Текст книги "Знак Бесконечности"

Автор книги: Райдо Витич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

– Не беспокойтесь, миледи. Стойте спокойно, я же сказал вам, что не причиню вреда… Мой вопрос имеет отношение лишь к вам. Как вы смотрите на то, чтоб провести эту ночь со мной?

‘Если честно, не против’, – чуть не брякнула Саша, но вспомнила, что после этого уже не сможет вразумительно ответить ни на один вопрос и притворяться Бритой. А вопросов у герцога возникнет много больше, чем сейчас, и все догадки получат весьма ясные подтверждения.

Девушка огорченно нахмурилась и качнула головой: что за путаницу учинила Морхара? Конечно, там, дома, еще неизвестно было бы, что у них с Максом, тем более после общения с ножом Костика… Но здесь-то наркоманов нет. А Малевин, то есть Мороган, вполне ясно выразил свое желание. И она отнюдь не против. Пора бы и о детях подумать, а от него они получатся и крепкими, и умными и здоровыми. Да и, в конце концов, неужели она не имеет права на обычное женское счастье? Пусть на месяц или два? Нет, видимо не имеет – Морхара позаботилась. Согласись, и Мороган вполне может вздернуть всю троицу на ветке ближайшего дуба. Может, конечно, и не станет доходить до таких крайностей, но узнавать отчего-то не хочется. Лучше вернуться домой и спокойно пообщаться с Максимом. Только вернется ли она? Есть ли хоть один шанс оказаться в объятьях Малевина? И какой смысл стремиться из одних объятий в другие, если они не имеют разницы? Что голос, что глаза. Что руки…Вот только бог знает сколько лет пропасти.

Кругом тупик! И путаница!

– Почему нет? – по-своему расценил ее качанье головой Годфрид. – Уверяю вас….я смогу доставить вам удовольствие.

Страшно, ах, как страшно решиться!

– Изнасилуете, как тогда на столе? – ответила неожиданной резкостью, чтоб пресечь дальнейшее продолжение темы и лишить его – надежды, а себя – колебаний.

Мороган настороженно замер:

– Кто вам о том поведал?

– Майла! – брякнула Саша, не подумав. Мужчина успокоился и, склонившись к самому уху, зашептал:

– С вами я буду ласков. Соглашайтесь, – пальцы ненавязчиво стали ласкать бархат платья, поглаживая материю и соответственно то, что под ней. – Сегодня я свободен и вы.

О, как это похоже на предложение Максима: та же размытая формулировка и игривый, ненавязчивый тон, чтоб в случае отказа достойно ретироваться. И не чувствовать себя отвергнутым и иметь шанс на повторное предложение.

– Нет уж, милорд, я привыкла спать одна и в своей постели…

– Не проблема – не нравится моя постель, устроимся в вашей.

– Простите, милорд, но вы, наверное, не в курсе – со мной спит Майла. И думаю, ее сильно шокирует появление третьего лица в моих покоях…

– Служанки не будет.

– И куда она денется?

Мороган вздохнул и чуть отодвинулся, видимо обидевшись:

– Я вам совсем не нравлюсь?

– Нравитесь…

– Тогда в чем дело? Давайте не будем кивать на слуг. Глупо. Я же вижу, вы хотите меня не меньше, чем я вас, и мне не ясна причина отказа. Объяснитесь.

– Да что тут неясного, – возмутилась Саша, но голос предательски дрогнул. – Не знаю, что вы себе придумали, но ваши фантазии – ваши проблемы. Я не хочу вас. И вообще, консервативна в вопросе полов…

– Отчего же волнуетесь? Что значит – консервативна? Не опытны? Или наоборот?

‘Черт!’ – Саша вспыхнула и забилась в руках, пытаясь высвободиться.

– Тс!– остановил ее герцог.– Зачем так рваться – попросите – я отпущу. И не стоит вести себя, словно девственница.

‘Черт, черт, черт!!’ И почему Морхара не презентовала ей шапку–невидимку, сапоги –скороходы и прочую колдовскую прелесть для удачного исчезновения с глаз?! Ах, в ее планы это не входило. А Саше терпи?! А если герцог сейчас вспомнит о супружеских обязанностях и возьмет ее силой?! ‘Жаба ему милее‘…

Кругом вранье!

Мороган не без сожаления выпустил девушку:

– И куда вы направитесь?

