Текст книги "Знак Бесконечности"

Автор книги: Райдо Витич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Девушка тряхнула челкой и встала: надо брать себя в руки и жить дальше. Ничего страшного не случилось. По сравнению с мировой революцией.

Она глянула на себя в зеркало: да, с таким взглядом, девушка, вам бы на паперть! И решительно направилась в ванну.

Г Л А В А 8

В дверь злобно звонили какие-то вороги. Саша с трудом приоткрыла один глаз: в сонном тумане плавал циферблат часов – 15. 15. Интересно: ночи или дня? Светло, значит – дня.

Она с трудом поднялась, вслепую нашарив тапочки под ногами, натянула халат, путаясь в рукавах и поясе, и прошаркала в коридор, пытаясь расстаться с сонным дурманом. Можно было не стараться – глаза сами открылись, как только взгляд остановился на троице, ломившейся к ней в квартиру.

– Оперуполномоченный лейтенант Потапов. Гражданка Видеич Александра Сергеевна?

– А-а…Д-д-а-а, – девушку зазнобило от нехорошего предчувствия. ’Ну, что у нас еще плохого?’ – всплыли в голове строчки из детского мультика. – А-а-а, что …собственно?

Язык не слушался, и пока она вымучивала этот наипростейший вопрос, представители органов правоохраны шагнули в дом и сунули ей под нос свои удостоверения, следом перед лицом возникла бумажка с размашистой подписью. Единственное, что она в ней уразумела – первое и последнее прочитанное слово – Ордер. Дальше можно было и не читать, а логически домыслить. Но с мыслями стало хуже, чем с растительностью в Антарктиде.

– Володя, давай за понятыми, – кивнул лейтенант одному из своих товарищей и, сняв фуражку, по-хозяйски огляделся и шагнул в комнату. Тетрадка со снами ушла в сторону и на ее место хлопнулась казенная папочка. Мужчина уселся за стол и кивнул хозяйке. – Располагайтесь. Итак, гражданка Видеич, сейчас, в присутствии понятых у вас будет произведен обыск. Наркотики, оружие имеем?

– Нет, – хрипло бросила растерянная Саша, с опаской присаживаясь рядом с лейтенантом. Второй уже сновал по комнате, заглядывая в каждый угол.

– Не-ет, – с ехидным удовлетворением на лице протянул мужчина и подтолкнул к девушке лист протокола. – Распишитесь.

Входная дверь бухнула, в комнату прошел третий, сопровождая Макса и Галину Анатольевну. Саша сжалась, жалея, что не имеет в наличии шапки-невидимки.

Сосед обвел настороженным взглядом троицу в милицейской форме, задержался на побледневшем лице девушки и сел на диван, предварительно закинув его пледом. Галина Анатольевна расположилась в кресле, напротив. В ее глазах плескалось злорадное удовлетворение: допрыгалась, куколка? Это тебе за сына – героя!

‘Здорово! А что еще нужно для полного ‘счастья’? Кажется, уже ничего’, – вздохнула девушка и попыталась взять себя в руки и прояснить ситуацию:

– Я бы хотела знать, в чем, собственно, дело, – заявила она лейтенанту дрогнувшим голосом.

– Ваше право, – кивнул тот и достал из папки фото. – Вам знаком этот человек?

На нее смотрел Костик.

– Да-а…Это Костик…Видеич Константин Викторович.

– Кем он вам доводится?

– Он? Мужем… Никем. Мы разведены…

– Давно?

– Почти год…

– Но проживаете вместе?

– Нет. Год, как не проживаем.

– А когда вы его видели последний раз?

– Давно…В начале лета.

– А точнее?

– Первого или второго июня.

– И больше не видели?

– Нет.

– Подпишите, – опять подтолкнул лист. – О чем вы разговаривали в ту последнюю встречу?

– Ни о чем, – у нее складывалось впечатление, что над ней насмехаются. Лейтенант не скрывал своего пренебрежения и неверия. В глазах стоял обелиск законодательной системы Российской федерации.

– А ‘ни о чем’ – это о чем?

– Как обычно…просился назад. Сначала умолял, потом грозил.

– И все?

– Все.

– И больше не виделись? И не звонил?

– Нет.

– Его вещи имеются в вашей квартире?

– Нет. Я все отдала.

