Текст книги "Клянусь этой жизнью (ЛП)"

Автор книги: Рене Карлино

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

– Мы будем друзьями?

– Ты и так мой друг. Уже. Ты привела меня сюда и спасла, и я хочу, чтобы ты была в моей жизни.

Он держал меня за руку, пока провожал к выходу. Подойдя к двери, он наклонился, поцеловал меня в щеку и прошептал:

– Спасибо тебе.

– Так держать, номер семнадцать! – я легонько стукнула его в грудь.

– Пока, Эми.

На пути к своей машине я прощалась с Эми, девушкой, которая неохотно ходила на вечеринки и футбольные матчи; девушкой, которая притворялась, что все всегда в порядке, без энтузиазма преподавая «Введение в писательское мастерство»; девушкой без прошлого; девушкой, которая не была реальной и никогда не существовала.

Как только вернулась в квартиру, я села и начала писать текст.

Глава 17. Как мы видим себя

Весь следующий месяц я занималась лишь тем, что работала, писала и присылала обновления профессору Джеймсу, Каре и Джейсу.

Однажды утром, после того как закончила полный первый черновик, я получила электронное письмо от Андреа. Она сообщила, что профессор Джеймс связался с ней по поводу моей книги, и что она хочет поговорить. Я проехала весь путь до кампуса и пробежала через залы до кабинета профессора, где Кара эмоционально общалась с ним.

– Привет, солнышко, – воскликнула она. – Меня ищешь?

Я даже не взглянула на нее.

– Профессор, – сказала я, задыхаясь.

Прежде чем я смогла вымолвить хоть что-то, он сказал.

– Я знал, что она агент Джея Колби, и, вероятно, взглянет на работу, если ты позволишь. Сегодня ты пишешь куда лучше, чем пять лет назад, и это означает, что моя работа здесь закончена. – Он встал.

– Подождите, – выдохнула я.

– Мне правда больше нечего сказать. Кара уже на пути к успеху, а ты… у тебя есть книга – в зачаточном состоянии, – но тем не менее, книга. Идите и пишите, мои дорогие. У тебя все лето впереди. Если хочешь остаться здесь, Эмилин, я с радостью оставлю тебя в штате, но мне кажется, что это тебе ни к чему.

– Спасибо вам, спасибо вам огромное!

– Все, идите обе, проваливайте, – хрипло рассмеялся он теплым смехом.

Кара взяла меня за руку, пока мы шли к парковке.

– Вот видишь, я же говорила.

– Спасибо, что помогала разобраться со всей ерундой, которая произошла в этом году, Кара. Ты была мне замечательной подругой.

Она остановилась.

– А хочешь переехать со мной в Нью-Йорк? Давай, Эм. Будем жить как настоящие писательницы.

Я захохотала.

– Звучит потрясающе. Но ты же съезжаешься с Генри, разве нет?

Она покачала головой.

– Я буду с Генри, но мы пока не съезжаемся. Он занят учебой на хирурга, а мне нужно время, чтобы прижиться в городе. Ну, что скажешь? Соседки?

– Я совершенно точно подумаю над этим.

Заманчиво это – иметь свободу наконец-то быть собой.

И я думала над предложением Кары. Думала до тех пор, пока иного ответа и быть не могло.

Я поеду с ней в Нью-Йорк.

Глава 18. Все вокруг тебя

К первому июля мы с Карой были гордыми съемщицами двухкомнатной квартиры в Ист-Виллидж, Нью-Йорк. Следующие пару недель мы провели за распаковкой вещей, обустройством и совместным исследованием города.

Что странно, они с Генри расстались почти сразу же. Кара выяснила, что их отношения работали куда лучше на расстоянии, и что у Генри не было времени на девушку. Если быть откровенной, у нее тоже не было времени на парня. Ее агент убедила ее сделать сборник коротких рассказов, и Кара проводила за писательством столько же времени, сколько и Генри за спасением жизней.

Однажды на выходных, когда мы доставали очередные вещи, она указала на кучу коробок, которые я отодвинула в сторону.

– Мне выбросить это в мусоропровод? Они, по-моему, последние.

– Да, но проверь еще раз, пожалуйста, все ли я оттуда достала.

– Вот в этой еще книжки остались. – Она вынула стопку из трех книг из последней коробки. – Здесь книга Джейса. – Она увидела закладку в конце книги. – Ты ее так и не закончила, да?

– Еще нет. Была слишком сосредоточена на собственной книге. Давай сюда.

Я забрала ее к себе в комнату и положила на прикроватную тумбочку.

Через некоторое время вернулась Кара, но она была не одна, а в компании одетого в джинсы с подтяжками бородатого джентльмена, и оба они несли кружки.

