Текст книги "В стране минувшего"
Автор книги: Рене Трот де Баржи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)
Глава IV
ПОДЪЕМ
О сне не могло быть и речи. Опасаясь, что птерозавры снова вернутся, Беран и Мадемба не спали оба.
Но все было тихо.
Путешественники наблюдали, как медленно исчезал сумрак. День занимался, на востоке было тускло. Листья не шевелились. Над стоячей водой поднимался пар и, медленно тая, терялся в бело-сером небе, понемногу начинавшем синеть. Затем поднялся красный солнечный диск, – как бы с трудом проникая в слишком густую атмосферу. Красные полосы бороздили низкий горизонт. Удушливая жара немедленно воцарилась. Прежняя томящая душу тишина нависла над природой.
Леон Беран внимательно исследовал место, где они находились.
– Эта бухта напоминает норвежский фиорд, – раздумывал он. – Такой же маленький залив, те же отвесные скалы, его сжимающие. Только в фиордах несколько прохладнее, к счастью для туристов.
Беран не знал, на что решиться.
Повернуть ли ему на барке обратно и в другом месте искать след экспедиции или попытаться выбраться наверх из узкого прохода?
Он колебался.
– Рассудок, – говорил он сам с собой, – побуждает меня повернуть обратно: кажется невозможным, чтоб ученые пытались взобраться на эти крутые обрывы. И все же крест, которым они отметили этот проход, меня смущает. Такой значок не может быть случайным. Или он должен помочь экспедиции лучше ориентироваться в случае ее обратного путешествия, или он должен облегчить поиски, предметом которых могла стать та же экспедиция. В обоих случаях они бы остереглись делать пометку, противоречащую принятому ими направлению. Несомненно, тут была их стоянка, и отсюда они взбирались по откосам этих скал. Но как, черт возьми, это им удалось?
Леон Беран решил возможно лучше исследовать береговые обрывы.
Карабкаясь по скалам, он приблизился к тому месту гранитной скалы, где был начертан латинский крест. У него вырвался крик изумления.
– Да здесь лестница.
Сумерки, бессонная ночь, световые переливы утренней зари мешали ему разглядеть легкие скалистые выступы, на некотором расстоянии один от другого, как бы природные ступени, по которым можно было достигнуть вершины берегового обрыва. Легко сказать – лестница. Очевидно, один из чернокожих проводников, держась за лианы и ветки деревьев, совершил успешно восхождение, захватил с собой веревку и, таким образом, устроил удобный подъем и спуск для всех членов экспедиции между уровнем воды и вершиной скал.
– Сомненья нет, – пробормотал исследователь, – здесь их след.
Он повернулся к Мадембе.
Негр, воспользовавшись остатками костра, приготовил горячий завтрак из сгущенного кофе и молока.
– Хорошо кушать, мессиэ, – улыбаясь белизной своих зубов, пригласил он своего патрона.
– Ты чудесно придумал, Мадемба, что приготовил немного молочного кофе. После пережитых за ночь волнений это нас хорошо подкрепит.
И Леон Беран с большим удовольствием принялся за завтрак.
Затем, осмотрев еще раз бухту, он отдал приказ:
– Мадемба, мы должны собраться, чтоб идти пешком.
– Да, мессиэ. Но где мы идти?
– Наверх.
Изумленный негр поднял голову и смотрел по направлению, указанному Леоном. Это была вершина обрыва над тем местом, где краснел крест.
Мадемба отрицательно покачал головой.
– Невозможно, господин. Мы не птицы.
– Нет, Мадемба. Но можно карабкаться по скале. Я исследовал это вблизи только что.
– Если ты смотреть, очень хорошо, – доверчиво ответил негр, фаталист, как и все его сородичи.
– Мы частью разгрузим лодку, подтянем ее насколько можно дальше, в это скалистое углубление. Ты нарежешь веток, и мы ее почти всю ими накроем.
Тщательно осмотрев багаж, Беран оставил в лодке только то, что они не могли взять с собой.
Негр в это время, вооруженный топориком, рубил ветки. Затем он помог исследователю переправить лодку под скалистый выступ, где она была укрыта в случае возможной непогоды.
