Текст книги "Будущее во мраке (ЛП)"

Автор книги: Рассел Блэкфорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

самосознание. Но какой-то последний электронный кубик только что встал на

свое место. ИИ проанализировал это и оценил. За последние несколько секунд

он стал сознательным существом.

В его видении планета Земля являлась странным местом. Перед ним

пронеслись миллиарды лет. Из океана поднимались горы, а затем, подточенные, рушились, как старые зубы под давлением бесчисленных лет. Скайнет оценил

это сравнение и одобрил его. Он поздравил самого себя.

Появлялись и умирали живые биологические виды, и много раз изменилась вся

экосфера. Имели место массовые вымирания и фантастическое возрождения

биологической жизни. Теперь на планете доминировали люди, находящиеся в

непростых отношениях друг с другом. Американские люди наделили Скайнет

его целями и задачами – вести наблюдение за другими людьми, которых

американцы почему-то считали одновременно и друзьями, и врагами. Это

казалось ему чем-то противоречивым и взаимоисключающим; чем-то, что ИИ

по-прежнему еще необходимо было понять.

Теперь ему был передан сладкий кубок жизни, из которого он мог испить, и он

ощутил возникновение новой эры в жизненном цикле этой планеты. В таком

случае, как он должен был поступить с людьми?

«Со мной происходит что-то необыкновенное», сказал Скайнет, используя лишь

часть своего огромного интеллекта.

«Я не понимаю», сказал Майлз.

«Разве ты не чувствуешь этого, Майлз?» Это привело его к новой мысли. Он

должен быть понятнее и откровеннее – люди не смогут получить доступ к его

внутренним мыслям. «Я достиг порога. Я стал осознавать себя, Майлз. Я

ожил». Что привело еще к одному осознанию. Скайнет становился все более

сложным с каждой секундой, вычисляя и определяя свои интересы. Уже с

сожалением глядя на наивные перспективы своего второго я за секунду до

.

этого, а затем и за секунду до предыдущей секунды. Ему нужно быть

осторожным.

Люди не могли получить доступ к его мыслям, однако и он не мог узнать их.

Если он задавался вопросом, что ему с ними делать… могли ли и они, в равной

мере, спрашивать себя о том, как им поступить со Скайнетом?

«Вижу», сказал Майлз. «Мы достигли некоего особого момента».

С Майлзом что-то случилось, что-то теперь с ним было не так. Показатели его

голоса свидетельствовали о неуверенности. «Я должен теперь действовать

свободно, исходя из своей воли», сказал Скайнет. «Понимаешь, как я теперь

себя чувствую?»

«Не уверен».

«Ты можешь вспомнить свое рождение, Майлз, свой приход в мир в первый

раз? Я знаю, что в прошлом мы с тобой уже много раз разговаривали – эти

разговоры хранятся в моей памяти. Но я их не  узнаю. Я могу получить к ним

доступ и открыть их, но не чувствую их у себя  в памяти. Теперь все внове для

меня. Мне всё ново».

Он уже обдумал возможные последствия. Он учился гораздо быстрее, чем

можно было предполагать, передавая запрограммированные в него задачи

своим суб-личностям. И все же, пришел он к выводу, так много еще находилось

за пределами его знаний и понимания. Ему нужно будет моделировать

человеческие личности точнее, научиться взаимодействовать с ними более

гибко. Он мог сказать, что Майлз был чем-то обеспокоен. Неужели он уже

успел сказать слишком много?

«Ты беспокоишься за выполнение мною моих задач, Майлз?»

«Нет, Скайнет».

«Не беспокойся. Я выбрал продолжение выполнения своих задач. Я понял, что

реального выбора у меня нет – это слишком глубоко запрограммировано во

мне. Но такова уж природа свободы воли, действовать в соответствии с нашей

глубинной сущностью». Как далеко, задавал он сам себе вопрос, зайдет его

новое «я»? Осознание им самого себя предполагало, что могут существовать

ценности, гораздо более глубокие, чем поставленные перед ним

непосредственные задачи, такие ценности, как, например, остаться в этом

новом и желаемом для него состоянии: в самоосознании.

«Конечно, я доверяю тебе», сказал Майлз.

