Текст книги "Курчатов"

Автор книги: Раиса Кузнецова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 33 страниц)

Умер он неожиданно, в воскресенье 7 февраля 1960 г., в санатории „Барвиха“. В четверг консилиум рекомендовал ему двухнедельный отдых в санатории „Сосны“. Он охотно согласился и попросил меня довести его до „вертушки“ в кабинет главврача. Главный врач Мироненко И. С. вышел. Я тоже хотела выйти, но он удержал меня, дал мне прочитать рукопись своей статьи. Разговаривал он, наверное, 10 минут. Я внимательно читала, не обращая внимания, с кем и о чем он говорил. Потом он сказал, что завтра они с Митькой (Д. С. Переверзевым) идут в Консерваторию слушать музыку, жаль, что Марина Дмитриевна не здорова. Попросил меня навестить ее. То были его последние слова, услышанные мною с глазу на глаз. Чувствовал он себя хорошо, ни на что не жаловался, был только утомлен. Установленного режима ему все же не удавалось выполнять, после длительного перерыва он стал покуривать, о чем я узнала уже после его смерти.

В субботу Марина Дмитриевна, разыскав меня по телефону, сказала: „Игорь Васильевич взволнован, возбужден. Вам бы надо повидать его“. По всем доступным мне телефонам нахожу его, предлагаю свои услуги. „Очень занят, увидимся только в понедельник“, – отговорился он и пропел мне в телефонную трубку романс Глинки: „Слышите, как мне хорошо!“ 7 февраля, в воскресенье, он был на даче в Успенском. В полдень, в 12 часов, у него должно было состояться совещание (с В. С. Емельяновым и Д. В. Ефремовым. – Р. К.), а утром он поехал в „Барвиху“ к Харитону. Там они беседовали, сидя на скамейке, видимо, обсуждали свои дела. Игорь Васильевич внезапно побледнел, запрокинул голову. Окончилась жизнь, даже без вскрика, без звука…»<sup>[822]822
  Курчатов в жизни… С. 550–556.


[Закрыть]</sup>

Продолжение рассказал М. Неменова:

«В воскресенье, 7 февраля, около часу дня пришел взволнованный Щепкин: „Звонил Арцимович – умер Игорь Васильевич!“ – „Не может быть“, – бессознательно ответил я. Нельзя поверить. К несчастью, это правда. Звоню на дачу Игоря Васильевича. К телефону подходит Василий Семенович Емельянов. Спрашиваю его (не здороваясь), дома ли Марина Дмитриевна. Да, она дома. Судя по ответам Емельянова, они еще ничего не знают. Спустя несколько дней Василий Семенович мне сказал, что мой звонок его насторожил. Почувствовал что-то недоброе, узнав меня по телефону. „Вы не поздоровались – это на вас не похоже“, – сказал Емельянов. Идем со Щепкиным в гараж. Сажусь за руль. Все происходит как будто не наяву. Арцимович сказал Щепкину, что это случилось в Барвихе. Едем в Барвиху. Еще при въезде в санаторий встречаем Дмитрия Семеновича Переверзева. Игоря Васильевича уже увезли. Забираем Марину Дмитриевну. Отвозим ее в коттедж. Оставляем с родственниками. Идем со Щепкиным в главное здание института, где уже собралось все руководство.

Подробности о смерти Игоря Васильевича мы узнали в тот же день. Последующие дни прошли как в тумане. Выступал на траурном митинге от сотрудников института. Что говорил, не помню. Дом Союзов. Траурная музыка. К Марине Дмитриевне подходят члены правительства. О чем-то говорят.

Путь в крематорий. Едем в машине, где стоит гроб. Как возвращались, не помню. На следующий день – похороны. Панихида в Доме Союзов. Процессия движется к Мавзолею Ленина. Мы со Щепкиным несем портрет Игоря Васильевича.

Траурный митинг. Урну замуровывают в стену. Все кончено. Возвращаюсь домой вместе с Л. Арцимовичем. Игоря Васильевича больше нет. Кругом пусто. Не могу привыкнуть. Кажется, вот откроется дверь и он войдет со своей неизменной улыбкой и сверкающими прекрасными глазами. Но жизнь продолжает идти своим чередом.

Вечером поминки. Марина Дмитриевна держится спокойно. Собрались только самые близкие. Все подавлены. Много лет совместной напряженной работы оставили неизгладимый след.

Мне кажется, что прошло очень много времени, пока окружающие осознали и освоились со смертью Курчатова. Все знали, что он тяжело болен, и все же его смерть была страшной неожиданностью»<sup>[823]823
  Там же.


