355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Реджинальд Хилл » Прах и безмолвие » Текст книги (страница 14)
Прах и безмолвие
  • Текст добавлен: 8 октября 2016, 14:51

Текст книги "Прах и безмолвие"


Автор книги: Реджинальд Хилл



сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

Дэлзиел состроил самую похабную физиономию, какую только мог. Он не очень рассчитывал на то, что ему удастся вызвать Свайна на откровенный мужской разговор, но надеялся сыграть на мужском самолюбии. Если (почему бы нет) у Свайна были делишки на стороне, это усиливает мотивацию преступления, а к тому же тогда можно будет потрясти эту вполне вероятную «ее» и посмотреть, что из этого выйдет. В постели исповедуются получше, чем в церкви.

– Да? А вы-то, черт вас возьми, откуда знаете?

Свайн отвечал на его слова, а не на мысли, но ответ от этого был не менее оскорбительным. «Ну погоди, я еще достану тебя, приятель», – мысленно пообещал Дэлзиел.

Он сменил тактику и, отставив шутливый тон, сказал:

– Я только хочу предупредить вас, сэр, что, если у вас есть женщина, лучше скажите об этом сразу, чтобы избежать неудобств. Мы же можем случайно выйти на нее и поставить в неловкое положение. Я могу обещать вам максимум тактичности. Мы бы хотели увидеться с ней, только чтобы избежать промаха. Вы ведь примерно для того же самого хотели увидеть миссис Свайн на Хэмблтон-роуд – чтобы избежать промаха?

Дэлзиел говорил с милой рассудительностью очень левого политика, призывающего к революции, рассчитывая насладиться мгновением, когда Свайн отреагирует на его тон, еще не поняв смысла слов.

В какой-то момент Дэлзиелу показалось, что он добился ожидаемого взрыва, но Свайн откуда-то из глубин своего существа черпал резервные силы, чтобы держать себя в руках.

– Теккерей предупреждал меня насчет вас, – произнес он спокойно, – но он не сказал и половины всего. Так вот, послушайте, мистер Дэлзиел, можете провоцировать меня сколько угодно. Мне нечего скрывать. Единственные игры, в которые мы с вами будем играть, – это на сцене у Эйлин Чанг. Подозреваю, это тоже была ваша замечательная идейка?! Так вам не удастся взять меня на пушку! Вам, может, льстит то, что вы будете играть Бога, а я Люцифера, но как бы Чанг ни старалась вас преобразить, всем и каждому будет ясно, что вы как были, так и остались жирным тупицей!

Вот оно. Гнев, вырвавшийся наружу.

– А вы, мистер Свайн, – мягко спросил Дэлзиел, – что люди увидят в вас?

Свайн рассмеялся, снова полностью владея собой.

– «Все радости, что есть, отмечены во мне!» – продекламировал он. Видите, я уже начал учить свою роль. Надеюсь, вы не отстанете от меня в этом. Теперь, до свидания.

– И вам всего доброго, – любезно ответил Дэлзиел. – И спасибо, что уделили мне минутку.

Он вышел из комнаты, плотно закрыв за собой дверь. Еще раньше заметив, что телефонные аппараты на столе в гостиной и на стене в прихожей – параллельные, Дэлзиел подошел к телефону в прихожей и осторожно поднял трубку. Свайн набирал номер. Дэлзиел подождал.

После нескольких долгих гудков ответил женский голос, и на секунду Дэлзиел почувствовал радость победы. Но потом до него дошел смысл слов.

– «Теккерей, Амберсон, Мэллор и Теккерей». Чем могу вам помочь?

– Черт, – выругался Дэлзиел, положив трубку. Как и многое другое, все это лучше получается в кино, чем в жизни.

Дэлзиел вышел из дома, но не через парадную дверь. Паско докладывал, что на заднем дворе есть что-то типа офиса с секретаршей. Кто знает? Может быть, Филип Свайн был достаточно банальным мужиком, чтобы крутить шуры-муры с собственной секретаршей? Или секретарша была достаточно любопытной, чтобы подслушивать телефонные разговоры.

Толстяк проворно взбежал по ступенькам вверх, остановился перед дверью, чтобы перевести дух, а потом быстро вошел, рассчитывая неожиданным появлением вызвать замешательство.

