Текст книги "Секс в восточном городе"
Автор книги: Раджа Алсани
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)
ПИСЬМО 9
Кому: [email protected]
От кого: «seerehwenfadha7et»
Дата: 9 апреля
Тема: Сокровище поэзии
На минувшей неделе я получила множество яростных посланий. Одни сердятся на Рашида за его жестокость. Другие – на Гамру, за ее пассивность, А остальные (большинство) – на меня, за то, что я говорю о знаках зодиака, волшебных досках, кофейной гуще и прочей мистике, в которую мало кто верит.
Хорошо. Я принимаю ваши возражения. Но не все. Как вы видите, я самая обычная девушка (может быть, слегка с приветом, но лишь самую малость). Я не анализирую каждый свой поступок и не думаю о том, что всякое мое действие, возможно, противоречит общественным или религиозным законам, Могу сказать лишь то, что я не считаю себя непогрешимой (в отличие от многих).
Мои подруги – типичные, и весьма удачные, примеры того, кто мы такие. Некоторые могут намеренно закрывать на это глаза, тогда как другие изначально слепы. Часто люди говорят мне: «Ты не изменишь мир, не изменишь людей».
Они правы, действительно правы, но я не собираюсь следовать примеру большинства и сдаваться. В этом разница между мной и остальными. Как сказано в хадисах [18], «Действия следует оценивать по намерениям». Бог сочтет мои письма добрым делом, потому что намерения у меня исключительно благие. Позвольте повториться на тот случай, если до кого-нибудь не дошло с первого раза: «Я не идеальна!» Я каюсь в своем невежестве и сознаю свои недостатки потому что «все дети Адама ошибаются, но только лучшие из них раскаиваются в своих ошибках». Я изо всех сил стараюсь исправить погрешности и работать над собой. Если бы только те, кто считает меня виновной могли оборотиться на себя и увидеть истинное положение вещей, вместо того чтобы вправлять мозги другим!
Пусть люди оплачут свои грехи, прочитав о них в интернете. Пусть, рассмотрев наиболее уродливые образцы под микроскопом, они обнаружат у себя скрытые недуги и исцелят их. Я не вижу ничего дурного в том, чтобы описывать бедствия моих подруг ради пользы тех, у кого не было возможности учиться в школе жизни. В школе, в которую мои подруги вошли через широчайшие из врат – врата Любви. И самой большой ошибкой, как мне кажется, было бы стоять друг у друга на пути и сыпать оскорблениями. Ведь всех нас объединяет единая цель – реформирование общества и самосовершенствование.
В день святого Валентина Мишель надела красную блузку и подобрала сумочку в тон. Огромное количество студенток поступило также, поэтому весь кампус казался алым. В те дни праздник был еще в новинку и нравился парням; они кружили по улицам, вручая каждой встречной девушке алую розу с номером своего телефона, привязанным к стебельку. Девушкам тоже нравилось, поскольку они наконец обрели возможность получать цветы, точь-в-точь как в фильмах. Это было до того, как полиция нравов воспретила все, что хотя бы отдаленно намекало на празднование Дня влюбленных, поскольку в исламе существуют лишь два праздника – Ид аль-Фитр (окончание Рамадана) и Ид аль-Адха (завершение паломничества в Мекку). В Саудовской Аравии начали праздновать День святого Валентина в конце девяностых, когда благодаря спутниковому телевидению узнали о торжествах в Ливане и Египте. На владельцев цветочных магазинов, продававших алые розы избранным клиентам (тайком, словно контрабанду), стали налагать штрафы и взыскания. Отмечать этот праздник запретили, зато оставили День отца и День матери, хотя суть и там и здесь одна. В нашей стране с любовью обращаются как с незваным гостем.
Шофер Фейсала ждал Мишель у входа в университет, чтобы передать ей подарок – огромную корзину, полную сухих алых роз и свечей в форме сердечка. В середине сидел маленький черный игрушечный медвежонок с пурпурно-красным сердечком в лапах. Если нажать на него, раздавалась песня Барри Манилоу «Не могу жить без тебя».
