Текст книги "В стране минувшего"
Автор книги: Рене Трот де Баржи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
Глава VIII
ПЕРЕД НЕПРИСТУПНОЙ СТЕНОЙ
Леон Беран спал долго. Он не слыхал, как Мадемба перед заходом солнца набрал топлива и как он зажег костер. Большая половина ночи прошла, прежде чем он проснулся и не сразу сообразил, где он находится.
Мадемба сидел, со всех сторон окруженный огнем, с ружьем между колен и улыбался.
– Мадемба, почему ты не разбудил меня? Ночь наступила давно.
– Мессиэ очень хорошо спал, мессиэ устал, – ответил негр.
– Что я устал – это правда. Но не настолько, чтоб не мог сторожить в свою очередь. Тем более что ты еще не чувствуешь себя сильным.
– Я очень сильно… Совсем вылечился.
– Тем лучше. Завтра посмотрим, а пока ложись и спи. Я буду поддерживать огонь.
Недолго пришлось сторожить Берану. Через несколько часов в лесу ночные звуки стали стихать. Во всей природе водворилось безмолвие – предвестник короткой зари. Огромные ночные бабочки уже не налетали на пламя костра. Затем над лесом поднялся красный диск солнца… и опять наступила жара.
– Мало-помалу начинаешь привыкать к этой температуре. Мне будет немного прохладно в Конго, когда я туда вернусь.
Он покачал головой.
– Если только мы когда-нибудь вернемся…
Но он поспешил отогнать пессимистическое настроение и разбудил своего спутника.
Состояние здоровья Мадембы не оставляло желать ничего лучшего. После осмотра оказалось, что рана быстро зарубцовывалась, не было никакого просачивания, мускулы срослись, а нерв оказался неповрежденным, так как левая рука могла двигаться совершенно безболезненно.
– Прекрасно, – заключил Леон. – Ты совсем здоров, Мадемба. Но помни, тебе дорого могла обойтись твоя выходка, вперед старайся сохранять хладнокровие.
Перед отходом Беран решил хорошенько поесть, чтоб не делать привала до конца дня и, таким образом, выгадать время.
Кроме того, необходимо было подсчитать запасы. Потеря одного из мешков давала себя знать.
После еды он приказал негру опростать мешок.
– Тридцать жестянок разных консервов, полная бутылка рому, спирт, хинин, висмут, йод… Двадцать зарядов динамита, пятьдесят – ружейных. Кроме того, заряды для автоматического револьвера… Всего достаточно, чтоб продолжать наши поиски.
Он уложил в мешок все это богатство и наказал Мадембе:
– Взвали на себя и береги как зеницу ока; если ты это потеряешь – мы погибли.
– Да, мессиэ.
Путешественники пустились в путь, придерживаясь течения реки.
После полудня они подошли к довольно большому озеру. Леон Беран стал обозревать окрестность. На расстоянии нескольких сот метров от них виден был высокий, скалистый водораздел. С одной стороны он уходил далеко в лес, так что, насколько мог видеть глаз, гребень его поднимался над верхушками деревьев. Со стороны озера скалы круто обрывались и только на расстоянии нескольких километров оттуда виден был пологий спуск к воде.
Путешественники направились к скалистому массиву и быстро до него дошли. О подъеме на него нечего было и думать.
Каменная стена зеленоватого цвета с красными прожилками, почти до гладкости отполированная, была неприступна.
Леон Беран долго раздумывал, прежде чем на что-нибудь решиться. Перспектива вновь прорубать в лесу путь через деревья и кустарники, чтоб обогнуть препятствие, казалась ему непрактичной во всех отношениях: времени и сил потребуется много, да и не миновать неприятных встреч. Всего легче было бы по воде обогнуть неприступный массив, но недоставало какого-нибудь судна. И вдруг у него мелькнула счастливая мысль.
– Как это сразу не пришло мне в голову, что можно соорудить плот.
Он позвал негра, мирно сидевшего в ожидании решений своего предводителя.
– Мадемба, пятнадцать таких бамбуков.
– Да, мессиэ, – ответил негр, не задумываясь о том, зачем они понадобятся.
Через час гигантские бамбуки были срублены, и Леон вместе с Мадембой оттащили их на берег озера.
– Теперь остается их только покрепче связать, на это потребуется несколько лиан.
Он сам срезал их, выбирая наиболее гибкие, чтоб легче было употребить их в дело.
