Текст книги "Клинок ночи (СИ)"

Автор книги: Райан Кирк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Земля задрожала под ногами Рю, и он упал на колени. Он думал, что плакал, но зрение было ясным. Пока его сердце разбивалось, его разум спокойно перебирал факты. Он хотел плакать, сломаться, свернуться под одеялом и никогда больше не показывать свое лицо миру. Мир забирал всех, о ком он заботился, всех, кого он любил, и снова и снова жестоко убивал их на его глазах.

Шигеру напоследок повернул голову к Рю, и Рю увидел – или подумал, что увидел – тень улыбки, уголок рта приподнялся. Так Шигеру выражал счастье. Рю тут же увидел мать, умирающую, увидел ясно, не так, как было во снах почти десять лет. Он все еще помнил ее, знал, что запомнит Шигеру.

Рю не верил не тому, что видел, а тому, что чувствовал. Хоть Орочи победил, Шигеру был спокоен. Рю ощущал это четко. У Шигеру не было сожалений, печали или колебаний. Он словно все время пытался умереть и, наконец, достиг цели. Орочи, который увидит восход солнца, был полон ужаса, гнева, ненависти и зависти.

Рю не мог быстро это осознать. Пока половина его разума пыталась понять сцену перед ним, другая половина планировала наперед. Орочи был ранен, но все еще силен. Шигеру умирал, а Такако пряталась за домом, не подозревая о том, что только что произошло, напуганная до смерти, от воцарившейся тишины после битвы. Она будет его ждать. Он думал, что сможет победить Орочи, если нападет сейчас.

Шигеру тряхнул головой. Он хотел, чтобы Рю ушел. Рю встрепенулся. Он не мог. Он не стал бы. Но Шигеру повторил жест с чертовой ухмылкой на лице.

Свет погас в глазах Шигеру, и решение Рю было принято. Шигеру всегда был прав. Он должен был послушаться. Он встал и долго смотрел на Орочи, а затем отвернулся. Время Орочи еще не настало. Каким-то образом он это знал. Он знал, что ему нужно было защитить Такако, а не убить Орочи.

Рю не бежал, а ушел за дом, приятные воспоминания боролись с тьмой в его сердце. Он дал Орочи наблюдать за ним, взял Такако за руку. Они забрались на лошадей погибших убийц и уехали, тьма накрыла поле. Он не знал, что будет делать Орочи, но теперь выбор был в его руках.

Орочи не погнался.

Боль от меча была хуже всего, что он испытывал, но он смог прогнать это из разума. Он мог разобраться с этим позже. Сейчас проблемой был мальчик. Он, как и Шигеру, ощутил, как силы мальчика раскрылись в бою. Пятеро должны были занять мальчика, пока он не прибудет, но они были мертвы раньше, чем Орочи вытащил меч.

Мальчик был сильнее Шигеру, но, похоже, даже Шигеру не знал, насколько. Может, даже сильнее Орочи. Откуда он узнал эту технику? Шигеру ее не знал, не учился ей. Или он за годы в изоляции смог сам ее понять?

Орочи взвесил варианты. Он был ранен, не мог биться в полную силу. Если мальчик снова призовет силу, Орочи не сможет его победить. Он убил Шигеру, этого ему хватало сегодня. Призвав силы, он отрубил голову Шигеру. Он отдаст ее Акире как символ своего прогресса.

День мальчика еще не настал.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Во тьме Такако держалась за лошадь. Как и большинство девочек, родившихся и выросших в ее деревне, она каталась на пони на ярмарках. Но они были хорошо приручены и стары, ни за что не поскакали бы галопом.

Лошадь, на которой она сидела, отличалась от этих пони, как огонь от воды. Эта лошадь была большой и сильной и, похоже, не знала никакой другой скорости, кроме галопа. Но Рю отвел ее к лошади, и она без вопросов забралась. Что-то в настойчивости и тоне его голоса показало, как важно было, чтобы она села на лошадь. Ее спасло то, что лошадь казалась хорошо обученной и с легкостью несла своего неопытного всадника.

