Текст книги "Прах и безмолвие"

Автор книги: Реджинальд Хилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

Глава 3

Филип Свайн приземлился в аэропорту Манчестера в семь тридцать утра в один из дней в начале мая – в ту пору, когда каждому йоркширцу хочется жить, даже если он в это время очутился в Ланкашире. Его поездка заняла три недели вместо планировавшейся одной, зато туда он летел туристическим классом, а возвратился первым, и на лице его не было следов усталости от долгого полета, когда он забирал свой багаж с движущейся ленты.

Свайн уверенной походкой миновал зеленый туннель, вышел из зала прилета и устремился к выходу, словно шахтерский пони к солнышку. Он услышал, как кто-то сзади догоняет его, и, почувствовав на своем плече тяжелую руку, остановился. Резко обернувшись, Свайн широко улыбнулся и воскликнул:

– Арни! Ну зачем ты ехал в такую даль? Я же мог взять такси.

– Это стоит кучу денег, – мрачно пробурчал Стринджер.

– Но у меня есть эта куча денег, Арни.

– Все улажено, да?

– Я же тебе сказал об этом, когда звонил. Это заняло больше времени, чем я предполагал, но, когда до них дошло, что мне нужны наличные, а не акции и право голоса в совете директоров компании Делгадо, мы быстро договорились.

– Ага. Не сомневаюсь, что адвокаты у этих янки такие же пройдохи, как наши. Теккерей звонил уточнить, когда ты приезжаешь. Сказал, заедет повидаться. Эти знатоки законов чуют деньги, как крысы – сыр.

– Нам теперь нужен хороший юрист, – укоризненно проговорил Свайн. – Ну пошли же, Арни. Где машина? Жду не дождусь, когда снова буду на «Москоу-Фарм». Господи, как же мне осточертели эти кондиционеры и «Мьюзак»![21]21
  «Мьюзак» – название системы передачи музыки по трансляционной сети; используется в ресторанах и т. п.


[Закрыть]

В машине они почти все время молчали, пока, миновав пригороды Манчестера, не выехали на шоссе, ведущее в Пеннинские горы. Тут Свайн опустил стекло, глубоко вдохнул, оглядывая тускло поблескивающие по обе стороны шоссе болота, и радостно произнес:

– Хорошо!

– Чего ж хорошего?! Сплошные выхлопные газы, – скептически заметил Стринджер. – На многоэтажной автостоянке и то воздух свежее.

Свайн задумчиво посмотрел на своего партнера. В нем был этот сарказм, из-за которого Свайн иногда и правда верил в сплетни насчет их родства. Однако к нонконформизму Стринджера Свайны не имели никакого отношения.

– Что случилось, Арни? – спросил он. – Даже для такого пессимиста, как ты, у тебя слишком несчастный вид.

– Ничего не случилось. Если бы что-то было, неужели я бы тебе не сказал.

– Я знаю, что сказал бы. Но все-таки что-то…

Они въехали на самую высокую точку перевала. Позади остался Ланкашир. Впереди простирался Йоркшир. Утреннее солнце ярко светило в глаза. Стринджер опустил козырек на лобовое стекло, а Свайну, наоборот, было приятно ощущать тепло солнечных лучей на лице.

– Это все Ширли, – внезапно сказал Стринджер.

– Что, никак не успокоится из-за своего мужа?

– Да, сейчас вроде успокоилась, но до этого была сама не своя. Мы с ней сильно поругались. Я сказал ей, что ездил его искать, но того, кто не хочет, чтобы его нашли, никогда не отыщешь. Мы оба погорячились. С тех пор она вроде утихомирилась, но оказывается, она договорилась с этим жирным мерзавцем, чтобы он его искал. Он мне говорит, что просто, мол, пришел запрос из какой-то социальной службы. Господи, он же хитрит!

– В его хитрости я не сомневался. Но зачем ему это? – удивился Свайн. – Как Нерон в несчастный день раздает привилегии направо и налево. Может, просто решил покопаться в грязном белье, так что не переживай.

– Да я за Ширли переживаю.

– Я понимаю, Арни. Но ты же сам сказал, что она вроде стала поспокойнее.

