Текст книги "Только здесь и нигде больше (ЛП)"
Автор книги: Рене Карлино
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)
Я надеюсь, что ты прочитаешь это, еще не успев потерять надежду.
Твой друг,
Боб
Сказать, что я ревела, будет мягко. Даже Кристина расплакалась, глядя на то, как я читаю записку.
Я посмотрела на нее.
– Ух ты, Боб был романтиком.
– Ты шутишь?
– Нет, читай сама.
Я передала ей записку.
Пока она читала, я открыла коробку и достала книги, которые Боб мне подарил. Там было несколько незнакомых мне старых книг в мягкой обложке, а еще «Английский пациент» и «Комната с видом». Возможно, это был знак.
Кристина дочитала, сложила записку и протянула ее мне.
– Я такого не ожидала.
– Да?
Она потянула к зданию:
– Идем, скажем ему спасибо и отдадим дань уважения.
Мы пошли по знакомому мне пути.
– Куда мы идем? – У меня возникло очень странное ощущение.
– Тут за углом.
И вот мы оказались лицом к тому месту, где уже висела табличка с именем Роуз.
Я посмотрела на стену. Двумя рядами выше поблескивала табличка с именем «Роберт Коннор» и датами его рождения и смерти. Боб и Роуз были на одной стене. Другой знак.
Это было совпадение, но оно вызвало так много эмоций. Сон с Роуз промелькнул у меня в голове, а еще слова Боба. Эти две одинокие души тянутся ко мне после смерти, призывая меня открыть свое сердце. Я положила руку на табличку Роуз, протянула руку в другую сторону и коснулась таблички Боба.
– Берегите друг друга, – сказала я очень тихо.
– Мне надо идти, Кейт. – Кристина молчала, ожидая, пока я закончу.
Я повернулась к ней.
– Спасибо, что сохранила это для меня. Боб хотел поделиться со мной своими чувствами. Мне жаль, что я не смогла его отблагодарить.
– Воспользуйся его советами, – она указала на записку.
– Да, – я искренне улыбнулась, но принимать его советы на данный момент было равноценно тому, чтобы вскрыть заново еще свежую рану.
Возвращаясь на станцию, я подставила голову ветру, и позволила холодному воздуху обжигать мне лицо. Уже давно пора было оставить прошлое позади и смотреть вперед. Но чтобы позволить себе взглянуть в будущее, я должна была расстаться с чувствами к Джейми. Первым шагом в этом процессе будет чемодан.
Я вошла в открытую дверь офиса Джерри в «Чикаго Крайер».
– Эй, детка, – он снял очки и поднялся из-за стола. – Что скажешь, если мы возьмем бутерброды и махнем в Парк тысячелетия?
– Очень холодно.
– Ладно. Может, в «Шэдд Аквариум»?
Кажется, и Джерри нужно было отвлечься, и обычно для него это не составляло особого труда. Может быть, он понял, что и мне нужна перемена обстановки.
– Звучит хорошо.
– Возьмем суши и будем гоняться за животными?
– Нет, это будет ужасно. – Он был настоящим ребенком в душе, хотя и странным, но все же ребенком. – Давай возьмем горячие бутерброды с сыром и томатный суп от «Ма».
– Прямо домашняя еда.
Я хлебала свой суп, сидя с Джерри на скамейке напротив дельфинария.
– А знаешь, что дельфины занимаются сексом для удовольствия? – набив полный рот сыром, сказал мне Джерри.
– Да, я слышала.
– Они – единственные животные, кроме людей, которые делают это для удовольствия. Как думаешь, а они способны любить?
Я фыркнула.
– Нам обязательно говорить об этом?
– Мне просто интересно, что ты думаешь по этому поводу.
– Ну, я думаю, тебе бы надо сначала дать определение любви, чтобы ответить на этот вопрос.
Он забросил кусочек последнего бутерброда в рот и, прожевывая, задумчиво огляделся.
– Любовь – это вещь, которая в нас навсегда. Как только она появляется – все, она никуда не денется, несмотря ни на что. Любовь может превратиться в ненависть и обиду, но она всегда будет там, спрятанная за плохими чувствами.
– Хм, очень поэтично, Джерри, но я думаю, что любовь – это просто ощущение.
– Это похоть. Вот почему дельфины занимаются сексом.
Я подавилась супом.
– Ты смешной.
