Текст книги "В стране минувшего"
Автор книги: Рене Трот де Баржи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)
Рене Трот де Баржи
В СТРАНЕ МИНУВШЕГО
Часть первая
ТАЙНА БОЛОТА
Глава I
ПОСТ ИНОНГО
В час, когда раскаленное солнце медленно спускалось к горизонту, в Инонго, перед домом начальника одного из участков в Бельгийском Конго, сидели в качалках пять европейцев.
Один из них, высокий, сухой, с красной физиономией, с длинными рыжими усами, с глазами стальной голубизны, голосом слегка гортанным спросил:
– Итак, господин администратор, это болото тянется среди экваториального леса?
Он обращался к человеку лет тридцати пяти, с мягкими, привлекательными чертами лица, в которых, однако, просвечивала твердость и энергия.
– Да, мистер Беккет, – ответил администратор и обратил внимание присутствующих на темную воду озера, которое справа, казалось, сливается с горизонтом.
– Вот, посмотрите. Следуя по берегу озера, вы замечаете мыс, который протянулся в воду. Этот мыс, покрытый огромными деревьями, скрывает от вас болото. Оно оттуда начинается и занимает огромную поверхность. Какую – точно вычислить невозможно…
– Но почему же? – перебил Беккет.
– Его размеры зависят, конечно, от времени года; в периоды дождей площадь болота иногда удваивается. Но что особенно затрудняет измерение, – это непроходимый тропический лес, которым оно окружено…
Невысокий приземистый человек, с бородой, пожелтевшей от табаку, с серыми живыми глазами, поблескивавшими из-за круглых очков, сдержанно спросил:
– Но, любезный господин Райнар, если к болоту нельзя пробраться через лес, почему бы в него не проникнуть по озеру Леопольда II и дальше следовать вдоль берега?
– Вы ошибаетесь, господин Шифт, этот путь еще менее удобен, чем первый… Вы удивляетесь? Но это потому, что вы не знаете, как опасно для плавания озеро Леопольда II…
– Неужели? – удивился доктор Карл Шифт. – Глядя на него, не скажешь, что оно может грозить опасностью или воздвигать препятствия…
Поль Райнар пояснил:
– Дело в том, что озеро расположено в чрезвычайно плоской местности и недостаточно глубоко… Оно, по-видимому, высыхает, его воды изливаются в Луксней, приток Кассаи, которая течет там, вдали, направо, и пересекает большой лес.
– Я, кажется, читал об этом… – вмешался бельгийский ученый, соотечественник Райнара, доктор Леопольд Мессон. Он был довольно высок, хорошо сложен, с густыми светлыми волосами, с широким лбом и бледно-голубыми глазами, слегка лукавыми. Его гладко выбритая физиономия казалась совсем молодой, хотя ему было около пятидесяти лет.
– Да, – продолжал он, – прежде, чем пуститься в это путешествие, я просмотрел отчеты знаменитого исследователя страны Конго – Стенли. Если я не ошибаюсь, озеро Леопольда II было открыто им в 1882 году? Он рассказывает очень любопытные вещи… Площадь озера, я думаю, занимает более 2500 квадратных километров!
– По моему мнению, любезный доктор, – ответил администратор, – озеро и болото – одно и то же, это подтверждается также и тем, что реки Батваба и Богонгова берут начало в болоте и впадают в озеро… если только не наоборот.
Четвертый член экспедиции, французский ученый Жан Норе, не принимал участия в разговоре и молча созерцал темные воды озера Леопольда II… Оно не имело ничего общего с прозрачными, голубыми озерами его родины, с озерами Вогезских гор… все же оно притягивало к себе его взоры и взоры его ученых коллег.
Каждый из четырех ученых на своей родине пользовался заслуженной известностью; авторы многих замечательных работ, весь смысл своей жизни видели они в занятиях геологией, биологией, антропологией, гистологией и, особенно, палеонтологией. И во имя науки они, люди уже не молодые, не задумываясь, сменили покойный кабинет ученого на трудное и опасное путешествие по малоисследованной части Африки.
