Текст книги "Секс в восточном городе"
Автор книги: Раджа Алсани
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)
ПИСЬМО 29
Кому: [email protected]
От кого: «seerehwenfadha7et»
Дата: 22 августа 2004 г.
Тема: Фирас совсем другой!
Насер аль-К. прислал мне письмо, предлагая написать статью для журнала «Дайамонд», главным редактором которого является Шарифа аль-Х [39].
Стало быть, можно получить желаемое, если выдвинуть собственные требования, а следовательно, я подожду, пока мне не предложат делать собственную телепрограмму, как Опре или Барбаре Уолтер [40]!
И учтите, чем щедрее будут ваши предложения, тем больше радости они мне принесут – и тем длиннее окажется письмо, которое вы получите в пятницу. Итак, я жду.
Ум Нувайир поставила перед Садим тарелку с кувейтской тахинной халвой. Они пили чай и лакомились сладким.
– Представляете, тетушка, пока я не встретила Фираса, то даже не подозревала, что Валид мне не подходит.
– Надеюсь, в один прекрасный день ты не скажешь то же самое о Фирасе, когда встретишь следующего.
– Нет! Мне не нужен никто, кроме него! Только Фирас, и точка.
– Так ты говорила и про Валида.
– Да, но только подумайте о Фирасе и представьте рядом с ним Валида, милая Ум Нувайир. Они же совсем разные!
– Оба они хороши! Как говорят в Египте, не сравнивай Шандалию с башмаком!
– Не понимаю, отчего вам не нравится Фирас. Он такой милый и добрый. В чем проблема?
– Я не люблю мужчин, и все тут. Ты, кажется, совсем забыла, что некогда я советовала тебе не превозносить Валида. Но тебе не понравились мои слова, и ты пропустила мимо ушей.
– Я была глуха и наивна. Этот проклятый ублюдок сказал, что за полгода до нашей помолвки прослушивал все телефоны в доме и просматривал телефонные счета, чтобы удостовериться, нет ли у меня романа с другим. Он решил, что вправе лезть в мою жизнь, а я, безмозглая дура, гордилась тем, что выдержала это испытание! Какая идиотка!..
– Скорее, упрямица. Я ведь говорила, что этот тип жутко ревнив, но ты мне не верила. Любовь тебя буквально ослепила. Я сказала: «Еще только самое начало – а посмотри, что происходит. Он никогда не прекратит устраивать тебе экзамены – но ведь это не школа, а брак! А если однажды ты не оправдаешь его доверия? Что с тобой будет? Он, разумеется, тебя бросит! Ну его к дьяволу!»
– Но Фирас совсем другой, тетушка. Клянусь, он никогда не станет меня проверять или докучать расспросами, как Валид. У Фираса светлая голова, и его не мучают постоянные подозрения – опять-таки в отличие от Валида.
– Но, Саддума, дорогая, все же не следует показывать Фирасу, что он – смысл твоей жизни и что ты готова ради него на все!
– Тетушка, я ничего не могу с собой поделать! Я по уши влюбилась и привыкла, что он всегда рядом. Его голос – первое, что я слышу утром, когда встаю, и последнее, что я слышу вечером, когда ложусь. Весь день он со мной повсюду. Фирас расспрашивает меня об экзаменах и присматривает за тем, чтобы я сделала все запланированное на день. Если возникает проблема, он мгновенно ее решает благодаря своим связям. Если мне что-нибудь нужно, пусть даже банку колы посреди ночи, я немедленно это получаю. Представляете, однажды он отправился в аптеку в четыре утра за пачкой тампонов, потому что мой шофер спал! Фирас сам купил их и оставил у двери. Разве странно с моей стороны, тетушка, считать центром вселенной человека, который так меня балует? Я не знаю, просто не понимаю, как вообще жила без него!
– Ох, Господи! Послушать тебя, так это прямо какой-то Хусейн Фахми [41]. Дай Бог, чтоб тебе досталось лучшее, что в нем есть, а не худшее. Я не питаю больших надежд, девочка.
– Почему? Объясните!
– Если он действительно любит тебя, то почему до сих пор не сделал предложения?
– Я и сама удивляюсь, тетушка.
