Текст книги "Продана (СИ)"

Автор книги: Ребекка Брук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

– И когда три месяца истекут, куда она пойдёт? Что будет делать?

– Я не думал об этом.

По правде говоря, я не хотел этого. Время с Еленой восстанавливало силы, но не было тем к чему я привык. Она умна и остроумна. Это ещё не всё: я был другим с ней. Человеком, которым всегда хотел быть. Она может быть сексуальной, как дьявол, но она не была пустышкой, как многие женщины, которых я встречал на протяжении долгих лет. Время, что нам предстояло провести вместе, стало казалось слишком коротким. Я не хотел, чтобы оно заканчивалось.

Тётя Вероника смотрела на меня, и, казалось, прекрасно слышала мои мысли. Она поняла, о чём я думаю.

– Елена никогда не бросит Доминика, если не почувствует, что может делать что-то самостоятельно. Она сказала, что познакомилась со своим мужем в старшей школе. Ты знаешь, что она изучала?

– Она говорила, что театр.

Глаза тёти Вероники вспыхнули.

– Ах, так умеешь ухаживать за женщинами, когда захочешь. У тебя должны быть связи в театральном бизнесе. Или готова поспорить, твоему отцу кто-нибудь задолжал услугу.

– Я точно знаю, кому позвонить.

Алан должен мне несколько услуг. После всего, что я сделал для него в течение нескольких лет, прослушивание для Елены не будет большим делом.

Она встала с пустым бокалом в руке и направилась к двери, придержав её открытой для меня, тихо сказала:

– Позвони. Я думаю, после этого всё встанет на свои места.

Я наклонился, чтобы поцеловать её в щёку, и она обняла меня за талию. Для такой маленькой женщины, она чертовски сильно это сделала.

– О, и в следующий раз, когда поцелуешь бедную девушку, не говори, что это было ошибкой.

Я снова улыбнулся ей в волосы, зная, что я наконец что-то сделал правильно.

– На один шаг впереди тебя.

– О, я знаю. Не думай, что мы, женщины, не можем заметить румянец на щеках. – Она подмигнула. – Теперь шевели задницей. Время покушать.

– Спасибо.

Она улыбнулась и прошла в столовую.

Блядь. Что за ночь? Я задержался позади, чтобы обдумать всё, что только что услышал, и собраться с мыслями, решая, в каком направлении двигаться дальше. Я направился к бару и налил бокал Glen Livet, нуждаясь в чём-то, что поможет всему дерьму улечься в моей голове. Первый глоток всегда обжигал, спускаясь по горлу. Второй успокаивал и помогал начать разрабатывать план. Даже если я никогда не трахну Елену, по крайне мере, я могу помочь ей уйти от этого мудака.

– Эштон!

Меня позвали из столовой. Насколько я знал свою мать, она уже достала замечательное вино для ужина. Я потащился по коридору и нашёл всех за столом, бокалы наполнены, взгляды обращены на меня. Оставляя свои мысли, я сел рядом с Еленой, которая выглядела лучше. Она взяла бокал, стоящий напротив неё, и сделала глоток. Я надеялся, что моя семья не заставила её делать это, и решил, что выясню, о чём они разговаривал в моё отсутствие, по дороге домой.

Домой. Как быстро я стал называть свою обитель и её домом тоже. Я уже не впервые размышляю о скорости, с который мы влились в рутину, и допускаю, что приятно возвращаться в конце долгого дня домой, где тебя кто-то ждёт.

– Всё в порядке? – прошептала Елена.

Глаза цвета расплавленного шоколада смотрели на меня из-под длинных чёрных ресниц, и Елена наморщила нос. Даже заботливый взгляд у неё получался сексуальным. Я взял её руку под столом, сплетая наши пальцы. Я чувствовал, как тепло расползается там, где наши руки соприкасаются, и как оно приближается к моей груди.

– Всё отлично. Давай насладимся ужином.

Краем глаза я заметил, что тётя Вероника наблюдает за нами. Она не выглядела спокойной, как я надеялся. У неё на уме было что-то ещё. Что бы там ни было, она сдерживала это в себе, и вокруг нас завязалась беседа, центром которой по большей части была Елена.