– Я серьезно. Любовь – не только чувства, в противном случае она бы заканчивалась и снова начиналась по щелчку пальцев.
– Я думаю, что с Джейми у меня была похоть.
– Может, и так. – Он продолжал смотреть вперед, но локтем подтолкнул меня в плечо. – Наверное, потому вам обоим и было так легко расстаться, да?
Я столкнулась с его пристальным взглядом.
– Ты думаешь, что я веду себя неразумно?
– Да, я думаю, что так. Не только в отношении к Джейми, но и в отношении себя тоже.
– Он меня обманул.
– Он пытался сказать тебе.
– Откуда ты знаешь?
– Ну, он звонил мне около трех сотен раз с момента выхода твоей ужасной статьи.
– И о чем вы говорили?
– О, мы обсуждали много разных вещей. Он хотел, чтобы я знал, что он сожалеет, что обидел тебя. А еще хотел убедиться, что с тобой все хорошо, ведь ты не отвечала на его звонки.
Я пожала плечами.
– Знаешь, Кейт, я нахожу его очаровательным. Кто бы подумал, что Райан Лоусон вырастет таким? Он был таким повернутым на науке ребенком. Он по-прежнему умница, не пойми меня неправильно, но теперь еще и настоящий мужчина.
– Может, тебе и стоит с ним встречаться, Джерри.
– Я удивлен, вот и все. И не думаю, что кто-то из нас заподозрил бы Джейми. Я должен был дать больше времени на подготовку, прежде чем послать тебя туда.
– Может быть. Наверное, но ведь никто не ожидал, что Джейми и я можем…
– Влюбиться друг в друга?
Я закрыла руками лицо и склонила голову.
– Я собиралась сказать «завести интрижку». Хватит уже о любви.
Он встал и смахнул крошки со своей одежды, казалось, не обращая внимания на мою реакцию.
– Ты разберешься, девочка.
Джерри отвез меня обратно в офис, где я забрала свой чемодан. Я покатила его мимо ближайшей станции L – ветка была закрыта на ремонт.
Я снова позволила себе померзнуть. Взглянула на часы. Четыре тридцать. У меня было немного времени, чтобы вернуться домой, прежде чем мне придется снова исчезнуть, когда Дилан и Эшли устроят там свидание. Я почти заледенела, пока дошла до следующей станции.
Я ждала на платформе, ковыряя носком туфли желтую линию. Уже темнело. Я услышала звук приближающегося поезда и высунула голову, чтобы его увидеть. К своей невероятной радости и удивлению я разглядела розовые огни – они отражались от стен тоннеля. Хотя я никогда не видела его раньше, но знала совершенно точно, что к станции приближается праздничный поезд.
Я начала неудержимо хихикать. Какой-то идиот в бежевом пальто сказал, стоя рядом со мной:
– Черт побери, снова этот праздничный поезд. Уже второй раз на этой неделе. Эта чертова штука едет чертовски медленно.
– О, да ты просто идиот!
Я прокатилась колесиками чемодана по его отполированным туфлям и побежала вдоль поезда. Я видела, что двери уже открылись. Снаружи каждый вагон был украшен гирляндами и праздничными аппликациями. До меня донеслись звуки песни «Это точно Санта Клаус» в исполнении Гэрри Конника-младшего. Я бежала мимо огней, безумно улыбаясь, словно героиня рождественского фильма, которая торопится воссоединиться с любовью всей своей жизни. Приветственные надписи вспыхивали на последнем вагоне яркими белыми буквами. И вот я уже почти добралась до саней Санта Клауса.
Но как только я добежала до конца, с поезда спрыгнул проводник, и огни и музыка пропали.
– Что случилось?
– Поломка. На сегодня все.
– Что? – мой голос взвился, нарушая тишину. Остальные ожидающие направились мимо меня к лестнице, чтобы выйти на платформу. – Вы, должно быть, шутите! – завопила я.
– Извини, дорогая, у нас проблемы на путях. Может, удастся поймать нас в следующий раз. Возможно, завтра, когда вагон заработает. Наши инженеры уже начали работу, но Санта объявляет перерыв.
Я оглянулась на сани Санта Клауса, но его там уже не было.
– Не могу поверить, – повторяла я. – Я ждала этого несколько лет!
Вот же гребаное дерьмо.