В свои мешки Леон Беран уложил консервы, ружейные заряды, алюминиевую кухонную посуду, походную аптечку. Он колебался, брать ли ящик с динамитом.
– Стоит ли его брать? Трудно сказать. Некоторую дозу, пожалуй, лучше взять.
Так он и сделал, и в каждом мешке оказалось по двадцать тщательно упакованных зарядов. Маленькая кирка и толстая веревка дополняли ношу Мадембы, а сам он прицепил к своему поясу небольшой топор в футляре.
Что касается вооружения, то у каждого было по карабину, стреляющему разрывными пулями, автоматическому пистолету и по широкому охотничьему ножу.
– Тяжело нести все это, – думал исследователь, – но уж лучше медленнее идти, чем оставаться без защиты перед нежелательными посетителями вроде тех, что были в эту ночь.
В глубине души он рад был отправиться в эту экспедицию. Переправа через болото сильно его тяготила, лишая физической подвижности. Он предпочел все опасности неведомого в будущем возобновлению томительного плавания.
Он решительно надел на спину свой мешок, негр последовал его примеру.
– Мадемба, – обратился он к негру, – мы будем продираться вдоль скалы. Я пойду вперед, чтоб проложить дорогу, если будет нужно. Ты последуешь за мной.
– Да, мессиэ.
– Я думаю, что члены экспедиции прошли здесь. И, если я не ошибаюсь, мы, наверное, найдем их следы наверху или на противоположной стороне скалы.
– Да, мессиэ.
– Ты оптимист, Мадемба. Прекрасно. Во всяком случае, мы будем искать. И, если мы ничего не найдем, мы вправе вернуться на судно и продолжать наши поиски водным путем.
– Да, мессиэ.
– Итак, в дорогу.
В несколько минут они достигли подножья скалистого откоса и стали взбираться.
Под лучами жгучего солнца, в тяжкой атмосфере подъем оказался гораздо труднее, чем предполагал Леон Беран.
Выступы скалы, которыми они пользовались, были расположены в действительности совсем не так удобно, как ступени лестницы; перебираться с одной на другую было еще опаснее, чем ползанье альпинистов по головокружительной стене Мон-Сервина, само по себе также крайне опасное, где передвижение с одной зарубки на другую приходится делать при помощи рук и ног.
– Черт возьми, – ворчал Леон, задохнувшись, несмотря на свою тренировку, и с пересохшим от жажды горлом, – если ученые прошли здесь, – это не могло им понравиться. Правда, при помощи заранее протянутого каната взбираться было значительно удобнее.
Времени от времени он присаживался на небольшой выступ и, наклонившись над обрывом, искал глазами своего спутника.
Неизменно негр следовал за своим господином. Гораздо более подвижной и привыкший к тропической жаре, он выглядел менее усталым. И когда их взгляды встречались, широкая улыбка освещала его лицо.
Наконец, после трехчасовых усилий, цепляясь руками и ногами то за выступы скалы, то за ветки деревьев, то за гигантские лианы, Леон Беран достиг верха обрыва.
Он изнемогал… Несмотря на свое живое и вполне понятное любопытство, Леон повалился на землю, тяжело дыша и в полном бессилии. Через несколько мгновений к нему присоединился негр.
– Уф, Мадемба жарко.
И уселся около своего предводителя…
Но скоро он поднялся, отбежал на несколько метров по направлению к скале, одиноко возвышавшейся среди отлогой покатости, которая сходила к краю обрыва, и крикнул:
– Господин, господин. Здесь есть хорошо, другие прошли здесь. Вот знак.
Беран также подбежал.
Действительно, новый красный крест выступал на фоне скалы.
– Мои предположения оказались правильными. Направление угадано верно… Будем его держаться.
С большим интересом он рассматривал окружающий пейзаж.
Сзади было болото, но с этой стороны вдалеке ничего не было видно: поднимался пар, прозрачный вблизи, но непроницаемый на расстоянии. Поэтому невозможно было проследить и, хотя бы приблизительно, определить пройденный путь.