– Поспокойнее? Да, только это больше, чем поспокойнее. Смирилась, что ли. А может, просто махнула рукой. Думаю, наверное, это потому, что она в такой неопределенности…

– Ну, Арни, я понимаю, ты расстроен, но ты же ничего не можешь с этим поделать. Абсолютно ничего. Нельзя же снова причинять Ширли боль. Или твоему милому внучонку. Не всех же Господь наделяет силой переносить страдания, как наделил тебя. Все в конце концов образуется само собой. Божественное провидение. Оно все уладит, ведь так?

Свайн говорил убежденно, не сводя глаз с профиля Стринджера, который, сидя за рулем, смотрел прямо перед собой.

– Да, – согласился Стринджер, – думаю, так и будет.

– Ну и хорошо. Тогда поехали домой, – сказал Филип Свайн.

Когда они спустились с гор и въехали в Йоркшир, Свайн еще больше оживился и повеселел, а Стринджер, наоборот, заметно помрачнел. Выйдя из машины во дворе «Москоу-Фарм», Стринджер выглядел так, будто это он всю ночь провел в дороге, а его пассажир был бодр, будто спокойно проспал в своей постели.

Именно так подумал Иден Теккерей, который дожидался их во дворе в своей машине, включив магнитофон.

– Ты отлично выглядишь, Филип, – сказал он, пожимая Свайну руку. – Как я полагаю, поездка прошла успешно в финансовом плане?

– О да, – отозвался Свайн, – думаю, что теперь даже ты должен будешь согласиться, что Свайн и Стринджер наконец твердо стоят на ногах. Но почему ты не вошел в дом? У Ширли ведь есть ключ.

Он бросил взгляд на окно офиса.

– Ширли, я хочу сказать, миссис Эпплярд предложила мне это, но я отказался. Не думаю, чтобы наши с тобой музыкальные вкусы совпадали.

Слегка удивившись подобной причине отказа, Свайн пригласил:

– Ну так, заходи теперь. Спасибо, Арни. Поговорим попозже.

Стринджер, безучастный к тому, что Свайн поспешил отделаться от него, направился к офису.

Между тем Свайн, лицо которого сияло от радости, что он снова наконец дома, ввел адвоката в гостиную и спросил:

– Что будешь пить?

– Ну, для этого рановато. Стаканчик грушевого сидра – за твое возвращение разве что.

Свайн скривился, но налил и себе того же самого.

– Что нового? – поинтересовался он.

– Новостей немного. Полиция все еще не нашла мистера Уотерсона и мисс Кинг.

– А мне-то какое дело? – раздраженно бросил Свайн. – Когда они найдут Уотерсона, он просто подтвердит то, что следствием уже установлено. Я хочу, чтобы все это осталось позади, я хочу вспоминать о Гейл, а не о полицейском расследовании и о доходах юристов-кровопийц, которые они выторговывают себе на этом деле. Извини. Я не о тебе. Я про американских юристов. Посмотреть на них, так здешняя ваша братия покажется радетелями о благе ближних своих.

– В глубине души мы таковыми и являемся, – сказал Теккерей.

– Да? И конечно, ты приехал сюда так спешно, просто чтобы убедиться, что я благополучно добрался до дому? – улыбнулся Свайн. – Как мило. Но поскольку ты здесь, мы могли бы потолковать о будущем, фирмы. У меня вполне реальные планы. Ты знаешь эти разработки на Кримперс-Нолл? Я тебе говорил о них. Так вот…

Но тут он увидел, что Теккерей поднял руку и покачал головой.

– Что такое? – удивился Свайн.

– Филип, ты совершенно прав, я приехал сюда именно затем, чтобы обсудить с тобой будущее фирмы. Я всегда знал, что, если ты когда-нибудь станешь богатым человеком, ты не удовлетворишься достигнутым, а захочешь, чтобы твои деньги работали, чтобы они подняли твое дело на новую высоту. И я задумался: а сможет ли моя фирма обеспечить тогда твои интересы? Короче говоря, мне кажется, что пришло время задуматься и спросить самих себя, не лучше ли будет для растущей компании, ее клиентов и работников, чтобы интересы этой компании представляла более специализированная юридическая служба.

Свайн смотрел на него с изумлением и испугом.