Я шла пешком всю дорогу домой, проклиная небо и катя чемодан позади. Я заметила в темном переулке возле моего дома большой мусорный контейнер. Черт с ним. Достала из чемодана коробку, которую дал мне просто Боб. Подняла свой пятисотдолларовый багаж в воздух и легко зашвырнула его на кучу мусора у стены, а затем пошла прочь, ни разу не оглянувшись назад.
Я переоделась и вышла из дома с книгой в руках. Это была «Комната с видом», которую мне подарил Боб.
На углу моей улицы расположилось старое кафе. Называлось оно «Гостевая комната». Это была одна из тех кофеен с большими уютными креслами и носящимся по воздуху запахом жарящихся зерен. Уже у двери я услышала через внешний динамик голос Майлза Дэвиса. Он пел «Однажды мой принц придет».
Ха! Я громко рассмеялась и вошла в кафе. Несколько человек оторвались от газет и ноутбуков. Широко улыбаясь, указала вверх и погрозила пальцем в сторону динамика.
– Обожаю это! – Некоторые улыбнулись в ответ, прежде чем вернуться к своим делам.
Я шлепнулась в гигантское фиолетовое кресло и поджала под себя ноги.
– Могу я предложить вам кофе? – спросила официантка.
– Капучино, пожалуйста.
– Как будет угодно.
Через несколько минут она принесла мой кофе. Я взяла теплую кружку обеими руками и сделала глоток. Это было божественно. Закрыв глаза и вдыхая, я сделала еще глоток и тихо выдохнула:
– М-м-м.
– Тебе нравится?
Мужской голос. Я открыла глаза, и увидела напротив себя молодого парня – он сидел в таком же кресле.
Я кашлянула, прочищая горло.
– Да.
Он хорошо выглядел и был опрятно одет. Он напомнил мне Кевина Макдональда. Кевин был мой первый парень в школе, он научил меня водить машину. Я улыбнулась.
– Что читаешь? – спросил он, кивнув на книгу на моих коленях.
– «Комнату с видом».
– А что за жанр? Я не слышал о такой.
– Ну, я думаю, это зависит от вашей системы убеждений. Это история любви, поэтому можно считать ее научной фантастикой.
– Так скептически, – сказал он, качая головой в притворном разочаровании.
– Например, – я перевернула книгу, открыла и заметила выделенные Бобом цитаты. – Позвольте мне прочесть вам немного.
Мой взгляд упал на слова:
Остерегайтесь дел, требующих нового платья.
Я засмеялась про себя. Боб молодец, что подчеркнул эту цитату. Я пролистала книгу в поисках большего отрывка.
– Ладно, – сказала я. – Невозможно любить и позабыть о любви.
Я замерла, почувствовав, как забилось сердце.
– Пожалуйста, продолжайте, – сказал он.
– Невозможно полюбить и забыть о любви. Вы можете желать этого. Вы можете отказаться признавать, что любите, игнорировать ее, осуждать ее, но никогда не сможете изгнать ее из себя. Я знаю точно, что поэты правы: любовь вечна.
В моем горле образовался огромный комок. Это было по-настоящему больно.
Это был ответ на загадку Джейми. Если бы я знала в то время, я бы точно согласилась с поэтами, но считала ли я так сейчас, сидя здесь, в кофейне? Вот почему я не могу выбросить из сердца память о тех коротких днях, проведенных с Джейми? Потому что настоящую любовь нельзя позабыть?
– Мне пора, – я вскочила и направилась к двери.
– Подождите минуту. Дайте мне ваш номер!
– Извините! – и я выбежала на улицу.
Я побежала обратно в переулок. Было совершенно темно, и мне пришлось перешагнуть через пару бездомных.
– Извините, извините.
Один из них проворчал что-то, когда я прижала к себе сумочку, положила руки на отвратительный край мусорного контейнера и прыгнула, резко приземлившись в мусор.
Быстро поняв, что мой чемодан пропал, я вылезла обратно и вытерла руки о джинсы.
– Извините, ребята? Вы случайно не видели, кто взял из бака мой чемодан?
– Нет, мы ничего не видели, – сказал беззубый человек.
Борода его двигалась вверх и вниз, когда он говорил, как будто он был марионеткой. В темноте смотрелось страшно, но я проглотила свой страх и вытащила десять долларов. Они оба сразу же подняли руки в воздух, указывая куда-то позади меня, и сказали:
– Да, она пошла в ту сторону!
