Текст книги "Серые пустоши жизни. Оригинальная БДСМ-версия."

Автор книги: Раи Сурретьлэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 58 страниц)

– Там посмотрим, – с еще большим презрением процедила целительница. – Не теряй времени, приступай.

– А-а-а… – только и смогла сказать Ларна, когда раб залез к ней на кушетку.

– Не беспокойтесь, госпожа, – заверил он ее. – Я все сделаю как нужно, я буду очень нежен и не доставлю вам боли…

Девушка перевела ничего не понимающий, недоуменный взгляд на целительницу и та негромко рассмеялась.

– Туалет – его рот, – пояснила она. – На время болезни он будет служить тебе, чтобы ты и по этому вопросу не вздумала вставать с постели.

Ларна глянула на ожидающего раба и довольно ухмыльнулась – после того, что с ней сотворили, ей было приятно видеть хотя бы одного из этих скотов-мужчин в таком униженном положении. А сейчас она унизит его еще больше! Девушка даже рассмеялась и расставила ножки, подложив под голову подушку так, чтобы видеть голову раба между своих ног. Ибо он тут же ужом проскользнул между ее ногами и нежно дотронулся губами до ее щелочки, раздвинул ее половые губы языком и очень слабо присосался. Ларна вздохнула, расслабилась и пустила струю. Раб действительно был очень умел и не пролил ни капли, к тому же он ухитрился задеть верхней губой огромный клитор девушки и водить языком между ее лепестков ниже струи. То что он делал было на удивление приятно, и Ларна даже удивилась – она-то думала, что ей уже никогда в жизни не получить удовольствия, но, по-видимому, чувствительность к исцеленной ведьмой половой щели начала потихоньку возвращаться. Некоторое время Ларне казалось, что моча в ее переполненном донельзя мочевом пузыре никогда не закончится, и она радовалась, ибо сам процесс доставлял ей огромное моральное и физическое удовольствие. Но все это завершилась, и девушка удовлетворенно откинулась на подушки. Она оглянулась и увидела, что в приемной никого нет – женщины проявили чуткость и ушли, чтобы не смущать ее. И Ларна была очень им благодарна за это, ибо ей все же было несколько неудобно справлять естественные потребности на глазах у других.

– Да простит меня госпожа за наглость, – донесся до нее голос раба. – Но не соизволит ли госпожа лечь на бок, чтобы я мог дотянуться до зада госпожи?

Девушка легла на бок и приподняла одну ногу, согнув ее в колене. Раб прилег сбоку и осторожно раздвинул ее ягодицы, вставив между ними свое лицо. Ларна почувствовала, как его язык уперся в ее анус и начал вращаться в нем. Она немного натужилась и… Это было так приятно… Раб на удивление быстро и профессионально глотал ее испражнения. Когда же девушка закончила, он быстро вскочил, принес откуда-то теплое влажное полотенце и осторожно подмыл ее. Уже засыпая, Ларна досадливо отмахнулась, и он вернулся в свой угол. Когда Дарин в сопровождении целительницы вошла в приемную, она увидела раба в его углу, сосредоточенно обтирающего испачканные губы и сладко спящую на кушетке Ларну.

