Текст книги "Клянусь этой жизнью (ЛП)"

Автор книги: Рене Карлино

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Глава 15. А как же мы?

Утром я услышала, как Джейс начал ходить по комнате. Я знала, что он собирал свои вещи. Но еще не была готова вернуться к реальности, поэтому некоторое время держала глаза закрытыми. Наверное, глядя на меня со стороны легко сказать: «Все и так понятно. Почему она сомневается?». Но я, в некотором роде, все еще любила Тревора. И хотела, чтобы они оба были рядом. Я хотела быть с Тревором, потому что он не напоминал о прошлом. С ним я была просто Эми, он не ассоциировал меня с мыслями о боли или жестоком обращении. Я знала, что это несправедливо по отношению ни к одному из них, но именно так себя чувствовала.

Джейс же, с другой стороны, оказывал на меня совершенно обратный эффект. Я видела проблески уязвимого, милого мальчика, которого когда-то знала, но еще он был этим причудливым автором, дерзким и блестящим дамским угодником. Я знала его так же хорошо, как саму себя, но мы провели более десяти лет вдали друг от друга, постепенно меняясь. Я видела Джейса несколько раз, но мы не взаимодействовали в нашей нормальной жизни. Где он жил? Как проводил обычные дни? Что ел на завтрак? Я не знала ни одной из основных деталей его жизни.

Когда он подошел ко мне, я закрыла глаза и притворилась спящей.

Не уходи. Не уходи.

Он сел на край кровати и несколько раз провел рукой вверх и вниз по моим рукам.

– Я знаю, что ты проснулась, притворщица.

Я рассмеялась с закрытыми глазами.

– Нет, я крепко сплю.

– Да, у тебя и вправду прекрасный запах изо рта.

Я распахнула глаза, прикрыла рот рукой и пробормотала сквозь пальцы.

– Болван! Двигайся, чтобы я могла пойти в ванную и почистить зубы.

– Я должен идти, Эм.

– Еще рано.

Слезы подступили к глазам. Я покачала головой, когда почувствовала, как сжалось горло.

– Мне нужно успеть на рейс и попасть на следующее мероприятие. Эмилин, ты можешь пообещать мне кое-что? Две вещи, если точнее?

– Хорошо, – ответила я хрипло.

– Что бы ты ни решила, куда бы ни привела тебя жизнь, пообещай мне, что закончишь книгу. И пообещай, что мы с тобой не проведем больше так много времени вдали друг от друга. – Он вытер слезы с моих щек.

– Обещаю. Ты все еще мой лучший друг, – заверила я.

Он улыбнулся.

– Клянешься своей жизнью?

– Клянусь твоей жизнью, – сказала я.

Несколько секунд мы серьезно смотрели друг на друга.

– Мне надо кое-что прояснить, но нам определенно нужно видеться чаще, – сказала я.

– Голыми, я полагаю, – добавил он.

Я стукнула его по руке.

– Иди уже, ты опоздаешь на самолет, Ромео.

Он наклонился и поцеловал меня в щеку.

– Позвони мне. Сегодня вечером я буду в Новом Орлеане.

– Хорошо.

Я взглядом провожала его, когда он выходил из комнаты. Затем подошла к окну и смотрела, как он вышел на парковку. Прежде чем сесть в машину, он посмотрел на меня, поцеловал ладонь и помахал ею. Я сделала то же самое, а потом он уехал.

Я бегала по комнате, пытаясь собрать вещи перед рейсом в час дня, который вчера забронировала. Проверив, наконец, телефон, увидела, что Тревор звонил мне три раза накануне вечером.

– Дерьмо! – я сразу же нажала на кнопку вызова.

Он ответил на первом гудке.

– Какого хрена, Эми?

– Тревор, прости, я рано уснула и… – первая ложь.

– Ты сейчас с ним?

– Нет.

Он сделал глубокий вдох.

– Когда ты прилетаешь?

– В восемь.

– Я заберу тебя, – заявил он.

– Договорились, – ответила я, и он положил трубку.

Я приехала в аэропорт пораньше, чтобы вернуть машину. В книжном магазине красовался стенд, посвященный роману «Все дороги между ними». Я смотрела на него, пока ко мне не подошла пожилая женщина и не сказала:

– Грустная книга.

– Так мне не стоит читать ее?