– Послушай, – поспешно проговорил он, – если ты обиделся, что я прибегнул к помощи американцев в моих переговорах с Делгадо…

– Нет-нет. По-другому и быть не могло. Я не сведущ в американском праве. Как раз об этом и речь. В специфических обстоятельствах нужны специалисты. Не думаю, что в будущем мы можем так же успешно работать на тебя, как прежде. И поскольку я не хочу, чтобы какие-то несуществующие обязательства с твоей стороны затянули наше расставание, пока в конце концов тебе не пришлось бы дать нам отставку, я счел своим долгом сделать первый шаг. Я подготовил список фирм, коммерчески ориентированных, которые могут быть тебе полезны в будущем и которые я лично тебе рекомендую.

Он поставил свой стакан на стол, положил рядом конверт и протянул Свайну руку.

Свайн, не обращая внимания на протянутую руку, воскликнул:

– Ради Бога, Теккерей, что происходит? Ты был моим адвокатом столько лет…

– Но больше я им не являюсь. Прости, что я обрушил на тебя все это вот так сразу, но тебя не было дольше, чем я предполагал, а я через пару дней уезжаю в Сардинию – решил устроить себе небольшую передышку. Я хотел до отъезда утрясти это дело, для твоего же блага. Удачи тебе, Филип. Я знаю, как много ты работал, чтобы заслужить ее.

Адвокат опустил так и не пожатую руку, вежливо улыбнулся, кивнул и вышел из комнаты.

Свайн остался стоять, уставившись невидящим взглядом на стакан с грушевой водой. Потом потряс головой, будто стряхивая с себя сон, вылил содержимое стакана в пепельницу, вытащил пробку из графина с виски и налил себе приличную дозу.

Внезапно он стал и вправду похож на человека, который только что пролетел шесть тысяч миль, проведя в пути восемь часов.

Часть шестая

Скриб:

 
Увы мне! Что со мной стряслось!
Объятье горечь лишь дает!
Мой грех сокрыть не удалось,
И тот стоит передо мной, кто всем ведет им счет.
 

Мистерии. Женщина, замеченная в прелюбодействе

(нортхтаунский цикл)

7 мая

Дорогой мистер Дэлзиел!

Еще целый месяц прошел, и я Вам не писала ни одного письма! Честно говоря, за это время я дошла до крайней черты, до которой человек доходит в своей жизни, то есть узнала, что все, кто был мне когда-то дорог, умерли, и я потеряла надежду когда-нибудь услышать таинственные голоса, издалека призывающие меня вернуться. К тому же, конечно, любой, кто читает газеты, уже давно пришел к мысли, что человечество на земле достойно большего, чем преждевременное вымирание. Как ни странно, эта потеря надежд, связанных с человечеством в целом, открыла мне глаза на дикую природу и на какое-то время я буквально растворилась во всех этих овечках, нарциссах, в буйном весеннем цветении. Но на прошлой неделе подул сильный ветер, и вот я уже ступаю по облетевшим лепесткам, и дождь хлещет по цветам, а по радио и телевидению по-прежнему спорят, в каких районах страны производится баранина, которую можно есть, не опасаясь последствий чернобыльской катастрофы.

Ну, хватит о природе! Я тверда в своем решении. Но я не забыла о своем обещании помочь Вам, если смогу. Это оказалось труднее, чем я предполагала. Вы действительно тяжким трудом зарабатываете себе на жизнь. Но Вас, может быть, заинтересует то, что я слышала. Вы знаете, что Иден Теккерей больше не адвокат Филипа Свайна? Может, и знаете, а может быть, это ничего не значит. Но помните лепту вдовицы? Если Вы не можете дать многого, потому что у Вас нет ничего, то и малое станет великим.

Постараюсь сделать для Вас больше в следующий раз. Если следующий раз будет. А Вы можете обратиться мыслями к Джону из Беверли, чей день сегодня отмечает наша церковь. Йоркширский полицейский и йоркширский святой. Отличная парочка! Он был очень добр к бедным и немощным. И еще он помог англичанам выиграть битву при Азенкуре.[22]22
  Битва при Азенкуре происходила рядом с одноименной французской деревней в 1415 году. Английские войска сражались под командованием полководцев короля Генриха V (времена Столетней войны).


[Закрыть] Так что как ни крути, а Джон – полезный святой во всех отношениях!

Глава 1

– Ему показали на дверь, а? Что? А, понимаю. Я тебе точно говорю, он именно так и скажет. Да нет, нет необходимости. Пока.

Дэлзиел повесил трубку. Паско и Уилд вошли к нему в кабинет, когда он еще беседовал по телефону. Он оглядел их с ног до головы и как пастор во время проповеди произнес:

– Есть три чуда на этом свете, нет, четыре, в которые мне трудно поверить.