– Вы? Или сам забирал?

– Нет, я собрала и к маме его отвезла.

– Хорошо, подпишите. А чем занимается ваш муж?

– Бывший, – поправила девушка. – Чем занимается, не знаю. Не интересовалась, а раньше – ничем.

– А вы сами работаете?

– Да.

– Кем? Где?

– ГБ № 5, медсестра,…то есть…работала. Вчера уволилась.

– Сами или вас?

– Сама, а вам какое дело?

– Не грубите, гражданочка, а четко отвечайте на поставленные вопросы.

Саша сникла и беспомощно огляделась: Максим хмурился, Галина Анатольевна получала явное удовольствие. Один из милиционеров водрузил на стол объемный пакет.

– Это ваше? – ткнул в него ручкой Потапов.

– Мое, – кивнула девушка, прикидывая: на сколько лет ее осудят за наличие медицинской аптечки в доме?

– Что в нем?

– Медикаменты.

– Все ваши?

– Все мои.

Содержимое пакета было высыпано на стол и досконально изучено под пристальным взглядом ретивой соседки.

– И зачем же вам столько одноразовых шприцов, гражданка Видеич?

– На экстренный случай.

– Н-да? А реланиум?

– Да его выкинуть надо. Он уж года три, как просрочен.

– Откуда же он у вас?

– Да, Господи! Три ампулы просроченного реланиума. Это что, криминал?

– А клофелин?

– У соседки с первого этажа гипертония. ‘Скорую’ не вызывает, ко мне бежит, вот и остался.

– Складно, как у вас, Александра Сергеевна, – на все вопросы резонные ответы.

– Я их записывала и зубрила…Меня обвиняют в хранении медикаментов? И сколько по нашим законам мне положено?

– А вот хамить не надо, последний раз предупреждаю.

Саша отвернулась, не зная то ли зареветь с досады, то ли послать всех к черту.

– Хорошо, – кивнул Потапов и предъявил следующую фотографию:

– Этот человек вам знаком?

– Ле-ленчик. Левчик. Не помню. Костик приводил пару раз, но кто он и что – не знаю.

– Подпишите. Хорошо. Леонид Вениаминович Спорыгин. 26 лет, не работающий, не учащийся.

 – И при чем тут я?

– Вы утверждаете, что не знаете его, но на основании его показаний следует обратное, – лейтенант вытащил лист из папки и зачитал: ‘С гражданкой Видеич знаком хорошо. Она не раз выручала меня, поставляя необходимые лекарства, такие как реланиум, димедрол, кетамин’. Что на это скажете?

– Ложь. Ничего я ему не поставляла. И видела 2 раза.

– Хорошо. ‘Гражданка Видеич активно помогала нам. В ее квартире был организован тайник для хранения наркотиков, которые приобретал и распространял ее муж Видеич Константин Викторович’. Это тоже ложь?

– Наглая, – Саша окончательно поникла, предчувствуя неизбежный финал хорошо спланированного фарса. Доказывать, что ты не золотая рыбка, судя по виду и взгляду лейтенанта, было бесполезно. А Костик – подлец…Если он действительно устроил здесь схрон, то ей конец. Она никогда и никому не докажет, что не знала о нем.

Зато стало ясно, зачем с такой настойчивостью бывший муж рвался в квартиру.

– Хорошо. Значит, вас оболгали? А вот по показаниям ваших соседей следует, что лжете именно вы. Вот свидетельства: Просимовой Анастасии Григорьевны, проживающей по адресу проспект Вернадского 34 – 14, Маркелова Николая Ильича: Вернадского 34 – 21, Кузаевых Павла Алексеевича и Марии Сергеевны – Вернадского 34 – 32, а так же Павлова Евгения Семеновича, Манкиной Веры Сергеевны, Ликиной Екатерины Дмитриевны и еще семи человек, которые дружно утверждают, что только за последний месяц видели гражданина Видеича во дворе и в подъезде по месту вашей прописки раз двадцать, и последний раз не далее, чем вчера, при чем не раз в вашем обществе. А вы говорите – не видели…

В дверном проеме возник милиционер и кивнул лейтенанту.

– Граждане понятые, попрошу пройти за мной, – продекламировал тот с довольным видом. – И вы, гражданка Видеич.

