Текст книги "Укрощенное сердце"
Автор книги: Рексанна Бекнел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)
Глава 16
– Кто эти люди? – спросила Изольда.
Она сидела на скамье напротив Ронуэн, держа руки перед собой, а та сматывала пряжу в моток.
Ронуэн удивленно взглянула на девочку, потом снова опустила глаза на только что спряденные нити. После того как она в присутствии Изольды заговорила о праве валлийской женщины самой выбирать себе мужа, отношение девочки к ней волшебным образом переменилось.
– Почему ты спрашиваешь меня? Спроси маму. Она знает больше, чем я.
– Она не любит рассказывать то, что может меня встревожить.
– А почему тебя что-то должно тревожить?
Изольда опустила руки на колени.
– Я не ребенок и знаю, что в мою страну пришла беда. Король Стефан. Матильда. Внук старого короля. – Она вздохнула. – Я знаю, что тот, у кого будет обучаться Гэвин, и тот, за кого я выйду замуж, важны для папы. Для Роузклиффа и для Англии. Мир в Англии принесет мир и в Уэльс. Так говорит папа. – Потом, сообразив, что разговаривает с ярой патриоткой Уэльса, Изольда добавила: – Ты же знаешь, я наполовину валлийка.
– Да, знаю. Подними, пожалуйста, руки, и давай закончим сматывать пряжу, – сказала Ронуэн. – Твоя мама, наверное, уже приготовила краску.
– А как насчет этих людей? Какое послание они привезли?
Действительно, какое послание? Не рассказывать же девочке о том, что сообщили ей посланцы Ламонта.
– Трудно сказать. Их лорд знает, что твой папа в отъезде. Возможно, послание от него?
Изольда окинула Ронуэн презрительным взглядом.
– Если бы это было так, зачем Джасперу ставить стражу на ночь возле лестницы? Я видела дядю, когда эти люди уезжали. Он был рад избавиться от них. Все были рады.
Ронуэн вгляделась в серьезное лицо девочки.
– Ты умна не по годам, как я посмотрю. Впрочем, ладно. Я расскажу тебе о моих подозрениях. Все – и англичане, и валлийцы – знают, что Ламонт не тот человек, которому можно доверять. Он жесток и жаден. Джаспер и твоя мама, конечно, тоже это знают. Если Ламонт прислал сюда людей, значит, это нужно ему, и никому больше.
Глаза Изольды округлились.
– Чтобы они шпионили за нами?
– Возможно. Но ты не должна бояться, Изольда. Джаспер не допустит, чтобы с тобой случилась беда.
Девочка заулыбалась.
– Он чудесный, правда? Храбрый, красивый и немножко забавный.
Ронуэн с трудом сосредоточилась на пряже. Да, да… И храбрый… и красивый… Ронуэн знала это и без Изольды.
– Я знаю, что ты его любишь, – заявила девочка.
Ронуэн уронила веретено, которое покатилось по полу, разматывая шерсть.
– Что за глупости! – с притворным возмущением воскликнула она, поспешно наклонившись за веретеном.
– Все в порядке, я больше не сержусь. Я знаю, что не смогу выйти замуж за родного дядю. Церковь не позволит.
– Я думаю… Мне кажется, ты путаешь свои чувства к нему с моими, – сказала Ронуэн, но замечания девочки встревожили ее. – Ты любишь его. А я… я просто думаю, что он… Он мой тюремщик, – закончила она со злостью. – А Роузклифф – моя тюрьма.
Она снова взглянула на девочку, держа в руках веретено. Между ними протянулась тонкая шерстяная нить.
– Я пытаюсь провести с пользой время, пока нахожусь здесь, Изольда, вот и все. Он не сможет удерживать меня здесь всегда. Когда-нибудь я буду свободна и смогу отсюда уйти.
Она намотала остаток нити на руки Изольды.
– Ну вот и все. Отнеси этот моток – и все остальные – вниз маме. Она будет их красить. А я уберу веретено и приведу в порядок комнату.
Изольда нехотя встала, хмуро глядя на аккуратное кольцо шерсти, которое держала в руках.
– Я тебя не понимаю, Ронуэн. Ты должна быть счастлива, что нравишься Джасперу.
