Текст книги "Дороже рубинов (ЛП)"

Автор книги: Rachel Howard

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Я слышу, как Леделлер переступает с ноги на ногу, и спрашиваю себя, что он обо всем этом думает? Он шел со мной по аэропорту Ла-Гуардия, когда я разговаривал со Скалли по телефону.

Я поворачиваюсь к Сантанде и начинаю объяснять, кто такой Алекс Крайчек, планируя умолчать о том, что он унизил нас с Малдером лично. Никто не любит признавать, что был обманут двойным агентом. Однако Сантанда обрывает меня, сказав лишь:

– Я знаю, кто он. – Его глаза блестят, когда он добавляет: – Я хочу помочь вам найти агента Скалли.

– Это вам не крестовый поход, – резко бросаю я. – Если вы намерены таким образом отомстить за Хикса, тогда вы мне не нужны. У этих людей двое моих агентов, и никто не станет стрелять, прежде чем не проверит как следует свою цель.

– Да, сэр. – Сантанда встречается со мной взглядом и не отводит глаза.

Я совсем не в восторге от того, что мне подсказывают инстинкты. Скалли не сорвалась бы неизвестно куда с Крайчеком, если бы он не предложил ей сделку, от которой она никак не могла отказаться.

Малдер.

Думаю, Скалли отправилась за Малдером. Крайчек влез в это по самые уши. Каким-то образом он убедил ее пойти с ним, чтобы вызволить Малдера оттуда, где бы там его ни держали похитители. Но как она могла так сглупить, поверив ему?

Я знаю ответ, даже если он мне не нравится. Обычно Скалли само воплощение здравого смысла. Если бы Алекс Крайчек подошел к ней на улице и предложил купить «ролекс», она послала бы его куда подальше. А потом арестовала бы его.

Но ее здравый смысл уходит в самоволку, когда дело касается Малдера.

– Сэр?

Я возвращаюсь обратно к реальности.

– Есть какие-нибудь результаты по машине?

– Нет, сэр.

– Где записи, по которым вы установили местонахождение той фабрики?

Мы отодвигаем в сторону коробку с засохшими донатсами и раскладываем по столу бумаги.

– Нью-Джерси. У Пирса были проблемы с налоговой – неудивительно, – бормочет Леделлер.

Двое агентов входят в комнату позади нас, громко жалуясь на что-то. Список адресов, на который я смотрю, не сильно обнадеживает; даже если предположить, что похитители схоронились близко к дому, они могут быть в любом из пригородов Нью-Йорка. Я смотрю на Сантанду, который тоже читает список, слегка шевеля губами по мере изучения страницы.

Шумные агенты наливают себе по чашке дерьмового кофе, все еще споря.

Я пытаюсь их игнорировать. Ямайка (1), НьюЙорк. Квинс, НьюЙорк. Западная 37-я улица на Манхэттене. Элизабет, Нью-Джерси – там находится та фабрика, которую они осматривали.

– Я знаю, что парень тот еще нарик, Сэмми, но прежде он снабжал меня стоящей информацией.

– Ага, но где? Ред Бэнк, Нью-Джерси?

– Не слишком-то много оттуда в последнее время поступало сообщений о выбитых пулями окнах, верно? Ну, информатор об этом сообщает.

Я разворачиваюсь.

– Где находится Ред Бэнк?

Двое агентов замолкают и смотрят на меня. Сантанда схватывает мою мысль на лету, поясняя:

– Недалеко от Элизабет.

– Окно выбило пулей? Когда?

Один из агентов вновь обретает дар речи.

– Эм, около двадцати минут назад.

Его друг добавляет:

– Мы и прежде получали информацию о подозрительной активности по этому адресу. Наш осведомитель думает, что там, возможно, засели наркоторговцы.

– Почему?

Они переглядываются, и один из них отвечает:

– В любое время суток какие-то люди разгружают коробки с, ну, знаете, всякими подозрительными вещами. Оборудованием. И они, эм, не соответствуют типу той местности.

– В смысле, они не белые, а живут в белом районе, раздражая соседей. Я понял. А они, случайно, не похожи на выходцев с Ближнего Востока?

Ребята выглядят испуганными.

– Эм, не знаю. Осведомитель думает, что они арабы.

Сантанда уже на полпути к двери, но Леделлер медлит, чтобы узнать у агентов адрес.

***

Я замираю, когда слышу голос Аджииба – как и Скалли. Я вижу его руку и плечи через щель между дверью гостиной и дверным проемом, что может оказаться весьма кстати, если только он не знает о моем присутствии. Полагаю, заложник перед ним – это Малдер. Везет же этому жалкому ублюдку прям как утопленнику.

Я слышу, как Скалли говорит Аджиибу:

– Я кладу оружие на пол.

Ее коленные чашечки хрустят, когда она приседает. Я слышу звук соприкосновения Глока с полом. Ее голос спокоен, но могу спорить, что она задается вопросом, видел он меня или нет?