– Да, это Дарлин. У нее чемодан, – сказал беззубый человек номер два.
Я бросила им десять долларов и повернулась туда, куда они указали. Я никого не видела, но направилась в сторону, где светились огни музыкального магазина. Примерно на полпути увидела, как из аллеи выскочила женщина. Она везла за собой мой чемодан, и оттуда, где я стояла, я могла уверенно сказать, что на ней моя куртка. Она подошла ближе, и я увидела на ней свое черное платье, надетое прямо поверх пары потертых свитеров.
– Дарлин! – закричала я.
Она быстро повернулась, подошла ко мне и склонила голову набок.
– Откуда ты знаешь мое имя? – гаркнула она. Ее голос был глубоким и грубым.
– Это мои вещи.
На ней было ожерелье Джейми. Она была явно бездомная. Ее кожа была темной, обветренной, грязной, свалявшиеся волосы, сальные и серые, свисали с плеч. Мое ожерелье мерцало на ее шее.
– Нет, это мои вещи! – взвизгнула она.
– Послушайте, там есть вещи с моим именем на них. Я могу это доказать.
– Меня не волнует, хоть будь ты сам Барак Обама. Я взяла это из бака. Один человек выкидывает мусор, второй находит сокровища. Люди не выбрасывают вещи, которые им нужны.
– Послушайте. Вы можете забрать все это. Мне просто нужны документы и ожерелье. Пожалуйста, это личное.
Я достала кошелек и протянула ей три двадцатки. Она сняла ожерелье и протянула его обратно мне, потом поставила чемодан и расстегнула его. Я достала бумаги и увидела в чемодане одну из белых футболок Джейми. Я протянула к ней руку.
– Э-э-э, я так не думаю, деточка.
На глаза навернулись слезы. Я отпустила рубашку и сделала шаг назад. Слеза упала с моей щеки на женскую спину, когда женщина начала застегивать чемодан. Она повернулась и посмотрела на меня. Я стояла в свете уличного фонаря, но лицо наверняка оставалось в тени.
– Ты плачешь? – рявкнула она.
Я покачала головой. Она выдернула рубашку и протянула ее мне, не оборачиваясь.
– Спасибо, – выдавила я.
Выпрямившись, женщина фыркнула.
– Плачет из-за дешевой футболки. Представьте себе.
Я поднесла футболку к лицу и вдохнула. Она все еще пахла Джейми – как земля, но запах был теплый и пряный.
Я прошла еще три квартала, прогуливаясь, прежде чем отправиться обратно домой. Не желая тревожить Дилана и Эшли, забрала книгу, футболку, ожерелье и все документы на крышу и стала ждать его СМС. Я отморозила задницу из-за подростковой влюбленности и добрачного секса. Мне стало немножко стыдно, поэтому была рада получить сообщение от Дилана.
Дилан : Объект чист. Мы этого не сделали. Просто поужинали и смотрели телик. Она не готова, так что мы подождем. Кажется, мои яйца уже синеют.
Я хихикнула.
Я : Не говори ей этого.
Дилан : Я не мудак.
Я : Я знаю. Спишемся.
Дилан : Спишемся, чика. Еще раз спасибо.
14. Это фантастика
Дилан оставил мою квартиру в том же состоянии, в котором я ему ее одолжила. Я приняла душ, снова застелила кровать своим бельем и залезла в постель в футболке Джейми на голое тело. Прижала записку к груди и нажала на кнопку телефона, чтобы прослушать ночные сообщения.
Я сегодня ходил под парусом с Челси, – сказал он. – Я вспоминал твои волосы, вьющиеся на ветру у лица, твои розовые щечки и улыбку в тот день, когда мы плыли через залив. Я просто хотел, чтобы ты знала, что я всегда думал и думаю о тебе. И не могу забыть.
Я тоже.
Я нажала ОТБОЙ и нагнулась, чтобы подобрать с пола записку. На этот раз я плакала.
Кейти, мой ангел,
Мне пришлось уехать в Портленд. У моего отца случился сердечный приступ, и врачи не знают, переживет ли он эту ночь. Пожалуйста, не уходи. Если я не смогу вернуться завтра, то пришлю машину и устрою твой перелет сюда. Пожалуйста, пожалуйста, не уходи. Есть кое-что очень важное, что я хочу сказать тебе, кроме того, что я в тебя окончательно влюбился.