Ветви проносились мимо ее лица, а она вспоминала события на ферме. Поведение Рю не облегчило ужас, проникший в ее голову с захода солнца. Хотя она не могла понимать Шигеру так же хорошо, как Рю, было очевидно, что он был на грани. Учитывая его особые навыки, это означало, что Орочи действительно был опасным человеком.

Прятаться тихо за домом было страшно. Эти люди могли понять, где она, не видя ее. Какой смысл был находиться за домом? Рю успел сказать ей, что это было для ее защиты. Но она не понимала. Как мог дом защитить ее, если Шигеру и Рю проиграли? Ее жизнь была обречена.

На мгновение она вспомнила время в палатке Акио. Тогда она боялась, но не за свою жизнь, как сейчас. Может, было лучше вернуться туда, не позволить Рю спасти ее. Она мало что знала о том, что происходило вокруг нее, но не была уверена, что сейчас ей было лучше.

Резкий лязг стали о сталь вернул ее внимание к настоящему. Не было смысла беспокоиться о будущем, пока не она разобралась с этим моментом. Ее желание выглянуть из-за угла хижины было невыносимым, но Рю просил так не делать. Он объяснил, что только Орочи мог ее почувствовать. Если они потерпят неудачу, но убьют Орочи, она будет защищена от тех, кто прибудет с ним. Если она будет вне поля зрения, стрела не сможет ее найти. Такако согласилась с этой логикой. Ее желание быть защищенной пересилило ее желание увидеть исход битвы.

Звук боя на мечах разносился в ясном, свежем воздухе раннего вечера. Без всякого предупреждения над полем воцарилась тишина, священная тишина, навсегда обозначившая, что это поле выросло над могилами людей.

Молчание тянулось, но никто не звал ее, никто не пришел за ней. Может, прошли мгновения, но каждый вдох казался целой жизнью. Все еще ничего. Она знала, что умнее было спрятаться глубже в траве, сделать себя невидимой, но она не могла так сделать. Ей нужно было знать, что произошло, как закончилась история.

Она подошла к краю хижины, стараясь как можно меньше шуметь на случай, если кто-то из их врагов окажется поблизости. Она пригнулась на корточках и высунула голову наружу. Она почти сразу увидела Шигеру, стоящего рядом с противником. Хотя они никогда не встречались, она знала, что это был Орочи. Он был одним из самых крупных мужчин, которых Такако видела, его тело напоминало утес на скале. Один взгляд, и она поняла, что они обречены.

Со своего места она не могла видеть Рю. Она не видела следов боя, решила, что сражение произошло отдельно. Ей нужно было отойти подальше от хижины, чтобы увидеть результат.

Она боялась худшего. Если бы Рю победил, он был бы рядом с ней или с Шигеру, помогал бы ему сразиться с Орочи. Судя по происходящему, он проиграл или не мог двигаться, был серьезно ранен. Такако не знала, могла ли попытаться его исцелить. Кровь и кишки никогда не были ее делом.

Движение мечей вернуло ее внимание к происходящему. Она видела тренировки Шигеру и Рю, но не могла поверить тому, как быстро сражались эти мужчины.

Она не ожидала, что бой закончится так внезапно. Она читала приключения, там бои длились, казалось, вечность. Возможно, для тех, кто сражался, так и было. Такако со стороны казалось, что битва шла быстрее, чем она могла все воспринимать. Они двигались так быстро, что она не могла сказать, кто выигрывал.

Она не сразу поняла, почему бой прекратился. Они двигались так плавно и быстро, что было трудно понять, как все закончилось. Последний луч солнца упал на сцену и помог Такако увидеть. Клинок сверкнул в спине Шигеру. Он был ранен, острие меча торчало из его спины.

Голова Такако кружилась, и она не могла ухватиться ни за одну мысль. Шок из-за поражения. Время, проведенное с Шигеру и Рю, заставило ее поверить в то, что эти они были сильнейшими бойцами в мире. Вера была пробита мечом в теле Шигеру. Был страх. Она по-прежнему нигде не видела Рю, и она предположила, что его постигла та же участь, что и его наставника. Она будет следующей. Если Орочи был еще жив, он сможет найти ее где угодно. От него не спрятаться, как и от кого-либо с чувством.

