Текст книги "Вещи, сокрытые от создания мира"

Автор книги: Рене Жирар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 36 страниц)

По прошествии субботы Мария Магдалина и Мария Иаковлева и Саломия купили ароматы, чтобы идти помазать Его. И весьма рано, в первый день недели, приходят ко гробу, при восходе солнца, и говорят между собою: кто отвалит нам камень от двери гроба? И, взглянув, видят, что камень отвален; а он был весьма велик (Мк 16:1-4).

Заключение...

Р. Ж.: Уже около двух столетий только критические и деструктивные идеи несут заряд энергии. Я думаю, они ведут борьбу, хотя и не доводя ее до конца, с мифологическим направлением, борьбу, первое и самое существенное свидетельство которой в нашем мире остается тем, что мы назвали «текстом преследования»[214]214
  См.: книга 1. глава 5, В.


[Закрыть]. Следовательно, эти идеи неотделимы от той власти, которую возымел над нашим миром иудео-христианский текст. Все эти идеи ориентируются на откровение об учредительном механизме; все они, сами того зная, стремятся примкнуть к тому, что уже сформулировано в этом тексте, и проявить это. А производится все это через посредство того же миметического желания и жертвенных изгнаний. Все эти идеи разоблачают особые формы преследования и делают это за счет других форм, которые остаются в тени и продолжают сохранять, а то и увеличивать свою силу.

Как в частных дискурсах бреда и психоза, так и в политических и социологических дискурсах деконструкция смысла неотделима от демонстрации, все еще односторонней и мстительной, не всех жертв, а только некоторых. Принцип жертвы остается скрытым всеобщим принципом.

Для наших дискурсов, даже самых жизнерадостных и доброжелательных на вид, даже тех, что стараются быть самыми незначительными, характерна радикальная полемичность. Жертвы всегда налицо, и они всегда оружие, которое каждый точит на своего ближнего в отчаянной попытке обеспечить себе где-нибудь, в каком-то неопределенно-утопическом будущем, некий участок невинности, который он будет населять один либо вместе с восстановленным человеческим сообществом. Таким образом, в силу странного, но логичного парадокса само жертвоприношение оказывается ставкой в борьбе между двойниками, из которых каждый обвиняет других в том, что они сдаются, и каждый старается свести счеты с жертвоприношением посредством последнего жертвоприношения, которое изгнало бы зло навсегда. «Закон и пророки до Иоанна; с сего времени Царствие Божие благовествуется, и всякий пытается войти в него насилием» (Лк 16:16)[215]215
  Ср. Синод. пер.: «Закон и пророки до Иоанна; с сего времени Царствие Божие благовествуется, и всякий усилием входит в него».


[Закрыть].

Так должно было произойти, раз люди не хотят с общего согласия и все вместе отказаться от жертвенного принципа. Но все эти идеи сделали отрицательную работу. Они разрезали на куски и сожрали бывшие до них формы жертвоприношений, и отныне им нечего положить в рот; им не остается ничего, кроме как истребить друг друга; отныне они так же мертвы, как и их жертвы. Они подобны паразитам, которые за неимением нищи погибают на скелетах убитых и съеденных ими зверей.

Это банкротство больше не остается незамеченным, как и то, как оно происходит в этой удивительной кругообразности осуждения, которое в нашем мире неминуемо возвращается к тому, кто его высказал: «Не суди, человек, ибо, осуждая другого, ты осуждаешь себя». У нас перед глазами замечательный пример, оценить который делают попытки лишь самые смелые из интеллектуалов[216]216
  André Glucksmann, Les Maîtres Penseurs; Bernard-Henri Lévy, La Barbarie à visage humain.


[Закрыть]. Легионы интеллектуалов, целые поколения посвящают себя тому, чтобы разоблачить соучастие, часто реальное, своих современников в тех или иных формах социального угнетения и тирании. А в результате они убеждаются в своем собственном соучастии в самом страшном угнетении, в самой чудовищной тирании, какие только порождала жестокая история человечества.

При этом зрелище мы сами чувствуем искушение сделать вывод, что критическое мышление всегда предпринимается только ради личного самооправдания и от него следует отказаться, ибо оно лишь натравливает людей друг на друга. Мы бежим от всеобщего, мы желаем себе найти прибежище в некоей интеллектуальной провинции, а то и отречься от мышления как такового.