В ванной, за круглым зеркалом зияло небольшое отверстие, из которого были извлечены два небольших пакетика: в одном что-то белое, похожее на сахарную пудру, в другом зеленая пыль и мятые листики. Потапов сунул в него свой нос и, помахав им перед лицами понятых, констатировал:

– Анаша.

– Граммов пять, – невозмутимо заметил Максим. Лейтенант нахмурился, а Саша схватилась за горло: и почему она не повесилась два часа назад?

– А здесь...– пакет с белым порошком взвился в воздух.

– Неизвестно что, – с той же невозмутимостью заметил Максим.

Лейтенант недовольно прищурился и кивнул своим:

– Продолжайте, – а сам двинулся в комнату, приглашая остальных. Девушка на негнущихся ногах последовала за ним, не зная, что возразить, и искренне жалея, что не может упасть в обморок, чтоб не видеть всего этого кошмара, не участвовать в нем, не присутствовать на финале. Увы, организм не считался с ее желанием, и даже подточенный стрессами и измотанный работой, держался стойко, как небезызвестный оловянный солдатик. Вот если б в ее жилах текла изнеженная дворянская кровь, а не плебейская – трудовая и несгибаемая.

’Жаль, что мама не согрешила с репрессированным аристократом’ – вздохнула она и послушно села на указанное лейтенантом место.

– Итак, гражданочка, будем оформлять изъятие. Вам знакомы эти вещи?

Она лишь мотнула головой, губы словно срослись, не разлепить.

– Хорошо, – удовлетворенно кивнул Потапов, записывая что-то в своих листах.

‘Да что ж ему так хорошо-то?’ – возмутилась Саша и сжала зубы еще крепче, чтоб не впасть в истерику.

– Подпишите. И вы, – обратился он к понятым, получив безропотную подпись Видеич. Галина Анатольевна с готовностью двинулась к столу, но была остановлена сыном.

– Стоп. Пойдем, лейтенант, разговор есть, – безапелляционным тоном заявил Макс, с прищуром разглядывая лицо опера. Тот отнес данную тираду к разряду оскорблений и изобразил негодование:

– Вы что себе позволяете?! – начал он подниматься, видимо, надеясь сравняться росте с Малевиным и получив под нос удостоверение федеральной службы, несколько сник. ‘И надо же было взять в понятые капитана ФСБ!’ – читалось разочарование на его лице.

Макс самоуверенно кивнул ему, протискиваясь в проем входной двери.

– Что делать думаешь, лейтенант? – спросил он у опера, когда тот вышел на площадку и плотно прикрыл дверь.

– Так, арестовывать…– неуверенно протянул тот, чувствуя, что вожделенные погоны капитана могут уйти навеки.

– На каком основании?

– Так, наркота…

– 5 граммов анаши?

– Героин…

– Сахарная пудра, граммов 20.

– Я не эксперт…

– Точно. Они подтвердят – я тебе говорю. А на пакете с травкой пальчиков Видеич ты не найдешь, тоже гарантирую. И что предъявишь?

– Неизвестно, что еще найдем.

– Ничего. И тебе это ясно не хуже меня. Весь дом уже перевернули.

Лейтенант вздохнул и заскучал, вмешательство капитана в это дело ему не нравилось и ставило в тупик – личный интерес или рабочий? Понятно, можно спросить, но так же понятно, что ответ не получишь.

– Что-то я не пойму, вам-то что, капитан?

– А то, что соседку свою я знаю. Девочка она правильная, с наркотой вязаться не будет, а что муж у нее наркоман, так это всем известно, и что он тут, пока она на сутках была, устраивал, тоже понятно. Только бывшая жена за бывшего мужа не в ответе. Да и что за пожар, лейтенант? Почему вдруг и сейчас вы Видеич заинтересовались?

– Сигнал поступил…

– Анонимный?

Лейтенант вздохнул, неопределенно пожав плечами.

– Понятно. И решили заняться, потому что самого Видеича найти не можете.

– Ищем…

Максим с минуту молчал, обдумывая положение дел, лейтенант тосковал, предчувствуя нагоняй от начальства.

– Давай так, лейтенант, тебе ведь не она нужна – он. И повышение, правильно?

– Насчет Видеича, – выставил палец Потапов, пытаясь вложить во взгляд всю любовь к закону и правопорядку, а также справедливости и т.д. и т.п.