Оживленные, отрывистые речи, блестящие взоры, лихорадочные жесты и самая манера держать себя свидетельствовали о том восторге, какой испытывали ученые в этот вечерний час. Направо перед ними, за извилистой линией деревьев, открывался тропический лес.
Завтра они пойдут туда.
Завтра они будут там.
Между тем солнце скрылось, и очень короткие сумерки сменились лунной ночью.
Вслед за заходом солнца спустилась роса, крайне неприятная в этих широтах.
Множество москитов с жужжанием толклось в воздухе.
– Войдите, господа, – предложил администратор. – Укусы этих насекомых нестерпимы, и ваша нежная кожа была бы для них слишком изысканным угощением, какого они не заслужили.
В эту самую минуту бой доложил «коменданту», что обед готов.
В большой столовой, скромно меблированной, их ожидал накрытый стол.
Они разместились, радуясь прохладе и яркому свету.
Обед, приготовленный одним из негров Райнара, был вкусен и, несмотря на некоторые кушанья, не совсем обычные для европейцев, ученые ели с большим удовольствием.
– Итак, – начал вдруг Жан Норе, – завтра в этот час мы будем плыть по водам таинственного болота.
Его слова резюмировали помыслы присутствующих, и оживленный разговор завязался.
– С какого времени живете вы, господин администратор, в Инонго? – спросил Леопольд Мессен.
– Скоро будет четыре года, – ответил Поль Райнар. – Вначале, должен признаться, мне очень не нравилось в этой затерянной стране. Теперь я начинаю привыкать, и мне было бы жаль покинуть Инонго. Негры меня знают и любят… Они – большие дети, со всеми недостатками детей.
Но не негры интересовали доктора Мессена, и он дал это понять администратору, продолжая расспросы:
– В таком случае, за эти годы вы должны были слышать разговоры о находках, сделанных по берегам болота?
– Конечно… По дороге сюда у начальника округа мне рассказывали об интересных открытиях, сделанных в болоте… О следах человека четвертичного периода, о растениях и скелетах рыб…
Ученые слушали с большим интересом.
– Но, – продолжал хозяин, – так как я не более, как профан в палеонтологии, я решил хранить все любопытные материалы, которые приносят сюда мои подчиненные с берегов болота. Но лишь немногие из негров отваживаются плыть по этим предательским водам, среди необыкновенно густой растительности. Таким образом, я мог собрать некоторое количество костей исчезнувших животных, которых можно отнести к концу плейстоценовой эпохи.
– Несомненно, – говорил своим мелодичным голосом Жан Норе, – это – открытия волнующие, и все-таки интерес их сравнительно узкого характера. Следы доисторических времен находят и в других местах земного шара…
– Даже и в Европе, – вставил сэр Эдвард Беккет.
– Но то, что заставило прийти в эту страну меня и моих уважаемых коллег, – продолжал член французской академии наук, – это находки живых животных и растений, которые целиком относятся к четвертичной эпохе.
– Несомненно, – подтвердил Мессен. – Наша задача состоит в отыскании причин этой аномалии, если можно так выразиться. Вы понимаете, дорогой господин Райнар, в настоящее время могут иметься живые следы эпох, отстоящих от нашей по крайней мере сотни на три веков.
– Я понимаю, что это может вызывать огромный интерес, – неуверенно проговорил администратор, – однако же, доктор… дело идет ведь не более, как о раковинах, о наиболее простых зародышевых растениях, то есть о животных и растениях, стоящих на самой низкой степени развития…
– Э, милостивый государь, не в этом дело, – решительно вмешался Карл Шифт, – они живут – эти растения живут… Не правда ли, чудесно, неправдоподобно, невероятно?.. Подумайте только… После всех переворотов, перенесенных землей за ряд тысячелетий, когда исчезло все, что относится к их эпохе, и остается лишь в ископаемом виде, они все еще живы…
Ученый доктор был в большом возбуждении, он выпил глоток шампанского и продолжал:
– Господин администратор, непосвященный, как вы, не может постигнуть всю необычайность этой находки… Вы не допускаете, не правда ли, что возраст этих раковин измеряется тысячелетиями?