– И что же это за чудеса? – вежливо осведомился Паско.

– А ты не знаешь? Господи Иисусе, как велико твое религиозное, мать его, невежество. Скажи ему, Уилди!

– Я точно не помню, кажется, одно из них что-то насчет мужчины и девственницы? – предположил Уилд.

– Ну да. Мне следовало догадаться, что именно это застрянет у тебя в голове. Для тебя это точно чудо из чудес! Правильно я говорю?

Паско, хотя и подозревал, что неловко почувствовал себя один он, все же поспешно спросил:

– А остальные?

– Что-то там про корабли и змей или это было про Кита и Плотника?[23]23
  Намек на библейскую легенду об Ионе, проглоченном огромной рыбой.


[Закрыть] Не суть. Но есть и пятое чудо! Иден Теккерей больше не представляет Свайна перед законом.

Он кинул Паско письмо Смуглой Дамы.

– Откуда она узнала, интересно? – удивился Паско.

– Какая разница? – нетерпеливо возразил Дэлзиел, – важно то, что это правда.

– Что же такого невероятного в том, что человек, у которого теперь куча денег, хочет завести нового адвоката?

– Ничего. Кроме того, что случилось все совсем не так. Я только что звонил на фирму, чтобы это выяснить. Старина Идеи отдыхает в Сардинии и будет только на следующей неделе, но я обаял его секретаршу, и она сказала мне правду. Это Иден отказался работать на Свайна, а не наоборот. А когда адвокат добровольно отказывается от денег, это действительно невероятно!

Паско, однако, так и не разделил восторга толстяка. Дело Свайна было вчерашним днем, и единственное, что оставалось незавершенным в нем, – это то, что до сих пор не нашли Грега Уотерсона, но поимка Уотерсона и его подружки скорее относилась к компетенции отдела по борьбе с наркоманией, а не уголовного розыска. Незаинтересованность Паско была так очевидна, что Дэлзиел проворчал:

– Ладно, Фома неверующий, предоставь это мне. Когда старина Иден вернется, я из него все вытрясу. Ну, а у тебя что есть такого важного, чтобы обсуждать полным составом да еще в понедельник утром? Надеюсь, что-то посерьезнее, чем эта чокнутая?

Учитывая признанную самим Дэлзиелом ценность информации, предоставленной ему Смуглой Дамой, было верхом неблагодарности говорить так, но только дурак попытался бы в чем-то переубедить Дэлзиела.

– Это насчет банды футбольных болельщиков. Мы получили кое-какие сведения из Лидса, – сказал Паско.

– Не прошло и года, – съязвил Дэлзиел. – Чем дальше на запад, тем никчемнее и ленивее становятся люди. Ланкашир, Уэльс, Ирландия, Америка. Наверное, это как-то связано с Гольфстримом. Ну, и что у них?

– Похоже, что раз основные игры сезона закончились, этим громилам стало нечего делать. Поэтому главари болельщиков из нашего города послали приглашение банде из Лидса приехать сюда и устроить здесь своеобразный рыцарский турнир.

– Шутишь? Нет, серьезно?! Когда? – потребовал ответа Дэлзиел.

– Через три недели. В понедельник, который нерабочий из-за праздников, тридцатое мая. В день вашего театрального дебюта, сэр. Может быть, они из-за этого решили приехать, привлеченные….

Выражение лица толстяка не оставляло сомнения, что объект для шуток избран неудачно, поэтому Паско быстренько посерьезнел.

– В Лидсе считают, что у их группы, внедренной в банду, достаточно доказательств того, что предстоит драка стенка на стенку. Нам дали имена четырех…

– Четырех? И все?

– Четырех главарей. Еще десяток будет взят в Лидсе, и таким образом мы пресечем это дело еще в зародыше, предотвратить лучше, чем лечить.

– Я тоже так считаю. И нам только останется разделаться с наркоманами, зэками и карманниками и дело с концом. Каков же план действий?

– Нам надо еще кое-что выяснить, а потом на следующей неделе, утром во вторник, на рассвете, мы возьмем наших четверых, проведем здесь предварительный допрос и отправим их к остальному десятку в Лидс.

– С чего это? Неужто тамошние ничтожества нам не доверяют?