Мишель вошла в аудиторию, чувствуя себя особенной. Она снисходительно смотрела сверху вниз на своих подруг – а те позеленели от зависти, когда девушка прочла им стихотворение, которое Фейсал написал на открытке, вложенной в корзину. Они так завидовали, что на следующий день некоторые пришли с куклами, игрушечными медвежатами или цветами – в знак того, что их тоже не обделили вниманием по пути из колледжа.
В тот день многие девушки оплакивали утраченную любовь или вздыхали по давней пассии. Подарки были конфискованы, а преступницам, одевшимся в красное, приедалось клятвенно пообещать, что на будущий год они не повторят своего проступка. В последующие годы одежда подвергалась тщательному осмотру, прежде чем девушки входили в ворота кампуса, где можно было избавиться от накидки. В том случае, если удавалось обнаружить что-нибудь красное, хотя бы заколку, инспектрисы могли немедленно отправить виновную домой.
Но Фейсал не ограничился романтическим стихотворением. На обратном пути, крутя игрушку в руках и вдыхая запах мужских духов, которыми она была обрызгана, девушка вдруг обнаружила бриллиантовые серьги в форме сердечек, вдетые в маленькие ушки медвежонка и, несомненно, предназначенные для Мишель.
ПИСЬМО 10
Кому: [email protected]
От кого: «seerehwenfadha7et»
Дата: 16 апреля 2004 г.
Тема: Когда грусть приносит удовольствие
Однажды он сказал ей: «Все, что мужчина хочет от женщины, – это чтобы она понимала его». И тогда женщина громко воскликнула: «Все, что женщина хочет от мужчины – это чтобы он любил ее!» [19]
Среди критических заметок, наводнивших мой почтовый ящик, есть огромное число писем, чьи авторы порицают меня за цитирование стихов современного поэта Низара Каббани и призывание на него милости Божьей. Я цитирую Каббани по простой причине: сегодня нет никого, кто мог бы с ним сравниться. Я не знаю ни одного современного стихотворения, которое обладало бы такой же простотой и ясностью. Я остаюсь бесстрастной, когда читаю модернистов, сочиняющих тридцатистрочные касыды ни о чем! Я не извлекаю удовольствия, читая о «гное, сочащемся из чресл вселенской скорби». Мне созвучны лишь стихи Низара – ничего подобного, невзирая на их простоту, не сумеет написать ни один современный поэт (при всем к ним уважении).
Когда Садим исключили из университета за неуспеваемость (это было огромным потрясением для всех, поскольку она неизменно славилась отличными успехами), отец предложил ей поехать с ним в Лондон и немного развлечься. Садим, впрочем, попросила позволения отправиться одной и пожить в их квартире в Южном Кенсингтоне. Она сказала, что хочет провести какое-то время в одиночестве. После некоторых колебаний отец согласился и снабдил ее телефонами и адресами друзей, которые уехали с семьями на лето в Англию. Она может связаться с ними, если уединение ей надоест. Отец настоял на том, что в свободное время Садим должна посещать компьютерные или экономические курсы, дабы по возвращении в Эр-Рияд снова поступить в колледж.
Садим перевезла свои скорби из Города пыли в Город тумана. Лондон не был для нее в новинку. Проводить здесь август было ежегодной семейной традицией. Впрочем, в это время года Лондон напоминал огромный санаторий, где Садим решила укрыться в надежде преодолеть душевный недуг, охвативший ее после злополучного опыта с Валидом.
Прежде чем самолет приземлился в аэропорту Хитроу, девушка зашла в туалет. Она сняла абайю и накидку, открыв посторонним взорам прекрасно сложенное тело, обтянутое узкими джинсами и футболкой, и тонкое лицо, чьи черты были подчеркнуты макияжем. После эр-риядской жары Садим обычно наслаждалась прогулками под лондонским летним дождем, но на этот раз ее захлестнула грусть. Лондон бесконечно мрачен, решила она; он так же темен и непрогляден, как и ее душа. Тишина квартиры и пустая постель расстраивали Садим еще сильнее, заставляя девушку проливать больше слез, чем, казалось, было возможно.