Двенадцать продольных и три поперечных бамбука были прочно скреплены между собой.
– Вот готов наш плот, самый замечательный по своей легкости, а отталкивать будем вот этими громадными камышами.
Он срезал их. Затем с помощью негра он спустил плот на воду.
– Трогаемся в путь, Мадемба.
Негр повиновался.
Одного движения их камышей было достаточно, чтоб легкое судно тронулось с места.
Не желая отклоняться от берега, насколько это позволяли странные водяные растения с длинными спутанными волокнами, студенистые, как водоросли, но самой яркой и разнообразной окраски, путешественники довольно быстро плыли вдоль скалы.
Время от времени видны были отверстия, точно окна, выходящие на озеро, вероятно, входы в глубокие пещеры.
Скалистый откос постепенно понижался. На его покатости, где осел гумус, растительность была так же густа, как и в лесу. И породы здесь были те же, насколько можно было судить с озера. Через час такого плавания скала исчезла, берег стал песчаным.
– Теперь причалим, Мадемба, – приказал исследователь.
Через несколько минут, миновав полосу водяных растений, плот был втащен на берег.
Они спрыгнули на землю, обратив в бегство черное пресмыкающееся изумительного вида, с раздутой шеей, как бы с двойным отвратительным зобом.
– Брр. Хорошо, что оно так просто уступило нам место. Или я ошибаюсь, или это ядовитая змея, вероятный предок ужасной кобры.
Солнце уже низко стояло над горизонтом. Кровавые полосы протянулись по небу, отражаясь в черной воде озера. Вдали, на противоположном берегу, можно было видеть чудовищных амфибий, – они то погружались в воду, то плавали, то возвращались на берег и там валялись в песке. Зрелище были величественное, беспримерное, производящее сильное впечатление.
– Мы переночуем здесь, Мадемба. Заготовь топлива для костра.
Пока негр был занят, исследователь с ружьем наготове пошел вдоль берега. Он искал дичи для вечерней трапезы. Вскоре на берегу маленькой бухты он заметил пару животных, пришедших на водопой. Они не слыхали его шагов. Эти животные на тонких высоких ногах были покрыты серой шерстью. На голове предводителя красовались чудные рога. У обоих носы были горбаты, сильно выгнуты и раздуты, начиная от глаз.
– Какая-то доисторическая антилопа – ее мясо, наверное, съедобно.
Хорошенько нацелившись, чтоб не пропал заряд даром, он выстрелил в рогатое животное.
Настигнутое пулей, оно свалилось, тогда как его товарищ, обезумев от страха, скрылся в ближайшей заросли.
На выстрел прибежал Мадемба.
Исследователь указал ему на убитое животное, пояснив коротко:
– Свежее мясо.
Мадемба, не дожидаясь дальнейших объяснений, подошел к животному. С помощью своего ножа он отрезал заднюю ногу и, сгибаясь под тяжестью, догнал Берана, который подходил к месту стоянки.
Мясо было нарезано довольно тонкими ломтями и поджарено на огне. Часть этого питательного жаркого была съедена путешественниками во время вечерней еды. Остальное, завернутое в широкие листья, было уложено в мешок в запас на следующий день.
Наступила ночь. Первым, по принятому обыкновению, сторожил белый; затем, разбудив своего спутника, он лег спать до наступления дня.
Глава IX
МАМОНТ И СТРАННЫЕ СУЩЕСТВА
Еще не занималась заря, когда оглушительные раскаты рева, похожие на гром, разбудили Берана.
Он сразу вскочил. Около него всем телом дрожал негр и шептал:
– Это, наверно, колдун, мессиэ.
Ужасный треск ломающихся веток, поваленных деревьев приближался.
Вскоре на несколько сот метров ниже, чем была расположена их стоянка, показалась настоящая движущаяся гора.
При бледном свете луны можно было различить животное чудовищной величины, ноги его походили на каменные столбы больших соборов, тело вместе с необыкновенно развитым хоботом и чудовищными клыками достигало фантастических размеров.
– Мамонт, по меньшей мере, – прошептал пораженный исследователь.
Апокалипсический зверь, откинув хобот назад, рассматривал костер. Для его слабо развитого сознания эта мелькающая краснота в уровень с землей была, конечно, величиной неизвестной.
Пока он раздумывал, как ему вести себя дальше, Леон Беран попробовал приблизительно его измерить, но скоро отказался.
