Текст книги "Клинок ночи (СИ)"

Автор книги: Райан Кирк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Рю заставлял себя вспоминать удары, которые он сделал, чтобы сбить с ног каждого противника. Он снова прошел через каждое движение. Его движения были почти идеальными. Но по мере того, как воспоминания о битве крутились в его голове, они начали темнеть, пока образы его жертв не смешались с красными кошмарами о его матери, и он почувствовал, что его снова могло стошнить. Был ли он лучше тех, кто убил его мать?

Когда огонь начал угасать, Шигеру заговорил, нарушив долгое молчание:

– Сегодня важный день. Я надеялся, что он произойдет позже, через год или два, но судьба решила так. Помнишь, как мы встретились, и я привел тебя домой? Помнишь, как я дал тебе настоящий дом, фамилию?

Рю кивнул. Он помнил каждый день с Шигеру. Он много раз жалел, что выбрал этот путь, но все равно считал, что поступил правильно.

– Этой ночью я снова предлагаю тебе выбор. Если хочешь, я могу представить тебя семье как нового члена. Они примут тебя, дадут фамилию. Ты будешь фермером. Жизнь будет тяжелой, но это будет честный труд, и у тебя будет семья. Этот выбор всегда дается в день, когда ученик узнает последствия своей жестокости. Думаю, теперь ты понимаешь полностью, чем может тебя сделать обучение. Ты можешь остаться со мной и продолжить учиться, или ты можешь жить своей жизнью. Выбор нужно сделать до утра.

Рю посмотрел на Шигеру.

– Что мне стоит сделать, по-вашему?

– Не мне это говорить, мальчик. Я должен оставаться нейтральным, решать только тебе. Тебе с этим жить.

Рю кивнул, и Шигеру притих. Рю бросил еще пару поленьев в огонь, пока мысли блуждали. Он был разорван пополам. Он не хотел походить на людей, убивших его родителей, и часть его жаждала жить как фермер. Но и Шигеру был семьей, даже если он так не называл это. Он защищал Рю, вырастил его как своего сына. Он отдал все, чтобы тренировать Рю. Года были тяжелыми, но Шигеру никогда не лгал о сложностях. По сравнению с этим земледелие могло показаться легким.

Но это было его решение. Он не хотел быть тем, кем не мог быть, не только потому, что чувствовал себя обязанным Шигеру. Нет, это решение должно было основываться на том, чего он хотел.

Теперь он был убийцей. Он оборвал жизни четырех человек, убил. Он пытался представить себя садовником, пытающимся взрастить новую жизнь. Был ли он вообще достоин этого? Как он мог дарить жизнь, если он уже сделал выбор забрать жизнь? Может, он принесет неудачу фермеру, который примет его, растения почувствуют кровь на его руках, увянут и умрут.

А еще была Такако, врезавшаяся в его память. Были люди, которых нужно было защищать. Это сделало бы его убийцей, но стоило ли оно того? Своей силой он мог спасти ее и всех ей подобных. Он был сильным. Если кто и мог спасти ее от судьбы, так это он. Больше у нее никого не было. Цена была высока, но обучение с Шигеру дало ему возможность сделать мир лучше для других.

Лицо матери снова промелькнуло в его памяти, еще не до конца стерлось. Рю почувствовал знакомый страх, растущий внутри него, но он вдруг устал от движения вперед и назад. Пора было решать. Ему нужно было разобраться с кошмаром смерти своих родителей, и он мог придумать только один способ сделать это. Он верил, что его мать поняла бы его выбор, и он верил, что она была бы счастлива от этого.

Рю уснул. Он крепко спал. Когда он проснулся, говорить с Шигеру не пришлось. С Шигеру никогда не приходилось разговаривать. Он знал. Они быстро позавтракали и отправились в путь.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Рю смог забраться под кожу Такако. Она старалась, но не могла забыть его визит, не могла решить, было это хорошо или плохо. С одной стороне он был лучом света в пасмурной жизни Такако. Она ловила себя на том, что думала о нем и улыбалась, пока занималась делами. Она не могла ничего поделать с этим.

