Текст книги "Похищенное сердце"
Автор книги: Рексанна Бекнел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)
Глава 7
Изольда томилась возле очага главного пиршественного зала. Наивная простота! Ждать странствующего менестреля, Ривиуса. Бояться, что он пожалует, и еще больше опасаться, что он не придет.
Актеры сегодня постарались на славу, представление вышло веселее вчерашнего. Гремели тамбурин и барабан, пели лютня и гитара. Отдельные номера отличались непристойной грубостью, но именно это больше всего пришлось по вкусу зрителям. Осборн хохотал до слез, когда Лайнус, надев фартук и чепец и имитируя женский голос, бегал в страхе от Гэнди, который, изображая страсть, преследовал его. Внимание же Изольды прежде всего было приковано к Ривиусу, особенно тогда, когда он исполнял любовные песни под гитару. Страстным, звучным голосом он пел о губительной любви Париса к прекрасной Елене, о царе Давиде, потерявшем все из-за греховной страсти к Вирсавии, а также о Самсоне, древнееврейском богатыре, которого предала сладострастная Далила.
На фоне этих песен особенно смешно выглядело любовное представление, затеянное Гэнди и Лайнусом. Финал был не менее комичным: карлик Гэнди погибал в объятиях своей гигантской возлюбленной.
Все смеялись, кроме Изольды: ее огорчил подчеркнуто печальный финал как песен Ривиуса, так и грубоватого номера в исполнении Гэнди и Лайнуса. Неужели Ривиус считал женщин виной всех бедствий? Неужели он верил, что те приносят только несчастья, несмотря на шутливый тон его песен?
Итак, она ждала Ривиуса и от нечего делать прикидывала, насколько хорошо выглядит новая драпировка стен при свете свечей и ночных фонарей. Изольда обвела взглядом почти пустой зал. Трое слуг забавлялись игрой в кости. Гэнди показывал фокусы двум ребятишкам. Ньюлин и Тилло сидели напротив друг друга и о чем-то тихо беседовали.
Наконец появился Ривиус. Ее сердце тут же подпрыгнуло и забилось с удвоенной силой.
– Не хотите ли приступить к занятиям? – спросил он, прожигая ее насквозь молниями своих черных глаз.
Опять, в который раз, между ними возникла странная взаимно влекущая сила, что одновременно пугала и возбуждала Изольду. Она кивнула и отвела взгляд от его горящих, как уголья, глаз. В зале, кроме них, оставались лишь Ньюлин и Тилло.
– Я готов.
Ривиус предложил ей руку. Это был настоящий рыцарский жест, на который никак не мог быть способен странствующий менестрель. Только такая простодушная и наивная девушка, как Изольда, могла не замечать, что Ривиус ведет себя скорее как рыцарь, чем бродячий комедиант. Она наконец разглядела странность в его поведении, но не насторожилась, а, напротив, обрадовалась. Может, отец благосклоннее отнесется к ее выбору, когда увидит, как благородно держится Ривиус.
Она оперлась на протянутую руку, причем ее ладошка исчезла в его широкой огромной ладони, и спустилась по ступенькам вниз с возвышения, на котором стоял ее стол. Рядом с ним она чувствовала себя маленькой, слабой, беззащитной, и всему виной чувство, которое он пробуждал в ней. Она отстранилась, не в силах больше выдерживать его прикосновений, близости его тела.
Они расположились на скамье в другом конце зала, подальше от беседовавших Ньюлина и Тилло.
– Вы сегодня занимались? – задал он вопрос.
– Нет. – Она отрицательно помотала головой. – До ужина всегда столько дел, что ничего не успеваешь.
Он вручил ей гитару:
– Ну-ка покажите, чему вы уже научились.
Девушка опять смутилась. Да сколько можно! Она ведет себя словно сельская простушка, которой вскружили голову. Нет, пора взять себя в руки.
Изольда закусила губу. Но он действительно произвел на нее большое впечатление. А вдруг это рука Провидения и сам Господь послал ей Ривиуса?
Она склонилась над гитарой и попыталась сосредоточиться. Ее пальцы ловко перебирали струны, как вдруг до слуха донесся его тяжкий вздох.
– Я что-то не так делаю? Прошу извинить меня, может, я слишком непонятливая ученица?
– Нет, нет, все замечательно. Сразу видно, насколько вы способны.