– Нет, если не хочешь погрузиться в депрессию.

– О чем она? – спросила я.

– О двух людях, которые борются с судьбой и проигрывают. Ты всегда проигрываешь, если сражаешься с большим парнем,³⁹ – она поджала губы.

– Вы так считаете?

– Я в это верю.

Я в некотором роде старалась игнорировать пожилых людей. Это ужасно, я знаю, но тем не менее, со временем я обнаружила, что иногда они дают дельные советы, если их действительно послушать.

– Да, но что, если двое этих людей не были уверены в своей судьбе или в том, что им нужно делать?

– Ой, они все знали, поверь мне.

– Так получается, что у Бога есть план? И мы знаем о нем?

– Бог, Будда, Вселенная, как ни назови. Я дальновидный мыслитель, дорогуша. И не делю все на черное и белое. Мне нравится думать, что люди – своего рода магниты. Положи их достаточно близко, и они притягиваются, но поверни их, и они отталкивают друг друга. Когда чувствуешь тягу, ей нужно поддаться. Эти двое…. – она указала на обложку книги.

– Не говорите мне! У меня есть эта книга. Я еще не закончила ее.

– Ладно, что ж, когда закончишь читать, глянь на фото автора. Он прекрасен, черт бы его побрал. – Она легонько помахала мне на прощание.

Мне не терпелось рассказать об этом Джейсу.

Когда я спустилась на эскалаторе в аэропорту Сан-Диего, Тревор уже ждал меня. Было трудно не нервничать рядом с ним. Мне все казалось, будто он знал обо всем, что произошло, пока меня не было, хотя, конечно, это не так. Раньше меня раздражало, что он принимал все за чистую монету и не задавал вопросов, но это был один из случаев, когда это его качество сработало в мою пользу.

– Как прошла поездка? – спросил Тревор, когда мы шли по парковке.

Я рассказывала ему о встрече с папой и мамой, а он кивал, слушая меня.

Когда добрались до его грузовика, у меня начался небольшой насморк, поэтому я открыла центральную консоль, чтобы найти салфетку.

– Нет! – он захлопнул ее изо всей силы.

– Что там внутри?

– Ничего. Мои лекарства.

Он выезжал с парковки, пытаясь сосредоточиться на дороге, правой рукой все еще прижимая крышку.

– Дай мне взглянуть. – Я отбросила его руку в сторону, когда он сделал поворот, консоль открылась, и я увидела несколько бутылок рецептурных таблеток.

– Зачем тебе столько, Тревор?

Он смотрел прямо перед собой, когда мы выехали на межштатную автомагистраль.

– Это просто обезболивающие и противовоспалительные средства. Ничего необычного.

Я потянулась за баночками, но Тревор покачал головой. В первых двух оказались викодин и ибупрофен. Я вытащила еще одну, в ней обнаружился мышечный релаксант, потом достала какой-то стероид, а потом оксиконтин.

– И сколько из этого ты принимаешь за раз?

– Так доктора прописали.

– Такие лекарства вместе не назначают, Тревор. Будь честен со мной.

– Да черт тебя побери! – он хлопнул по рулю, свернул на обочину, заглушил двигатель и повернулся ко мне. – Что, мать твою, ты хочешь услышать?!

– Хочу знать, есть у тебя зависимость от этого дерьма или нет!

– А я хочу знать, виделась ли ты с тем миленьким писателем в Огайо, и не трахались ли вы?

Я ответила ему спокойным взглядом.

– Да, я видела его, и нет, не спала с ним. Я его целовала. Я с ним девственность потеряла, когда нам было пятнадцать, и у нас чертовски сложная история. – Я сама была в шоке, что никогда не рассказывала этого Тревору. – В детстве у меня был только он. Мы заботились друг о друге. Я совершила ошибку, поцеловав его, и прошу за это прощения. Обещаю тебе, этого не повторится.

– Ты его любишь?

– Я люблю его, но и тебя тоже люблю. И пытаюсь во всем разобраться.

Он закрыл глаза и сглотнул. В грузовике висела тишина, не считая глубокого и частого дыхания Тревора через нос.

– Я не могу слезть с таблеток.