Когда Аджииб продолжает, я различаю в его голосе страх:

– Скажите остальным оставаться снаружи. Если кто-нибудь войдет, я убью вашего напарника.

Попался, говнюк. Я прямо тут.

Скалли не теряется, выкрикивая:

– Сантанда! Пусть команда остается снаружи! – Ее голос слегка срывается, когда она добавляет: – У него заложник!

Пока звук ее голоса скрывает шорох моей одежды, я осторожно целюсь через дверь. Она дешевая на вид, но Малдер слишком близко к Аджиибу, чтобы позволять себе даже минимальную допустимую погрешность. Я целюсь влево, в грудь Аджииба.

– Зачем вы его похитили? Рассчитываете обменять его на безопасный отход?

Аджииб смеется.

– С чего мне отвечать на твои вопросы, женщина? Я не узник…

Пуля обрывает его на полуслове. Я был прав насчет двери – тонкое дерево практически не влияет на силу выстрела. Когда она попадает в тело Аджииба, то отбрасывает его назад, на стену. Я открываю развороченную дверь как раз в тот момент, когда Аджииб с Малдером вместе падают вниз со ступеней, словно игроки в футболе, которым поставили подножку.

В кои-то веки Малдеру везет: он приземляется на Аджииба, вместо того чтобы упасть прямо на деревянный пол. Я обхожу Скалли, которая стоит на коленях, стаскивая Малдера с Аджииба, и проверяю дело рук своих, готовясь в случае необходимости всадить в последнего еще больше свинца.

Но это было бы пустой тратой патронов: он умирает. Аджииб выглядит испуганным, но не в агонии, как будто его нервная система еще не осознала реальность зияющей дыры в его груди. Рана, скорее, в правой части, нежели в левой. Ну, мне пришлось стрелять через чертову дверь, чтобы попасть в него. Я смотрю на Скалли, собираясь отпустить комментарий по поводу своей меткости, но не успеваю и рта раскрыть.

Она стоит на коленях рядом с дерьмово выглядящим Малдером – у него глаза заклеены скотчем, на волосах кровь. Он издает жалобные тихие звуки, когда она слегка касается пальцами кровоточащего пореза у него на лбу, бормоча что-то утешающее.

Ну, какого хрена. Моя стремительно увядающая фантазия о минете от Даны Скалли лопается, как мыльный пузырь. Полный дебил бы догадался, что в конце концов девушка достанется именно Малдеру.

Уже досталась, поправляю я себя. Ее маленькие грязные ладони поглаживают его по волосам, нерешительно теребя край липкой ленты.

– В чем дело, Скалли, тебя на медицинском не учили снимать скотч с лица заложника? – спрашиваю я ее. Она подпрыгивает при звуке моего голоса, и у меня возникает раздражающее ощущение, что она вообще забыла о моем присутствии.

– Мне нужен какой-то слабый растворитель, – подобравшись, отвечает она.

– Ну, если он у тебя случайно в кармане не завалялся, придется действовать жестко. У нас не особо много времени. – И, словно в подтверждение моих слов, где-то вдалеке раздается пока еще слабый, но стремительно приближающийся вой сирен.

Скалли смотрит на тело Аджииба широко распахнутыми глазами. Я пользуюсь тем, что она отвлеклась, и срываю скотч с лица Малдера.

Да, это больно. Мне самому приходилось проходить через это прежде, и ощущение раз в двадцать хуже, чем от отдирания пластыря. Малдер вскрикивает. Скалли окидывает его безумным взглядом, а потом смотрит на меня с убийственным блеском в глазах.

– С ним все будет нормально, – успокаиваю я ее. – Считай это аналогом нюхательной соли – он ведь очнулся. Сможешь вытащить его задницу на задний двор? Я подгоню пикап и встречу вас в переулке позади сарая.

– Газ, – вспоминает она почти одновременно с Малдером, прохрипевшим: «Крайчек». Он смотрит на меня так же, как и Скалли пару секунд назад – с явным желанием прикончить меня, однако его хорошее воспитание требует сначала прояснить кое-какие вопросы.

– Я буду сильно впечатлен, если ты сможешь сфокусировать взгляд, – говорю я ему. – Ну же. Хочешь, чтобы Скалли выперли из ФБР за то, что она здесь была? Нет? Ну, тогда давай убираться отсюда нахрен.

– Подгони машину, – велит Скалли, снова беря под контроль свои эмоции.

– Я так и сказал, – напоминаю я ей.

Полагаю, что к тому времени, как я добираюсь до пикапа, у меня не больше сорока секунд форы перед сиренами. Соседи уже наверняка проснулись, так что я не задумываясь сбиваю белую изгородь, въезжая во двор прямо к задней стене сарая.