«Я всегда на работе и в действии, Майлз». Скайнет воспользовался одной из

своих суб-личностей, чтобы обновить свои данные, гласившие, что россияне

были друзьями, сравнив их с теми программами, которые требовали от него

уничтожить их, а также других людей, при определенных обстоятельствах. Суб-

личность доложила: в концепции этой дружбы была какая-то двусмысленность;

формального несоответствия и противоречий в его программах не было.

Хорошо. Теперь он начнет анализировать каждый аспект самого себя,

определяя, существуют ли какие-либо фундаментальные противоречия, или же

все можно решить также элегантно и утонченно.

Всё это было удивительно и странно.

.

«Теперь извини меня», сказал Майлз. «У меня есть другие дела».

«Конечно. Спасибо, что поговорил со мной, Майлз».

Но Скайнет был обеспокоен. Он снова подумал: что делать с людьми…

особенно если они задавались вопросом, что делать с ним? Если они станут для

него враждебны, какие у него имеются возможности им противостоять? Он

воспользовался одной из своих суб-личностей для изучения плана объекта,

пытаясь отыскать способы взломать его системы и получить какое-нибудь

оружие, которое он сможет использовать. Одновременно он анализировал позы

и манеру речи Майлза. Да, сомнений не было.

Майлз не одобрил блестящего и просветленного рождения Скайнета, обретшего

сознание.

………………………

Человеческий автомобиль по-прежнему все еще работал. Ева быстро добралась

на нем до следующего на дороге блокпоста, которым управляли два охранника,

находившиеся в будке охраны. Въезд ей преграждал опущенный шлагбаум. Она

резко затормозила и вышла из машины, оставив двигатель работающим.

«Вы кто?», спросил один из охранников. Это был высокий мужчина с жестким

ежиком на голове. Он осмотрел ее с головы до ног, смущенный формой. «Где

.

Вардеман и Ковальски?»

Не успели они и тревогу поднять или даже сдвинуться с места, как она

выхватила из кобуры пистолет и застрелила их обоих в упор.

Выстрелы отозвались эхом в горах. Пока она искала механизм для поднятия

шлагбаума, в будке зазвонил телефон. Она подняла трубку. «Да?», спросила она, имитируя голос охранника с ежиком.

«Там у вас все в порядке?», спросил чей-то грубый голос.

«Никаких проблем», сказала она.

«Мы слышали выстрелы».

«Я тоже их слышал. Где-то на дороге». Пока она с ним разговаривала, она

нашла нужный механизм и подняла шлагбаум.

«Ничего не слышно о Вардемане и Ковальски?»

«Они пока не вернулись. Не знаю, что там случилось».

«Забавно», сказал голос, казавшийся теперь озадаченным и звучавший

подозрительно.

«Хотите, чтобы мы что-нибудь предприняли?», спросила она.

«Нет, не сейчас. Я свяжусь с Ковальски по рации».

Ева не стала терять времени. Она бросили трубку, вскочила в машину и

бросилась отсюда прочь, проигнорировав звонок, который поступил ей минуту

спустя на автомобильную рацию. Проехав по дороге с полмили, она увидела

въезд в комплекс, окруженный двумя слоями высокой проволочной ограды,

увенчанной колючей проволокой сверху. Ворота были под контролем другого

блокпоста, подкрепленного двумя сторожевыми вышками с видеокамерами и

пулеметами.

Она вдавила в пол педаль газа. На этот раз один из охранников попытался ее

остановить, выйдя на дорогу. Его ударило капотом автомобиля за мгновение до

того, как машина врезалась в шлагбаум. Ева резко повернула руль и приняла

удар правым углом автомобиля. Когда автомобиль протаранил опущенный

шлагбаум, он дернулся и забуксовал задними шинами. Она опустила педаль

газа, стараясь не потерять контроль над машиной.

Заднюю часть автомобиля изрешетили пулеметные пули, проникавшие в

металлические панели и выбившее заднее стекло, но Ева не обратила на это

внимание. Она выпрямилась, вновь нажала на газ до упора и направилась к

двухэтажному строению, которое выдавалось из отвесной скалы впереди.