– Конечно, нет, – согласился Райнар.
– Прекрасно, – воскликнул с восторгом немец. – Тогда, значит, эти раковины сохранились благодаря тому, что поколения их продолжали непрестанно появляться на свет, вплоть до наших дней, не так ли?
– Конечно, – согласился Райнар.
– В таком случае, – продолжал еще горячее Шифт, – в таком случае, дорогой мой, это значит, что раковины находятся в таких же самых условиях, со всех точек зрения, как их предки четвертичной эпохи…
– Мне это кажется вполне логичным, – оказал Поль Райнар, – но… я не вижу…
– Подождите. Итак, если эти раковины живут, если они размножаются наперекор переворотам, значит – они остались в прежних условиях, физических, физиологических, климатических и других, какие были тысячи лет тому назад… Но тогда почему же нельзя найти других животных, высших современников этих раковин, и, как эти последние, происходящих от особей, из века в век повторяющих старые формы?
Другие ученые молчали. На лицах одних выражалось сомнение, тогда как другие, видимо, были согласны с говорившим.
Но доктор Шифт еще не кончил:
– Я утверждаю, – с жаром продолжал он, – так как благоприятные условия позволили раковинам и растениям четвертичной эпохи размножаться до сего дня, то нет ничего невозможного, чтоб мы нашли если не все виды животных и растений этой эпохи, то по крайней мере те из них, какие существовали в этой стране в те геологические века жизни земли. Вот что я утверждаю.
Глава II
МУЗЕЙ
С этими словами господин Карл Шифт поднял голову и поочередно поглядел на своих коллег, как бы приглашая их опровергнуть его утверждение.
Бельгийский ученый отнесся к ним с большим скептицизмом, но француз и англичанин поддерживали высказанное утверждение.
Чтобы положить конец спору, который мог разгореться, господин Райнар предложил:
– Не желаете ли вы посмотреть маленький палеонтологический музей, который мне удалось собрать в одной из комнат дома?
Коллеги поднялись с трогательным единодушием. Десерт был уже давно окончен, и им нечего было делать в столовой.
Они последовали за хозяином в зал, обращенный в музей.
– К сожалению, мне удалось классифицировать только немногие предметы из коллекций, – говорил Райнар, слегка конфузясь, – у меня нет необходимых знаний. Я ограничиваюсь тем, что на каждой находке обозначено время и приблизительное место ее нахождения. Вы без труда установите происхождение этих костей и других ископаемых.
На пороге комнаты Поль Райнар посторонился и пропустил вперед своих знаменитых посетителей.
Вошли два боя и поставили лампы; зал осветился и можно было начать осмотр собранных вещей.
Полки, сделанные из драгоценного дерева, каким богат тропический лес, были заботливо вытерты. Множество разного рода остатков животного и растительного мира было на них разложено.
В маленьких витринах размещены были скелеты рыб, ветви растений, мелкие кости.
В середине комнаты стоял аквариум, в котором жили растения и раковины.
Ученые начали рассматривать коллекции. Сначала они молчаливо склонялись над полками, как бы желая сосредоточить свое внимание, осторожно касались рукой обломков костей, внимательно их рассматривали, некоторые брали в руки…
Первым нарушил молчание Шифт.
– Ни малейшего сомнения! В моих руках позвонок носорога… предка современного носорога…
– Вот еще интересная вещь. Возможно, что это зуб гиппопотама-амфибии, который жил в плиоценовую эпоху, – тоном радостного удивления проговорил Жан Норе.