Г. Л.: Крушение модерна непрерывно продолжается и, расширяясь, переходит в огромную волну скептицизма.

Р. Ж.: Нам говорят, что, дескать, не существует языка, достойного доверия, кроме смертоносных уравнений науки, с одной стороны, а с другой – говорят о слове, которое признает свою собственную ничтожность и аскетически отказывает себе во всеобщем. О небывалых сочетаниях, которым мы свидетели, о все более эффективном собирании воедино, о всецелом человечестве в едином обществе, мол, нельзя сказать ничего определенного, даже просто уместного. Все это, мол, неинтересно. А нужно склониться перед системами бесконечно большого и бесконечно малого, ибо они свидетельствуют о своей взрывоопасной мощи, тогда как ни для каких идей о высоком достоинстве человека, ни для какой рефлексии, которая взялась бы за разгадку беспрецедентной исторической ситуации, смерти всех культур, просто нет места.

Обречение людей на отсутствие смысла и на ничто именно в такое время, когда они обеспечивают себе средства для уничтожения всего в мгновение ока, предоставление будущее человечества индивидам, у которых нет отныне других ориентиров, кроме их желаний и их «инстинктов смерти», – вот что лишает покоя, вот что красноречиво свидетельствует о неспособности науки и современных идеологий управлять силами, которые они отдали в наше распоряжение.

И этот абсолютный скептицизм, этот нигилизм относительно познания часто оказывается таким же догматизмом, что и все догматизмы прошлого. Отныне мы отказываемся от всякой уверенности и от всякой власти, но делаем это с большей уверенностью и властностью, чем когда либо прежде.

В мире модерна мы отделались от одного пуританства лишь для того, чтобы впасть в другое. Теперь мы хотим лишать людей не сексуальности, а чего-то такого, в чем они нуждаются еще больше: смысла. Человек живет не хлебом единым и не одной лишь сексуальностью. Современное мышление – это окончательная кастрация, так как это кастрация означаемого. Все люди заняты тем, что следят за своими ближними с целью застигнуть их на месте преступления, то есть каких бы то ни было верований; с пуританством наших предков мы боролись только для того, чтобы впасть в еще худшее пуританство такого смысла, который убивает все, к чему прикасается вокруг себя; он иссушает все тексты, он распространяет самую унылую скуку повсюду, в самом сердце неслыханного. За кажущейся безмятежностью и непринужденностью этой скуки и вокруг нее простирается пустыня.

Ж.-М.У.: Но обретение смысла не может происходить на ложной основе прошлого. Этому противостоит критическая мысль, которую мы впитали, и в еще большей степени исторические катастрофы XX века; крах идеологий, грандиозные тоталитарные бойни и нынешний «мир», основанный исключительно на единодушном ужасе перед ядерной мощью. Все это делает безнадежно и навсегда устаревшими не только иллюзии Руссо и Маркса, но и все, что мы сможем еще изобрести в этом духе.

Р. Ж.: Чрезвычайно важно вновь обрести непобедимый, непреоборимый смысл, но не игнорируя ни тех требований, что выдвигает нам ужасный мир, в котором мы живем, ни тех, что налагаются на самое строгое исследование, например, отказ от всякого этноцентризма и даже от всякого антропоцентризма...

Попробуем принять требования момента, в который мы живем. Мы идем дальше наших предшественников в отказе от антропоцентризма, поскольку мы укореняем нашу антропологию в животной жизни.

Продолжая критическую мысль XIX и XX веков и распространив еще дальше, чем она, иконоборческую лихорадку модерна, мы и на сей раз пришли не к такой форме принципа жертвоприношения, которая противостояла бы другим его формам, а к признанию самого этого принципа как в действительности центрального и всеобщего Тезис об учредительной жертве – это логическое завершение великих атеистических идей XIX века. Он полностью деконструирует насилие и священное, как и все их философские и психоаналитические суррогаты.

В рамках того же перехода вновь возникает иудео-христианский текст, который казался все более и более подобным всем другим текстам, пока не было откровения учредительной жертвы, и он мгновенно предстал в радикально ином свете уже в силу того, что это откровение изначально было дано в нем и что мы не сумели бы пи распознать его, ни усвоить вне этого возвещения.