– Эм, это наш сосед Кай. – Она встала позади него и шевельнула бровями. – Он предложил мне чашку кофе, и это оказался самый вкусный кофе, который я когда-либо пила за всю свою жизнь.

Я встала и подошла пожать ему руку.

– Я – Эмилин. Рада познакомиться!

– Взаимно, – сказал он.

– Так в чем же секрет? – я указала на кружку.

– О, кофе? Его нужно обязательно нагреть до ста шестидесяти четырех градусов и всегда использовать фильтрованную воду.

Кара нашла себе хипстера и светилась от счастья. Она смотрела на него так, словно это он был божественным кофе, посланным ей с небес.

– Что ж, надо будет попробовать этот маленький фокус, – сказала я. – Значит, ты живешь в соседней квартире?

– Ага, – подтвердил Кай. – Только я и моя старая квартирка. Я художник-график и работаю из дома, поэтому, если вам что-нибудь понадобится, дайте мне знать.

– Супер! – я улыбнулась.

– А как ты тут развлекаешься? – спросила Кара.

– Ну, сегодня вечером я еду в Бруклин в «Запретную Зону», там играет группа моего друга.

– Кара, тебе тоже стоит сходить, – сказала я. – У меня тут дел невпроворот.

Той ночью, когда Кара вернулась домой, она рассказала мне, как Кай познакомил ее с музыкальным дуэтом, состоявшим из мужа и жены, которые к тому же владели кофейней на углу. Кара быстро завела друзей – так было всегда, – и она была в восторге от Нью-Йорка. Я видела, как она приспосабливалась и собиралась жить здесь всегда. Я же, напротив, чувствовала себя все более одиноко и изолировано с каждой минутой пребывания в этом городе.

В течение следующих нескольких недель Кара и Кай стали неразлучны, а я – еще более подавленной. Кара сказала, что писатели должны быть немного подавлены, но я в это не верила. Когда я была в таком состоянии, то не могла писать.

Я разговаривала с Джейсом каждые несколько дней. Когда рассказала ему, как себя чувствовала, он ответил, что это из-за моего конфликта с самой собой. Я знала, что он имел в виду, но не позволила ему развить эту тему дальше. Пожилая женщина в аэропорту и ее слова о борьбе с судьбой все еще крутились у меня в голове.

Именно после странного ночного кошмара, в котором я смотрела в зеркало и видела свое старое, морщинистое лицо, я поняла, что пришло время закончить книгу. Я чувствовала, что плакала во сне, но старое лицо не двигалось. Я была так напугана, что это и есть мое будущее, что была просто парализована страхом и тем, что моя жизнь замерла, пока остальной мир двигался дальше.

Мы не всегда можем контролировать обстоятельства, выбирать себе родителей, место жительства или сколько денег мы зарабатываем, но в те редкие моменты, когда мы можем сформировать свою судьбу, когда у нас есть сила устроить свое собственное счастье, нельзя позволять себе поддаться страху и не решиться на это.

Из «Всех дорог между нами»

Алиша провела меня в дом Джекса, в гостиную. Старый ковер заменили ламинатом, а еще установили больничную койку, обращенную к телевизору. От входа мне не было видно Джекса, но я слышала кислородный аппарат и звуки затрудненного дыхания.

Лейла побрела по коридору в свою спальню, а Алиша поманила меня к нему.

– Подождите, – прошептала я. – Могу я сперва воспользоваться туалетом?

– Конечно, – она указала в конец коридора.

Я пошла в ванную. В последние годы здесь сделали ремонт, но расположение помещений осталось прежним. Я вспомнила, когда в последний раз была тут. Мне было пятнадцать лет, и Джекс только что рассказал мне, что сделал Кэл Младший. А затем нашел меня плачущей в душе. Он держал меня и заботился обо мне, хотя это он прошел через нечто ужасное.

Из зеркала на меня смотрело лицо, которое я теперь едва узнавала. Я порылась в сумочке в поисках блеска для губ. Нанесла тонкий слой, затем расчесала волосы пальцами, отчаянно пытаясь их пригладить. Я не знала, чего ожидать, но даже будучи на тридцать пять лет старше, хотела хорошо выглядеть перед ним.

Я медленно прошла по коридору. Заглянула в комнату Брайана, где теперь жила Алиша. Она сидела за столом и смотрела на меня в дверной проем.

– Вперед, встретьтесь с ним, – сказала она.

Пройдя в гостиную, я заметила, что телевизор все еще включен, но звук приглушен. Я подошла к его кровати. Глаза его были закрыты, на лице – кислородная маска.