Когда солнце коснулась ее век, девушка зевнула и приоткрыла один глаз. Но тут же она испуганно подпрыгнула на кровати – она проспала! Ведь сейчас опять начнут приходить матросы… Но тут же Ларна облегченно откинулась на кровати – слава те, Господи, она же уже не на корабле, она в домике целительницы. Ей вспомнился вчерашний день, и она только вздохнула, понимая, что и до конца жизни не сумеет достойно отблагодарить спасших ее женщин. Самочувствие было прекрасным, мир казался цветным и веселым, лишь на месте, где были раны, чувствовалось какое-то онемение. Щелчком пальцев подозвав раба, Ларна с радостным смехом помочилась в его рот и хищно ухмыльнулась, заметив легкую гримаску отвращения, скользнувшую по его лицу. «Так ему и надо, этому скоту! Мужчина…» Перепугавшийся до полусмерти раб начал уверять ее, что госпожа его неправильно поняла, что моча госпожи неимоверно вкусна, и он просто-таки счастлив пить ее. Ларна, продолжая хихикать, прогнала его в угол и с облегчением откинулась на подушки – она все же была еще очень слаба. Девушке до визга хотелось встать и подойти к окну, но она понимала, что нельзя, да и обещала целительнице не делать этого. Старушка ведь столько возилась с ней, и девушке было очень неловко подводить ее. Впрочем, Ларна и сама немного побаивалась – а вдруг что-то случится? Вспомнив о полутора месяцах на проклятом богом корабле, девушке вздрогнула. «Ну, как же ты, дочь купца, могла оказаться такой дурой, чтобы не прочесть дополнительные пункты контракта? А, дорогая моя, как?», – спросила она самое себя и тихонько вздохнула. Снова на память пришла страшная боль, постоянно терзавшая ее щель и зад на корабле. И тут девушка изумилась до онемения – ей этой боли не хватало! Ей даже хотелось, чтобы ее щель снова начала болеть, не сильно, но чувствительно… «Что это со мной?.. – растерянно спросила себя Ларна. – Я что, крышей поехала? С ума сходить начала?»

От этих невеселых размышлений ее оторвал приход улыбающейся целительницы, принесшей чашку с каким-то горячим травяным отваром. Ларна тоже несмело улыбнулась ей – она ведь так и не поняла, с чего эти женщины так переживали за нее, ведь она для них была никем. Почему они так заботились о ее судьбе? Переключившись на эти мысли, девушка с тревогой посмотрела на старую женщину, пытаясь придумать, чем же она будет расплачиваться за лечение, ведь у нее ничего не было. Ей снова спасли жизнь, и снова она не понимала – почему? Ларна ведь прекрасно осознавала, что если бы ее не нашли, то к сегодняшнему утру между теми ящиками, куда она забилась, лежал бы уже труп. Целительница тем временем поставила чашку с отваром на столик рядом с кроватью и присела рядом с девушкой.

– Выпей это, маленькая, – ласково сказала она. – Это придаст тебе сил и немного снимет боль при снятии швов.

Ларна послушно выпила чашку до дна, там был очень вкусный, слегка кисловатый напиток, поблагодарила старушку и, не удержавшись, рассказала ей о том, что ей хочется боли…

– Неужели я схожу с ума? – умоляющими глазами смотря на целительницу, спросила девушка. – Что это? Что со мной?

Старая женщина грустно посмотрела на нее и покачала головой. Что ж, после того, что пришлось вынести несчастному ребенку, произошедшего следовало бы ожидать… Полтора месяца ада таки изломали девочке душу и вызвали, похоже, у нее стойкий мазохизм. Как с этим бороться, целительница, как это не грустно было ей признать, не знала…

– Ничего страшного, деточка, – солгала она Ларне. – Скоро пройдет. А сейчас ложись-ка ты на спинку и расставляй ножки – будем швы снимать.

Девушка доверчиво улыбнулась ей и сделала то, о чем ее попросили. Впервые с момента пробуждения она окинула взглядом комнату, в которой находилась, и несколько изумилась – она была не в приемной, а в большой светлой спальне, в которой из мебели была всего лишь кровать, небольшой столик, тумбочка, да множество легких этажерок, уставленных резными статуэтками и книгами. Видимо ночью, пока она спала, ее перенесли сюда. Краем глаза Ларна увидела одну из помощниц целительницы, принесшую небольшой тазик. Старая женщина взяла оттуда нечто, напоминающее пинцет и склонилась над щелью девушки. Неожиданно Ларне показалось, что ее укололи в это место, и она вскрикнула от неожиданности.

– Ну что ты, маленькая? – подняла голову целительница, улыбнулась и показала ей коротенькую шелковую ниточку, зажатую в пинцете. – Совсем же не больно… Вот, посмотри…

– Извините меня… – покраснела Ларна. – Конечно же, не больно…

И больше она не кричала. Да и больно-то было так, слегка. Но что пугало девушку с каждым моментом все больше и больше, так это то, что эта слабая боль доставляла ей неизъяснимое наслаждение, которое ширилось, разрасталось и, когда целительница вынула последнюю нить, заставило тело Ларны забиться в бурном оргазме. Старая женщина потрясенно уставилась на кончающую девушку, затем вспомнила ее слова и тяжело вздохнула, поняв, в чем тут дело. Но и чем тут помочь она также не знала – никто не учил ее врачевать психику и что дальше делать с новоприобретенным мазохизмом девочки, пока он не перешел за опасную черту, целительница также не знала. «Надо будет посоветоваться с ведьмой…», – подумала она и посмотрела на лицо Ларны. Глаза лежащей были залиты слезами.