– Правда?
От его похвалы Изольда раскраснелась.
– Но к сожалению, скорее всего это наш последний урок.
– Как? Почему? Вы вольны оставаться в замке столько, сколько пожелаете.
– Это не так-то просто.
– Но почему?
Он взглянул ей прямо в лицо:
– Трудно находиться все время рядом с вами, Изольда.
Хотя его тихие слова никак не могли долететь до противоположного конца зала, Ньюлин приподнял голову, как будто что-то услышал. Вслед за ним вытянул шею и Тилло. Возникла минутная тишина, встревожено гавкнула собака, но, убедившись, что повода для волнения нет, тут же замолчала.
Изольда ничего не заметила, все ее мысли и чувства были поглощены только что услышанным от него признанием. Да-да, именно признанием. Она ему небезразлична.
– Но мне так хочется, чтобы вы… остались. – Последнее слово она прошептала почти неслышно. – Я прошу: не уезжайте.
Ривиус покачал головой:
– Видеть вас и не иметь права прикасаться… Нет-нет, вы просите меня о невозможном.
– Но это легко исправить, – не подумав, сгоряча ляпнула Изольда.
– Вы позволяете мне лишь касаться вашей руки? – усмехнулся он. – Или, может, плеча во время музыкальных занятий? Разве это не смешно?
Изольда растерялась, она начала понимать, к чему он клонит. А что она имела в виду, разрешив ему столь поспешно определенные вольности в общении?
– Я думаю… чуть позже можно будет касаться не только руки… – все так же шепотом сказала она.
Он пододвинулся к ней, плотно прижавшись бедром к ее ноге, затем, протянув руку за ее спиной, взялся за гриф гитары, точно так же, как и вчера. Она испуганно взглянула в сторону Ньюлина и Тилло, но те, увлеченные разговором, похоже, ничего не заметили.
– Я спрашивал вас сегодня утром, Изольда: что вам угодно от меня? – хриплым голосом сказал Ривиус. – Скажите, только откровенно. Что может быть хуже, чем безответная любовь?
Любовь… Наконец-то волшебное слово было произнесено. Не влечение, не вожделение, а любовь, но почему безответная? Изольда склонила голову ему на плечо и шепнула:
– Вы ошибаетесь…
Его мышцы напряглись, он осторожно обнял ее, а свободной рукой ласково провел по щеке. Если бы они не находились в большом зале, Изольда даже испугалась собственной смелости, она с радостью позволила бы ему большее, но здесь это выглядело бы неприлично, и что делать дальше, она не знала. Но вспыхнувшее внутри желание тут же заставило ее забыть об осторожности, она закрыла глаза и тихо застонала. В ответ он еле слышно вздохнул и порывисто встал, боясь разрушить последнее препятствие между ними.
Совершенно потеряв голову, Изольда безмолвно смотрела на него. Она хотела его, его намерения были весьма недвусмысленными. Неужели она станет поперек дороги собственному счастью? Нет, никогда.
По ее глазам он понял, что девушка сдается.
– Где нам можно уединиться?
У нее перехватило горло. Изольда показала глазами:
– Моя спальня на верхнем этаже.
– А как же служанка?
Изольда вспомнила, что у Магды есть возлюбленный, и та, наверное, уже убежала на свидание.
– Она ушла.
– И не вернется?
Изольда смутилась. Неужели она настолько потеряла голову, что готова на все? Но именно в этот миг ей окончательно стало ясно: да, она сошла с ума. Лишилась рассудка от желания любить и быть любимой. Что будет, если ее родители узнают обо всем? Это невозможно даже себе представить.
Но тут ей на память пришла одна история, хорошо известная в Роузклиффе, о которой они не любили вспоминать. Дело в том, что Изольда родилась прежде, чем ее отец с матерью вступили в брак, освященный церковью. Она была незаконнорожденной. Вопреки козням злопыхателей отец с матерью, любившие друг друга, преодолели все препятствия. Разве могли родители порицать ее за тот проступок, который они сами совершили в молодости?
– Она появится только на рассвете. Но для верности можем подняться на этаж выше.
– В спальню ваших родителей?!
Брови Ривиуса удивленно взлетели вверх.
Не говоря больше ни слова, Изольда встала и с решительным видом пошла вперед, а затем вверх по лестнице. Святая Мария, она совершит то, что ей хочется больше всего на свете.