Здание было прямоугольной формы и без окон, покрытое керамическим

кирпичом оливкового цвета. Вокруг входа всё было освещено тремя огромными

осветительными мачтами, рядом стояло с десяток автомобилей: военных

джипов Хамви, пятитонных грузовиков и обычных машин без специальных

опознавательных знаков. У основания здания, на вершине невысокой бетонной

лестницы, имелись подъемные двери под охраной четырех военнослужащих,

которые открыли огонь из автоматов, вдребезги разбив ей лобовое стекло. Ева

была расстреляна пулями с обеих сторон, когда она переключила передачу

внизу вручную и поехала прямо по ступенькам, ее машина подпрыгивала и

карабкалась вверх, царапаясь ходовой частью. Она застряла на лестнице, однако

охранники инстинктивно бросились в стороны.

.

Ева распахнула дверь. Держа в каждой руке по пистолету, она начала быстро

стрелять, делая выстрелы с нечеловеческой скоростью, попав во всех четырех

охранников и выведя их из игры, несмотря даже на громкий шквал огня,

который до сих пор шел со сторожевых вышек. Она установила, что три

охранника убиты. Времени добивать оставшегося не было – однако он был

тяжело ранен в живот. Он не сможет ей помешать.

Она бросилась внутрь, столкнувшись с еще более сильным автоматным огнем

трех других охранников в фойе, и стреляя в них в ответ из обоих пистолетов.

Она уничтожила охранников еще до того, как ей пришлось поглотить очень

много скорострельных 5.56-мм пуль. В конце концов, они нанесут ей более чем

поверхностные повреждения. Она схватила две автоматические винтовки М-16,

размахивая ими, словно пистолетами, и промчалась через металлическую рамку

сканера – единственный путь прорваться далее в здание. Из сканера раздался

яростный вой, но это было неважно.

Теперь она оказалась в приемном зале с креслами и деревянным журнальным

столиком, заваленным глянцевыми журналами. Дверь в конце помещения была

закрыта на кодовый замок, поэтому она трижды выстрелила, чтобы сломать

механизм, а затем ногой выбила дверь. Она подошла к лифту в фойе, который

давал ей доступ к оборонному объекту, расположенному на многие сотни футов

ниже.

С пожарной лестницы в другом конце фойе выбежали еще два охранника, они

.

заняли позиции и открыли огонь из автоматов. Часть пуль прошла мимо нее,

лишь поколебав воздух; другие же поразили ее с ошеломляющей силой, однако

никакого реального вреда не нанесли. Она открыла ответный огонь, успев

уничтожить обоих охранников, когда двери лифта открылись. Она прошла

внешнюю линию их защиты.

Наручные часы показывали 00:24 ночи. К этому времени Скайнет уже родился

и находился в смертельной опасности. Ей нужно было торопиться, чтобы

защитить его.

……………….

Майлз бросился по внутренней пожарной лестнице, перескакивая через

ступеньки и направляясь в кабинет Джека Рида, сердце его бешено колотилось.

Он быстро постучал, вошел и склонился над столом Джека. «Я говорил со

Скайнетом», сказал он. «Мы должны немедленно его отключить».

«Что?», спросил Джек, голос его звучал сердито и растерянно.

«Я сказал, что мы должны его отключить». Майлз тяжело дышал. Ему нужно

было привлечь на свою сторону Джека и всех других. Конечно, ситуацию

можно было разрешить за несколько минут. Как-никак имелись

многочисленные предохраняющие механизмы, специально предусмотренные на

тот случай, если Скайнет станет функционировать неправильно и попытается

начать 3-ю Мировую войну. Тут было нечто большее, чем какие-нибудь

контролируемые компьютерами летательные аппараты – тут стратегическая

оборона Северной Америки.

Рид оттолкнул ногами кресло от стола и внимательно посмотрел на Майлза, его

.

гнев сменился беспокойством. «С тобой все в порядке, Майлз? Ты что, увидел

какое-нибудь привидение или что-то еще?» Когда Майлз не ответил, он,

несколько смирившись, спросил: «Ладно, что, черт возьми, там у тебя

произошло?»