Немецкий ученый бросил позвонок и побежал рассматривать зуб. В большом волнении он протирал свои очки, со всех сторон рассматривал зуб, вертел его в своих пальцах, пожелтевших от табаку, и, наконец, восторженно сказал:
– Вы правы, дорогой друг. Это один из больших внутренних зубов, принадлежавших гиппопотаму-амфибии… Смотрите, вы видите внешнюю гладкую сторону со скошенными краями? Это необычайно… Живой след плиоценовой эпохи…
Но в эту минуту из противоположного угла зала раздался голос мистера Беккета:
– Это невозможно. Ведь это… это череп первобытного человека.
Господин Шифт привскочил с такой живостью, какой трудно было ждать от него. Он возвратил зуб Жану Норе, бросился к Беккету и чуть не вырвал у него кость, которую тот держал.
Теперь ученый немец задыхался, капли пота выступили на его плешивых висках…
Все приблизились к нему и, наклонившись, пытались разглядеть обнаруженный череп… С смутным чувством смотрел Поль Райнар на четырех ученых. В их энтузиазме не было ничего ни смешного, ни ребяческого, ни неуместного. Он сам бы хотел разделить с ними их настроение, но, к сожалению, он не знал палеонтологии, а она открывает источник радости только своим избранникам.
Наконец заговорил доктор Шифт:
– Да… да, это череп антропопитека. Да, мои друзья. Как хорошо, что мы пришли сюда. Все описания тут сходятся. Единственно, что смущает меня, это величина этой кости…
– Да, – улыбнулся Норе, – обладатель этого черепа был колоссального роста.
– Еще выше и коренастее гориллы, – добавил Беккет.
Мессен молча созерцал череп. Лоб ученого прорезался глубокой морщиной, его обычное веселое и ироническое выражение исчезло, и теперь он имел вид ученого, поглощенного мыслью.
Доктор Шифт говорил без умолку. Веселый, возбужденный, он обращался с своими коллегами, как с закадычными друзьями, хотя до настоящего времени, несмотря на совместное путешествие, ученые проявляли друг к другу лишь сдержанную любезность. Вдруг Мессен подошел к группе и обратился с вопросом:
– Заметили ли вы, как этот череп… нов, если можно так выразиться? Вы видите, кость гладкая, нет следов порчи, а его цвет… он почти белый.
– Да, это верно, – проговорил кто-то.
Мессен добавил:
– Все старые кости обычно бывают цвета желтой меди; на них попадаются пятна плесени, царапины, дыры; кость часто бывает прозрачна, а во внутренние отверстия забивается земля, или они по крайней мере сероваты и тусклы… тут ничего этого нет…
– Можно подумать, что он только вчера был отделен от тела, лишенного жизни всего несколько лет тому назад, – сказал Норе.
– Быть может, – в виде предположения высказал Беккет, – это зависит от болотной воды. По своим химическим свойствам некоторые воды способствуют сохранению трупов.
– Возможно, – пробормотал Мессен.
– Во всяком случае, – ликовал Шифт, – это лучшая вещь в вашем музее, господин Райнар. Где вы нашли этот череп?
Администратор взял карточную папку и прочел:
«26 декабря 1920 года, на западном берегу болота, за устьем реки Бенговы».
Ученые подошли к аквариуму, где жили растения и раковины. Но ими ученые были менее заинтересованы, тем не менее, они долго обсуждали живые следы минувшего и охотно их классифицировали.
Действительно, эти маленькие животные под своей известковой защитой казались безжизненными, они, прицепившись к корням растений, были неподвижны. Представители последней ступени живых существ – они были в полном расцвете своего растительного существования и, как заблудившиеся, жили в эпохе, о которой давно забыли.
Карл Шифт не преминул воскликнуть тоном пророка:
– Вы увидите… вы увидите. Наше обследование готовит чудесные сюрпризы… Я предчувствую это, господа.
Теперь его коллеги были в другом настроении, и даже Леопольд Мессен ничего не возражал.
В своем увлечении они забыли о времени и долго еще обменивались своими предположениями.