– Одно другому не мешает. Умным людям расти надо, а ты …

Парень настороженно посмотрел на капитана.

– Значит, договоримся, – кивнул Макс. – Предлагаю оставить девочку в покое, и максимум через три дня ты получишь Видеича, со связями, поставщиками и приближенными. Лавры, ясно, все тебе и соответствующие выгоды. Благодарности и повышение, и хорошие отношения с моим отделом.

Лейтенант думал минуту и две мялся, выказывая глубокие раздумья и борьбу принципов.

Макс хлопнул его по плечу, прекращая актерский тренинг, и подтолкнул в квартиру.

Саша совершенно расстроилась. Те метаморфозы, что произошли с Потаповым после разговора с Максимом, навевали лишь одну мысль – у нее образовался долг молчуну-соседу. Вот только этого для полноты ощущений ей и не хватало!

К неудовольствию Галины Анатьльевны, милиционеры мгновенно свернулись и ретировались, чуть не раскланявшись с хозяйкой квартиры. Саша, еще находящаяся в прострации, автоматически склонилась в ответ и с минуту рассматривала захлопнувшуюся дверь, как одно из гениальных шедевров Пикассо – с минимальным потенциалом в голове.

Следом Макс настойчиво выпроводил мать, а Саша не менее настойчиво выставила Макса. И, наконец, оставшись одна, сообразила, что остаться на свободе – это еще не предел мечтаний. Неизвестно, какие еще ‘бомбы’, не отрытые доблестными операми, заложил в ее доме муженек по скверности характера. Конечно, соперничать с профессионалами – дело глупое, тем более ни кладоискатели, ни шерлоки холмсы по ее родословной не пробегали, поэтому ребусы и шарады ей с детства не давались и даже банальные кроссворды вызывали скорбные слезы по поводу невысокого уровня своего умственного потенциала. И все ж, она попытается.

Девушка заметалась по квартире, подозрительным взглядом ощупывая каждый квадрат жилой площади. Когда содержимое шкафов оказалось на полу, каждая дверца простукана и проверенна, а каждый предмет тщательно изучен, она переместилась в подсобные помещения.

В вентиляционной трубе, куда она пролезла от отчаянья, лежало два увесистых пакета с белым порошком. Саша опустилась на край ванны, с ужасом рассматривая их. ‘Килограмм, не меньше’, – подумала она, не представляя, что с этим делать, и взвилась от мысли, что дадут ей за них лет 10.

Она тщательно смыла их содержимое, раз на пять обработала ванну, вымыв ее сначала с порошком, потом с ‘Золушкой’, потом с хлоркой, сожгла целлофан, израсходовав пачку газет, потом минут тридцать потратила на развеивание пепла с балкона и проветривания задымленного помещения.

И еще час курила на кухне и пила кофе с ‘валерианой’, приходя в себя. ‘Любовь’ к Костику в тот момент была как никогда сильной. Сердце в итоге стало биться в области горла, голова болеть, а мысли лететь в сторону глобального членовредительства известной особи. Она уже всерьез озадачилась способом и начала оглядываться в поисках подходящего предмета, как в дверь постучали.

Макс. Кто ж еще с таким трепетом мог ломиться в ее двери?

Минут пять она соблюдала гробовую тишину, еще пять мысленно посылала его известным маршрутом. Но он не внял, усилив громыхание, и стало ясно, что придется открывать.

– Нашла? – спросил он, хмуро оглядывая учиненный погром.

– Что?

–Где? – ‘не надо со мной играть – я все знаю’, – говорил его взгляд.

– В вентиляционной трубе, – огорчившись, буркнула Саша и пошла на кухню.

– Уничтожила?

‘Я что, по-твоему, самая недалекая из всех твоих знакомых?’ – глянула она в ответ и получила милостивый кивок. Лицо парня разгладилось, обретая мягкий оттенок спокойствия. И тут она заметила, что Максим принарядился: светлая водолазка под горло, серый пиджак и серые брюки – как на торжество.

– Выходи за меня, – бросил он, поймав ее оценивающий взгляд. Саша подавилась кофе: меньше всего она ожидала подобного поворота событий. По ее опыту и представлению, предложение руки и сердца делается менее скоропостижно и с более ласковой физиономией, к тому же иметь под боком в качестве супруга угрюмого гиганта с пробитой селезенкой даже к самым отдаленным целям ее жизни не относилось. Интересно, куда Галина Анатольевна смотрит?