Ньюлин приводил ее пристальным взглядом. Хотя Изольда шла наверх одна, у него не было ни малейших сомнений, что Ривиус вскоре последует за ней.
«Ну что ж, – вздохнул про себя старый бард, – может быть, это к лучшему».
Тилло, сидевший напротив, понимающе улыбнулся:
– Юная любовь. Как приятно смотреть на эту парочку и как трудно им будет!
– Боюсь, не столько им, сколько всем, кто живет в Роузклиффе, – ответил Ньюлин и взглянул выцветшими от старости глазами на Тилло. – Он вернулся с единственной целью – отомстить, и ты знаешь об этом.
Тот отвел глаза в сторону:
– Его сильно обидели, и я не виню его за то, что он хочет сделать. Наверное, очень трудно сидеть за столом в доме ничего не подозревающего врага, особенно если тебе оказывают тут радушный прием.
– Точно так же, как мы с тобой сидим.
– Но мы ведь не враги, – улыбнулся Тилло.
– Нет. Нам это ни к чему.
– Как знать, может быть, они сумеют договориться? Может, сегодня ночью они поймут кое-что?
– Вряд ли, слишком долго копилась ненависть, слишком долго скрывалась тайна, – горько заметил Ньюлин. – Из таких отношений не вырастает дружба. Ты не согласен?
Тилло нахмурился и чуть погодя встал из-за стола.
– Он и она поступают так, как им заблагорассудится. Ему не надо бегать за ней, однако он бегает. Она должна подчиняться воле родителей, но и не помышляет об этом. Они оба слишком молоды, их поступки слишком порывисты, они не думают о последствиях.
Ньюлин всмотрелся в нахмуренное лицо Тилло.
– Ты почему-то сердишься. Что случилось?
Тилло с боязнью взглянул на него и, чуть помедлив, сказал:
– Мне кажется, ты уже знаешь ответ.
Ньюлин по привычке начал раскачиваться взад и вперед.
– Многое мне открыто. Мне известны разные тайны.
– И моя тоже?
– Да, – помолчав, ответил Ньюлин.
Тилло плотнее укутался в свой пурпурный плащ.
– Тогда ты должен знать, почему я рассердился.
– Увы, именно этого я как раз и не понимаю.
Их взгляды встретились. Они долго смотрели в глаза друг другу, пока Тилло не отвел взгляд.
– Мужчины, они всегда всему виной, и не важно, сколько им лет, – пробурчал старый менестрель и пошел прочь.
Ньюлин с откровенным удивлением на лице смотрел ему в спину. Его чудесные способности – узнавать неизвестное или предсказывать будущее – иногда казались ему непомерно тяжелой ношей. Поведение Тилло удивляло и огорчало, но больше его тревожило другое. Хотя он всегда знал, что Рис обязательно вернется, тем не менее для Ньюлина оставалось загадкой, как теперь пойдут дела в Роузклиффе. Когда сталкиваются люди с сильной волей, результат зачастую трудно предугадать. Что теперь будет – одному Богу известно.
Словно далеким эхом из прошлого до него долетели слова Джослин: «Конец зимы уже не за горами». Более двадцати лет прошло с тех пор, а он помнил их разговор так, как будто он состоялся вчера. В молодости та очень походила на Изольду – такая же живая, смелая, решительная.
Да, вполне вероятно, конец зимы недалек, размышлял Ньюлин. Вполне возможно, что вместе с наступлением весны в этих краях на свет появится третье поколение детей. Он принялся раскачиваться из стороны в сторону, и в его голове, как тысячи колокольчиков, зазвучали детские голоса.
Валлийцы склонят головы тогда, Когда скалы будут там, где была трава, И луна почернеет, как спинка жука, А зимой вместо холода будет жара.
Возможно, это не закат, а рассвет, думал бард. Он взглянул на лестницу, скоро по ее ступенькам застучат сапоги Риса, поднимающегося в спальню дочери его врага. Что ждет их дальше? Мир изменчив. Какой бы выбор ни сделали влюбленные, жизнь все равно будет продолжаться. Очень скоро полог неизвестности приподнимется над будущим. Ну а тем временем можно поразмышлять над тайной Тилло.