– Если б его не испугал огонь, а любопытство привело к нам, мы бы погибли: он бы обратил нас в прах, не отдавая даже себе в этом отчета.
Но животное перестало обращать внимание на костер. Оно направилось к озеру и долго утоляло свою жажду. У костра было слышно, как жидкость с шумом, подобным водопаду, проникала в пищевой канал. Удовлетворившись, мамонт зафыркал, снова заревел, затем скрылся в лесной чаще. Катастрофический шум, свидетельствующий о его проходе по богатой растительности, их окружавшей, стал стихать.
– Ну что ж, Мадемба, видел колдуна? Не очень он сердит, а? Не кто другой в конце концов, как только очень большой слон.
Негр покачал головой. Он даже больше не дрожал, но мрачное настроение оставалось.
– Не хорошо здесь, – вздохнул он, не определяя точнее своих тревог.
До рассвета было уже недолго, и Леон Беран не пытался снова заснуть. Он закурил трубку и хмуро задумался.
Луна скрылась. Ночная темнота мало-помалу начинала редеть.
Наступил день.
Взгляд Берана часто останавливался на скалистом откосе, нависшем над озером.
Ему казалось, что там двигались какие-то тени, но как он ни старался, он ничего не мог разглядеть.
– Галлюцинация, – думал он, – и в этом нет ничего удивительного после нервного напряжения этих дней.
Стало совсем светло. Но солнце не показывалось, жара была еще невыносимее, чем обычно, небо казалось низким, серый день томительно навис.
– Или я ошибаюсь, или сегодня будет гроза. Это сулит нам некоторое развлечение.
Он поднялся, чтоб подойти к негру, который приготовлял завтрак у потухающего костра. Шум падающих с откоса камней заставил его обернуться.
Пораженный увиденным, он не мог сдвинуться с места.
На опушке леса, в нескольких десятках метров от него, показались три мохнатых существа. Они бежали вдоль скалы, цепляясь за ее неровности четырьмя своими членами; скоро их нагнало и присоединилось еще одно такое существо. Пришедшие держались на задних ногах. Их спины были согнуты, узкие плечи наклонялись вперед. Грудь выдавалась, как у собаки. Голова была неповоротлива, с громадным кадыком и с очень отлогим лбом. Острые уши были похожи на уши человека и на уши шакала. Шерсть на черепе имела вид хохла, тогда как по бокам была короткой и щетинистой. Руки были относительно короче, чем это бывает у обезьян. Спина не кончалась хвостатым придатком.
Выжидая, что будут делать эти странные гости, Беран держал наготове свое ружье.
– Они, очевидно, живут в пустотах, которые я вчера заметил вдоль откоса, – подумал он, – но каковы их намерения? Воинственные или мирные?
Вновь пришедшие не двигались. Глаза у них были больше, чем у обезьян, и они пристально смотрели на белого. Кожа на лбу быстро сдвигалась и раздвигалась. Слышно было, как скрежетали их сжатые челюсти.
– Черт бы их побрал, – проворчал он. – Манифестация достаточно внушительная.
Он заметил, что в руках у них были острые камни.
– Нет сомнения, – думал он, – это еще не люди, но они не так от них далеки. То, что они без всякой опоры держатся на задних ногах, что-то необъяснимое во всем их положении, в их редких жестах, все это доказывает, что эти существа гораздо более развиты, чем гиббоны, макаки и другие четверорукие, каких я только знаю. Кроме того, эти обтесанные камни, которыми они вооружаются, едва ли единственные вещи, какие они обделывают.
Он не хотел стрелять, прежде чем эти странные существа не проявят каких-нибудь враждебных действий. Между тем они совсем не предполагали уходить. А Беран чувствовал, что нужно сниматься с места, чтоб найти какое-нибудь убежище от неминуемой грозы.
Отойдя немного назад и не теряя их из виду, он подошел к костру.
Мохнатые существа, сговорившись друг с другом при помощи хриплых звуков, похожих на рычание медведя, но очень неясных, подвинулись вперед на несколько метров, восстанавливая таким образом прежнее расстояние между ними и белым.
Рычание их привлекло внимание негра. Пораженный, он стоял с сосудом в руке, в котором приготовлял кофе из сгущенного молока, кипяченой воды и кофейных облаток.
Леону пришло в голову, что существа эти не знают, наверное, огня и должны его испугаться.