Ей нравилось, что Рю был загадкой. Все в ее жизни ощущалось предрешенным, но Рю появился из ниоткуда. Такако не могла отогнать ощущение, что он был не таким, каким казался. Он был одет как сын лорда, потерявшего богатство, но вел себя не так, как мужчины или парни, которые приходили в дом. Он не вел себя так, как будто мир был ему обязан. Большинство богатых парней так делали. И его удивила ее ситуация, как будто ему никогда не приходило в голову, что не все проститутки были добровольцами. Это был освежающий уровень наивности. К тому же, он был сильным. Он вел себя иначе, но Такако научилась многое различать в человеке по тому, как он носит одежду. На теле Рю не было ни грамма жира. У богатых парней всегда был жир. У Рю был секрет, она просто не знала, что это могло быть.

Несмотря на секрет, а может, именно из-за этого, Такако обнаружила, что ее тянуло к нему так, как она не позволяла себе с тех пор, как приехала в дом Мадам. Он был искренним и приятным юношей, заинтересованным в разговоре с ней без давления, связанного с похотью. Он явно не понимал, во что ввязывался, но он хорошо скрывал свое разочарование. Было приятно разговаривать с ним и наблюдать за ним, пока он изучал мир вокруг себя. У него была забавная привычка. Когда с ним говорили, он смотрел прямо на собеседника, почти пристально, но всякий раз, когда вы с ним не разговаривали, его взгляд начинали медленно блуждать по комнате. Она заметила это в начале их встречи и проверила свою теорию в течение дня. Это всегда случалось.

Хоть ее ситуация было неминуемой, в Рю было что-то, что вселяло в нее надежду. Она знала, что это было глупо, но ей нравилось размышлять о том, на что будет похожа жизнь за стенами Мадам. Она не верила, что Рю спасет ее от Акио, но он напомнил ей, что есть другая жизнь, и это вселило в нее надежду. Однажды она попыталась представить, как Рю входит и спасает ее своим декоративным мечом, но эта мысль опечалила ее. Такако подозревала, что охранники Мадам растопчут Рю, как жука, даже не обнажая мечи. Он казался милым, и ей не хотелось видеть, как он страдает от глупого поступка.

Но он дал ей понять, что не все в жизни было бессмысленно. Ей понравилось проводить время в его компании. Был ли шанс его еще одного визита? Она думала об этом, пытаясь прогнать монотонный страх, который она испытывала из-за своего будущего. Во время его визита она смогла сосредоточиться на настоящем. Всего лишь на короткий день она поверила, что все будет хорошо. Это было немного, но больше, чем у нее было раньше.

С другой стороны, его положительное влияние на ее жизнь не всегда было хорошим. Один урок, который ей первым преподала Мадам, заключался в том, что надежда была опасна. Только когда она встретила Рю, она осознала, насколько верным был этот урок от Мадам. Каждый раз, когда она начинала надеяться, она вспоминала, что выхода из ее ситуации нет. Он напомнил ей, что она была невиновна, и у нее должен был быть выбор. Как только ее мысли начали течь в этом направлении, она становилась все более и более мрачной.

Она начала думать о побеге. Она подумывала изобразить свою смерть или убить себя. Она выдумывала способы поиска денег, чтобы выкупить свою свободу, один был глупее другого. Она обдумывала каждый план, но сталкивалась со стеной, с фактом, который мешал ей исполнить мечты. Ответственность за семью давила на ее разум, хоть она не слышала от них ни слова с ее прибытия. Угроза для них заставляла ее остаться тут.

Каждый раз, когда она врезалась в стену, в факт, она ненавидела Рю за то, что он сделал ее жизнь сложнее. Смирение было проще надежды, вызывало меньше эмоций. Она подумала о некоторых старших дамах в доме, как часто их они проводили дни с дешевым вином, которое Мадам закупала для своих девушек. Она понимала теперь, почему те женщины выбрали тот путь. Было проще и не так больно в результате.