– Спать.

– Жаль. На всякий случай запомните – двери в мои покои не запираются и постель всегда свободна для вас.

– А в мои покои запираются! – не моргнув глазом, солгала Саша и решительно двинулась к себе. Фривольная обстановка явно не для нее. Обойдется без подобных приключений: кавалеры уже без стеснения заигрывали с дамами, и в отсвете свечей и огня из каминов можно было различить их красноречивые взгляды, полные обещаний и томного ожидания. Ночка обещает быть длинной для многих гостей Мороган.

Готфрид проводил женщину задумчивым, немного огорченным, но больше подозрительным взглядом. Он был уверен – она желала его. Но все ж отказала. Может, стоило напомнить о супружеском долге? Плутовка разожгла его кровь и с первой встречи возбудила желание обладать. Он никак не мог с ним справиться. Оставался один способ – удовлетворить его. Но не насиловать же женщину? А если он ошибается, и это действительно Бритгитта? Наученная Морхарой как себя вести, и искусно исполняющая свою роль? Разве может быть такое поразительное сходство? И столь же поразительное отличие? Не рано ли он открылся? Не стоило ли для начала наведаться к ведьме?

Что ж, сегодняшняя ночь, возможно, прояснит ситуацию: либо в покои герцогини наведается кто-то из гостей, либо она попытается выехать из замка, чтоб предупредить сообщников о том, что ему все известно.

Мороган жестом подозвал Вордана:

– Следить за покоями герцогини. Особенно рьяно за ней. Докладывать о любом движении немедля.

Мужчина поклонился и исчез выполнять поручение.

Г л а в а 24.

Саша металась по спальне, не находя себе места от беспокойства. Спать не хотелось, да и не моглось. Ей казалось, что стоит только раздеться и лечь, как явится Мороган. И Майла, понятно, ей не заступница.

И почему она должна страдать, распутывая тот клубок, что смотала Морхара? И неужели та не понимает, какой опасности подвергла и себя, и свою внучку? А ну, откроется Саша Мороган и вздернет тот всех троих от щедрости душевной. О чем бабулька думала? Такая гениальная могущественная чародейка, самая скандально известная, единственная и неповторимая на все времена…и так просчитаться!

Саше-то за что подобная головная боль?

Понятно, она с Максом связана. Но относительно! В любви ему она не клялась, обет верности не давала и ничего не обещала. Да и он не откровенничал на счет чувств, а что там, в голове у спецназовца – поди, догадайся. Одно слово – потомок ведьмы. И пусть она хоть что Саше говорит – ни глаза наследственные, ни привычки родовые – не спрячешь.

Зачем все это? Накручено, наверчено, а за какой надобностью? Нельзя проще было? Без перемещений, шантажа, угроз и прозрачных намеков на костры аутодафе и пеньковые веревки по белу шейку? Вот, мол, тебе, Макс – живи и радуйся, а сомненья брось.

Или: вот тебе, Мороган – живи и радуйся…

И все! Она ж понятливая. И совсем не против: одного намека хватит.

И не дура она, чтоб от Макса совсем отказываться. Хоть ребеночка б да завела.

Нет! Даже этого ей не положено!

И отчего так получается, что она до сих пор в девочках ходит? Словно, правда, чья-то рука свою жестокую роспись на ее судьбе оставила. И не Морхара ли? Станется с нее: и так натворила: болезнь, увольнение и сюда. Словно в бочку со скорпионами поместила.

А ведь так хотелось, чтоб как у людей: на душе чисто и в памяти светло.

– Извините, госпожа, – влетела в комнату Майла.– Я сейчас же помогу вам раздеться…

– Не надо, – отмахнулась Саша.

– Тогда не могли ли вы.. раз спать не желаете, – замялась девушка. – Отпустить меня?

– Иди, – вздохнула герцогиня: и правда, что ей здесь сидеть? Наверняка сердечные дела наметились – вон светится вся. И пусть. Давно замуж пора, а то засидится, как Саша.

– Благодарю, госпожа! Я быстро вернусь.

– Да не спеши. Гуляй сколько нужно.

Майла улыбнулась довольно и выпорхнула за дверь. А у Саши в груди екнуло от страха: одна теперь, что случись.