– Однако, господа, – сказал, улыбаясь, Мессен, – завтра мы хотели пуститься в путь очень рано. В таком случае мы сделаем хорошо, если пойдем на отдых; уже очень поздно.
Норе посмотрел на часы:
– Черт возьми, половина первого. Мы ведем себя, как дети. Спать, господа.
Раздался смех. Настроение было веселое. Оживленно разговаривая, они вышли из музея и разошлись по приготовленным им комнатам.
Глава III
ОТЪЕЗД
На другой день, к пяти часам утра, экспедиция была готова к отъезду.
Солнце еще не взошло. Было свежо и сыро.
Неприятно было ученым проснуться в туманные, грязные, печальные сумерки, пропитанные сыростью.
Но они немедленно были поглощены мелочными заботами. Приходилось торопить негров, наблюдать за погрузкой многочисленных ящиков на лодки, спущенные на воду около здания поста. Лодки эти были построены специально для плавания по водам болота. У них было плоское дно и высокий борт, спереди и сзади были устроены крытые помещения, в которых можно было хранить припасы, спать или скрываться от проливных дождей, очень частых в этих широтах.
Было четыре таких судна. На них был размещен личный багаж каждого из членов экспедиции, съестные припасы, оружие, научные инструменты, фотографические аппараты и многое другое.
Каждой лодкой управляли два негра.
Все было готово.
Несмотря на прохладу, доктор Шифт неистово вытирал свой влажный лоб. Он был занят все время, бегал от одного к другому, давал по десять раз одни и те же советы, проверял надписи на ящиках.
Поль Райнар решил сопровождать своих гостей до болота.
Все заняли свои места, и негры двинули вперед тяжело нагруженные лодки.
Негры – мужчины, женщины, дети – толпились на берегу и со страхом смотрели на этот странный караван.
Направились к югу, шли осторожно вдоль откоса, по известному пути, не представлявшему опасности.
Вскоре можно было видеть выступающую со дна озера густую растительность, корни, стволы деревьев, а в другом месте ила было так много, что лодки могли завязнуть.
Вперед двигались медленно. Вскоре с правой стороны миновали что-то вроде залива, который терялся в болоте. Но экспедиция направлялась по другому пути. Действительно, позади залива снова показался берег. На этот раз он был покрыт густым лесом. В это время показалось солнце. Впечатление было необычайно, хотя и не продолжительно; в то время, как ночной туман исчезал, все более и более согреваясь в воздухе, туманная дымка все еще висела на высоких ветвях громадных деревьев.
Лучи восходящего солнца окрашивали черную воду озера и бросали голубоватые отблески в густую тень лесной заросли.
Повсюду вдруг возрождалась жизнь.
Показались громадные крокодилы; они выставили свои продолговатые чешуйчатые головы из воды и своими невыразительными серо-зелеными глазами смотрели на лодки. Недалеко от берега стадо гиппопотамов фыркало и ворчало от удовольствия, нисколько не смущаясь близким присутствием людей.
Из лесу вдруг вышли два единорога, направляясь к озеру. При виде лодок они с ужасом повернули обратно и скрылись во мраке деревьев. В траве, в кустах, в темной густой листве пробуждались от сна всевозможные виды животных. Они отряхивали от себя капли воды и испускали крики, как бы приветствуя свет.
А из лесу продолжали показываться звери.
– Забавная страна. Посмотрите только, как жизнь повсюду бьет ключом. Что-то сильное, чувственное, волнующее.
– Смешанные ароматы под жгучими лучами солнца – это удивительно экзотично, профессор, – улыбаясь, сказал Райнар, – можно различить запах мускуса, плодов, жженой травы, резкий аромат цветов и листвы, затхлость гниения лесных зарослей, зловредные испарения болота, отвратительный запах ила, все запахи животные и растительные, прогретые, сильно действующие…
– Да, – сказал серьезно Мессен, – обилие ароматов понятно. В этой пышной природе есть что-то странное, жестокое, слепое, чего не встретишь ни в каком другом месте.