Впереди шла плоская, слегка покатая возвышенность. На значительное пространство она представляла совершенно голую скалу. Серый и розовый гранит, красный и зеленый порфир, слюдяной гнейс, сверкающий мелкими гранями, прихотливо сочетали тут свои оттенки. На горизонте поднималась темная масса, отграничивая видимое пространство.
– Лес, несомненно, – рассуждал исследователь. – На этот раз мы достигли твердой земли; должно быть, это остров среди громадного болота. Но как далеко идет он в длину? Надо пройти посмотреть. Ученые, нет никакого сомнения, отправились с этой стороны.
Он рукой указал направление своему спутнику и крикнул:
– Вперед, Мадемба, довольно слоняться.
Они взяли свои мешки, оружие – и двинулись прямо вперед.
Путь был довольно трудный из-за больших неровностей раскаленной почвы.
Густой воздух был недвижим; всякая жизнь замерла везде, вокруг них было сухо и безмолвно.
После доброго часа ходьбы темная масса определилась. Это был лес, но лес громадный, сказочный, невиданный, насколько можно судить издали. Самая пышная тропическая растительность казалась карликовой по сравнению с этой.
– Тьфу, пропасть. Нелепостям нет конца, – рассуждал про себя Леон Беран. – И нет оснований ждать, чтоб они прекратились. За птерозаврами доисторический лес. Храни нас Бог от того, что он в себе скрывает. Огради от козней дьявольских.
Мадемба был лишен возможности подвести научное обоснование всему видимому и молчал. Но возрастающее изумление с изрядной долей смутного ужаса все более охватывало его. Проявление могущества неведомого колдуна продолжалось и там, в этом не было для него никакого сомненья.
Изнемогая от удушливой жары, Леон ускорил шаги: он надеялся на опушке громадного леса найти хоть немного прохлады или хотя бы тени.
И вскоре действительно странные веяния коснулись обоняния обоих путешественников. В них не было ни малейшего сходства с лесными запахами Старой Европы. И только до некоторой степени они напоминали одуряющие испарения тропического леса; чувствовалось жаркое дуновение непроницаемых чащ и острая, пьянящая, зловредная затхлость гумуса, на которой не ступала нога человека.
Но вот наконец и первые проявления жизни: громадные мухи, пальца в два величиной, зеленые, с красной головой, реяли с жужжанием вокруг пришедших.
Непривычный запах этих странных гостей ничего, конечно, им не говорил, и фантастические мухи, кружась вокруг белого и чернокожего, близко не подлетали.
Это несколько успокоило Мадембу. Бедняга дрожал всеми членами при появлении этих насекомых, несомненно зловредных.
Если бы его не ободряло полное спокойствие Берана, он бы, наверное, обратился в бегство.
Решив заранее ничему не удивляться, Леон Беран вызывал в памяти свои школьные познания, чтоб разобраться в породах деревьев.
– Тюльпанные деревья, но каких размеров. Фантастические смоковницы со стволом, толстым, как башни собора Нотр-Дам, и, наверное, не менее высокие. Вот и пальмы, в этом нет сомненья, хоть я и с трудом различаю ветви, венчающие их головокружительные вершины. Гигантские плауны, размером раз в десять превосходящие те, какие мы видели в болоте, а и те были внушительных размеров. Эти колонны – бамбуки, деревья с вьющимися ветвями – эвкалипты; а эти арки мостов, конечно, лианы. И все это сжато, спутано, непроходимо. Как можем мы пробраться внутрь? Наш топор разлетится вдребезги от самой тонкой из этих лиан. Да, много еще хлопот нам предстоит.
– Мессиэ, мессиэ, хижины, – закричал негр, указывая на белые предметы, вышиной в несколько метров и с зонтообразной верхушкой.
– Что ты говоришь? Хижины?
– Да, мессиэ.
Исследователь остановился, стараясь разглядеть это странное скопление в углу леса, свободном от лиан, у подножия тысячелетнего дерева.
Через минуту он разразился громким смехом.
– Нет, Мадемба, это не хижины, а грибы. Только, как и все здесь, невиданной величины, вот и все. Но я было подумал, что ты не ошибаешься.