Я покачала головой. Поскольку не могла понять, как Тревор смог скрыть все это от меня. Может быть, из нас двоих это я, а не он, не присутствовала в наших отношениях. Думаю, трудно присутствовать, когда ты занята отрицанием того, кто ты есть, и ограждением себя от мира. Все это время он все глубже и глубже погружался в зависимость от обезболивающих. Это многое объясняло в его поведении – перепады настроения, безразличие.

Сидя там, в его машине, я поняла, что у меня появился легкий способ выйти из игры. Для меня решение было уже принято. Я могла порвать с ним, потому что он был наркозависимым. Но, глядя в его умоляющие глаза, я поняла, что он мне слишком дорог.

Нельзя бросать его вот так.

– Тебе нужна помощь. Один ты не справишься. Твои родители смогут помочь. Я знаю, они помогут.

– Я не могу рассказать им, – сказал он.

– Ты должен.

Он опустил голову на руки, я потянулась и погладила его по спине.

– Тревор, ты был потрясающим спортсменом, но это еще не все в жизни, и ты точно не наркоман. Не позволяй зависимости перекроить твою личность, пожалуйста.

Он заплакал. Тревор никогда не плакал. Ни разу за все отношения.

– Давай я поведу, – предложила я. – Мы позвоним твоим родителям, когда приедем в мою квартиру.

Когда он поднял голову и посмотрел в мои глаза, я тоже почти расплакалась. Он выглядел беспомощным и потерянным.

– Ты не собираешься бросать меня из-за этого? Ты не бросишь меня ради него?

– Нет, – я покачала головой. – Я буду рядом с тобой.

Тем же вечером в моей квартире Тревор позвонил своим родителям и рассказал им. Они полностью поддерживали меня, настаивая на том, чтобы оплатить все расходы на реабилитацию. Его мать прошерстила Интернет и нашла место, куда его можно было положить уже на этой неделе. Он остался ночевать и спал в моей постели, но мы только поцеловали друг друга на ночь.

Следующие несколько дней я провела, помогая Тревору подготовиться к отъезду на месяц в реабилитационный центр. Он был отстранен, но думаю, виной тому таблетки и его надвигающийся страх перед предстоящей борьбой.

Я созванивалась с Джейсом каждую ночь после того, как уходила от Тревора. Мы в основном просто смеялись над всеми его приключениями в книжном туре и растущим числом женщин, которые бросались на него каждый день. Я рассказала, что Тревор отправляется в реабилитацию, и, вместо того, чтобы указать мне на параллели с его книгой, Джейс просто заметил.

– Ну, по крайней мере, о нем позаботятся.

Мой экземпляр «Всех дорог между нами» все эти дни стоял у меня на комоде и насмехался надо мной. Я пообещала себе, что дождусь, пока Тревор не уедет, чтобы находиться в полном одиночестве, когда буду думать о книге, о своей жизни и о том, что я хочу делать, и только тогда снова сяду за чтение. Еще я помнила, что должна отправить профессору Джеймсу десять тысяч слов, прежде чем смогу показаться на работе.

Я отвезла Тревора в реабилитационный центр, который находился недалеко от моей квартиры, и сидела с ним, пока его регистрировали. Когда ему пришло время уходить, он поцеловал меня в щеку.

– Надеюсь, к тому времени, как я выйду, мы оба будем мыслить более ясно, – сказал он.

– Я тоже надеюсь.

– Я люблю тебя, Эми.

Впервые он произнес это, глядя мне в глаза.

– Я тебя тоже люблю.

Есть ведь так много видов любви. Моя приемная семья, мои тетушки, Кара, Тревор и Джейс научили меня этой истине.

Вернувшись домой, я открыла «Все дороги между нами».

Из «Всех дорог между нами»

– Эмерсон, можешь протереть столы последний разок перед уходом?

– Конечно, – ответила я Кэти, менеджеру в кафе, где я работала. Я выходила в ночную смену уже больше месяца, так что привыкла к странным рабочим часам. Круглосуточные закусочные могут привлечь интересных людей в ранние утренние часы, но я не возражала – такова уж работа.

Из закусочной я уходила около шести утра, когда солнце поднималось из-за горизонта, освещая кукурузные поля. Иногда я стояла, глядя на восход солнца и думала о Нибле. Я не ездила туда с тех пор, как вернулась в Нью-Клейтон. Просто не могла заставить себя. Но в то утро, стоя на стоянке, я вдруг поняла, что сегодня мой день рождения.