– Ты ведь сказала, что он переменился, когда узнал, что ты была обручена с Валидом.
– Он в общем-то не переменился, но… может быть, стал слегка другим. Такой же заботливый, мягкий, добрый, но при этом как будто что-то скрывает. Может быть, Фирас ревнует? Шли сердится; что он не первый мужчина я моей жизни?
– А кто сказал тебе, что ты – первая девушка в его жизни?
– Мне так кажется! Сердце подсказывает мне, что я – его единственная любовь! Даже если Фирас знал других женщин – а он, конечно, знал, потому что немолод и много лет провел за границей, я уверена, что он никого не любил по-настоящему, ни к кому не привязывался так, как ко мне.
Мужчина в его возрасте не начинает заботиться и беспокоиться о девушке, если только не считает, что она действительно необыкновенная! Фирас смотрит на жизнь иначе, чем двадцатилетние парни. Когда взрослые мужчины влюбляются, они сразу же задумываются о том, чтобы создать семью. Он не просто дурачится! Никаких «да брось, давай узнаем друг друга получше, тебе понравится». И вспомните, он ни разу не попросил о встрече со мной, не считая того раза, когда мы ездили в Аль-Хобар.
– Ума не приложу, как ты позволила ему ехать рядом, когда сидела в машине с отцом! Сумасшедшая! А если бы твой отец что-нибудь заподозрил? Если бы он увидел, что незнакомый мужчина смотрит на тебя из своей машины? Чтобы бы ты стала делать?
– Это было совпадение. Я отправилась в Аль-Хобар с отцом, потому что нас пригласили на похороны. Фирас собирался провести выходные с родителями, по своему обыкновению, но опоздал на самолет и решил поехать на машине. Папа в тот день пораньше ушел с работы, а Фирас, который первоначально собирался выехать в полдень, вынужден был задержаться! Так получилось, что мы оказались на шоссе одновременно! Всю дорогу мы переписывались и спрашивали, сколько нам еще осталось километров до такого-то и такого-то места. И вдруг Фирас спросил: «В какой ты машине?» Я ответила: «В черном „лексусе“, а что?» Он написал: «Быстро посмотри влево и увидишь меня». Тетушка! Вы себе не представляете, что я почувствовала! Я даже не думала, что так его люблю! Этому проклятому Валиду я была готова покориться, только бы он был мной доволен, но в присутствии Фираса я понимаю, что от меня не требуют жертв! Я своей волей хочу отдать ему все! Отдавать, отдавать и отдавать! Поверите ли, тетушка, но иногда меня посещают постыдные мысли.
– Например?
– Например, как я буду встречать его дома по вечерам, когда мы поженимся. Конечно, он всегда возвращается уставший, Я усаживаю его на кушетку, а сама сажусь на пол, обмываю ему ноги теплой водой и целую их. Представляете себе, тетушка, что со мной делается, когда я это воображаю? С ума сойти! Я даже не подозревала, что буду так думать о мужчине – все равно о каком. Даже когда я любила Валида, то была слишком гордой, чтобы рисовать себе такие картины. Теперь-то вы понимаете, что Фирас перевернул мою жизнь и что я безнадежно влюблена?
Ум Нувайир тяжело вздохнула:
– Ох, детка! Я не хочу, чтобы тебя снова обидели, вот и все. Пусть Бог даст тебе то, чего ты заслуживаешь, милая моя, и хранит от всяческого зла.
ПИСЬМО 30
Кому: [email protected]
От кого: «seerehwenfadha7et»
Дата: 3 сентября 2004 г.
Тема: Все та же Гамра
Если Аллах коснется тебя злом, то нет избавителя от этого, кроме Него. А если Он пожелает тебе добра, то нет удерживающего Его милость. Он поражает этим, того желает, из Своих рабов:
Коран, сура Иунус, аят 107
Я получаю много, очень много писем, авторы которых упрекают и оскорбляют Ум Нувайир и порицают родителей девушек за то, что они позволяют дочерям проводить вечера в доме разведенной женщины. Но подождите. Разве развод – это тяжкое преступление, совершаемое исключительно женщинами? Почему наше общество не преследует разведенных мужчин так же, как разведенных женщин? Я знаю – вы, читатели, всегда готовы посмеяться над моими наивными вопросами, но, несомненно, при этом понимаете, что они весьма логичны и заслуживают внимания. Нам следует защитить Ум Нувайир, Гамру и прочих разведенных жен. Эти женщины не заслуживают пренебрежительного отношения со стороны общества, которое лишь изредка снисходит до того, чтобы бросить им жалкие объедки, в то время как разведенные мужчины продолжают жить полной жизнью, без страданий и упреков.