Садим много плакала так, что горели глаза. Она плакала из-за того, что мрак окутал ее опозоренную женственность. Она оплакивала свою первую любовь, погребенную в младенчестве, прежде чем удалось ею насладиться. Она плакала и молилась, молилась, молилась в надежде, что Бог не оставит ее в этом испытании, потому что у нее нет матери, у которой можно было бы искать утешения, и нет сестры, которая могла бы вместе с ней пережить это нелегкое время. Садим по-прежнему не знала, открыть ли отцу, что произошло между ней и Валидом в тот вечер, – или хранить секрет до могилы.
Все, на что у девушки хватало сил, – это взывать к небу о прощении и возносить одну за другой молитвы, прося о том, чтобы презренный Валид не опозорил ее, открыв причину развода. Садим надеялась, что бывший жених по крайней мере не скажет ничего, что могло бы замарать ее имя. «Аллах, защити меня, убереги от зла. Аллах, мне не к кому обратиться, кроме Тебя, ведь кому, как не Тебе, известно о моих бедах».
В эго нелегкое время Садим по-настоящему пристрастилась к песням о горе, муках и разлуке. В Лондоне за несколько недель она прослушала больше грустных песен, чем за всю предыдущую жизнь. Она отвлекалась, даже воодушевлялась, слушая какую-либо из классических арабских композиций, полных романтики и меланхолии.
Эти песни окутывали ее, словно теплое и чистое покрывало, и навевали печаль. Со временем Садим стала слушать их не столько для того, чтобы утешиться, сколько для того, чтобы поддерживать себя в постоянном опьянении скорбью. Она поступала так же, как большинство влюбленных, переживших потерю или измену; нечто вроде самоистязания, когда боль становится наслаждением. Психологическая травма заставляет нас ткать шатер из мудрых мыслей, в котором можно сидеть и предаваться размышлениям о жизни, протекающей снаружи. Мы превращаемся в нежные, сверхчувствительные существа, и малейшее усилие мысли вызывает у нас слезы. Наши раненые сердца боятся вторично пережить эмоциональное потрясение, поэтому они не покидают одинокого шатра и избегают новых привязанностей. Но однажды мимо пройдет бедуин. Он появится, чтобы залатать шатер. Когда он придет, мы пригласим его на чашечку кофе и постараемся удержать – ненадолго, лишь бы развеять грустное одиночество. Но к несчастью, в итоге мужчина загостится, и, прежде чем мы это поймем, шатер обрушится на нас обоих. Мы окажемся ничуть не мудрее, чем были до сих пор.
После двух недель добровольного заточения Садим решила пообедать в каком-нибудь ресторане, не наводненном туристами с Востока. Меньше всего в ее нынешнем состоянии девушке хотелось встретить молодого араба, который попытается завязать разговор.
Впрочем, в городе она чувствовала себя не лучше, чем в четырех стенах квартиры. Атмосфера в ресторане «Тишина» вполне соответствовала названию. Садим подумала, что походит на заразную больную, отвергнутую семьей. Она ела в одиночестве, а парочки вокруг болтали и перешептывались в сияний свечей; Садим невольно вспомнила свои романтические ужины с Валидом и планы свадебного путешествия. Возлюбленный обещал свозить ее на остров Бали.
Девушка хотела провести несколько дней на исходе медового месяца в Лондоне, прежде чем вернуться в Эр-Рияд. Садим всегда мечтала побывать с мужем в тех местах, куда она долгие годы ходила одна.