Глава 8
Рис сидел молча, поглядывая изредка на лестницу. Он видел, как вышел из зала Тилло, сгорбившись, словно под тяжестью незримого груза. Путь сюда был не из легких, но старик ни за что не хотел расставаться с друзьями.
Затем Рис заметил, как проковылял Ньюлин. Завтра утром он узнает у Тилло, о чем они так долго беседовали. Рис догадывался о том, что Ньюлин понял, кто скрывается под маской странствующего менестреля. Но почему старый бард скрывал его тайну, ему было невдомек. Как бы там ни было, но подобная неопределенность не устраивала Риса. Он решил во всем разобраться.
Хотя в данный момент его больше волновало другое. Зал был пуст. Лестница манила его наверх, и он откликнулся на это безмолвное приглашение. Двадцать пять каменных ступенек вели на другой этаж, еще пятнадцать – на этаж выше, в покои, где его поджидала Изольда. Ни одна деталь не ускользала от внимательных глаз Риса, он подмечал все – расположение окон, число факелов. Если хочешь победить, пренебрегать нельзя даже мелочами. Но тут в полный голос заговорила его мужская натура. Он шел к женщине, и никто не помешает ему. Вот наконец и приоткрытая дверь, и в темноте спальни – огонек, а рядом широкая кровать с пологом из темно-синего бархата.
Как только Рис вошел и прикрыл за собой дверь, он всмотрелся, ожидая увидеть лежащую на постели Изольду, но там никого не было. Рис нахмурился, ему начинала надоедать эта игра в кошки-мышки. Он же видел, чего она хочет, и он желал то же самое. Где же прячется эта маленькая чертовка?
Внезапно позади него скрипнула дверь, стукнула щеколда, кто-то закрыл двери.
Неужели его заманили в ловушку? Страшная мысль молнией поразила Риса. Он мгновенно выхватил спрятанный кинжал и принял оборонительную позу. Черт, она заманила его в западню! Он ожидал, что на него набросятся стражники, укрывавшиеся под пологом темноты, но вместо них от дверей отделилась фигура Изольды с распущенными волосами. Увидев кинжал в его руке, она побледнела.
– Что случилось? С кем ты собираешься сражаться?
– Пустяки, мне померещилось.
Он быстро спрятал оружие, но руки у него немного дрожали, а сердце колотилось сильно и быстро. Он обнял ее.
– Погоди, не спеши.
Она оттолкнула его, пытаясь вырваться.
Но Рис не выпустил ее, а еще крепче сжал в своих объятиях.
– Я не заметил тебя, – горячим шепотом принялся объяснять он. – Когда дверь закрылась, я по ошибке решил, что твой главный страж поймал меня в западню. Но теперь мы наедине, а ведь именно этого нам больше всего хотелось. Не бойся.
Он прижал ее к себе, глядя ей прямо в глаза.
– Ну, что же ты! Поцелуй меня, я сгораю от нетерпения.
У Изольды не было сил сопротивляться его вкрадчивому голосу, но сердцем она ощущала в его словах какое-то притворство и фальшь. Что-то в его поведении не укладывалось в ее голове, что-то было явно не так. Но тут его губы прижались к ее губам, и у нее все поплыло перед глазами. Его крепкие объятия, горячие поцелуи, напористость заглушили возникшие подозрения. Способность рассуждать, благоразумие сразу исчезли, растворились, спрятались где-то глубоко-глубоко. На их место пришло одно лишь всепоглощающее желание: огромное, неодолимое, охватившее ее целиком, и она покорно уступила возникшему влечению.
Ривиус осыпал ее лицо страстными поцелуями, от которых перехватывало дыхание в груди. Она обвила его шею ласковым кольцом рук и поцеловала в ответ. Изольда старалась подражать ему, но он был настолько сведущ в искусстве любви, что она никак не могла уловить нужный ритм. Его чувственный рот, исходящий от него волнующий мужской запах пробуждали в ней страсть. Он провел языком по ее губам, и губы Изольды сами открылись, невольно отозвавшись на его настойчивость. Язык проникал все глубже, и все сильнее распалялся жар внутри ее тела.
Изольда даже не успела заметить, как оказалась на кровати. Его поцелуи не прекращались ни на секунду. В темном помещении горела лишь одна свеча. Мужчина казался огромным призраком, проникшим к ней в спальню. Если бы не его слишком осязаемые ласки, если бы не реальная тяжесть его тела, она сочла бы все это галлюцинацией или плодом разгулявшегося воображения. Но нет, он был настоящим мужчиной из плоти и крови. Вдруг страшная, оскорбительная мысль пронзила сознание Изольды.
