Текст книги "Только здесь и нигде больше (ЛП)"

Автор книги: Рене Карлино

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

– Привет, Джордж. Ты видел Джейми?

– Нет, дорогая.

– Так ты не видел, как он выскользнул из моей комнаты посреди ночи?

С выражением жалости на лице он медленно втянул воздух через зубы.

– Я приехал только полчаса назад, так что нет, я не видел.

– Ладно.

Я направилась в кабинет Сьюзен. Как обычно, она сидела за компьютером и подняла голову, глядя на меня поверх очков.

– Где Джейми? – без стука я открыла дверь в пустой кабинет Р. Дж. и заглянула в него, пока ждала ответа.

– Я не уверена, что могу ответить на этот вопрос.

– Почему?

– Потому что это не мое дело, и я не буду это с тобой обсуждать.

Ярость, гнев, смущение затопили меня. Я едва могла слышать ее, звук моего сердцебиения отдавался в ушах.

– Ты хоть представляешь, какую кучу времени я потратила? Приехала сюда, чтобы сделать репортаж о Лоусоне, а его здесь, черт возьми, никогда нет! – я начала кричать, но она не сдалась. – Что я получила? Пять минут хамства и переписку по электронной почте. Ребята, вы это планировали? Вы использовали Джейми, чтобы отвлечь меня? Так сказать, смягчить удар? Ваш «мастер-на-все-руки» – да, так и есть, он мастер. Он здесь, чтобы трахать одиноких женщин, а потом бросать их? Бедный диабетик Джейми, который живет в сарае и собирает сраный виноград весь день, а ночью замечательно трахается.

Она даже не подняла брови в ответ на мои слова, и я продолжила свои разглагольствования.

– Что это за место? Это какая-то шутка? Как Джейми мог так поступить со мной? Я думала, что он лучше всех.

Из моих глаз, наконец, полились слезы.

Понизив голос, она просто сказала:

– Это не то, что ты думаешь. Прости, Кейт.

Да уж, они оба были мастерами объяснений.

– Мне тоже жаль. Из-за Джейми все стало только хуже.

– Это не было намеренно. Я не «напускала» Джейми на тебя.

Она сделала воздушные кавычки вокруг слова «напускала».

– Ну, может быть, нет, Сьюзен, но мне еще нужно написать статью об этом Богом забытом месте. Я уезжаю в Чикаго сегодня вечером. И не собираюсь лежать и ждать его. С меня достаточно.

Она не пыталась остановить меня, когда я покинула здание. Я заметила Челси, лежащую на своем месте на улице.

– Стерва, – сказала я себе под нос.

Я решила довести план возмездия до конца.

Я оставила записку для Марка, в которой написала:

«Спасибо за взбитые сливки. Я уверена, что это не первый раз, когда Вы выполняли заказ Джейми».

Бедный Гильермо стал моей следующей жертвой.

– Я ничего не знаю, дорогая. Я просто здесь работаю.

– Джейми приводил в свой амбар много женщин?

– Нет, – он убедительно покачал головой. – Может быть, твое любопытство поможет тебе, – сказал он.

– Это уже не мои проблемы.

Я повернулась, чтобы уйти, и наткнулась на ряд лоз, где Джейми так страстно поцеловал меня тогда. Остановилась и прижала кончики пальцев к губам. Слезы лились, и я удивлялась своей глупости. Я пообещала себе, что после написания статьи никогда не стану вспоминать это место. Постараюсь не думать о том, что здесь впервые мне не было так больно.

Все вернулось на круги своя с первыми лучами солнца. Сон был ошибкой. Я хотела верить, что Роуз молилась за меня, чтобы я нашла кого-то, с кем могла бы разделить жизнь. Я хотела верить, что существует какая-то сила, которая сближает меня и Джейми, но все было провалом.

Я дрожала под утренним солнцем, потому что поняла, что в любви нет места для боли. Любовь – это не то же самое, что брак или отношения, или рождение детей. Любовь – это не работа. Любовь – это чувство, чистое и простое. В один момент ты ощущаешь ее, ты готов броситься ради кого-то под поезд, а в другой момент все исчезает, и ты понимаешь, что твое сердце разорвано на части и украдено.

Если у меня и была любовь к Джейми, то я вырвала ее из своего сердца этим утром, стоя посреди моря виноградников. Последние капли надежды упали с моих ресниц и растаяли, как забытые воспоминания.