– Они сделали всю черную работу, так что придется играть по их правилам. Но, по крайней мере, нам предоставится возможность расколоть кого-то из наших насчет того парня, которого сбросили с поезда и насчет погрома в «Розе и короне».

– Надеюсь, тебе повезет, – не очень веря в успех, проговорил Дэлзиел. – Но это все-таки лучше, чем совсем ничего. Давай раздуем это дело, и может, мне удастся уговорить кое-кого из нашей шпаны выбрать себе для воскресных развлечений какое-нибудь другое место.

«Он вправду озабочен тем, чтобы его дебют прошел хорошо!» – подумал Паско.

– Как у вас дела, сэр? Я про мистерии…

Дэлзиел подозрительно глянул на Паско, но, решив, что на этот раз его интерес искренен, ответил:

– Это такой тяжелый труд! Очень тяжелый, доложу я тебе. Я иногда сам не понимаю, как я позволил втравить себя в это дело.

– Чанг трудно отказать, – самодовольно улыбнулся Паско, уверенный теперь, что его роль Иуды осталась в тайне.

– Да, многим женщинам трудно отказать, – проворчал Дэлзиел. – Начнешь с малого, а как дашь себя уговорить на какую-нибудь глупость, вроде женитьбы или игры в спектакле, тут-то и увидишь, что все совсем не так, как представлялось. Но я дал слово, и я его сдержу. Между прочим, кое-кто мог бы проявить хоть немного чувства солидарности. Удивительно, Питер, что ты сам никак в этом не участвуешь, притом что твоя жена близкая подруга Чанг. Ты, наверное, очень умело отбивался, что тебя оставили в покое.

Он опять подозрительно оглядел Паско, и тому показалось, что его уверенность, будто он вне опасности, испарилась как плевок с раскаленного утюга.

Вечером, описав Элли эту сцену, Паско словно невзначай обронил:

– Я думаю, Чанг достаточно осмотрительна?

– Нет, слава Богу, а то у меня была бы очень скучная статья.

Элли с головой ушла в написание статьи о Чанг для сувенирного номера «Ивнинг пост», который планировалось раздавать зрителям мистерий во время представления. Элли очень польстило, когда Чанг стала настаивать на том, чтобы автором статьи была Элли, а не газетчики, которые, по ее словам, не могут написать правдиво даже о цветочной выставке. Удовольствие, которое Элли получала от выполнения этого почетного задания, омрачалось только тем, что невозможно было заставить Чанг сидеть на одном месте. Большинство интервью приходилось брать на ходу, но все получалось прекрасно, и надежда Элли, что ее статья станет жемчужиной сувенирного выпуска, крепла день ото дня.

– А можно мне взглянуть на рукописный вариант? – поинтересовался Паско.

– Ни в коем случае. Будешь платить деньги, как все, – твердо заявила Элли.

В ее тоне, казалось, не было и намека на то, что это ответная мера на его нежелание показать ей письма Смуглой Дамы, но он почувствовал, что это именно так. После той скрытой стычки он пытался рассказать ей то об одном, то о другом деле, но она лишь проявляла вежливую заинтересованность и старалась как можно скорее улизнуть от разговоров на эти темы. Паско полагал, что биография Чанг и письма неизвестной, являющиеся для полиции уликой, слегка отличались друг от друга. Однако, не собираясь убеждать в этом Элли, он, через силу улыбнувшись, проговорил, стараясь, чтобы это прозвучало не слишком язвительно:

– Ну, тогда, надеюсь, и право критиковать у меня будет такое же, как у любого другого? Кстати, раз уж ты везде и всюду следуешь за Чанг, ты не видела, каков Толстый Энди на репетициях.

– Видела, издали. Как ни странно, он производит сильное впечатление в своей роли.

– Как ни странно?

– Дело в том, что он совершенно такой же, как в жизни. Никакой актерской игры, просто Энди Дэлзиел стоит на сцене и говорит стихами в возвышенном средневековом стиле. Но звучит это так, будто он не декламирует текст роли, а произносит собственные слова.

– Думаешь, мы все эти годы ошибались, и он действительно Бог?

– А разве ты не заметил, каким в последнее время стал мир? – спросила Элли. – Как ты мог в этом сомневаться?

Глава 2

– Добрый вечер, мистер Теккерей, – поздоровался бармен «Клуба джентльменов», – похоже, вы неплохо отдохнули.