Музей Виктории и Альберта, галерея Тейт, восковые фигуры мадам Тюссо. Хотя искусство не привлекало Валида в той же мере, что и Садим, она уверилась, что после свадьбы изменит его отношение к живописи – и заставит бросить курить (привычка, которая сильно раздражала девушку). Они будут есть суши на Дрейкотт-авеню и неторопливо лакомиться бельгийскими шоколадными блинами в кафе неподалеку от ее дома. Она отведет Валида в ливанский ресторан «Ишбилиа» и, разумеется, прокатится с ним по морю в Брайтон. В конце пребывания в Лондоне они вместе пойдут за покупками на Слоун-стрит. Садим заставит мужа купить самые модные платья и аксессуары, как ей советовала мать Гамры, вместо того чтобы покупать их в Эр-Рияде.
Как больно было теперь вспоминать об этом! Роскошное свадебное платье и шикарная вуаль (сшитая по индивидуальному заказу и доставленная из Парижа) лежали без дела в гардеробе и буквально дразнили каждый раз, когда она открывала дверцу. Садим не могла избавиться от них. В глубине души она все еще ждала возвращения Валида. Но он не возвращался. Платье и вуаль стали вечными свидетельствами низости и подлости его натуры.
На следующее утро Садим отправилась в арабский книжный магазин. Она купила два романа, «Аль-Адам» и «Аль-Шемайзи», после того как некий мужчина, лет за сорок, спросил их у продавца. Девушка вернулась на автобусе домой и обнаружила на автоответчике сообщение от отца. Тот говорил, что летом она сможет поработать в одном из лондонских банков, с которым он регулярно имеет дело. На Неделе ей предстоит взяться за дело.
Садим понравилась эта мысль. Работа, независимость, и немного саморазвития. Кроме чтения и работы в банке, у девушки не было никаких планов на лето. Точнее, был один – изучать психологию по привезенным с собой книгам Зигмунда Фрейда, чтобы лучше постичь личность Валида и прийти к осознанию причин, которые толкнули его на развод. Развод без всякого повода с ее стороны. Листать новые книги было удовольствием, но Садим понятия не имела, что читать дальше, и это ее угнетало. Она пожалела, что у нее нет списка литературы, обязательной для всякого культурного человека.
В книгах она нашла множество политических аллюзий, точь-в-точь как в романах египетских писателей, которые Садим обожала, будучи подростком. Девушка вдруг вспомнила демонстрацию, в которой ей с одноклассницами запретили участвовать, – в те дни, когда все арабы выходили на улицы, чтобы поддержать восставших палестинцев, – интифаду Аль-Акса. Она помнила, как многие страны начали бойкотировать американские и английские товары, но лишь несколько ее друзей поддержали этот бойкот – а тех, кто поддержал, хватило всего на пару недель. Неужели политика, некогда доступная каждому, стала теперь уделом исключительно генералов и правителей?
Почему никто из родственников Садим не интересуется политическими делами, не отдается им всей душой, как это было во времена юности ее любимых писателей? Почему в наши дни молодые люди не увлекаются внешней политикой, если, конечно, речь не идет о скандальном поведении Моники Левински и Билла Клинтона? И разве мало проблем внутри страны? Взять хотя бы ужасающую коррупцию в саудовской «Телеком компани». И не только Садим – все ее подруги, все сверстницы находились на той грани, за которой начинается политика. У них не было ни места в жизни, ни влияния. Если бы только она разбиралась в политике! Если бы только нашлась идея, которую Садим могла бы защищать или против которой бороться! Тогда она погрузилась бы в работу и перестала думать об этом (цензура!) Валиде…
ПИСЬМО 11
Кому: [email protected]
От кого: «seerehwenfadha7et»
Дата: 23 апреля 2004 г.
Тема: Ум Нувайир классифицирует род человеческий
Нет Бога, кроме Аллаха, всемогущего и милосердного. Нет Бога, кроме Аллаха, восседающего на великом троне. Нет Бога, кроме Аллаха, повелителя небес и земли. Вечноживущий и бессмертный, нет Бога, кроме Тебя, и на милосердие Твое уповаем [20].