Девушка за столом оторвала взгляд от книги, но никаких признаков замешательства на ее лице Дэлзиел не заметил. Поскольку она молчала, ему пришлось заговорить.

– Миссис Эпплярд? – осведомился он. – Начальник уголовного розыска Дэлзиел.

– Я вас слушаю.

– Вы совсем не удивлены?

– Вы сказали мне, как меня зовут, и сказали, как зовут вас. И то и другое мне было известно и раньше. Чему же я должна удивляться?

Дэлзиел обдумал ее замечание и нашел, что оно, к его удовольствию, резонно.

– Не возражаете, если я задам вам несколько вопросов?

Она снова погрузилась в чтение, не отвечая ему.

Дэлзиел почесал под мышкой и задумался, с какого конца начать.

– Мистер Свайн – хороший начальник? – сделал он заход.

– Нормальный, – ответила она, не поднимая глаз.

– А какие у него были отношения с женой?

Она отложила книгу и оглядела его так, что ему показалось, будто его выставили на продажу. Девушка была невзрачная, на вид обыкновенная, но ее карие холодные глаза смотрели на собеседника с такой невозмутимостью, что становилось не по себе.

– Вы хотите, чтобы я помогла вам. Почему?

– Ну, потому что это долг каждого – помогать полиции, ведь так? Иначе как же мы сможем бороться с преступностью?

Он сам почувствовал, что эти прописные истины прозвучали неубедительно.

– Я не то хотела сказать. Почему я должна помогать вам? – спросила она, выделяя интонацией местоимения.

Он тщательно обдумал ответ, потому что чувствовал – неверных ответов множество, а правильный – лишь один.

– Может быть, потому что я мог бы помочь вам, – сказал он.

Похоже, на минуту это ее развеселило, но потом она снова посерьезнела.

– Вы думаете? Хорошо. Я хочу разыскать своего мужа. «Сразу начинает торговаться», – с восхищением подумал Дэлзиел. А он даже не знал, что ей есть о чем с ним торговаться.

– Вы его потеряли, да?

Она кратко и четко обрисовала ситуацию, прямо как Уилд в своих рапортах.

– Его зовут Тони Эпплярд. Мы поженились три года назад, когда выяснили, что я беременна. Потом его уволили по сокращению штатов, и он уехал на юг искать работу. Он по профессии механик, но в конце концов оказался в Лондоне и стал работать по подряду, рассчитывая найти что-то получше. Сначала он писал и присылал денег. Жил там в одной комнате с несколькими мужчинами. Он это называл общежитием. Я же думаю, это была ночлежка. Я писала ему регулярно, но его ответы приходили все реже и реже. Я думала, он приедет на Рождество, но он только прислал открытку малышу. Я хотела поехать туда и все увидеть собственными глазами, но папа сказал, что сам поедет. Он ездил туда в середине января. Там, где Тони жил, папе сказали, что он уехал несколько дней назад и не оставил адреса. Я обращалась в полицию, и в тамошнюю, и в здешнюю, не в сыскную, а к тем, кто в форме. Они сказали, что к ним это не имеет никакого отношения. Взрослый человек может делать все, что ему угодно, если он не совершает преступления. А то, что он бросил жену с ребенком, преступлением, видимо, не является. Но я думаю, что они бы его нашли, если бы захотели. Если бы вы захотели…

– А зачем вы хотите его найти, милочка? – ласково спросил Дэлзиел. – Присуждение алиментов в судебном порядке не имеет большого смысла, до тех пор пока у него нет постоянной работы.

– Так, может, он поэтому и переехал, – возразила она. – Может быть, он уже там с другой живет? Не бойтесь. Я уже все возможные варианты продумала. А вдруг ему просто все это не под силу выносить, и он где-то скитается, чувствуя себя таким же одиноким и отчаявшимся, как я порой? Вы мне поможете?

Дэлзиел задумался.

– Старший инспектор Паско позавчера с вами разговаривал. Почему вы его об этом не попросили? – спросил он, почесывая жирный, в складках, затылок.

Она слегка улыбнулась.

– Его больше интересовало, что я читаю. Я же читала, чтобы отвлечься. А вы, мне кажется, интересуетесь именно тем, от чего я хочу отвлечься чтением.