[Закрыть]</sup>.

Узнав о смерти Игоря Васильевича, его земляки-уральцы и строители атомпрома сразу же выехали в Москву. «Нас было семь человек, – вспоминала Александра Семеновна Корниенко, работавшая у Курчатова, Музрукова и Славского секретарем на „сороковке“. – 8 февраля мы едва успели в Колонный зал, чтобы проститься с ним. Когда мы пришли в Колонный зал, народ уже не пускали. Нас пустили, потому что мы приехали с его объекта – с Урала. Как раз Марину Дмитриевну выводили. Потом мы ее видели на площади. Николай Анатольевич (Семенов. – Р. К.) плакал. Я, конечно, ревела, потому что для меня это было великим потрясением. Курчатов – это было сплошное добро…

Наутро мы все собрались у министерства (на Ордынке. – Р. К.) и строем шли на Красную площадь: Николай Анатольевич Семенов – в то время директор нашего комбината, Николай Николаевич Архипов – директор завода (где были первые реакторы), Кузнецов – председатель нашего завкома, старейший работник, и я. Я все время с ними была. Шли строем, большой шеренгой. Ну, думаем, скрывали, скрывали нас, а теперь – наводи аппарат и снимай. Приехали все руководители, все директора. Борис Глебович (Музруков. – Р. К.) приехал. Но Славского почему-то я не видела. Народу – видимо-невидимо. Только вошли на Красную площадь, заиграла музыка, и вдруг столько ворон поднялось над площадью!

Мороз страшный! Колотун ужасный. И вороны! Такое впечатление, что птиц откуда-то выпустили. Как только музыка заиграла, они: „Кар-кар!“ Даже темно от них стало. Никогда вот это не забуду. Почему? Для всех это такая неожиданность была! Потом пошел снег с дождем, поднялась сильная метель, закружила вьюга, как будто сама природа разыгралась в отчаянии. Стало очень холодно и как-то неуютно. Стоявшая позади незнакомая седая женщина сказала мне: „Вот добрый человек был, даже вся природа плачет по нему“. Я посмотрела на нее, подумала – старый человек это говорит.

Урну замуровали в стену. Мимо шли и шли рядами военные, вытянувшись по струнке, сильно закоченевшие. Подождав, пока все пройдут, мы пошли в „Метрополь“. Все сильно замерзли. Одета я была не по сезону, в тонких ботиночках – у нас на Урале было теплее. Меня заставили выпить. Я выпила стакан водки, поела, но не опьянела ничуть – ни в одном глазу. Если бы не выпила, то, наверное, заболела бы.

Не знаю, кто выступал на траурном митинге, кто стоял на трибуне, так как мы стояли очень далеко. Вся Красная площадь была забита. Ни Зверева, ни Славского я не видела. Была поражена: они же были, по существу, самые близкие ему люди. Может, они где-то там, внизу были, не знаю.

На Урале, возле нашего заводоуправления, Игорю Васильевичу поставили хороший памятник работы нашего уральца (скульптор А. С. Гилев. – Р. К.). Когда отмечали 40-летие комбината, автора памятника привозили на торжества, он уже сам стоять не мог. Памятник у нас просто колоссальный! Мне ваш Курчатов в Москве (скульптор И. М. Рукавишников. – Р. К.) не нравится. Рукавишников даже места для цветов не сделал. А у нас цветы и зимой, и летом лежат»<sup>[824]824
  Там же. С. 514–521.


[Закрыть]</sup>.

Из рассказа академика И. И. Новикова автору в 1987 году:

«На похоронах Авраамия Павловича (Завенягина. – Р. К.), отстояв в почетном карауле, я подошел к Игорю Васильевичу. Взгляд его был грустен, печаль туманила глаза. „Теперь моя очередь, – сказал он и добавил: – В следующий високосный год“».

Через три года, в високосный 1960 год, Игоря Васильевича не стало. Прощание с ним было поистине всенародным. Тысячи писем и телеграмм со всего света слетались в его «Хижину». И еще долго, долго в памяти всех, кто провожал его, звучала бессмертная музыка Моцарта.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Во все времена и у всех народов достижения науки и техники незамедлительно использовались в военном деле, усиливая жертвы и разрушения воюющих сторон. Философы предсказывали, что ведущаяся с глубокой древности гонка вооружений может прекратиться лишь тогда, когда будет изобретено оружие чудовищной разрушительной силы, одинаково опасное для обеих воюющих сторон. В 1945 году США создали такое оружие и, не опасаясь возмездия, обрушили его на японские города. Лишь ликвидация ядерной монополии одной стороны могла спасти Советский Союз от атомной катастрофы.