– Да что же это? Что я, совсем уже с ума сошла?.. – и Ларна зарыдала, по-детски тря кулаками глаза.

– Ну-ну, что ты, маленькая, – кинулась утешать ее целительница. – Это скоро пройдет, ты главное, не бойся…

А про себя она проклинала ублюдков, так искалечивших жизнь и душу юной девушки. Ей вскорости удалось успокоить Ларну и накормить ее завтраком. Девушка ела неохотно, все время прислушиваясь к себе и ожидая от своего тела новых сюрпризов. Еще через некоторое время пришла улыбающаяся Дарин вместе с двумя уже знакомыми Ларне стражницами. Женщины насели на нее с вопросами о самочувствии, и она чуть не расплакалась от радости. Радости оттого, что вдруг стала кому-то нужна, что кому-то интересно, как она себя чувствует. Но девушка все же сдержала себя, не желая огорчать этих хлопочущих вокруг нее заботливых женщин. В это время в дверь постучали, и в комнату вошли четверо рабов с большими, удобными носилками.

– Сейчас домой поедем, хорошая моя… – присела возле нее и положила ей руку на лоб Дарин.

Затем женщина ласково погладила Ларну по голове, и девушке перехватило дыхание, настолько образ этой женщины-офицера слился в ее сознании с образом матери. Она не выдержала, судорожно схватила и поцеловала ласкающую ее руку, а затем тихонько пробормотала:

– Спасибо… мама…

Дарин потрясенно замерла – никто и никогда не называл ее этим словом и, как она думала, никто уже и не назовет. Она вдруг осознала, отчего эта девочка вызывала в ее душе такую огромную, всепоглощающую нежность. Осознала, почему ей так хочется защитить малышку от всех опасностей мира. Ее истосковавшийся по материнству ум совершил подмену и перенес нерастраченные материнские чувства на эту несчастную, попавшую в беду дурочку… Теперь только она поняла, почему решила удочерить Ларну и прослезилась. Удочерять ведь офицерам не запрещалось, нельзя было лишь иметь собственных детей. Она улыбнулась девушке сквозь слезы, нежно поцеловала ее в лоб и тихо прошептала:

– Доченька…

Стражницы умиленно переглянулись – они были очень рады за своего командира. Все в отряде давно жалели Дарин, уж больно неприкаянной была ее жизнь. Все ведь видели, как она мучается от одиночества и под любым предлогом старается задержаться на службе, чтобы не возвращаться в свой пустой захламленный дом. У остальных-то стражниц было по две-три дочери у каждой, дома постоянно стоял гвалт и кавардак, и им некогда было задумываться о смысле жизни. И все они очень уважали своего командира и были бы рады, если бы Дарин нашла свое счастье. Да и девочка была просто прелесть – эти ее огромные глаза притягивали к себе, завораживали и вели за собой. Дара отозвала подругу в сторонку и на ухо сказала ей:

– Ривин, у командира-то дома сейчас и есть нечего, она же все свои деньги на лечение девочки выложила… Я сама сегодня видела, как она в канцелярию заходила, явно аванс просить. Дали, не дали – не знаю. Знаю, что помочь нужно.

– О чем тут даже разговаривать! – возмутилась Ривин. – Я всем девчонкам скажу. Ее малышке для выздоровления нужно хорошо кушать, я и сама сегодня торт испеку.

Стражницы заговорщицки перемигнулись и заулыбались. А посмотрев на кровать, они увидели, что Ларна опять ревмя ревет в объятиях приемной матери.

– Ма-а-а-м-а-а-а… Я с ума сошла…

Дарин беспомощно оглянулась на целительницу, и старушка тихонько рассказала ей о неожиданном мазохизме девочки.