Жизнь Гамры не особенно изменилась после рождения сына, поскольку основное бремя забот ребенке легло на плечи няни-филиппинки, которую бабушка наняла специально для ухода за малышом. Ум Гамра знала, что ее дочь ленива и пренебрегает даже собой. Разве она сумеет позаботиться о новорожденном? Гамра фактически стала прежней. Все время девушка проводила, погруженная в глубокую меланхолию, которая не покидала ее с тех пор, как она отказала себе в интернет-общении. Какое-то время Гамра еще продолжала вспоминать о Султане. Она часто ощущала сильное желание поговорить с ним, но сразу же осознавала: им двоим было бы очень трудно соединиться – во всех смыслах этого слова.
Каждый вечер мысли далеко уносили Гамру. Думая о подругах, она сравнивала их жизнь со своей. Вот Садим, по уши влюбленная в преуспевающего, известного политика, который в любой момент может попросить ее руки. У них удивительная любовь, и это видно даже в мелочах. «Как я ей завидую! – вздыхала Гамра. – Получить Фираса вместо Валида! Взрослый мужчина куда лучше неопытного мальчишки, который даже не знает, чего хочет от жизни».
Ламис учится на третьем курсе; вскоре она станет доктором, и весь мир падет к ее стопам. Ничего страшного, если она не будет торопиться с созданием семьи – поздние браки не редкость в медицинских кругах. Это настолько распространено, что поспешивших с замужеством студенток медичек порой даже упрекают. Если девушка хочет жить одна, избежав при этом прозвища старой девы, ей ничего не остается, кроме как стать врачом. У этой профессии есть уникальная способность отвращать любопытные взгляды, что касается девушек, занимающихся гуманитарными науками (не говоря уже о тех, кто вообще не имеет высшего образования), то все начинают смотреть на них и указывать пальцами, едва им исполнится двадцать. А главное, – думала Гамра, – Ламис повезло с матерью, а хранит ее Бог. Это умная, образованная женщина, она часто разговаривает с дочерьми и все понимает, поэтому они могут полностью открыться ей. А моя бедная мама такая старомодная и неопытная. О чем бы мы ее ни попросили, она неизменно отказывает. «Не делайте того, не говорите этого!» Она вечно все критикует. Когда Шала, по примеру своих подруг, купила себе трусики-танга и модную пижаму, мама как будто цепи сорвалась. Она схватила обновки и выбросила в мусорное ведро, крича: «Это была последняя капля! Если ты будешь одеваться как шлюха, то никогда не выйдешь замуж!» Она немедленно поехала на старый рынок, купила десяток старомодных, длиннющих ночных рубашек, всучила их Шале и сказала: «Вот что ты будешь носить, милая моя, а остальное купишь, когда выйдешь замуж». «Даже Мишель, хоть Фейсал и бросил ее, счастливее меня», – грустила Гамра. Родители Мишель позволили дочери учиться в Америке, тогда как Гамре даже не разрешают выходить из дому одной. А когда она бывает у Садим, мать настаивает, чтобы туда и обратно ее возил один из братьев, а не шофер. – «Счастливица Мишель! Ты можешь расслабиться и жить собственной жизнью. Никто не ходит за тобой по пятам, спрашивая ежеминутно, куда ты идешь и где была. Ты свободна и избавлена от выслушивания сплетен».
Оказываясь в компании подруг, Гамра ощущала огромную пропасть, которая легла между ними со времен поступления в университет. Что случилось с Ламис? Зачем ей курсы йоги? Она изменилась, начала вести себя странно с тех самых пор, как поступила в свой дурацкий медицинский колледж, и сильно отдалилась от старых подруг, особенно в образе мыслей.