Дэлзиел улыбнулся ей в ответ.

– Я бы не стал недооценивать мистера Паско, – сказал он, чувствуя себя все же польщенным. – Хорошо, – продолжал он, – я возьму ваше дело на заметку. Ничего не обещаю, но не думаю, что оно слишком сложное. Мне, может быть, понадобится порасспросить вашего отца о его поездке, возможно, это что-то прояснит.

Он увидел выражение ее лица и рассмеялся.

– Не слишком он любит парня, верно? Но беспокоиться не о чем. Он не узнает о нашем уговоре. Я скажу, что это социальные службы затребовали информацию или что-нибудь в этом роде. Ну, а вы что мне можете сообщить?

– Вы задавайте вопросы, а я буду отвечать, – предложила она.

– Справедливо. Как вы думаете, какие отношения были между супругами Свайн?

Она подумала и сказала:

– Нормальные. Во всяком случае, в начале.

– В начале?

– В начале моей работы здесь, после того как мистер Свайн стал сотрудничать с папой. Я думаю, ей тогда в голову еще не пришло, насколько для него было важно иметь собственное дело.

– А когда до нее дошло?

– Тогда она стала все больше и больше раздражаться. У них начались скандалы, в основном по поводу отъезда в Америку и денег. Я слышала, как они друг на друга орали в доме. Она считала, заводить собственное дело – пустая затея. А он говорил, что здесь его корни и он не собирается бросать «Москоу-Фарм», чтобы работать на шайку мошенников вроде Делгадо.

– А она его не понимала?

– Нет. Она говорила, что, судя по тому, как у него идут дела, ему все равно придется все бросить, когда он обанкротится. Она говорила, Что ее семья не мошенники, а опытные бизнесмены и что он не смеет оскорблять ее семью, когда его родственники только и могут, что разоряться в пух и прах и вышибать себе мозги из пистолета.

– А что мистер Свайн на это отвечал?

– Он очень тихо отвечал, что его семья всегда возвращала себе ферму, не важно, какой ценой. И что он, раз уж получил ее, ни за что не упустит.

– Скажи-ка мне, дорогуша, – поинтересовался Дэлзиел самым дружелюбным тоном, – если он сказал это очень тихо, как же ты это могла отсюда услышать?

– Здесь сортир зимой замерзает, поэтому иногда мне приходится заходить в дом, – сказала она, спокойно встретив его взгляд.

– Справедливо. А ты знаешь такого человека, по имени Уотерсон, милочка?

– Не могу сказать, что знаю. Он был клиентом.

– И какого ты о нем мнения?

– Сам от себя без ума.

– А тебе он нравился?

– Ни капли.

– Почему же?

Она подумала, потом ответила:

– Во-первых, могу сказать, что я ему тоже очень не нравилась.

– Это имеет значение?

– И без того, чтобы вешаться клиентам на шею, чего я не делаю, достаточно противно общаться с ними по делу, что приходится волей-неволей.

Дэлзиел усмехнулся. Она все больше вызывала у него симпатию.

– А что миссис Свайн? Она ему нравилась?

– Я уже говорила мистеру Паско. Он подкатывался к ней, но она, по-моему, его отшила.

– Тебя удивило бы, если бы ты узнала, что позже она с ним завела роман?

– Нет. Я не так хорошо ее знала, чтобы чему-нибудь удивляться.

Это было разумно, но не очень полезно для следствия. Дэлзиел перевел разговор на другие рельсы.

– А как мистер Свайн ладил с мистером Уотерсоном?

– Не очень хорошо.

Он ждал, что она продолжит, но она снова уткнулась в книгу. Это сбивало с толку. Но они же договорились, что она будет отвечать на его вопросы. Значит, сначала надо было задать вопрос.

– Откуда ты знаешь?

– Я видела, как они ссорились во дворе.

– Ты слышала, что они говорили друг другу? – спросил он, выглядывая в окно.

– Нет. И вообще они потом зашли в дом.

Дэлзиел был окончательно озадачен. Кругом одни загадки. О чем же ссорились Свайн с Уотерсоном? Мог ли Свайн заподозрить что-то раньше, чем он говорит? И освещает ли это как-то по-иному происшествие на Хэмблтон-роуд?