– Подонки… – прошептала женщина, поглаживая всхлипывающую Ларну, ей очень не понравилось это известие. – И что же делать?

– А что тут поделаешь?.. – очень тихо, чтобы не расслышала девушка, ответила целительница. – Главное тут – в степени мазохизма. Если ей будет хотеться иногда немного боли, то она попросту сможет попросить кого-то из подруг немного похлестать ее по разным местам. Ничего страшного. А вот если дело зайдет далеко…

– То что? – бледнея, спросила Дарин.

Голос целительницы стал еще тише:

– Она сама может побежать к палачу и наговорить на себя, что лизала кому-то…

– О, Господи… – чуть не задохнулась женщина.

– А я помочь в таком деле ничем не могу… – вздохнула целительница. – Правда, сегодня я схожу к ведьме, которая исцелила девочку, и посоветуюсь с ней. Может она что-то знает по данному вопросу или хотя бы посоветует специалиста…

– Я буду очень вам благодарна… – судорожно сжала руки перед грудью Дарин. – Только прошу вас, сообщите мне о результатах…

– Конечно.

Офицер смахнула непрошеные слезы, подняла легкое тельце девушки на руки, поцеловала в нос и осторожно уложила на носилки. Она не видела холодного и жестокого взгляда Ларны, устремленного в никуда – казалось кто-то довольно жуткий выглянул в этот мир. Самой же девушке показалось, что она на минуту потеряла сознание, но она не стала говорить об этом, не желая огорчать никого из тех, кто спас ей жизнь. Уже лежа на носилках, Ларна от всей души поблагодарила целительницу и Дарин махнула рукой носильщикам. Они развернулись и вынесли носилки из комнаты.

Улицы были залиты светом обоих солнц, слезы Ларны мгновенно высохли и она начала с интересом рассматривать окружающее. Город был просто огромен, куда больше ее родного Тукама, и совсем не походил на него. Он, казалось, плыл в воздухе, пронизанный сотнями мостов и воздушных переходов между высокими домами. Все здания были выстроены из голубоватого хирмолта, камня, добывающегося на южной оконечности острова Дурам. Из-за этого Дуарамба выглядела какой-то призрачной, не от мира сего. Дома вокруг были столь разнообразны и порой причудливы, что у непривычного человека разбегались глаза. Как потом узнала девушка, этот островной город называли пародией на Колгарен, и потом она сама увидела, что это на самом деле так. Улицы были очень широки и невероятно чисты – Ларне странно было видеть это, она привыкла к мусору на улицах Тукама и удивлялась, пытаясь понять, как в таком большом городе может быть столь чисто. Дуарамба строилась по единому плану – что было и неудивительно, так как город был основан во времена великого расселения, устроенного магами пару тысяч лет назад и с тех пор многократно перестраивался. Но все перестройки не задевали основной структуры – улицы были расположены вокруг центральной площади расширяющимися концентрическими кругами. И если Дуарамба достраивалась, то жители просто возводили очередную круговую улицу, разрушая и заново строя крепостные стены. Лишь припортовый квартал чужеземцев выделялся из общей картины, представляя из себя сумятицу домов и складов, уродливым пятном отходящую от почти идеально круглого города.

Ларна с интересом продолжала осматриваться – на улицах было полно народу, сотни лавок, магазинчиков и таверн гостеприимно распахивали свои двери для посетителей. Уличные торговки вопили, предлагая свой товар. Но что больше всего поразило девушку, так это то, что на этих кипящих жизнью улицах почти не было мужчин. Когда никогда появлялся кто-нибудь, да и те были одеты в уже знакомые Ларне набедренные повязки и накидки урезанных рабов.

– А где же свободные мужчины? – удивленно спросила она у шедшей рядом с носилками Дарин.

– Ну что ты, маленькая?.. рассмеялась в ответ офицер. – Ну кто же и когда не урезанного мужчину на улицу выпустит? А свободный мужчина в Харнгирате – это вообще нонсенс. Даже рабы всю жизнь живут в закрытых рабских домах, куда женщины приходят, если хотят поразвлечься или забеременеть. Но это удовольствие весьма дорого стоит, для повседневного секса используют урезанных рабов и рабынь или искусственные приспособления…

– А замуж?.. – потрясенно спросила Ларна.