Она дышала, пытаясь удержать одну последовательную мысль, что-то понятное. Незваное воспоминание вышло на передний план. Она делилась конфетами с отцом в Новом Убежище. Тогда она этого не понимала, но это было самое тяжелое для него. Она вспомнила печаль на его лице. Изменился ли он, заплатил ли он свои долги и решил ли свою проблему с азартными играми? Было приятно думать, что он это сделал.

Знакомая ладонь на ее плече привела ее в чувство. Рю указывал ей на двух лошадей, которые теперь были без всадников. Мирные мысли Такако были прерваны так быстро, что она лишь через миг поняла, что он все еще жив, и хотя он был залит кровью, он двигался без колебаний. Он был явно невредим, по крайней мере, без серьезных ран.

Не понимая, что происходило, она последовала за ним к лошадям. Она взглянула на Орочи, он смотрел на них, но не двигался. Она увидела отблеск стали, он тоже был пронзен. Она осмелилась надеяться, но поведение Рю заставило ее поверить в то, что их проблемы еще не закончились. Они сели на лошадей и двинулись в путь, прежде чем она успела задать какие-либо вопросы.

Вечер был холодным, а Такако был одета не для верховой езды. Сухой ветер проникал сквозь ее тонкую одежду. Рю не останавливался, чтобы проверить ее, погрузился в свои мысли. Она не жаловалась, терпела долгую холодную поездку в тишине. В конце концов, они остановились глубоко в лесу.

Когда они разбили лагерь, Такако взглянула на Рю. На его лице были явные следы слез, но он старался оставаться сильным. Такако не стала упоминать об этом и выражать сочувствие. Инстинктивно она знала, что, хотя он нуждался в утешении больше всего, он не принял бы это.

Вскоре Рю развел небольшой костер, и Такако приблизилась к огню. Она могла прыгнуть в огонь. Стреляющие боли пронзили ее конечности, когда она стала согреваться. Она не понимала, как Рю не замерз, но он держался на безопасном расстоянии от огня или на безопасном расстоянии от нее.

В мерцающем свете костра Такако осознала, каким молодым был Рю. Ему было всего семнадцать, и, хоть он убивал много раз, он все еще был незнаком с ужасом войны. Он был воспитан человеком, который пытался защитить его от мира. Она была ненамного старше, но лучше знала грязь мира. Действия одного человека по отношению к другому больше не удивляли ее.

Огонь горел, Рю молчал. Такако думала придвинуться к нему и обнять, но он не обрадовался бы доброте, а она не хотела получить отказ. Шигеру был для нее опорой, закрывал щитом от эмоций Рю. Как он будет вести себя теперь, когда его наставник, его отец, был мертв? Она не была уверена, что хотела выяснять.

Несмотря на нерешительность, вскоре события дня сказались на ней. Она опустила голову и быстро уснула.

Когда она проснулась, Рю еще не спал, следил за костром. Такако огляделась и поняла, что близился полден. Она уснула перед рассветом, так что проспала довольно долго, потому и ощущала себя отдохнувшей.

Рю не отдохнул. Мешки были под его глазами, и Такако все еще видела следы слез на его щеках. Он мог в любой миг упасть в огонь. Он не поспал. И он не спал прошлой ночью. Он всю ночь сторожил, чтобы Шигеру отдохнул перед боем. Это был его третий день без сна.

Такако не знала, что сказать. Она знала, что им стоило отправиться в путь ночью, действовать так же, как когда они убегали от армии. Это означало еще ночь без сна для Рю, но она знала, не спрашивая его, что им нужно было шевелиться.

Наступил вечер, они собрали вещи и забрались на лошадей. Такако переживала из-за грядущего. Ей нужно было знать, что будет дальше, каким был их план, даже если Рю не хотел говорить об этом.

– Рю, куда мы идем?