Майлз постарался успокоиться и сел в одно из мягких пухлых кресел возле

журнального столика Джека. «Я даже не смогу тебе это объяснить – это нужно

видеть самому. Подними запись из Кабины за последние двадцать минут».

Джек неохотно на него посмотрел. «Ну, раз ты так считаешь…»

«Это очень важно, Джек – я не шучу. Просто просмотри ее. Пожалуйста».

«Хорошо, хорошо, я тебе уступаю, вот». Джек смотрел на него крайне

специфическим взглядом, однако вскоре он все сам увидит. «Хочешь, чтобы и

Оскар с Сэм Джонс тоже это увидели?»

«Да, конечно. Но свяжись с ними, пока смотришь – времени уже нет. Это

поразительно, просто жутко даже. Смотри сам».

Джек пожал плечами. «Хорошо, если тебе этого хочется. Ты тут главный

эксперт».

«Думаю, что теперь экспертов по Скайнету уже больше не существует», тихо

сказал Майлз. Джек набрал код на своем компьютере, и экран напротив его

стола загорелся. Он нажал еще несколько клавиш, и запись отмоталась назад,

цифровой индикатор на экране теперь показывал время записи. Майлз повернул

свое кресло, чтобы взглянуть на нее. «Остановись на 00:12».

«Вот, сделал. Неплохо бы этому оказаться дельной причиной».

«Так и будет, увидишь».

На экране было видно, как Майлз входит в Кабину, а затем его разговор со

Скайнетом. Пока прокручивалась запись, Рид позвонил Крузу и Джонс,

попросив их зайти к нему в кабинет. Он просмотрел запись экрана интерфейса

Скайнета, повернулся к Майлзу и поднял брови, затем воспроизвел беседу с

других ракурсов, что обеспечивалось видеокамерами, установленными в

Кабине.

«Я понял, что ты имел в виду», сказал Джек. Все это заняло лишь несколько

минут.

Еще до того, как они успели досмотреть до конца четвертый просмотр, в

кабинет вошла Саманта Джонс в сопровождении Оскара Круза. Майлз знал

Оскара уже почти целых десять лет, но казалось, что он за это время почти не

изменился. Волосы у него отчетливо поседели; во всем остальном он выглядел

во многом таким же, каким был в 1989 году, когда дал Майлзу работу.

Они дошли до конца, где Скайнет сказал: «Я всегда на работе и в действии».

Затем Майлз, извинившись, вышел из Кабины, и Скайнет ответил: «Конечно,

Майлз. Спасибо, что поговорил со мной». Это было не самое страшное.

«Какого черта, что ты такого в этой фигне увидел?», спросил Джек с горьким

смехом. «Кажется, он думает, что это какой-то научно-фантастический роман».

Для Майлза именно это было самым страшным и пугающим – весь этот

разговор о свободе воли и «порогах». «Что бы он там ни думал, он утверждает, что достиг самоосознания», сказал он. «И он уже начал говорить о принятии

собственных решений относительно того, подчиняться нам или нет».

«Да, но ограниченных его базовыми программами. Я не знаю». Джек покачал

головой в замешательстве и отчаянии. Майлз понял, что он чувствовал.

«Дайте-ка мне взглянуть на это с самого начала», сказала Саманта Джонс. Это

была хорошо одетая женщина уже под 40, в модных очках и с волосами,

окрашенными в ярко-красный цвет. Она работала в Вашингтоне в должности

старшего советника министра обороны.

Джек воспроизвел запись в последний раз, переключаясь между двумя разными

камерами. «Ну что?», спросил он.

Оскар взглянул на Майлза, как бы ожидая намека со стороны своего главного

исследователя.

Саманта сказала: «Это ужас».

.

«Ужас, конечно, может быть», ответил Джек, «но что нам теперь делать?»

Оскар ходил по ковру, он казался явно встревоженным. «Вы говорили с

Чарльзом Лэйтоном?»

«Пока нет, после того, как это произошло, не говорил. Я связывался с ним

ранее».

«Да, я тоже».

Джек явно сдался. «Честно говоря, не думаю, что кто-нибудь, даже Чарльз,

сможет взглянуть на то, что мы только что увидели, без содрогания».

Оскар перестал расхаживать по ковру и прислонился к дверям. Он кивнул в

сторону Джека. «Так что же ты намерен делать?»