В течение последних двух недель я читаю, что пишут обо мне на некоторых популярных саудовских форумах. Иные слова нежнее пенки, которой я мою лицо, зато другие – грубее черного камня, которым я лечу свои больные колени. Следя за развитием дискуссий, бушующих вокруг меня, словно песчаная буря, я чувствую себя так, будто наблюдаю за боем быков – точнее, за тем, как дерутся два быка. Представляете, некоторые жаждут моей крови! Уже одного этого достаточно, но вдобавок есть женщина, которая называет себя моей сестрой! Она заявляет, что каждую пятницу, с раннего утра, другая ее сестра запирается в комнате и сидит у компьютера. Однажды, когда сестра вышла, эта женщина просмотрела файлы в поисках улик, которые могли бы подтвердить ее подозрения. Она нашла все тридцать писем. И готова отдать их тому, кто предложит самую высокую цену.
Прочитав «Вступительные лекции по психоанализу», «Основы психоанализа», «Три очерка по теории сексуальности», «О нарциссизме», а также «Тотем и табу», Садим постепенно поняла, что Фрейд, со всеми его тотемами, помидорами, огурцами и зеленым салатом, не поможет ей решить проблему. Она не нашла никакого объяснения тому, отчего Валид ее оставил.
Садим обнаружила две книги Фрейда, на арабском, в книжном магазине в Эр-Рияде. Остальные она, накануне отъезда в Лондон, попросила однокурсницу привезти из Ливана.
Она сочла Зигмунда Фрейда далеко не таким убедительным (по крайней мере, по части объяснений), как классификация Ум Нувайир. Однажды соседка изложила Садим, самой терпеливой слушательнице, свою теорию относительно мужчин и женщин, проживающих в странах Персидского залива. Это была сложная система групп и подгрупп, в которую входили буквально все типы личностей, и Садим старательно записывала, так что теперь она могла восстановить схему полностью.
Ум Нувайир классифицировала соотечественников, основываясь на значительном числе факторов – силе Духа, уверенности, внешности и так далее. Эти основные категории были применимы равно к мужчинам и женщинам, а далее подразделялись.
Например, «сильные духом» и «слабые духом». Обычно первые выказывают серьезную способность к экономическому развитию. Они видят вокруг себя многочисленные примеры преуспеяния и реализуют свои возможности оптимальным образом. Вторым же недостает инициативы; их легко водить за нос, и они отрывают задницу от кресла лишь в том случае, если семья или окружающие дадут им стимулирующего пинка. Но эти две группы, в свою очередь, делятся дальше.
1. Сильные духом
А. Логический тип. Уважает точку зрения каждого человека, с которым сталкивается, даже если она не совпадает с его собственной.
Б. Человек, который идет своим путем и не заботится о том, что думают остальные.
2. Слабые духом
А. Человек, которого семья запросто может направить в любую сторону. Такие люди не способны к независимым поступкам, потому что, по словам Ум Нувайир, «без семьи они ни гроша не стоят».
Б. Человек, который колеблется под влиянием друзей. Это еще хуже, чем в первом случае, поскольку человек убежден, что семья настроена против него; он верит только своим друзьям, которые в большинстве еще менее способны к самостоятельным действиям.
Ум Нувайир разработала целую систему по критерию «уверенность». Здесь также выделяются две основные группы – «уверенные» и «неуверенные», и, разумеется, каждая из них дробится на классы:
1. Уверенные
А. Чувствительный тип. Люди, принадлежащие к этому разряду, находятся в мире с собой и держатся настолько уверенно, что все их уважают и даже побаиваются. Но в то же самое время они благодаря своей скромности и достижениям пользуются искренней любовью окружающих.
Б. Не в меру уверенный. Сюда входят люди, которым по большому счету нечем гордиться. Они чрезмерно самоуверенны, хотя причин для этого нет – ни больших достижений, ни выдающихся черт личности, ни хотя бы привлекательной внешности. Этот тип довольно неприятен и, к сожалению, встречается куда чаще, чем представители категории А. Но и тех и других, вместе взятых, гораздо меньше, чем людей из группы 2.