Дэлзиел каким-то образом ухитрился выглядеть таким жалким, что его собеседница не выдержала и раздраженно спросила:

– Вы что, не хотите узнать, о чем они спорили?

– Ты же сказала, что не слышала.

– Мне и не надо было слышать. Это было по поводу счетов Уотерсона. Он их не оплачивал, несмотря на то что я ему посылала напоминания. В последний раз я пригрозила ему судом.

– Большие счета?

– Достаточные. У мистера Свайна были неприятности из-за перерасхода средств, и ему нужен был каждый пенни.

– И чем это закончилось?

– Они пошли в дом, и мистер Уотерсон дал мистеру Свайну чек.

– Откуда ты знаешь?

– Мистер Свайн потом принес чек мне и сказал, чтобы я зачислила эти деньги на счет фирмы.

Так вот что это было – не ревность, а деловые разногласия. Все, что ему нужно делать, это только спрашивать.

– Значит, пока мистер Свайн не получил этот чек, у него было туго с наличностью?

Она засмеялась: ее музыкальный грудной смех способен был заставить любого мужчину вновь взглянуть на нее даже после того, как он уже отметил для себя, что у нее крупные черты лица и прямые, как палка, волосы.

– У него и потом было туго с деньгами, – ответила она. – Чек вернули через неделю. У выписавшего его не оказалось ничего на счете в банке.

– Он ему подсунул неплатежеспособный чек? А что потом?

– Я отдала этот чек мистеру Свайну. Он сказал, что разберется.

– И разобрался?

– Видимо, нет. Во всяком случае, в нашей последней ведомости ничего нет.

Это могло значить многое. А могло и ничего не значить. Дэлзиел взял это на заметку и посмотрел на часы. Он пробыл тут уже слишком долго. Если Свайн его здесь застукает, у него возникнет подозрение, что эта милая девчонка его продает. Будет неудобно. Кто знает, что еще можно узнать от нее, если только Дэлзиел правильно сформулирует вопросы?

– Я должен идти, милочка, – сказал он, – но я с тобой еще свяжусь.

Он имел в виду, что еще будет задавать ей вопросы. Но она, очевидно, имела в виду другое. Он понял это, когда она спросила:

– Когда?

Сделка есть сделка. Он, подумав, ответил:

– Через неделю максимум. Если ты уверена, что тебе это нужно. Иногда отсутствие новостей – самые лучшие новости.

– Вы так думаете? – спросила она, снова берясь за книгу. На этот раз он взглянул на обложку. «Анна Каренина». Дэлзиел читал мало. Художественная литература почти полностью сводилась к «Последним дням Помпеи» Булвера Литтона. Эту книгу он стащил из гостиницы, где проводил свой медовый месяц, и перечитывал ее как молитвенник. Но про Анну Каренину знал благодаря кинокартине с Гретой Гарбо. Он был больше занят тем, чтобы потихоньку потискать пышногрудую красотку, сидящую рядом, чем следить за мелькающей на экране элегантной женской фигурой. Тем не менее он запомнил, что на экране происходило что-то не очень веселое.

Дэлзиел предостерег:

– Осторожней, а то дочитаешься до того, что мозги будут набекрень. Мне так моя мамаша говорила.

– А моя мама говорит, что у меня вся жизнь за чтением пройдет. Тогда я спрашиваю: «Ну и что в этом плохого?»

– На этот вопрос у меня нет ответа, – сказал Дэлзиел и ушел.

Глава 8

Когда Дэлзиел вернулся в участок, ему показалось, что он полон адвокатов и все они вопят в один голос о грубости и жестокости полицейских. Однако пересчитать адвокатов было несложно, их оказалось всего два, но шума они производили не меньше, чем члены лейбористской партии на своем съезде. Убедившись, что их ярость направлена не против него и что они никак не связаны с конторой «Теккерей и другие», Дэлзиел позволил сержанту Брумфилду ввести себя в курс дела.

Наверху, в уголовно-следственном отделе, Дэлзиел нашел Паско, который ждал его с нетерпением.