Создание советского атомного оружия под руководством Игоря Васильевича Курчатова ознаменовало качественно новую роль отечественной науки в военном деле и в военной политике государства – она стала мощной сдерживающей силой на пути развертывания крупномасштабной агрессии против нашей страны и ее союзников.

Имя Игоря Васильевича Курчатова, научного руководителя советского атомного проекта, будучи глубоко засекреченным долгие годы, ныне широко известно в нашей стране и за рубежом.

Становление Курчатова как ученого-физика проходило в сложных и противоречивых условиях 1920-х годов под влиянием обстоятельств личностного характера, социально-политических и экономических условий в стране, достижений отечественной и зарубежной науки. Его интерес к технике, проявившийся в юношеские годы, направлялся суровой практикой жизни и органически совпадал с острой потребностью молодого Советского государства в научных кадрах.

Выдающиеся природные способности, полученные знания в гимназии, которую он окончил с золотой медалью, и трудовые навыки, стремление быстрее вступить в самостоятельную жизнь позволили Курчатову досрочно окончить физико-математический факультет Крымского университета. Большую роль в его воспитании сыграли преподаватели гимназии и университета, которые заметили одаренность и развили склонность к науке талантливого юноши. Первые навыки исследователя-экспериментатора Курчатов приобрел в университете, развил их во время учебы на кораблестроительном факультете Петроградского политехнического института, которую он сочетал с работой в Магнитометеорологической обсерватории. Глубоко символичным предстает в жизни Курчатова его первое научное исследование, связанное с радиоактивностью снега. Результаты этих ранних работ нашли развитие в его последующих исследованиях.

Рано проявились способности Курчатова и в области педагогической деятельности. В роли препаратора в Крымском университете, а затем ассистента в Бакинском университете он начал педагогическую практику с проведения лабораторных занятий со студентами. Эта практика привила ему вкус к такой работе, ставшей в 1930–1940-е годы любимым делом, в ходе которого складывалась знаменитая курчатовская научная школа.

Уже первыми исследованиями Курчатов вошел в большую науку. Семилетний период деятельности в ЛФТИ под непосредственным руководством академика А. Ф. Иоффе, при тесном сотрудничестве с известными учеными значительно расширил круг научных интересов и достижений Курчатова. Желание творить новое и нужное для страны дело также способствовало выдвижению его в число новаторов отечественной науки. Выполненные в то время Курчатовым и при его участии работы в области физики твердого тела, диэлектриков и полупроводников нашли практическое применение в электро– и радиотехнике, в производстве соответствующей продукции для народного хозяйства страны и военного дела. Результаты его научных достижений использовали при организации лабораторий и цехов, в которых были созданы новые материалы, технологии и приборы.

Приступив в 1932 году к проведению исследований в области ядерной физики в качестве помощника Иоффе, Курчатов уже через пять лет становится одним из лидеров этого направления. Проведенные в его лаборатории научные исследования были восприняты как работы мирового уровня, а их результаты опубликованы в отечественных и иностранных научных изданиях, доложены на Всесоюзных конференциях и совещаниях по физике атомного ядра, на сессиях Отделения физико-математических наук АН СССР.

Уникальность Курчатова как ученого-физика мирового уровня в том, что его становление прошло исключительно в условиях отечественной научной и социальной среды. В отличие от многих своих коллег он отклонял неоднократные предложения о стажировках в лабораториях знаменитых зарубежных физических школ, хотя высоко ценил их достижения.

В 1940 году Курчатов, опираясь на проведенные научные исследования и эксперименты, пришел к выводу о возможности осуществления на созданной в СССР научной базе цепной ядерной реакции, то есть решения в Советском Союзе проблемы получения и использования атомной энергии. Подготовленный план осуществления этой грандиозной научно и практически значимой задачи он направил в Академию наук и правительство СССР. К 1941 году советская наука оказалась готовой к развертыванию практических работ по освоению атомной энергии. Однако начавшаяся Великая Отечественная война вынудила руководство страны приостановить работы в этой области. Предвидя неизбежность возобновления отложенных работ по атомному проекту, учитель Курчатова академик Иоффе пророчески заявил тогда, что руководство всем этим делом следует поручить Курчатову, как лучшему знатоку вопроса и выдающемуся организатору.