Ответа у Ронуэн не было, по крайней мере такого, какой можно было дать ребенку. Пришлось прибегнуть к самому безопасному:
– Ты еще слишком мала, чтобы понимать такие вещи.
– Вовсе нет! – взвилась Изольда.
Ронуэн поспешно вышла из комнаты, раньше, чем Изольда успела продолжить свою мысль. Что мог ребенок понимать во взаимоотношениях взрослых?
Пришлось признать, что очень многое. «Девочка знает, что ты влюблена в Джаспера. Она достаточно умна и наблюдательна, чтобы распознать это».
– Bendigedig ! –выругалась Ронуэн.
Все просто замечательно. Если ей не удастся ночью сбежать, она точно свихнется.
Впрочем, свихнется она значительно раньше, потому что, сбегая по лестнице, едва не налетела на Джаспера, который поднимался наверх.
Они остановились друг напротив друга, и сердце Ронуэн снова тревожно забилось. Все-таки этот англичанин дьявольски красив. На нем была серая туника поверх ослепительно белой рубашки, и это сочетание усиливало серый цвет его глаз. Он стоял на две ступеньки ниже – так их лица были на одном уровне – и хмуро смотрел на нее.
Джаспер выглядел усталым, словно после бессонной ночи, и хотя Ронуэн сама почти не спала ночью, ее первым побуждением было поддержать его, заставить улыбнуться. Она благоразумно подавила этот порыв.
– Если ты ищешь Изольду, она…
– Я не ищу Изольду.
Между ними повисло напряжение, острое как кинжал. От него тоскливо ныло сердце. Ронуэн растерянно оглянулась, потом опустила глаза на веретено, которое все еще держала в руке.
– Ой, я забыла убрать это на место.
Но когда она повернулась и побежала вверх по лестнице, Джаспер пошел за ней.
– Подожди, я хочу с тобой поговорить.
Поговорить с ней? О чем? Ронуэн не хотелось с ним говорить. Она ускорила шаги. Изольда где-то здесь, она станет буфером, так необходимым между ней и Джаспером.
На площадке он поймал ее за руку и заставил остановиться.
– Ронуэн, подожди.
Она высвободила руку и резко повернулась к нему, дрожа от сдерживаемых эмоций.
– Уходи, Джаспер. Я не хочу оставаться с тобой наедине.
– Почему?
– Как почему? Да потому… потому…
Она судорожно сглотнула, отчаянно пытаясь придумать правдоподобную причину. В конце концов она сказала полуправду:
– Ты как-то умеешь заставить женщину позабыть о здравом смысле. И гордишься этим. А я стараюсь вести себя разумно, и для этого должна держаться от тебя подальше. Куда запропастилась Изольда?
– Ты тоже весьма успешно лишаешь меня здравого смысла, – сообщил Джаспер и шагнул к ней. – Но когда тебя нет, я становлюсь полным идиотом. – Еще один шаг. – Зато когда ты рядом, все мои чувства обостряются. Например чувство осязания – я хочу касаться шелка твоих волос, бархата кожи.
Ронуэн округлила глаза.
– Чувство обоняния, – продолжил Джаспер. – Ты пахнешь цветами, лесом и женщиной.
Сердце Ронуэн билось уже раза в три быстрее, чем обычно, и странно ныло.
– Мое чувство вкуса. – Он уже подошел вплотную. – Я хочу снова попробовать тебя.
Ронуэн в панике попятилась и отчаянно замотала головой.
– Нет-нет, ты не должен говорить мне такие вещи.
– Почему? Это правда, – сказал Джаспер и снова сократил расстояние между ними.
– Потому что… на самом деле ты хочешь вовсе не поговорить со мной. Ты желаешь большего.
Их взгляды встретились. Его глаза были темными и зовущими, а ее… Ронуэн даже думать не хотелось, какую правду могли открыть Джасперу ее глаза. Он был так близко, и хотя не коснулся ее, она, казалось, чувствовала тепло его тела. Ее сознание мутилось. Она готова была сдаться.
Он уперся руками в дверь, и девушка оказалась в ловушке его сильных рук. После этого он медленно выдохнул.
– Нет, ты ошибаешься, – тихо сказал он. – Хотя я действительно хочу большего, Ронуэн, на этот раз ограничусь только разговором.