– Я люблю это, – объявил флегматично Беккет. – Мне кажется, что я купаюсь в живой воде. Поистине, воздух этой страны обворожителен, даже сладострастен. Это напоминает опьянение… Не правда ли, дорогой Шифт, как будто бы все пьяно?
– Может быть… но это вредно для здоровья, дорогой мистер Беккет. Надо остерегаться этих гнилых миазмов.
Восклицание Жана Норе изменило направление разговора.
В густой листве одного громадного дерева, ветви которого свешивались над водой, кувыркалась и гоготала стая обезьян. Тут были обезьяны разных родов и величин. И все беспорядочно двигались в густой листве: подвешивались на хвосте, бегали вдоль веток, карабкались по стволу и снова спускались к озеру, – и все это с неподражаемым проворством и удивительной гибкостью. Их крики вспугивали множество птиц в пестром и блестящем оперении. Ученые, заинтересованные, любовались этими животными, которых раньше видали только в клетках зоологического сада.
– И в самом деле, – сказал Мессен, улыбаясь, – глядя на эти оригиналы, начинаешь верить, что человек произошел от обезьяны. Вы видите эту большую макаку, сидящую на камне с серьезным и задумчивым видом? Разве она не похожа на негра, который работает веслами на второй лодке?
Поль Райнар рассмеялся:
– В тропических лесах живут черные племена, очень похожие на обезьян по своим свойствам… а также и порокам.
В это время негры закричали:
– Батваба! Батваба!
– А, вот мы и прибыли к тому месту, где река Батваба впадает в озеро. Скоро мы увидим болото, господа.
Ученые жадно всматривались в лес. Показался новый залив, лодки повернули в него, и гребцам пришлось бороться с довольно сильным течением.
Теперь по обоим берегам росли громадные деревья: начиналась область тропического леса. А впереди необозримо расстилалась ровная поверхность, чистая, серо-зеленая, блестящая; солнце зажигало на ней необыкновенные красноватые отблески. Лодка подвигалась между берегами, которые суживались. Озеро кончилось. Начиналась река, лодки вошли в знаменитое болото.
В лодке администратора было тихо, его гости не без волнения созерцали картину, которая была перед ними.
Вскоре можно было ясно различить, что озеро сменялось болотом. Лес отошел в сторону.
Вдруг исчезла земля… деревья. Направо и налево открылось обширное пространство – ровное, одноцветное, с легкой зыбью.
Да, это уже было болото. Ученые, стоя, прислушивались к торжественной, волнующей тишине. Теперь они достигли цели своей экспедиции и готовы были переступить таинственный порог. Прежде всего они хотели наглядеться на необычайное зрелище, их окружающее.
Это болото совсем не походило на те, какие они могли видеть в своих странах.
Здесь не было той ровной голубизны, усеянной там и сям златохворостом, белыми лилиями, желтыми кувшинками, не было песчаных островков, прозрачностей, где бы видно было дно; нет, – это скорей было море ила.
И сквозь ил протекала теперь Батваба, желтоватая и быстрая, – свободный проток в этом море. А по обеим сторонам реки видно было болото – угрюмое, подозрительное, тревожное.
– Это любопытно, – проговорил Жан Норе, – положительно, можно думать, что в одних водах погребен целый лес… верхушки торчат; здесь вся растительность тропических стран… Я уверен, что громадные деревья пускают ростки в этом иле…
– Быть может, вы и правы, господин профессор, – ответил молодой администратор, – возможно, что лес, покрывавший холмистую местность, был поглощен водами, нахлынувшими из озера и прилегающих рек?
– Это конечно. Но посмотрите на эти лианы. Да, теперь я начинаю понимать, почему плавание по этому болоту не может быть удобным. К счастью, наши лодки специально для него приспособлены…
– И тем не менее это причинит вам немало вреда, и вы не можете рассчитывать на быстрое передвижение, – заметил Поль Райнар.