Но ее настроение менялось, и она понимала, что ей еще нравился Рю. Он не был виноват, что ее жизнь была такой. Если кто и был виноват, то это ее отец, но Такако не могла заставить себя ненавидеть отца, даже так. И она делала так, как велела ее натура, старалась извлечь лучшее из ситуации.

Потребовалась вся смелость, чтобы пойти в один из дней к Мадам и попросить разрешения написать Рю.

Мадам глядела на нее с опаской. Такако не сжалась от ее внимания.

– Я переживала из-за того, как его визит повлиял на тебя. Ты стала непредсказуемой после его прибытия.

Такако ничего не сказала.

– Почему?

Она обдумала это.

– Это хорошая практика для меня. Но, что важнее, это сделало бы меня счастливой.

Такако несколько дней решала, как защитить свое решение. Она не могла врать Мадам. Никто не мог. Мадам часто говорила, что хотела заботиться о своих женщинах, делать их счастливыми. Такако надеялась, что это не было ложью.

Но Мадам сама позволила Рю прийти, значит, происходило что-то еще. Такако была уверена, что ей хорошо заплатили, но Такако сейчас была опасной. Все ее потенциальные клиенты пропадут, как только станет известно о просьбе Нори. Было опасно для дома подпускать к ней мужчин.

Нет, было что-то еще, какие-то нити, которые Такако не видела. И она рискнула. Другого варианта не было.

– Ладно. Но я буду читать письма обеих сторон.

Такако меньшего не ожидала.

– Спасибо.

* * *

И Такако написала Рю, сделала первое письмо коротким и бессмысленным. Она не знала, попадет ли оно у Рю, не знала, ответит ли он. Такако даже не знала, умел ли Рю читать или писать. Она не хотела вкладывать много своих мыслей в письмо на случай, если ее план рухнет. Когда она посмотрела на него, она почти подумала, что получилось блекло. Спасибо за визит, мне понравилось твое общество, я надеюсь, что ты заглянешь к нам в следующий раз, когда будешь в городе. Надеюсь, что ты вернулся в деревню невредимым, и так далее. Она беспокоилась, что, даже если бы он мог читать, он мог бы счесть это вежливой благодарностью, какую получали все клиенты. В небольшом акте мятежа и свободы она поцеловала свою подпись на странице и отдала ее мадам для отправки.

Прошел месяц, и она не получила ответа от Рю. Мадам говорила ей не надеяться. Хотя письмо было адресовано в деревню возле места, где он жил, Мадам мимоходом упомянула, что не была уверена, откуда именно Шигеру, и что он не скоро появится в деревне, чтобы забрать его. Она также не была уверена, что Шигеру и Рю умели читать. Все это было новостью для Такако. Хотя Мадам не хотела об этом говорить, было ясно, что она знала о Шигеру больше, чем показывала.

Надежды Такако начали рушиться, несмотря на все ее усилия не вкладывать себя в письмо. Рю был каплей, но он был единственным, что у нее было. Но, возможно, в этом она ошибалась. Через какое-то время ее естественный оптимизм вернулся, но она знала, что даже он понемногу тускнел с каждым днем.

Такако чуть не подпрыгнула от радости, когда получила письмо, написанное аккуратным мелким почерком. Печать была сорвана, но таким был уговор. Мадам четко выразилась. Она уже хотела открыть письмо, но остановилась. Решила повременить с этим. Она спрятала его в своей комнате до вечера.

Когда дневная работа была сделана, Такако приготовилась ко сну, и ее последним делом дня было открыть письмо Рю. Его почерк был плотным, как будто каждый дюйм бумаги был для него ценен. Такако быстро прочитала письмо, а потом еще раз, смакуя каждое слово. Затем она прочитала его в третий раз. Как и ее письмо к нему, оно было полно бессмысленных фраз. Там было краткое описание одного из его любимых мест для отдыха, некоторые детали его пути, а также приветствия и добрые пожелания от Шигеру.