Разговором? Он пришел не для того, чтобы соблазнить ее? Если это правда, она еще большая идиотка, чем думает. Даже когда он хочет только поговорить, она изнывает от желания. Ее лицо зарделось от унижения. Что же она станет делать, когда он действительно захочет соблазнить ее?
– О чем ты хочешь со мной поговорить?
Джаспер сделал пару шагов назад и огляделся. Неужели он краснеет? Что, черт возьми, все это значит?
Он прочистил горло, и ее любопытство возросло. Однако когда он заговорил, яснее не стало.
– Я знаю от Джослин, что твоего отца нет в живых. Существует ли другой мужчина – может быть, дядя или отчим, – который о тебе заботится?
Ронуэн ушам своим не верила.
– У меня есть отчим, но ко мне он не имеет никакого отношения.
– А как насчет твоей матери?
– Чего ты хочешь, Джаспер? – спросила Ронуэн и вдруг открыла рот от удивления. – Ты хочешь получить за меня выкуп?
– Проклятие! – Он обеими руками взъерошил волосы. – Я имею в виду вовсе не выкуп, а женитьбу. С кем я должен об этом поговорить?
Ронуэн лишилась дара речи. Вопрос был слишком невероятным, противоречившим всякой логике, чтобы у нее нашелся ответ. Вместо этого она тонким голоском спросила.
– За кого ты хочешь выдать меня замуж?
Джаспер взглянул на нее как на безумную.
– Как за кого? За меня, конечно! – Потом он нахмурился. – Как следует подумай, прежде чем отказать мне, женщина. Тебе будет хорошо в Роузклиффе. Джослин будет счастлива, а я… – Он сделал паузу и скрестил руки на груди. – Я буду хорошим мужем, таким же хорошим, как ты – хорошей женой.
Последнее заявление, как подозревала Ронуэн, не было комплиментом, но она не обиделась. Ее потрясло неожиданное предложение.
– Почему? – пролепетала она. – Почему ты хочешь, чтобы мы поженились?
Мужчина окинул ее ласковым, чуть насмешливым взглядом, и по телу Ронуэн пробежала дрожь.
– Думаю, мы подходим друг другу.
Теперь настала ее очередь краснеть.
– Возможно, только в одном.
– Возможно? – Джаспер криво ухмыльнулся. – Возможно?
– Ну да, возможно, – хмуро буркнула Ронуэн. – Но во всех остальных отношениях – точно нет. Брак между нами не имеет смысла.
Предложение было ей очень приятно, но она не собиралась ставить его об этом в известность. Она тоже скрестила руки на груди, скопировав его позу.
– Тобой руководят совсем другие мотивы. Хочешь разозлить Риса?
Его ухмылка исчезла.
– Он не твой любовник, хотя и утверждал обратное. Я долго думал об этом, Ронуэн, и решил, что если вы не стали любовниками, то лишь потому, что ты дала ему отпор. Между вами ничего нет, во всяком случае, с твоей стороны. Так что мое предложение не имеет к нему никакого отношения. Я думал о себе.
Ронуэн еще ни разу в жизни не была сбита с толку до такой степени. Она ожидала совращения, а вместо этого получила предложение руки и сердца. Джаспер хочет сочетаться с ней браком!
На несколько коротких мгновений она позволила себе предаться мечтам о будущей жизни с ним. Просыпаться каждое утро рядом с ним, зная, что она кому-то нужна. Обедать с ним за одним столом. Украдкой обмениваться улыбками, взглядами, понятными только им.
Спать с ним в одной постели.
Ее даже бросило в жар при мысли о том, как они закрывают за собой дверь спальни и медленно поворачиваются друг к другу.
У них могут быть дети.
– Ты не сказала «нет», Ронуэн. Значит ли это, что ты принимаешь мое предложение?
Девушка растерянно заморгала, и радужные мечты тотчас обернулись мрачной реальностью. Во время темной луны на замок нападут враги. Если она примет предложение Джаспера, ей придется рассказать ему о заговоре. Но разве сможет она предать Риса?
Она знала, что не сможет.
Ее руки бессильно опустились. Вздохнув, она отвела глаза, опасаясь, что они могут выдать ее смятение.