После того, как нашла книгу Джексона месяц назад, я думала о наших приключениях на старой грунтовой дороге. Обо всей той боли, которую пережил Джексон, потеряв брата и меня. Я не праздновала свой день рождения много лет, но в то утро, выезжая на шоссе в сторону Нибла, заключила с собой договор, что встречусь со своими страхами лицом к лицу. И если бы я увидела Кэла Младшего, то сбила бы его машиной, хотя ему сейчас, вероятно, было почти восемьдесят лет.

Я выехала на Эль Монте Роад, пока солнце поднималось все выше и выше в небо. Каждый раз, проезжая милю, я громко называла номер. Там, где когда-то было яичное ранчо старого Картера, осталась груда древесных отходов рядом со скелетом большого курятника. Дальше следовали мили грязи и сорняков, пока я не добралась до отметки пять целых пять десятых миль.

Я ахнула, увидев, что там еще стоял почтовый ящик. Кто в здравом уме захочет здесь жить? Вырулила на грунтовую дорогу, неровности на которой остались почти в тех же местах, что и тридцать лет назад. Когда доехала до конца и увидела, что дом, в котором вырос Джекс, все еще стоял, я чуть не напрудила в штаны. Перед ним были припаркованы две машины. Я отъехала в сторону, еще метров сто от дома. Выключив двигатель и опустив стекло, прислушалась. До меня доносилось журчание ручья, громкое жужжание цикад и больше ни звука.

Закрыв глаза, я представила, как мы с Джексом играли в исследователей в поле. И почти услышала торжествующий голос десятилетнего Джекса, радостно кричащего на меня, пока мы гонялись друг за другом. Я посмотрела в зеркало на свои бледные глаза, обрамленные глубокими морщинами. Хотела бы я, чтобы это были следы смеха, но нет – лишь напоминание о пережитой печали.

Когда я, наконец, набралась смелости выйти из машины, то пошла сначала к пустому, раскрошившемуся фундаменту, на котором стоял дом моего отца, а потом мимо него в поле, затем вдоль линии деревьев и вниз по короткой насыпи к бухте, где до сих пор стоял наш полуразрушенный док. Я провела пальцами по нашим инициалам. ДЖ&Э НАВСЕГДА.

На обратном пути к дороге меня встретили две фигуры, стоявшие возле старого сарая. Одна из них – женщина лет пятидесяти, а позади нее, в нескольких футах, стояла женщина гораздо старше, лет восьмидесяти. Младшая из двоих сказала.

– Я могу вам помочь, мэм?

На ней был фартук. Длинные седые волосы заплетены и спускались за спину, а руки она уперла в бедра.

– Э-э, я хотела узнать, знаете ли вы Джексона Фишера? Или, может, он до сих пор здесь живет?

– Живет, – сказала она безэмоционально.

– Вы его жена? – спросила я.

– А кто спрашивает? – раздался хриплый голос старухи, рассматривавшей меня.

– Меня зовут Эмерсон, я здесь выросла, в доме, который стоял напротив, – указала я.

Старуха прикрыла рот ладонью и выдохнула.

– Я не жена ему. А его сиделка, Алиша, – сказала женщина помладше.

Старушка подошла ко мне ближе, скрючившись, и посмотрела в глаза.

– Это ты.

В ту секунду я тоже ее узнала.

– Не поймите меня неправильно, Лейла, но я поражена, что вы так долго протянули.

– Да, я тоже.

Ее голос и выражение лица смягчились. Она подалась ближе.

– Зачем Джексу сиделка? – спросила я.

– Потому что он болен, дорогая.

Глубоко в груди появилась обжигающая боль.

– Чем болен?

– Раком легких, – раздался приглушенный голос Алиши.

Я не сводила глаз с Лейлы.

– Но это же вы курили, а не он!

– Вот ирония, да? – сказала она.

– Это должно было случиться с вами!

Я использовала тот же прием, что и Лейла применила к Джексу, когда утонул Брайан. Я была так зла и расстроена из-за Джекса, что чувствовала, будто часть меня умирает прямо сейчас вместе с ним, а ведь я его еще даже не видела.

Она посмотрела вниз, на землю.

– Ты права. Я это заслужила, но взгляни на меня: старая карга, у которой в багаже только сожаления.