– Ты матери инфаркт на седьмое ноября решил подарить? – спросила девушка, откашлявшись, и взглядом поблагодарила увесистый кулак парня, не достигнувший ее спины.

Максим нахмурился и сел:

– Я тебя замуж зову, – уточнил на всякий случай, громко и четко рявкнув в ухо. Девушка шарахнулась в сторону и нахмурилась:

– У меня со слухом нормально, – пояснила на всякий случай: ‘Это с головой – не очень, если тебя впустила’.

– И?

Саша вздохнула и сложила руки на коленях в раздумьях: попытаться доходчиво объяснить бесперспективность этой идеи или сам догадается?

Максим пристально рассматривал насупленную физиономию девушки, пытаясь углядеть положительный ответ, и, не выискав его, со вздохом переключился на чай. Саша несказанно обрадовалась окончанию сватовства и с готовностью полезла в холодильник, чтоб задобрить героя – спецназовца и смягчить ситуацию, и, к стыду своему, обнаружила, что – не чем. В холодильнике было пусто и ветрено. ‘Зато сахар есть’,– утешила она себя и встретилась взглядом с пустой сахарницей, выставленной Максимом, как улика.

– Зато чай есть, – огрызнулась Саша, отводя взгляд.

– И вода в кране, – кивнул парень. Девушка покосилась на него, выискивая в лице нотки недовольства, упрека или намека, но оно, как обычно, было зацементировано и непроницаемо. Минут десять он шумно пил чай без сахара, поглядывая на девушку, как ей казалось, с обидой, и, наконец, понес свое тело к выходу.

Она уже приготовилась захлопнуть на ним дверь и закрыть на все замки, да еще и подпереть чем-нибудь увесистым, как он обернулся и с расстановкой сообщил:

– Думай. Через три дня за ответом приду, – и нырнул за дверь.

‘Тьфу, ты!’

Г Л А В А 9

– Какие вести принес, гонец? – елейным тоном спросила Бритгитта и одарила Винсента милейшей улыбкой.

– Превосходные, – с долей злорадства ответил он, сворачивая свиток.

– Вот как? – насторожилась женщина и направилась к брату. – Поделишься?

– Непременно, – и гордо вскинул подбородок. – Ваш брак признали действительным.

По лицу мужчины расплылась довольная улыбка: он был рад полученному известию не меньше, чем тому, что меж ним и сестрой пролегало внушительное расстояние и весьма крепкое препятствие – длинный стол, за которым он изволил обедать. Какая редкостная удача!

Женщина на глазах превращалась из милой воспитанной леди в разъяренную фурию: взгляд стал острым, как отточенный клинок, лицо побледнело. Она в секунду оказалась напротив Винсента:

– Ложь! – бросила в лицо, как горсть углей.

– Не веришь? – ах, как славно подразнить эту бестию. – Готфрид сообщает о своей победе, как о само собой разумеющемся факте. Он был уверен в исходе дела, – мужчина качнулся к застывшей, как пантера перед прыжком, женщине. – Мы оба!

– Ах, вот, как? – то ли прошипели, то ли прошептали пухлые губки. – И сколько он за нее заплатил?

– Пустяк: малую сумму на строительство храма и небольшой участок из своих бескрайних владений монастырю.

– Лжец! – женщина попыталась выхватить свиток, но Винсент был наготове и отпрянул. Изящная ручка скользнула по воздуху и с горя отшвырнула кубок с вином. – Отдай!!

– Неужели ты не рада? – рассмеялся довольный собой граф и кивнул на рубиновое пятно, расползающееся по скатерти. – Посмотри, что ты наделала, Бритта.

– Отдай!!

Он открыто насмехался над ней, чем и раздражал до крайности. О-о, он был вне себя от радости: наконец-то эта стерва получит по заслугам!

Винсент покрутил свитком в воздухе:

– Это? Зачем? Ты умеешь читать? У тебя масса достоинств, сестрица, но общаться с буквами ты никогда не умела. Как же ты удостоверишься в правоте?