Он крикнул:
– Мадемба, возьми ветку, зажги ее и брось изо всех сил в них.
Негр повиновался.
Горящая головня упала к ногам группы и встревожила их. В несколько прыжков они были у ближайшего дерева и с удивительной быстротой взобрались на верхние ветки и скрылись в густой листве и запутанных лианах.
– Скорей, Мадемба, воспользуемся отсрочкой, чтоб успеть позавтракать и собрать наши пожитки. Необходимо найти убежище, а то я боюсь урагана.
– Меня думать также, мессиэ, – подтвердил негр.
В один миг они собрались и готовы были идти.
Без колебания, по следам, протоптанным мамонтом, Леон Беран углубился в лес, а за ним и негр.
Над озером поднимался пар. Небо было молочного цвета. Слышны были отдаленные крики оленей, мычание невидимых рогатых.
Все породы зверей были охвачены тревогой. Исследователь ускорил шаги, почти бежал, протоптанный путь через лес раздваивался. Он бросился влево, по направлению к откосу.
– Со стороны скалы, – думал он, – мы скорее найдем или выступ, или пещеру, чтоб там укрыться.
Пронесся страшный порыв ветра, с шумом пробежал по верхушкам, взвившись спиралью, неистово срывал листву. Затем наступила давящая тишина.
В лесу примолкло все. Наши путники смутно видели какое-то животное, промчавшееся во всю прыть. Даже насекомые скрывались в щели древесной коры.
Вспышки необычного бледного света прорезывали теперь лесной край. Но они казались отдаленными. Видна была уже молния, но грома не было слышно.
– Скорей, – торопил исследователь и пустился бежать, – гроза приближается.
Наконец след вывел на край леса.
Не далее, как на сто метров от них, в голой скале, они увидали выступ, под которым можно было укрыться.
Они добежали туда и, едва переводя дух, повалились на землю.
Мадемба, испуганный ревом урагана, время от времени поднимал голову, предполагая, что крылатые звери чудовищного вида сражались в облаках. Рев грозы напоминал голоса львов, заблудившихся в горах. Сверкания молнии слепили глаза. Сквозь темную клубящуюся стену паров, отливавшую фосфорическим светом, проникло журчанье ручья, в несколько минут оно было уже стремительным шумным потоком.
По временам обрушивался гром, треск поверженных деревьев доходил до слуха раньше, чем его страшный, сухой, рокочущий голос.
Вода растворяла землю, сбегала водоворотами, как будто целый океан опрокинулся с неба.
Запах грозы и растений был разлит в воздухе. Вокруг путешественников гуляли бурные волны, и вся окрестность превратилась в сплошной стремительный поток. Но в их убежище было хорошо, они не вымокли. Мало-помалу буря удалялась, шум грозы стихал. Дождь не был так част, затем совсем перестал.
Вдоль откоса бежала еще целая река, как бы спешила в лес, чтоб оттуда скатиться в ближайшее озеро.
– Подождем, пока впитается вода, почва в лесу сильно намокла. Это продолжится, надеюсь, недолго.
И действительно, на чистом небе показалось сияющее солнце. Под его лучами со всех сторон поднимался пар.
Из ближайшего леса стали доноситься голоса.
Животные торжествовали избавление.
– Мессиэ, мессиэ, – позвал вдруг негр, вышедший из убежища.
– Что у тебя там, Мадемба?
– Тебя прийти сейчас.
Леон Беран подошел. Крик изумления сорвался с его губ.
Глава X
ЖЕНЩИНА
В расстоянии около двухсот метров, продвигаясь вдоль опушки леса, к ним приближалась какая-то фигура очень большого роста, но тонкая и гибкая.
На плече у нее был каменный, видимо, очень крепкий, топор; сама она опиралась на длинный деревянный прут с наконечником, придававшим ему вид гарпуна; наконечник желтоватого оттенка, по всей вероятности, был вырезан из рога.
Род передника из какой-то гибкой коры опоясывал ее чресла и опускался немного ниже колен. Густая шевелюра, черная, как озеро в беззвездную ночь, свободно раскидывалась по ее плечам. Ее кожа, слегка бронзового цвета, всюду была совершенно гладкая. Великолепно обозначенная, крепкая грудь, округлость ее плеч и бедер, а также и развитие таза выдавали в ней женщину.