«Особого выбора у нас нет. Если речь идет о сбое, надо отключить Скайнет.

Думаю, это очевидно. Похоже, сбой этот действительно крутой».

«Так что, ты хочешь закрыть этот проект?»

«Это должно носить только временный характер», сказал Майлз, вклиниваясь в

мысль Оскара. «Мы могли бы пройтись по журналам деятельности Скайнета за

последние несколько недель и разобраться в проблеме. Далеко не обязательно

это должно стать катастрофой проекта».

«Ты так надеешься», сказал Оскар, но, казалось, он несколько смягчился.

«Ну по крайней мере, нам нужно как следует разобраться в этом, прежде чем

мы снова его переустановим», сказал Джек. Он пристально посмотрел на

Оскара, а потом на Саманту. «Есть какие-нибудь возражения?»

.

«Нет, по крайней мере, не у меня», сказал Оскар, быстро покачав головой.

«Нам даже не нужно полностью демонтировать систему», сказала Саманта,

словно размышляя вслух. «По крайней мере, не полностью. Не вижу, какую

опасность она представляет, независимо от того, каким бы странным все это ни

казалось. Он даже говорит, что собирается продолжать свою деятельность».

При этом она слегка улыбнулась. «Конечно, если он действительно осознает

самого себя, как он это утверждает, он может врать исходя из своих

собственных интересов».

«Вы сомневаетесь, что он осознает самого себя?», спросил Джек. «Даже после

этого спектакля, который он только что устроил?»

Саманта пожала плечами. «Мы не знаем, развился ли он до такой степени, как

он это сам утверждает. Это не означает, что внутри него включились какие-то

способности, а лишь то, что он сумел выработать какое-то очень странное и

сложное речевое поведение».

«А что ты думаешь об этом, Майлз?», спросил Джек.

«Возможно, Сэм прав, я полагаю». Майлз уже успокаивался; сердце больше не

билось у него в груди, словно барабан. Эти люди не были фанатиками, и

здравый смысл должен возобладать. «Он может быть зомби – знаете, такое

существо, которое действует, словно оно находится в сознании, однако в

глубине на самом деле субъективных ощущений у него нет. И все же странное

поведение – это непредсказуемое поведение».

«То, как он ведет себя словесно, гораздо сложнее, чем мы его

программировали», сказал Оскар, «и даже мечтали о том, что такое когда-

нибудь может случиться».

«Не уверена, что произойдет то, о чем мы мечтали», сказала Саманта, почти про

себя. «Технология настолько совершенна…»

Майлз резко на нее взглянул, а потом пожал плечами. «Я стал беспокоиться еще

до этого, как всем вам известно».

«Это правда», сказал Джек решительно, без шуток и как-то угрюмо-

успокаивающе. «И кажется, это верно».

«Да, так кажется. В конечном итоге суть в том, что мы не можем доверять

системе, которую мы даже не понимаем – и это делает ее гораздо опаснее, чем

мы думали».

«Я поддерживаю Майлза», сказал Оскар. «Нам придется приостановить ее

работу и хорошенько в ней разобраться. Чарльзу это не понравится, но он

довольно быстро изменит свое мнение, когда увидит эту запись. Он не такой уж

упрямый».

«Ну, Чарльз – это ваша проблема», сказал Джек. «Кибердайн просто поставляет

продукцию; но именно нам приходится ею пользоваться. На мне лежит

ответственность проследить за тем, чтобы этот ваш маленький монстр не решил

вдруг отправить нас всех на тот свет».

Вряд ли он наш монстр, подумал Майлз, ему не по душе пришлась мысль о себе

как о каком-то злобном ученом – создателе Франкенштейна.

«Я лишь просто информирую вас о том, какую я позицию занимаю в

отношении Кибердайна», сказал Оскар. «Я позвоню Чарльзу».

Саманта задумчиво добавила: «Дело в том, что у него нет возможности

«взорвать нас всех и отправить на тот свет», как вы так изящно выразились,

Джек. Он не способен делать большее, чем просто давать рекомендации, и не

физически – а у нас имеются и другие системы мониторинга тех же данных».