Я подошла к гостинице, с мыслями о том, что я – все, что у меня есть. Я не должна была никогда забывать эту мантру.

Никто никогда не узнает, что случилось между мной и Джейми. Как и о наших моментах близости, о том, что он шептал мне, о том, как говорил мне, какая я красивая. Кто может доказать или опровергнуть его слова?

Вернувшись в комнату, я уставилась на кровать. Всего пара часов прошла с тех пор, как мы лежали там, переплетенные друг с другом, как обычные любовники.

Мы словно росли вместе, как пара деревьев, посаженных слишком близко, наши ветви сплетались так, что мы не знали, чьи это руки, а чьи ноги. Но это уже не важно, потому что Джейми вырвал себя с корнем. Я думала, что у нас есть шанс, что мы могли бы остаться друг с другом навсегда. Как наивно с моей стороны. Как грустно. Как пафосно.

Горничная сложила все мои бумаги и вещи в аккуратные стопки на комоде и письменном столе. Упаковаться, таким образом, я могла без труда. Я позвонила Джерри.

– Джерри Эванс.

– Ты можешь организовать мне рейс сегодня?

– Что? Ты и твой парень хотите сбежать в Канкун или что-то в этом роде?

 Нет. Не плачь, не делай этого, Кейт!

Я начала плакать.

– Вот дерьмо, – сказал он спокойно. – Езжай в аэропорт. Я напишу тебе все через пару минут.

– Спасибо, – сказала я сквозь рыдания и повесила трубку.

Я упаковала все мои вещи в маленький чемодан, сунула туда же кучу своих заметок и зарисовок. Проехала всю дорогу до международного аэропорта Сан-Франциско с вновь обретенной уверенностью. Я сигналила неуклюжим водителям; даже средний палец показала несколько раз. Я позволила себе закричать на пожилую женщину в зеленом «шеви-нова», и с трудом остановила себя, прежде чем дошла до истерики.

В аэропорту я забрала свой билет на место первого класса, думая, что будет легче заглушить печаль неограниченным количеством выпивки. Я уселась на поистине гигантское кресло. Стюардесса принесла мне одеяло и подушку. Я попросила дополнительный плед и закуталась, как в кокон. Обмоталась одеялами, высунув только руки, и это было прекрасно, если бы так не напоминало смирительную рубашку. Когда мы взлетели, я откинула зубами столик и заказала двойной скотч со льдом.

Я вообще не пью виски. Когда принесли напиток, наклонилась и за три глотка всосала всю порцию через соломинку. Именно тогда я заметила, что рядом со мной кто-то сидит.

Она смотрела на меня огромными круглыми голубыми глазами.

– Сколько тебе лет? – спросила я.

– Двенадцать, – сказала она.

– Как тебя зовут?

Я склонила голову набок, как будто допрашивала ее, и, наверное, в этот момент я выглядела смешно.

– Аврора. Ты сумасшедшая или что?

– В яблочко, малышка. – Ее глаза расширились еще больше. – Я просто шучу. Нет, я не сошла с ума… пока еще. Во всяком случае, сумасшедшие не знают, что они таковы, так что это глупый вопрос.

Она кивнула в знак согласия с задумчивым выражением на лице. Я сразу же поняла, что она из тех детей, которые мудрее своих лет.

– Истина заключается в том, что мне только что разбили сердце. У меня был тяжелый день. Ты знаешь, каково это? – я выгнула брови для выразительности.

– Да, – сказала она и испустила глубокий вдох. – Я точно знаю, что вы имеете в виду. Один мальчик в моем классе, Дженезис, сказал мне, что любит меня, а потом рассказал всем остальным, что я вешаюсь ему на шею.

– Дженезис? Это его имя? Прямо, хм, красный флаг. Что за имя такое? – Она просто пожала плечами. – Ну, я тебе скажу. Это английская рок-группа из семидесятых и восьмидесятых. Его родители либо очень старые, либо слишком долго были под влиянием «кислоты». Я думаю последнее, поэтому такое странное имя. Не парься. Кто-нибудь другой обязательно придет в твою жизнь. Но, конечно, лучше сразу понять, что быть одной – намного спокойнее, чем разбивать сердце снова и снова. Осознав это, ты убережешь себя от неприятностей, малышка.