– Что происходит, Питер? – осведомился толстяк. – Я тут из сил выбиваюсь, чтобы установить хорошие отношения с населением, а ты не можешь даже взять свидетельских показаний без того, чтобы не набить кому-нибудь морду.

Паско даже не улыбнулся в ответ и нетерпеливо проговорил:

– Только что мне принесли отчет лаборатории по образцам ветеринарных препаратов, которые я конфисковал у Гарри. Парка. В четырех упаковках порошка от блох был героин. Это два килограмма.

– Что? Почему же ты раньше мне не сказал, парень? Так пойдем вышибем все, что можно, из этого типа!

– Кстати, обо «всем, что можно». Мы обыскали лавку Гована, и знаете, что мы нашли между мешками со всеми этими чечевицами?

– Прекрасно, прекрасно. А какие приняты меры?

– Думаю, сделано все, что нужно. Разосланы по факсу фотографий, отпечатки пальцев и тому подобное. Управление по борьбе с наркотиками, таможня – все поставлены на ноги, они уже несутся на скорости сто миль в час по маршруту Парка, пока не распространились вести о том, что его взяли.

– А что сам Парк?

– Молчит как рыба. Он сильно напуган. И боится он не нас.

– Ну это мы посмотрим, – сказал Дэлзиел, беря телефонную трубку.

– Сэр, – попытался предостеречь шефа Паско, – боюсь, что он не наш клиент. Нас просто попросили подержать его у себя, пока Управление по борьбе с наркотиками не решит, что с ним делать.

– Он же у нас в камере? – возразил Дэлзиел. – Я только хочу спросить его о нашем общем друге Уотерсоне. Возбуждено уголовное дело, есть подозрение, что совершено предумышленное убийство. Никто нас не осудит. А ты, пока его приведут наверх, посвяти-ка меня в последние события.

Паско сжато изложил события прошедшего дня, а через десять минут они сидели напротив Гарольда Парка в комнате для допросов.

Паско, ожидая, что Дэлзиел постарается показаться Парку страшнее его хозяев, которых Парк, это было совершенно ясно, очень боялся, с тревогой думал, как далеко в этом устрашении может зайти толстяк. Но Дэлзиел, уже не в первый раз, удивил его.

– Гарольд Парк? – улыбаясь, приветствовал он торговца ветеринарными препаратами. – Как они тут с тобой обращались, Гарри? Поесть тебе дали чего-нибудь? Кофе? Чаю? А покурить?

– Спасибо, – сказал Парк, беря предложенную Дэлзиелом сигарету.

– Просто табак, к сожалению, – посетовал Дэлзиел, поднося ему зажигалку.

– Я ничего другого и не курю.

– А, торгуешь зельем, но сам его не употребляешь? – засмеялся Дэлзиел. – Умный парень. Но у тебя, как я вижу, проблемы. Наркотики – это большие деньги, а у больших денег, как правило, длинные руки, и, если ты начнешь говорить, одна такая рука может достать тебя даже в каталажке и оторвать тебе одно место. Правильно? Я понимаю твои трудности. Поэтому не буду пытать насчет того, кто у вам там в цепочке. Пусть другие этим занимаются, но не я. А мне от тебя нужен так, один пустячок, и это никак не связано с наркотиками. Просто расскажи мне все о Грегори Уотерсоне.

– Уотерсоне? Почему все так интересуются этим проходимцем? – удивился Парк, и похоже, искренне. Потом на его лицо набежала тень подозрения. – Или это он меня вам продал?

– Не говори глупостей, – вздохнул Дэлзиел. – Я мог бы тебе наврать и сказать «да», чтобы ты взбесился и выложил мне все, что тебе известно о нем, но я в такие игры не играю, Гарри. Мистер Паско был совершенно искренен, когда пришел к тебе и спросил про Уотерсона. Это просто тебе не повезло, что все потом так обернулось. Если бы мистер Гован содержал свой фургон в лучшем виде…

– Этот шотландский идиот! Он еще свое получит, я ему устрою!

– Это как тебе будет угодно, Гарри… Так что же мистер Уотерсон?

– А что я с этого буду иметь?

– Мою благодарность, Гарри. А это много значит для любого в твоем положении. Именно я в суде поддержу тебя, когда ты будешь просить выпустить тебя под залог, помни об этом, Гарри, – без труда соврал Дэлзиел.