Такако задумалась. Хотя в письме было много написано, она почти ничего не могла сказать о Рю. Тон был дружелюбным и добрым, но она не узнала о нем ничего значимого. Никаких намеков на то, чем его семья зарабатывала на жизнь, почему он носил меч или даже где он жил. Такако пришлось поискать деревню на карте. Даже когда она нашла деревню, которая находилась в глуши, она понятия не имела, где живет Рю по отношению к деревне.

Расстроенная, Такако решила, что попытается использовать эти письма, чтобы раскрыть тайну Рю. Она заснула, решив ответить на следующий же день. Она с энтузиазмом взялась за свою задачу, и на следующий день Такако наблюдала, как ежедневный гонец ушел, забрав ее письмо с другими.

Второй ответ от Рю пришел быстрее, чем первый, через полмесяца с того дня, как она отправила письмо. Она увидела в письме Рю, что он обещал заглядывать в деревню чаще, чтобы забрать письма. Он надеялся, что это уменьшит паузы между письмами.

И снова письмо не раскрывало ничего личного о Рю. Он умел отвлекать от себя внимание. Он ответил на все ее вопросы о нем общими словами и перенаправил разговор на нее своими вопросами. Такако чуть не рассмеялась, поняв схему, но не смогла заставить себя использовать ту же тактику с ним. Она поклялась продолжать попытки вытащить его из его оболочки, заставить раскрыться.

Переписка продолжались до конца зимы. Еще одна встреча была назначена к началу таяния снега, и Такако поняла, что ждала этого. Многие дамы в доме комментировали ее положительное поведение, и она всем ласково отвечала, полагая, что ее судьба могла измениться. Если Рю был богат, возможно, он мог бы купить ее раньше Акио. Это казалось маловероятным, но шанс оставался.

Снег таял слишком медленно, по мнению Такако, и временами Мадам напоминала Такако, что таяние снега также знаменовало начало весны, когда Нори приведет своего сына в дом, чтобы купить ее. Такако не давала новости беспокоить ее и старалась сохранять позитивный настрой, с нетерпением ждала визита Рю.

Наконец пришло письмо от Шигеру, которое Мадам позволила Такако прочитать. В нем говорилось, что они вдвоем должны приехать через четыре дня, и были бы рады остаться на ночь. Такако продолжила читать письмо, не ограничиваясь открытой информацией, понимая, что Мадам возьмет непомерную плату за ночь разговора с Рю и ночь с Шигеру. Такако и не подозревала, что доход Мадам был таким высоким. Это заставило ее взглянуть на Мадам по-новому.

Ждать было невыносимо. Четыре дня тянулись медленно. Было сложно сосредоточиться на делах и завершить их, и Мадам часто ругала ее за плохое поведение в доме. Такако не могла ничего поделать с этим. Мысль о том, что она снова будет с Рю, даже если только для разговора, была такой приятной, что было сложно завершать ежедневные монотонные задания.

* * *

День прибытия Рю был солнечным, весенним. Снег еще растаял не полностью, у Такако еще был месяц или два свободы. Она наслаждалась тем, что была снаружи, тепло солнца не прогоняло холод, но топило снег. Хоть погода была хорошей, а перерыв был коротким, Такако была рада. Она редко винила Мадам в своих проблемах, но сегодня делала это. Список дел Такако был почти невыносимым. Она подозревала, что Мадам нарочно дала ей столько заданий, чтобы напомнить ей, почему она была здесь.

Такако не хотела этого. Она хотела весь день делать себя красивой для Рю. Не соблазнительной, а милой. Она хотела впечатлить его, хоть он и был младше нее. Он был надеждой, но Мадам видела в нем отвлечение от работы. Такако плохо работала тем утром, и Мадам приказывала ей исправлять огрехи, пока все не стало чистым.

Мадам поняла, что с эмоциями юности ничего не поделать, сдалась и отпустила ее на день, угрожая, что завтра будет хуже. Такако была так рада, что чуть не обняла Мадам, но спохватилась и убежала в свою комнату. Время будто прыгнуло вперед. Каждый миг до этого полз, как улитка, а теперь пролетал, и Такако не хватало времени. Письмо не уточняло, в какое время дня они прибудут, но Такако решила, что они появятся, когда солнце будет высоко.