Я оценила его внешний вид. Все еще густая шевелюра, но теперь совершенно седая. Он был худым и болезненным, но я могла узнать в этом лице своего Джекса. Стоя у кровати, я взяла его руку в свою.

Он открыл глаза и прищурился, а затем улыбнулся. Словно не минуло столько лет, он улыбнулся мне с совершенным узнаванием и благоговением, как всегда. Другой рукой он снял кислородную маску с лица и сказал.

– Многовато же времени тебе понадобилось.

Я начала плакать и смеяться одновременно.

– О, Джекс, – я обняла его лицо ладонями и поцеловала в щеку. – Мой Джекс, – рыдала я. – Почему? Почему это случилось с тобой?

– Пожалуйста, не плачь, Эм.

Никто не называл меня так на протяжении всех тридцати с лишним лет. Он закашлялся.

– Не разговаривай. Вот, – сказала я, снова надев на него кислородную маску.

Я полезла в сумочку и достала его книгу, которую нашла в комиссионном магазине.

– Я только недавно нашла ее, – призналась я. – Это были не мы; это была не наша история.

Он снова снял маску. Взгляд был грустным.

– Должны были быть мы. Я бы этого хотел.

– Мне очень жаль.

– Прошу, скажи, что у тебя была хорошая жизнь, Эм.

– У меня была хорошая жизнь, – солгала я. Он заслуживал это услышать. Признайся я, что моя жизнь была ужасна, все, что мы сделали, оказалось бы напрасным.

– Наконец-то моя красавица вернулась ко мне.

– Но уже слишком поздно.

Слезы неустанно бежали по нашим лицам.

– Помоги-ка мне сесть, – сказал он. – У меня для тебя кое-что есть. Позовешь Алишу?

Алиша оказалась в комнате, как только я обернулась.

– Шкатулка, Алиша, – попросил Джекс. – Маленькая красная шкатулка на моем столе.

Вернувшись, Алиша протянула ему коробочку для кольца.

– Что это, Джекс? – недоумевала я.

– А ты как думаешь? – он засмеялся и тут же закашлялся.

– Осторожнее, – предостерегла я.

Алиша покинула комнату.

– Нет, послушай. Я не знаю, сколько мне еще осталось. Ты как-то говорила, что мы слишком молоды, помнишь? Ты сказала, что нам нужно расстаться. Что для нас так будет лучше. Я не написал другой книги, потому что ты была мне нужна. Мне нужна была моя подруга. Теперь мы оба здесь, и мы больше не юные. Я хочу написать другую книгу, но мне нужна ты. Нужна твоя помощь.

Он открыл коробку, показав золотое кольцо.

– Ох, Джекс, я только что порог переступила!

– Господи, Эмерсон. Ты меня вообще слышала? Я не знаю, сколько времени у меня осталось, – он рассмеялся и снова закашлялся. – Сколько еще ты собираешься заставлять меня ждать? – он вздохнул из-под маски. – Выходи за меня замуж, черт возьми. Проведи остаток моей короткой жизни со мной. Делай что хочешь после этого, но оставайся здесь и выходи за меня замуж. Мы будем сидеть снаружи и слушать, как течет река, придумывать истории, как всегда делали раньше.

Он был все тот же: мой старый друг, мой защитник, любовь всей моей жизни. Каким бы больным он ни выглядел, он все еще оставался хлестким, как кнут.

– Я выйду за тебя замуж, Джексон Фишер. – Я прижалась губами к его. – Теперь я позабочусь о тебе. Прости, что тебе пришлось так долго ждать, – прошептала я.

Мы сделали в точности то, что обещали друг другу. Я вернулась на длинную грунтовую дорогу. В дом пришел пастор местной церкви и обвенчал нас, а Алиша и Лейла были нашими свидетелями. Каждый день я вывозила Джекса на заднее крыльцо, и мы слушали стрекот цикад и журчание ручья вдалеке. Он сочинял истории, а я их записывала. Я разбила сад и превратила сарай в маленькую писательскую хижину, а Джекс наблюдал за мной со своего крыльца. У него сохранилось прекрасное чувство юмора, и он сказал мне, что на меня смотреть интереснее, чем в телевизор. Я сказала, что это многое значило для меня из его уст.

Врачи сообщили, что он не поддавался лечению, и что мы просто должны сделать его жизнь максимально комфортной.

Мы вместе наблюдали за каждым закатом, прежде чем его не стало. Спустя пять недель после того, как я впервые увидела его после разлуки, он умер у меня на руках.

Я немногое знаю о судьбе, но точно уверена, что оказалась здесь не просто так. Наверное, я боролась с этой силой чересчур долго. А может быть, все произошло в точности так, как и должно было.