– Действительно неплохо, Джон, – подтвердил адвокат, и на его бронзовом от загара лице мелькнула улыбка. – Как обычно, пожалуйста.

Дожидаясь, пока бармен достанет с полки бутылку «Макаллана» двенадцатилетней выдержки, Теккерей почувствовал, как кто-то ткнул его в спину пальцем толщиной с дуло кольта «питон».

– И еще одну порцию того же самого, Джон, – добавил адвокат, не оборачиваясь. – Как дела, Эндрю?

– Лучше, чем у тебя, – откликнулся Дэлзиел, боком пристраиваясь на высоком табурете, где помещалась только одна ягодица такого размера. – У тебя жуткий цвет лица, ты знаешь? Тебе необходим отдых.

– Я подумаю над этим. Ты, кажется, звонил мне в офис, пока меня не было?

– Точно, звонил. От этой твоей девицы там мало толку.

– Огорчен слышать это. Твое здоровье.

– Выпей лучше за свое, – ответил Дэлзиел и с угрозой добавил: – Не бойся, я все равно до самого дна доберусь.

– Быстрее тебя никто этого не сделал бы, – заметил Теккерей, с восхищением глядя на пустой стакан Дэлзиела.

– Ты отлично понимаешь, о чем я.

– Не имею ни малейшего представления, – возразил адвокат, осушив свой стакан и ставя его рядом со стаканом Дэлзиела.

– Возможно, тебя мучит жажда в связи с неделей помощи голодающим и пострадавшим от стихийных бедствий, а? – вежливо осведомился он.

– Ты же не станешь поить человека, который собирается назвать тебя бессовестным вруном?

– Конечно нет. Но, с другой стороны, ведь ты не принял бы угощения от того, кого чуть было не назвал бессовестным вруном, так что здесь какое-то недоразумение.

Дэлзиел обдумал услышанное, кивнул и предупредил:

– Все так, но ты у меня отсюда не выйдешь, пока не расколешься. Джон! – крикнул он бармену. – Ты что, вместе со своим заведением вступил в Лигу по борьбе за трезвый образ жизни? Тут пустые стаканы стоят! Понедельник – день жабы-в-норе,[24]24
  Жаба-в-норе – сосиска, запеченная в тесте.


[Закрыть] и для этого блюда нам необходима солидная алкогольная основа!

Джон с вымученной улыбкой на лице, говорящей о том, что единственным его желанием было, чтобы его оставили в покое, потянулся за бутылкой «Макаллана».

Старинные напольные часы в вестибюле «Клуба джентльменов» пробили два, и Джон заснул за стойкой, когда Дэлзиелу удалось наконец подобрать ключи к душе Идена Теккерея.

Он пытался пронять его выпивкой, пока жабу не вынесло из норы волной виски и бургундского вина. Далее последовал подкуп в виде обещания предоставить в распоряжение адвоката свидетельские показания двух любых, на его выбор, уголовных дел, которые он будет вести в будущем году. И завершился штурм шантажом, выразившимся в восхищении тем пониманием, с которыми старейшие и богатейшие клиенты Теккерея отнеслись к тому, что в поездке на Сардинию Теккерея сопровождала восемнадцатилетняя «племянница».

Теккерей лишь подивился осведомленности Дэлзиела о его личной жизни, но в целом остался совершенно равнодушен к гамбитам своего партнера. Озадаченный Дэлзиел отлучился справить малую нужду и собраться с мыслями. Возвращаясь на место, он задержался у стойки, чтобы заказать еще виски.

– С мистером Теккереем все в порядке? – спросил Джон хриплым ото сна голосом.

– Да. А что?

– Он обычно позже одиннадцати не задерживается. Ну до полуночи может остаться в клубные вечера. Я ни разу не видел, чтобы он сидел так поздно.

Это была довольно смелая попытка избавиться от двух последних клиентов, но она не увенчалась успехом. Лицо Дэлзиела озарилось светом, как вода в бухте под первыми лучами солнца.

– Правильно, парень! – воскликнул он. – Налей-ка нам по двойной!

– Но вы пьете каждый раз по двойной уже последние четыре часа, – кисло заметил Джон.

– Тогда дважды по двойной! – поправился Дэлзиел.

Он поставил стакан перед Теккереем и сказал:

– Пей, но понемногу, это твой последний стакан.

– Да?