– У меня тоже, – сказала я, борясь со слезами.

Я вернулась сюда навестить место, которое, как мне думалось, давным-давно заброшено, но он до сих пор жил здесь. Чего он ждал?

– Я видела его книгу. Он еще что-нибудь написал?

– Нет, только одну эту книгу, – сообщила Лейла. – А когда продажи провалились, он нашел работу на стекольной фабрике и работал там, пока не заболел в этом году.

– У него есть семья?

– Только я.

Меня захлестнуло эмоциями. Слезы бежали по лицу, мне было трудно дышать. Надев очки, я сказала:

– Сколько ему осталось?

Алиша подошла ко мне и сообщила:

– Доктора говорят, от нескольких недель до пары месяцев. Точнее они не знают.

Я упала на колени, уронила голову на руки и зарыдала. Лейла, дряхлая старушенция, опустилась на колени рядом со мной и обняла меня. Почему он должен был заболеть?

Почему Джексон не мог жить дальше и устроить себе красивую жизнь? Я думала, что спасала его, когда позвала полицию той ночью. Думала, что любить кого-то – значит отпустить, но к тому времени, как я поняла, что любить – это значит бороться за любимого, было уже слишком поздно.

Годами я представляла, что Джексон был успешен в жизни и в любви, что у него была семья. Я мечтала, что дом, возле которого я сейчас стояла на коленях, снесли, вместе со всей болью прошлого. Но этого не случилось. И дом, и боль все еще были здесь – и ждали меня.

– Можно мне его увидеть?

Глава 16. Про жизнь?

Мои глаза опухли, а горло болело от того, что в процессе чтения я все время сдерживала слезы.

Лежа в постели, я думала о Треворе и о том, каким страстным он был в начале наших отношений. Дарил цветы и подарки. Несмотря на то, что он не всегда был готов поделиться своими чувствами устно, я знала, что много для него значила. Когда я звонила, он приходил.

Я думала, может быть, после реабилитации он снова станет тем замечательным парнем, которым был, когда мы только встретились.

Я думала о Джейсе и нашей истории, и задавалась вопросом, всегда ли прошлое будет здесь, напоминать о себе, как старая скрипящая доска на полу. Поздно ночью я написала ему.

Я: Не спишь?

ДЖЕЙС: Нет.

Я: Можно позвонить тебе?

Через две секунды мой телефон зазвонил.

– Привет, – сказала я.

– Привет.

– Когда я виделась с отцом, он просил поблагодарить тебя и передать, что он сожалеет. – Я начала задыхаться от слез. – Теперь он трезвый и милый.

– Откуда в тебе столько силы, Эмилин?

– Наверное, ты научил меня, – вздохнула я. – Сегодня Тревора поместили в реабилитационный центр.

– Это хорошо. Ты поступила правильно, настояв на этом. Уверен, он будет благодарен тебе, когда пройдет реабилитацию. Иногда люди, которые любят нас, заставляют нас делать трудные вещи, потому что так правильно.

– Я почти дочитала книгу.

– Что, ты читаешь около пяти слов в час? – поддразнил он.

– Я наслаждаюсь ею, дурашка. – Последовала тишина, а потом я услышала, как он пытался подавить зевоту. – Ты кажешься уставшим. Андреа с тобой?

– Нет, у нее свой номер, глупышка. У нас уже поздно, но я еще хочу поговорить с тобой.

– Иди спать, Джейс. Мы с тобой скоро еще поговорим.

– Ладно. Спокойной ночи, Эм. Эй, знаешь, что мне это напомнило? – спросил он.

– Как я была в приемной семье, и мы разговаривали по ночам?

– Да, именно… Я скучаю по тебе.

– Я тоже скучаю по тебе. Спокойной ночи, Джейс.

Он не спросил, приняла ли я решение по поводу Тревора. Когда я об этом подумала, то поняла, что Джейс даже ничего не сказал о наших с ним отношениях. Это казалось очевидным, но собиралась ли я в самом деле выбросить на ветер семь лет с Тревором, только чтобы узнать, сможет ли Джейс справиться с реальными, взрослыми отношениями?

Утром Кара сидела за барной стойкой, завтракала хлопьями и читала журнал.

– Не могу поверить, что ты дома, – сказала она. – Я не видела тебя целую вечность.