А Мишель в последнее время стала агрессивной; она рассуждала о свободе, женских правах, узах религии, ограничениях, налагаемых обществом, и излагала собственные взгляды на отношения полов. Она постоянно советовала Гамре быть решительнее и не отступать ни на йоту, когда речь заходит о защите собственных прав.
Одна лишь Садим осталась близка Гамре. Она как будто стала взрослее, проведя лето в Англии. Судя по всему, путешествия, работа и чтение прибавили ей уверенности. А скорее всего причиной был роман с таким человеком, как Фирас.
Гамра чувствовала, что она, единственная из шиллаха, не изменилась со времен школы. Интересы девушки оставались примерно теми же, а старые фантазии не уступили место новым. Пределом мечтаний по-прежнему был мужчина, который избавит ее от одиночества и с лихвой вознаградит за пережитые испытания. Гамре очень хотелось быть такой же сильной, как Мишель, умной, как Садим, и смелой, как Ламис; она мечтала сделаться яркой и энергичной, как они. Гамра в отчаянии признавалась себе, что никогда не сможет сравниться с подругами. Бог создал ее слабой, хотя сама она презирает слабость. Она всегда будет позади, всю жизнь.
Гамра пошла проведать сына перед сном. Войдя в детскую и подкравшись к колыбельке, которая стояла возле няниной кровати, она тихонько склонилась над ребенком, чтобы никого не разбудить. Мальчик лежал, широко раскрыв большие карие глаза и устремив их в сторону источника света. Мать протянула руки, и он уцепился за них, как будто прося подержать его. Гамра подняла ребенка и почувствовала, что ножки у него влажные; она ощутила острый запах, исходящий от подгузника, и отнесла Салеха в ванную. Попка у него была мокрая и покрыта сыпью, а Гамра не знала, что делать. Разбудить мать или Шалу? Но что Шала знает о детях? Может быть, позвать няню? «Упаси боже, – подумала Гамра. – Это она во всем виновата. Только посмотрите на нее – спит, а мой сын тонет в собственной моче!» Обмывая ребенка теплой водой, она сунула ему желтую резиновую уточку. Салех играл, не проявляя никаких признаков нетерпения.
Люди были к ней жестоки. Рашид, мать, Хесса, Халид и лучшие подруги – все они думали, что она глупая, слабая, неловкая. Даже няня-филиппинка начала небрежно относиться к Салеху, когда поняла, что Гамра ничего не знает. Судьба отнимала у нее все и ничего не давала взамен. Гамра лишилась молодости и беззаботности, взамен получив скорбь и ребенка, в котором необходимо было поддержишь жизнь, – тогда как сама она нуждалась в поддержке куда больше.
Резиновая уточка выпала из рук малыша, когда Гамра, плача, крепко прижала сына к себе – подавленная, тоскующая и разочарованная.
ПИСЬМО 31
Кому: [email protected]
От кого: «seerehwenfadha7et»
Дата: 10 сентября 2004 г.
Тема: Сплетни о мужчинах
Это стало моей жизнью. Пятница сделалась священнее, чем когда бы то ни было. Единственное место, где я чувствую себя в безопасности, мой настоящий дом, – комната, где стоит компьютер. Теперь я просто смеюсь, когда меня раздражают глупости, сказанные преподавателем или однокурсницами. Кровь у меня так и кипит, но кому какое дело? Ничто не сравнится с моей тайной. В конце концов, придирчивые преподаватели и высокомерные однокашницы каждую пятницу сидят, приклеившись к экрану, чтобы не пропустить ни слова. Ну и что, если они то и дело мне досаждают? Ведь я абсолютно удовлетворена.
Четыре подруги встретились у Гамры в последний день летних каникул. Каждая привезла Салеху игрушку или сладости и, в свою очередь, подержала перед ним подарок, словно приманку, заставляя малыша сделать пухлыми ножками несколько неуверенных шагов.
Гамра не тратила времени даром, упрекая Ламис за то, то та сильно загорела во время пребывания в Джидде.
– Клянусь, ты сошла с ума! Все сейчас пользуются осветляющими лосьонами, а ты лежишь и жаришься на солнце?