– Нет, не надо, – прошептала она.
– Ну что ты! – Он ласково поцеловал ее в губы. – Ведь и ты, и я хотим этого.
– Да, ты прав, но не здесь… не в этой спальне, – упиралась Изольда.
– Почему нет? – ласково спросил Ривиус, стаскивая одну бретельку сорочки с ее плеча. – Здесь такая удобная широкая кровать. Чего еще можно желать?
– Но, Ривиус, неужели ты не понимаешь?
– Чего? – шутливо отозвался он и принялся сквозь сорочку нежно покусывать ее сосок.
Она изогнулась от наплыва новых острых ощущений.
– Какая славная кровать! – продолжал он, задирая подол сорочки и лаская ее бедро. – Мне всегда хотелось иметь такую.
– Но это же спальня моих родителей.
На этот раз он промолчал. Нет, все-таки отозвался, но ответом стали его поцелуи. Теперь он гладил и ласкал ее всю. Соски Изольды стали твердыми, и безрассудная страсть с новой силой отуманила сознание. Девушка схватила Риса за волосы и прижала его голову к груди. Она не могла объяснить, что именно происходило с ней, но в одном не сомневалась: это было нечто необыкновенное и удивительное. Сладкая мука казалась невыносимой, но если бы вдруг по какой-нибудь причине она прекратилась, то это невозможно было бы пережить.
Собрав все силы, она взглянула ему в глаза:
– Ривиус, погоди. Я приготовила другое ложе – наверху, в башенке.
Сперва по его лицу, охваченному страстью, невозможно было определить, слышал ли он, что она сказала. Но тут он прерывисто вздохнул и ответил:
– Очень хорошо. Поднимемся в то гнездышко, которое ты свила для нас с тобой. – Чуть отдышавшись, он вдруг сказал: – Но сперва я хочу показать тебе одну штуку.
С этими словами он чуть-чуть опустился вниз – так, что его лицо оказалось на уровне ее груди, и губы отнюдь не бездействовали. Боже, что он задумал? Пусть делает побыстрее, или она умрет, задохнется от охватившего ее блаженства.
Но тут Изольда замерла, потому что почувствовала, как его рука проникла меж ее бедер в самое сокровенное место, до которого никто никогда не дотрагивался. Вздрогнув, она попыталась сжать ноги, но его рука не унималась и продолжала ласки. Схватив его за плечи, она попыталась остановить его:
– Ривиус, прекрати…
– Ш-ш, – прошептал он и начал двигать пальцем взад и вперед.
– О, Ривиус! – выдохнула она, ей казалось, что поток никогда не ведомого сладострастия подхватил ее и понес куда-то высоко-высоко, навстречу ослепительному сиянию. – Что ты делаешь?
– Я? Показываю тебе, на что способен любящий мужчина. Тебе хорошо?
– Да… да… да, – ритмично выдыхала она в такт ласкающим движениям его пальцев.
– Но это только начало, Изольда, – прохрипел он. – Сейчас я покажу тебе нечто большее.
О нет, ее сердце не выдержит, не выдержит! Да-да, пусть делает что хочет. Это была ее последняя сознательная мысль. Он прильнул губами к ее груди, и внутри ее вспыхнул огненный цветок, радужные круги побежали перед глазами. Она взлетела еще выше, ей казалось, что неведомая сила несет ее по высоким волнам, то приподнимая, то опуская, пока наконец огромная волна, ниспадая, не вынесла ее на берег и она, обессиленная, полуживая, замерла, задыхаясь и лежа на земле.
К ее удивлению, она не умерла. Изольда понемногу пришла в себя. Тяжело дышащий Ривиус лежал, упираясь щекой в ее живот. Что же он делал с ней? Со слов матери Изольда в общем и целом знала, что представляют собой интимные отношения, но то, что Рис вытворял с ней… Неужели этим же самым занимались ее отец и мать? Она поспешно отогнала от себя эту мысль. Вдруг она опять с горечью осознала, что они находятся в спальне родителей. Она резко привстала, упираясь локтем в постель.