– Знаю. Я помогала Тревору.

Она перестала есть.

– Как-то грустно, что он прошел путь от суперзвезды до суперзависимого.

– Он не плохой человек. Просто немного запутался, но это не делает его неудачником.

Она сочувственно посмотрела на меня.

– Я знаю, Эми. Итак, ты думала о том, что собираешься делать?

– Да, – я села возле нее. – И я разрываюсь на части.

– Ты во всем разберешься.

Она продолжила есть.

– Все так говорят.

– Ты хоть что-то написала для профессора Джеймса? – спросила подруга с полным ртом хлопьев.

– Нет, но напишу. – В последнее время я вообще не спрашивала Кару о ее жизни, и внезапно осознала, что была дерьмовой подругой. – Что у тебя нового?

Она перестала жевать и сглотнула. Взгляд забегал по комнате.

– Только обещай, что не возненавидишь меня, ладно?

– Что? – сердце ушло в пятки.

– У меня появился агент, и одна из моих историй будет опубликована в Нью-Йоркере в следующем месяце. – Она скривилась, будто съела кислый виноград.

– Это потрясающе! Кара, ты такая талантливая! И заслуживаешь всего этого! – я обняла ее.

– Ты выглядишь по-другому, Эм. – Кара никогда не называла меня «Эм» до того, как прочла книгу. – Более уверенной или что-то в этом роде.

– Возможно, теперь, когда ты знаешь меня, то смотришь на меня по-другому.

Она нахмурилась.

– Я думала, что и до этого знала тебя.

– Нет, теперь, когда ты действительно знаешь меня.

– Хм-м… – протянула она и добавила. – Как думаешь, а Тревор знает тебя настоящую?

– Скорее всего, нет. Если хорошенько задуматься, мы с Тревором абсолютно не знаем друг друга. – Я пошла на кухню и налила бокал вина. – Мы многое скрывали друг от друга. Он хороший парень, правда, но мне кажется, мы просто никогда не пытались узнать друг друга получше.

– Так что ты собираешься делать?

– Поддерживать его. Я поступаю правильно. Мы справимся.

На следующий день я попыталась навестить Тревора в реабилитационном центре, но мне сказали, что посещения пока не разрешены, и что у него сейчас решающий период детоксикации.

Позже, в обед, у него появилась возможность набрать мне.

– Привет, – сказала я.

– Привет, привет, как ты?

Я еле узнала его голос.

– Ты в порядке, Тревор?

– Не очень. Мое плечо просто, бл*ть, убивает меня. Еда здесь отвратительная, а люди сволочи.

– Мне правда жаль, – терпеливо проговорила я.

– Нет, не жаль. Если бы тебе было жаль, ты помогла бы до того, как позвонить моим родителям, но ты просто хотела избавиться от меня, чтобы поскорее вернуться к своему драгоценному Джейсу, несмотря на то, что это я всегда был рядом и выслушивал все то дерьмо о твоих ужасных писательских навыках.

Оставайся сильной, Эм.

– Ладно, Тревор, достаточно. – Я говорила себе, что он болен и не отдавал себе отчета в том, что нес.

– Поверить не могу, что потратил на тебя столько лет! – он становился все злее. Взрослея в доме отца, я научилась не реагировать на зависимых людей, но слова все равно ранили, даже если я этого не показывала.

– Я люблю тебя, а ты любишь меня.

– Нет, Эми, ошибаешься. Мне на тебя насрать.

Я бросила трубку и еще раз напомнила себе, что в нем говорили наркотики.

Наш второй разговор получился ничуть не лучше. Но в третий раз, спустя почти десять дней после его госпитализации, его тон изменился. Он казался уставшим, но я могла поклясться, что ему становилось лучше.

– Привет? – сказала я.

– Привет, – его голос был тихим, мягким и отстраненным.

– Как ты себя чувствуешь?

– Я устал. Трудно засыпать, да и сплю я плохо, и еще рука очень сильно болит, – он сделал глубокий вдох. – Они привлекают специалиста по физиотерапии, чтобы попытаться помочь мне справиться без наркотиков.

– Ох, Тревор. Я так рада слышать это. Мне ничего так сильно не хочется, как чтобы ты вновь почувствовал себя сильным.

– Спасибо, Эми. Могу я позвонить тебе через пару дней, когда у меня будет больше сил?