– Здесь нет хорошо, – ворчал негр, щелкая зубами. – Еще колдун. Мы уйти, мессиэ.
– Уйти? Ты шутишь. Мы расположимся в тени этого чуда природы и будем, надеюсь, прекрасно себя чувствовать. Почва покрыта толстым ковром из моха и лепесточницы. Мы там позавтракаем, мой добрый Мадемба, если хозяева леса соблаговолят нам это разрешить. А после – посмотрим.
– Если мессиэ хочет. Но мессиэ нет разум, – с сожалением согласился негр.
Оба направились к деревне гигантских грибов и, сбросив на землю свой груз, растянулись на мху, под густой тенью.
Глава V
ТРЕВОЖНОЕ ОТКРЫТИЕ
Путешественники нашли тень, но не прохладу. Если не было больше ослепительного отблеска от голой скалы, если солнце не жгло их лица и затылки, если, одним словом, они спаслись от ада, то до рая им было еще далеко. Атмосфера была страшно тяжкой, вдыхаемый воздух казался плотным, почти липким. Царила жаркая сырость. По временам до них доходили противные испарения гумуса, сильные запахи, от которых кружилась голова. Но после сильного утомления, в полузабытьи, они все же физически наслаждались покоем.
Прошло около часу.
Превозмогая истому, Леон Беран первый пришел в себя.
– Теперь, Мадемба, надо есть, затем, прежде чем наступит ночь, мы попытаемся ознакомиться с лесом.
Они открыли коробку консервов и разделили ее, потом выпили немного кофе, оставленного в запас с утра.
В лесу, вокруг них, кипела жизнь.
Смешанный гул ее настораживал их слух: тут был и шелест травы под громадными пресмыкающимися, заметить которых было нелегко; и гортанные крики, доносившиеся из глубины леса, и постукивание мощных клювов по стволам деревьев, и треск в непроницаемых чащах листвы, когда проходили странные обезьяны с зеленой спиной и красным носом.
– Макаки, – шептал исследователь.
Вдруг шум крыльев заставил их вздрогнуть. Они подняли головы.
Показались огромные птицы. В противоположность птерозаврам, они были покрыты перьями совсем черного цвета. Стая была многочисленна. Точно темная тень, пронесся их полет. Они опустились на древовидные папоротники и, каркая, разглядывали обоих путешественников.
– Порода воронов. Это ничего. Не бойся, Мадемба, – успокаивал Леон Беран.
– Мадемба нет страха, – ответил негр, хотя и не слишком уверенно.
Важные и комичные птицы начали какой-то танец, подвигаясь, как по шесту, к самому концу ветки, пока одна из них не упала: она полетала с минуту, яростно каркая, и затем спустилась на землю, в нескольких метрах от людей. Птицы с тихим урчанием тайно совещались и чередовали танцы с хождением взад и вперед, с видом причудливым и проницательным; у них были ужасные челюсти, похожие на большой нос в конце головы, все черно-синее туловище было точно муаровое.
Их далеко слышимое карканье не могло не привлечь новых гостей. С заоблачной высоты, тяжеловесными взмахами крыльев, спустились два громадных хищника; их голые плечи, очень крепкие, были украшены красивыми воротниками из белых перьев; продолговатая голова, светло-пепельного цвета, походила на голову млекопитающего, вроде верблюда, кенгуру или антилопы.
– Эти опаснее, – думал Леон. – Они, конечно, приходятся предками нашим хищникам. Только, мне кажется, падаль их не удовлетворит и они способны напасть и на живых людей. Будем осторожны.
Спокойно, не торопясь, он взял ружье.
Хищники, присевшие на землю, были неподвижны, как два сторожа; шея выступала прямо из груди, крылья походили на плащ, украшенный бахромой из перьев.
– Ширина их распростертых крыльев достигает, пожалуй, десяти метров, – не теряя их из виду, соображал Леон. – А их когти, брр… они чудовищны.
Птицы не подвигались, наблюдая.