– Да брось, ты просто не понимаешь, что такое хороший загар. По-моему, очень красиво.
– Девочки, скажите что-нибудь этой ненормальной, – взмолилась Гамра.
Мишель, вернувшаяся на лето домой из Сан-Франциско, успела привыкнуть к виду загорелых, подтянутых калифорниек.
– Если честно, я считаю, что Ламис права, – отозвалась она.
Гамра не выдержала и попыталась призвать себе на помощь Садим.
– Только посмотри на этих сумасшедших и послушай, что они говорят. Ты когда-нибудь слышала, чтобы хоть одна мать искала для своего сына черную невесту?
– О вкусах не спорят. И потом, долго ли еще мы будем угождать старухам и их сыновьям? Делай все, что вздумается, Ламис. Если захочешь полить волосы керосином и чиркать спичкой – пожалуйста!
Гамра фыркнула: Спасибо за поддержку, девочки!
– Я серьезно, – продолжала Садим. – Меня тошнит от того, что мы позволяем всем и каждому нами командовать. Ничего нельзя сделать, не опасаясь осуждения! Нас ведут куда хотят. И мы не можем даже возразить! Что это за жизнь?
– Саддума! – Подруги дружно обернулись к ней. – Что случилось? Кто тебя обидел?
Очевидно, она поругалась с Фирасом. Не иначе!
– Что он тебе сделал?
– Ты видела его в Париже?
Садим попыталась успокоиться, поскольку этот внезапный всплеск напугал подруг. Она неторопливо начала рассказывать о том, что ее беспокоило:
– Я видела его один раз. То есть Фирас приехал в Париж специально, чтобы встретиться со мной, и я, разумеется, не могла отказать. Не стану вам лгать – мне самой до смерти хотелось его увидеть! Почти целый год мы не виделись, потому что я училась, а он работал, и вдобавок мы договорились не искать встречи в пределах Эр-Рияда. Это слишком трудно, опасно и неудобно. В других странах ничего подобного не испытываешь. Там можно расслабиться и вздохнуть свободно, не думая о том, что за тобой наблюдают. За границей я могла бы видеться с ним где угодно, даже в публичных местах, но здесь – нет. В Париже мы встретились в ресторане. Просто сидели и говорили. Это было замечательно.
– Пока что все идет прекрасно, – сказала Гамра. – В чем же проблема?
– Я знаю, – вмешалась Мишель. – Потом он спросил: «Отчего ты так легко соглашаешься ходить со мной на свидания?» Или даже не спросил, а просто немедленно засомневался и со следующего же дня начал обращаться с тобой по-другому. Если встречаешься с парнем втайне от семьи и общества, он перестает тебя уважать, вместо того чтобы оценить твою смелость! Мне-то хорошо известно, как крепко этот пунктик сидит в глупых головах наших парней. Они просто чокнутые! По-твоему, почему я готова была бежать отсюда куда угодно?!
– Ничего подобного, – ответила Садим. – Он обращается со мной, как и прежде. Конечно, иногда я замечаю, что он как будто слегка подозревает всех девушек в целом, если о них заходит разговор. Но он не сомневается во мне. Фирас хорошо меня знает и полностью доверяет.
– Мужская натура всегда одинакова, – возразила Мишель. – Если в нем есть хоть капля подозрительности, однажды ты это почувствуешь, пусть даже поначалу он и пытается скрывать свой недостаток.
– Нет, поверь, проблема в другом. С некоторых пор я слышу от Фираса кое-что странное. Однажды он сказал, что родители нашли ему хорошую невесту. В другой раз посоветовал не отказывать, если мне подвернется подходящий жених, разве можно так говорить? Он ведь знает, как сильно я его люблю. Сначала я думала, что Фирас шутит, просто чтобы немножко меня подразнить. Когда мы встретились в Париже, я сказала, что один из папиных друзей хочет женить на не своего сына. Честное слово, это правда. Я думала, Фирас рассердится, забеспокоится и в тот же день придет к моему отцу. И как вы думаете, что случилось? Он холодно улыбнулся сказал: «Пусть твой отец наведет справки. Если это действительно хороший человек, положись на Бога и выходи замуж».
