– Застрелись.

Роман круто развернулся и пошел к машине. Взревел мотор, машина выскочила на асфальт и помчалась в сторону Москвы. Но, проехав метров пятьсот, развернулась к дачам. Поравнявшись с Фризе, Савельев притормозил. Высунув бритую голову, крикнул:

– Сам стреляйся, сука!

ВЫСОКИЕ УСТРЕМЛЕНИЯ ВЫСОЦКОГО
Интервью с Сергеем Высоцким

– Сергей Александрович, уверен, у подавляющего большинства читателей может сложиться впечатление, что Ваш роман «Подставные лица» – первая публикация в «Искателе».

– И оно будет ошибочным. Если мне не изменяет память, в семьдесят пятом году я напечатал в «Искателе» повесть «Выстрел в Орельей Гриве».

– А если мне не изменяет память, за время, пока Вы отсутствовали в «Искателе», Вы опубликовали около шестидесяти книг и стали, без преувеличения, мэтром отечественного детектива. Давайте-ка, хотя бы вкратце, проследим сегодня творческий путь писателя Сергея Высоцкого в жанре детектива.

– Точкой отсчета стал семьдесят второй год. Юрий Чурбанов попросил меня написать о лучших комсомольцах во внутренних войсках. Но, ознакомившись с уникальными материалами архива, я решил написать о работе уголовного розыска. И вскоре появилась повесть «Пропавшие среди живых».

– Так что «кремлевский зять» стал Вашим «крестным отцом»?

– Можно сказать и так. Позднее по этой повести был снят фильм с Петром Кадачниковым в главной роли. На художественном совете один из видных режиссеров сказал: «В Вашем фильме бандиты играют в карты в лучшей гостинице Ленинграда. Этого быть не может. Меня туда не пускают даже выпить кофе в баре!» На что следователь, который вел уголовное депо, ставшее основой сюжета повести и фильма, возразил, ведь его самого пытались выселить из номера, якобы из-за приезда иностранцев, но одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что же это были за «иностранцы». В это же время в соседнем люксе такие же «иностранцы», а точнее, фигуранты по уголовному делу, играли по-крупному в карты.

У худсовета Ленфильма было и еще одно серьезное замечание – очень уж неприглядно выглядели в фильме некоторые милиционеры. К чести ленинградских сыщиков, присутствовавших на обсуждении, они заявили киношникам: «И мы не без греха».

Милиция в последние годы доставляет нам много огорчений. Остались, конечно, там блестящие сыщики и следователи, но обвал государственности, повальное разрушение общества не могли не сказаться и на системе МВД. И от читателей я слышал упреки: «Вот у Вас все милиционеры такие распрекрасные, а на деле…»

Когда в 1993 году я увидел, как омоновцы зверски избивают мирных людей у метро Краснопресненская, я позвонил в пресс-службу МВД и сказал: «Сожалею, что написал столько книг о милиции».

– Значит, тогда, в семьдесят втором, Вы были одним из первых критиков органов?

– «Критиком» – громко сказано. Детектив и в те времена давал возможность критиковать тех, кого критиковать в печати было не положено. Помню, как работая редактором ленинградской молодежной газеты «Смена», напечатал фельетон о бесчестном начальнике управлении торговли района. Не велика фигура, а шума было много – еще бы, герой – кандидат в депутаты. И это накануне выборов в местные советы! Если бы факты не подтвердились, то сняли бы меня. Но сняли жулика.

– Возможно ли подобное сегодня?

– Возможно, но такие факты – наперечет. Это Вы и сами прекрасно знаете. Властей предержащих сегодня не трогают. На первый взгляд, писать можно обо всем. Но попробуйте получить информацию о делах крупных коррупционеров – и вы натолкнетесь на стену. И вместо того чтобы писать произведение на фактической основе, вам придется довольствоваться одним лишь голым вымыслом. Много лет назад знаменитый русский юрист Анатолий Кони писал Льву Толстому: «Полная правдивость в общественной и частной жизни мне сегодня представляется лучшим, средством против всяких физических и нравственных недугов, но ложь так въелась в наши нравы, что едва ли многие захотят следовать этому рецепту».