Пошарила взглядом в поисках тяжелых предметов годных к употреблению в качестве средств защиты. И одернула себя: что это она? Совсем с умом раздружилась! От кого защищаться-то – от Максима? Вот уж точно – из ума вышла! Малевин насильником не был и не станет – порядочен как любой офицер российской армии.

А Мороган?

А в чем разница? Захотел бы, так раз сто уже взял.

Значит не хочет?

Тьфу! И слава Богу! Печалью меньше.

А вот Морхару навестить стоит, порадовать. Сама кашу сварила, сама пусть и хлебает.

А может сбежать по-простому, без затей?

Куда? Да и смысл? Глупо. Бояться, в общем, нечего. С Максимом она всегда договориться сможет.

Тихо скрипнула дверь. Саша обернулась, думая, что это вернулась Майла, и несказанно удивилась, увидев мужскую фигуру: Арвик Анштайм.

– Что вам угодно, милорд? – наверняка двери перепутал…

– Видеть тебя, обнять! Бритта, кошечка, я так скучал!

– Вы ничего не перепутали, милорд?

– Что ты, козочка моя. Как увидел твою служанку, сразу понял – ты удалила ее, чтоб встретиться со мной. И вот я здесь, любимая! Как ты прекрасна! Ты стала ослепительно красивой. Мадонна, ангел!

‘Продолжайте, да-да, да. Я такая, мур-р‘, – всплыла фраза в голове и девушка не сдержала улыбки:

– Вы все не так поняли, милорд. Идите спать, уже поздно…

– Я пришел. Вот постель.

– Моя, милорд…

– Перестань, Бритта. Ты сводишь меня с ума!

‘Да, по-моему, уже’, – затосковала девушка и встала так, что меж ней и пылким воздыхателем покойной герцогини образовалось пусть и хлипкое, но препятствие – стул.

– Не будь так жестока, Бритти! – раскрыл объятья граф. – Иди ко мне, я горю от желания!

А взгляд как у маньяка.

‘Интересно это особенность времени или какая-то не известная науке эпидемия – через одного безумцы’! – озаботилась девушка, а вслух попросила:

– Уходите милорд, пока я не вызвала стражу и не подняла на ноги весь замок.

– Ты этого не сделаешь, – сверкнул глазами мужчина, прокравшись почти до стула.

– Это почему? Я замужняя дама…

– Мороган пьет со своим другом. Остальные разошлись по своим комнатам и спят. Даже твоя служанка развлекается с моим слугой. Нам никто не помешает, Бритти. Ну, перестань меня дразнить, козочка моя! Не стоит терять время – ночь коротка… Я так скучал, так мечтал о тебе! – он протянул к ней руки, дрожа от нетерпения.

– Арвик, идите к себе, – мягко попросила Саша, понимая, что с тяжелобольными иначе нельзя. Ей не было страшно, скорей смешно. Па-де-де графа вокруг стула в попытках обнять ее и пылкость напыщенных завываний напоминали ей сценку из водевиля, да и сам он сильно напоминал опереточного героя. Ей так и хотелось в ответ заломить руки и выдать арию в стиле ‘Монсерат Кабалье отдыхает’ на языке тинэйджеров: ‘Откуда ж, граф, вы объявились?…Пошли бы дальше и забылись’.

Но Арвик не шутил и сделал резкий выпад, желая схватить девушку.

– О-о! – пришлось выставить стул ножками ему в грудь. – Вы забываетесь, Анштайм. Я жена вашего господина…

– Не бойся, Бритти. Я убью его. Только скажи, только позволь….

– Вы не в себе…

– От любви! Лишь от любви! Я готов убить всех.. ну, не будь со мной так жестока. Ах, я понял! Ты играешь? Ты такая выдумщица, Бритти, – граф, видимо, принял вымысел за действительность и начал снимать колет, кружа вокруг стула, потом чуть качнулся и бросил одежду, отвлекая внимание девушки. Через мгновенье стул отлетел в сторону, а руки графа настигли предмет своей страсти.

– Отпустите сейчас же!!! – закричала Саша отбиваясь.

– М-м-м, кричи громче, любовь моя…

– Мороган убьет вас!

– Из-за такой мелочи? Он прекрасно осведомлен о наших отношениях. Ну, перестань противиться, кошечка моя! Ах, какая ты упрямая! Ну, хорошо, хорошо, – и зарычал, принимая правила выдуманной им игры, начал кусать в шею и заламывать руки. Пришлось его охладить, ударив в самое уязвимое место.