Те, кто объявляет себя сторонниками безграничной интертекстуальности, пришли бы к тому же результату, если бы до конца следовали принципу, на который они ссылаются и который они включают в свое рассмотрение этнологического текста, религиозного текста и текста преследования. Тогда они ясно увидели бы, что благодаря жертве отпущения все складывается в стройную систему, а также и то, что не может не возникнуть новое и единственное в своем роде, никогда еще не замеченное различие, различие между текстами, которые отражают непонимание принципа жертвоприношения – мифическими либо восходящими к мифологии, и откровением иудео-христианского Писания, как раз выявляющим это непонимание.

Конечно же, нельзя отделить от этого откровения тот антижертвенный динамизм, которым в конечном счете вдохновлено все иудео-христианское Писание. Мы смогли различить в Библии ряд этапов на пути к ослаблению, а затем и полному упразднению принципа жертвоприношения. Следовательно, жертвоприношения должны представать в том свете, в каком их понимал, по крайней мере в молодости, уже великий исследователь Библии Моисей Маймонид: эго не вечные и желаемые самим Богом институции, а временные подпорки, понадобившиеся человечеству по причине его слабости. Они суть несовершенные средства, от которых люди в конце концов должны отказаться[217]217
  The Guide for the Perplexed, XXXII, pp. 322-327.


[Закрыть].

Этот тезис удивителен и составляет одно из свидетельств того, что иудаизм Средневековья и Нового времени все глубже проникался антижертвенным пониманием. Не могу не упомянуть здесь талмудического принципа, на который часто ссылались такие экзегеты иудаизма, как Эмманюэль Левинас или Андре Неер, считая его «общеизвестным». Согласно этому принципу, любой обвиняемый, навлекший на себя единодушие своих судей, должен быть немедленно освобожден. Единодушие обвинителей подозрительно само по себе, как таковое! Оно наводит на мысль о невиновности обвиняемого[218]218
  Еще более необычно, я должен заметить, «знаменитое талмудическое высказывание», также цитируемое Эмманюэлем Левинасом в Difficile Liberté, р. 119: «Lejour où on répétera la vérité sans dissimuler le nom de celui qui l’a énoncée le premier, le Messie viendra» («Мессия придет в тот день, когда истину повторят, не скрывая имени того, кто возвестил ее первым»).


[Закрыть].

Этот принцип заслуживает более пристального внимания. А нашим наукам о человеке и в первую голову этнологии требуется несколько большая восприимчивость к принципам, свойственным миметическому воздействию заразительности, жертвоприношения и мифологизации...

Я возвращаюсь к своей главной теме и констатирую, что, согласно нашему исследованию, не только с Ветхим Заветом, но и со всеми религиями человечества как переходными этапами от животного состояния к игре современного кризиса, в которой ставка делается либо на наше полное исчезновение, либо на наше обращение к таким формам сознания и свободы, о которых мы едва догадываемся, будучи запеленаты в мифы, теперь уже в мифы демистификации, мы думаем покончить своими собственными силами, ибо они влекут нас прямо к гибели с тех пор, как больше некого демистифицировать и разоблачать, и с тех пор, как наивное бахвальство и тщеславие уступают место ужасу насилия, полностью лишенного масок.

Таким образом, с точки зрения человечества, существует преемственность между опытом прошлого и опытом настоящего. Во всех великих кризисах в действительности речь шла об изгнании насилия за пределы общества, но в религиях и в гуманизме прошлого это изгнание могло происходить, только если насилию платили дань, то есть за счет жертв и изгнания отдельных людей из человеческого общества. Сегодня речь идет о чем-то весьма сходном и все-таки несколько ином. Речь идет о том, чтобы отвергнуть насилие и примирить людей, но на этот раз без всяких насилий и изгнаний. Вот почему преемственность между всеми религиями, с человеческой точки зрения, нисколько не мешает отсутствию всякого контакта, согласия и союза между окончательно разрушенным сегодня Логосом жертвенного насилия и Логосом, всегда приносимым в жертву, чье давление на нас возрастает день ото дня.