– Джейми
Утром записка оказалась скомканной на моей груди. Я встала и расправила ее на столе. Подчеркнула последнюю строку, а потом написала под ней вопрос: ПОЧЕМУ? Я сунула записку в конверт и отправила по адресу винодельни Р. Дж. Лоусона. Я надписала в строчке «кому»: владельцу и засмеялась про себя.
В воскресенье я не хандрила. Сделала видео по йоге, отредактировала последние статьи Бет, а затем посвятила день и вечер просмотру выпусков «Разрушителей легенд»[33]. Я узнала, что смерть Джека в «Титанике» была совершенно напрасной. Если бы эта эгоистичная сука, Роза, привязала бы свой жилет к деревянной двери, она бы выдержала их обоих. Черт бы ее побрал. Я забралась в постель уже в семь вечера. Ночное сообщение Джейми снова и снова крутилось на автоответчике.
Я все еще чувствую твой запах на своей подушке. И все еще вижу, как ты стоишь у входа в мою комнату, свет ласкает твои гладкие ноги, темные волосы, ниспадающие на плечи, вижу твою прекрасную улыбку. Я скучаю по тебе. Хочу тебя, и схожу с ума без тебя. Вернись ко мне.
Мне нужно было прочистить мозги, поэтому я позвонила Дилану.
– Привет.
– А ты знаешь, что смерть Джека в «Титанике» можно было предотвратить?
– Это могло бы быть правдой, если бы Джек был настоящим человеком. Ты пьяна?
– Нет, мне просто скучно.
– О.
– Эй, ты не хочешь пойти на крышу?
– Я собираюсь пойти в кино с Эш.
– Ладно, – сказала я угрюмо.
– Все хорошо?
– Да.
– Хочешь с нами?
– Не-а, увидимся позже.
Спустя две ночи я находилась в том же положении, мне было скучно и одиноко, и я все еще торчала перед теликом. После марафона по сериалу «Закон и порядок» решила посмотреть по кабельному каналу фильм «Титаник».
– Просто привяжите спасательный жилет под дверью. Черт, Роуз, он замерз! – орала я и вопила, пока не расплакалась.
Я плакала последние двадцать минут фильма. Даже тогда, когда старая Роза бросила «Сердце океана»[34] за борт. Я позвонила Бет, но наткнулась на голосовую почту.
– Бет, это я. Не перезванивай, – я всхлипнула. – Я не понимаю, почему Роза выкинула за борт ожерелье. И никогда не понимала этого.
Я икнула, и тут мой телефон запищал. Не глядя на определитель номера, сразу нажала на кнопку ответа.
– Привет, – сказала я, мой голос дрожал.
– Детка? – его ровный глубокий голос прошел через наушник и послал взрыв тепла по моей спине до самых пяток.
– Джейми?
– Здравствуй, Кейти, – его голос звучал иначе. Я слышала в нем надежду. Должно быть, он получил мою записку. – Я просто позвонил, чтобы сказать спокойной ночи.
– О.
– Что случилось? У тебя грустный голос.
Я начала смеяться сквозь слезы.
– Я смотрела «Титаник».
Он хмыкнул. Наша беседа была такой несуразной.
– Кажется, они могли бы вдвоем выплыть на этой двери, ведь правда?
– Абсолютная.
Я снова засмеялась.
– Если бы Джек имел мозги компьютерного гения, он наверняка бы нашел решение.
– Может быть, – сказал он без энтузиазма, а потом сменил тему. – «Почему?» слишком простой вопрос. Я мог бы написать тысячу страниц о моих чувствах, но не стал. Я надеюсь, тебе будет достаточно моего ответа. Еще раз прости за все, через что ты прошла из-за меня.
– Мне тоже жаль, – сказала я спокойно. – Джейми, почему ты так отчаянно пытаешься убежать от своего прошлого?
– Это не так. Просто многое изменилось с того времени, мне было шестнадцать. Я больше не ребенок. И не хочу сидеть и играть в видеоигры. Вот, что это было для меня. Игра.
– Я не знаю, поможет ли это. Мы провели вместе всего четыре дня, и каждая минута была ложью. Я не уверена, что хочу таких отношений.
– То, что было между нами, не было ложью. Это был я. Самый настоящий я. Я чувствовал себя собой, и доверял тебе, и был с тобой счастлив так, как не был никогда в жизни. Мне жаль, что я не раскрылся тебе сразу.