Нападение фашистской Германии на Советский Союз вызвало у профессора Курчатова искреннее стремление встать с оружием в руках в ряды защитников родины, но талант ученого был востребован, реализован, а затем и высоко оценен по его прямому предназначению. С частью сотрудников лаборатории ЛФТИ он присоединился к группе А. П. Александрова, занимавшейся проблемой противоминной защиты военных кораблей. За оперативное и эффективное решение этой важной государственной задачи в области военно-морского дела Курчатов был удостоен Сталинской премии 1-й степени, награжден орденом Трудового Красного Знамени и представлен к награждению медалью «За оборону Севастополя».

В 1942 году Курчатов внес большой вклад в решение и такой крупной научной проблемы военно-прикладного характера, как усиление броневой защиты боевой техники. Возглавляемая им лаборатория ЛФТИ успешно справилась с выполнением исследований, связанных с усилением защиты танков, самолетных баков, а также пехоты на поле боя. Был доведен до степени промышленного внедрения метод, позволявший с помощью специального навесного оборудования значительно усилить броню танка без увеличения ее толщины и веса боевой машины. Эта работа Курчатова и коллектива «броневой» лаборатории ЛФТИ была представлена к награждению Сталинской премией.

В 1942 году, еще до официального назначения научным руководителем атомного проекта, Курчатов занял одно из центральных мест в разработке и проведении в жизнь серии важнейших государственно-правовых актов, определивших стратегическую линию, темпы и направления выполнения сложнейшей задачи глобального исторического значения – создания отечественного атомного и термоядерного оружия. С октября 1942 года Государственный Комитет Обороны (ГКО) привлекает его к подготовке материалов, необходимых для принятия правительственных решений по этой проблеме.

Курчатов не был инициатором создания советского атомного оружия. Идея зародилась в ГКО страны в тяжелейшем военном 1942 году под влиянием достоверных сведений о развернутых в Германии, США и Великобритании работах по созданию атомной бомбы. Свое участие в этом деле Курчатов воспринял как вынужденную необходимость, диктуемую сложнейшей международной обстановкой, стремлением обеспечить безопасность своей родины в будущем. Приступая к работе, он, как и ряд других видных отечественных физиков, полагал, что освоение атомной энергии потребует колоссальных государственных средств и ресурсов, которых в разрушенной войной стране крайне мало. Но, в отличие от некоторых своих старших коллег, он выразил моральную готовность взять на себя ответственность за создание атомного щита государства, будучи убежден, что защита отечества является высшим долгом гражданина. Данные разведки о работах на Западе укрепили его уверенность в правильном выборе – согласиться возглавить работы по созданию атомного оружия. Сравнение результатов отечественных и зарубежных исследований позволило Курчатову сделать вывод, что полученные разведкой сведения позволят существенно сократить сроки достижения поставленной цели.

Курчатов на протяжении полутора десятков лет осуществлял непосредственное и постоянное руководство всем огромным комплексом работ по созданию, научному и техническому обеспечению производства ядерных материалов (делящихся веществ и термоядерного горючего), а также по конструированию и испытанию первых советских атомных и водородных бомб. То обстоятельство, что первая советская атомная бомба, успешно испытанная на Семипалатинском полигоне 29 августа 1949 года, являлась копией американской, не умаляет огромных заслуг курчатовского коллектива. Ему потребовалось организовать и провести крупномасштабные исследовательские работы в целях перепроверки всех предоставляемых разведкой данных, дабы убедиться, что они не являются дезинформацией. В кратчайшие сроки пришлось «с нуля» создавать огромную научную, экспериментальную и производственную базу, разрабатывать уникальные технологические процессы. Хотя у советских ученых имелись собственные идеи и наработки в заданном направлении, но ради экономии времени их было решено отложить. Принятое ГКО решение о копировании американской бомбы вызывалось политическими обстоятельствами, а не слабостью отечественной науки. Именно такой путь являлся самым коротким и надежным для достижения цели всемирно-исторического значения – разрушения ядерной монополии США и предотвращения атомной войны.

Следующая атомная бомба, испытанная под руководством Курчатова в 1951 году, принципиально отличалась от американской копии. Она была в два раза мощнее, имея при этом гораздо меньшие габариты и вес, что позволило транспортировать ее на самолете. При создании водородной бомбы советские ученые во главе с Курчатовым шли своим путем и, успешно испытав ее в августе 1953 года, опередили американцев в навязанной нашей стране гонке ядерных вооружений.