– Да. Тебе давно уже пора спать, и мне завтра тоже вставать ни свет ни заря. Так что хватит тянуть кота за хвост. Карты на стол! Мы оба знаем, что я хочу выяснить, почему ты бросил работать на Свайна. Но я только сейчас понял, что ты хочешь мне это рассказать так же сильно, как я хочу это узнать!

– Почему, интересно, ты так решил?

– Да если бы это было не так, ты давно бы уже свалил отсюда! Ты просто ждешь, пока я предоставлю тебе достаточно благовидный предлог, чтобы все выложить, не нанеся ущерба твоей профессиональной чести, черт бы ее побрал!

Теккерей поразмыслил, улыбнулся и проговорил:

– Все это ужасно хитро придумано, Энди. Ты попробовал споить меня, подкупить, угрожать мне. Осталось только набить мне морду, так, что ли?

– Человек пользуется теми средствами, какие ему известны, – ничуть не смутившись, ответил Дэлзиел. – Хорошо, я сдаюсь и оставляю тебя в покое, но все, что случится потом, будет на твоей совести. Первое, что я сделаю завтра утром, вернее уже сегодня, это снова начну трясти Свайна до тех пор, пока он не завопит, что его незаконно преследуют. Но я все равно буду продолжать трясти его, пока он не наймет другого адвоката, чтобы остановить меня. Но я все равно буду его трясти, пока меня не притащат пред светлые очи Отчаянного Дэна, а может быть, и прямиком в суд. Но я все равно буду продолжать его трясти до тех пор, пока… представляешь себе, чем дело кончится?

– Пока ты не нарвешься на серьезные неприятности?

– Именно!

– И это случится по моей вине?

– Вот именно!

– Не уверен, что моя честь позволит мне допустить это, – торжественно произнес Теккерей. – Особенно учитывая, что мне известно так немного. Важнее помочь сегодняшнему другу, чем бывшему клиенту, sub specie aeternatis, ты ведь так сказал бы на моем месте, правда?

– Возможно, и сказал бы… если бы смог выговорить, – согласился Дэлзиел.

– Тогда слушай очень внимательно, потому что это будут как бы размышления вслух. Пока Свайн был в Америке, мне позвонил некто по фамилии Кроуфорд из одной компании, предоставляющей кредиты. В общем-то все, что хотел узнать этот Кроуфорд, – это на самом ли деле Свайн находится в Америке, улаживая там дела, связанные с имуществом своей покойной жены. Когда же я начал задавать вопросы насчет того, что конкретно связывает моего клиента с данной компанией, он очень вежливо закончил разговор и повесил трубку. Я, разумеется, заинтересовался, поэтому навел некоторые справки…

– О да! – рассмеялся Дэлзиел. – Хочешь сказать, что не успокоился, пока не дернул за все нити, до которых сумел дотянуться?

– У меня действительно довольно обширные связи в финансовом мире, – признал Теккерей. – Короче говоря, я узнал, что финансовое положение Свайна было гораздо более катастрофическим, чем я предполагал. «Москоу-Фарм» была заложена до последнего гвоздя и в финансовом плане находилась в таком же плачевном состоянии, в каком она была, когда Том Свайн застрелился. Теоретически давно уже прошел день, когда Свайн обязан был выплатить свой кредит или отдать кредитной компании свою ферму. На практике же им, конечно, больше нужны были деньги плюс проценты за просроченную выплату кредита, поэтому, узнав, что Свайн должен унаследовать деньги своей жены, они не торопились. Кроуфорд просто решил лишний раз проверить.

Адвокат поднял стакан и пригубил виски, поглядывая на Дэлзиела поверх края стакана.

– И? – спросил толстяк.

– Что «и»?

– Ты же не будешь меня уверять, будто отказался обслуживать клиента, который должен стать жутко богатым только потому, что, как тебе удалось пронюхать, он не посвящает тебя во все свои дела? – усмехнулся Дэлзиел. – Что там еще было? Можешь спокойно все выкладывать. Не переживай ты так за своих влиятельных дружков. Я тоже могу подергать кое за какие нити, только обычно я дергаю за те, которые привязаны к некоему месту этих самых влиятельных типов.