Его снисходительно-насмешливый тон и победная улыбка действовали на женщину, как нагайка по крупу лошади. Но она сумела обуздать клокотавшую ярость и пошла на хитрость: осторожно приблизилась к мужчине, придала лицу кроткое выражение, во взгляд напустила туман и негу и чуть поддалась вперед, словно хотела сообщить нечто важное и тайное. Ее глаза оказались в опасной близости от глаз Винсента. С минуту в полной тишине они смотрели друг на друга, и мужчина дрогнул, поддавшись очарованию. Розовый язычок скользнул по капризным губкам, рождая в нем воспоминание об их сладости, маня своей близостью. Еще секунда и потерявший бдительность дурачок получил по щеке острыми ноготками и, взвыв, отпрянул, выпуская из рук послание герцога.

– Сука!!

Бритгитта, не обращая внимания на брата, морщила лобик, водя пальчиком по пергаменту. Губки шевелились в попытке образовать из непонятных закорючек слова, но эта часть образования и в детстве не давалась ей. Женщина окончательно разозлилась, отшвырнула свиток в блюдо с недоеденным рагу и с презрением посмотрела на мужчину. Тот оттер ладонью струящуюся кровь и смерил сестру злобным взглядом, от которого любая другая упала бы в обморок.

– Подлая тварь!

– Лжец! И ты, и твои святоши, и твой хваленый Кельтский вепрь!

– Да ты никак испугалась, сестрица? – дошло до Винсента, и он рассмеялся. – Неужели?

– Я? Чего мне бояться, братец? – Бритта попыталась напустить на себя беспечность, но голос предал, дрогнул. А зеленые глаза не пожелали встречаться с серыми.

– Годфрида, той недолгой жизни, что тебя ждет с ним, – пропитанным фальшивой нежностью голосом сообщил мужчина.

– Наш брак не состоялся, и пусть он купит всю святую церковь…

– Он взял тебя в присутствии 30 свидетелей. Кому ты хочешь поведать небылицу о его несостоятельности?

С какой бы радостью она прошлась по второй щеке этого болвана! Но меж ними был стол, этот тупой кусок дерева. Бриттгита попыталась его обойти, но Винсент правильно разгадал ее намерения и обошел следом. Так они и кружили, пристально следя друг за другом с фальшивыми улыбками на лицах, держа приличное расстояние меж собой.

О, как она его ненавидела! Этого лживого праведника! Его глаза с вечно задумчивым, словно кающимся взглядом, пышные волосы цвета меди, за которыми он следил, как самая видная красавица. Этот нос, не иначе как доставшийся от побочной связи с простолюдином. Тонкий, рваный шрам на щеке, как назло ей не уродующий благородства линий, а придающий его лицу мужественное и тем очаровательное выражение. Трус, негодяй, подлец! Ее брат. Ее любовник. Кичливый граф Вайвик. Ненасытный и бесстыдный зверь в постели и жалкий святоша в окружении свиты, скучный и до мерзости правильный, верный самой последней букве фальшивых христианских заповедей. Жестокий убийца, размечтавшийся о божьей милости и вратах неведомого рая. Подлый насильник, возомнивший себя Божьим избранником, необузданный сластолюбец и фанатик, решивший получить искупление всех грехов разом, заставив сестру принять веру своего фальшивого Христа.

– Дьявол! – Бритгитта откинула блюдо с хлебом. – Зачем ты принудил меня к этому браку?! Ты хочешь, чтоб этот мерзавец убил меня?!

– Он заставит тебя каяться! Каждый день, каждый час! Он убьет в тебе лишь семя твоего отца и очистит гибнущую душу! Ты искупишь все свои грехи! Страданием, сестра! Как страдали все, кого ты погубила! И мы вместе, вместе войдем в царствие божье! Врата рая откроются перед тобой …

– А мне милее ад! И ты будешь гореть в нем вместе со мной! Ты жалкий трус! – бросила она ему в лицо с хищным оскалом и горящими от возбуждения глазами. В этой яркой зелени ему почудилась устрашающая фигура дьявола, манящая его когтистой лапой – он отпрянул, побелев от ужаса, и задрожал от негодования, услышав громкий, язвительный смех.