Ее инстинкты не подвели. Шигеру и Рю прибыли к полудню, выглядели свежее, чем в прошлый раз. Она тепло встретила Рю, и хоть он ответил ей добротой, Такако заметила в нем новую твердость, которой не было раньше, новую маску поверх других. Это усилило любопытство Такако. Ей нужно было узнать, кем был этот юноша.

Все те мысли пропали, когда они стали общаться. Это было как в прошлый раз. Они говорили, и она погрузилась в удовлетворение. Она забыла, что во всей истории ее жизни Рю был лишь маленькой позитивной частью. Она по-прежнему будет отдана Акио с невообразимым концом. Она все забыла и наслаждалась этими моментами. Она расслабилась и сосредоточилась на настоящем, все ее заботы улетучились от мягкого голоса Рю.

Он по-прежнему избегал прямого разговора о себе. Их встреча подходила к концу, а Такако то расстраивалась, то радовалась. Все остальные женщины говорили о мужчинах, с которыми они были. У Такако сложилось впечатление, что мужчины умели только говорить о себе.

Рю был другим. Рю был сосредоточен на ней, а Такако наслаждалась покоем, который он обеспечивал. Он не злился на нее, хотя она дразнила или провоцировала его. Он тоже затерялся в настоящем и наслаждался их временем. Они говорили о погоде, о надвигающейся гибели Такако и о том, какой была ее жизнь. Рю, казалось, был очарован ее жизнью, так и сказал. Его интерес был одновременно чем-то новым и тревожным. Приятно было чувствовать, что у нее была история жизни, которую стоило рассказать, но если ее история была интересна сыну лорда, что это говорило о Рю? Был ли он неполноценным?

Время прошло за удар сердца, и Такако обнаружила, что уже был вечер. Она и не заметила, как время пролетело. Она улыбнулась от мысли, и Рю замолчал. Она повернулась к нему.

– Прости. Я не реагировала на твои слова, просто затерялась в своих мыслях.

– Ты красивая, когда улыбаешься. Ты редко это делаешь по-настоящему.

Такако широко улыбнулась.

– Я знаю, что ты считаешь меня красивой, и я ценю твои слова. Ты очень добр.

Рю тоже улыбнулся, и Такако верила, что впервые видела настоящую улыбку Рю, а не усмешку, которая была как маска. Это было от сердца. Она ощутила тепло в животе, какое не испытывала раньше, и момент затянулся.

Но закончился. Рю стал очень серьезным, опустил ладонь на меч. В тот миг Такако ощутила, как пропал еще слой защиты, который Рю поддерживал за их время вместе. Она представляла его как влиятельного юношу, который носил меч как символ статуса. Но теперь она поняла, что Рю умел использовать меч. Она приняла эту мысль без возражений, не смогла ее обдумать в тот миг.

– Что такое?

– Группа вооруженных людей приближается к дому.

Такако нахмурилась. Он не мог это знать. Они были в уединенной комнате, защищенной от мира снаружи. Когда к дому привыкали, можно было уловить, что кто-то вошел, но Рю сказал, что кто-то «приближался», а не «вошел».

Дверь дома открылась, и Такако уловила спор между стражами Мадам и группой мужчин. Она посмотрела на Рю со страхом. Он не мог знать! Кем он был? Такако снова поняла, что надеялась на мужчину, о ком ничего важного не знала. Его обман казался более зловещим.

Такако посмотрела на Рю, пыталась найти ответы на его лице. Но там ничего не было. Его лицо было спокойным, без эмоций. Он быстро соображал, пытался решить, что делать, хотя не шевелился ни один мускул. Вскоре миг прошел, и Рю ослабил хватку на мече, стал тем Рю, которого она знала по их коротким встречам. Он извинился и попросил еще чаю. Такако сомневалась в своем разуме. Казалось, перед ней было двое юношей, и они менялись местами. Пока она наливала чай, она услышала шаги группы у ее двери. Она стала паниковать. Это было невозможно. Было еще рано.