2. Неуверенные
А. Те, кто притворяется уверенными. Они демонстрируют уверенность, что не соответствует действительности. Крайне чувствительны к любому слову, сказанному в их адрес, и отвечают весьма агрессивно, как бы маскируя свои неудачи. Они вечно делают из мухи слона – или, как говорят у нас, «башню из зернышка».
Б. По-настоящему неуверенные. Представители этой категории никем не прикидываются. Сразу становится ясно, что они достойны жалости, поэтому вы немедленно начинаете им сочувствовать. Иногда у них явные физические проблемы, которые понижают самооценку (тучность, малый рост, большой нос), или социальные (бедность), или даже умственные (глупость). А иногда проблема может быть скрытой, так что о ней никто не знает, – например, неудачная любовь и навеки разбитое сердце.
Любимой категорией Садим были «типы религиозности до и после брака»; это была единственная группа, четко разделявшая мужчин и женщин. Ум Нувайир описывала три разновидности: крайняя религиозность, умеренная (или разумная) и «неопределенная», которая по большей части игнорирует всякие рамки. Мужчины и женщины в пределах данной категории – зеркальные отражения друг друга. Итак, сначала мужчины.
1. Крайне религиозный тип
А. Некогда был «неопределенным», но изменился.
Б. Стал религиозным оттого, что опасается «неопределенности».
И те и другие боятся морально опуститься после брака, поэтому нередко становятся многоженцами и отдают предпочтение женщинам, столь же ревностным в вере, как и они сами.
2. Умеренный тип
А. Очень религиозный человек, который отличается от представителей первой группы своим обращением с женщинами – мягким и без принуждения. Такие люди чаще всего женятся на относительно либеральных женщинах, если, разумеется, уверены в их любви и моральных принципах.
Б. «Миряне». Уверены, что ислам основан не более чем на пяти базовых правилах. Читают лишь пять предписанных молитв и постятся исключительно во время Рамадана: Побывав в Мекке, провозгласив верность исламу и раздав милостыню бедным, полагают, что выполнили свою функцию. Такой мужчина женится только на единомышленнице. Он не возьмет в жены женщину, которая носит хиджаб; его супруга должна быть красивой, либеральной и стильной, чтобы можно было с гордостью демонстрировать ее друзьям.
3. «Неопределенный», или эскапистский, тип
А. Постепенный эскапист. Мог вырасти в суровой религиозной атмосфере, после чего «одичать» – в религиозном и моральном смысле. Этот процесс совершается постепенно – как только человеку представится шанс ускользнуть из-под власти окружения. Такие люди иногда делают вид, что принадлежат к первому разряду, дабы избежать неловкости.
Б. Жертва либерального воспитания. Вырос в крайне «свободной» семье; его религиозные воззрения граничат с атеизмом, а моральные запреты полностью отсутствуют. Как у нас говорят, «кто смолоду дурен, тот и в старости дурен». Основная проблема такого рода людей – патологическая подозрительность. К сожалению (и это проистекает из опыта общения с легкодоступными женщинами), они свято верят, что всякая девушка виновна, пока не доказано обратное. Поэтому подобные мужчины предпочитают жениться на неопытных; в дальнейшем женам предстоит смотреть на мир с искаженной точки зрения супруга. Иногда, впрочем, такие мужчины берут в жены кокеток, которые знают, чего хотят. Они прекрасно понимают, что представляет собой их муж, умеют им манипулировать и ведут себя так, чтобы избежать и тени подозрения. Вот кого встретила Садим; она не осознавала, что такое на самом деле Валид, пока не стало слишком поздно – он убедил себя в том, что она «плохая».
Теперь – соответствующие категории женщин.