Он повернулся к ней как в трансе. Она не впервые задумалась, был ли от него прок в таком состоянии.

– В двух днях езды на северо-запад отсюда есть густой лес, там никто не живет. Шигеру рассказывал мне о том месте, когда я был младше. Это очень старый лес, он защитит нас.

Его ответ мало ее успокоил. Старый лес защитит их? Похоже, Рю начал верить в сказки и мифы старушек, созданные для того, чтобы отпугнуть детей от похода в лес. Возможно, он слишком устал, чтобы вести их. Могла ли она придумать лучший план?

Но потом она поняла, что уже несколько месяцев жила в схожей сказке. Она приняла тот факт, что клинки ночи существовали. Иногда она забывала, что месяц назад они были для нее всего лишь легендами.

Они ехали всю ночь, Такако внимательно следила за Рю. Он обмяк на своей лошади, лишь указывал ей общее направление и терпел. В конце концов, она поехала впереди него и привязала его лошадь за уздечку к задней части своего седла, вела обеих лошадей, пока он изо всех сил пытался не заснуть.

К ее изумлению, он вытерпел ночь, и с рассветом они нашли еще одно хорошо укрытое место, где можно было незаметно развести костер. Рю снова начал двигаться, с коротким отчаянным приливом энергии помог Такако разбить лагерь. Была поздняя осень, и хоть дни были еще хоть немного теплыми, им нужен был огонь, чтобы спать спокойно.

Рю помог развести огонь, лег и уснул. Такако удивляло, что он так долго протянул. Три дня без еды. От мысли о еде желудок злобно заурчал, но она подавила это. Если Рю поспит днем, он проснется и сможет сходить на охоту. Это будет через день, но она выдержит. Хоть живот болел от голода, как и голова, она знала, что ее тело продержится.

Днем Такако поддерживала костер, нашла неподалеку немного ягод. Она съела половину того, что нашла, и это не ослабило голод, но было лучше, чем ничего. Она оставила остальное Рю, когда он проснется.

Он не шевелился, пока не наступили сумерки. Такако решила, что они не пойдут никуда этой ночью. Им нужно было отдохнуть, набраться сил и решить, что дальше. Им нужны были сон и еда. Рю расстроился, что она не разбудила его раньше, но она настояла на своем решении, и он сдался.

Рю ушел на охоту и вернулся с двумя зайцами, которых и приготовили. Рю напомнил ей есть понемногу, это был хороший совет. Она быстро наелась, и только тогда Такако смогла задать вопросы, которые были в ее голове с хижины.

Рю рассказал о произошедшем, как солдаты и Орочи появились, и он смог почти без проблем одолеть пятерых солдат. Но когда он дошел до боя Орочи и Шигеру, он запнулся. Такако притихла, позволила ему рассказывать в его темпе:

– Я не смог это сделать. Каждая клеточка моего тела хотела помочь Шигеру, но я не мог шевелиться. Я словно застыл на миг, и корни выросли из ног. Я пытался объяснить это сто раз. Я не знаю, боялся я или это было что-то еще. Я даже не понимаю, приковал ли меня к месту страх. Но когда я был нужен Шигеру, я отступил и смотрел, как он погибает.

– Нельзя так думать, Рю. Это не поможет.

Что-то сломалось в Рю.

– Но ты не понимаешь. Все, что произошло, было по моей вине. Из-за моих действий твоя семья и все, кто тебе дорог, мертвы. Шигеру, который дал мне все, тоже мертв из-за меня. Все, кто мне дорог, все, кому я пытался помочь, умирают. Если бы не я, все дальше счастливо жили бы.

Такако хотела сказать ему, что все будет хорошо. Она хотела сказать ему, что он был прав, что поступил правильно. Часть нее уважала юношу, который пожертвовал всем, потому что считал, что ее жизнь была несправедлива. Но она вспомнила семью, не смогла его утешить. Его действия убили ее семью.

Она смотрела, как Рю пытался смириться с последствиями своих действий. Часть нее хотела, чтобы он страдал, но часть хотела помочь ему. Она еще никогда так не разрывалась. Надежда выиграла, как всегда.