– Я… я очень благодарна тебе за предложение. И высоко ценю оказанную мне честь. Поверь, отказаться от него мне очень трудно… но я должна…
Джаспер ничего не ответил, и ей волей-неволей пришлось поднять глаза, чтобы увидеть его реакцию. Выражение его лица было трудно разгадать. Он не выглядел ни рассерженным, ни задетым. Скорее озадаченным.
– Ты не любишь Риса. Тогда почему ты мне отказываешь?
– Потому что брак между нами обречен на неудачу. Мы слишком разные.
– Такие же разные, как Джослин и Рэнд? Но ведь их брак, выражаясь твоим языком, удачен. Они вполне удовлетворены друг другом. Ты не можешь отрицать, что Джослин счастлива.
– Но они любят друг друга! – воскликнула Ронуэн. – Их связывает не только физическое желание!
– У нас есть… – Джаспер замолчал и на мгновение задумался. – Иными словами, ты хочешь от меня объяснения в любви?
– Нет!
Боже, неужели эта мука никогда не кончится! Только если он убедится, что она серьезна. В тот же миг она поняла, что нужно сделать. Но как же это тяжело!
– Я не люблю тебя, – с трудом выговорила она. – В этом заключается проблема. Я отношусь к тебе, по сути, так же, как к Рису, – сказала она и взглянула на него почти спокойно, словно только что не совершила величайшую в своей жизни глупость.
На этот раз выражение его лица было легче разгадать: челюсть напряжена, губы сжаты, мягкий свет глаз сменился зловещим блеском.
– Итак, ты видишь, – храбро продолжила она, торопясь поскорее договорить, пока окончательно не лишилась разума, – что не сможешь избежать принятия решения о судьбе заложницы, женившись на ней. Ты отпустишь меня сейчас или будешь держать здесь всегда? Как ты поступишь, Джаспер?
Встретив его яростный взгляд, Ронуэн мысленно поежилась. Она вовсе не собиралась заходить так далеко, но, начав, уже не могла остановиться, хотя отлично понимала, что несправедлива к Джасперу. Так уж сложилась жизнь: она любила не того человека, он желал ее, руководствуясь ошибочными соображениями, а Рис требовал ее помощи в нападении, которое вообще было от начала до конца ненужным и неверным.
А теперь Джаспер взирал на нее с таким презрением, что ей хотелось умереть.
– Может быть, ты права, – задумчиво произнес он. – Возможно, ты мудрее меня. Жениться на тебе, чтобы получить свободный доступ к твоему телу, – слишком благородный жест. Тем более что мы оба знаем: тебя можно получить и без церковного благословения.
– Нет! – воскликнула Ронуэн и бросилась в сторону, позабыв, что путь преграждают его руки.
Они стояли лицом к лицу и близко… слишком близко… Но на этот раз ее эмоции явно не желали, чтобы их подавляли так долго. Они грозили вот-вот вырваться наружу и сжечь их обоих в своем пламени.
А Джаспер не собирался отпустить ее.
В отчаянии она зашарила рукой по двери и, нащупав щеколду, подняла ее. Под тяжестью их тел дверь немедленно распахнулась внутрь. Раздался сдавленный вопль, звук упавшего тела и громкий визг:
– Вы ударили меня!
Изольда!
– Что, черт побери, происходит? – воскликнул Джаспер.
Благодарная за неожиданную передышку, Ронуэн воспользовалась неразберихой и проскользнула под рукой Джаспера. За дверью на полу сидела донельзя возмущенная Изольда.
– Что случилось? – спросила Ронуэн, помогая девочке встать и избегая взгляда Джаспера.
– Она подслушивала, вот что случилось, – сообщил Джаспер, моментально сообразив, в чем дело. – Я прав, Изольда?
Девочка прижалась к Ронуэн и отвела глаза.
– Я была здесь первой! А потом вы пришли и стали выяснять отношения за дверью.
– И ты прижалась ухом к двери, чтобы лучше слышать.
– Оставь ее, Джаспер. Это не ее вина.
Выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Создавалось впечатление, будто он хочет задушить и Изольду, и Ронуэн, поскольку его кулаки то сжимались, то разжимались. Только он еще не решил, с кого начать.
– Уходи отсюда, Джаспер, – сказала Ронуэн, немного успокоившись. – Это женская часть дома. Тебе здесь нечего делать.