– Почему ты этого не сделал?
– Мне было страшно. Я не думал, что могу так сильно влюбиться в тебя. С того момента как я тебя встретил, уже не мог остаться в стороне. Я пытался избегать тебя, но постоянно думал только о тебе. И все просто… запуталось. Я хотел сказать тебе правду, но я хотел, чтобы сначала ты узнала меня. Я не хотел, чтобы ты думала о статье и моем прошлом, пока мы не узнаем друг друга. Почти все, что я тебе сказал, было правдой.
– Кроме того, кем ты являешься на самом деле. Это очень важно.
– Ты знаешь меня настоящего. Мы пройдем через это, и ты научишься доверять мне. Я знаю, ты чувствуешь то же самое, или бы ты уже давно положила трубку.
– Ты уверен, не так ли? Потому и продолжаешь мне звонить.
– Нет, я просто не могу избавиться от мыслей о тебе. И, черт возьми, не хочу. Я думаю, что люди не должны нуждаться друг в друге, но мне тебя не хватает, Кейт. Мы провели четыре дня вместе. Что это вообще значит? – он начал повышать голос. – Я знал уже через пять минут после знакомства, что ты мне нужна. Я никогда не чувствовал себя так. Все зависит от тебя, но без тебя все будет иначе. Я никогда не смогу дышать так глубоко, и видеть радугу на безоблачном небе. Не почувствую твоего сладкого аромата, не услышу твоего голоса. В ту ночь в моем грузовике, когда у меня был низкий сахар, я понял,… хотя и никогда не был влюблен раньше… Я осознал, что влюблен в тебя.
– Джейми, пожалуйста, – я едва могла говорить.
– Я сделаю все, что угодно.
– У меня есть жизнь в Чикаго.
– Я перееду, – сказал он тут же.
– Ты не можешь.
– Нет, я могу.
– Я не знаю, чего я хочу.
– Ты узнаешь, я обещаю. – Мы оба замолчали на несколько секунд, а затем он сказал: – Ночи, ангел.
– Спокойной ночи.
В два часа утра я проснулась вся в поту. Мне опять приснился тот сон. В этот раз Роуз не боролась, чтобы говорить. Ее голос был мелодичным. Заботьтесь друг о друге. Она сказала это так же, как раньше. В этой версии сна я увидела на своей шее ожерелье Джейми. Оно светилось так ярко, что казалось, свет исходил из самого украшения. Я снова слышала два сердцебиения. Положив руку себе на грудь, почувствовала, как кто-то сзади обнимает меня. Я оглянулась и посмотрела в лицо Джейми. Он страстно прижал меня к себе, но его внимание было сконцентрировано на Роуз. Я сосредоточилась на его губах, и он произнес: «Навсегда, я обещаю».
Моей первой мыслью после пробуждения была: «А на мне ли еще ожерелье Джейми?». Оно было там, словно частичка Джейми была со мной. Я встала с кровати и пошла в ванную, выпить воды. Я постояла перед зеркалом ровно две секунды, а потом развернулась и подошла к телефону. Набрала его номер.
– Привет, – протянул он.
Я сделала долгий глубокий вдох.
– Ты не говорил, что тебе во мне нравится.
– Я говорил. Ты просто не помнишь.
– Ну?
– Мне нравится твоя непосредственность и игривость, – голос звучал сонно, но искренне. – Мне нравится, что ты позвонила мне посреди ночи, потому что просто захотела узнать ответ на этот вопрос прямо сейчас.
– Так.
– Помнишь список, который я начал составлять, когда ты еще была здесь?
– Кажется, помню. – Я старалась оттолкнуть от себя все хорошие воспоминания о времени, которые мы провели вместе, но это не сработало.
– Список длинный, но я перечислю парочку пунктов. Мне нравится, что ты не стесняешься своего тела. Боже, я не могу перестать думать о нём. Ты знаешь, каково это – ходить вокруг, когда перед глазами постоянно твое обнаженное тело?
У меня были те же мысли. Джейми стоял перед моими глазами такой высокий, поджарый и мускулистый. Я жаждала почувствовать силу его грубых рук. Иногда закрывала глаза и видела его плоский живот, и дорожку волос, которая вела вниз.
– Угу, – сказала я, побуждая его продолжить.