Мне кажется, самое больше чудо – в этом абсолютном разрыве, с одной стороны, а с другой – в этой преемственности, которая может примирить нас с человеческим прошлым в целом, а главное, с настоящим, с нашей собственной культурой, не заслуживающей ни идолопоклонства, с которым к ней относились еще не так давно, ни проклятий, которыми осыпают ее сегодня. Разве странно, что самое радикальное отношение к нашей культурной истории должно быть в конечном счете лишь наиболее толерантным, наиболее доброжелательным и предельно чуждым той идиотской тактике выжженной земли, которую практикуют уже более столетия западные интеллектуалы, эти избалованные дети культуры? В таком отношении я вижу вершину доброты, а также, в известном смысле, и вершину юмора.

Традиционные христианские мыслители признавали только разрыв между христианством и всем остальным миром, но у них не было средств доказать этот разрыв. Антихристианские мыслители признавали только преемственность, но не могли понять ее истинной сути. Среди современников, по-моему, только Поль Рикер упорно утверждает и доказывает, что оба подхода необходимы, особенно в своей работе «Символика зла».

Миметическая интерпретация иудео-христианского Писания вместе с теорией жертвы отпущения способна принять апокалиптическое измерение настоящего. Она показывает нам, что нынешний кризис – это не абсурдный тупик, в который мы безрассудно себя загнали лишь вследствие какой-то ошибки в научных расчетах. Вместо того чтобы наделять устаревшими значениями новую ситуацию человечества, а то и вообще лишать ее смысла, эта интерпретация отказывается от уловок. Если мы сами создали себе столь странную судьбу, то должны проявить одновременно и то, что в ней всегда было от человеческой культуры, и тот единственный путь, который остается открытым для нас в дальнейшем, путь примирения, который не будет исключать никого и ничем больше не будет обязан насилию.

Ж.-М.У.: Меня здесь поражает отказ от всех похожих друг на друга, как близнецы, видов экстремизма, к которому везде и всегда приводит тезис о миметической игре и об учредительной жертве; возможно потому, что, будучи единственным по-настоящему революционным, этот тезис освобождает нас от всех ложных противопоставлений, от которых не в состоянии избавиться современная мысль. Например, в плане желания этот тезис избавляет нас от того мистического ужаса, от того исключительно зловредного освящения, которые господствовали в пуританские века, чтобы смениться с конца XIX века неким «благотворным» освящением -сначала в сюрреализме и отчасти фрейдизме, продолжаемых в наши дни бесчисленными эпигонами.

Р. Ж.: Прежде всего следует понять, что нет никаких рецептов; нет больше лекарств – ни марксистских, ни психоаналитических. Впрочем, мы нуждаемся не в рецептах и не в успокоении, а в том, чтобы не поддаться безумию. Страдания обществ и отдельных людей, гнет психических расстройств, политические распри, сколько бы ни было в них «лишенных смысла шума и ярости»[219]219
  Шекспир, Макбет, акт 5, сцена 5.


[Закрыть], на самом деле смысла не лишены. Хотя бы просто потому, что они каждый миг подвергаются тому ироническому возвращению осуждения осуждающего, которое напоминает нам о неумолимом действии евангельского закона в нашем мире. Нужно научиться любить эту справедливость, в которой все мы одновременно и жертвы, и палачи. «Мир, который превыше всякого ума»[220]220
  Флп 4:7.


[Закрыть], может возникнуть лишь за пределами этой страсти к «суду и справедливости», которых нам, увы, никогда не воплотить в жизнь, но которые мы мало-помалу принимаем за всеобщность бытия.

Я верю, что истина – это не пустое слово и не какой-то естественный «эффект», как говорят сегодня. Я думаю, что все то, что может отвратить нас от безумия и от смерти, отныне в определенной степени связано с этой истиной. Но я не знаю, как говорить об этих вещах Доступными мне кажутся только тексты и институции, и их сопоставление, мне кажется, могло бы пролить свет на все. Я без неловкости признаю, что для меня существует этическое и религиозное измерение, но здесь налицо результат моей мысли, а не какая-то скрытая подоплека, управляющая этим исследованием извне. Мне всегда кажется, что если бы я сумел дать доказательство определенных истолкований, то выводы, которые я считаю правильными, были приняты и остальными людьми.