Она двигалась быстро, чего-то остерегаясь за занавесом деревьев, но чего именно, наши путники не знали. Во всяком случае, она их не заметила. Казалось, ее беспокоила какая-то опасность; по временам она останавливалась или замедляла свои шаги, чтоб что-то выследить своими напряженными чувствами.
Тряхнув нервным жестом своей шевелюрой, она опять пошла вперед. Путники могли теперь лучше ее рассмотреть. Ее кругловатое лицо отличалось матовой бледностью; ее короткая талия держалась на прекрасных, нервных, хотя и мускулистых, ногах; ее огромные глаза отсвечивали металлическим блеском; на них опускались слегка вздернутые веки, продолженные длинными ресницами под густой аркой бровей; губы – мясистые, очень красные, немного грубые, но хорошо очерченные. Все это указывало на расу стародавнюю, человечеству неизвестную, выросшую в течение тысячелетий вне соприкосновения с племенами, которые в своей эволюции стали предками нынешних рас.
Леон Беран стоял, как ошеломленный.
– Женщина, – прошептал он, оправившись от своего столбняка, – вернее, молодая девушка; ни возраст, ни материнство еще не изменили ни ее легкой походки, ни четкости ее контуров. Да, женщина. Только древние амазонки могли иметь выражение такой спокойной и грациозной силы.
Он видел, что эта женщина принадлежит к очень древней расе, но она, казалось, много превосходила низшие образцы черной расы. Сравнение между Мадембой – а он был прекрасным представителем конголезского типа – и этим поражающим видением оказывалось не в пользу первого.
Пока Беран оставался погруженным в созерцание, женщина прошла мимо их недавнего убежища, перед которым они стояли.
Внезапно из леса, спереди и сзади от нее, выскочила группа мохнатых существ, встреченных утром Леоном Бераном на берегу озера; они окружили ее, издавая хриплые крики. Женщина, в свою очередь, испустила громкий гортанный крик.
Легким скачком она уклонилась от камней, брошенных ее врагами; копье-гарпун, кинутое сильной рукой, пронзило грудь одного из нападавших, и он упал, обливаясь кровью. Пользуясь замешательством, вызванным его падением, она ринулась на другого и из всей силы ударила его своим топором по черепу. Череп разбился вдребезги. И сейчас же бросилась снова, замахнувшись топорам на третьего, но была поражена пущенным в нее сзади камнем. Он попал ей в руку и глубоко ее поранил; рука немедленно покрылась кровью.
Крик боли и ярости вырвался у нее; топор выпал из ее руки. Но она оправилась и, несмотря на свою рану, еще раз бросилась с гарпуном – на то мохнатое существо, которое поразило ее ударом. Опять смертельный удар – не стало еще одного из напавших.
Но враги были слишком многочисленны. Несмотря на свою ловкость и отвагу, она не могла бороться. Круг нападавших сжимался вокруг нее. Ей не хватало места, чтоб размахнуться копьем. Наконец, двое сзади бросились на нее и свалили с ног.
Тогда, по какому-то инстинктивному чувству солидарности, исследователь схватился за карабин и несколько раз выстрелил. В мгновение ока трое из мохнатых существ пали под страшными разрывными пулями. Прочие, устрашенные смертью своих товарищей и этим таинственным громом, с головокружительной быстротой побежали, покинув свою пленницу.
Сопровождаемый Мадембой, исследователь подошел к ней, по-прежнему распростертой на земле.
– Неужели они убили ее, несмотря на мое вмешательство? – беспокойно спросил он себя.
Но женщина уже поднималась.
С диким видом она хотела прежде всего отскочить от вновь появившихся, сделала было движение, чтоб убежать. Но, одумавшись, успокоенная их малым ростом – так подумал Леон Беран – она осталась на месте, с глубоким любопытством уставившись в эти незнакомые существа.
Враждебности уже не было в ее лице, но известная недоверчивость светилась в подвижных зрачках.
Наступило молчание. Исследователь не мог придумать, как бы дать ей понять, что намерения его – самые миролюбивые.
Он указал ей на распростертые кругом их трупы, потом указал на свой карабин, как бы объясняя ей благодетельность и удачу своего вмешательства.
Молния ненависти и отвращения сверкнула в глазах неизвестной, когда она устремила взор на тела врагов; лицо приняло злобное выражение, челюсти сжались.