Пока я обнимала его, Джексон Фишер произнес свои последние слова.

– Жили однажды мальчик и девочка…

Конец.

Для моей Эм. Не жди столь же долго. Возвращайся и позволь мне любить тебя.

Глава 19. Пока не узнаешь, что так правильно

Кара стояла на пороге моей спальни.

– Ты как? Выглядишь бледной.

«Бледная» – это преуменьшение. У меня началась гипервентиляция.

– Я только что дочитала книгу.

– О-о-ой, – она улыбнулась.

– Так. Нужно собрать манатки. Мне надо ехать. – Я подскочила и заметалась по комнате, забрасывая вещи в чемодан.

– Притормози, Эм!

– Нет, я больше ни секунды лишней не потрачу. – Я лихорадочно выбрасывала хлам в мусорку и сдергивала одежду с вешалок в шкафу. – Я буду платить за аренду, пока ты не найдешь другую соседку.

– Вообще-то, – раздался мужской голос из коридора. В комнату заглянул Кай и посмотрел на Кару. – Что ты думаешь? – спросил он ее. – Хочешь жить со мной, Кара?

– Правда?! – завопила она, затем разбежалась и прыгнула ему на руки. – Мы съезжаемся?

Он покружил ее.

– Эта квартира куда лучше моей, и зачем нам ждать?

Я ткнула в них пальцем.

– Вот именно, – сказала я триумфально. – Зачем ждать, если знаешь, что так правильно?

Они смеялись, глядя, как я танцевала по квартире.

– Я напишу счастливую историю любви, – пропела я. – О девочке и мальчике. Но сначала я должна найти своего мальчика!

Я стояла в дверях с огромным чемоданом и прощалась со своей короткой, но открывшей мне глаза жизнью в Нью-Йорке. Кара и Кай обняли меня и пообещали, что отправят все оставшиеся вещи в Лос-Анджелес, как только я обзаведусь жильём.

В аэропорту я заплатила чертовски много денег за билет на прямой рейс, но мне было плевать. В самолёте я улыбалась, пока не началась турбулентность. Вот тут-то я и ужаснулась. Мужчина рядом со мной спросил, все ли в порядке, глядя, как я вцепилась в подлокотники кресла, когда мы взлетали.

– Да-а. Странно это. Я раньше никогда не боялась летать.

Он был похож на человека, который часто летал, по работе, наверное.

– Чего же вы боитесь?

– Ну, что мы упадем, видимо.

Он рассмеялся и приложил палец к губам

– Не стоит произносить это слово слишком громко. Я имел в виду, что изменилось? Чего вы боитесь сейчас?

– Понятия не имею.

Я заказала напиток и надела наушники. Когда принесли «Кровавую Мэри», я выпила ее и немного расслабилась, а потом закрыла глаза. Я могла думать только о Джейсе, о том, как окажусь в его объятиях, как буду смеяться вместе с ним и говорить о книгах. Больше я ни о чем не могла думать.

Я вытащила наушники.

– Я поняла! – громко воскликнула я.

Сначала мужчина рядом со мной поразился, а потом улыбнулся.

– Так в чем же дело?

– Я влюблена. По-настоящему. И не хочу пропустить даже секунды этой любви – вот, почему мне так страшно. Я боюсь, что не успею сказать ему о своих чувствах и… и… Я в предвкушении своей будущей жизни. Вот, в чем причина.

Он кивнул.

– В этом есть смысл. Думаю, велик шанс, что он и так знает о ваших чувствах, но сказать это вслух любимому всегда в радость.

Я вытащила книгу Джейса из сумочки.

– Он написал для меня книгу, а я отгородилась от него. Он может и не знать.

Мужчина взял книгу из моих рук и уставился на нее.

– Это впечатляет. Я видел ее в книжном магазине. Так она про вас?

– Нет, она для меня.

– А-а, понятно. Он написал для вас книгу, а вы сбежали, – рассмеялся он. – Должен заметить, это удар по самооценке.

Я взмахнула рукой.

– Ой, его самооценка в порядке. Но мне нужно сказать ему, что теперь я готова и больше не хочу ни одной минуты отступать.

– Это вроде как честь – когда тебе посвящают книгу, не так ли?

Я рассмеялась.

– Он написал книгу, чтобы помочь мне оправиться.

– Здорово.

Кажется, мужик решил, что я фанатка-преследовательница.

– В любом случае, я воодушевлена, что возвращаюсь к нему. Он был очень терпелив по отношению ко мне.

– Ну, вы же знаете пословицу: если любишь кого-то, отпусти его.