Граф охнул и ослабил хватку. Саша рванулась к выходу и ..потеряла рукав. Он треснул и повис на локте. Саша возмущенно воскликнула и упустила время для бегства. Граф схватил ее за подол и, резко рванув на себя, уронил на пол. Девушка взвыла от боли и ярости и попыталась за что-нибудь зацепиться, а за одно и отбиться, пиная насильника ногами, а мужчина рыча тащил ее к себе и уже рвал юбки, приближаясь к телу. Саша увидела три увесистых полена у камина и, сообразив, что они неплохо поставят графа на место, предупредила:

– Последний раз предупреждаю: убирайся!!

– Что ты, ласточка, мы так чудесно начали. Ты так заводишь…

Саша извернулась, схватив полено, и от души приложила его к физиономии Арвика. Тот издал булькающий звук, выпучил глаза…и хлопнулся лицом ей в живот.

– Здрас-сте! – прошипела она, вылезла из-под мужчины, и вздохнула. – Ну, что за жизнь? Кругом одни идиоты!

И внимательно посмотрела на графа: тот был не только не движим, но, казалось, и не дышит. Неужели она его убила? Нет!!

Саша хлопнулась на колени и начала лихорадочно нащупывать пульс на запястье, на шее. И не слышала из-за нервной дрожи, бьющей ее как эпилептика.

Уорвик смотрел на луну, переваривая услышанное, и, отхлебнув вина, качнул головой:

– Не верю. Прости, Готфрид, но ты придумал небылицу и поверил в нее. Но от этого ложь не стала правдой. А дьявол – ангелом.

– Не-ет, поверь мне….

– Вот именно, нет. Пойми – это невозможно. Даже если предположить, что какая-то часть истории имеет реальную почву. Посуди сам: как можно совершить подмену в столь короткие сроки? Или Морхара знала, что произойдет? Или это не она, а Винсент или Вордан?! Но даже так. Как можно найти женщину, точно отображающую Бритгитту?

– Не точно. Эта более изящна и тонка, – уточнил Мороган, глянув на друга из-за плеча. И вновь принялся покачиваться на стуле, поглядывая в оконный проем на звездное небо.

– Точно такая же…Пусть, допускаю. Но разве такое возможно? Не-ет.

– Морхара может.

– Ты веришь в сказки?

– О ней много рассказывали. Еще мой дед. А ему – его дед. Это сколько ей лет, получается, понимаешь? Тоже невозможно.

– Именно. Ты часто ее видел? А другие? Все просто, Годфрид: умирает одна Морхара, подрастает другая. И все волшебство.

– Хорошо! – Мороган бросил качаться и, развернувшись к другу, сложил руки на столе. – Тогда объясни, как она смогла научиться стрелять из лука с такой поразительной меткостью?

– Научилась. На ярмарку съезди – там медведь танцует. Научили.

– А-а…отношение к Дези?

– Вот! – Уорвик отставил кубок и поддался к герцогу. – О том и речь! Все это сплошное притворство! Она переманила на свою сторону ребенка и этим подкупила тебя. Вот здесь, я уверен, Морхара и замешана. Она дьяволицу надоумила как тебя взять. И помогла: подсказала, объяснила. Изменилась?! Ха! Ловкий ход, ничего не скажешь. Теряйся в догадках. А заподозрить столь кроткое создание можно в чем угодно, но не в темных замыслах. А уж тронуть – совестно. Ты ж у нас благороден до оскомины. Надо отдать им должное – гениальный план. Бритгитта – мастерица. Так в роль вжиться? Да рассуди ты здраво, Годфрид, ты же всегда лучше всех нас соображал – как можно изменить человека изнутри, не тронув наружность? А как можно заменить? Твоя Морхара настолько глупа, что не понимает опасности подобной затеи? Или, положим, эта женщина, якобы не Бритта, с какой радости герцогиню изображать станет, рискуя получить петлю на шею? Да и как можно подобное свершить? Наколдовать? Так что ж эта ведьма богатства себе не наколдует? Замок, слуг, положение, должность при дворе? Зачем ей подобную историю затевать? Нет, не вяжется все это, Годфрид. Вывод один напрашивается: провели тебя, купили как юнца на набитый соломой кошель!