– Конечно. Люблю тебя.

– И я тебя люблю.

К концу третьей недели пребывания Тревора в реабилитационном центре я написала двадцать тысяч слов, в основном хронику моего открытия и принятия «Всех дорог между нами» и того, как я встретила Джейса в книжном магазине. Ранее в этом месяце я передала десять тысяч слов профессору Джеймсу и, наконец, пришла к нему в офис на встречу.

– Здравствуйте, сэр.

Он усмехнулся.

– Так-так-так, не наш ли это мемуарист?

Я сглотнула.

– Я не это планировала…

– Присядь.

– Я никогда не думала об этом как о мемуарах, – сказала я, когда присела.

– Тебе не нужно ни за чем прятаться, Эмилин. У тебя есть все, что нужно. Ты вернулась к работе?

– Да. Еще раз спасибо, что разрешили мне взять несколько дней отпуска. Мне это правда было нужно.

Он наклонился назад в кожаном кресле и почесал бороду.

– Закончи эту историю. Как только будешь готова, я помогу тебе найти контакты, необходимые для публикации.

– Спасибо, профессор. Вы правда думаете, что вещь может быть стоящая?

Он подумал и ответил.

– Это еще предстоит узнать. А пока просто закончи.

– Даже не знаю, как вас благодарить. – Я встала и забрала у него рукопись.

Я не писала настоящие мемуары – скорее нечто похожее на роман-клише о девушке, которая обнаруживает книгу о девушке, которая обнаруживает книгу о том, что могло бы быть, что звучало чертовски запутанно, но это не так. Подвох состоял в том, что я и была этой девушкой. Всеми этими девушками. Заключала в себе все варианты развития событий; просто нужно было решить, как закончится моя история.

К четвертой неделе реабилитации я, наконец, лично навестила Тревора. Время пришло. Я приехала в «Центр новых возможностей», который находился у пляжа, и ждала в регистратуре. Здесь был длинный коридор, который вел к заднему бассейну и патио, находящихся высоко в скалах с видом на Ла-Хойя.

Один из администраторов сказал мне идти вперед и направляться к бассейну, где будет ожидать Тревор, но как только я обернулась, то увидела, как он шел в мою сторону. И выглядел совсем по-другому. Похудевшим, но не ослабленным, а волосы коротко подстрижены. Но самым приятным было то, что он улыбался своей теплой, гордой улыбкой Тревора. Я побежала к нему. Он раскинул руки и поймал меня. Я сомневалась насчет его поврежденной руки, но он так крепко сжал меня, что я даже вскрикнула.

– Черт, я скучал по тебе, – сказал он.

Я отступила назад и осмотрела его.

– Дай-ка мне взглянуть на тебя. Боже, ты выглядишь потрясающе, Тревор.

– Спасибо. Я чувствую себя намного лучше. Идем, потусуемся у бассейна. Эй, хочешь остаться и посмотреть мой сеанс терапии? Он очень крутой. Теперь я использую руку намного больше.

– Да, с удовольствием.

Он вывел меня на улицу. Мы сидели в шезлонге и говорили о его выздоровлении и о том, насколько хорошо у него идут дела. Тревор рассказал, что поговорил со своим старым тренером из Калифорнии о должности помощника тренера на следующий сезон, и вариант был многообещающим. Мы смотрели на океан, и через некоторое время мой разум вернулся к Джейсу. Слева от меня в беседке стояла пара, целуясь. Я поняла, что мы с Тревором еще не целовались.

Я посмотрела на него. Он улыбался и постукивал ногой под мягкую джазовую музыку, которая доносилась из наружных динамиков.

– Как насчет тебя, Эми? Как дела у тебя?

– Хорошо. Я снова взялась за перо.

– О, – его лицо сделалось грустным. – Насчет того, что я нес по телефону: я вовсе не имел этого в виду. Надеюсь, ты знаешь, что я считаю тебя отличным писателем.

– Тебе не нужно извиняться.

– Вообще-то, нужно – это часть выздоровления. – Он взял меня за руку и посмотрел в глаза. – Прости меня.

Я улыбнулась.

– Прощаю.

И это была правда.

– Спасибо. Это многое значит для меня, – он отклонился назад. – Итак, ты разговаривала с Джейсом?