– Я прощаю тебя, – было больно говорить это, но она верила в эти слова в тот миг. Она не могла забыть, но могла простить.

В глазах Рю сверкнул огонь.

– Я тебя люблю, – выпалил он.

Такако подавила смех. Эти три слова так часто звучали в доме Мадам, что над теми мужчинами смеялись, когда они уходили. Рю никогда еще не звучал на свои семнадцать лет, как сейчас. Она покачала головой.

– Я знаю.

Она встала и нежно поцеловала его в лоб. Она видела в его глазах искру похоти, на миг поняла, что он думал взять ее. У него были на то силы. Она не знала, стала бы сопротивляться. Но он не сделал этого, и это завоевало ее. Она обняла его и прошла к кровати.

* * *

Такако проснулась от звука движений неподалеку. Рю только проснулся.

Утром они собрали вещи, и внешне все казалось нормальным. Рю вел себя более уверенно. Он составил план и мог действовать.

Следующие два дня прошли гладко, насколько это было возможно. Рю уезжал, часто оставляя вторую лошадь на попечение Такако. Он охотился, приносил мелкую дичь и травы. Такако готовила лучшее, что было возможно, учитывая обстоятельства.

Такако пыталась держаться на почтительном расстоянии от Рю. Она не знала, что между ними происходило, и считала, что не стоило поощрять привязанность больше, чем необходимо. Со своей стороны, Рю, казалось, не был против.

По пути Такако поняла, что Рю был прав. Лес, в который они входили, был старым. Они попали туда, где деревья были намного выше их голов. Рю часто останавливался для отдыха и медитации. Такако спросила у него об этом.

– Этот лес такой живой. Зверьки, птицы и деревья источают сильную энергию. Когда я сижу и медитирую, я все это ощущаю. Это место старое, но жизни тут больше, чем в городе.

Такако неохотно признала, что понимала, о чем говорил Рю. Хоть она не обладала чувством, в этом месте царила атмосфера, энергия, которую она не понимала, но это успокаивало. Она могла понять, почему Рю выбрал это место для восстановления сил.

Незадолго до того, как они попали в сердце леса, они наткнулись на небольшой дом. Внутри была семья, лесоруб и его семья. Такако удивилась, что Рю подошел к ним, а не стал обходить их стороной, но стало понятнее, когда он прошел к дому и попросил поменяться. У него были шкуры, лечебные травы, которые было трудно найти, и немного мяса, и он смог обменять это на ряд предметов первой необходимости, чтобы выжить в зимние месяцы.

Это заставило Такако задуматься, как долго они собирались оставаться в лесу. Она предполагала, что в лучшем случае они пробудут тут месяц, составят долгосрочный план. Похоже, Рю подумывал остаться на долгий срок. Такако уже не знала, что собиралась делать дальше.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Морико была встревожена. Орочи ушел несколько месяцев назад, и в монастыре не говорили о его возвращении. Хоть у них были сложные отношения, она скучала по его советам. Когда он был тут, у нее была цель. С его отбытия она много колебалась, не знала, какой путь выбрать.

Морико не могла решить, что думала о монастыре. Он серьезно вредил. Монахи навсегда забирали детей из семей. Им руководил настоятель, одержимый увеличением своей политической власти. А власть всегда привлекала льстивых демонов вроде Горо.

Но были и другие, и когда Морико заговорила с ними, она обнаружила другую сторону монастыря. Никто не был в восторге от того, что их забрали из семей, но многие из них считали это необходимым злом.

Когда Морико спрашивала людей об этом, ответ всегда был одним и тем же. Монахи были первой линией защиты от клинков ночи и хранили знания и порядок в Трех Королевствах. Это была жертва, но жертва ради Трех Королевств. Выгода стоила того.

Морико сомневалась, что клинки ночи были такими злыми, как их изображали. Орочи был одним из них. И она. Она не считала себя более злой, чем другие люди.