– В Харнгирате никто замуж не выходит, маленькая, – заулыбалась Дарин. – Если женщина хочет ребенка, то она идет к ведьме, та налагает на нее заклятие, от которого любая обязательно забеременеет. И забеременеть она может только дочкой. После чего женщина идет в рабский дом, где содержатся неурезанные мужчины, и выбирает себе партнера по вкусу. А через девять месяцев у нее рождается дочь…

– А-а-а… – глаза девушки стали совсем круглыми. – А мужчины откуда берутся?

– Ну, некоторое количество рождают специальные женские подразделения, женщинам в них очень много платят и у них магическим образом атрофированы материнские чувства. И очень много юношей мы закупаем в Фофаре и у пиратов.

Тут Ларна вспомнила все, что с ней сотворили мужчины, и довольно ухмыльнулась – так им, скотам, и надо! Она сейчас даже представить себе не могла, что ей когда-либо после всего бывшего может захотеться мужчину. Вот раб или рабыня для удовольствий с длинным языком и умелым ртом – вот это да! Приятно и ни к чему не обязывает, надоело, прогнала раба в угол и спи себе спокойно. Она снова с интересом начала рассматривать идущих навстречу женщин. Как же разнообразно они были одеты… Военная форма, короткие штаны или юбки любых расцветок, блузки, майки. Многие, особенно молодые девушки, вообще щеголяли лишь в кружевных панталончиках и легкой накидке на плечи, выставляя грудь на всеобщее обозрение. И никого это не смущало! Никто не был одет в уродливые платья до пят! Ларна обратила внимание на стайку юных девушек у фонтана, одетых в особо прелестные черные панталончики с кисточками по бокам и серебристые накидки. На груди каждой из них были надеты витые кольца из непонятного материала, а из них торчали живые цветы.

– Какая прелесть… – непроизвольно вырвалось у нее.

– Что? – склонилась над ней Дарин.

– Панталончики…

Женщина проследила за взглядом Ларны и незаметно вздохнула. Такой наряд только недавно вошел в моду у молодежи Харнгирата и раскупался на ура. Посему цены были безбожными – Дарин знала, что черные панталончики с накидкой стоили диких денег, минимум пять золотых, если не больше. А ей авансу дали только четыре, да те пришлось долго выпрашивать. Нужно же было на что-то еще жить, но и огорчать приемную дочь женщине очень не хотелось.

– Ничего, маленькая, – через силу улыбнулась она. – Вот ты поправишься, и мы тебе такие же купим.

Ларна восторженно засмеялась и захлопала в ладоши, с любовью смотря на Дарин. Девушка была сейчас абсолютно счастлива, сама не зная почему. Ни о прошедшем, ни о будущем думать ей не хотелось, а настоящее было светлым – ее снова любили, она снова была кому-то нужна. Офицер наклонилась над ней, нежно поцеловала в лоб, а сама задумалась, где бы ей занять денег. Дара и Ривин переглянулись и молча кивнули друг другу. Лежащая на носилках девушка тем временем не переставала вертеть головой по сторонам, с любопытством наблюдая за шумной жизнью огромного города. Ее довольно долго несли по улицам Дуарамбы, невдалеке даже промелькнула башня Совета Ведьм – самое, наверное, высокое здание города. Было очень жарко, и Дарин постоянно поила Ларну ледяной водой из оплетенной лозой большой фляги, которую несла с собой. Девушка уже начала засыпать, когда ее принесли в противоположный от порта конец города, где прямо под крепостной стеной расположились домики небогатых, но обеспеченных горожанок. Остановившись у невысокого, свежевыкрашенного, белого заборчика, Дарин снова улыбнулась Ларне и сказала:

– Ну, вот мы и дома, моя радость.