– Так что, быть одной лучше? – Она смотрела мне прямо в глаза. Как я могла солгать ей?

– Твои родители женаты?

– Да, они женаты двадцать два года, – сказала она с улыбкой.

– Ну, я думаю, тут все индивидуально. Не слушай меня. С некоторыми это происходит.… Но, может, у тебя все будет иначе.

– Может быть, и с вами тоже. Просто не позволяйте этому дерьму ожесточить ваше сердце.

И ей двенадцать лет.

– Ты, наверное, права. Эй, не хочешь помочь мне? Я должна написать эту статью…

11. Никогда не начинайте предложение с “Итак”

После путешествия, занявшего большую часть дня, и работы со статьей на задних сторонах флаеров, которые я утащила со стойки компании по прокату автомобилей, я наконец-то вернулась в свою холодную темную квартиру на Линкольн-Парк. Тут же открыла свой ноутбук, написала Джерри, потом отправилась спать и не вылезала из кровати следующие два дня.

К: Джерри Эванс

От: Кейт Корбин

Тема: К черту!

Вот статья, Джерри. Я даже не знаю, как это назвать. Это все, что у меня есть. Уверена, ты меня уволишь или понизишь в должности. Может быть, я смогу хотя бы разносить кофе по офису? Знаю, что Лоусон не одобрит такую статью, поэтому, прости, я, кажется, подвела тебя. У меня осталось несколько неиспользованных дней отпуска, и я хочу взять их на следующей неделе, если, конечно, у меня еще есть работа. Мне нужно оправиться. Я облажалась, Джерри. Я не должна была связываться с этим парнем. Облажалась и сожалею.

– Кейт

СТАТЬЯ БЕЗ НАЗВАНИЯ О Р. ДЖ. ЛОУСОНЕ И ВИНОДЕЛЬНЕ

Итак, представьте, что у вас две птицы. Одна длинная, тощая и сильная, и на ее стороне физическая сила. Другая яркая, маленькая и быстрая, и ценится за свою красоту. Кто победит?

Во-первых, вы должны знать, что в бизнесе главное – вызов, а сам бизнес – это обман, так что победителем в этой игре будет всегда самый хитрый, вне зависимости от того, как он выглядит. О внешности забудьте, она может быть обманчива. Загляните внутрь, в сердце соперника. Надо отыскать ритм, который управляет им, топливо, которое питает его стремление посвятить себя деньгам. Деньги. Вот, к чему все идет.

Победитель этой игры получает золотую, инкрустированную бриллиантами клетку. Но успех имеет свою цену – в данном случае, свободу летать. Бизнесмен обретает почитателей, но его золотые крылья уже не поднимут его ввысь.

Мир хочет знать, почему все, к чему прикасается Р. Дж. Лоусон, превращается в золото. Ну, я скажу вам: он тот еще хитрец-птица. Он был гением уже в возрасте восемнадцати лет, нажил себе денег, а теперь просто гордо размахивает кошельком, вкладываясь в любое заинтересовавшее его дело – в данном случае, в вино.

Я провела неделю в знаменитой винодельне Р. Дж. Лоусона в долине Напа во время сбора урожая, чтобы больше узнать о нем и о том, почему ему все удается. Находясь там, я заметила, что в винодельне Лоусон проводит совсем мало времени, но, тем не менее, ведает там всеми делами. Он говорил мне о том, что не боится запачкать руки работой, но я ни разу не видела его работающим – если не считать дегустации вина «Пино» из хрустального бокала.

Я вижу его в окружении преданных людей, которые готовы делать всю грязную работу. Я узнала этих людей. Лоусон успешно покупает работников и ресурсы. Может быть, внутри этого мужчины живет мальчик, чье любопытство помогло ему добиться успеха и принесло деньги, но в человеке, которого я встретила, нет совершенно ничего исключительного.

Если бы Р. Дж. продемонстрировал мне свои таланты бизнесмена или человека сострадающего – я не беру в расчет его пожертвования на благотворительность – то, может быть, я могла бы написать о нем лучше, но правда такова: он вел себя так, будто я не стоила его времени. Он был, как женоненавистник, унижал достоинство своих сотрудников. Лоусон действовал напыщенно, а вышел из себя уже после пары вопросов. Может, кто-то и позавидует его богатству. Это правда – вино здесь фантастическое, а сама винодельня кажется яркой жемчужиной среди холмов долины Напа, но это не значит, что Р. Дж. не расплачивается за все это совершенство.