– Не знаю… – с сомнением протянул герцог, потирая затылок, и хлопнул ладонью о стол. – Но узнаю!

Речь друга была полна здравого смысла, а как раз его-то Мороган и не хватало сейчас. Его мысли были полны иллюзий, и верить хотелось не Уорвику, а себе…и ей.

–Я хочу ее, вот в чем дело!

– Так возьми, – пожал плечами Эйзенфар.

– Не могу, веришь? Эту, не могу.

– Тогда тебе конец, – предупредил мужчина, с жалостью и недоверием взглянув на друга. И добавил со значением, понизив голос. – Дези тоже конец. О ней-то подумал? Бритта ее уберет и тебя, может, наоборот – сначала – тебя, но сути это не изменит. Она все земли к рукам приберет – вот ее цель, а вы – препятствие, которое она искусно обходит.

Мороган услышал шорох и вскинул взгляд – Вордан. Мужчина подошел к герцогу и, склонившись к уху, тихо сообщил:

– Анштайм в покоях вашей жены.

Скулы герцога побелели, взгляд налился кровью и рука сжалась в кулак: как же она его провела?! И сколько искренности во взгляде, сколько милосердия в речах? Ложь! Игра!

Дьяволица!

Он резко встал.

– Ты куда? – насторожился Уорвик.

– Избавить себя от наростов во лбу. А замок от грязной ехидны!

Неожиданно распахнулась дверь.

– Мадонна, помилуй! – воскликнула Майла, оценив место сражения, и зажала ладонями рот, чтоб не сорваться на крик – мертвенно бледное лицо милорда приводило ее в ужас.

– Он жив, – облегченно вздохнула Саша, нащупав, наконец, слабый пульс. Выпрямилась и качнула головой, разглядывая чуть опухшую щеку воздыхателя. – Вот дурачок, а?

Она села на пол и устало сложила руки: на душе было радостно от того, что она не стала убийцей. Вот только не вовремя посетил вопрос – а не рано ли радуется? Зайди сейчас Мороган, и Саша долго и нудно будет объяснять ему, что не золотая рыбка. А вот что она Бритгитта уже и доказывать не придется: вот она, улика метр семьдесят на кило восемьдесят в полураздетом виде и нетранспортабельном состоянии. Плюс она в изрядно порванном наряде – рукав висит, юбки – в лохмотьях. Что тут думать? Милые играли в садо-мазохистов. Докажи обратное.

Майла присела на корточки рядом с телом милорда и, видимо, думала о том же.

– Что произошло?

– Так, пообщались, – фыркнула Саша, неопределенно пожав плечами.

Брови служанки взметнулись вверх, а глаза указали на кусок дерева, что так ласково объяснил Анштайму неправильность его взглядов на сексуальные отношения.

– Угу, – кивнула герцогиня и пожала плечами. – Сам пеленг дал: ’Морда, морда я – полено, иду на сближение’.

Майла прыснула и тут же посерьезнела, глянув на госпожу предупреждающе:

– Ой, что будет?

– А что? – пожала плечами Саша. – Очнется и выставим.

– Да? – с сомнением окинула взглядом фигуру графа. – Простите, госпожа, но он не тот, чтоб после такого уйти без ничего…Снова приставать начнет. А я помочь не смогу, выпорют, а то и запорют, – вздохнула.

– За что?

– Так кто – я и кто – он?

– А Винсент? Ты ж его огрела, и тот слова не сказал.

– Так сказал бы…что? Что к вам крался? Вовсе не пьян он был и дверь не путал. Так что выбора у него не было другого, как смолчать. А говорят – святой…

– Ага,– хмыкнула Саша и на Арвика кивнула, – вот еще один. Занятно… Что ж делать-то?

– Убирать его надо.

– Куда? В сортир не войдет, …а самое место.

– В коридор его вытащим и оставим, потом дверь на засов. А утром скажем, что ничего не видели и не слышали. А что там с пьяной головы с ним случилось – Один ведает. Ишь винищем несет как из винного погреба! А он в своем подвиге признаваться не станет, ясно. Смех-то! Да и грех. Милорд прознает – не жить графу.

– Н-да-а. Поможешь?

– Конечно!