– Он действительно так и сказал? – недоверчиво перепросила Гамра.
– А что ты ответила? – поинтересовалась Ламис.
– Ничего.
– Ничего? – хором воскликнули девушки. – У меня в голове все перемешалось! Я не поняла, что он имеет в виду. Просто сидела и смотрела на него. Наверное, я казалась полной дурой, потому что не могла сказать и слова. Просто заплакала и хотела уйти…
– И что он сказал?
– «Не сердись». Фирас велел мне остаться и пригрозил: «Если ты сейчас уйдешь, я больше никогда не буду с тобой разговаривать».
– И ты осталась?
– Да. Я сидела там, пока он не доел, а потом мы вместе вышли из ресторана. Фирас посадил меня в такси и отправил в отель.
– Значит, вы по-прежнему вместе?
– Да, но ситуация не изменилась. Фирас играет моими чувствами, и я не знаю, как сделать его прежним. Почему всегда так бывает? Почему мужчины полностью меняются, стоит им провести со мной немного времени? Наверное, проблема во мне. Как только я начинаю привыкать к парню, он немедленно отстраняется!
Ламис полагала, что жажда власти возникает у мужчин не на пустом месте. Так происходит, когда мужчина встречает женщину, которой нравится подобный тип поведения.
– Я считаю, мужчины отнюдь не рождены для того, чтобы обманывать нас, – сказала она. – Если они нам и лгут, то ненамеренно. Такова их природа. Просто они грешны. Парень начинает злиться на девушку и даже избегает ее, как только понимает, что она доступна. Потому что тогда он думает: «Ага, мне не нужно прилагать никаких усилий для того, чтобы победить! Это неинтересно». Он не скажет ей это в лицо. Не даст понять, что сам ошибся, никоим образом! Он внушает девушке, что проблемы у нее, а не у него. Некоторые мужчины принимаются всячески намекать, надеясь, что девушка первой прекратит отношения, но мы, глупые, не понимаем намеков. Мы стараемся изо всех сил даже в том случае, когда с самого начала уверены в неудаче, и в итоге выглядим полными дурами. Мы забываем о гордости, и поэтому нам не удается выйти незапятнанными.
Мишель предложила подруге свою версию:
– Милая, это тактика, к которой прибегают духовно не зрелые мужчины. В какой-то момент Фирас задумался и сказал себе: «Отчего я должен брать в жены женщину, уже побывавшую замужем? Даже разведенные мужчины ищут себе девушек, прежде не вступавших в брак, так почему мне должна остаться чья-то бывшая жена? Если я хочу стать министром, надо искать женщину, которая упрочит мое положение благодаря своему имени, семейным связям, внешности, статусу и богатству! Я не собираюсь жениться на той, что с самого начала опорочена разводом, ведь тогда сплетники не дадут не покоя». Вот как, к сожалению, рассуждает мужчина. Не сноб, насколько он чувствителен и либерален; не важно, насколько сильна его любовь – он считает ее уместной лишь в книгах и в кино и отрицает, что на этом фундаменте можно строить семью. Может быть, Фирас действительно высокообразованный, культурный человек; может быть, в глубине уши он знает, что любовь – основная человеческая потребить и что мужчине вовсе не зазорно самому выбрать себе спутницу жизни, если он в ней абсолютно уверен. Но все-таки он боится. Ему страшно даже подумать о том, чтобы отклониться с пути своего отца, деда и прадеда. Он думает: «Старики живут со своими молчаливыми женами. Значит, в этом есть что-то правильное. Все, что они делали, принесло им лишь выгоду. Жизнь продолжается, потому что остальные берут с них пример». И он идет по их стопам, не отклоняясь ни вправо ни влево. Таким образом, никто не скажет ему: «ты потерпел неудачу, потому что нарушил обычаи предков». Наши мужчины слишком запуганны, чтобы расплачиваться за собственные ошибки. Они ищут тех, за кем можно следовать, – тех, на кого можно свалить вину.
Никто понятия не имел, откуда у Мишель подобные теории. Но подруги чувствовали, что ее слова отзываются в их душах. Они не знали, как она пришла к этим выводам, но понимали: Мишель права.