– Порочная тварь, низкая потаскушка, – процедил он, готовый вспрыгнуть на стол и дотянуться до нежного горлышка. Смех смолк, но на прекрасном лице расцвела снисходительная улыбка, раздражающая его не меньше, однако кинжал для резки мяса, оказавшийся в изящных руках, не дал стереть ее.

– Так, значит я потаскушка, братец? – в зеленых глазах мелькнул насмешливый укор. Кинжал закачался в тонких пальцах, предостерегающе поблескивая лезвием. – А ты – праведник? Еще бы, ведь тебе покровительствует сам Кельтский вепрь, Великий и могущественный герцог Мороган, способный даже твою лживую церковь склонить к своим ногам. А что будет, если он увидит твоё истинное лицо? Будет ли он снисходителен к подлому преступнику? Пособнику смерти его жены и сына?! Виновнику гибели его брата?! И потери Мэйнской крепости?!

Винсент вдруг успокоился. Дьявол больше не пугал его – всей его сутью овладела божья благодать и уверенность в правильности избранного пути.

– Ты думаешь, он не поверит мне? – неправильно истолковала его спокойствие Бритгитта. – Да он будет есть с моих рук в тот же день, как примчится!

– Нет, Бритта, не будет. Он единственный, непроницаем для твоих чар, – в голосе Винсента слышалось искреннее сочувствие, и женщина похолодела, почувствовав себя пойманной, как тетерка в силки. – Он все знает.

– Откуда? – прошептала она севшим голосом, глаза расширились от ужаса, который она не смогла скрыть.

– От меня. Я все рассказал ему в тот день, когда ты покушалась на Веролику.

– Она упала сама! – впрочем, какое это имеет значение? Теперь.

– Конечно. Она сама упала с лестницы, потому что не хотела ребенка. Гайлик сам отравился, Фергонт сам зарезался, юный Гайлис сам сломал себе шею, а леди Дезидерия сама отдала себя в руки варваров, предварительно открыв ворота крепости. Расскажи это Годфриду, когда он вернется.

– Меня не было в крепости.

– Не было, – как эхо повторил брат. – Ты помогала умирать старому Одрику, богатства, оставленного первым мужем, стало не хватать. Монеты имеют несчастье таять. Лучше земли. Правда? А от Гайлика тебе ничего достаться не могло. И ты знала это, но что ни сделаешь, чтоб скрыть следы преступления – изъеденный ядом труп. Замок – вандалам. Такая мелочь за возможность остаться безнаказанной! Но ты прогадала, а твой любовник, этот глупец Петрок, перестарался. Он бы всех перерезал ради тебя. Твоя холодность была ему страшней костров ада.

– Замолчи! Ты ничего не докажешь!

– Кому, Бритта? Годфриду? Ему не нужны доказательства. И семь лет, что прошли с того злосчастного дня, ничуть не уменьшили его желание поквитаться. Скажу больше – он догадывался. Знал. Ждал. И дождался.

Бритгитта впервые растерялась и всерьез испугалась, клинок выпал из пальцев:

– Значит, я не зря противилась этому браку…

– Да, дьявол наделил тебя проницательностью. Он крепко берег свое дитя, но не сберег. Твоя алчность и честолюбие победили осторожность. Теперь ты во власти Готфрида и в воле Божьей. Скоро ты получишь отпущение грехов, и я смогу жить спокойно.

– Ты подлец. Предатель! Ты сгоришь в аду вместе со мной, – женщина смерила его взглядом, полным ненависти и презрения, и, гордо расправив плечи, поплыла к выходу из залы. Винсент больше не интересовал ее, вызывал лишь отвращение и брезгливость – его участь решена. Она позаботится, чтоб графство Вайвик осталось без наследника. Будущее этой убогой земли и его обитателей ей ясно, а вот свое ….

На дороге возникло унылое личико светловолосой особы, дочери Кельтского вепря. Девочка хотела пройти в зал и невольно помешала выйти герцогине.

– Вон! – прошипела та, с ненавистью глядя в глаза Дезидерии, наделенные той же застенчивой пугливостью, что и глаза ее матери. Как жаль, что мертвого нельзя убить дважды! Впрочем,…Зеленые глаза оценивающе прищурились – можно!

Бритгитта отшвырнула замешкавшегося ребенка с дороги, решив заняться этим глупым отродьем в первую очередь, и поплыла вниз по лестнице, во двор.