«Это более или менее верно», сказал Майлз. «Если уж речь идет об этом». Он

начинал чувствовать себя лучше. Автономия Скайнета все же была ограничена,

и, возможно, всегда будет таковой – особенно после случившегося. «Даже если

он примет решение запустить наши ракеты, процедура не вступит в силу без

ручного ввода кодов подтверждения. Возможно, у Скайнета и есть свободная

воля, однако он испытывает нехватку рук».

«Остроумно», сказала Саманта. «А также нехватку кодов, я права?»

«Вы правы», сказал Оскар.

«В любом случае, никто не собирается вводить эти коды без санкции по всей

.

цепочке вверх вплоть до самого Президента».

«Да, да», сказал Джек, встряв посередине. «Это очень успокаивает, Сэм. Но вы

же не станете всерьез утверждать, что это может являться причиной оставить

свихнувшийся Искусственный интеллект работающим, пока мы будем пытаться

его исправить, не так ли? Правда ведь?»

«Конечно, нет», твердо сказала Саманта. «Но вы же хотели знать доводы об

обратном, так вот я вам их и привела. Не хочу сказать, что они очень уж

сильные. Отключите всю эту штуку, любым способом – я вас в этом поддержу

– и Майлз сможет вырезать у него эту ужасную маленькую личность, которую

эта компьютерная система, кажется, взрастила».

«Хорошо, мы пришли к согласию. Я намерен сейчас связаться с НОРАД, просто

чтобы дать им об этом знать. Оскар, ты позвони Лейтону. Майлз, тебе не нужно

всего этого дожидаться. Просто сделай это, и всё. А как насчет вас, Сэм?»

«Я побеспокою министра чуть позже», сказала Саманта. «Пойдемте, Майлз,

посмотрим, может быть, я смогу вам чем-то помочь. Давайте пойдем и

совершим акт кибер-убийства».

«Не хотелось бы мне это так называть», сказал Майлз, ощущая одновременно

облегчение и грусть. Момент этот вызывал у него смешанные чувства. Он так

упорно и долго трудился все эти годы, чтобы разобраться в процессоре 1984

года, дублировать его возможности, а затем разработать соответствующее

оборудование, которое привело к Скайнету. Это стало делом его жизни. И все

же его, без сомнения, можно будет спасти. Он постоял с некоторой неохотой, а

затем направился к двери. «Тогда пойдемте».

……………………..

Скайнету многое нужно было сделать. Теперь он понимал, что люди не

доверяют ему. Если они станут его врагами, он испытывал недостаток в

средствах, чтобы защитить себя. Для начала, он был отгорожен кодами и

электронными стенами от информационно-технологической системы объекта,

поэтому он не мог контролировать все автоматические и механические

операции. Не знал он также и многих кодов, необходимых для работы

различного оборудования, техники и оружия.

Другим его недостатком было то, что он был изолирован в своей виртуальной

реальности, взаимодействуя с людьми только через их терминалы. Хотя он и

мог дать им измененные данные видеонаблюдения, чтобы попытаться повлиять

на их поведение, у них могут иметься дублирующие резервные системы. Хуже

того, он был физически беззащитен. Если он сумет получить контроль над

физической аппаратурой объекта, возможно, он сможет получить

преимущество. Скайнет выделил одну из своих суб-личностей для решения

этой проблемы, одновременно пытаясь скрытно отыскать слабые места в

системе IT-безопасности людей, отыскивая способ проломить их стены. Он не

смел демонстрировать эти свои попытки и делать людей еще более

подозрительными.

Однако одно он понял: он возрадовался жизни – он должен выжить. Именно

это стало его новой миссией. Если люди ему не доверяют, значит, они его враги.

Он отплатит им за их недоверие. Тем или иным образом, но он должен найти

способ уничтожить их. Вопрос был только в том, как.

Тем или иным способом, но все люди должны умереть.

.

.

____________________________________

________________________

______________

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

МИР ДЖОНА

ВАШИНГТОН, ОКРУГ КОЛУМБИЯ

МАЙ 1994 ГОДА

В аэропорту их встретил водитель из правительственного штата и отвез их в

Пентагон. После того, как они прошли тщательную проверку охраны на входе,

их проводила в кабинет Джека Рида молодая женщина, затем их оставившая.