Он не избежал участи птицы в золотой клетке. Он может сидеть в ней, возвышаясь над всей этой красотой, но ему не выбраться.

Сотрудники винодельни сделали жалкую попытку сгладить мое ужасное впечатление от поведения хозяина. К сожалению, все выглядело неестественно.

Итак, мой вывод заключается в том, что Р. Дж. Лоусон – человек с большим эго, который просто искусно руководит оркестром, играющим веселую, но глупую мелодию. Вы можете совершить поездку в этот прекрасный край, навестить Р. Дж. Лоусона. Но прежде, чем сделать что-нибудь, подумайте о птице, которая решила пожертвовать свободой ради материальных богатств. Очарованные сверкающей позолотой клетки, задайте себе вопрос: а куда эта птица гадит?

Мой совет для мистера Р. Дж. Лоусона: пейте вино, не пейте лимонад.

Кейт Корбин

«Чикаго Крайер»

• • •

В понедельник утром, когда, наконец, вышла из своей депрессивной спячки, я открыла почтовый ящик и нашла новое письмо от Джерри. Он всегда очень точно описывал содержание писем в строке темы, может, поэтому он больше редактор, чем писатель. Я оценила его способности, как никогда, и испустила огромный вздох облегчения, когда поняла, что, по крайней мере, у меня все еще есть работа.

К: Кейт Корбин

От: Джерри Эванс

Тема: У тебя все еще есть работа!

Это замечательно, Кейт. Я не знаю, что мы будем делать с этим, но это самый вдохновенный твой труд, и это единственное, что важно. Лоусон, может быть, и сделал все возможное, чтобы скрыть от нас истину, но ты доказала, что запросто можешь уловить суть, так из этого получится хорошая история.

Я согласен, лучше тебе взять неделю отпуска. Ты оставила свой багаж в аэропорту. На бирке не было имени, только адрес, так что авиакомпания доставила его сюда. Я открыл чемодан, когда он прибыл, и сразу понял, что это твое – все твои заметки и вещи. Я запру его в камере хранения, пока тебе все это не понадобится. Или ты можешь забрать его прямо сейчас. Просто дай мне знать.

Я беспокоюсь о тебе, Кейт, но знаю, что ты сильная, и уверен, что скоро ты будешь снова в строю. У Бет есть кое-какие идеи.

Твой Верный Редактор,

Джерри

Не было ничего особенно проникновенного и трогательного в письме от Джерри, но я вдруг из-за чего-то расплакалась. Правда в том, что я не хочу, чтобы кто-то беспокоился обо мне или жалел меня. Мне не хотелось больше искать кого-то или что-то, или смысл жизни. Ждать, что однажды жизнь станет чем-то большим, чем пробуждение в одиночестве, ежедневные поездки на поезде на работу и возвращение в пустой дом. Это становилось невыносимо… как и одиночество. Вокруг меня было только одно страдание.

Я поплелась через короткий коридорчик на кухню, открыла дверь пустого холодильника. Разглядывая одинокую баночку желе, я минут десять размышляла о том, съесть или нет. Мне совсем не хотелось что-то делать. Я не мылась уже два дня, и, если не считать нескольких засохших крекеров и выдохшегося пива, не ела и не пила ничего. Желе казалось привлекательным, и я, наконец, позволила основным инстинктам взять верх. Натянула штаны, накинула куртку и направилась в магазинчик на углу. Пожилой мужчина за прилавком готовил свежую домашнюю сальсу, и, положив в корзину банан, печенье с инжиром и крендель, я подумала, что вместо всего этого можно было бы взять сальсу.

– Простите? – начала я.

Он посмотрел на меня сквозь свои темные ресницы. Его глаза были почти как мои. Они казались зелеными на свету, но в тени были карими.

– Да, мэм, чем я могу вам помочь?

– Вы – мой отец?

Он хихикнул, но тут же остановился, когда увидел, насколько я серьезна.

– О, нет, дорогая. Я женат почти сорок лет, и у нас трое детей. Мне жаль.

– Стреляла наугад, понимаете? – Он кивнул, но глаза все еще хранили то же виноватое выражение, что раньше. – Вы продаете здесь пиво?