Еще и роль сохранения знаний и порядка в Королевстве. Морико не научилась бы читать вне монастыря, не узнала бы истинную историю Королевства.

Может быть, королевство нуждалось в монастырях, пока оно двигалось в будущее. Да, здесь были злые люди, но злые люди были повсюду, и было несправедливо судить обо всем монастыре по действиям тех немногих, кого она ненавидела.

Пока она сомневалась насчет монастыря, ее мнение о Горо и аббате не менялось. Морико уже видела план настоятеля. Горо чуть не прыгнул на нее, когда сообщил ей эту новость. Он был лично выбран для обучения Эйны. Настоятель считал, что Эйна обладала особыми способностями, и Горо был единственным в монастыре, способным развить эти способности. С таким же успехом Горо мог утверждать, что солнце коричневое.

Настоятель хотел, чтобы ее убрали, скорее всего, убили, но он не мог этого сделать, без последствий. Она была ученицей Орочи, и Орочи докладывал Акире, который мог разрушить монастырь, пока монахи спокойно спали внутри. Пока она не сделала ничего плохого, она была неприкасаемой.

План был очевиден, но Горо понятия не имел о нем. Бедняга верил всему, что говорил настоятель. Иногда Морико задавалась вопросом, надеялся ли настоятель убить Горо.

Проблема была в том, что Морико не знала, преуспеет ли настоятель, хоть и понимала его план. Она день за днем была на грани. Горо был жесток к Эйне, настолько, что некоторые монахи жаловались настоятелю. Но настоятель отвечал им одним и тем же. Горо был избран, потому что подходил для обучения девочки. Монахи не пытались остановить физическое и психическое насилие над девочкой. Слово настоятеля было решающим. Морико была примером непослушания для любого монаха.

Но решение настоятеля нечаянно помогло Морико вернуться в общество монастыря. Несколько монахов пришли к ней обсудить обучение Горо. Казалось, все верили, что Морико могла что-то сделать с этим.

Морико была благодарна, что ее приняли в общество, даже если слабость монахов злила ее. Одиночество изоляции было сложно терпеть, но она принимала любые крупицы мира, предложенные ей. Она не была еще одной из них, но каждый разговор помогал.

Она не знала, как поступить. Было ясно, что доверие Эйны к ней угасало, пока Горо учил ее. Морико старалась помочь ей с ранами и болью, но девочка приходила к выводу, что Морико не выступала активно против Горо. Для девочки Морико была частью проблемы, а не частью решения.

Морико было больно думать, что Эйна могла быть права. Она никак не помогала девочке, кроме мелких бессмысленных жестов.

Дамба эмоций Морико рухнула одним днем во дворе. Она пыталась, но не могла избегать уроков Горо. День был холодным, тонкий слой снега выпал за ночь. Морико была вне монастыря, охотилась. Это была новая роль, которой она пользовалась. Она вернулась с охапкой зайцев, довольная охотой.

Она ощутила их двоих во дворе. Горо пытался учить Эйну техникам с мечом, но со стороны это выглядело так, словно он избивал девочку палкой.

Глаза Горо расширились, когда он увидел Морико. Она привыкла ходить, скрывая себя, но Горо не привык не ощущать того, кто был поблизости. Она понимала смятение. Она помнила первую встречу с Орочи.

Шок Горо погас, он злобно усмехнулся ей. Он приказал Эйне остановить его удар. Она заняла нужную стойку, которая была похвальна для ребенка ее возраста и уровня обучения. Морико была удивлена, ощутив движение Горо. Он собирался ударить быстро.

Удар не был удивлением для Морико, но Эйна его не ожидала. Удар был низким, попал под ее ребра. Она согнулась, рухнула лицом в снег.

– Блокируй удар! – закричал Горо.

Морико было трудно доверять чувству, но она не ошиблась. Горо сильно ударил девушку ногой в бок, по которому не попал до этого. Она покатилась.

Горо крутил деревянный меч в правой руке. Морико не могла поверить в то, что происходило перед ней. Хотя было еще рано ощущать его намерения, ее глаза сказали ей достаточно. Он продолжит избивать эту девочку, пока Морико смотрела.