Девочка потерла ушибленное плечо, проводив мачеху неприязненным и немного испуганным взглядом.’ И зачем отец женился на этой ужасной женщине?’ – подумала она, поежившись.

Бритгитта вышла на крыльцо и, обведя взглядом двор, недовольно нахмурилась: отсутствие служанки стало последней каплей в чаше ее терпения. Она и так кипела от негодования, тщательно прикрывая им естественный и абсолютно обоснованный страх. Вернее, ужас. Паршивец Винсент перехитрил ее, предал, склонив к этому браку, самолично отдав в руки бездушного палача. И каков лицемер! Переиграл даже ее, смог убедить в выгодности этой партии и в совершеннейшей безобидности герцога. Она тоже хороша – поверила! И представить не могла, что этот тупица Винсент откроет глаза Готфриду, предаст ее. Ее! Сукин сын! Ублюдок!

Женщина топнула ногой и закричала во весь двор так, что работающие вилланы невольно пригнулись еще ниже, чтоб стать незаметней:

– Майла!!

Нужно было выцарапать ему глаза, убить, нет, она подсыплет ему того изумительного порошка, что так понравился Гайлику. О-о, как он интересно корчился и таращил глаза, пытаясь что-то сказать… Нет, сначала она удавит эту тупицу Дезидерию, чтоб не смела стоять у нее на дороге, не смела совать свой нос в ее дела, как усопшая герцогиня! У нее еще есть время на всех. Готфрид не торопится, она успеет до его приезда и разобраться с врагами, и прибрать к рукам эти земли, и придумать, как избавиться от муженька. Не поддается чарам? Ему же хуже!

И все-таки за всей бравадой чувствовался холодок плохого предчувствия, а неуверенность путала мысли. Годфрид – не Петрок, даже не Винсент…

Из-за угла вынырнула молоденькая девушка с рябью веснушек по бледному худому лицу.

– Где тебя носит, паршивка?! – грозно спросила женщина, отвесив служанке пощечину.

– Простите, госпожа, – прошептали побелевшие губы.

‘Интересно, какого цвета у нее глаза? Наверняка такие же убогие и бесцветные, как она сама,’ – некстати подумала Бритгитта и тут же забыла о том:

– Приготовь Друзилу!

– Но она только ожеребилась…

'Что за день? Все перечат, дерзят и насмехаются!’ Повторная пощечина погнала девушку выполнять приказ.

Через пару минут старый виллан, упав на колени, подставил спину под ножки госпожи, и та, вспорхнув на свою любимицу, направила ее к воротам замка.

Г Л А В А 10

Я ушла в заповедное место, туда, где ветер ласкает кожу и гладит траву, где волны океана лижут песок. Мне нравится стоять на краю утеса и смотреть вдаль. Там, за горизонтом, скрытый от нескромных глаз туманной завесой лежит заветный остров – моя Родина, Ша-анхала. Только два раза в сутки можно увидеть дорогу к нему – на закате и на рассвете. Тонкая тропинка, покрытая серебром, бежит от него по водам к небольшой косе у подножья утеса. Пески времени. С них начинается дорога на остров, ими же и заканчивается.

– Что ты задумала, Морхара?

Голос за спиной ничуть не изменился с тех давних лет, когда я слышала его в последний раз, и был так же мягок, как бархат. Аварон. Я ждала его. Я точно знала – он захочет встретиться.

– Великий Аварон покинул свой остров и ступил на грешную землю низших существ только лишь за тем, чтоб задать этот вопрос бывшей возлюбленной?

– Ты до сих пор хранишь обиду? – в голосе слышалась горечь. Он сожалеет?

Я промолчала….

Это было много веков назад. Двое в священную ночь, на священной поляне любили друг друга в отсвете ритуальных костров и зачали дитя.

– Ты бросишь меня…

– Нет, Морхара, любимая. Ты одна в моем сердце навеки. Ты в моей душе, в моих глазах, ты в этом небе и в этих цветах. Я живу ради тебя, для тебя, – шептал страстный голос Одана. Руки крепко прижимали к груди юную атанку, девушку с волосами пышней листвы на кронах деревьев, с глазами прекрасней утренней зари, с кожей нежней лепестков фиалки. Она была совсем ребенком, доверчивым, чистым, как вода в роднике.