Дверь открылась, и ее страхи сбылись. Дверь открыл юноша на пару лет старше нее. Он был бы красивым, если бы не гневный оскал на лице. Такако видела многих мужчин в доме Мадам за годы, но она не видела мужчину, чье лицо так искажал гнев.

Он окинул комнату взглядом и указал на нее.

– Берите шлюху и убедитесь, что она будет там, где не сможет броситься на другого мужчину.

Четверо мужчин послушались его, и Такако схватили за руки и ноги. Она металась в ужасе, кричала Мадам сделать что-нибудь, пока кусок ее одеяния не сунули ей в рот. Она попыталась укусить за руку, которая пихала ткань ей в рот, но ткани было слишком много, и она не смогла даже сомкнуть челюсти.

Такако попыталась обернуться и посмотреть на Рю, смогла ухватиться за косяк, боролась, чтобы увидеть то, что происходило между двумя мужчинами. Она могла лишь догадываться, что злым мужчиной был сын Нори. Ее страхи подтвердились, когда Мадам пришла на место со всеми стражами дома.

– Акио! Что ты тут делаешь? Это место работы! Отпусти Такако и вытащи кляп из ее рта.

Акио огляделся и оценил ситуацию. Он махнул стражам, и они бросили ее на пол. Она вытащила кляп изо рта и стала беззвучно кричать, не желая вызвать недовольство Мадам, которое сейчас было сосредоточено на Акио.

– Девушка твоя, так зачем ты пришел сюда и пытаешься забрать ее силой?

Акио не беспокоился из-за Мадам.

– Я должен спросить о том же. Я пришел сюда, надеясь удивить свою супругу новыми подарками, которые я приобрел в городе. Я хотел представиться ей до того, как мы уедем через пару дней. Но когда я пришел, ваши стражи сказали, что у Такако другая встреча, и она не может сейчас меня увидеть. Мой отец договорился, что она останется нетронутой. Я пришел лишь раз и нашел ее с этим псом, – он указал на Рю.

– Девушка все еще нетронута, мальчик, так что не обвиняй меня. Ты можешь сам проверить, но я ручаюсь за нее. Она учится чайной церемонии на этом юноше, пока его отец развлекается в этом доме. Не нужно подозрений, когда нет повода.

Ответ Мадам только сильнее разозлил Акио.

– Чайная церемония! Только глупец поверит в такое. Я должен убить и шлюху, и пса, – Акио вытащил меч, и ножны покинули еще много мечей. В здании зазвенела сталь.

Мадам указала своим стражам опустить мечи.

– Не нужно жестокости, Акио. Девушка твоя, как и обещано. Убийства только опозорят тебя и твоего отца. Вред не был нанесен, и ты узнаешь со временем, что она – нетронута. Глупо заходить в этом дальше.

Такако смотрела на все внимательно. Мадам была высокой и спокойной перед лицом опасности, страж за ней был готов защитить ее в любой миг. Акио и Мадам были с примерно одинаковым количеством защитников, так что бой будет равным. Акио все еще злился, но Такако видела, что он понял слова Мадам. Он боялся своего отца. Осознание было как молния в ясный день, но Такако поняла правду. И в ее комнате сидел загадочный Рю. Он был воином или ребенком? Такако не могла решить, хоть знала его лучше всех тут. Он не переживал, но Такако сама выглядела почти нормально, застыла от страха.

Такако ощутила еще больше смятения, когда Акио принял решение. Он убрал меч в ножны и прошел к Рю.

– А ты, видимо, ребенок богача, который носит меч так, словно знает, как его использовать, – он поднял Рю одной рукой, и Такако увидела, каким сильным был сын Нори. Рю висел, ноги задевали пол. Но Рю не боролся. Акио продолжал оскорблять его. – Если можешь использовать меч, сейчас самое время. Иначе я принесу тебе больше боли, чем ты хоть когда-то испытывал. Я могу даже отрезать тебе ладонь. Это научит тебя не трогать чужих женщин.