Удивилась не только Морико. Другие монахи увидели и почувствовали, что происходило, но никто и пальцем не пошевелил. Никто не сказал ни слова.

Ручеек гнева превратился в поток ярости. Она знала, что ее действия были на руку настоятелю, но она не могла сидеть сложа руки, чтобы уберечь себя. К черту последствия. Если сегодня настал тот день, пусть будет так.

Горо поднял палку над головой, пытаясь ударить Эйну, но Морико добралась до него первой, поймала кончик деревянного меча за ним, мешая сделать удар.

Горо развернулся в гневе и удивлении. Он не ощутил Морико, и ярость на его лице была очевидной. Он развернулся вместе с оружием, но Морико легко шагнула в сторону.

Они стояли напротив друг друга. Морико сдерживалась, огонь в ее животе грозил поглотить ее целиком. Но если Орочи чему и научил ее, так это контролю. Она едва сдерживалась, контроль был натянут до предела, но держался.

С гневом в каждом слове Морико прошептала Горо:

– Больше не трогай девочку.

Морико собиралась развернуться, но гордость Горо не дала ему молчать.

– Ты зашла слишком далеко в этот раз, Морико. Настоятель узнает об этом!

Это было слишком. Морико не могла больше терпеть его. Она повернулась к нему и схватила его за воротник. Он был выше нее, но она притянула его лицо к своему.

– Ты будешь молчать. Я сильнее тебя, и я убью тебя без колебаний раньше, чем ты сделаешь шаг к покоям настоятеля. Ты будешь обходиться с этой девочкой так, как с другими монахами.

Морико отвернулась. Она знала, что если продолжит говорить, то ударит его.

Она почувствовала его удар и уклонилась от него. Он снова напал, и Морико шагнула к нему. Она схватила его за запястье и повернула, обезоружив Горо и толкнув его на землю. Он вскочил на ноги и обнажил свой настоящий клинок. Во дворе воцарилась тишина. Клинки никто не доставал, не в монастыре.

Морико сжимала деревянный меч. Ее клинок, как всегда, был с ней, но она надеялась, что, сражаясь деревянным, она не убьет его. Она не очень-то беспокоилась о том, что Горо ударит ее. Она чувствовала каждое его движение заранее, и он не мог использовать свое чувство, чтобы попытаться остановить ее.

Горо принял два удара. Морико отразила один и увернулась от другого. Его третий удар был самонадеянным, и он слегка наклонился вперед вслед за своим ударом. Морико воспользовалась этим и шагнула, стукнула Горо по затылку.

Горо упал на землю. Через несколько вдохов он поднялся, но когда он это сделал, Морико поняла, что он намеревался закончить это здесь. Он атаковал с такой энергией, что Морико отскочила. Она не была готова и деревянным мечом могла лишь отражать его удары. Она не стала рисковать, блокируя меч, боясь, что дерево сломается.

Страх и гнев начали брать над ней верх. В этой ситуации было слишком легко ошибиться. Она не контролировала ситуацию. Она попыталась уйти от него подальше, но ярость толкнула его прямо в нее, несмотря на все ее усилия.

Меч Горо вонзился в деревянный меч, рассек его пополам, оставив заостренный край на месте плавного изгиба. Морико уже не соображала, ею управляли инстинкты, которые были отточены за годы. Она ощутила шанс, когда он подошел для удара, и вонзила деревянный меч в его живот, страх и разочарование заставили ее оттолкнуть его изо всех сил.

Он упал на землю, и Морико увидела, что проделала зияющую дыру в его животе. Внутренности пытались вылететь, и Морико знала, что Горо был ходячим мертвецом.

Горо еще не понял этого, и от этого было еще хуже. Она никогда раньше не убивала, и это была медленная и мучительная смерть. Маска Горо пропала, и он превратился в маленького мальчика, отчаянно нуждающегося во внимании, не знающего, что с ним происходит. Он пытался вернуть внутренности в живот, просил настоятеля прийти и помочь. По щеке Морико скатилась слеза. Горо не был злым человеком, он был просто жалким, у него не было сил стоять самостоятельно.