– Нет, но примерно половиной квартала ниже есть винный магазин.

Я судорожно покачала головой.

– У меня похмелье, я не хочу вино.

– Ну, хорошо, есть винный магазин в трех кварталах отсюда, там продают пиво.

– Да, я знаю. Благодарю вас, сэр.

– Пожалуйста.

До винного магазина было не три квартала, а все пять, но я скоротала время в пути, поедая банан и рисовое печенье. Я жутко разозлилась, увидев Стивена и какую-то девку – они шли в мою сторону. Надеясь, что они не видели меня, я быстро выскользнула в переулок. Ожидая, пока они пройдут, осмотрела свой наряд. Я была одета в ужасно старые серые штаны, желтую футболку с солнечным медвежонком и блекло-синюю лыжную куртку, но это было не самое худшее. На мне были разные носки, один черный и один светло-фиолетовый, и старая пара черных кедов с черными шнурками. Я выглядела как двадцатишестилетний бомж. Я быстро ощупала голову. Фух. Косичек нет, но на голове просто ужасный беспорядок. Пожалуйста, пусть они меня не увидят.

– Кейт?

Черт!

Я засунула последнее печенье в рот и промямлила:

– Привет, Стивен.

– Это Моника. Я работаю с ней.

– Привет, Моника.

 Он никогда не встречался с женщинами-коллегами вне работы. Она была высокой, светловолосой красавицей, носила чрезвычайно узкую юбку-карандаш и туфли на шпильке. На секунду я подумала, как хорошо они вместе смотрятся. Моя пухлая задница стала еще толще, и Стивен, конечно же, обратил на это внимание.

Он прищурился.

– Ты в порядке, Кейт?

– Да, я просто вышла на гребаную прогулку, Стивен. А ты?

– Хорошо. Куда идешь? – спросил он.

Я взглянула на Монику, она сканировала мою одежду взглядом. Я увидела печаль и жалость на ее лице.

– Иду купить себе «четыре десятка».

Он ущипнул себя за брови.

– Что такое «четыре десятка»?

– Сорок унций пива. – Он все еще выглядел ошарашенным. – Это сорок унций пива^[23]в бутылке. Не каждый может позволить себе дорогую выпивку.

– Я никогда не видел, чтобы ты пила пиво.

– Ну, я думаю, ты многого обо мне не знаешь. Почему ты беспокоишься об этом? Ты ведь никогда не любил меня, помнишь?

Глаза Моники распахнулись. Челюсть Стивена дернулась.

– Я сказал, что не уверен. Плюс, мы тогда поссорились. Не время или место бередить старые раны.

– Старые раны? Это было шесть гребаных дней назад. – Он предупреждающе покачал головой. – Ну, счастливо вам двоим оставаться, – сказала я, уходя.

Я услышала, как Моника спросила:

– Кто это был?

– Никто, – сказал Стивен.

Упс.

В винном магазине я купила гигантскую банку «Будвайзера», чипсы, и в общей сложности восемьдесят лотерейных билетов. Задумка заключалась в том, что каждый билет займет у меня примерно тридцать секунд. Это означало, со всеми я справлюсь минут за сорок. Сорок минут я не буду думать о Джейми. Две тысячи четыреста ударов сердца я не буду помнить о нем.

Я добралась до своего дома, потягивая пиво прямо из бутылки, упакованной для меня в бумажный пакет. Войдя в квартиру, услышала из спальни звонок сотового, но не ответила. Допила пиво в 11:43 утра, а потом снова уснула. Звонок в дверь испугал меня. Я взглянула на часы на тумбочке. Было шесть тридцать вечера. Я выдохнула в ладонь по пути к двери. Дыхание было ужасным. Сколько я не чистила зубы, три дня? Наверняка.

В дверь снова позвонили.

– Иду. – Я приоткрыла дверь на дюйм и уставилась прямо в глаза Бет.

– Как дела, сестренка? Ты собираешься впустить меня?

Я захлопнула дверь и, сняв цепочку, открыла, впуская Бет.

– Господи, Кейт, ты такая бледная.

– Спасибо, Бет.

– Господи, что это за запах?

Я пожала плечами.

– Я не знаю.

– Пахнет жжеными волосами.

Потом я вспомнила.