Я начал оживать, обнаружив не только абсолютную тщетность, но и недостаточность литературной и этнологической критики на фоне тех литературных и культурных текстов, над которыми она мнит себя властной. Это было прежде, чем я пришел к иудео-христианскому Писанию. Я никогда не думал, что эти тексты существуют лишь для пассивного созерцания, как красоты природы, как например, деревья в пейзаже или горы вдали. Я всегда надеялся, что смысл составляет одно целое с жизнью. Современная мысль влечет нас к долине мертвых, в которой она «каталогизирует» кости мертвецов, одну за другой. Мы все находимся в этой долине, но воскресить нас может только смысл, обретаемый при сопоставлении одних текстов с другими, всех текстов без исключения, а не только предпочтительных. Вся проблема «психологического здоровья», мне кажется, подчинена этой, более широкой, проблеме смысла, который повсюду гибнет или терпит угрозу, однако ожидает возрождения лишь от дыхания Духа. Отныне нам недостает только этого дыхания, чтобы мы смогли глубже и глубже вникнуть в опыт Иезекииля, пережитый им в долине мертвых:

Была на мне рука Яхве, и дух Яхве вывел меня и поставил меня среди поля, и оно было полно костей, и обвел меня кругом около них, и вот весьма много их на поверхности поля, и вот они весьма сухи. И сказал мне: сын человеческий! оживут ли кос^и сии? Я Сказал: Господь Яхве! Ты знаешь это. И сказал мне: изреки пророчество на кости сии и скажи им: “кости сухие! слушайте слово Яхве!” Гак говорит Господь Яхве костям сим: вот, Я введу дух в вас, и оживете. И обложу вас жилами, и выращу на вас плоть, и покрою вас кожею, и введу в вас дух, и оживете, и узнаете, что Я – Яхве. Я изрек пророчество, как повелено было мне; и когда я пророчествовал, произошел шум, и вот движение, и стали сближаться кости, кость с костью своею. И видел я: и вот, жилы были на них, и плоть выросла, и кожа покрыла их сверху, а духа не было в них. Тогда сказал Он мне: изреки пророчество духу, изреки пророчество, сын человеческий, и скажи духу: так говорит Господь Яхве: от четырех ветров приди, дух, и дохни на этих убитых, и они оживут. И я изрек пророчество, как Он повелел мне, и вошел в них дух, и они ожили, и стали на ноги свои – весьма, весьма великое полчище (Иез 37: 1-10).

Библиография

Albright William Foxwell, From Stone Age to Christianity, New York: Doubleday, 1957.

Arendt Hannah, The Origins of Totalitarianism, New York Harcourt, 1966. [Рус. пер.: X. Арендт, Истоки тоталитаризма , М.: ЦентрКом, 1996.] —, On Violence, New York: Harcourt, 1970. [Рус. пер.: X. Арендт, О насилии, М.: Новое издательство, 2014.]

Auerbach Eric, Scenes of European Literature, New York: Merïai m Books, 1959.

Balandier Georges, Anthropologie politique, Presses universitaires de France, 1967.

—, Sens et Puissance, Presses universitaires de France, 1971.

Bandera Cesareo, Mimesis conflictiva, Madrid, Credos, 1975.

Barth Karl, Das Wort Gottes und die Théologie, Munich: Kaiser, 1925.

Barth Markus, Ephesians, Anchor Bible, New York: Doubleday, 1974. 2 vol.

Barthes Roland, «La lutte avec l’ange». Analyse structurale et exégèse biblique, Neuchâtel: Delachaux et Niestlé, 1971. Pp. 27-39.

Bartholomew Jr., George A., et Joseph Birdsell, «Ecology and the Protohomi-nids». Culture and the Evolution of Man, New York: Oxford University Press, 1962. Pp. 20-37.

Bateson Gregory, Steps to an Ecology of the Mind, New York: Ballantine Books, 1972.

—, Naven, Stanford University Press, 1972.

Benveniste Emile, Le Vocabulaire des institutions indo-européennes. Minuit, 1969. 2 vol.

Bernheim Henri, Hypnotisme et suggestion, Doin, 1910.

Brown Raymond, The Gospel according toJohn, Anchor Bible, New York: Doubleday, 1966-1970. 2 vol.

Brun Jean, Le Retour de Dionysos, Desclée, 1969.

Bultmann Rudolf, Foi et Compréhension, Seuil, 1969.

—, Primitive Christianity, New York: Meridian Books, 1956.