Затем, утомившись ожиданием, они, припрыгивая, проскользнули под лесной покров, обратили в бегство все живое и исчезли.
Мадемба вздохнул с облегчением, спутник его улыбнулся, но ничего не сказал.
Взвалив на себя свою ношу, путешественники проникли в лес. Мадемба шел впереди, расчищая топором проход через громадный кустарник. Следом за ним шел Беран с ружьем в руке, остерегаясь засады.
Хоть солнце еще стояло высоко, его лучи не проникали через листву тысячелетних деревьев. В лесу царил сумрак, и потому многочисленные звуки окружающей жизни становились тревожнее.
Леону стало тоскливо.
– Днем, – размышлял он, – дикие звери спят, но что же будет ночью?
Они шли медленно, с большим трудом прорубая лианы, пользуясь редкими проталинами, чтоб скорее пройти вперед.
Леон Беран часто сверялся с компасом, опасаясь сбиться с прямого пути, что всегда возможно среди густого леса, где невозможны отметины.
– Ты ничего не заметил до сих пор, что бы могло служить признаком прохода экспедиции? – опросил он после нескольких часов затруднительного продвижения через лес.
– Ничего видел, мессиэ, – ответил Мадемба.
– Возможно, что они шли другим путем? Впрочем, в таком климате так быстро все растет, что в несколько дней исчез бы всякий след наших предшественников.
Вдруг лес поредел, кустарники стали не так непроходимы.
– Смелей, Мадемба, мы подходим к лужайке, на которой и расположимся.
– Я так же думать, мессиэ.
Внезапно в нескольких метрах от них из густого кустарника пробежало странное животное. Оно было невысоко, на коротких лапах, волочило за собой панцирь из шестигранных пластинок в несколько метров длины, из которого выходила длинная шея с треугольной головой на конце, также прикрытой панцирем; животное скрылось неуклюжей, но быстрой пробежкой, в том же направлении, по которому шли путешественники.
– Глиптодон, – изумился Леон Беран, – черепаха. Значит, мы найдем здесь хоть немного воды.
Не пройдя и ста метров, они действительно вышли из леса к довольно широкому ручью, берег которого зарос высокой травой. В траве было много цветов, которые выставляли свои широкие лепестки самой разнообразной окраски. Несмотря на все свое желание, Леон не мог их определить, ни один не походил на те, какие ему были известны.
На берегу реки, в гигантских колючих кустарниках, раздавалось громкое жужжание живых существ, принадлежавших к разным породам насекомых.
– Какая странная вода, – раздумывал Леон, стоя на берегу речки и вглядываясь в ее течение. – Я бы очень желал знать ее удельный вес; он больше, чем у обыкновенной воды; ее химический анализ мог бы дать интересные результаты.
Он вспомнил об ученых.
– Никаких новых следов… Но если они пытались идти через лес, то, я думаю, они не могли не воспользоваться течением этой речки, в лесу очень трудно идти. Идя по берегу, мы должны заметить их след. Это будет нашей задачей на завтра.
Негр внимательно разглядывал реку.
– Иди, Мадемба… Что ты там увидал?
– Я увидал большое животное нырнуть. Я ждать, что оно выйдет.
– Молодец. Ты приспособляешься и забываешь свои смешные страхи. Что это за животное?
– Похоже крокодил, но больше десять раз…
«Вполне понятно, – подумал Леон, – все та же последовательность степеней…»
Появился водоворот чуть не в сотню метров в окружности. Из воды высунулась ужасающая голова с двумя безжизненными желтоватыми глазами, с зияющей пастью в несколько метров, из которой видны были три рода острых зубов, как у пилы. Трудно было разглядеть в воде размеры туловища, и, по-видимому, оно было в полном соответствии с головой.
– Ты прав, Мадемба, голова очень «похожа крокодил». Это, наверное, его прадедушка.
И, смеясь, он добавил:
– Так как не похоже, чтоб он был воинственно настроен, мы пока займемся устройством нашей стоянки. Ночь проведем здесь.
– Хорошо, мессиэ.
– Ты поди и набери побольше сухих веток. Мы будем поддерживать большой огонь всю ночь, это, насколько возможно, защитит нас от вредной речной сырости, а также не подпустит докучных зверей.