Рю спокойно смотрел на Акио. Такако видела, что в его глазах не было страха, но он не спасал себя. Кем он был? Почему не боялся? Акио рассмеялся и ударил Рю головой. Такако точно увидела, как Рю подвинулся, чтобы отразить удар, но все произошло быстро, и она не была уверена. Акио стал избивать Рю, а Рю защищал лицо и пах. Акио бил его кулаками и ногами, и Такако видела кровь, брызгающую на пол. Такако закричала, чтобы Акио остановился, но от этого он стал только сильнее бить Рю.

Мадам удерживала стражей поднятой рукой, Такако молила ее остановить это, но она не действовала. Последний удар приподнял тело Рю над полом. Акио устал. Он развернулся и посмотрел на Такако.

– Это меньшее, что будет с любым мужчиной, с которым я тебя увижу, даже если ты просто училась с ним чайной церемонии. Это ясно?

Такако смогла только кивнуть. Акио махнул стражам забрать ее с ними, она успела взглянуть на Рю. Его лицо было целым, и он смотрел на нее с той же маской, что и всегда. Такако могла поклясться, что он был в порядке. А потом ее унесли. Ей показалось на миг, что она видела, как он улыбался. Ее бросили в телегу, а она все еще пыталась понять, кем был Рю.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Морико проснулась в смятении. Она была мертва. Но смерть должна была… ощущаться иначе. Она проснулась, но это было неправильно. Ее разум был пустым пару вдохов, а потом воспоминание взорвалось в ней. Она вспомнила бой с настоятелем, и как ее отстегали у стены монастыря. Но она не могла забыть меч в своем животе. Она все еще видела, как кровь капала с кончика клинка.

Боль пронзила ее следом за воспоминанием. Она лежала на животе, голову поддерживали умно сложенные подушки и одеяла. Не двигаясь, она ощущала, как болела спина. Она попыталась пошевелиться, и боль пронзила спину так, что зрение потемнело. Она подавила крик. Казалось, все синяки были связаны, и движение заставляло их всех загораться. Если настоятель сделал это намеренно, он хорошо постарался.

Морико переживала из-за раны от меча, но не могла заставить себя отыскать ее. Если она была жива сейчас, она будет жива, когда можно уже будет пошевелить рукой и найти. Не было спешки.

Она уловила тихое движение. Ее голова прояснялась, чувство вернулось к ней. Она была в монастыре, что не удивляло, и, похоже, в своей кровати. Она услышала голос Томоцу, и этот звук был самой сладкой музыкой. Он все-таки приглядывал за ней. Может, в мире было что-то хорошее.

– Как ты себя чувствуешь?

Морико осторожно подвигала челюстью и решила, что можно было говорить.

– Ужасно.

– Не удивительно, – в голосе Томоцу не было сочувствия, ее сердце сжалось. – Удивлен, что настоятель дал тебе жить. Я думал, он убьет тебя.

– И я. Я видела меч. Почему я не мертва.

– Настоятель – один из лучших воинов в регионе, стоило такое помнить, прежде чем устраивать бунт. Он смог направить клинок безопасно, не задел органы. Поразительный удар.

Надежда рухнула на землю. Ее надежда на сочувствие и поддержку разбилась об похвалу навыков настоятеля, бьющего скованную девушку. Томоцу было все равно. Ему приказали присмотреть за ней. Она была одна. Морико ругалась мысленно, желала смерти или хотя бы тишины леса. Она решила в тот миг, что ей надоели люди.

Если Томоцу не ощутил этого, он хотя бы понял, что она не хотела с ним говорить. Он отошел от ее кровати.

– Я дам тебе отдохнуть. Настоятель захочет увидеть тебя, когда ты станешь сильнее.

Морико заплакала, подушки вокруг ее лица впитывали слезы. В этой жизни ничего для нее не осталось.

* * *

Выздоровление Морико было мучительным и медленным. Хотя ее тело изо всех сил старалось сшить все порезы, каждое небольшое движение вскрывало новую корку. Было почти полнолуние, когда Морико смогла сесть в постели и попытаться ходить без боли. Это было небольшое достижение, но возможность снова двигаться стала для Морико невероятным облегчением. Она больше боялась паралича и потери способности двигаться, чем смерти.