– Ба! – беззаботно воскликнул Леопольд Мессен. – Все время наше. Мы запаслись провизией на много недель…
– Да, – проворчал Шифт, делая гримасу, – но питаться только одними консервами, сухарями, сгущенным молоком, консервированным мясом, – я боюсь, что наши желудки заставят за пребывание на болоте дорого заплатить.
– Но, дорогой коллега, – насмешливо заметил Жан Норе, – наука требует жертв…
Что касается Эдварда Беккета, он оставался бесстрастным, спокойно созерцая окружающую его картину.
Илистые воды, полные растительности, извергали крокодилов, и каждую минуту можно было видеть, что длинные морды с зубами острыми, как у пилы, высовывались из воды и тупо двигались справа налево, как бы втягивая в себя воздух.
– Противные животные, – сквозь зубы ворчал Шифт.
– Они все время будут вашими спутниками, – сказал Поль Райнар. – Но им и в голову не придет нападать на вас… Только я не советую вам купаться в болоте; тогда они не замедлят раздробить вам ногу.
– Хотелось бы мне в них выстрелить, – промолвил Жан Норе.
– Лучше берегите порох на дичь более съедобную, – посоветовал Райнар. – Мясо гиппопотама или носорога внесет разнообразие в ваш стол и заменит консервы.
Между тем лодка Райнара все с большим трудом подвигалась вперед; она не была достаточно приспособлена и сидела слишком глубоко.
Один из негров, который работал на веслах, счел необходимым предупредить своего начальника, что плыть дальше почти невозможно, лодка может увязнуть.
– В таком случае, господа, – заявил Поль Райнар, – мне надо проститься с вами здесь. Мне бы очень хотелось проводить вас еще дальше, но вы слышали, что говорит мне бой…
Все запротестовали и предложили администратору вернуться.
– Счастливого пути, господа, – пожелал Поль Райнар, – и обильного сбора всех родов и видов.
– Благодарю вас, любезный друг, – ответил Жан Норе, – все пройдет хорошо. Я в этом уверен. Кроме того, ведь решено – не правда ли? – мы будем извещать вас о нашей экспедиции…
– Да, – сказал Мессен, – почти каждую неделю один из негров будет возвращаться на пост, чтобы осведомлять вас о наших новостях, привозить добычу, если таковая будет, – и брать вещи, которые, быть может, нам понадобятся.
– Таким образом, – спросил администратор – негр, которого вы ко мне пришлете, немедленно должен будет вернуться к вам?
– Нет, – сказал Беккет, – он не должен возвращаться один, он подождет второго курьера и поедет с ним вместе. Не правда ли, господа? Это будет благоразумнее, мне кажется?
Эту мысль одобрили все.
Обменялись прощальными приветствиями… Поль Райнар крепко пожал руки ученым, и они, покинув лодку, заняли места на одном из своих судов.
Администратор остался один с своими неграми.
– До свиданья! – кричал он на прощанье.
Ему ответили приветствиями, и, медленно сдвинутые с места гребцами, плоскодонные барки тронулись вперед, все более и более удаляясь от лодки.
Неподвижный, выпрямившийся Райнар смотрел, как четыре судна удалялись в болото.
Его сердце невольно сжалось.
Странное предчувствие волновало его…
«Увижу ли я этих людей?» – почти бессознательно сказал он сам себе.
Он был охвачен настроением смутным, тяжелым, тревожным и, стоя в лодке, не спускал глаз с судов, которые с минуты на минуту становились менее явственными.
Один из негров проворчал, качая головой:
– Начальник, белые господа не будет хорошо.
Администратор вздрогнул.
– Замолчи, дурак, – приказал он.
Лодки ученых исследователей исчезли, скрытые растительностью болота.
Тогда Поль Райнар с озабоченным видом опустился на сиденье и приказал:
– В дорогу, вернемся на пост.