– Понимаю, Вы не случайно цитируете Кони. Насколько мне известно, в свое время Вы окончили отделение журналистики ВПШ и три курса юридического факультета Ленинградского университета, были первым главным редактором журнала «Человек и закон» Скажите, что, с точки зрения юриста и бывшего главного редактора журнала «Человек и закон», нужно сделать, чтобы в России наконец перестали воровать и убивать?

– Если бы я знал ответ, то, наверное, занимал пост Генерального прокурора.

– По Вашей логике, сегодняшний Генеральный прокурор знает, поэтому и занимает этот пост?..

– Если говорить серьезно, то надежда на то, что в России меньше станут воровать и меньше убивать, появится только тогда, когда главной заботой государства станут дети. Когда система образования перестанет быть только системой обучения и ей придадут изначальный смысл: образовать (т. е. создать) человека. Сейчас эта система разрушена, погибает. Так что основная преступная волна еще впереди, лет так через пять-шесть, когда подрастут оставленные на произвол судьбы, брошенные и государством, и многими родителями двенадцати– пятнадцатилетние дети.

Судья, обер-прокурор, сенатор, член Государственного Совета, дважды академик – Анатолий Кони, умирая, в последних слогах передал нам свое завещание, но мы отучились слушать: «Воспитание, воспитание – это главное. Нужно перевоспитывать… Воспитание… глубоко, глубоко…»

– Получаете ли Вы сегодня, как автор криминальных романов письма, заслуживающие внимания?

– Писать стали мало – конверты дорогие. А раньше писали очень много. Интересные письма приходили из зоны. «Пишите правду!» Один зек предложил прислать свою картотеку – досье на 169 мафиозных дельцов. Правда, без указания фамилий. Но дальше предложения дело не пошло – видимо, побоялся. Приходили и коллективные письма из зоны – рассказывали, как читали мои детективы и произведения о Ленинградской блокаде.

– В свое время к детективу относились очень сдержанно. Существовало даже мнение, что детектив способствует росту преступности в стране. Но, на мой взгляд, и тогда, и особенно сейчас детектив был и остается зеркалом, где отражается состояние преступности в стране. Как говорится, неча на зеркало пенять… Если же взять детектив как литературное произведение, то каков он на сегодняшний день?

– Детектив никогда не был ни «легким чтивом», ни «несерьезной» литературой, как пытались окрестить его критики. Многие сердца были безраздельно отданы детективу именно за то, что в нем поднимались вопросы и нравственные и общечеловеческие. Но сегодня детектив очень сильно изменился. По природе своей это жанр – загадка, а вот загадки-то и не стало. В огромном море детективной литературы трудно выловить сегодня произведение, которому не присуще было бы описание разборок «братвы», грабежей и насилия. Эти сочинения удивительно напоминают производственные романы – только производство в них кровавое. Меняются интерьеры и имена, крутых сменяют более крутые, насилуют более изощренно. Куда-то исчезла героиня настоящего детектива – загадка. Я все-таки приверженец традиционного детектива. Не посчитайте, что я кощунствую, детектив – это особого рода игра.

– Наверное, поэтому ваши писатели-кумиры – это классики детективного жанра?

– Да, и первый из них – замечательный американский писатель – Рекс Стаут.

– Это из чужеземных, а из наших, отечественных… конечно, не считая Сергея Высоцкого…

– Юлиан Семенов.

– За то, что дал Вам рекомендацию в Союз писателей?..