Девушка с интересом уставилась на дом, где ей предстояло жить. Совсем небольшой домик стоял за забором в окружении сангатовых деревьев. Он весь утопал в зелени и лианах, создававших тенистый навес над всем двором. Между деревьями невдалеке от дома была небольшая беседка, в которой стоял столик и два плетеных кресла. Вокруг было очень тихо, крепостная стена давала благодатную тень, что было немаловажно в такую жару – ведь Дуарамба располагалась почти на экваторе. Дарин открыла дверь, рабы занесли носилки в домик, который действительно был совсем невелик – всего лишь две комнаты, кухня и ванна в пристройке. В свое время женщине пришлось заплатить чуть ли не годовое жалование за проводку воды и канализации, не говоря уж о стоимости самой железной ванны. Ларна вовсю вертела головой, рассматривая свое новое жилище – совсем небогато, скорее даже бедно было в этом доме, но чистота была просто стерильной. Она присмотрелась внимательнее и поняла, что домик вымыт совсем недавно. «Она что же, всю ночь не спала, чтобы вымыть? И все ради меня? – спросила себя девушка, смотря на Дарин, и даже прослезилась. – Ведь я же ей никто и ничто… Почему же она так заботится обо мне? Почему?..»

Ларна была права – домик действительно был вымыт только ночью. Когда вчера после службы уставшая Дарин вернулась домой, то она просто ужаснулась, увидев насколько все захламлено. Она ведь очень редко ночевала дома, предпочитая оставаться в казарме, где меньше приходило мыслей о бессмысленности и неустроенности ее безалаберной жизни. Поняв, что больную девушку нельзя приносить в такую грязь, Дарин с бешеной энергией принялась за уборку. Ей бы ни за что в жизни не справиться до утра, к полуночи женщина едва успела вымыть полугодовую, наверное, гору грязной посуды, но к ней на помощь пришли жившие поблизости стражницы ее отряда. Они неожиданно ввалились в дверь, нагруженные щетками и тряпками, и, не спрашивая хозяйку, быстро распределили фронт работ, принявшись мыть, чистить и драить. Офицеру было неловко принимать помощь от подчиненных, но ее слабых возражений никто не стал и слушать. К утру дом сиял первозданной чистотой, и даже сад был подстрижен и вычищен. В заброшенную незнамо когда беседку притащили неизвестно откуда столик и кресла. Дарин не узнавала собственного жилища и была очень благодарна сослуживицам за помощь – раньше она и не думала, что пользуется таким уважением у них. Хотя офицер подозревала, что именно казнь ею подонка капитана, сотворившего такое с беззащитной девочкой и то, что она, казнив его, не побоялась ответственности, и вызвало такое к ней отношение рядовых стражниц.

– Сюда, – скомандовала Дарин носильщикам, указав на дверь спальни.

Ларну занесли в небольшую, но очень уютную комнату со светло-бежевыми стенами, в которой стояла большая, широкая кровать. Три пирамидальных окна давали много света и спальня, казалось, плыла в пронизывающих ее солнечных лучах. Все три окна были открыты, создавая приятную прохладу и видно было, что еще немного, и оба солнца скроются за деревьями. Большой, встроенный в стену шкаф виднелся из-за узорчатой занавески. Кроме того, одна из стен комнаты была превращена в библиотеку, до потолка уставленная полками с книгами, многие из которых были очень древними. Небольшой стол с двумя стульями, тумбочка и мягкое кресло возле кровати завершали картину. Дарин снова никому не доверили снять Ларну с носилок, и сама переложила ее на кровать. Рабы, державшие носилки, поклонились и тут же исчезли. Одна из сопровождавших своего командира стражниц, кажется Ривин, вышла и через минуту вернулась с большим кувшином какого-то холодного напитка, видимо в подвале был ледник. Стражница поставила кувшин рядом с кроватью и Дарин тут же напоила Ларну из большой фарфоровой чашки, оплетенной кожаными ремешками.

– Ну, мама! – фыркнула девушка. – Я и сама могу!

– Ладно, ладно, – засмеялась офицер. – Полежи тут сама немного, мне еще на службу возвращаться надо. Вернусь вечером. А ты не вздумай вставать!

– Я посижу с девочкой, – сказала Рада, усаживаясь в кресло. – Мне на службу только завтра утром.

– Спасибо вам всем, девчонки, – улыбнулась ей Дарин и вместе с Ривин быстро вышла из спальни.