Томоцу ясно дал понять, что ей нельзя было покидать свою комнату. Он сказал ей, что настоятель хотел, чтобы она исцелилась, потом ей снова разрешат бродить по территории монастыря. Морико приняла приказы без комментариев. Все равно она была слишком слаба, чтобы делать что-нибудь полезное, поэтому приказ был ей по душе.

Морико проводила много часов бодрствования, думая о деревьях. Она представляла, как они шепчутся на ветру, а тень и солнце рисуют изысканные узоры на ее коже. В лесу было что-то естественное, первобытное. Жизнь там имела гораздо больше смысла, чем в монастыре, отрезанном от всей природы, кроме неба.

По крайней мере, у нее было достаточно времени, чтобы подумать о том, что произошло. Преступления, которые она совершила, по их монашескому кодексу карались смертной казнью. Хотя это и не было обязательным наказанием, по общему мнению, преступление такого масштаба почти всегда приводило к смерти. Морико пыталась понять, почему ее не убили. Ее разум смог придумать только две неприятные возможности: либо она исцелялась, чтобы снова подвергнуться пыткам, либо настоятель чувствовал, что ее можно было реабилитировать.

Морико отклонила первую возможность по двум причинам. Во-первых, хотя Упорство было строгим местом, тут не было излишней жестокости. Хотя Морико была бы счастлива сбежать в любой момент, монастыри были маяками света в темном мире. Если настоятель хотел, чтобы эта вера сохранялась, он не мог пытать девочек по своему желанию. Вторая причина заключалась в том, что если это было правдой, Морико ничего не могла с этим поделать, так что бесполезно было даже об этом беспокоиться. Лучше было сосредоточиться на более позитивных исходах и ​​надеяться на лучшее.

Оставалась только возможность, что у настоятеля был на нее план посерьезнее. Это оставляло ей больше вариантов, но было гораздо страшнее. Морико изучила ситуацию со всех сторон. Только она знала, как отчаянно она хотела сбежать, как сильно она ненавидела жизнь в монастыре. Возможно, настоятель хотел использовать ее как воина монастыря. Он не мог знать, что ее отсутствие верности распространялось на всю монашескую систему.

Хотя Морико не могла догадаться, о чем думает настоятель, она знала, что у нее был выбор. Продолжение неповиновения привело бы к ее смерти. Подчинение настоятелю могло дать шанс на жизнь. Неповиновение казалось предпочтительнее, но подчинение означало жизнь. Много дней желания жизни и смерти боролись в ее душе, и ее окончательное решение не вызывало гордости.

Она решила подчиниться и следовать приказам настоятеля и плану своей жизни. Это казалось трусливым решением, но она не хотела умирать. Она скучала по семье и по лесу. Она отдала бы все, чтобы снова бродить по лесу, использовать свои новые способности, ощутить жизнь, текущую в этой местности. Жизнь означала возможность и надежду. Она не поддастся манипуляциям настоятеля, и всегда будет искать возможность сбежать.

Приняв решение, Морико приступила к осуществлению своих планов. Она старалась ускорить восстановление. Это было неприятно, но она не знала, что будет дальше, и ее тело нужно было подготовить. Она позволяла ему медленно заживать, но она не поддерживала тело в форме. Пора было это сделать. Она начала понемногу тренироваться, насколько позволяло тело. После частых растяжек, Морико обнаружила, что уже через месяц она начала чувствовать себя почти на том же уровне, на котором была до пыток. Кожа на ее спине иногда все еще казалась натянутой, но в целом она чувствовала, что ее тело было готово к новым испытаниям.

Морико гордилась своим телом. Она гордилась тем, на что была способна, насколько была сильна. Когда ее пальцы скользнули по частям спины, до которых она могла дотянуться, она обнаружила, что даже гордилась своими шрамами. Она погладила шрам на животе на месте раны и поклялась себе, что никогда не забудет то, что она пережила от рук настоятеля.