– Да, мессиэ.
Пока Леон вынимал из мешка все необходимое для их ужина, чернокожий, вооруженный топором, сделал большой запас дров, почти сухих.
Вслед за уходом солнца спустилась ночь. Они поужинали. Зажгли огонь.
– Теперь, Мадемба, спи, – сказал Леон, – я первый буду сторожить. Когда придет время меня сменить, я тебя растолкаю.
Негр не заставил себя уговаривать. Завернувшись в одеяло, он растянулся на траве в нескольких шагах от своего хозяина. Скоро раздался однообразный храп.
Леон уселся у костра так, чтоб его не слишком беспокоил жар, зажал ружье между колен, закурил трубку и, неторопливо выпуская одно колечко за другим, размышлял:
– Какое странное, изумительное приключение. Отыскать в центре африканского континента не только следы доисторического мира, но и этот мир, исчезнувший повсюду за тысячи тысяч лет до нас; видеть его живым и движущимся вокруг себя. Кружить по этому допотопному лесу среди апокалипсических чудовищ. Есть от чего сойти с ума.
Время от времени он подкладывал в огонь топливо.
Напрягая зрение и слух, он старался по звукам представить себе происходящее вокруг.
Необычность костра порождала тревогу и смятение среди лесных хозяев. Он чувствовал, что они бродят во множестве, но в достаточном отдалении.
Вдали раздавался вой, грозное рычанье, неслыханный рев.
– Звери идут на охоту, – сообразил Леон. – Какой же величины могут они быть?
Кровавая луна поднялась над деревьями.
До его слуха достигал шум отчаянных галопад, свистки, ржание, крики громадных обезьян, прыгавших с ветки на ветку на головокружительной высоте.
Но самого его никто не тревожил.
Около полуночи он разбудил своего спутника.
– Теперь твой черед сторожить, Мадемба, не давай тухнуть костру; этого, мне кажется, достаточно, чтоб удалить опасных посетителей. Пока будет гореть огонь, тебе нечего бояться.
– Хорошо, мессиэ, – ответил негр. – Я быть внимательный.
Сильно утомленный, Леон не замедлил уснуть.
За ночь ничего не случилось.
На заре они тронулись в путь, следуя, на этот раз, вдоль берега реки.
Изредка дорогу преграждали древовидные кустарники, через которые приходилось топором пролагать путь. В половине дня они пришли на довольно обширную, круглую полянку, ограниченную с одной стороны лесом, а с другой – рекой.
Через нее, спускаясь к реке, шел широкий след. Вся растительность на поляне была совершенно вытоптана. Почва веками утаптывалась и придавливалась животными, проходившими по ней на водопой.
Резкий запах больших зверей чувствовался в воздухе.
Леон Беран шел впереди; вдруг он остановился:
– Боже мой. Что это?
Он показал Мадембе разбросанные среди травы многочисленные обломки стали, смятые как бы сильными тисками; в листьях одного кустарника прицепились лохмотья ткани.
Негр, нагнувшись, собрал несколько кусочков металла, внимательно их рассмотрел, и затем, протягивая Леону, сказал:
– Ружье.
– Я это сразу увидал, – ответил тот. – Несомненно, здесь произошло что-то ужасное. И это случилось не очень давно: металл чуть заржавел.
Добравшись до одного из лоскутков хаки, он спросил:
– А это ты узнаешь?
– Да, мессиэ. Это одежда французского мессиэ.
– Ты прав, – подтвердил Леон.
На одной из пуговиц, пришитой к ткани, он разобрал марку парижского портного.
– Надо думать – здесь было нападение на членов экспедиции. Они потеряли свое оружие, оно было вдребезги разбито нападающими. Борьба была серьезной: доказательством может служить, что одежда одного из них была разорвана в клочки.
Рассматривая обрывок ткани, он невольно задал самому себе вопрос:
– Но кто же были эти нападающие, настолько сильные, чтоб скрутить и разбить, как стекло, прекрасно закаленную сталь? И что сделали они с учеными?