Ларна лежала и неспешно беседовала со стражницей обо всем на свете. Женщина расспрашивала ее, как живут в Тукаме, и сама рассказывала об обычаях и законах Харнгирата. Девушка все еще продолжала удивляться стране, где совсем не было свободных мужчин, ведь было довольно много вещей, с которыми они бы могли справится куда лучше женщин. Особенно тяжелые физические работы. Хотя для них использовали урезанных мужчин-рабов, которые были слишком грубы для секса. То ли языки у них были малоподвижны, то ли еще что, Ларна так и не поняла толком. «Кто знает, – подумала она, – может так и к лучшему, они ведь все такие скоты…» И девушка вновь вспомнила все, что с ней сотворили. Гнев и боль захлестнули ее душу. В этот момент в спальню зашел раб-туалет, присланный, по-видимому, целительницей. Ларна, злобно оскалившись, подозвала его и с удовольствием испражнилась ему в рот. А гримаска отвращения, мелькнувшая на лице юноши, когда он встал, еще сильнее позабавила девушку.

– Хм-м-м-м… – протянула Рада. – Кажется, сей скот чем-то недоволен?.. Придется ему кой-чего разъяснить…

На лице раба появился ужас, он рухнул на колени и взмолился:

– Нет! Госпожа! Нет! Клянусь вам, я всем доволен! Я просто счастлив служить вам так, как вы пожелаете!..

– Ларна, девочка, – улыбнулась Рада, не обращая никакого внимания на его вопли, – ты позволишь мне воспользоваться этим рабом?

– Пожалуйста…

Рада щелкнула пальцами, встала и вышла из комнаты, дрожащий, как осиновый лист раб последовал за ней на коленях. Через некоторое время Ларна услышала журчание струи, зачем раздался сдавленный вскрик и тихий плач. А еще через пару минут на пороге вновь показался ползущий на четвереньках раб, подтирающий тряпкой остававшуюся за ним кровавую дорожку. Он двигался с явным трудом, на лице застыли дорожки слез. Раб подполз к вернувшейся в комнату и вновь усевшейся в кресло стражнице, поцеловал ее ногу и пролепетал:

– Я искренне благодарю госпожу за науку и доброту ко мне…

Но Ларна видела, что в уголках глаз его блестели слезы, и он едва сдерживался, чтобы не зарыдать вслух. Она поморщилась и спросила:

– Что ты с ним сделала, Рада? Он же все-таки человек, а мы не они. Зачем нам быть жестокими?

– Ничего страшного, маленькая, – ласково улыбнулась ей стражница. – Всего лишь сунула в зад напоминальник с шипами, чтобы помнил, что должен с радостью и счастьем на лице благодарить госпожу за все, что она соизволит ему дать.

– Это же больно… – вздрогнула девушка.

– Ему пойдет на пользу! И не беспокойся ты об этой мрази, девочка. Он свое стократно заслужил!

Ларна вопросительно посмотрела на стражницу и та рассказала:

– Он не из наших, харнгиратских, рабов – те с детства знают как себя вести и привычны ко всему. А этот юный подонок был сыном капитана одного из фофарских фрегатов. Видимо, он посчитал, что у себя дома, где ему было позволено все, и изнасиловал тринадцатилетнюю девочку. Харнгиратскую девочку! Дочь одной из наших стражниц, которая напросилась с матерью порт посмотреть. Посмотрела… Бедный ребенок до сих от всего на свете шарахается и ночами кричит! Хорошо, хоть мы вовремя успели, и скот не успел ей сунуть в рот… А ведь уже приготовился и ножи для урезания разложил… Ведь если бы успел, девочку все равно бы пришлось урезать, да ты и сама об этом знаешь. Мы были настолько разозлены, что, избив его до полусмерти, тут же заставили его лизать у нас, а потом, конечно, прямо там и урезали. Как ты сама понимаешь, не быстро и не безболезненно… А затем продали его в общественный туалет. И пусть благодарит своих богов за смазливую мордашку – его увидала целительница, он ей понравился, и старушка выкупила его для нужд своих пациенток. Но теперь я вижу, что эта сволочь не понимает хорошего отношения. Обязательно завтра же скажу его хозяйке, что он не достоин ее доброты и не желает работать как следует.