Burkert Walter, Homo Necans: Interpretationen altgriechischen Opferriten und Mythen, Berlin, New York: De Gruyter, 1972.

Caillois Roger, LHotnme et le Sacré, Gallimard, 1950.

—, Les Jeux et les Hommes, Gallimard, 1958.

—, La Dissymétrie, Gallimard, 1973.

Camus Albert, La Chute, Gallimard, 1956.

Caplow Theodore, Two against One, Coalitions in Triads, Englewood Cliffs, New Jersey: Prentice-Hall, 1968.

Castelli Enrico, éd. Herméneutique et eschatologie. Aubier, 1971.

Chabrol Claude et Marin Louis, Ij> Récit évangélique, Aubier, 1974.

Charcot J.-M., Leçons du Mardi à la Salpêtrière, Progrès médical, 1892.

Claudel Paul, «Du sens figuré de l’Ecriture», Introduction au livre de Ruth, Gallimard, 1952. Pp. 19-121.

Clément Olivier, «Dionysos et le ressuscité», Evangile et Révolution, Centurion, 1968.

Coon Carleton S., The Hunting People, Boston: Little, Brown, 1971.

Cullmann Oscar, Christologie du Nouveau Testament, Neuchâtel ; Delachauxet Niestlé, 1968.

Dabi N. A., «Der Erstgeborene Satans und der Vater des Teufels», Apophoreta (Maenchen Festschrift), Berlin: Topelmann, 1964. Pp. 70-84.

Damisch Hubert, «D’un Narcisse à l’autre», Nouvelle revue de psychanalyse 13, Gallimard, 1976. Pp. 109-146.

Daméloujean, Origène, Table ronde, 1948.

Darwin Charles, The Origin ojSpecies, Sixth Edition, London: John Murray, 1888. [Рус. пер.: 4. Дарвин, Происхождение видов путем естественного отбора, М · Наука, 2009 ]

—, The Expression of the Emotions in Man and Animalf, The University of Chicago Press, 1965. [Рус. пер.: 4. Дарвин, О выражении эмоций у человека и ж ивотных, СПб.: Питер, 2001.]

Deleu/.e Gilles et Félix Gnat Lari, EAnti-CEdipe, Minuit, 1972. [Рус. пер.: Ж. Де-лёз, Ф. Гваттари, Анти-Эдип: Капитализм и шизофрения, Екатеринбург: У-Фактория, 2007.]

Derrida Jacques, La Dissemination , Seuil, 1972. [Рус пер.: Ж. Деррида, Диссеминация, Е.катеринбург: У-Фактория. 2007.]

Dodd С. Н , The Interpretation of the Fourth Gospel, Londres: Cambridge University Press. 1953

Dois Michael W., The Black Death in the Middle East, Princeton University Press, 1977.

Domenach Jean-Marie, 1л Retour du tragique. Seuil, 1967.

—, Le Sauvage et l'Ordinateur ; Seuil, 1976.

Douglas Mary, Purity and Danger, Baltimore: Penguin Books, 1970.

Durkheim Émile, Les Formes élémentaires de la vie religieuse, Presses Universitaires de France, 1968.

Eliade Mircea, Rites and Symbols of Initiation, New York: Harper, 1965.

—, Traité d'histoire des religions, Payot, 1970. [Рус. пер.: M. Элиаде, Трактат по истории религий. В 2-х томах, СПб.: Алетейя, 2000.]

Evans-Prkchard Е. Е., Social Anthropology and Other Essays, New York: Free Press, 1964

—, Theories oj Primitive Religion, New York: Oxford Press, 1965. Trad. fr. La Religion des primitifs, Payot, n.d. [Рус. пер.: Э.Э. Эванс-Притчард, Теории примитивной религии, М.: ОГИ, 2004.]

Faure Henri, Hallucinations et Réalité perceptive, PUF, 1969.

—, Les Appartenances du délirant, P.U.E, 1966.

Firth Raymond, We, the Tikofua, Boston: Beacon Press, 1936.

—, Tikopia Ritual and Belief, Boston: Beacon Press, 1967.

Flaubert Gustave, (Euvres, Gallimard, Bibliothèque de la Pléiade, 1952. 2 vol.