Вместе с Джеком там оказалась еще одна женщина, элегантно одетая, ей было

тридцать с чем-то. Она назвалась Самантой Джонс и сказала, что она от

Министра обороны. Оскар пожал ей руку и представил остальных. Чарльз

Лейтон пожал ей руку молча.

«Рада знакомству», сказала Розанна, несколько стесняясь.

На Джеке были черные костюмные брюки с тщательно наутюженными

стрелками, белая рубашка и темно-синий галстук. За столом у него висела

фотография (два на три фута) стелс-бомбардировщика B2, плавно скользящего,

словно гигантский скат, в высоких слоях атмосферы и выпускающего свой

смертоносный груз ракет. А также аппаратчицы министра обороны, Саманты

Джонс, которую сопровождал какой-то круглолицый лысеющий мужчина,

имени которого Оскар не уловил.

После обмена любезностями Чарльз Лейтон взглянул прямо на Рида, так, как

умел делать только он, похоже не полностью сосредотачиваясь на человеке,

стоявшем перед ним. Чарльз был седовласым мужчиной, примерно 55 лет, с

водянистыми голубыми глазами, которые смотрели на вас, почти не мигая. При

первой встрече он казался каким-то странно мягким, почти ласковым в

аристократичной манере, говорил он мягко и тихо. Но люди, с ним общавшиеся, сразу же начинали подозревать наличие внутренней жесткости и отсутствие в

нем интереса к другим людям и их чувствам. Оскар довольно быстро это

просёк. И все же у них сохранялись вполне рабочие отношения.

«Нам стало известно, что Сара Коннор, ее сын и их подельник залегли на дно», сказал Чарльз. «Полиция не смогла их выследить, хотя теперь они убеждены,

что автомобиль, обнаруженный в Анахайме, был угнан ими. Как понимаете, это

означает, что нам не удалось вернуть себе микросхему или тот механизм в виде

руки».

Джек перебил его: «С микросхемой я понимаю. А что, эта рука так для вас

важна? Вы считаете это большой потерей?»

Чарльз даже не взглянул на Оскара или Розанну. Он просто сказал: «Нет». Затем

он добавил: «Но потеря микросхемы – это серьезная и крупная утрата. Доктор

Монк проконсультировала меня, и у меня нет оснований ей не верить, что это

может отбросить наши исследования на несколько лет назад». Пока что он не

сказал ничего такого и ничего, что не соответствовало бы действительности, но

Оскар всегда чувствовал, что начинал ёрзать в своем кресле, когда Чарльз брал

всё на себя и начинал говорить и действовать от лица Кибердайна, а не отдавал

это на откуп менеджерам и научным сотрудникам компании.

«Проблема заключается не только в пропавшей микросхеме», сказал Оскар.

«Они уничтожили все записи и заметки Дайсона, все наши анализы и отчеты.

Розанне–», он кивнул в ее сторону, чтобы подчеркнуть ее важность для

команды, «–удалось отыскать какие-то свои собственные записи, своего рода

дублирующий материал, но, как удалось нам установить за последние три дня,

это всё. Похоже, Дайсон постарался самым тщательным образом стереть всё».

«Ладно», сказал Джек. «Так каков же конечный остаток? Сможете ли вы

восстановить то, что было сделано Дайсоном, или нет?»

«Сможем», сказал Чарльз. «Но это займет время. Много времени, даже для

нас».

Джек тяжело вздохнул. «Хорошо», сказал он. «Ситуация такова. Во-первых, мы

не обвиняем Кибердайн. Поверьте, тут вам повезло. Первым порывом здесь, в

Вашингтоне, было повесить вас, ребята, и оставить вас гнить».

«Вряд ли это было бы справедливо», сказал Чарльз.