Мама произвела фурор: эта женщина могла бы и моллюска разговорить несколькими простыми вопросами. Она опустила вопросы о муже Елены или нашей договорённости в настоящее время, подбирая вопросы о детстве, вещах, которые она любит, её любимых воспоминаниях. Я думал, что Елена слишком застенчива для ответов, но она излучала свет, рассказывая историю о своём первом прослушивании. Она не говорила много о родителях, но это не удивило меня. Если Доминик был так похож на Дэвида, то, скорее всего, он предпочёл изолировать её от семьи. Намного проще заставить её потакать ему без вмешательства извне.

В конце концов, настало время прощаться. Тётя Вероника крепко обняла Елену и заставила её пообещать позвонить ей, если она захочет поговорить. Елене, казалось, понравилась эта перспектива, и они обменялись номерами. Наконец-то после нескольких попыток, мы вернулись в машину и отправились домой.

– Тебе понравился ужин? – Я начал c обычного разговора, в котором обычно лажал, но мои возможности были ограничены. Пока у меня был план, я собирался следовать ему, и после поцелуя в спальне я не знал, что ей сказать, чтобы у неё не создалось ложное впечатление. Было нелегко сосредоточиться. Всего лишь мысль о том, как её рот сливался с моим, заставляла меня незаметно поправлять штаны, что тяжелее, чем вы думаете, учитывая моё нахождение за рулем.

Елена по пути домой говорила больше, чем я когда-либо слышал.

– Твоя семья чудесная, – она сделала паузу, и в её голосе послышались печальные нотки, когда она прошептала: – Это заставило меня скучать по моим родителям.

Как я и подозревал.

– Когда ты в последний раз говорила с ними?

Я удерживал взгляд на дороге, боясь, что если увижу, как она плачет, то возьму её на руки и в конечном итоге разобью чёртову машину. Она молчала, и я подумал, что Елена проигнорирует вопрос, пока она не заговорила:

– Когда мы с Домиником сказали им, что поженились, они были не очень рады. Доминик подумал, что, возможно, для нас будет лучше поискать работу в другом штате.

– Ты не говорила с ними после этого?

Краем глаза я видел, как она ёрзает на сиденье, пальцы сжимаются на сумке, теребя застежку.

– Доминик говорил, что если бы они всё ещё думали обо мне, то писали бы сообщения. Мы не могли позволить себе вернуться обратно.

Я услышал хлюпанье носом и убрал руку с руля, чтобы положить на её колено.

– Мне жаль. Может, тебе попробовать снова?

Она невесело рассмеялась. Я почувствовал резкую боль в левой части груди.

– Да, уверена, что они поймут всё это.

Я никогда не слышал, чтобы Елена язвила, и ей это не шло.

– Я не имел в виду рассказать им обо всём этом. Держу пари, они не пропустят сообщение от тебя.

– Не знаю. Возможно.

После этого в машине повисла тишина. Я знал, что обещал себе поговорить с ней о поцелуе, но опустил тему и продолжил поездку. Когда мы, наконец, вошли в дом, она заскользила взглядом по комнате, рассматривая всё, лишь бы не смотреть на меня. Обхватив её лицо, я поднял его так, чтобы она посмотрела на меня, и заметил, что её радужки почти незаметны из-за расширенных зрачков.

– Расслабься, Елена. – Я поцеловал её в лоб. – Сегодняшний день был утомительным, и завтра тебя ждёт нечто грандиозное.

– Грандиозное?

– Увидишь. Теперь почему бы тебе не подняться и не пойти спать?

Она кивнула, но прежде, чем успела выйти из зоны моей досягаемости, я наклонил голову и опустил свои губы на её, снова не в силах сопротивляться. Когда она не отпрянула, я стал смелее и ударил языком по её губам, надеясь, что она впустит меня. И она не разочаровала меня. Я брал, и она давала, прикосновение наших ртов посылало горячее желание по моим венам. Когда потребность в воздухе затмила всё остальное, я отстранился, задыхаясь, и если неровное дыхание в её груди говорило о чём-то… То она отозвалась на поцелуй так же, как и я.

Взяв её руки, я переплёл наши пальцы вместе, внимательно наблюдая за тем, как она начала закрываться у меня на глазах.

– Я могу только догадываться, почему ты смотришь так, будто сделала что-то не то. Если ты чувствуешь, что это измена, то это не так. Во-первых, твой муж разрешил тебе, и как бы неправильно это не звучало, это всё-таки разрешение. Во-вторых, ты заслужила мужчину в миллион раз лучшее, чем он. – Я наклонился, чтобы прошептать ей на ухо:– В-третьих, никогда не сомневайся в том, что я захотел тебя в ту же секунду, как только увидел.

Её лицо смягчилось, но не расслабилось.

– Спасибо тебе за всё, Эштон. – Она отошла от меня. – Увидимся утром.

Елена практически побежала наверх по лестнице, и в тот момент, пока я наблюдал за тем, как она уходит, меня окатило разочарованием. Если бы она осталось, то весь мой контроль исчез бы. Я бы никогда не заставил её сделать что-либо, чего она не хочет. Если бы она решила пересечь эту черту, мы бы сделали это на её условиях. Не то чтобы я попытался переубедить её. Надеюсь, она сможет справиться с тем, что я приготовил для неё. Принимая во внимание то, что я узнал о её муже, с моей стороны не будет высокомерием заявить, что я могу доставить ей такое удовольствие, которое она никогда не получала, и надо полагать, не чувствовала прежде.

Достав телефон из кармана, я отправился в свою комнату, чтобы позвонить Алану и организовать прослушивание. После этого мне был необходим холодный душ. Я начинал чувствовать себя полярным медведем, но я должен был использовать его для снятия напряжения, и мне определённо не нужен синдром синих яиц на всю ночь. И хотя сегодняшний день не закончился так, как я, возможно, надеялся, он прошёл успешно в другом отношении. И одно сегодня вечером я понял наверняка: неважно сколько времени понадобится, Елена станет даже лучше, чем ожидалось.

Глава 10.

Елена

Мои губы покалывало, а пальцы прикасались к опухшей коже, когда я поднималась по лестнице в свою комнату. Не знаю, как Эштону так легко удалось прочитать меня, но он попал в самую точку: маленькая частичка меня чувствовала, что я обманываю Доминика. Одновременно с тем, что я не придавала этому значения, меня волновало и то, с какой лёгкостью я могла игнорировать тот факт, что была замужней женщиной и всё равно падала в руки другого мужчины.

Снимая платье, я вспоминала, как ощущались прикосновения Эштона. Такого прикосновения я никогда прежде не чувствовала, и, вероятно, не почувствую снова. Это было не просто притяжение. Его руки на мне ощущались тёплыми. Успокаивающими.

Когда я была готова лечь в кровать, то прокрутила в голове весь разговор с Вероникой. Удивительно, что она оказалась в той же ситуации, что и я. Она казалась очень сильной, и я задавалась вопросом, смогу ли однажды стать такой же. Чем больше я думала об этом, тем больше видела, как права она была. Доминик не заслуживал меня. Он просто хотел, чтобы я ухаживала за ним.

Прикосновения Эштона ко мне были настолько непохожи на прикосновения Доминика, что, казалось, я испытываю всё впервые. Например, он поцеловал меня. Доминик избегал поцелуев со мной годами, просто используя моё тело для своего удовольствия. Поцелуи требовали слишком много времени, слишком много усилий. Доминик знал, как сильно мне нравилось целоваться, и если бы он делал это, то он бы заботился о моём удовольствии так же, как о своём, а это не входило в его планы. Моя грудь набухла, когда я думала о том, как Эштон целовал меня. Для него дело было не только в губах; он ласкал и моё лицо, и тело, заставляя изобилие ощущений трепетать в каждом нерве, пока у меня не оставалось выбора, кроме как полностью потеряться. Его поцелуй не был просто поцелуем. Это был опыт, который я бы с удовольствием повторила. И его слова ко мне всегда были такими вежливыми. За то время, что я провела с ним, я узнала, что Эштон не тот мужчина, который станет разбрасываться комплиментами. Он всегда всё говорил прямолинейно, и его слова всегда означали именно то, что он хотел сказать. Слова он подтверждал действиями, поэтому так легко поверить, что наш поцелуй в машине не был ошибкой.

Но он был нежным. Если я правильно поняла Эштона, то он не сердился и не выходил из себя. Он нашёл время, чтобы объяснить, что имел в виду, и не заставил меня чувствовать себя глупо. Весь вечер я чувствовала себя сбитой с толку. С одной стороны, у меня был один из лучших поцелуев в моей жизни. С другой – я начинала понимать, сколько пропустила за года, проведённые с Домиником. Эта мысль подавляла, если не сказать большего.

Я скользнула под прохладные простыни, и после основательно изматывающей суматохи сегодня вечером, закрыла глаза и поприветствовала ощущение сонливости, которое охватило меня. Было больно говорить о Доминике, но я чувствовала себя лучше после этого, и это, должно быть, шаг в правильном направлении.

Я как раз собиралась заснуть, когда слова Эштона всплыли в голове. «Завтра? Завтра тебя ждёт нечто грандиозное». Я понятия не имела, о чём он говорил. Слишком устав, чтобы терзаться догадками, я решила спросить его утром, и заснула, позволяя мечтам об Эштоне и всём том, что, я надеялась, он сделает со мной, всплывать в моей голове.

***

Я подалась на мягкую ласку. Прекрасное ощущение тепла на лице разбудило меня. Хотелось вновь и вновь чувствовать это прикосновение. Оно успокаивало. Жаждая продолжения сна, я скрутилась клубочком поближе к теплу, мои губы приоткрылись, и из них вырвался маленький вздох. Мужское хихиканье эхом разнеслось по комнате.

– Елена, – прошептал он, – пора вставать.

Я позволила векам с трепетом открыться, и взглянув перед собой, мне захотелось застонать, но, слава Богу, я сдержалась.

– Эштон?

– Просыпайся, соня. Я говорил тебе, что у тебя сегодня большой день.

Я заёрзала, чтобы сесть, и почувствовала плавное скольжение шёлка по хлопку. Персональный ассистент Эштона настояла на шёлковых ночных сорочках и кружевных трусиках – ночных сорочках и трусиках, по которым Эштон, несомненно, скользнёт взглядом, сдвинь я простынь ниже. Подтягивая одеяло вверх, чтобы прикрыть грудь, я уселась на подушки и посмотрела, пока его глаза уставились на край простыни, а язык увлажнил нижнюю губу.

– Что за большой день? – спросила я, пытаясь перевести его внимание на свои глаза.

Взгляд Эштона вернулся к моему лицу, но глаза смотрели лениво, а выражение лица было пустым.

– Что?

– Большой день? Может, расскажешь некоторые детали?

– О, точно, – он покачал головой, снова глядя на меня, и его низкий голос послал дрожь по спине, когда он произнёс: – Елена, твоё тело может заставить любого мужчину потерять концентрацию. – Его глаза метались верх и вниз, а мурашки перебрались со спины к месту между ног. Я инстинктивно сжала бёдра. – Это сюрприз, но я выбрал одежду для тебя, и Льюис заедет за тобой в час, чтобы отвезти туда.

Мои глаза сузились.

–Ты не хочешь сказать мне, куда я собираюсь, но хочешь, чтобы я доверяла тебе?

– Да. Я никогда не давал тебе повода усомниться во мне.

Его палец приподнял мой подбородок, невысокий командный тон его голоса словно искры тлеющего угля в моём животе.

– Хорошо. Тебе лучше не подводить меня.

Эштон одобрительно улыбнулся.

– Дерзишь. Это хорошо.

Мои щёки, должно быть, обрели ярко-красный цвет. Месяц назад я бы никогда не подумала, что буду разговаривать с человеком таким образом. Эштон так сильно меняет мою жизнь.

– Почему не ты отвезёшь меня?

Его глаза помрачнели.

–У меня есть кое-какие дела, о которых нужно позаботиться, но я вернусь позже и отвезу тебя на ужин.

Предполагаю, что кое-какие дела не имеют ничего общего с рестораном, так что, проигнорировав желание задать дополнительные вопросы, я продолжила нечто другое, что крутилось в моей голове:

– Спасибо. Я с удовольствием схожу на ужин ещё раз.

Посмотрев на часы, Эштон встал и застегнул пиджак.

– Мне надо идти. Помни, наслаждайся, – он наклонился, украв быстрый поцелуй до того, как встать и выйти из комнаты.

Я прикоснулась к губам, ощущая ожог от задержавшегося тепла его рта. Каждый раз, когда Эштон касался меня, я превращалась в большую кучу каши. Что-то в этом мужчине пробуждало во мне давно забытые ощущения. Со вздохом я встала с кровати на трясущихся ногах. Интересно, буду ли я в состоянии стоять после нескольких раундов под Эштоном?

Откуда появились такие мысли?

Мой мозг застрял на сексе, что было необычно, потому что секс был чем-то, чего я никогда не желала. Так было не всегда, но годы с эгоистичным Домиником взяли своё. Он никогда не находил время, чтобы подготовить меня, поэтому секс обычно приносил боль, и в конце я чувствовала себя, как реальная надувная кукла. Но сейчас? Теперь мой мозг не мог остановиться, придумывая картинки с обнажённым Эштоном, касающимся каждой части моего тела, заставляя меня кричать его имя.

Я пошла в ванную, чтобы подготовиться, ожидание было не единственным, что вызывала головокружение. У меня был только час, чтобы подготовиться для Бог знает чего. Оставленная в ванной одежда ещё больше сбила меня с толку. На столешнице лежала пара симпатичных джинсов, босоножки на каблуках и ультрамодная футболка. Куда он отправлял меня, если нужна была такая обычная одежда? Я вошла в душ и к тому времени, как закончила, идеи не появились.

Макияж стал моей следующей дилеммой. Я решила остановить свой выбор на чём-то светлом, и у меня даже осталось время на завтрак. Когда я спускалась вниз, мой желудок издал урчание, которое стало только громче, когда я услышала стук в дверь.

Пришло время выяснить, что задумал Эштон.

Собрав деньги и ключи, я обнаружила Льюиса, ждущего меня около внедорожника, который я никогда не видела раньше, задняя дверь открыта в ожидании, когда же я сяду.

Я улыбнулась ему.

– Сегодня другая машина?

Он засмеялся.

– Мистер Хоуз сегодня на Бентли.

– А это что?

– BMW, миссис Толли.

Я села в машину.

– Спасибо, Льюис.

Он кивнул.

– Садитесь и наслаждайтесь поездкой. Дорога не займёт много времени.

Я должна была спросить.

– Сколько у Эштона машин?

– Четыре, в том числе и джип для езды по бездорожью.

– Интересно. – Четыре машины для одного человека по сравнению с нашей одной на двоих.

На протяжении всей дороги я держала руки на коленях, чтобы остановить их дрожь. Мой разум блуждал туда-сюда, и обратно. Всё началось с догадок, куда Эштон мог отправить меня, которые привели к воспоминаниям о вчерашней ночи и губах Эштона на моих. Как и ранее, от каждого воспоминания становилось всё труднее и труднее сосредоточиться на чём-то ещё. Я так сконцентрировалась на том, как мы переживём нашу встречу вечером, что испугалась, когда Льюис открыл дверь. Я даже не заметила, как автомобиль остановился.

– Мы на месте, – он подал руку, чтобы помочь мне выйти из машины, и хорошо, потому что я не привыкла ходить на каблуках.

Я вышла и осмотрелась вокруг, пытаясь сориентироваться. Когда мы с Домиником переехали, я проводила большую часть времени на работе. У меня было очень мало времени для исследования города и большинство мест казались новыми и незнакомыми. Льюис протянул ко мне руку, на ладони лежал телефон.

– Мистер Хоуз хотел, чтобы у вас было это, в случае, если вам понадобится связаться с ним.

Каждый раз, когда Эштон дарил мне подарок, мне было сложно назвать его ростовщиком, человеком, который причинял людям боль, когда они не платили свои долги. Казалось, что его характер походил на Джекила и Хайда. Но какой бы страшной не была его другая сторона характера, я знала, что Эштон не причинит мне боли. Не знаю, откуда, но знала. Просто знала.

Взяв телефон, я положила его в сумку, не желая потерять.

– Спасибо, Льюис. Во сколько вы вернётесь?

– Я буду ждать вас, миссис Толли. Внутри вы найдёте Алана Триндола. У вас встреча с ним через пятнадцать минут. Он знает, что вы придёте.

– Хорошо.

Слово слетело с моего языка, замешательство было более, чем очевидным. Учитывая, что бабочки, которые поселились в моём животе, сейчас бомбардировали мои внутренности, я была удивлена, что сумела оставаться на ногах.

– Я буду ждать вас здесь.

– Спасибо.

Каждый новый шаг действовал на нервы, как и предыдущий. Я понятия не имела, что обнаружу за дверью впереди. Толкнув дверь с тонированным стеклом, я оказалась в длинном белом коридоре по обе стороны которого располагались двери, плюс две пары двойных дверей находились в конце коридора. Когда я подошла к первой, открылась следующая, и вышел мужчина с длинными тёмными волосами, собранными в низкий хвост.

– Елена Толли? – спросил он.

Я огляделась вокруг, пытаясь понять, что вообще происходит. Он улыбнулся и протянул руку.

– Алан Триндол. Эштон сказал, что ты специализировалась на театре.

Я взяла его за руку и пожала.

– Да, но я не понимаю.

– Эштон не рассказал тебе, почему ты здесь?

Покачав головой, я призналась:

–Я даже не знаю, где это здесь. Меня привезли.

Он усмехнулся и покачал головой, но я так и не поняла, о чём он со мной говорил.

– Как человек, он мешок с дерьмом. К счастью, ты пришла раньше. Следуй за мной.

Алан прошёл по коридору, и я последовала за ним так быстро, как могли мне позволить мои ноги. Мужчина открыл дверь примерно посередине коридора. Внутри стояло фортепиано и шкатулки с музыкальными нотами.

– Вы не против, рассказать мне, что я здесь делаю?

Он порылся в шкатулке, одновременно отвечая:

– Эштон устроил прослушивание для тебя на один из мюзиклов, которые мы ставим. «Sondheim on Sondheim».

О, Боже!

Моя рука взлетела ко рту.

– Я не готовилась.

– Теперь ты понимаешь, почему я рад, что ты пришла раньше. Альт или сопрано?

– Сопрано.

Алан вытащил лист с нотами и сел за фортепиано. Усевшись на банкетку, он сыграл первые тридцать два такта.

– Я знаю это, – сказала я. – «Никто не одинок» из «В лесу». (прим.: песня «Никто не одинок» из мюзикла «В лесу»)

– Отлично. Сможешь спеть?

– Я… эммм… Думаю, да.

Он снова начал играть. Во второй раз я присоединилась.

В течение следующих десяти минут мы пели песню снова и снова. С каждым повтором я чувствовала, как растёт уверенность. Поверить не могла, что Эштон устроил это и не предупредил меня. Но это была моя мечта: то, чего я хотела с детства.

Алан перестал играть и посмотрел на часы, прежде чем убрать ноты и встать передо мной. Взяв за руку, он сказал:

– Делай так же, как только что сделала здесь, и всё будет отлично. Я не один из продюсеров, так что буду аккомпанировать тебе.

– Спасибо. – Мой голос слегка дрожал. Казалось, что всё, что я делала недавно, это благодарила людей. Никогда столько людей не делало для меня так много. Это было странное чувство, к которому нужно немного привыкнуть.

Алан повёл меня обратно по коридору к двойным дверям. Весь путь я глубоко дышала, пытаясь успокоить трепещущее сердце, и когда двери открылись, я думала, что оно выпрыгнет из груди. Я зашла за кулисы, говоря себе расслабиться.

Наслаждайся.

Слова Эштона звучали в моих ушах, когда дверь закрылась, и я подошла к занавесу, готовая пройти прослушивание с высоко поднятой головой.

***

Красное платье без бретелек едва достигало колен, заставляя ощущать себя сексуальной, как дьяволица. Эштон позвонил, когда я выходила из театра, сказав, что опаздывает, но я должна быть готова к семи и одеться. После хорошего длинного сна и обеда, я поспешила в комнату собираться. В семь часов мой телефон сообщил о сообщении от Эштона.

Эштон: На месте. Встретимся на улице.

Я: Ок.

Собрав вещи, я поспешила к входной двери, возбуждённая предстоящим рассказом о сегодняшнем дне. Несмотря на первичные нервы, я взяла себя в руки, и гордилась своим выступлением. Если на то пошло, возвращение в театр разожгло мою страсть к сцене и дало мне что-то, что меня будоражило.

Сперва он не увидел меня – проверял свой телефон, – но только подняв подбородок и заметив, как я спускаюсь по лестнице, Эштон замер.

– Святое дерьмо.

Это была именно та реакция, на которую я надеялась. Он несколько раз говорил, что не хотел в своей постели женщину, которая не желала его, и долгое время я была именно такой. Это не значит, что эта мысль не приходила мне в голову; мне просто некомфортно об этом думать. Но увиденная мною правда о поступках Доминика начала менять меня. Я сама начала меняться. В тот момент, когда я закончила выступление на сцене, я почувствовала давно забытый прилив эйфории и впервые за долгое время ко мне вернулась уверенность.

И я должна была поблагодарить Эштона за всё это.

Он говорил мне почти каждый день, что я красива, и впервые я начинала верить ему.

По иному взглянув на Эштона и всё, что он сделал для меня, я более тщательно подготовилась к ужину. Мои волосы были собраны в узел из свободной косы у основания шеи, и сверкающее серебряное ожерелье с серьгами завершало образ. На каблуках, так как я носила их почти каждый день, я чувствовала себя всё более уверенней, поэтому выбрала серебряные босоножки на тонких шпильках, в которых достаю Эштону до широких плеч. Я вложила много смысла и усилий в свою внешность, и было приятно видеть, что они не потрачены впустую.

Первое, что он сделал, когда подошёл ко мне внизу лестницы, поднял мою руку к своим губам и запечатлел поцелуй на моей коже, посылая мурашки прямо вверх по руке. Я втянула воздух и Эштон, должно быть, услышал, потому что ухмылка заиграла в уголках его губ.

– Как прошло прослушивание?

Я ударила его прямо в грудь.

–Ты должен был мне сказать! Я бы лучше подготовилась.

Он посмотрел вниз на грудь и снова на меня, теперь на его лице была полномасштабная ухмылка.

– Ты удивляешь меня с каждым днём всё больше и больше.

Возбуждение лилось по моим венам, и я делала всё, чтобы не прыгать вверх и вниз по проезжей части. Я едва могла себя сдерживать. Я была взволнована новостями, но было любопытно, как он отреагирует.

– Я получила роль.

Его челюсть немного приоткрылась, но затем он внезапно ринулся вперёд. Он схватил меня, покружил немного, и его губы соединились с моими в поцелуе, который я прочувствовала всем телом. Когда он отстранился, мы оба тяжело дышали.

– Я знал, что ты сможешь, – сказал он мне на ухо, и снова прижался гудами к моему виску, после чего потянул к пассажирской двери автомобиля и открыл её, помогая сесть.

– Ты же не говорил ему, чтобы он дал мне роль, даже если бы я облажаюсь, не так ли?

– Конечно, нет. Ты добилась всего этого сама. Когда я звонил Алану, я договаривался только о прослушивании. Всё остальное ты сделала сама.

Тот факт, что он поддерживал зрительный контакт, сказал мне, что он не лжёт. Я положила руку ему на плечо, когда он отъехал от тротуара.

– Мне жаль, я не должна была предполагать такое. Ничего подобного никогда не случалось со мной, вот и всё. Это изумительная возможность. То, о чём я всегда мечтала. Спасибо за осуществление моей мечты.

– Это была ты. Ты должна понимать, что можешь сама стоять на собственных ногах.

– Я начинаю видеть это. Я ещё ничего не подписывала, но они вскользь упомянули о гонораре. Когда придёт время вернуться домой, мне больше не придётся зависеть от Доминика. – Я пыталась скрыть разочарование, даже если слова, сказанные вслух, убивали меня.

Домой.