Горо был всего лишь марионеткой и не заслуживал такой медленной смерти. Она наклонилась и приподняла его голову, вытаскивая свой короткий клинок. Она склонила свою голову и сильным ясным голосом произнесла последнюю молитву за монаха, который украл ее из семьи.

Горо перестал лепетать и безмятежно смотрел на нее. Он казался спокойным, и этого хватило для Морико. Она запрокинула его голову и воткнула лезвие ему под подбородок – быстрая и безболезненная смерть.

Морико увидела момент, когда его душа покинула тело, когда свет в его глазах погас. Она и раньше видела смерть, но никогда не была так близко. Это послало дрожь по ее спине, она почти приросла к месту.

Она подняла взгляд и увидела вокруг себя группу монахов. Она узнала их всех и поняла, что многие из них приходили к ней за прошлый месяц, чтобы поговорить о поведении Горо. Осматривая толпу, она увидела, как один или два монаха медленно кивнули ей. Они вряд ли одобряли этот поступок, но принимали его как необходимый.

Она сосредоточилась на моменте, как учил Орочи. Настоятель присутствовал, но в пылу битвы она забыла об окружении. Корнем всего этого был настоятель. Это началось и закончилось им.

Настоятель находился в своих покоях, понимал все, что происходило, но не двигался. Он ждал ее.

Морико задумалась. Она могла бы закончить на сегодня и подождать, чтобы увидеть, какое наказание будет ее ждать. С другой стороны, промедление могло дать настоятелю время привлечь к себе всех в монастыре, напомнив им о справедливости и правилах монастыря. Она убила одного из них, что каралось смертью, но большинство монахов знали о смягчающих обстоятельствах.

Морико решила довериться судьбе. Она бросила кости, убив Горо, и теперь ей нужно было увидеть, что выпало. Она не хотела бороться с настоятелем один на один. Она хотела, чтобы он вышел на публику, при всех.

– Настоятель! – закричала она изо всех сил.

Пару вдохов движения не было, но Морико ощутила, как настоятель пошевелился. Он выпустил силу, обжигал, почти как солнце на небе. Морико была готова. Орочи учил ее управлять собой, чтобы чувство не слепило ее. Она сосредоточилась на указаниях Орочи и стояла на месте.

Настоятель вышел из покоев, он был в свободном одеянии монастыря. Он пошел к собравшейся толпе и замер в дюжине шагов от них. Он посмотрел на лица монахов, стойку Морико и красную кровь Горо на белом снегу. Морико видела, как он впитывал все, думал о следующем ходе. Морико пыталась лишить его этого. Она знала, что он стал настоятелем не только из-за своей силы.

– Я убила Горо, сэр. Я предложила ему совет в обучении, и он ударил меня. Я обезоружила его, и он вытащил настоящий меч. Пытаясь защититься, я нанесла фатальный удар. Все монахи тут могут подтвердить, что это правда.

Настоятель отмахнулся от ее истории.

– Ты убила монаха, и это карается смертью. Ты сама заберешь свою жизнь, или мне сделать это за тебя?

Морико не стала его слушать.

– Это произошло из-за методов обучения Горо. Вы знали об этих методах, но позволили продолжить. Я пыталась напомнить Горо методы монастыря, которые нужно чтить. Он напал на меня. Я защитилась. Вы предвидели это, но не остановили.

Настоятель не защищал себя. Он посмотрел на собравшихся монахов и увидел, что они подтверждали слова Морико. Уголок его рта злобно приподнялся в улыбке.

– Вижу, многие тут согласны со словами девушки. Мой ответ: я тут власть, мои знания и понимание превосходят ваши. Не все могут понимать мой путь, но мы должны идти по этому пути, или мы потеряемся навеки. Если кто-то против, шагните вперед!

В заключение своей речи настоятель послал взрыв чувства, какой Морико никогда раньше не испытывала. Все монахи во дворе упали на колени, подавленные энергией, исходящей от аббата.