– Нет, так нельзя. Это неправильно…
– Что именно? – удивился Ривиус.
– Пойми, нельзя заниматься этим здесь, в спальне моих родителей… Это нехорошо, – сказала Изольда.
– Напротив, у нас все идет неплохо. А эта кровать как нельзя лучше подходит для того, чем мы будем заниматься дальше. Очень удобное местечко.
Он лег на нее всем телом, и хотя Изольде больше всего хотелось, чтобы Ривиус продолжил ласки, но чувство стыда, уважения к родителям заставило ее с новой силой сопротивляться его намерениям.
– Не здесь, Ривиус. Я же просила тебя. Давай перейдем в башенку, там тоже есть спальня.
– Тебя беспокоит то, что мы лежим в кровати твоих родителей?
– Да, – закивала она.
– Ну что ж, тем более нам не следует уходить отсюда!
Услышав такие слова, Изольда удивилась и растерялась.
Что могли они означать?
– Я не понимаю тебя… при чем здесь мои родители?
Не отвечая, он раздвинул ногами ее бедра и прижался к ее трепещущей плоти, жаждущей продолжения. Но какое-то нехорошее предчувствие уже овладело душой Изольды. Что-то пошло не так, но что это было, она пока не могла объяснить. Она лежала на кровати родителей с почти не знакомым ей мужчиной. Конечно, ее влекло к нему. Пожалуй, она слишком быстро уступила его домогательствам. Поторопилась?! В самом деле, что она знала об этом человеке? Почти ничего!
– Постой.
Она попытались оттолкнуть его.
– Нет. – Он плотно прижался, входя в неё.
– Не надо! – крикнула она.
– Поздно, – хрипло ответил он, глядя на нее темными глазами, в которых блестел злобный огонек.
Как это ни странно, он показался Изольде знакомым.
– Я не могу больше ждать.
Его голос звучал решительно и жестко. Он взял ее сильным и резким движением. Изольда задохнулась от приступа острой боли, но боль тут же прошла. Боже, что она наделала, она потеряла свою девственность!
Он продолжал свои странные движения, то приподнимаясь над ней, то опускаясь, и, удивительное дело, эти ритмичные движения вызывали невыразимо сладостное ощущение. Больше ей не было больно, напротив, каждое его погружение внутрь ее тела воспринималось с удовольствием, которого она раньше не испытывала, приносившим невыразимое наслаждение. Его движения становились все быстрее, и Изольда застонала, не в силах сдерживать блаженство.
– Черт! – выругался он. – Черт возьми!
– Ривиус, – невольно выдохнула она его имя.
– Ривиус, – злобно повторил он, и мрачное выражение на его лице приобрело угрожающий оттенок.
Ей стало страшно, от него явственно исходили страсть и… ненависть.
– Десять лет, – на валлийском языке произнес он. – Двадцать лет.
Она удивленно заморгала, не понимая, куда он клонит.
– Что ты хочешь сказать? – тоже по-валлийски спросила она его, судорожно пытаясь вспомнить что-то очень важное, но все время ускользавшее из ее памяти.
Он продолжал ритмично двигаться. Изольда, инстинктивно уловив ритм, подчинилась его мерным движениям. Внутри ее росло возбуждение, и вместе с тем все сильнее вращался вихрь мыслей, возникших в ее голове. Что же было не так? Что так тревожило ее? Вдруг вместе с накатившейся волной страсти ее осенило внезапное озарение. Она все вспомнила. Правда выползла из скрытых глубин ее памяти.
– Рис! – вдруг вскрикнула она. – Рис ап Овейн! – повторила она, стараясь, чтобы ее голос не сдавило так же, как ее сердце.
Прозрение Изольды совпало с завершающими волнами наслаждения, охватившими их обоих. Как только затихла последняя судорога, он поник головой и пробормотал:
– Ты теперь моя, Изольда. Видишь, как нам хорошо с тобой.
Рис чувствовал себя властелином, он еще раз одержал победу над ненавистными англичанами. Но странное дело – женщина, лежавшая рядом с ним, уже не выглядела в его глазах врагом, напротив, она казалась ему близкой и родной. Он ласково обнял ее, безмолвную, с изумленными глазами, и принялся убаюкивать, одновременно прокручивая в уме план по захвату замка: те безотлагательные действия, которые надо было срочно предпринимать.