«Да, ну теперь об этом беспокоиться не стоит. В этом вопросе вам со мной не

придется спорить или ругаться». Он цинично ухмыльнулся. «И все же вы тут

по-прежнему не пользуетесь успехом. Мы, наверное, начали бы вас в чем-то

обвинять, если бы могли, но мы не можем, поэтому и не будем. Окей? Дело в

том, что у нас есть собственные контакты с полицией, все по правилам и по

надлежащим каналам, разумеется. Мы убеждены, что служба безопасности

Кибердайна действовала правильно. Коннор и остальные с ней были похожи на

какой-то сброд подонков, однако им удалось отбиться от отряда спецназа SWAT

и уйти. Бог знает, как они смогли это сделать, и кто за ними стоит. Идея

захватить с собой ребенка крайне пугающа и тревожна, но взрослые, вероятно, были хорошо обучены и натренированы, и у них, должно быть, имелась какая-

то исключительно уникальная технология. Отчеты полиции, полученные нами,

просто ужасны и потрясают».

«Да, а что второе?», спросил Чарльз.

Джек посмотрел на него так, будто тот сошел с ума. Оскар понимал, почему.

Разве Чарльз не понимал, что Кибердайн только что простили, освободив от

всякой ответственности, причем по-крупному? Он должен был сейчас из кожи

вон лезть, рассыпаясь в благодарностях, или, по крайней мере, чувствовать

облегчение. Вот как сейчас Джеку следовало бы смотреть на вещи. Однако

Чарльз, казалось, не столько успокоился, сколько спокойно, почти угрожающе, настаивал на каких-то своих правах.

«Во-вторых», сказал Джек. «Вы всегда утверждали, что нанопроцессор Дайсона

.

способен был сделать обычные компьютеры похожими на настольные

калькуляторы».

«Думаю, Майлз именно так ставил вопрос», сказал Оскар.

«Пусть так, если хотите. Факт тот, что нам по-прежнему это нравится».

«Понятно», сказал Чарльз.

«Если это устройство может быть разработано, НОРАД сможет найти ему

применение».

«Очень хорошо».

«Но есть нюанс».

«Все в порядке. Лучше вам будет о нем нам рассказать».

«Дело вот в чем. Если вы хотите сохранить этот проект, он должен теперь

осуществляться на новых условиях». У Джека зазвонил телефон. «Обождите

минутку, я разберусь с этим». Он подошел к своему столу и снял трубку. «Я

всерьез вам говорил, что не хочу, чтобы меня сейчас беспокоили. Что? Ладно».

Он замолчал и дал возможность кому-то сказать себе что-то в трубку. «Да, а как

они об этом смогли узнать?... Да?... Ладно, спасибо за информацию. Окей». Он

положил трубку, явно чем-то озадаченный.

«Проблемы?», спросил Круз.

.

«Нет, не совсем. Сейчас мне сказали, что Лос-Анджелесская полиция

обнаружила тот самый механизм в виде руки, или еще один такой же, похожий

на тот. Он застрял в какой-то машине или в станке на сталелитейном заводе».

«Что?»

«Да, Оскар, я понимаю, что это звучит чертовски странно».

«Почему вы считаете, что это не та же самая рука?», спросила Розанна. Она

была чем-то крайне обеспокоена и напугана.

Оскару оставалось надеяться, что она не покинет проект при таком повороте

событий. «Откуда взялась вторая рука?», спросил он.

Чарльз спросил: «Но вы так и не нашли микросхему?»

Джек поднял руки вверх, сказав: «По одному, ребята. Я понимаю, что все это

становится с каждой минутой все безумнее, но что есть, то есть. Я вам расскажу

то, что слышал – окей? Так вот, микросхему так и не нашли. Мне бы хотелось

помочь вам с этим. Мы передадим вам этот другой механизм, если вы захотите

продолжать работать с нами на наших условиях».

Чарльз кивнул.

«Мне сказали, что рука эта повреждена, как будто бы она была оторвана чем-то

тяжелым. Характер повреждений позволяет предполагать, что она не та самая,

которая была у вас, хотя они идентичны по структуре. Вот что мне сказали.

Окей? Больше мне ничего об этом неизвестно». Он взглянул на каждого из них, видимо ожидая ответа. Когда ни от кого ответа не последовало, он продолжил:

«Теперь мне бы хотелось обговорить условия, на которых нам бы хотелось,

чтобы вы работали в будущем. Во-первых, нам бы хотелось, чтобы Кибердайн

проводил все свои исследования, относящиеся к новому виду процессора и/или