– Мне нравится, что у тебя доброе сердце и что ты пытаешься быть решительной. Что ты плачешь, когда ты тронута или задета, или огорчена, или взволнована. Мне нравится, что ты такая воодушевленная, что не ходишь, а буквально летаешь. И что ты была сильной, когда мне было плохо.
– Джейми? – перебила я.
– Да, ангел?
– Ты веришь, что люди созданы друг для друга, и что есть силы, которые мы не можем видеть, но которые сводят нас с такими людьми.
– Это то, во что ты веришь?
– Во что я хочу верить, – прошептала я.
Наступила долгая пауза.
– Мои родители были так счастливы и так любили друг друга. Они точно были созданы друг для друга. Когда моя мать погибла, отец тоже начал умирать. Он не мог жить без нее.
– Тебе наверняка было тяжело.
– Да, но странным образом это дало мне надежду на лучшее. Я думаю, отец дал мне веру в любовь. Я не могу представить, что мои чувства к тебе не даны мне свыше. Я словно жил в темноте, а ты подарила мне свет. Я только что потерял отца, и надеялся, что вернусь домой, к тебе. Когда узнал, что ты ушла, я был раздавлен. Я, черт возьми, был раздавлен, но не сломлен, потому что у меня еще была надежда. Одна только мысль о тебе давала мне достаточно света, чтобы надеяться.
– На что надеяться?
– Что ты чувствуешь то же самое, и что любовь не покинет тебя, так же как она не оставила меня.
– Я подавлена.
– Пожалуйста, не спеши. Не торопись. Позвони мне, когда будешь готова.
Спустя несколько мгновений, я согласилась с предложением Джейми. За день такие вещи не решаются.
– Хорошо. Сладких снов, – сказала я.
– Они только о тебе.
Мы повесили трубки. Джейми был настоящим сокровищем. Ему досталась тяжелая жизнь, и все же его мудрая душа верила из глубин сердца, что я была предназначена ему.
Выйдя из дома на следующий день, я заметила Дарлин, бездомную женщину. Она что-то продавала на углу улицы. Какая-то одежда, пара обуви и несколько украшений были разложены на толстое шерстяное одеяло. Я сразу же узнала свой черный джемпер и рубашку. А еще чемодан, в который она теперь, по-видимому, складывала вещи.
– Эй! Девушка! – закричала она мне. – Иди сюда. У меня есть то, что тебе нужно.
На мне были туфли Мэри Джейн[35] и черная кожаная куртка поверх черного в белый горошек платья.
Я приблизилась, и она поставила передо мной пару красных ковбойских сапог.
– Ты носишь седьмой размер, ага? – Конечно, она знала, по крайней мере, три пары моей обуви были в чемодане.
– Да.
– Они будут на тебе просто супер.
– Я не знаю, Дарлин. Ковбойские сапоги – это не мой фасон.
– Зато ноги не замерзнут.
Я засмеялась. А почему бы и нет? Я чувствовала себя безрассудной.
– Сколько ты хочешь за них?
– Сто баксов.
– Ха. Ты сошла с ума.
– Может и так. Чо предложишь?
– Пять баксов, и я отдам тебе эти туфли Мэри Джейн.
– Пойдет.
Я посмотрела на каблуки сапог; они были совершенно новыми. Отдав деньги и свою пару туфель, напялила сапоги и поплелась в направлении станции L.
– Что это за обувь? – спросила Бет, когда я вошла в редакцию.
– Я сегодня немного кантри и немного рок-н-ролл. Расслабься.
Я повернулась и увидела у своего кубикла улыбающегося Джерри.
– Ой, Кейт. А помнишь, когда ты только начала работать здесь, ты пыталась заставить всех носить определенные цвета по конкретным дням недели?
– Да, я это помню. И где тогда была командная поддержка? Придурки в конструкторском отделе сказали, что это будет мешать творчеству. Ладно тебе.
– И вспомни, когда ты просила девушку с тележкой продать тебе в кафе безглютеновую выпечку?
Он ухмыльнулся.
– Те лепешки были твердые, как камень, – сказала Бет.
– Да, но шоколадные круассаны были просто шик.
– А когда ты решила, что нам нужен талисман, а потом всю неделю ходила в том глупом наряде?
– Какой глупый наряд?
– Это был розовый кролик, верно? – уточнила Бет.
– Нет, кроликом она была на Пасху, – Джерри схватился за живот и захохотала.