Их взгляды в последний раз встретились. Она чувствовала, что еще может изменить свой ответ. Но было слишком много причин этого не делать, причин, о которых ему знать совершенно необязательно.
– Нет, – наконец буркнул Джаспер. – Мне действительно здесь больше нечего делать.
Когда он ушел, Изольда виновато взглянула на Ронуэн.
– Извини, – сказала она. – Мне следовало дать о себе знать.
– Тебе не за что извиняться, – вздохнула Ронуэн и обняла девочку за плечи. – Все получилось к лучшему.
Она обвела невидящим взглядом комнату, потом взяла себя в руки и начала искать веретено, которое снова уронила.
– Но я не понимаю! – воскликнула Изольда. – Ты и он… Я уже не ребенок и знаю, чего он хотел.
– Мне трудно объяснить тебе все это, – вздохнула Ронуэн. – Похоже, мы пробуждаем друг в друге самое худшее.
– А почему ты не хочешь выйти за него замуж? Я слышала, он сделал тебе предложение. Почему же ты сказала «нет»?
Ронуэн посмотрела на девочку, стараясь не расплакаться. Как объяснить Изольде то, чего она не могла объяснить ни Джасперу, ни даже себе самой?
– Неужели Джаспер ошибся насчет того ужасного человека? Того разбойника? – спросила девочка. – Ты любишь Риса ап Овейна? Я знаю, это из-за него ты помогла похитить меня. Мама говорит, ты никогда никому не позволяла причинить мне вред. Но этот Рис… он так на меня смотрел… А потом Джаспер поймал его, но ты позволила взять себя в заложники, только чтобы Риса отпустили. Неужели ты его любишь?
– Да, я люблю его, Изольда. – Ронуэн опустилась на колени и взяла руки девочки в свои. – Но только это любовь сестры к брату. Я люблю его так же, как ты любишь Гэвина. Рис на самом деле мне не брат, но я так чувствую. Я чувствую ответственность за него.
– Но ведь он плохой.
– Да, он может быть плохим. Еще как может.
Ронуэн прикусила губу. У него есть причины ненавидеть Джаспера и всех англичан.
– Но если ты не любишь его как мужчину, за которого хотела бы выйти замуж, то почему отказала Джасперу?
Ронуэн грустно улыбнулась.
– Я думала, ты собираешься за него замуж.
Девочка вздохнула.
– Я же сказала, что не могу выйти за него. Он мой дядя. Но если бы могла, не отказалась бы. – Не давая себя отвлечь, Изольда добавила: – Я не понимаю, почему бы тебе не выйти за него.
– Все это очень сложно, – сказала Ронуэн, вставая. – Слишком сложно, чтобы объяснить. Но однажды, когда он женится на какой-нибудь другой женщине, ты поймешь, что я была права.
«Я права, – повторяла она себе снова и снова, выполняя обычную работу по дому. – Я права, отказав ему, и права, желая сбежать из замка».
Но не важно, сколько раз Ронуэн это повторяла, – мысль о том, что она покидает Джаспера навсегда и в один прекрасный день он женится на другой женщине, казалась ей неправильной.
Мучительно неправильной.
Нестерпимо мучительной.
Глава 17
Жизнь в замке текла своим чередом, и тот вечер ничем не отличался от других. В часовне прозвонили колокола – их мелодичный перезвон далеко разнесся по долине, созывая пастухов и их покрытых густой шерстью подопечных домой. Дневные рабочие – ткачи и прачки, каменщики и плотники – парами и небольшими группами брели через мост и дальше по утоптанной дороге в деревню. Во дворе замка Гэвин и еще несколько маленьких мальчиков загоняли жеребят в стойла. Потом мальчики вошли в зал, чтобы выдвинуть столы и расставить скамейки к ужину, Кухонные рабочие торопились завершить приготовление еды, чтобы тоже отдохнуть.
Потом, когда на землю опустились вечерние сумерки, звякнул кухонный колокол, и обитатели замка стали собираться к вечерней трапезе. День закончился, настало время хорошо поесть, выпить и расслабиться. Время песен и развлечений.
Но Ронуэн не имела права отдыхать. С приближением вечера она чувствовала все нарастающее беспокойство, и теперь была напряжена как струна. Уже давно перевалило за полдень, а колокола не звонили. Наверное, звонарь позабыл о своих обязанностях. Да и солнце застыло в небе. В тревоге она кусала ногти.