Я покачала головой.

– Нет, я не верю в это. Джейс боролся за меня. Не кулаками, а с помощью вот этого – с помощью своих слов. – Я взяла у него книгу. – Он меня не отпускал. Никогда не отпускал. Просто дал мне нужное пространство, и теперь пришла моя очередь найти его.

Он по-доброму улыбнулся, кивнув.

– Похоже, он хороший человек.

Самолет устремился вниз, и я заорала.

– А-а-а-а-а!

Лампочки, указывающие, что нужно пристегнуть ремни, загорелись, а стюардессы заняли свои места.

Мужчина взял меня за руку.

– Это всего лишь турбулентность, – сказал он.

– Это очень, очень сильная турбулентность! – самолет начал пикировать. – О, Господи, мы садимся!

Сиденье подо мной тряслось, а сердце мое колотилось так сильно, что я слышала его чуть ли не в ушах.

– Ш-ш-ш, перестаньте! Вы сейчас до смерти напугаете всех пассажиров. Все нормально. Пилоты просто пытаются найти правильное воздушное пространство.

Он приобнял меня. Я посмотрела на его тщательно уложенные седые волосы, чисто выбритое лицо и кристально искренние голубые глаза. Я предположила, что ему было за пятьдесят, но он очень хорошо заботился о себе.

– Спасибо, – прошептала я.

– Все хорошо. У меня дочь примерно вашего возраста. Ей тоже не нравится летать.

Самолет выровнялся.

– Блин, такое впечатление, что только-только разобралась со своими проблемами – и вот в следующую секунду я несусь к земле горящим камнем.

– Моя дочь тоже любит драматизировать, – сказал он.

Я рассмеялась. Нервы сдавали.

– Она писательница?

– Нет, рисует.

Мы одновременно сказали.

– Художница.

Позже, когда мы выходили на трап, мужчина помахал на прощание, а затем повернулся и сказал.

– Надеюсь, она окажется какой, как вы мечтаете.

– Кто – она? – спросила я.

– Ваша будущая жизнь.

Я подумала, что это хорошее чувство, но не могла не сказать:

– Ну, мы ведь не узнаем до самого конца, не так ли?

– Туше, – сказал он.

Пока ждала в очереди на аренду автомобиля, я написала Джейсу, чтобы узнать его адрес, и он прислал его мне. Я сказала, чтобы ждал доставки примерно через тридцать минут.

Я арендовала малолитражку, и, к моему величайшему удовольствию, парень из «Avis» подогнал блестящую красную машинку – специально для меня.

Пляжный домик Джейса оказался маленьким коттеджем на краю света, прямо на обрыве, где можно было увидеть только океан и бескрайнее ничто пустого неба. Я подбежала к входной двери как раз в тот момент, когда он распахнул ее.

– Господи, многовато же времени тебе понадобилось, черт возьми! – воскликнул он.

– Я здесь!

– Женщина, как же медленно ты читаешь! Нам надо поработать над этим.

Прямо в дверном проеме мы поцеловались, целовались и целовались, пока я не отпрянула. Вытащила его дурацкую книгу из сумочки и провозгласила.

– Это не о нас!

– Могло быть о нас, – сказал он.

– Но не будет.

Эпилог

Мы и сейчас живем в том коттедже. Пишем, и целуемся, и всякие другие штуки тоже делаем. В нашем доме нет телевизора. Джейс научил меня смотреть на океан и представлять все, что мне будет угодно.

Примерно через три месяца после того, как я переехала к Джейсу, он сказал.

– Хочешь жить тут со мной всегда?

– Как минимум по девять месяцев в году.

– А чем мы будем занимать остальные три месяца?

– Надо же, ты до сих пор умеешь считать, дурашка. Я восхищена.

Мы сидели в креслах, наблюдая закат.

– У тебя волосы растрепались, Медуза. Если я дотронусь, они меня укусят?

– У тебя никогда не было пресса. До сих пор поверить не могу, что ты написал, будто он был.

Он рассмеялся.

– Это художественная литература, малышка. Так что у тебя на уме? Почему мы не сможем путешествовать чаще?

– Мы можем путешествовать летом, но в течение школьного года нужно будет оставаться дома.

– Я думал, ты больше не собираешься преподавать, – заметил он.

– Дело не во мне.

– А меня и под страхом смерти на занятия не затащить, ты же знаешь.

Он смеялся. Он уже знал. Джейс всегда был проницателен, и потом, мы ведь не персонажи чьей-нибудь книги.

– Дело и не в тебе тоже.

Он наклонился, поцеловал меня, а потом положил ладонь мне на живот.

Он уже все знал.