– Это было весело, ребята, – притворно захныкала я. – Скажи мне, Джерри, разве твоим детям не понравилось?
– Моим детям не понравилось, – сказал он серьезно. – Мой сын Дэйви получил психическую травму. Он меня постоянно спрашивал потом: «Папа, а почему у пасхального зайца были сиськи»?
– Ты должен был сказать ему правду, что Пасхальный Заяц – это девочка. Заодно обсудили бы птиц и пчел.
– Ему было четыре года, Кейт.
– Да какие претензии, Джер?
Бет подмигнула мне, пока Джерри думал.
– Я просто увидел эти красные ковбойские сапоги и подумал, что надо бы тебя поддержать, вот и все. Хорошего дня, дамы.
– И ты туда же, – сказала я, когда он ушел.
– Закажешь хот-дог на обед?
– Бет, серьезно? – Я вернулась в кубикл и открыла новый файл в Ворде.
Я назвала его «Шепот в темноте». Я написала две, потом три, потом шесть, потом девять тысяч слов до конца рабочего дня и уехала домой. На следующий день было то же самое. Появилась какая-то история, чисто вымышленная, но содержащая так много из того, что было моей жизнью. Я делала задания для газеты, но между делом выкраивала время, чтобы записать слова, льющиеся из меня потоком. На третий день я написала примерно пять глав. Не сказав и слова, отправила их Бет.
Она подошла к моему столу, сжимая стопку печатных страниц.
– Что это? – спросила она.
– Я не знаю.
– Это чертовски круто. Это фантастика? – спросила она.
– Да, наверное.
– Тебе нужно продолжать.
– Я не знаю, что мне с этим делать.
Бет скрестила руки на ее груди.
– Ты пишешь чертову книгу, Кейт. Продолжай и выяснишь все позже.
То, что я писала, было темно и тревожно, но такой была моя жизнь. Яркость и тепло для меня остались только в Напе. Мои воспоминания о красоте наших отношений с Джейми стали возвращаться, наполняя меня, как река наполняет пересохшее русло. Я стала мечтать о его губах на своей шее, таких нежных и теплых, и его сильных руках на талии, заставляющих меня ощущать себя в полной безопасности. Рассказ мой был о боли, которую нам иногда приходится терпеть, прежде чем Вселенная вознаграждает нас настоящей любовью. Только так я оказалась в состоянии отпустить мысль о том, что должна прожить жизнь в одиночестве. Я очистилась от своих предубеждений и эмоций, с которыми начала взрослую жизнь. Персонажи из моей истории и воспоминания о времени с Джейми вернули мне свет. Они показали мне, что любовь моя реальна и живет внутри меня, и я не смогу от нее отказаться.
Я избегала Джерри, но у меня было чувство, что он видел, что происходит, и я знала, что мне придется принять ряд серьезных решений. «Крайер» не собирался платить мне за написание любовных историй, но при мысли о написании еще одной статьи о вреде транс-жиров мне хотелось воткнуть карандаши себе в глаза. На пятую ночь я очнулась от писательского угара и поняла, что уже два дня Джейми не оставлял мне голосовое сообщение. Я выбежала из квартиры и спустилась к почтовым ящикам на первом этаже.
Когда двери лифта открылись, Дилан и Эшли появились в поле зрения. Он стоял с довольной ухмылкой на лице. Эшли была красной как рак от шеи и до ушей. Ее длинные светлые волосы были собраны в небрежный хвост. Они сделали это, решила я – может, на крыше, может быть, в прачечной без дверей – но я была уверена, что они это сделали.
– Эй, ребята, – сказала я с широкой ухмылкой.
– Как дела, чика?
– Прекрасная ночь, не так ли? – спросила я.
– Да, – сказала Эшли так тихо, что я едва расслышала ее.
Дилан фыркнул, потом откашлялся.
– Куда собралась?
– Забрать свою почту.
Когда мы добрались до этажа Эшли, Дилан повернулся ко мне.
– Я хочу проводить ее до двери. Задержи лифт, я поеду с тобой.
Я нажала кнопку открытия двери. Дилан и Эшли, держась за руки, пошли по коридору. Он что-то прошептал ей на ухо, и она улыбнулась с тихим и довольным выражением на лице. Они нежно поцеловались, а затем Дилан чмокнул ее в лоб, и Эшли повернулась и вошла в свою квартиру. Так мило.