Этой ночью она должна бежать. Откладывать нельзя. Для начала ей необходимо удостовериться, что боковые ворота не заперты – за исключением балки, которую она сможет поднять сама. Если же ворота закрыты на замок, она окажется в ловушке.
Ронуэн внимательно следила за всеми, кто входит в кухню и выходит. Одновременно она ждала Джаспера.
Быть может, после их стычки он покинул замок?
После их ужасной встречи на лестнице Ронуэн была слишком расстроена и смущена, чтобы понять одну простую истину: его местонахождение может определить успех или неудачу ее плана. Тогда ее попеременно одолевали то сожаление, то решимость, то печаль, то смирение. К тому времени как она сумела взять себя в руки и осознала, как важно знать местонахождение Джаспера, было уже слишком поздно. Конечно, она могла расспросить людей, но не знала, стоит ли это делать. Челядь ее не слишком жаловала. И хотя Джослин и Изольда не обвиняли ее в похищении, прислуга в основном косо смотрела на нее. Кроме того, все знали об интересе, проявленном к ней Джаспером.
Нет, она не станет привлекать к себе внимание, спрашивая о Джаспере.
Поэтому она сидела у окна в комнате Джослин и, вытянув шею, следила за передвижениями людей во внутреннем дворе. Скорее бы наступила темнота. Тогда она сможет бежать.
Когда в комнату проскользнула Гвендолин, у Ронуэн тоскливо сжалось сердце. Это чувство вины, поняла она, разглаживая лежавшую на коленях вышивку.
– Ты разве не пойдешь ужинать с нами? – спросила малышка.
Она открыла комод и, порывшись в нем, достала расческу.
– Мама говорит, что хорошие юные леди никогда не появляются в обществе со спутанными волосами. Ты мне поможешь? – спросила она и протянула расческу Ронуэн. – А потом мы вместе пойдем ужинать.
Ронуэн вообще не хотела спускаться вниз, поскольку не была уверена, что сможет сохранять невозмутимость. Ей придется делать вид, будто все нормально. Но ее отсутствие может вызвать ненужные вопросы и привлечь внимание. К тому же попросту невозможно проигнорировать просьбу ребенка.
– Конечно, милая. Забирайся ко мне на колени, и мы расчешем твои очаровательные кудряшки.
Улыбнувшись и продемонстрировав очень милые ямочки на щеках, Гвен так и сделала. Тепло детского тела дарило Ронуэн успокоение. Медленно расчесывая спутанные волосики Гвен, она с удовольствием вдыхала ее запахи. Мыло, собаки, мята. Как чудесно пахнут маленькие дети.
Неожиданно Ронуэн почувствовала, что ей не хватает Дэвита и Кордулы. Правда, ее брат и сестра уже почти взрослые. Через несколько часов ей будет не хватать и детей Джослин. Гвен и ее доверчивой невинности, Гэвина и его безрассудной храбрости и Изольды, желавшей передать своего обожаемого дядю Ронуэн.
Повинуясь импульсу, она поцеловала макушку Гвен. Девочка сразу повернулась и обняла ее.
– Я так рада, что ты пришла к нам жить. Гэвин говорит, что когда-нибудь ты уйдешь и вернешься в лес. Но я думаю, ты должна остаться.
– Ты действительно так думаешь?
– Да. Потому что… потому что ты так и не рассказала мне конец сказки, ну той, о валлийской принцессе и несчастном драконе.
Малышка вспомнила об истории, которую Ронуэн рассказывала ей, когда вместе с Джаспером укладывала ее спать. Казалось, с тех пор минуло много месяцев, хотя прошло не больше двух недель.
– Разве дракон был несчастным? – спросила она, продолжая расчесывать шелковистые кудряшки.
– Нуда. Он был очень несчастным. Это я точно знаю. И только принцесса могла подарить ему счастье. Правильно?
– Да, милая.
В волшебных сказках принцесса могла сделать дракона счастливым и позволить ему снова стать человеком. Но реальная жизнь была более обыденной и более сложной. Ронуэн отложила расческу и завязала волосы девочки красивой лентой.
– Нам надо поторопиться, иначе ужин остынет.