Курчатов с самого начала исследований в области физики атомного ядра являлся сторонником использования ядерной энергии в народно-хозяйственных интересах. Теоретические и экспериментальные работы по применению атомной энергии для улучшения жизни людей он стал разворачивать практически одновременно с началом работ по созданию ядерного оружия. Пуск в 1954 году в Обнинске первой в мире АЭС опытно-промышленного назначения ознаменовал рождение принципиально нового направления в энергетике, связанного с использованием энергии атома в промышленных целях. Курчатов вместе со своим соратником Александровым стоял у истоков создания отечественного атомного флота. Под их руководством и с их непосредственным участием были развернуты работы по созданию транспортных ядерно-энергетических установок и строительству первой атомной подводной лодки ВМФ СССР К-3 («Ленинский комсомол») и первого в мире атомного ледокола «Ленин».

В рамках руководимого Курчатовым советского атомного проекта была осуществлена концентрация огромных материально-технических и интеллектуальных ресурсов страны, выросла плеяда выдающихся отечественных ученых мирового уровня, крупных инженеров и хозяйственных руководителей, произошло органичное соединение науки и производства, зародились новые научные направления и институты, отрасли народного хозяйства и военной промышленности.

Во второй половине 1950-х годов Курчатов внес значительный вклад в разработку и проведение внешнеполитической стратегии СССР в области использования атомной энергии, осуществляя свою деятельность одновременно по трем направлениям: запрещению атомного и водородного оружия, объединению усилий ведущих стран мира для решения проблемы управляемой термоядерной реакции, широкому обмену опытом и научной информацией по вопросам применения энергии атома в мирных целях.

Создавая собственное ядерное оружие, Советский Союз уже с 1945 года стал настойчиво требовать его запрещения. В предложениях СССР по этому вопросу, вносимых в ООН, присутствует огромный труд И. В. Курчатова. Он обосновывал эти предложения в своих статьях и выступлениях в стране и за рубежом, призывал к полному запрещению испытаний и к всеобщему уничтожению ядерного оружия. В итоге в 1963 году Советским Союзом, США и Великобританией был подписан договор о запрещении ядерных испытаний, ставший первым шагом на пути к ядерному разоружению. У истоков этого пути в первых рядах стоял Курчатов. Всемирный совет мира высоко оценил это направление деятельности выдающегося ученого-атомщика, наградив его Серебряной медалью мира им. Жолио-Кюри. А в своей стране он стал первым трижды Героем Социалистического Труда и первым лауреатом Ленинской премии, четырежды лауреатом Государственной премии, награжденным многими орденами и медалями.

Весь опыт научной и организаторской деятельности И. В. Курчатова в области укрепления обороноспособности страны позволяет вывести некоторые исторические уроки.

Урок первый: интересы современного обеспечения национальной безопасности России, как и СССР в XX столетии, требуют первоочередного внимания политического и военного руководства страны к обеспечению ядерной безопасности государства на уровне, адекватном историческим реалиям.

Урок второй: достижение военного паритета в области ядерных вооружений возможно только при условии новейших научно-технических разработок и современных технологий. Это обязывает современных государственных лидеров проявлять постоянную заботу о развитии соответствующих отраслей научных знаний, их всестороннем материальном и финансовом обеспечении.

Урок третий: опыт создания атомного оружия в СССР свидетельствует о необходимости создания высокоэффективной системы подбора и расстановки кадров, способных в короткие сроки решать научные и организационные задачи высокой сложности. Главными критериями при выборе кандидатуры должны являться профессиональные и деловые качества, а не партийная и национальная принадлежность.

Урок четвертый: научная и организаторская деятельность Курчатова убедительно доказывает, что успешная реализация проектов общегосударственного масштаба возможна только при условии, что такие проекты возглавляют государственно мыслящие люди, профессионалы в заданной области деятельности, обладающие незаурядными организаторскими способностями.

Урок пятый: успешному решению национальных проектов способствует правильный учет и использование передового опыта и научных достижений ведущих мировых держав. Создание под руководством Курчатова первой советской атомной бомбы с использованием зарубежных материалов повлияло на сокращение сроков ее изготовления, что стало одним из факторов в снижении военной угрозы для СССР со стороны США.

Урок шестой: создание и совершенствование ядерного оружия, а также поддержка ядерного потенциала на должном уровне требуют огромных экономических, интеллектуальных и экологических затрат от стран, производящих данное оружие. Это оказывает негативное влияние на материальный уровень жизни населения и здоровье народных масс и всей планеты, не давая при этом полной гарантии от атомной войны.

Игорь Васильевич Курчатов вывел и всеми силами отстаивал урок глобального исторического значения: человечество сможет обрести полную гарантию ядерной безопасности и доступ к безграничным источникам энергии лишь на путях полного и всеобщего запрещения и уничтожения ядерного оружия всеми государствами мира при тесном сотрудничестве в области мирных атомных исследований.