– Тогда за дело: и раз– два…

Девушки попытались поднять мужчину, но не смогли, пришлось тащить его волоком до дверей. Но через порог тело никак не хотело вылезать, и пришлось собрать все силы и выволочь, грозя добавить еще одно сотрясение бедной голове неудачного любовника. Наконец тело полностью покинуло пределы Сашиных покоев, и девушки дружно прислонились к стене, тяжело дыша от напряжения и пытаясь восстановить дыхание.

– Так-так…Во истину, герцогиня, на некоторых ваша красота действует убийственно, – раздался полный ядовитого шипения и плохо скрытой ярости голос. Саша, вздрогнув, вскинула взгляд: в паре метров от нее, прислонившись плечом к стене и сложив руки на груди, стоял Мороган и смотрел исподлобья, как на лютого врага. У другой стены в той же позе маячил Уорвик. А за спинами милордов виднелся Вордан с лицом, полным негодования и презрения.

– Господи Иисусе! – выдохнула Саша, мгновенно осознав, что сейчас ее четвертуют, сожгут, сварят живьем и повесят одновременно. И судя по выражению лиц мужчин, она может не утруждать себя объяснениями. Сердце глухо ударилось о грудную клетку и замерло, словно подтверждая предчувствие: а смысл ему теперь биться?

И все-таки она попыталась высказаться, но голос сел и в голове путалось от страха, оттого кроме хриплого:

– А…э, – ничего не получилось.

Майла сжалась и боялась пошевелиться.

 – Займись Анштаймом, я присоединюсь позже, – кивнул Мороган другу и, резко схватив герцогиню за предплечье, грубо потащил ее в глубь коридора, туда, где находились его покои.

Он явно не рассчитывал свои силы и, понятно, не церемонился. Саша еле поспевала за ним, белая от страха и боли – хватка Мороган, видимо, имела цель сломать ей руку.

– Макс, мне больно!! – закричала Саша, и в туже секунду мужчина впечатал ее в стену, словно стенобитное оружие. Девушке показалось, что ее позвоночник осыпался на пол, но высказаться она не успела: герцог вперил в нее полный ярости взгляд и, сдавив шею, процедил в синеющее от удушья лицо:

– Меня зовут Годфрид! Годфрид, грязная, лживая тварь!! – и бросил Вордану. – Проверь покои герцогини: кого найдешь – убей!

И вновь потащил девушку по коридору. Саша запиналась и пыталась понять, цела ли ее шея, и все хрипела, надеясь что-то объяснить, но от ужаса и боли забыла все слова.

– М-мне…мне бо-больно! От-отпусти-те, по-жа-жалуйста! – выдавила, наконец.

– Сейчас будет еще больней, – заверил мужчина, кинув полный ненависти взгляд через плечо. Девушка запаниковала: грозный блеск пустых, безумных глаз напомнил ей взгляд разъяренного быка, пикирующего тореро. Мрачное, по сравнению с которым грозовая туча – белое пушистое облачко, выражение лица, чуть искаженное брезгливо – злобной гримасой, красноречиво сообщало – ее тащат на эшафот. И смерть будет долгой и мучительной.

Ее забила дрожь, а внутри, где-то в подвздошной области, образовался колючий, холодный шар, и запульсировал, мутя разум и содержимое желудка.

Мороган открыл дверь в свои покои и с силой швырнул девушку внутрь. Она пролетела через всю комнату и приземлилась, врезавшись в край кровати, добавив ощущений позвоночнику.

Дверь хлопнула, и массивный запор вошел в паз, возвещая, что пути обратно не будет.

Мороган развернулся к Саше и, вперив жуткий, бесчеловечный взгляд, которым легко можно было убить, начал срывать с себя колет.

Девушка схватилась за горло – ее душило от ужаса. Она плакала и тщетно пыталась подняться – тело совершенно не слушалось ее, будто объединилось в помыслах с Мороган и отказалось служить по сути уже покойнице. Зубы выдали трепетную дробь, мешая слова со стуком:

– Мо-мор-ро…ган…не-не надо…я объясню,…то-то-только нет-так…пр-прошу-шу.

– Прошу? – герцог презрительно скривился, откинул рубашку, обнажая мощную грудь с круглой татуировкой по середине грудины, стянул сапоги и закричал. – Это я просил вас, грязную шлюху, готов был преподнести себя, словно турнирный приз!! Умолял, как о подаянии!!! А нужно было взять, как самую низкую суку!! Вы предпочли Анштайма…О-о, он знает, как вас ублажить…Тварь!!