– Под залог? Да кто же выпустит меня под залог? – возразил Парк, но в глазах его блеснул луч надежды.

– Все может быть, если полиция не станет очень стараться, доказывая, что этого делать нельзя, – ответил Дэлзиел, многозначительно постучав пальцем по собственному носу.

Паско про себя застонал при виде этого сочетания цинизма и плохой актерской игры. Парк подумал, пожал плечами и согласился:

– Хорошо. Я расскажу вам, что знаю, Но только вам. – Он бросил враждебный взгляд на Паско. – И я не признаю за собой никакой вины. Все это досадное недоразумение, понятно?

– Конечно, так оно и есть, – елейным голосом проворковал Дэлзиел. – Мистер Паско, почему бы вам не прогуляться немножко? И может быть, вы могли бы принести нам с мистером Парком по чашечке чайку? С пышечками. Я люблю пышечки, а вкусы мистера Парка, я уверен, сходны с моими.

Паско вышел не без облегчения. Через десять минут он вернулся с подносом, на котором стояли две чашки чая и целая тарелка пышек. Дэлзиел взял одну и откусил от нее солидный кусок. На губах у него заблестела сахарная глазурь, а по подбородку потек малиновый джем.

– Прелесть! – воскликнул он. – Я иногда думаю, что охоч до пышек не меньше, чем до баб. Только с бабой в постели все каждый раз одинаково, а когда кусаешь пышку, это каждый раз будто бы впервые. Надеюсь, ты со мной согласен, Гарри, потому что там, где ты скоро окажешься, разносолов тебе не будет, а пышки ты будешь получать только каждое второе воскресенье. – И, опрокинув себе в рот полную чашку обжигающе горячего чая, Дэлзиел направился к выходу.

– Ну? – спросил Паско, когда они вместе шли по коридору.

– Все, как мы и думали, – сказал Дэлзиел. – Парк – посредник между большими воротилами и мелкими распространителями. Уотерсон имел дело с Гованом, покупая сначала очень понемножку, несколько унций травки сегодня, несколько унций – завтра, но потом стал покупать чуть больше, а когда начал брать больше, чем надо самому себе, Гован рассказал о нем Парку. Они встретились для разговора в «Приюте». Парк говорит, что поначалу Уотерсон произвел на него впечатление. Очень осторожный, и казалось, у него много хорошо налаженных связей. Что до меня, то я-то видел Уотерсона, только когда он размазывал сопли по лицу, но, судя по тому что все о нем говорят, когда он в ударе, он производит на людей впечатление. Гарри потребовалось определенное время, чтобы понять, что, Уотерсон просто-напросто еще один проходимец, который любит похвастать перед дружками и модными дамочками. Гарри это заподозрил, когда Уотерсон захотел продолжать покупать товар маленькими щепоточками, вроде как чтобы показать клиентам образцы. Когда Парк сказал ему, чтобы он или выкладывал настоящие деньги, или отвалил, Уотерсон возмутился и, конечно, после этого появился с заказом на несколько тысяч. Более того, он вовремя выложил всю эту сумму и забрал товар в конце января. Немудрено, что этот осел не мог заплатить Свайну!

– А где же выручка от продажи зелья? Он должен был получить раз в пять больше вложенного, как минимум.

– Парк ничего об этом не знает. Все, что он знает, – это то, что, когда через несколько недель он снова встретился с Уотерсоном готовый рассматривать его как серьезного партнера, оказалось, что тот опять собирается покупать по нескольку щепоток за раз. Уотерсон был в таком состоянии, что Парк сначала подумал, что тот берет зелье для себя. Но выяснилось, что он покупал его для какой-то пташки. Он хотел покупать все по оптовой цене, а не по розничной и еще пытался припугнуть Парка тем, что, если его девица не получит наркотиков, она может заговорить. Парк не сказал ему в открытую, но вроде бы дал понять, что, если птичка запоет, голову свернут не ей, а Уотерсону. После этого они больше не виделись, за исключением прошлого вечера, когда случайно, так говорит Парк, встретились в «Приюте». Во всяком случае, Парк с Уотерсоном встречаться там не собирался. Он там просто выпивал с друзьями, как он сказал – ну ты же понимаешь, это все равно, что я скажу, будто я фея цветов, – и тут появился Уотерсон, улыбающийся, весь такой из себя, прямо светский лев. Он выпил пару стаканов и стал распространяться о том, что хотел бы иметь серьезное настоящее дело в сотрудничестве с Парком. Гарри как можно скорее смотался оттуда вместе со своими приятелями, пока, как он выразился, не оказался по милости Уотерсона по уши в дерьме.