Но затем лицо ее прояснилось, и, почти касаясь пальцем карабина, она произнесла несколько звуков, довольно музыкальных, несмотря на небольшую гортанность.
– Она говорит, – подумал бельгиец, – конечно, это женщина. Но как понять ее – вопрос трудный.
Молодая женщина смотрела на своего спасителя с каким-то особенным выражением. В ее глазах как будто промелькнула улыбка. Казалось, ей самой смешна была эта невозможность объясниться.
Но все-таки она произнесла еще одну длинную фразу, сопровождаемую жестами. Кое-что исследователь понял. Он понял, что она застигнута была бурей, что укрылась, подобно ему, в одном из углублений скал; но ее жест в направлении леса остался ему непонятным.
Он осторожно, чтоб не испугать ее, взял ее раненую руку, показал место, откуда все еще текла кровь, и жестами, старался дать ей понять, что он хочет врачевать ее рану. Сначала она не поняла. Она указала на трупы, и опять в ее глазах мелькнуло выражение ненависти. Она произнесла несколько слогов. Но когда она попыталась согнуть свою раненую руку, лицо ее выразило страдание.
Видя, что его попытка объяснить свои намерения не удалась, исследователь решил перевязать ей руку без всяких лишних формальностей.
– Мадемба, – скомандовал он, – открой мешок, достань йод и бинт.
– Сейчас, мессиэ, – ответил негр.
Раненая с любопытством следила за их движениями. Коснувшись мешка, она произнесла насколько новых слов, повторяя свой прежний жест в направлении леса.
Не стараясь даже понять ее, Леон Беран сделал ей знак, чтоб она села. Она послушно выполнила это требование. Он тщательно очистил рану от земли, которой она загрязнилась, когда женщина была повалена мохнатыми существами. Затем смазал рану йодом. Вызванное ощущение жгучести, казалось, удивило молодую женщину. В ее зрачках снова промелькнула недоверчивость. Но она сейчас же исчезла, как только Беран достал совершенно белый бинт и стал им перевязывать рану. Эта белизна вызвала у ней большое восхищение. Она хотела потрогать пальцами свою перевязку, как бы затем, чтоб ее погладить.
Исследователь сделал ей знак, что надо избегать этого жеста, и она опять с удивительной покорностью повиновалась.
Раздельно произнося новый ряд звуков, она положила свою руку на грудь молодого человека, потом взяла его руку и положила ее на свой лоб.
– Без сомнения, она благодарит меня, – подумал он.
И он улыбнулся, дружелюбно смотря ей прямо в глаза. Она, казалось, была очень рада, что ее поняли, и улыбнулась в свою очередь. Черты ее отличались в этот момент поразительной мягкостью.
– Итак, у нас обоюдная симпатия, – подумал исследователь, несколько удивленный тем чувством удовлетворения, которое он ощутил в себе. – Но я не вижу еще, к чему это может повести.
Негр завязал мешок и опять взял его к себе на плечи, а Леон Беран был в полном недоумении, что ему делать дальше. Следовать ли берегом озера, чтобы продолжать свои поиски? Идти ли вслед за незнакомкой?
– Несомненно, ее племя обитает где-нибудь поблизости. Какая досада, что я не в состоянии ее понимать. Я узнал бы, не слыхала ли она об экспедиции. Ничего невозможного в этом нет.
Нетерпеливо смотря на его неподвижность, женщина кидала вопросительные взоры. Она опять указала то же направление, какое она отмечала уже два раза после их встречи и несколько раз заговаривала.
В ее объяснениях довольно часто повторялось сочетание: «Меча». Каждый раз, когда она его произносила, она ударяла рукой в свою грудь.
– Меча?.. – проговорил он. – Должно быть, это ее имя.
И он повторил, показывая на нее:
– Меча?
Она сделала утвердительный знак головой, еще раз повторив это слово. И опять улыбка появилась на ее лице.
Она пустилась было в дальнейшие объяснения, но видя, что ее не понимают, и что оба мужчины остаются неподвижными, она мягким движением взяла руку Леона Берана и, увлекая его за собой, направилась к лесу.
Фаталистически поддаваясь своей необъяснимой симпатии, исследователь решил следовать за ней.
– В конце концов, все равно, – прошептал он, – может быть, лучшие результаты окажутся именно там, куда она меня увлекает.
И, повернувшись к негру, приказал:
– Идем, Мадемба. Следуй за нами.