– Да. Мы друзья. У нас странное общее прошлое, и оно вроде как связывало нас все эти годы, но я дала тебе обещание. И я люблю тебя.

Он кивнул, а затем посмотрел на свои ноги и нахмурился.

– У тебя есть время? – тихо спросил он.

Я посмотрела на свой телефон.

– Сейчас три.

– Хорошо, пойдем в спортзал на мою терапию.

Мы почти не разговаривали, пока я следовала за ним по нескольким длинным коридорам. Мы вошли в большой зал с гантелями и матами, где несколько человек суетились, делая упражнения. К нам подошла высокая женщина в возрасте двадцати с чем-то лет, с длинными светлыми прямыми волосами. Она немного подпрыгивала при ходьбе, и было видно, что она в отличной форме, даже несмотря на скрывающие изгибы штаны цвета хаки и футболку-поло. Я посмотрела на нее и подумала: она тот человек, для которого стакан всегда наполовину полон. Я знала это еще до того, как она открыла рот.

– Эмилин, очень приятно познакомиться! Я Мелисса. – Она протянула ладонь. – Тревор очень хорошо отзывался о тебе.

Мы пожали руки. Улыбаясь, я ответила.

– Мне тоже приятно познакомиться.

Что мне действительно хотелось сказать, так это «Тревор о тебе никогда не упоминал», но она казалась милой, а мне не хотелось грубить.

Я взглянула на Тревора и заметила, что он не отрывал взгляда от Мелиссы. Он не оценивал ее и не смотрел на ее грудь; она просто привлекла его внимание в целом.

– Идем, мы начинаем отсюда, – сказала она.

Тревор поднял груз и сделал с ним упражнения на мобильность и диапазон движений. Ее руки прикасались к нему довольно-таки часто. Он выглядел очень гордым собой и счастливым.

– Ты можешь добраться до двадцати, Трев, – сказала Мелисса, когда он поднял маленькую гантель над головой. Когда он поднял двадцать, она крикнула. – Видишь, я же говорила тебе!

Я хлопала в ладоши, а она была искренне счастлива за него. Они чего-то достигли вместе. Я заметила, что Мелисса не носила ни помолвочного, ни обручального кольца.

После сеанса терапии они высоко над головой дали пять друг другу, и я подумала, что все это выглядело как начало хорошей дружбы.

Когда мы вернулись на улицу, к бассейну, я спросила.

– Она тебе нравится? Мелисса?

– Да, она великолепна. Я бы не смог пройти через это без нее.

– Я не совсем это имела в виду.

Он тяжело сглотнул, и его улыбка исчезла.

– А что ты имела в виду? Я не прикасался к ней, если ты к этому клонишь. Я бы не только не стал этого делать, но и уверен, что для терапевта крайне неприемлемо начинать подобные отношения со своими пациентами.

– Да я не о том. Мне просто интересно… если бы она не была твоим физиотерапевтом, а ты – ее пациентом, ты бы…

– Между нами возникла искра, но на этом все.

Я встала.

– Могу я обнять тебя, Тревор?

Он мгновенно встал и крепко обнял меня. Я знала, что произойдет, и понимала, что будет чертовски больно, но иначе нельзя.

– В чем дело, Эми?

Я вздохнула.

– Когда ты через неделю уедешь отсюда, будешь здоров и уже не будешь ее пациентом, тебе стоит разжечь эту искру.

Его руки напряглись на моей талии.

– О чем ты говоришь?

– Тревор, я люблю тебя. И хочу присутствовать в твоей жизни. Хочу увидеть, как ты преодолеешь трудности. – Я выскользнула из его объятий и посмотрела в его полные чувств глаза. – Но ты знаешь, что когда ты думаешь о жене, то представляешь не меня. – Он посмотрел вниз на свою обувь. – И это нормально, – добавила я. – Для нас наша история будет лучшей, после того, как мы уберем из нее все плохое.

Сделав шаг вперед, он протянул руку и снова притянул меня в объятия, а затем уткнулся лицом мне в шею.

– Я знаю, что ты права. Я прочитал книгу, знаешь. Пока тебя не было. На самом деле, я никогда не завидовал ему. Просто не хотел, чтобы тебе было больно. Я беспокоюсь о тебе.

– Но ты понимаешь, что мы не подходим друг другу, верно?

– Понимаю, – кивнул он.