– Умоляю вас, госпожа! – взвыл раб, вновь пытаясь поцеловать ноги Рады. – Умоляю вас, не говорите так! Я счастлив сделать для вас и для любой другой госпожи все, что вы только пожелаете! Умоляю, посадите меня на кол, только не продавайте еще раз в общественный туалет…

– А почему он так этого боится? – удивленно спросила Ларна, с отвращением смотря на рыдающего раба – после рассказа Рады у нее исчезла всякая к нему жалость.

– Так там ведь его рот использует любая желающая, – засмеялась стражница, – а на улицах народу много, в туалет хочется всем, и отдыха у рабов в общественных туалетах попросту не бывает. Там рабы долго не живут – полтора-два года максимум. Еще бы ему не бояться…

И, обратившись к рабу, продолжающему униженно ползать у ее ног, бросила:

– Пшел в свой угол! И напоминальник не смей вынимать два дня. Понял?

– Да, госпожа! Благодарю вас, госпожа! – отполз в свой угол раб.

В этот момент в дверь постучали, и в комнату вошла незнакомая Ларне стражница с огромным вычурным тортом в руках. Вслед за ней вошли еще две с котелками в руках, из которых тянуло вкусным мясным духом. Как поняла девушка из взаимных приветствий, пришедшие также были из отряда ее приемной матери. Тут же с кухни были принесены тарелки, женщины опорожнили котелки, в которых оказались куски мясного рагу и восхитительная мясная же запеканка. И Ларну принялись потчевать всеми этими вкусностями. Девушка с удовольствием ела, улыбаясь стражницам, уговаривающим ее съесть побольше. Но еды было так много, что накормили даже раба, смиренно поблагодарившего за милость. Но пришедшие стражницы были не последними – они потянулись в домик Дарин одна за другой, и каждая несла с собой что-нибудь вкусное. Ларну закормили до такой степени, что девушке начало казаться, что она сейчас лопнет. Рада проследила ее тоскливый взгляд, брошенный на очередной торт, и весело засмеялась. Затем собрала продукты со стола и отнесла их в ледник. Так, за едой и разговорами прошел день, показавшийся Ларне очень коротким.

Дарин возвращалась домой очень довольная – до командора гарнизона донеслись слухи об удочерении ее офицером найденной в порту девочки, и она распорядилась выдать Дарин еще пять золотых аванса и пять золотых премии за казнь капитана. И при том сказала, что аванс будет высчитываться из жалованья не весь сразу, а всего лишь по два золотых в месяц. Женщина долго благодарила своего командора, и та назавтра попросилась к ней в гости, посмотреть на дочь. Также она взяла у свежеиспеченной, сияющей радостью, матери удостоверяющий личность медальон Ларны и пообещала поспособствовать скорейшему официальному удочерению и получению девочкой харнгиратского гражданства. После службы Дарин немедленно отправилась в самую лучшую одежную лавку недалеко от порта и приобрела так восхитившие Ларну черные панталончики с накидкой, заплатив за них целых шесть даралов. Также она купила огромное количество фруктов – девочке нужны были витамины. Женщине непривычно было заботиться о ком-либо, кроме себя и это странное состояние ей очень нравилось. В конце концов, ей всего лишь тридцать пять, она еще совсем молода! Когда же и порадоваться жизни? А девочка радовала ее все больше и больше. День выдался очень суматошный, в порт пришли десятка три чужеземных кораблей, даже два белых фрегата аллорнов, за всеми нужно было проследить и устроить таможенный досмотр как положено. Дарин очень устала и, если бы все оставалось в ее жизни как раньше, она ни за что бы не поплелась через весь город домой, а завалилась бы спать в своей комнатушке в казарме. Но не теперь! Теперь ее дома ждала больная дочь, только так она и стала называть Ларну про себя. Нерастраченная за долгие годы нежность готова была излиться на первый же подходящей объект, и так уж случилось, что этим объектом оказалась несчастная дурочка, пострадавшая по собственной глупости. Но офицер не думала об этом, она думала об улыбке приемной дочери, когда та увидит подарок. Пребывая в этих грезах, женщина шла, улыбаясь своим мыслям и ничего не видя вокруг. Встречные горожанки отскакивали в стороны из-под ног ард-лейтенанта стражи, которая вполне могла послать любую на кол без всякого суда и следствия.