Foucault Michel, Les Mots et les Choses, Gallimard, 1966. [Рус. пер.: M. Фуко, Слова и вещи. Археология гуманитарных наук, СПб.: A-cad, 1994.]

Frazerjames George, The Golden Bough, Londres: Macmillan, 1911-1915. 12 vol. La pagination dans les notes est celle de The Golden Bough, one vol. edition, New York: Macmillan, 1963. [Рус. пер.: Дж. Дж. Фрэзер, Золотая ветвь: Исследование магии и религии, В 2-х томах , М.: Терра – Книжный клуб, 2001.]

—, Le Bouc émissaire. Traduit par Pierre Sayn. Paul Geuthner, 1925, (Traduction de certains chapitres de The Golden Bough).

—, Eolkhrr in the Old Testament, New York: Hart, 1975. [Дж. Фрэзер, Фольклор в Ветхом Завете, М.: ACT, 2003.]

Freud Sigmund, Gesammelte Werke, London: Imago, 1940-1952, 17 vol

—, The Standard Edition of the Complete Psychological Works, ed. et trad, par James Strachey. London: Hogarth, 1953-1966, 24 vol.

—, Essais de psychanalyse, Trad, par S. Jankélévitch. Payot, 1963.

Freud Sigmund et Lou Andreas-Salomé, Briefwechsel, Frankfurt: Fischer, 1966.

Girard René, Mensonge romantique et vérité romanesque, Grasset, 1961.

—, La Violence et le sacré. Grasset, 1972. [Рус. пер.: P. Жирар, Насилие и священное. Пер. с фр. Г. Дашевского, М.: НЛО, 2010.]

—, Ordique dans un souterrain, Lausanne. LAge d’homme, 1976.

—, «Myth and Ritual in a Midsummer Night’s Dream», The Harry F. Camp Memorial Lecture, Stanford University, 1972.

—, «Perilous Balance: a Comic Hypothesis», MLN, 1972, pp. 811-826.

—, «Vers une définition systématique du sacré». Liberté Montréal, 1976, pp. 58-74.

—, «Discussion avec René Girard», Esprit 429: novembre 1976, pp. 528-566.

—, «The Plague in Literature and Myth», Texas Studies XV (5), 1974, pp. 866-850

—, «Les Malédictions contre les Phai isiens et l’interpretation évangélique», Bulletin du centre protestant d'études, Genève, 1975.

—, «Differentiation and Undifferentiation in Lévi-Strauss and Current Critical Theory», Contemporary LiteratureXVII, 1976, pp. 404-429.

—, «Superman in the Underground: Strategies of Madness– Nietzsche, Wagner and Dostoevsky», MLN, 1976, pp. 1161-1185.

Glucksmann André, les Maîtres Penseurs, Grasset, 1977.

Green André, «Un, autre, neutre: valeurs narcissiques du même». Nouvelle revue de psychanalyse 13, Gallimard, 1976, pp. 37-79.

Grégoire de Naziance, Orado XLV, «In Sanctum Pascha», Patrologiae Graecae XXXVI, éd. parj. P. Migne, Garnier, 1886.

Hastings James, Encyclopaedia of Religion and Ethics, New York: Scribner’s.

Heidegger Martin, Essais et Conférences, (Gallimard, 1958.

—, Introduction à la métaphysique, Gallimard, 1958. [Рус. пер.: M. Хайдеггер, Введение в метафизику, СПб: Высшая религиозно-философская школа, 1997 J

Heusch Luc de. Essai sur le symbolisme, de l'inceste royal en Afrique, Bruxelles: Université libre, 1958.

Hinde R. A., «La ritualisation et la communication sociale chez les singes Rhésus», Le Comportement rituel chez, l'homme et l'animal, éd. par Julian Huxley, Gallimard, 1971.66-75.

Hocart A. M., Kings and Councillors, University of Chicago Press, 1970.

Huxley Aldous, The Devils of Loudun, New York: Harper, 1952.

Huxley Francis, Affable Savages, New York: Capricorn, 1966.

Huxleyjulian, éd., Le Comportement rituel chez l'homme et l'animal, Gallimard, 1971.

Janet Pierre, Névroses et Idées fixes, Alcan, 1898, 2 vol.

Jaspers Karl, La Bombe atomique et l'Avenir de l'homme, Buchet Chastel, 1966.