Герцог полностью обнажился и шагнул к ней. Саша взвыла и попыталась спастись бегством.

– Куда же вы, миледи? – прошипел Мороган, перехватывая ее и откидывая на кровать. – Пришла пора напомнить вам о супружеском долге! Вы думали, что провели меня?! Ах, какое несчастное личико…. Довольно притворства!! Ваш жалобный вид меня больше не трогает, дьявольское отродье! Сейчас я вам покажу и расскажу, что такое мужчина…последний в вашей жизни!! Вы будете удовлетворены, миледи! Обещаю, – руки герцога рвали платье, обнажая тело. Саша плакала навзрыд, путалась в простынях, лохмотьях наряда и пыталась отбиться, отползти, находясь в совершенном хаосе впечатлений. И получала одну плюху за другой, и грубые руки продолжали играючи сдерживать ее панические судороги. – Куда вы? Ведь вам нравится именно такое отношение? Так что же вы? Долой одежду, сука! Ну!! Думаешь уйти? Нет! Эта ночь станет самой длинной в твоей жизни …и последней!! Завтра я убью твоего любовника, вздерну, как простолюдина, а рядом повешу твою сообщницу – ведьму. О-о, какую искусную интригу вы с ней замыслили! …Завтра наступит финал: я повешу их, а когда трупы закоченеют, привяжу их к вам, чтоб вы смогли насладиться милым вашему черному сердцу обществом!!

– Не-не-не надо…прошу,…только не так….только…не так, – Саша уже не выла, а хрипела, придавленная безжалостными руками. От одежды не осталось и клочка.

Перекошенное от ярости лицо герцога нависло над ней, сильная рука зажала ее в стальной хватке, закинув их за спину, вторая грубо шарила по телу, специально причиняя боль и мученье, исторгая истошные крики из горла жертвы. Мужчина чуть приподнялся и грубо раздвинул ей ноги, вдавив их коленями в ложе.

– Нет!! Не надо!! Нет!!! Пожалуйста!! Прошу тебя…Годфрид, прошу!! Не надо – не так!! Только не так!!! Мама!!!

Герцог не обращал внимания, кривился от бушующей ненависти и шарил по телу, готовясь вторгнуться внутрь. Саша, обливаясь слезами, тщетно взывала к его разуму и состраданию словами, глазами, молила, обливаясь слезами: только не так, только не так…

– Не так?...Не переживайте, герцогиня, я возьму вас и по-другому! – пальцы герцога нашли отверстие и вонзились, намечая путь прохода уже более серьезного оружия. Саша дико закричала, забилась, пытаясь ускользнуть от рук насильника, и лишь увеличила боль внутри, в руках и в ногах, буквально расплющенных мощными ногами герцога. Перед глазами все поплыло, словно в комнату напустили дыма. Ах, как ей хотелось потерять сознание, а потом очнуться уже мертвой и больше не страдать, не ведать грубости, несправедливости и зла, наполнившего ее жизнь до краев.

Мороган замер, тяжело дыша и еще не до конца понимая, отчего пальцы так туго проходят, словно сквозь кожу, словно встречаясь с препятствием…

В его голове мутилось от гнева и желания не столько взять, а убить подлую тварь, изорвать, загрызть. Но в груди что-то екнуло и словно оборвалось от дикого крика девушки, взгляда полного ужаса и мольбы…и преграды, встреченной пальцами. Ярость еще туманила мозг, но уже уходила под натиском явных доказательств – перед ним не Бритта! Подобное отчаянье и панический ужас не сыграешь и уж тем более не вернешь девственность ни чарами, ни другими средствами.

Мороган резко вынул пальцы и замер, приглядываясь к девушке: жалобное, несчастное лицо, залитое слезами, и не белое – серое от страха и боли. А глаза… нет, они не проклинали, не укоряли – просили, уже не надеясь на удачу.

– Не так, пожалуйста, только не так, – шептали губы как заклинание.