Ронуэн спустилась в зал, ведя за руку маленькую девочку, не ведавшую о проблемах, которые тревожили взрослых. Зал был освещен пламенем из большого очага. Полдюжины факелов и небольших фонарей придавали помещению особенный уют.
Девушка окинула взглядом зал. Как и весь замок, он еще не был достроен. Незавершенная фреска украшала одну стену, свежая штукатурка и краска ежедневно расширяли свои границы. Она никогда не увидит эту фреску законченной, вдруг поняла Ронуэн. Ей не придется полюбоваться на встречу святого Эйдана и святого Франциска на цветочном лугу, потому что она находится в этом зале в последний раз. Она никогда не вернется в Роузклифф, даже если Рису когда-нибудь удастся воплотить в жизнь свои мечты и захватить замок. Ей было бы слишком тяжело снова оказаться здесь. Очень уж много воспоминаний связано с Роузклиффом. Хороших. Ужасных. Разных.
– Пойдем, Ронуэн, ты можешь сесть рядом со мной, – сказала Гвен и потянула ее к столу, где уже сидели Изольда и Гэвин.
Джослин о чем-то разговаривала со служанками у очага. Джаспера нигде не было видно.
Это хорошо.
Это ужасно.
Ронуэн нахмурилась и потерла висок – у нее разболелась голова. Неожиданно она подумала, что Изольда вполне могла рассказать матери обо всем, что произошло сегодня между Ронуэн и Джаспером.
Девушка села и покосилась на Джослин. Ей очень хотелось верить, что Изольда промолчала. Но когда Джослин закончила свои дела и, направляясь к столу, взглянула на Ронуэн, то стало ясно, что ей все известно. И теперь Ронуэн не оставят в покое.
Ну почему эта женщина не видит очевидного: несмотря на то что ее союз с англичанином вполне удачен, никакого союза между Ронуэн и Джаспером быть не может.
Когда Джослин подошла к столу, Ронуэн постаралась придать себе максимум спокойствия и решимости, но, к ее удивлению, подруга только кивнула и спросила:
– Тебе дать подливу? Пастернак сегодня удался. Это коронное блюдо Одо.
Все было действительно очень вкусно, но у Ронуэн напрочь пропал аппетит. В животе все сжалось, скрутилось в тугой узел, и девушка ничего не могла проглотить. Оставалось лишь размазывать еду по тарелке. Целый час, который они провели за столом, женщины говорили о рецептах, специях и других столь же милых женскому сердцу вещах. В следующий базарный день в Роузклиффе ожидали торговца тканями из Честера. А у беременной жены мясника такой большой живот, что, по-видимому, будут близнецы.
Минуты тянулись бесконечно, и беспокойство Ронуэн усиливалось. А потом Гэвин спросил:
– Джаспер скоро вернется с берега?
При звуке этого имени Ронуэн вздрогнула и выронила ложку, после чего опрокинула свой кубок с вином. Вина в нем было не много. Джослин быстро поставила его и, глядя на расплывающееся по скатерти пятно, сказала:
– Вы двое успеете перепачкать все скатерти, прежде чем наконец договоритесь.
Ронуэн вскочила, сверх всякой меры разозлившись на вроде бы невинное замечание подруги.
– Господи, ну почему ты не можешь просто оставить все как есть!
Женщина подняла глаза.
– Пятно от вина нельзя оставлять. Его необходимо убрать сразу, иначе оно никогда не отстирается.
– Яговорю не о пятне! – выкрикнула Ронуэн, изо всех сил сжимая кулаки. – И ты это отлично знаешь.
Выражение лица Джослин было безмятежным и добрым. Дети казались встревоженными. Гвендолин осторожно притронулась к руке Ронуэн.
– Все в порядке, не беспокойся, – пролепетала она. – Мама никогда не сердится, если извинишься. – Она прижалась к Ронуэн, и тепло ее маленького тельца стало одновременно целительным бальзамом и изощренной пыткой. – Просто извинись. И все будет хорошо.
– Извини, – спустя мгновение пробормотала Ронуэн, вовсе не имея в виду пролитое вино.
И Джослин это поняла.
– Мне очень жаль, – сказала она чуть громче. – Думаю, мне лучше уйти. Ты позволишь?