– О Боже мой, – вздохнул Теккерей, – я так и знал, что придет момент, когда мысль все тебе рассказать покажется мне не самой лучшей. Ну хорошо, были еще кое-какие факты, которые меня насторожили. Один из них – то, что за период между седьмым февраля, когда Гейл будто бы уехала в Америку, и пятнадцатым февраля, когда она погибла, с ее счета было выписано три чека на оплату самых неотложных долгов Свайна.

Дэлзиел усвоил эту информацию с помощью дважды двойной дозы виски.

– Прощальный подарок? – спросил он.

– Возможно.

– Или ты думаешь, он сам себе сделал подарок из ее чековой книжки, считая, что, раз она уехала, некоторое время ей будет ни к чему счет в Великобритании?

– Такое тоже возможно. Несомненно то, что это можно легко доказать, сличив подписи на чеках. Хотя, поскольку деньги теперь принадлежат ему, то, конечно….

– Но тогда они ему не принадлежали, – прервал адвоката Дэлзиел. – Значит, после этого ты начал задумываться, а не мошенник ли твой клиент. Ну, ну. Держись. Если он начал этим заниматься, почему бы ему и кредит не выплатить таким же образом?

– Это был текущий счет. Он сгодится для чека на две тысячи, скажем, но вовсе не достаточен, чтобы выкупить целую ферму.

– Стащил не ту чековую книжку, да? Когда дело касается денег, эти Свайны жалкие недотепы, а? Кстати, а что случилось с наличными, которые он взял в кредит? Я знаю, что его бизнес не процветал, но он не мог ухлопать такую уйму денег на свой грошовый бизнес.

– Каждый Свайн рано или поздно находит собственную «компанию Южных морей».[25]25
  Компания Южных морей – термин для обозначения многообещающего, но ненадежного предприятия. В 1711 г. была основана Акционерная компания Южных морей для торговли с испанскими владениями в Южной Америке; деньги акционеров были пущены на спекулятивные операции, что привело к кризису в стране. Компания обанкротилась в 1720 г.


[Закрыть] Наш Свайн нашел такой мыльный пузырь прямо у себя под носом. Помнишь, я рассказывал тебе, что, когда Делгадо решили выбить почву из-под ног «Атлас Тайлер», они запудрили мозги профсоюзам, пустив утку, будто собираются расширять дело в Великобритании через сеть дочерних фирм в Мильтон-Кейнс?

– Но ты говорил, что Свайн об этом ничего не знал, что он кипел от возмущения, когда они неожиданно вышвырнули всех с работы.

– И я говорил чистую правду. Только неправильно истолковал причину его возмущения.

Дэлзиел ухмыльнулся, смекнув что к чему:

– Хочешь сказать, что денежки уплыли туда?

– Да. Делгадо недостаточно доверяли ему, чтобы посвящать в свои планы, но он был достаточно приближен, чтобы через него пустить шепоток об их намерении открыть фирмы в Мильтон-Кейнс. Возможно, что их жестокость оказалась так велика, что они сделали его главным распространителем этой сплетни. Но случилось вот что: Свайн увидел неожиданную возможность быстро разбогатеть и стать независимым. Он занял сколько мог денег, заложил «Москоу-Фарм» до последнего гвоздя и начал скупать акции в Мильтон-Кейнс. Как только сплетни поползли по всей округе – а они подогревались еще и тем, что Свайн скупал акции, – цена на акции резко подскочила, но он продолжал их скупать.

– Погоди-ка, я ничего не смыслю в гражданском праве, но это же подсудное дело, правда? – Дэлзиел оживился при мысли о возможности инкриминировать Свайну какое-нибудь нарушение закона.

– Свайн именно так и думал, – мрачно подтвердил Теккерей. – Вот почему он так тщательно заметал следы. Но успокойся, Эндрю, это подсудно только в том случае, если ты получаешь прибыль. Делгадо не собирались прибирать к рукам местные компании, поэтому до незаконной перекупки дело не дошло. Нельзя же засудить человека только за то, что он неудачно вложил свои деньги и понес серьезные убытки.

– Думаю, действительно нельзя. Неудивительно, что он послал Делгадо с их чертовой работой куда подальше! – И, лучезарно улыбаясь, Дэлзиел добавил: – Но ведь он не только потерял на этом деле, но и кое-что приобрел. Он добился того, чтобы рабочие признали его своим другом и соратником в борьбе с проклятыми капиталистами. Господи Боже ты мой, этому типу надо отдать должное. Потеряй он руку, он и ее продал бы мясокомбинату на фарш!