Герцог качнул головой: этого не может быть! Он уже ошибся раз и все-таки…

Мороган щурился, словно у него образовался тик, и вглядывался в ее искаженное лицо, пытался угадать подвох и понимал – его нет. Он еще не ослабил хватку, не освободил девушку и тяжело дыша собирал мысли в своей голове. Минута, другая, и вновь занес руку над лоном, желая удостовериться, но на этот раз действовал осторожно, почти нежно. Мизинец с трудом прошел внутрь и был плотно обхвачен – сомнений не осталось – перед ним девственица.

В груди Мороган похолодело: вот о чем она молила: не так, только не так.

Герцог зажмурился на секунду и застонал: что ж он сотворил?

Нет, еще ничего, кроме того, что напугал девушку до смерти, лишил ее прелести первой близости, открыв не мир, полный грез и радости, а мир грязи и грубого насилия, боли, стыда и унижения.

– Почему молчала? – прошептал в отчаянье. И очень осторожно начал ослаблять хватку, освобождать ее. И чувствовал, как дрожит внутри каждая клеточка то ли от стыда, то ли от неудовлетворенного желания:

– Я не насильник, – попытался объяснить и не смог: в горле пересохло, голос охрип. Глаза отчего-то щипало, и он все жмурился, сдерживая чувства, овладевшие им не менее сильные, чем гнев, но более болезненные.

Он убрал руки и отодвинулся, выставив ладонь в знак успокоения – девушку трясло:

– Все…все, я не трону тебя. Успокойся.

Кого он уговаривал? Скорей себя. Его разрывали противоречивые чувства: хотелось убить Арвика, ведьму, устроившую подобное испытание и ему, и этой невинной жертве, и в тоже время хотелось остаться и прижать дрожащее тело к себе, завершить начатое, но бережно, нежно, даря ощущения свободы и радости, а не боли и стыда, и пить поцелуй, и наслаждаться стонами блаженства, а не криками ужаса.

– Почему ты молчала?...

И смолк, резко сев и повернувшись к ней спиной: кого он винит? Перепуганную его похотью и грубостью малышку?

Что она думает о нем? Самое плохое. Старый, слепой болван!

Он покосился на девушку – та пыталась сесть и закутаться в простынь и не могла остановить поток слез и истерических всхлипов, дрожащие руки не слушались и не могли обернуть тело, скрыть наготу. И Мороган, к своему стыду, заметил красные пятна, оставшиеся от его грубых ласк на ее нежной коже. Худенькая, тонкая, как веточка, но с высокой, манящей формой, грудью, покатыми плечами…

Мороган не сдержал вздоха: теперь он обречен до конца жизни гореть в аду желания и грезить этим телом и тем, что могло бы быть, но никогда не сбудется. Она возненавидит его и больше не подпустит. И будет права.

Мужчина встал, вспомнив про кувшин вина на столе у камина: оно кстати. И ему, и ей. Герцог залпом осушил кубок и налил второй, покосился на девушку: оттолкнет? Выплеснет ему в лицо? Обольет презрением и осыплет проклятьями?

Саша не видела его, она приходила в себя: оттирала слезы ладошкой и пыталась глубоко дышать, чтоб остановить истерические всхлипы и внутренний тремор. В голове немного прояснилось и хотелось уже не плакать, а разразиться нервным хохотом – до чего ж она везучая! Губы скривились в усмешке, а перед глазами появился кубок.

– Выпей, тебе нужно, – голос тих и неуверен. Мороган не смотрел на нее – страшился увидеть приговор в зеленых глазах.

Она бы выпила да не могла – руки тряслись, расплескивая жидкость, а зубы клацали о край кубка. Годфриду пришлось поить ее, придерживая за плечи:

– До дна, пей до дна.

Она не стала противиться: вино жгло горло и оповещало о том, что она еще жива.

– Вот и все, – Мороган отошел, поставил кубок на стол, с сомнением глянув на кувшин: выпить бы все и пару десятков бочек, что хранятся в кладовой.

Саша усмехнулась, шмыгнув носом:

– Сейчас бы еще…пачку сигарет и литр кофе…– голос дребезжал как расстроенный рояль, но в нем не было ни обиды, ни злости, ни страха – скорей ирония. Годфрид нахмурился и принялся надевать брюки, искоса поглядывая на девушку:

– Сигареты? Что такое – сигареты?

– Палочки с ядом…– нервно хохотнула Саша и посмотрела на него. – Вы всегда так напористы, милорд?

Вот и пришло время воздаяния: справедливых упреков и вполне заслуженных сравнений с представителями животного мира…