Паско нахмурился.

– Я бы скорее предположил, что он захотел бы серьезно предупредить Уотерсона, возможно, даже преподать ему урок.

Дэлзиел улыбнулся.

– Так он и собирался сделать, мой мальчик. Но не прямо там, при свидетелях, и не сразу, как они вышли из пивной, когда все видели их вместе. Нет, урок был запланирован на сегодняшнее утро. Парочка друзей Парка, может быть, те крутые парни, которых ты видел вчера вечером, должны были потолковать с Уотерсоном, в то время как сам Парк спокойно болтал бы с каким-нибудь ветеринаром где-то в Галифаксе.

– Значит, у него есть адрес Уотерсона?

– Конечно, у него есть этот чертов адрес! А куда же, ты думаешь, мы с тобой идем?

Дэлзиел направился к своей машине, припаркованной прямо за стоянкой на двойной желтой полосе, где Машины ставить нельзя. Ворота и будка у ворот были уже построены, и теперь под наблюдением Арни Стринджера выкладывался последний участок бетонного покрытия перед въездом.

– Почти закончили? – крикнул Дэлзиел Стринджеру.

– Ага. Завтра подчистим и все.

– Не раньше, чем планировали. У вас больше перерывов на чаепития, чем у королевы-матери. Я хотел бы как-нибудь перекинуться с вами парой слов насчет вашего зятя, Тони Эпплярда.

Стринджер посмотрел на него так, как будто архангел Гавриил возвестил на весь белый свет о том, что он забеременел. Стринджер подошел к Дэлзиелу так близко, как можно было, чтобы не испортить только что положенный бетон.

– А что насчет зятя? – сквозь зубы процедил он.

– Не берите в голову. Просто его разыскивают социальные службы, вообще-то это работа не нашего отдела, а полицейских в форме, но я обмолвился, что буду сегодня на «Москоу-Фарм», вот меня и попросили спросить у вашей дочки, а она сказала, что не знает, где он, но что вы ездили его искать в январе.

– Так и сказала? Тогда она, наверное, сказала, что я его не нашел.

– Правильно. Я просто подумал, возможно, у вас есть какие-то догадки, где он может быть.

– Думаете, я не поехал бы туда, если бы догадывался, где он? – спросил с вызовом Стринджер.

– Да ладно вам, Арни. За милю видно, что вы не очень-то жалуете парня, – вкрадчиво проговорил Дэлзиел. – Не могу вас винить за это, зная, как он сделал ребенка вашей дочери, а потом сбежал куда-то на юг. Будь я на вашем месте, если бы нашел его, ни за что не удержался бы от искушения взять его за одно место и пригрозить, чтобы больше здесь не показывался. Вы можете мне довериться. Я никому не скажу.

Паско понял, к чему вел толстяк. Было маловероятно, что Стринджер примет приглашение к исповеди, поэтому Дэлзиел преподнес его в таких выражениях, что это, по его расчетам, должно было вывести Стринджера из себя. Ловушка Дэлзиела сработала отлично.

– Немудрено, что страна разваливается, когда типы вроде вас стоят на страже закона, – презрительно усмехнулся Стринджер. – Кажется, вам обоим делать больше нечего, как совать нос в чужие дела. Вокруг торговцы наркотиками, хулиганствующие футбольные болельщики, совратители малолетних и все возможные исчадия Ада, а как вы со всем этим боретесь?

– Спасибо за предупреждение, – с самым серьезным видом ответил Дэлзиел. – И вы берегите задницу, а то содомитов развелось ужас сколько! – И он двинулся прочь, сопровождаемый недоумевающим Паско.

– Что это с ним? – спросил старший инспектор, надевая ремень безопасности.