– Конечно, – ответила Джослин, но Ронуэн…
Ронуэн больше не могла выносить эту пытку. Ей было тяжело находиться среди людей, которые простили ей страшные преступления, а она продолжала хранить от них секреты. Как могла она помогать кому бы то ни было, желавшему причинить вред обитателям Роузклиффа?
Она высвободилась из объятий Гвен и, коротко кивнув, удалилась. Но, поднимаясь по ступенькам, она чувствовала, как сжимается от боли сердце. Она не может даже попрощаться, объяснить им свой поспешный побег, поблагодарить за бесконечную доброту.
Лестница закончилась, и Ронуэн неуверенно остановилась, не в силах решить, куда идти и что делать. Было темно. Следовало поспешить. Но она не могла сдвинуться с места.
Возможно, она должна оставить записку для Джослин.
Отыскав в комнате управляющего пергамент, перо и чернила, она написала письмо. Буквы у нее получились не слишком аккуратными, к тому же не было песка, чтобы их присыпать. И все же письмо было читаемым, и, она надеялась, передавало всю глубину ее чувств.
« Я ухожу искать свою судьбу. Прими мою глубокую благодарность за твою доброту, Джослин. Я ничего не сделала, чтобы ее заслужить. Я не могу предать тебя и твою семью, но не могу так же предать Риса и мой народ. Поэтому мне лучше исчезнуть из Роузклиффа и Каррег-Ду, оказавшись подальше от местных конфликтов. Прошу тебя, передай мои наилучшие пожелания Изольде, Гвендолин, Гэвину…»
Ронуэн перечитала записку и, не в силах сопротивляться, еще раз обмакнула перо в чернила.
«…и Джасперу»,– добавила она. Затем она поставила свою подпись и оставила пергамент на столе в комнате управляющего. Утром его кто-нибудь обнаружит.
Она вышла во двор, стараясь не думать о реакции Джослин и Джаспера – на ее побег. Она должна защитить себя. Это все, что она может сделать. Но для этого надо исчезнуть из Роузклиффа раньше, чем Рис нападет на замок.
Вокруг нее в темноте сгущались тени. У одной из лестниц, ведущих на стену, стояла тележка с кирпичами. Над головой Ронуэн болталась люлька каменщика. Пустая и легкая, она раскачивалась на ветру. Самые обычные предметы ночью почему-то выглядели угрожающими. Даже зловещими. Это были инструменты, которые заставляли камни Уэльса расти, превращаясь в толстые стены и грозные башни Роузклиффа, все как предсказывала старая песня. Неужели полдень станет темным, а зима жаркой?
Она замедлила шаг и огляделась по сторонам. Ей стало холодно. Вполне возможно, все это действительно произойдет, ведь мир движется к концу. К тому же Ронуэн была исполнена грусти, и чувствовала, что весь ее мир рушится. Наверное, от такой всеобъемлющей катастрофы все равно не убежишь, но она намерена попробовать.
В другом конце двора зашевелился стражник – его силуэт на стене был отчетливо виден на фоне западного неба. Нужно еще немного подождать. Но она не могла. Нервы девушки были так напряжены, что она боялась сойти с ума. Поэтому, стараясь держаться в тени, она направилась к кухне и темному проходу за ней, который вел к свободе.
– …если он меня попросит.
– Ах, Герт, конечно, попросит, – ответил первой говорившей женский голос.
Ронуэн остановилась рядом с кухней и прижала к груди дрожащую руку. Это всего лишь две служанки. Они заканчивают свои дневные дела в кухне.
– Ты же знаешь, каковы мужчины, – продолжила женщина по имени Герт. – То, что их интересует в женщине, у всех одинаковое – во всяком случае, они в это верят. Но я терпеливая девушка…
Беглянке не хотелось слушать продолжение разговора. Действительно, для большинства мужчин все женщины одинаковы. И Джаспер – лучший тому пример. Говорят, он не пропускает ни одной юбки. Хотя к ней отнесся иначе. Она была его пленницей, и он имел полное право сделать с ней все, что захочет. Тем не менее он заставил ее почувствовать, что она единственная женщина, которая для него что-то значит.
Девушка тряхнула головой. Да, он обладал таким талантом, и, несомненно, это одна из причин его невероятного успеха у женщин. Он умел дать понять каждой женщине, что она особенная, не такая, как все.