Kermode Frank, ed., Four Centuries of Shakespearean Criticism, New York: Avon, 1965.

Klausner Joseph. Jesus of Nazareth, Traduit de l’hébreu par Herbert Dandy, Boston: Beacon Press, 1964.

Koch-Grünberg Theodor, ZweiJnhren unterden Indianen: Reisen in Nordwest-Brasilien 1903-1905, Berlin: Ernst YVasmuch, 1910.

Kourilsky Raoul, Soulairac André et Grapin Pierre, Adaptation et Agressivité, Presses universitaires de France, 1965.

Kraüpl Taylor F. et J.-H. Rey, «The Scapegoat Motif in society and its Manifestations in a Therapeutic Group», International Journal of Psychoanalysis XXX-IV, 1953, pp. 253-264.

La Barre Weston, The Human Animal, University of Chicago Press, 1954.

Lacan Jacques, Ecrits, Seuil, 1966.

Lacoue-Labarthe Philippe, «Typographie», Mimésis des articulations, Aubier-Flammarion, 1975, pp. 167-270.

LaplancheJ. et J.-B. Pontalis, Vocafmlaire de la psychanalyse. Presses universitaires de France, 1967.

Van der Leeuw G., La Religion dans son essence et ses manifestations, Payot, 1970.

Leiris Michel, La Possession et ses aspects théâtraux chez les Ethiopiens de Gondar, (L’Homme: Cahiers d’ethnologie, de géographie et de linguistique), Pion, 1958.

Leroi-Gourhan André, Le Geste et la Parole, Albin-Michel, 1964. 2 vol.

Lévi-Strauss Claude, Les Structures élémentaires de la parenté, Presses universitaires de France, 1949.

—, Le Totémisme aujourd'hui. Presses universitaires de France, 1962. [К. Леви-Стросс, Тотемизм сегодня. Неприрученная мысль, М.: Академический проект, 2008,]

—, La Pensée sauvage, Pion, 1962.

—, Le Cru et le. Cuit, Pion, 1964.

—, LHomme nu, Pion, 1971.

Levinas Emmanuel, Difficile l iberté, Albin-Michel, 1963.

—, Quatre Lectures talmudiques. Minuit, 1968.

Lévy Bernard-Henri, La Barbarie à visage humain, Grasset, 1977.

Lewis I. M., Ecstatic Religion, Baltimore: Penguin Books, 1971.

Lorenz Konrad, Das sogenannte Bose: zur Naturgeschichte der Aggression, Vienne: Borotha-Schoeler, 1963. Trad, anglaise: On Aggression, New'York: Bantam Books, 1967.

Lubac Henri de. Exégèse médiévale: les quatre sens de l'Écriture, Aubier, 1959-1964, 4 vol.

Maimonide Moïse, The Guide for the Perplexed, New York: Dover, 1956.

Maloney Clarence, ed., The Evil Bye. New York: Columbia University Press, 1976.

Manent Pierre, < R. Girard, La Violence et le sacré», Contrepoint 14, 1974, pp. 157-170.

Marin Louis, Sémiotique de la passion, Aubier, 1971.

Mauss Marcel, Sociologie et anthropologie, Presses universitaires de France, 1968.

Métraux Alfred, Religions et magies indiennes d'Amérique du Sud, Gallimard, 1967.

Monod Jacques, Le Hasard et la Nécessité, Seuil, 1970.

Montagu M. F. Ashley, ed., Culture and the Evolution of Man, New York: Oxford University Press, 1962.

—, Man and Aggression, New' York: Oxford University Press, 1973.

Morin Edgar, L· Paradigme perdu: La nature humaine, Seuil, 1973.

—, et Piatelli-Palmarini Massimo éd., LUnité de l'homme, (Centre Royaumont pour une science de l’homme), Seuil, 1974.

Moscovici Serge, La Société contre nature, Union générale d’éditions, 1972.

—, Hommes domestiques et hommes sauvages, Union générale d’éditions, 1974.

Müller Jean-Claude, «La Royauté divine chez les Rukuba», l'Homme, janvier-mars 1975, pp. 5-25.

Munck Johannes, The Acts of the Apostles, The Anchor Bible, New York: Doubleday, 1967.

Munro N. G., Ainu Creed and Cult, New York: Columbia University Press, 1963.