– Личные дела, – коротко ответил Дэлзиел. – Кстати, о хулиганствующих футбольных болельщиках. Что-то я не слышал, чтобы многих арестовали. Когда каких-то типов сбрасывают с поезда в Кембриджшире, это одно дело. Но когда избивают хозяина пивной на моем собственном участке, это уже становится серьезным!

– Да перестаньте, – возмутился Паско. – Мои ребята делают все возможное, но что это может дать? Единственный способ добиться чего-то в таком деле – это внедрить своих людей в банды фанатов. Это крупная операция, а зная, как обстоят дела в суде в последнее время, результат получить чертовски трудно!

– Да я же только спросил, парень. Чего ты сразу обижаешься? Я заметил, что с тех пор, как ты вышел на работу, ты стал очень чувствительным. Все еще таблетки глотаешь, а?

Паско пропустил мимо ушей издевку и бодрым голосом спросил:

– Могу ли я узнать, куда мы направляемся, сэр?

– Потусуемся на яхте, парень. Надеюсь, ты не страдаешь морской болезнью.

– Я полагаю, не на «Блюбелл»? – с сомнением протянул Паско. – Я же говорил вам, что был на верфи Балмера, и «Блюбелл» там уже не было. Или вы меня не слушали?

– Слушал, слушал. Но или ты спрашивал недостаточно настойчиво, или смотрел недостаточно далеко в море. Достань-ка мне карту из бардачка. Теперь посмотри, что там расположено в миле к северу от города. Там дорога без названия, а рядом местечко «Баджер-Фарм», да? Вот там мы и найдем «Блюбелл», старший инспектор. А как только я взойду на борт, мистер Грегори, черт его возьми, Уотерсон будет мой!

Дэлзиел был наполовину, прав. Ошибившись направлением лишь два раза, они нашли мост через канал, поднятый достаточно высоко над водой, чтобы не мешать проходу судов под ним. Быстро смеркалось. Последние лучи холодного солнца превратили воды канала в подобие дороги из желтого кирпича, а черные борозды огромного поля вдоль берегов канала – в бескрайние морские просторы. Вода здесь была мутной и илистой, берег нависал над каналом, и земля осыпалась в воду. Единственным признаком обитаемости этих мест была «Баджер-Фарм» – ферма метрах в шестистах от берега. Она чернела на фоне неба, а из узкой печной трубы тянулась тоненькая струйка дыма, будто хозяин подкладывал в печку только одно полено за раз.

Место было совершенно не подходящим для увеселительных прогулок по каналу, который в последнее время приобрел именно это назначение, но под мостом на приколе стояла обветшалая яхта, на носу которой можно было разобрать слово «Блюбелл».

Но это было все, в чем был прав Дэлзиел. Даже на взгляд сугубо сухопутного человека яхта явно имела вид брошенного и разрушенного жилища, а когда Паско неловко вскарабкался на борт, он понял, что оба определения он подобрал совершенно правильно.

– Господи Иисусе! – воскликнул Дэлзиел, который так проворно последовал за Паско, что тому стало неловко за свою нерасторопность.

В маленькой каюте было разбито и поломано все, что можно разбить и поломать. Черепки керамической посуды валялись вперемешку с разорванной одеждой и щепками от разломанной деревянной койки. Располосованные ножом высокие болотные сапоги покоились на куче мусора и содержимом биотуалета, и казалось, что поперек каюты лежит труп.

– Урок, преподанный Гарри Парком? – полюбопытствовал Паско.

– Ага. Но где Уотерсон и Беверли Кинг? Вот в чем вопрос.

Паско посмотрел за борт на черную воду канала. В этом месте течение было быстрым, а темные воды глубоки.

– Не думаю, – с сомнением произнес Дэлзиел, стоявший рядом.

– Я тоже не думаю, но, с другой стороны…

– Надо проверить. – Дэлзиел вздохнул и, задрав голову, почесал под подбородком. Высоко в небе парили три птицы, трудно различимые в надвигающейся темноте. Он зябко поежился.

– Замерзли, сэр? – спросил Паско.

– Да нет, парень, просто я люблю, когда потолок надо мной не выше трех метров, да еще и слегка коричневый от никотина. Пошли. Давай-ка вернемся к цивилизации, пока на нас не напали летучие мыши-вампиры!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю