Текст книги "Продана (СИ)"

Автор книги: Ребекка Брук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

– Ты хоть знаешь, как быть женой?

Его насмешка больно ударяет по мне, но я быстро отвечаю,

– Не совсем, но я могу попробовать. Я быстро учусь.

Он ходит по комнате вперёд-назад, пока не останавливается перед большим окном. Он смотрит на горизонт в течение нескольких минут, и я боюсь, что он повернётся и скажет, что хочет развода.

– Хорошо, – потирая затылок, говорит он. – Мы останемся женатыми, но это будет работать, если ты научишься быть хорошей женой.

Моё сердце подпрыгивает. Доминик так долго был моим миром. Теперь может стать ещё лучше, когда я – его, а он – мой. Возможно, он станет менее ревнивым. Менее собственническим.

Я бегу к нему и обнимаю.

– Обещаю, я буду самой лучшей женой.

Он не целует меня, как я ожидала. Вместо этого он убирает мои руки и тащит через комнату обратно в кровать.

– И ты можешь начать прямо сейчас. Я собираюсь научить тебя, как жена должна вести себя в постели.

Мягкое поглаживание пальца по щеке вырвало меня из воспоминаний. Я не осознавала, что плакала, пока Эштон не вытер мои слёзы. Он подвинул свой стул ближе ко мне, пока я рассказывала, и теперь сидел в нескольких дюймах от меня, широко расставив ноги и ограждая меня в двух сторон.

– Не плач, Елена. Этот придурок не достоин ни одной твоей слезинки.

– Я просто хочу сделать его счастливым, – я закрываю глаза, пытаясь заглушить боль.

– Это не то, чего он хочет. Он хочет рабыню.

– Я пыталась сделать всё, что он хотел от меня. Почему этого недостаточно? – моя грудь болела от попытки сдержать рыдания, так что я сдалась и отпустила их. Эштон осторожно притянул меня к себе и держал, пока я плакала.

В конце концов рыдания стихли, и вернулось некоторое подобие контроля. Отклоняясь, я яростно потёрло лицо.

– Простите. Не знаю, что на меня нашло.

– Не извиняйся. Я думаю тебе было необходимо это.

Он обхватил моё лицо и пальцами вытер оставшиеся слёзы, и когда наши взгляды столкнулись, я увидела, что из-за очков его глаза кажутся настолько более насыщенного зелёного цвета, что потерялась. Моё сердце бешено билось, дыхание стало рваным от того, что тело реагировало на близость совершенства, которое воплощал собой Эштон Хоуз. Он закрыл глаза, и на один короткий миг, я думала, что он поцелует меня. Мои ресницы задрожали, и я тоже закрыла глаза, ожидая. Удивлённая и немного разочарованная, я услышала его стон, и звук, когда он отодвинул стул.

Я не была достаточно красивой для такого человека, как Эштон. Тот факт, что я даже думала о том, что могла бы быть, снова нагонял на меня слёзы.

– Прекрати, Елена. Я вижу твои эмоции в твоих глазах. Ни одной секунды не думай, что ты не прекрасна. Ты одна из самых красивых женщин, что я видел. К сожалению, какой-то дебил с комплексом превосходства исказил твой взгляд на себя. Прошлой ночью я обещал не спать с тобой, если ты не захочешь этого, и я держу своё слово. Я не буду сидеть здесь и уничтожать тебя, когда ты расстроена.

Он и правда говорил это прошлой ночью, и пока моё тело, возможно, было готово и ждало ночи с Эштоном, мой разум был в состоянии войны сам с собой. Запертый в битве добра и зла.

– Ты должна быть готова, если хочешь меня, Елена, потому что я не занимаюсь любовью. Я трахаюсь. Но я могу гарантировать тебе, что если ты примешь решение оказаться в моей постели, то испытаешь больше удовольствия, чем когда-либо прежде.

Жар прилил к щекам, и впервые я почувствовала, что мои трусики были мокрыми от желания. Эштон подтолкнул меня к этому только словами. Тишина была моей единственной защитой.

– Теперь, до того, как я нарушил своё обещание держать руки при себе, я предлагаю нам обоим переодеться во что-нибудь удобное, и мы посмотрим фильм.

– Хорошо, – ответила я, практически выбегая из комнаты.

Мне необходимо было взять себя под контроль. Что-то в Эштоне тянуло меня к нему, несмотря на крики в голове о том, что изменять Доминику – ошибка. Да, он разрешил мне, но я дала клятвы и должна придерживаться их. Схватив новую пару штанов для йоги и надев футболку, сделала успокаивающие дыхательные упражнения и решила, что посмотрю фильм, но я должна быть готова.

Глава 7.

Эштон

Наблюдая, как Елена выбегает из комнаты, я почувствовал боль. Физическую. Мой член стал настолько твёрдым, что мне потребовалась каждая капля самообладания, чтобы удержать задницу на стуле. Это превратилось бы в удар по моему не навязчивому подходу – если бы я погнался за ней и приковал наручниками к своей кровати, то не смог бы остановить мой разум от представления о том, как я показываю ей должное обращение настоящего мужчины с женщиной. После всего сказанного, я был поражён своей способностью сохранять рядом с ней трезвую голову.

Блядь. Я не должен был просить её остаться в том платье.

В секунду, когда я поднял голову и увидел её изгибы, отчётливо прослеживаемые под тканью, мне хотелось одним взмахом руки смести всё с рабочего стола и нагнуть её над ним.

Холодный душ – вот что мне было нужно, чтобы остудить голову. Учитывая прошлое Елены, я должен был убедиться, что она готова оказаться в моей постели, потому что как я и сказал, это не будет нежно. Я предпочитаю нечто другое в постели. И с ней я был бы только необузданным и страстным. Я не занимаюсь любовью, потому что медленный и нежный секс означает привязанность. Большинство женщин были не готовы справиться с реалиями моей жизни. Поэтому я держал дистанцию, и это работало.

Мысли о Елене не оставляли меня, когда я вошёл в комнату, собираясь последовать своему же совету и переодеться во что-то более удобное. Встав под душ в ванной, я открыл кран с холодной водой. Всё, что угодно, лишь бы взять обратно под контроль свой член. Я шагнул под струи, и ледяная вода очистила мой разум. Теперь я мог обдумать всё, что сказала Елена за ужином. Если бы моё желание держать её поблизости не брало верх над всем остальным, я бы, вероятнее всего, сел в машину и поехал выбивать дурь из всегда любящего мудака безо всяких укоров совести.

Он на самом деле сказал ей, что единственный способ избежать развода, это научиться быть хорошей женой. Мои руки сжались в кулаки по бокам, пока я сопротивлялся искушению выместить свою злость на кафеле. Как мужчина мог вот так относиться к свой жене было за пределами моего понимания. И она согласилась…

Должно быть, он медленно разрушал её защитные барьеры, пока не забрался так глубоко под кожу, что она и понятия не имела, что он сделал.

Чёртов мудак точно знал, что делал. Он заполучил прекрасную женщину. Он мог подарить ей весь мир, но вместо этого сломал её. Хуже всего то, что в своей жизни я ни одну женщину так не хотел, как Елену. Её тело с изгибами во всех нужных местах, идеальный для моих рук размер груди, – от желания получить всё это кружило голову. Вся кровь от мозга хлынула к члену.

Я позволил воде омывать меня, ледяные капли жгли мою разгорячённую кожу, пока я пытался думать обо всём, кроме сексуальной женщины дальше по коридору. Той, которая не имела ни малейшего представления, насколько она была привлекательна, иначе бы давно бросила мужа. Проклятье! Мне нужно перестать думать о Доминике, и об Елене с Домиником, или я в конечном итоге убью его. И как бы это ни было неудобно, но мне придётся мириться со смертельным случаем синдрома синих яиц.

Работа.

Займы.

Спорт.

Я пробежался по списку дел в голове – всё, что угодно, лишь бы избавиться от мыслей о Елене в этом платье. И её глаз. Она совершенно не понимала.

Работа.

Займы.

Займы!

Дерьмо.

Через несколько дней мне нужно собрать долг. Ещё один мудак, который взял больше, чем сможет отдать. Какого чёрта мне делать с Еленой? Ни при каких обстоятельствах я больше не стану вовлекать её в свой бизнес. Он был семейным, и я не мог дождаться, когда выберусь из него нахрен. Я не мог впутать туда и её.

Решив держать Елену подальше от этой стороны моей жизни, я вышел из душа, вытащил спортивные штаны и футболку, и направился вниз, чтобы подождать её и выбрать фильм. Мурашки по-прежнему покрывали мою кожу, но, когда я вошёл в гостиную, я хотел вернуться обратно в душ и добавить льда.

Хоть так охлажу голову.

Она стояла спиной ко мне и пристально смотрела на полки с картинами и произведения живописи, которые рядами висели на стене, её задница была облачена в пару чёрных штанов для йоги, облегающих каждую округлую мышцу. Я стиснул зубы, потому что догадался о том, что, наверное, она занималась спортом, чтобы не набрать вес, как хорошая жена, и сглотнул комок в горле.

Почувствовав моё присутствие, Елена обернулась, будучи такой же скромной, как и тогда, когда постучалась в мой кабинет несколькими часами ранее. Я заметил, как её язык скользнул по нижней губе прежде, чем она втянула её между зубами и встретилась со мной взглядом. Мне удалось подавить стон. Слава Богу, футболка на ней была без глубокого выреза, но и этого было достаточно, чтобы представить её формы под одеждой. Казалось, Елене не нужно было прикладывать много сил, чтобы обратить на себя моё внимание, но поскольку она стояла ко мне лицом, удерживая свою задницу вне поля моего зрения, я мог воздерживаться от некоторых мыслей.

– Я не была уверена, как тут всё работает, – она указала в сторону телевизора.

Я засмеялся, но звук получился напряжённым, поэтому попытался взять себя под контроль.

– Давай я его включу, а ты пока выберешь фильм.

Она опустилась на диван, держа спину прямо, и сложила руки на коленях. Слово «невинность» и близко не опишет картину передо мной.

– Нет, ты выберешь то, что мы будем смотреть, – подойдя к столу, я схватил пульт и нашёл свой Netflix.

– Но…Но…

– Не отпирайся, Елена. Мы научим тебя принимать самостоятельные решения.

Её лицо побелело, и на одно мгновение мне стало не по себе от того, что давлю на неё. Но потом я вспомнил, сколько понадобилось, чтобы вытащить тётю Веронику из подобного. Я сел рядом с ней, касаясь её бедра своим, и показал, как переключать каналы, чтобы выбрать фильм. Едва заметная дрожь её рук показала мне, как ей неловко. Она принялась переключать каналы. Хоть я ожидал, что она выберет одну из романтических комедий, она пропустила их все, и это поразило меня, даже если я бы предпочёл выколоть себе глаз ложкой, лишь бы не смотреть один из таких фильмов. Я бы вытерпел, выбери она подобное. Потом она удивила меня. «Гонка» был не новым фильмом, но я готов был поспорить, что она его не видела. Она посмотрела на меня из-под своих длинных медных ресниц.

– Пойдёт?

Она думает, что это то, что я хотел бы смотреть.

– Елена, это фильм, который ты хочешь посмотреть, или ты выбираешь то, что по твоему мнению понравится мне?

– Я хотела посмотреть этот фильм с момента его выхода, но я могу выбрать что-то другое, если вы против?

– Достаточно, – я опустил палец на её губы. Наверное, не лучший ход, особенно когда я почувствовал их мягкость. – Я сказал тебе выбирать, а это значит, что я буду смотреть всё, что ты предпочтёшь. Давай теперь откинемся назад и насладимся просмотром.

Она откинулась на спинку дивана, но её осанка оставалась прямой, словно у солдата, а напряжение в комнате ощущалось гуще, чем туман после летней грозы.

– Елена?

– Да? – она посмотрела на меня.

– Расслабься. Я не укушу.

Я понял, что дал ей разрешение, а это не входило в мой план, но она тут же ответила, подтянув колени к груди, с плеч исчезло почти всё напряжение. Она обняла колени, прижимая их ближе. Казалось, что она защищается, или, возможно, так просто было удобнее. Я предпочёл бы второй вариант. Она немного съела за ужином. Должно быть, проголодалась. И что пойдёт лучше с фильмом, чем лёгкий перекус?

– Я собираюсь захватить поесть. Ты хочешь чего-нибудь?

– Э-э-эм… – она пожала плечами. – Конечно.

– Я на минутку. – Она наклонилась вперёд, чтобы взять пульт, но я остановил: – Не ставь на паузу. Я видел этот фильм раньше.

Она всё равно взяла пульт и нажала на паузу перед тем, как откинуться на спинку дивана, опустив подбородок на колени.

– Я подожду вас.

– Вернусь через минуту.

Быстро передвигаясь по дому, я направился на кухню. Проклиная себя за то, что не подумал об этом раньше, я решил, что попкорн – лучший вариант. Тяжело было думать, что Елена, скорее всего, годами не была в театре, и мне было интересно, сколько она пропустила. То, что я считал само собой разумеющимся, было для неё роскошью. Мне было неспокойно от этой мысли.

Порывшись в кладовой, я нашёл упаковку попкорна, и, бросив его в микроволновку для приготовления, пошёл к холодильнику и взял пиво, содовую и воду. Если я предоставлю ей выбор, ей придётся его сделать.

Я принёс всё в гостиную на подносе, от чего Елена встретила меня широкими глазами.

– Ничего себе, – произнесла она, опустив ноги на пол. Она начала вставать, и я отодвинул поднос подальше от неё.

– Сядь и расслабься. Помни, ты – моя гостья, – я поставил поднос на пуфик. – Я не знал, что ты захочешь попить, и принёс несколько вариантов.

– Пиво с попкорном?

Её брови нахмурились. Это было восхитительно, и я никогда не думал, что именно это мне понравится в женщине. Но не с Еленой. Было приятно слышать, как она задаёт вопросы, не опасаясь последствий. Чтобы не заставило её опустить свою броню, это нужно повторить. Опять же, возможно, она даже не поняла, что сделала это.

– Безусловно. Пиво подходит почти ко всему.

Она посмотрела скептически, но потянулась за одной из бутылок с янтарной жидкостью. Усевшись, я нажал «play», и музыка заполнила комнату.

По ходу фильма Елена расслаблялась сильнее, пряча ноги под себя, запивая попкорн пивом, и подаваясь вперёд во время каждого эмоционально насыщенного момента в фильме. Он ей нравился, и улыбка на лице делала её наслаждение очевидным. Это было лучшей вещью, которую я видел, потому что смотрел больше на девушку, чем на экран, делая всё, что в моих силах, чтобы сдержаться и не превратиться в подростка, который остался один ночью в родительском доме. Я не мог перестать думать о том, как сильно я хочу забыть про фильм и жарко обнять её на диване. Как и вчера вечером, я подвигался ближе и ближе к ней, мягкий аромат лаванды и жасмина пронизывал мой разум, заставляя голову кружиться. Святой ад, я был в заднице.

Моя вера пошатнулась, когда Елена встала и начала убирать наш беспорядок.

– Оставь, – сказал я. – Я позабочусь об этом.

Она замерла, её глаза забегали по комнате, будто она не знала, что ей делать.

– Вы уверены, что вам не нужна моя помощь?

Не было бы никаких проблем, пожелай она помочь, но я не позволю ей заниматься уборкой, если она считает это своим долгом.

– Елена, я не хочу, чтобы ты чувствовала, что тебе нужно убираться, потому что это то, что ты обычно делаешь.

Её глаза заблестели, и она удерживала мой взгляд несколько секунд, прежде чем повернуться и направиться в сторону лестницы. Я задумался на мгновение, затем опустил руку на её плечо, мышцы напряглись под моей ладонью.

– Я знаю, что говорил об этом раньше, но надеюсь, ты поймёшь, что я не хочу быть похожим на твоего мужа. Он не имеет ни малейшего представления о том, как относиться к тебе, и ты заслуживаешь намного лучшего.

– Я хотела бы поверить в это. – Я закрыл глаза, сделав резкий вдох и почувствовав в груди укол от боли в её голосе. Развернув её, я притянул Елену к себе, пока её щека не оказалась напротив моего сердца.

– В один день я заставлю тебя поверить в это.

Я держал её, пока она плакала, и как бы больно ни было слышать этот звук, от него мои глаза горели, словно плакал я. Я не мог позволить победить маленькой части меня, которая признала, что Елена сделала это со мной. Она начинает верить мне, и мне надо быть осторожнее. Моя былая похоть забыта, и теперь моей единственной мыслью стало успокоить её. Как только слёзы высохли, она снова повисла на мне, и, не подумав, я прижался губами к её макушке. Она тут же напряглась.

Какого чёрта я делаю?

Освободившись из моих объятий, она вытерла лицо и уставилась в пол.

– Я думаю, что мне пора спать, – прошептала она, её голос был хриплым и неразборчивым от волнения.

Прежде, чем я успел извиниться, она развернулась на пятках и бросилась вверх по лестнице.

– Чёрт побери, Эштон, – пробормотал я, зная, что этот жест стоил мне драгоценного доверия. Я мысленно дал себе пинка под зад, затем закончил с уборкой и отправился за выпивкой.

Вторую ночь подряд я сидел в кабинете со стаканом виски в руке. Мой телефон завибрировал на столе. Какой дебил станет беспокоить меня в нерабочее время? Подняв телефон, я увидел смс.

Папа: Бокс свободен в следующий четверг.

Я точно знал, что это значит. Кто-то задолжал денег моему отцу вместо меня. Как правило, в долг брали у меня, но некоторые из наших старых клиентов обращались непосредственно к отцу. Были парни, которые знали, как всё делается; они были рады предать ту долю процента, которую назначит отец. Из-за этого, он был готов потакать им, прося меня только собрать деньги, когда он сам не мог присутствовать.

Я: С удовольствием посмотрю игру. Спасибо.

Папа: Почему бы тебе не взять Елену?

Самая тупая грёбаная идея на свете.

Я: Не думаю, что она ярый фанат бейсбола.

Папа: Может быть, ты изменишь её мнение?

Какого чёрта он задумал? Решив ответить ему наотмашь, я сделал глоток виски и набрал текст.

Я: Посмотрим. Не забудь сообщить мне об ужине.

Папа: В следующую субботу?

Я надеялся на что-то пораньше, но знал, что он, вероятнее всего, согласовывал всё с расписанием тёти Вероники. После того, как тётя оставила позади своё затворничество и начала выходить на улицу, она убедилась, что надо наверстать всё то, что было упущено. Её календарь общественных мероприятий был забит – совершенный контраст с тем временем, когда она была замужем за Дейвом.

Я: Отлично.

Мои мысли вернулись к Елене: от выражения её лица, когда мы приехали в SPA, к её застенчивости, когда я предложил ей выбрать фильм. Интересно, она всегда была скромной, или это было навязано ей мужчиной, который снова и снова просил её быть той, кем она не была? Потом я вспомнил, как она выглядела, когда стучалась в дверь моего кабинета, и мой член моментально стал твёрдым. Дерьмо, эта женщина доводит меня до того уровня сексуального расстройства, которого я не испытывал с юности.

Сделав последний глоток, я потащил свою задницу вверх по лестнице. Я честно пытался пройти мимо, но остановился напротив её комнаты. Света из-под двери видно не было. Скорее всего, она уже спала. Когда я обнаружил, что задаюсь вопросом, что она надела в кровать, я понял, что пора тащить свою задницу дальше по коридору.

Мой член был по-прежнему твёрд, словно сталь, но я знал, что ни один холодный душ в мире мне сейчас не поможет. Я сделал воду горячее и снова разделся. Если так продолжится, я буду самым чистым ублюдком в штате.

Я бросил одежду на пол, положил очки на их обычное место на раковине и забрался под душ, позволяя воде покрыть мою кожу прежде, чем обхватить член и провести по нему рукой.

Давление в моих яйцах нарастало весь вечер. Взяв с полки гель для душа, я выдавил немного в руку и поддался искушению. Плотно обхватив член, я начал двигать ладонью, медленно скользя по всей длине. Образы Елены поглотили мои мысли, что заставляло руку работать быстрее, а напряжение усиливаться, когда я представил её на коленях и как она своими невинными оленьими глазами наблюдает за тем, что её прикосновения делают со мной.

Мысль об её маленькой, нежной руке на месте моей заставила меня схватиться за стойку душа для опоры. Я сделал глубокий вдох, и, могу поклясться, ощутил запах лаванды. Никогда не почувствую этот запах снова, не подумав о ней. Я выгнул шею и упёрся лбом о стену, чтобы охладить пыл с помощью холодного кафеля. Вода била сверху по спине и голове, пока бёдра рвались вперёд, быстрее толкая член между пальцем.

Ощущая предательское покалывание в основании позвоночника, я больше не мог терпеть. После нескольких быстрых толчков в ладонь я кончил, хрипами разнося своё удовольствие по всей ванной. Чувствуя опустошённость, я рухнул вниз, скользнув телом по стене душевой кабинки. Не чувствуя ног и тяжело дыша, я не был уверен, могу ли двигаться. Никогда в своей жизни я не кончал от руки так быстро.

В течение нескольких минут я так и сидел. Недостаточно долго, чтобы вода остыла, но достаточно для того, чтобы прийти в себя и снова взять под контроль свои действия. Одну вещь я знал точно: если это продолжится, Елена Толли станет моей погибелью.

Я вылез из душа и вытерся. Слишком устав, чтобы искать пижаму, я упал в постель голым, мечтая о всех тех вещах, которые я хотел бы сделать с Еленой.

Глава 8.

Елена

Прошло почти две недели с тех пор, как Доминик решил отдать меня в уплату своего долга. В самом начале я думала, что моя задача в качестве жены – делать всё, что он попросит, но Эштон считал своим предназначением убедить меня в обратном. Каждый день он показывал мне что-то новое, чего я считала себя недостойной, потому что не заслуживала этого. Часть меня всё ещё задавалась вопросом, а что если я действительно заслуживаю кого-то лучшего, чем Доминик? Конечно, я не была достойна такого мужчины, как Эштон. Я знала, что реальная причина почему он уделял мне столько внимания, – его ненависть к действиям Доминика. Эштон тот тип мужчин, который может получить любую женщину, которую захочет. Но я не глупая. Я не была ему нужна, и он не хотел видеть меня в своём будущем.

Первые сутки можно было описать словом «неловкость». После двух моих срывов, которые были совершенно неловкими, я не ожидала, что он поцелует меня в макушку. Да, это могло означать, что он хотел успокоить меня, но снова-таки, я и предположить не могла, что простой поцелуй ускорит наплыв охвативших меня чувств. Утонув в них с головой, я выбежала из комнаты, словно идиотка. После этого инцидента не было никакого шанса, что Эштон снова прикоснётся ко мне. Не то, чтобы я думала о повторении, конечно.

О, кого я обманываю?

Конечно, я думала о повторении. Мой мозг был заполнен мыслями о его губах на моих. Моё воображение разыгралось, как и тогда, когда я была молодой девчонкой. Могу ли я выдержать то, что с каждым днём мне всё больше и больше становится очевидно, насколько он сексуален?

Но с этими мыслями пришло и осознание вины. Вины из-за того, что на такие мысли у меня не было права. Моим мужем был Доминик. Было неправильно так страстно желать другого мужчину.

Ни разу за две недели Эштон не упоминал об инциденте, произошедшем тем вечером, и не пытался повторить его. Я иногда думала, что отношение Доминика ко мне было ошибкой, и сомневалась, что наберусь храбрости чего-то уверенно потребовать, когда вернусь домой. Но я впитывала всё, что давал мне Эштон, зная, что его внимание – лучшее, что я получала.

Но было и то, от чего я не хотела отказываться по возвращению домой. Например, уборка после ужина, или пропуск нового фильма, потому что Доминик не захотел взять меня с собой. Я становилась более независимой. «Наберись храбрости» – так говорил Эштон. Мелочи, вроде выбора блюда на ужин, или фильма, который мы будем смотреть, давались легче, чем раньше. Эштон даже взял меня на ужин в один из его ресторанов и познакомил со своими сотрудниками.

Моим первым чувством была паника. Доминик без проблем мог объявить о своём недовольстве нашим совместным ужином на весь ресторан. Если на то пошло, я изо всех сил пытаюсь вспомнить время, когда мы ели не спеша. Доминик всегда сидел от меня настолько далеко, насколько это было возможно, уделяя больше внимания официанткам, чем мне, и не стеснялся этого. Нередко флиртовал с ними, даже просил номер телефона, а иногда оставлял им свой. Это смущало их и заставляло задаваться вопросом, кем ему прихожусь я, хоть я и сидела напротив с таким же обручальным кольцом на пальце, как у него. Я никогда не заказывала еду сама. Если мне не понравилось заказанное им блюдо, я знала, что надо сидеть тихо. Однажды, вскоре после того, как мы поженились, я совершила ошибку, высказавшись, и в ответ он посыпал перцем всю мою еду и заставил меня съесть это. Мне удалось проглотить лишь около четырёх кусочков прежде, чем извиниться и выйти в туалет. Там меня вырвало, за что я была наказана, когда мы вернулись домой.

Тем не менее, в своём собственном ресторане, в окружении людей, которым он доверял и уважал, глаза Эштона кричали о гордости. Я не привыкла к такому. Это было чуждо для меня. Всё в этом мире было для меня ново. К тому времени, когда нам принесли первые блюда, я расслабилась. Возможно, виной тому была пара бокалов вина. Весь вечер был приятным до мозга костей. Большую часть Эштон говорил, а я слушала. Я многое узнала о нём, и мне это понравилось.

Поначалу Эштон находился дома весь день, иногда выезжая на поручения или чтобы забрать бумаги, но большую часть времени проводил со мной. Безусловно, это не могло продолжаться долго, и он вернулся к привычному графику. Меня больше не пугало, что придётся остаться дома одной, когда он уходил на работу. Правда, я чувствовала себя виноватой в том, что не вношу вклад в ведение домашнего хозяйства. Но как только я пыталась помочь, Эштон отшивал меня, утверждая, что я проделала достаточно работы на протяжении последних лет, и заслужила отдых. Потом он показал мне тренажёрный зал в подвале и предложил выпускать пар здесь.

В тот момент, когда слова сорвалась с его губ, я вспомнила, что ни разу не делала упражнений с тех пор, как ушла от Доминика. Даже когда я была дома, физическая нагрузка всегда, хотя бы немного, присутствовала в моей жизни, – пускай это была всего лишь быстрая ходьба на работу и обратно. Добавьте тот факт, что здесь я ела больше, — и еда была сытнее, – и я почти могла почувствовать лишний вес на животе и бёдрах. Меня сжало холодными тисками, когда я осознала, что Доминик заметит это, и непременно выскажется.

Возражение Эштона всё ещё плясало в голове: «Тебе не надо худеть. Не для этого я привёл тебя сюда. Прекрати позволять идиотским комментариям Доминика влиять на твою самооценку. Остальной мир видит тебя иначе».

Сегодня вечером мы направляемся на ужин к его родителям. От одной мысли об этом меня мутило, отчасти потому что я не понимала, почему меня пригласили. Я была временным неудобством для Эштона. Знакомство с родителями точно не входило в программу для временных гостей.

Стоя на кухне и глотая воду после пробежки на беговой дорожке, я услышала звук открывающейся двери гаража, и через минуту вошёл Эштон. Увидев его, я практически проглотила язык. Я бы многое отдала за то, чтобы быть той сексуальной женщиной, к которой он бы возвращался домой каждую ночь, и такой сексуальной, чтобы мужчины сходили с ума только от мысли о ночи со мной. Я давно поняла, что такие мужчины, как Эштон Хоуз, не были предназначены для кого-то столь простого и невзрачного, как я. Но это не означало, что ожог от разочарования был менее болезненным каждый раз, когда оно поднимало гадкую голову.

– Готова к вечеру?

Его вопрос застал меня врасплох, и, пытаясь выиграть немного времени, я вытащила ленту из волос, позволяя им упасть на плечи.

– Вы уверены, что хотите познакомить меня с родителями? Вам стоит признать, что наша ситуация необычная.

Он шагнул вперёд, вторгаясь в моё личное пространство, и сложил руки на груди. Его взгляд был мрачен.

– Елена, мы проходили через это. Мои родители уже знают о ситуации. Речь идёт не о знакомстве с ними. Дело касается необходимой помощи тебе.

– Я уже поняла, что Доминику нужно относиться ко мне лучше. Вы помогли мне это понять.

– За исключением единственной вещи, которую ты выучила, что он не должен относиться к тебе, как к рабыне, ты готова уйти от него?

Я покачала головой. Желание опустить глаза в пол было огромным, но я остановила себя как раз вовремя. Эштон научил меня, что если я не хочу, чтобы люди использовали меня, мне необходимо показать, что я не боюсь.

– Как я могу? Он единственный, кто хочет меня.

– Не единственный.

Его голос был решительным, глаза сверлили меня, плавили, блуждая по моему телу, и несмотря на то, что я была в простой одежде – майке и шортах для бега – под его взглядом я чувствовала себя так, словно стою перед ним в одном белье. Я замерла на месте. Мужчины не смотрели на меня так. Он просто пытался быть милым.

– Доминику нужно будет постараться, но я помогу ему измениться.

Эштон сжал челюсти.

– Он мудак, и тебе надо понять: он не хочет меняться.

– И откуда вы знаете? – мышцы в моём теле напряглись. Я не давала отпор годами, и сейчас это ощущалась прекрасно. Глаза Эштона расширились на секунду. Он был в шоке. Потом его челюсть расслабилась, и он потянулся к моей щеке.

– Рад видеть твою храбрость, даже если я не согласен. Теперь иди, собирайся. Нам скоро выезжать.

И вот так просто он ушёл. Эштон был тем мужчиной, который сбивает с толку. Вот он выглядит так, словно сейчас набросится на меня, в следующую минуту он зол, а затем просто уходит.

Я думала о смене его настроения, пока поднималась по лестнице, собираясь выбрать, что надеть. В первый раз в жизни у меня было больше возможностей, чем я могла использовать, поэтому выбор занял много времени. Но даже тогда я не была уверена в правильности решения. Мои руки дрожали, когда я пыталась нанести макияж так же, как показывала мне девушка в SPA. Отчасти потому, что я не была уверена, что делаю это правильно, а отчасти потому, что собиралась на ужин в дом криминального босса. Я понятия не имела, чего ждать. У меня было ощущения, что все мои стереотипные представления, полученные из телевизора, были совершенно ошибочны. Я почувствую в себе неуверенность, как только переступлю порог.

Взглянув напоследок в зеркало, я проверила наряд ещё раз, чтобы убедиться, что выбор подойдёт для вечера. Чёрное обтягивающее платье очень выгодно демонстрировало фигуру – согласно словам личного ассистента, которого прислал Эштон. С глубоким V-образным вырезом и длинными кружевными рукавами – это было лучшее платье из тех, что у меня когда-либо были. Я посмотрела на себя в зеркало, осматривая себя в полный рост. Я оставила свои длинные волосы распущенными и немного завила кончики, сопротивляясь искушению убрать их подальше с лица в обычный хвост. Даже переживая о предстоящем ужине, я чувствовала себя красивой.

Убедившись, что всё на месте, я схватила чёрный клатч, и вышла из комнаты. Повернув за угол, я увидела внизу лестницы Эштона в прекрасном чёрном костюме, очерчивающем каждую мышцу его тела. Я настолько внимательно рассматривала его, что чуть не споткнулась и не полетела вниз. К счастью, успела поймать себя прежде, чем кубарем скатилась вниз.

Чёртовы каблуки.