Эштон никак не среагировал на моё заявления, и я не могла отрицать, что это укололо меня. С каждым днём мои чувства к Эштону росли. Я не была готова описать их, но они были.

Оставшуюся часть поездки в машине Эштон задавал вопрос за вопросом, желая услышать детали.

– Я не могу дождаться и увидеть тебя на сцене, – он сжал мою руку.

– Придётся подождать несколько недель. Я должна встретиться с остальными актёрами и отрепетировать перед премьерой.

– Тебе нужно репетировать?

Я не могла перестать смеяться.

– Конечно. Как ещё можно удостовериться, что каждый выучил свою роль?

Он пожал плечами.

– Пожалуй, я просто никогда не думал об этом. Но я рад, что мы отпразднуем это.

Моё лицо болело от многочисленных улыбок. Прошло слишком много лет с тех пор, как я чувствовала эту беззаботность.

И я любила её.

Глава 11.

Эштон

Елена светилась радостью, что придавало сияния всей её личности. В уголках её глаз появились морщинки, когда она рассказывала о пьесе, и это было удивительно – видеть её такой оживлённой, такой довольной.

Алан позвонил мне вскоре после её прослушивания, задавая всевозможные вопросы об её происхождении, но я не знал, что она получила роль, пока она сама не сказала об этом в машине. Должно быть, она справилась с прослушиванием. Я не лгал, когда сказал ей, что не просил дать ей роль. Предположение о том, что я мог сделать что-то подобное, стало ударом под дых, но я напомнил себе, что Елена не привыкла к тому, что удача сваливается к её ногам.

Мне казалось, что я увидел новую её сторону, ещё более привлекательную, чем та, которую я видел до этого. Её уверенность заводила меня настолько сильно, что я думал о ней на капоте машины, и о том, как трахал бы её, пока она выкрикивала моё имя. Единственное, что крепко удерживало мой член в штанах – необходимость заполучить её, когда она сама этого захочет. Если она хотела попробовать что-то из тех вещей, от которых я получал наслаждение, то ей нужно будет сделать это на своих условиях.

В ресторане, что я выбрал, была площадка для танцев. Я не знал, танцует ли Елена, но весь день я мечтал о её мягком, сладком теле, прижатом к моему. Когда я бронировал утром столик, то убедился, что он будет находиться в отдельной зоне, но расположен достаточно близко к танцполу. Владение тремя ресторанами в городе имело свои привилегии. Мои рестораны были такими, на которые приходили посмотреть и в которых назначали встречи. Деньги, вырученные с них, намного превышали проценты, которые я получал с займов, и владельцы других ресторанов были более, чем готовы удовлетворить мои запросы, зная, что я сделаю то же самое для них, когда им это понадобится.

После того, как мы заняли свои места, Елена взяла в руки меню и стала изучать его, как делала это каждый раз, когда мы заходили куда-нибудь покушать. Я ждал, зная, какой вопрос последует.

– Я не могу выбрать, – сказала она.

У меня было такое ощущение, что даже до Доминика она не особо много времени проводила в таких местах, как этот ресторан.

– Из каких двух ты не можешь выбрать? – Я довольно быстро разобрался, что Елена всегда хотела два блюда из меню, но не могла выбрать между ними. Первый раз я сказал ей заказать оба, она упрямилась этой идее, поэтому я поменял тактику и помог ей сузить свой выбор. Если одно из блюд было тем, что хотел заказать я, было просто – мы заказывали оба и делились. Если нет, ну, то заказ занимал чуть больше времени.

– Я хочу либо бараньи отбивные, либо подрумяненного тунца.

– Я закажу баранину. Если захочешь, можешь попробовать у меня, а сама заказать тунца.

– О, звучит отлично, – она закрыла меню и отложила его на стол, сцепив руки вместе. Мой взгляд постоянно возвращался к верхней части её груди, так красиво сокрытой под красным платьем без бретелек. Эта кремовая кожа будет божественной под моим языком.

Мы сделали заказ, добавив бутылку вина, и наша официантка принесла два бокала, позволяя нам продегустировать его. Елена сделала глоток и поставила бокал, глядя на меня. Я приподнял бровь.