1. Крайне религиозный (слепо верящий) тип
А. Замкнутые. Выросшие в строгих религиозных семьях, такие женщины никогда не подвергаются воздействию противоборствующих сил извне. При удачном стечении обстоятельств они выходят замуж за столь же религиозных мужчин. Если супруги в силах принять выпавшую им судьбу и довольствоваться ею, они до конца дней проживут счастливо и мирно; но если взгляды мужа оказываются более либеральными, женщина будет несчастной. Как угодить супругу, чей образ жизни тебе совершенно непонятен?
Б. Замкнутые, но с фантазией. Также растут отгороженными от мира, за исключением того, что их неизменно преследуют мечты об освобождении и новизне. Такие женщины невинны, но не потому, что незнакомы с внешним миром; это их собственное желание, результат самодисциплины или семейного влияния.
2. Умеренный тип
А. Жертва моды. Такие женщины меняют поведение в зависимости от того, куда подует ветер. Если в течение какого-то времени считается модным посещать религиозные собрания, предаваться благочестию и носить хиджаб за пределами Эр-Рияда, она будет плыть по течению. Но если мода потребует снимать хиджаб за пределами страны, а будучи дома, ходить по магазинам в узкой абайе, которая подчеркивает контуры тела, – то эта женщина вновь сменит курс. Заметим, что направление обычно задают мужчины, ищущие подходящую супругу, или их матери.
Б. Не религиозные, но и не либеральные. Такие женщины менее суровы, чем представительницы чрезмерно религиозного типа, но и более сдержанны, чем либералки. Они избегают впадения в грех скорее благодаря собственным моральным принципам, нежели религиозным верованиям. Нередко это сильные личности, и по ошибке их можно принять за либералок, особенно потому, что они не подчиняются слишком строгим правилам.
3. Эскапистский тип
А. «Неопределившиеся» до свадьбы. Такие женщины обычно меняются после вступления в брак и становятся крайне религиозны (или, по крайней мере, умеренно религиозны). Это зависит от мужа. Если подобная женщина выйдет за человека, который ей не подходит, то останется в «неопределенном» состоянии и после замужества.
Б. «Неопределившиеся» после свадьбы. Как правило, жертвы сурового воспитания; после свадьбы буквально теряют голову, потому что не могут приспособиться к требованиям либерального супруга. Так бывает и в тех случаях, если брак явно неудачен или муж неверен.
Это была лишь малая толика записанного под диктовку Ум Нувайир. Садим по-прежнему пыталась поглощать знания. Суть этой запутанной системы становилась все яснее и яснее с каждым днем, проведенным девушкой в школе жизни. В конце концов, именно в этой школе Ум Нувайир почерпнула информацию и сформулировала свою теорию.
Мысли об Ум Нувайир напомнили девушке о вечерах, проведенных с подругами. Она буквально чувствовала вкус кувейтских сладостей – посыпанного сахарной пудрой печенья «дарабил» и приторной залабьи [21]– которые Ум Нувайир обычно подавала к чаю. Воспоминания унесли Садим домой, в Эр-Рияд, к позолоченным металлическим воротам, у которых она часто стояла после вечерней молитвы, ожидая Валида. Мысленным взором она видела колыхание воды в бассейне, где проводила вечера, покоясь объятиях жениха; большую гостиную (там они впервые встретились); телевизор в малой гостиной, который они усмотрели вместе; комнату, в которой зародилась и умерла их любовь. Неужели ее чувство к Валиду действительно было обречено?
Садим встала и включила магнитофон. Она выбрала кассету из тех, что валялись на полу, забралась обратно в постель и свернулась клубочком, словно зародыш в материнской утробе. Она печально прислушивалась к скорбному голосу Абдула Халима [22].
Забудь о горе и слезах,
Что толку плакать день за днем.
Измену ты пережила,
Оплачь ее одна, в ночи,
Но пусть никто не видит слез,
Зачем врагу торжествовать?
Садим плакала и плакала – одна, в своей лондонской квартире, изо всех сил надеясь забыть наконец о горе и слезах. Незачем плакать, незачем радовать изменников.