– Ах да, приходил Дилан из квартиры 5Б, и мы курили травку. Ты знаешь Дилана, он постоянно играет в стаканчики на углу? И живет в моем доме.

– Разве он не подросток?

– Ему двадцать.

– Когда ты начала курить травку?

– С тех пор, как попробовала ее с Диланом.

Бет покачала головой в знак неодобрения.

– Ты еще чем-нибудь занималась с Диланом из 5Б?

– Боже, нет, Бет, кем ты меня считаешь? Он просто показал мне какую-то редкую книгу комиксов, которые купил на заработанные на углу деньги, а потом просто вытащил малюсенький косяк из кармана. Я сказала себе: какого черта, почему бы и нет, и попробовала. Правда, не знаю, как у меня вышло спалить себе волосы зажигалкой.

Я ощупала брови, половина их была сожжена.

– О, черт, тебе нужно воспользоваться карандашом.

– Могло быть и хуже. Он спросил меня, хочу ли я попробовать «экстази», а потом покататься на роликах, – я пожала плечами. – Но он все равно хороший парень.

Бет прошлась по квартире, оглядывая беспорядок. Она открыла холодильник.

– У тебя шаром покати. Пошли за хот-догами.

– Есть сальса, плюс я вегетарианка. На самом деле, я пескетарианка, но это всего лишь семантика, – а потом я широко улыбнулась. – Знаешь, что? К черту! Пошли за хот-догами.

Мы пошли в заведение под названием «Крёстный отец». Оно выглядело так, будто там снимали «Клан Сопрано»^[24].

В зале стоял полумрак, для посетителей было несколько кабинок, обитых красной кожей. У стойки можно было заказать около сотни разновидностей хот-догов, плюс тридцать видов пива. Я выбрала длиннющий хот-дог под названием «Удар Сэла». Бет заказала колбаску «Убей Босса Моба». Мы проскользнули в кабинку и несколько минут ели в тишине. Подавив отвращение при мысли о том, что я ем мясо, заключенное в кишечник свиньи, решила, что это, черт возьми, лучшая еда, которую я когда-либо ела.

Я дополнила «Удар Сэла» двадцатью унциями трех сортов бельгийского пива (и я бы не смогла вспомнить название ни одного из них). И была основательно пьяна. Бет уговорила меня пойти в пятницу вечером в гей-бар, и верная своему девизу дня, я сказала ей: «Какого черта, почему нет? Ты же отрываешься, вот и я оторвусь».

– Я всегда отрываюсь. Я просто не завожу отношений. Живу без забот.

– Я теперь буду делать так же, – сказала я.

– Я волнуюсь за тебя, Кейт. – Я никогда не видела Бет такой серьезной.

– О чем ты говоришь?

– Я думаю, что ты уже слишком долго живешь одна.

– Это не мой выбор, Бет. И вообще, ты тоже. Просто ты сказала, что не заводишь отношений.

– Но я гуляю и веселюсь, и отрываюсь. Ты тоже была такой, помнишь? А как мы ходили в караоке? Ты тогда чаще улыбалась.

– Все говорят мне, что я потеряла свою искру, что схожу с ума, но каждый раз, когда я рискую, каждый раз, когда позволяю себе что-то, то терплю поражение. Я спала с парнем, которого даже не знаю. Я ведь действительно спала с ним, Бет.

Я посмотрела на нее в упор.

– То есть, влюбилась в него?

– Да, вот что я имею в виду. Я всегда влюбляюсь.

Несколько минут она казалась погруженной в размышления.

– По крайней мере, ты что-то да испытала, даже если и ненадолго. Я не думаю, что рисковать – это плохо. Может быть, теперь ты станешь сильнее. Я просто не хочу, чтобы ты сдавалась.

– И это я слышу от девушки, которая не заводит отношения.

Она прикусила нижнюю губу и кивнула.

– Я могла бы как-нибудь все-таки попробовать что-то посерьезнее.

Бэт проводила меня до дверей моей квартиры.

Я сделала шаг, и тут мой организм напомнил мне, что я десять лет не ела красного мяса. Мой желудок заурчал, и вдруг меня вывернуло наизнанку. Я, честно говоря, не знала, чем все кончится, но меня вдруг прорвало с обоих концов. Сидя на унитазе, мне удавалось блевать в раковину. И хотя было около трех сантиметров между ртом и краем раковины, у меня прекрасно получилось.

Бет провела со мной полночи, принося мне чистые полотенца и воду. Мое тело полностью избавилось от «Удара Сэла». Я отказалась от мяса еще на десять лет, а потом отпустила Бет домой. Она ушла, но вернулась спустя десять минут с фруктовым мороженым, бутылкой «Сэвен Ап» и крекерами.

– Ты хороший друг, – сказала я ей.

– Я просто хочу привести тебя в чувство. Мы ведь собираемся в «Дамские пальчики» в пятницу.

– Ты шутишь? Это название?

– Ты не будешь разочарована, – она ухмыльнулась.

Я икнула и рыгнула, и подумала, во что же я вляпалась.

После того как Бет ушла, я упала на кровать и уставилась в потолок, думая о Джейми. Я думала о его шепоте «я позабочусь о себе», и вдруг расплакалась, и заснула, плача.

Вторник и среда пролетели незаметно. Дилан из 5Б пришел в четверг. Я не курю травку, но позволила ему покурить в квартире, так что я тоже под кайфом, но на этот раз мои брови остались нетронутыми. Мы посмотрели три эпизода «Чья сейчас реплика?»^[25] и смеялись до колик. Дилан был очень милым. Он был высокий, тощий и бледный, и у него были очень голубые глаза. В тот вечер он помогал мне перетащить в подвал корзину с бельем.

– Эй, Кейт, ты хочешь пойти покататься завтра со мной в скейт-парке?

– Я не могу, у меня свидание с лесбиянкой.

Его глаза вылезли из орбит.

– О, круто.

– Это не то, что ты думаешь.

Он улыбнулся и пожал плечами.

– Это ваше дело. Ты все еще встречаешься с этим говнюком из квартиры 9А?

– Со Стивеном? Нет, он бросил меня на прошлой неделе. Он уже нашел себе кого-то другого.

– Ему же хуже, – он сказал это так быстро и беспечно, что я почти поверила.

Мы добрались до двери в подвал. Дилан распахнул ее и вошел, но остановился. Я посмотрела через его плечо и увидела, как Стивен целуется с какой-то девушкой. Сначала не узнала ее, а потом заметила знакомую розовую резинку на волосах. Это была девка с шестого этажа. Каждый раз, когда я видела ее, она была с другим парнем.

Стивен повернулся и заметил меня.

– Кейт, я думал, ты стираешь по понедельникам?

 Я задумалась над тем, стоит ли женщинам после тридцати носить разноцветные резиночки на волосах, но решила не быть такой мелочной. В любом случае, один или оба из них, несомненно, скоро заимеют какое-нибудь венерическое заболевание. Вот это будет мое возмездие.

– Не разговаривай со мной, Стивен, – я кашлянула и одновременно про себя назвала его канцелярской крысой.

Дилан остановился возле двери. Все в комнате смотрели на меня, пока я опустошала мешок в стиральную машину.

Я добавила мыло, немного порошка, закрыла дверцу и повернулась, чтобы уйти. Как только дошла до двери, Дилан прижал меня к дверному косяку и поцеловал так, словно только что вернулся с войны. Я позволила ему продолжить это шоу, пока он не протянул руку и не обхватил мою грудь. Я очень осторожно замычала, не разъединяя губ, и он отдернул её и замедлил поцелуй. Когда мы остановились, повернулась к Стивену и его бимбо и широко им улыбнулась.

– Привет, Стив, – я никогда не называла его Стивом. – Напишешь мне, когда цикл закончится? Я буду занята какое-то время.

Он кивнул, все еще ошеломленно глядя на меня.

Я схватила Дилана за руку и затащила его в лифт. Как только двери закрылись, мы оба расхохотались.

– Ты не должен был этого делать, – сказала я.

– Я хотел. Этот засранец сам напросился.

– Ну, спасибо. Ты живешь с мамой, да?

– Да.

– Пожалуйста, не говори ей об этом. Я не могу представить, что она будет думать обо мне.

– Я не намного моложе тебя, Кейт, – он ткнул меня в плечо и игриво ухмыльнулся. – Тебе нужно взбодриться. Во всяком случае, моя мама нормально к этому отнесется.

– Надеюсь, ты ничего такого обо мне не подумал.

– Н-е-е-е. Мы приятели, я же понимаю. Я влюблен в Эшли с четвертого этажа. Мы просто должны подождать до следующего месяца, когда ей исполнится восемнадцать, понимаешь? – он пошевелил бровями.

Я засмеялась.

– Вы двое отличная пара.

 Если бы все было так просто.

 12. Опровержение

На протяжении этой недели, я периодически коротала время за лотерейными билетами. К пятнице прикончила все восемьдесят, и по всей квартире валялись блестящие серебряные стружки. Я не переживала. Я выиграла тринадцать новых билетов и сорок четыре доллара. Казалось, будто сорвала куш, хотя технически потеряла двадцать три доллара.

Как и обещала, я и Бет встретились в «Дамских пальчиках», хотя не могу сказать, что готовилась к встрече. Надела черные узкие джинсы, старые «чаксы»^[26], в которых ходила всю неделю, и серый балахон поверх старой рубашки от Ани Дифранко. Бет уже ждала меня в баре.

– Ты… выглядишь секси! – сказала она, сканируя мой наряд. – Я и правда заставила тебя встряхнуться.

– О чем ты говоришь? Я носила эти джинсы три дня.

– Ну, кэжуал^[27] тебе идет. От девушек отбоя не будет.

Бет оказалась неправа. Должно быть, я излучала вибрации жуткой стервы. Я сидела в баре, совершенно одна с пинтой «Гиннесса»^[28] и смотрела, как Бет танцует и общается. Она зажгла танцпол чрезвычайно горячим исполнением африканской ритуальной пляски. Я улыбалась и смеялась, но все же задалась вопросом о том, что я, собственно, здесь делаю.

– Мне пора обратно.

– Уже? Ночь только началась.

– Прости, Бет. Я просто очень устала.

– О-о, эй, а я читала статью о Лоусоне, – она улыбнулась.

– Ну?

– Вышло хорошо, Кейт. Коротко, но хорошо. Джерри как раз готовил ее. Пойдет в номер в понедельник.

– Что? Ты шутишь?

– Почему ты так удивлена? Она же понравилась Джерри.

– Я в шоке. Но ведь статью по уговору должен был утвердить сам Р. Дж., а я в ней нелестно о нем отозвалась.

– Я думаю, Джерри нашел какую-то лазейку.

Конечно, он нашел.

У меня была сразу куча эмоций. Я почувствовала укол вины за устроенную Лоусону публичную порку, но как только сердце заныло, выкинула эти мысли из головы. Я злилась, вспоминая, что там произошло. Думая о Джейми, о том, каким ранимым он был, когда упал его уровень сахара в крови, о том, как мы смеялись, как мы были близки, я ощущала, как сотня острых ножей пронзает мое сердце. И не могла думать о тех временах, не вспоминая, как он ускользнул, не оставив мне номера телефона и не назвав мне хотя бы фамилию.

– Ну, как бы то ни было. Увидимся в понедельник, Бет.

– Пока, Кейт.

Вернувшись в свою квартиру, я, наконец, включила свой компьютер и проверила электронную почту. Джерри переслал мне статью с небольшими редакторскими пометками. Я сразу же одобрила его изменения и направила файл обратно. Остальные события затерялись в недрах моей затуманенной памяти. Я прибралась и попыталась создать хоть какой-то порядок в своей квартире. Однажды заметила Дилана, беседовавшего на улице с Эшли, и это меня обрадовало.

Я походила по магазинам, купила цветы на могилу мамы. В это воскресенье был ее день рождения. Почему мы отмечаем дни рождения после смерти человека, не знаю, но для меня это способ помнить о близких. Нас так легко забыть, когда мы умираем. Интересно, кто будет помнить меня.

Я прислонилась к плите надгробия на могиле мамы. У меня появилось ощущение, что мы сидим спина к спине. Когда я еще подростком приходила на ее могилу, я воображала, что могу разговаривать с ней. Я создала для себя образ идеальной матери. Она всегда давала бы мне самый лучший совет, могла бы ответить на самый трудный вопрос.

– Привет, мамочка. – Она умерла, когда я была совсем маленькой, и я никогда не звала ее мамой. Она всегда была и будет для меня мамочкой. Как обычно, мне стало грустно.

– Я совсем не знала тебя. Я помню тебя, но я тебя совсем не знала. И хотела бы это изменить.