– Оценил Вашу шутку, но творчество Юлиана Семенова я ценю еще выше. «Петровка, 38», «Огарева, 6» – это классика детектива. Ценю и произведения Юрия Германа, Аркадия Адамова – у них многому можно поучиться. Тридцать-сорок лет назад книги Адамова были открытием. «Дело «пестрых» чего стоит! Позже, когда наркоманы имели «вид на жительство» только за кордоном, Адамов, первый в нашей литературе, написал про доморощенных наркоманов.

А по поводу Вашего шутливого замечания о любимом Сергее Высоцком скажу, что, закончив роман, пребываю в глубоких сомнениях: будет ли интересен он читателю. Самоуверенность не относится к перечню моих недостатков.

– Не пребывайте в глубоких сомнениях и относительно романа «Подставные лица». Думаю, он понравился нашим читателям…

– Интересно было бы получить письма.

– У всех известных писателей есть свой сыщик, который распутывает самые изощренные преступления. У Агаты Кристи это Эркюль Пуаро и мисс Марпл, у Вашего любимого – моего, кстати, тоже – Рекса Стаута – Ниро Вульф и его неизменный помощник Арчи Гудвин. В Ваших произведениях тоже есть сыщик, но очень уж со странной фамилией… Фризе – созвучной со словом «фреза». Как возникла эта фамилия и в каком романе появилась на свет?

– В школе у меня был товарищ по фамилии Фризе. И вот как-то, начиная новый роман, я открыл наугад старый справочник «Весь Петроград», как обычно делаю в поисках фамилий героев, и сразу же наткнулся на фамилию Фризе. Удивительное совпадение!

Напечатаны пять романов, где главным героем является Владимир Фризе. И, если вы помните, в первом романе («Не загоняйте в угол прокурора») Фризе – следователь районной прокуратуры, «человек на службе».

И многие преступники, с которыми он вступает в борьбу, тоже «служивые» люди. Только они занимают очень высокое положение в государстве. Я бы погрешил против правды, если бы следователь прокуратуры Фризе сумел их победить. В нашей сегодняшней жизни следователь, поднявший на них руку, обречен.

Начиная серию романов о Фризе (повторяю, их пять: «Не загоняйте и угол прокурора», «Ищейка», «По чужому сценарию», «А воры носят фрак» и «Подставные лица»), я увидел своего героя в них (во всех пяти) следователем. Но вынужден был «уволить» его с государственной службы. Став частным сыщиком, Фризе получил больше простора для борьбы со злом. Иногда и нетрадиционными методами. С волками жить…

– Но почему именно «сыщик», а, скажем, не работник правоохранительных органов ведет расследование? Это что, подражание великим или неверие в органы и, как следствие, – романтическая тоска по идеалу? Имеет ли в жизни сыщик Фризе, как принято говорить, прототип, или этот герой всего лишь плод воображения писателя?

– Трудный вопрос. Если ответить коротко – нет. У Фризе нет конкретного прототипа. И в то же время, он не плод авторского воображения По свету разгуливает несколько человек, обладающих теми или иными чертами характера – и отрицательными в том числе, – которыми автор наделил своего героя. Это вполне реальные люди.

А вот факты из биографии деда Антонова, священника отца Никифора, вполне реальные. Это история моего деда, история моего прапрадеда. Только фамилию в «Подставных лицах» я изменил.

– Сергей Александрович, я знаю, что вы не сторонник смакования в детективах жестокости – не случайно именно Рекс Стаут Ваш любимый автор, – не живописуете само преступление, не погружаете читателя в атмосферу страха и насилия, как это делают многие современные российские писатели, а даете возможность проследить цепь логических выкладок и оригинальных умозаключений своих героев, строить свои версии и лишь в конце приоткрываете завесу тайны преступления и наводите на размышления о нравственных аспектах преступления. Вы словно хотите сказать: пусть преступления совершаются в книгах, на бумаге, а не в жизни…

– Детектив – литература особого рода. В нем много от игры, а хорошая игра должна содействовать душевному здоровью, а не пробуждать низменные инстинкты.

Беседу вел Евгений Кузьмин