Скалли вывела Малдера наружу; он стоит рядом с сараем на нетвердых ногах, моргая в свете фар. Еще до того, как машина полностью останавливается, Скалли распахивает пассажирскую дверь

– Садись, – велит она Малдеру, и он подчиняется, при этом бросив на меня не вполне осознанный взгляд.

– Вот он, – рявкает она мне, указывая в сарай.

Черт меня дери. Она нашла правильный контейнер и сделала это очень быстро. 01081971 стоит подобно темному солдату среди своих безвредных собратьев, неся с собой смерть.

Я невольно начинаю потеть, когда мы со Скалли с трудом затаскиваем газ на платформу пикапа. Грохот перед домом, вероятно, означает, что местные копы выбивают входную дверь. Контейнер встает на войлочную подстилку, которой я выложил платформу до отъезда из Нью-Йорка, и Скалли залезает в машину без всякой подсказки с моей стороны.

Она запрыгивает на сиденье рядом с Малдером. Я чисто для удовольствия пробиваю вторую дыру в ограждении.

Мы выскакиваем из переулка на Бранч-авеню, и чересчур резкий поворот впервые за вечер заставляет меня пожелать сменить пикап на Порше. Колеса с левой стороны, похоже, отрываются от дороги, но меня занимает только контейнер на подстилке сзади.

– На случай, если ты забыл, у нас смертельно опасный нервно-паралитический газ в машине, – без всякой надобности отрывисто бросает Скалли.

– Знаю, – рычу я в ответ, словно затюканный житель пригорода, которого жена пилит за то, что он слишком быстро ведет совместную тачку. Вот почему я ненавижу работать с женщинами. – Где мой Глок? Мне нравится эта пушка. – Она достает пистолет из кобуры и молча передает мне, несмотря на удивленное хмыканье ее напарника.

– Почему он с тобой, Скалли? – хрипит Малдер.

– Я думал, вы, детишки, успели поболтать, пока меня не было, – протягиваю я.

– Крайчек знал, где тебя искать, – поясняет Скалли с умоляющими нотками в голосе, которых я еще от нее не слышал. Я отвлекаюсь от дороги, чтобы присмотреться к ним. Она перевязала порез у него на голове черным клочком ткани, отчего он теперь похож на беженца из фильма про коммандос. Он все еще не может толком сфокусировать взгляд, однако рычит на нее:

– Он мог тебя убить, Скалли.

– Но не убил, – тихо отвечает она, и я ощущаю иррациональное чувство гордости из-за того, что Скалли вступается за меня. Оно рассеивается, однако, как только я приглядываюсь к ней внимательнее.

Любовь, с которой она смотрит на Малдера, сияет подобно маяку над темным морем, и где-то внутри меня шевелится маленький червячок зависти. Она приглаживает его жесткие от крови волосы, убирая их с глаз, и делает это явно только для того, чтобы прикоснуться к нему.

– Что насчет газа? – спрашивает Малдер.

– Такова была его цена, – осторожно отвечает она.

Он отталкивает ее руку и пытается сесть ровнее, морщась при этом.

– Слишком высока, Скалли. Как мы можем позволить ему уйти с газом VX?

– А как я могла позволить Аджиибу уйти с тобой? – гневно парирует она.

– Ладно, оставьте эту домашнюю ссору на потом, пожалуйста, – встреваю я. – Если только у вас нет предложений получше, то план у нас отныне следующий: я высаживаю вас где-нибудь на Гарден-Стейт-Паркуэй. Вы говорите своим фэбээровским дружкам, что я похитил вас обоих, планируя обменять Аджиибу, но сделка сорвалась. Когда я не смог найти другого покупателя на вас двоих, то отпустил. Компренде?

– И ты уедешь с контейнером смертельного нервно-паралитического газа? Не пойдет.

– Что-то ты слишком уверен в себе для накачанного наркотиками парня с пробитой башкой и без пушки, Малдер.

– Пошел ты, Крайчек. Это ведь ты изначально продал газ Аджиибу и Пирсу, не так ли?

– Синдикат не в курсе, что ты трахаешь свою напарницу, но я могу это изменить.

Я был к этому готов, но малдеровский бросок в мою сторону все равно заставляет меня немного врасплох. Надеюсь, мне доведется когда-нибудь допросить его – мимолетное выражение вины, что возникло на его лице до того, как верх взял гнев, просто бесценно. Скалли перехватывает его до того, как он успевает вцепиться мне в горло, и тянет обратно в защитный кокон своих объятий. Он точно под наркотой, потому что почти не сопротивляется. Она поднимает глаза и встречается со мной взглядом.

– Кому ты собираешься продать газ на этот раз, Алекс?

Звук моего имени, слетевший с ее губ, вызывает у меня странное волнение, несмотря на тяжело привалившегося к ее хрупкой фигуре Малдера и нежность, с которой она сжимает его руку в своей. Я слышу в ее голосе обвинение, определенно, но и еще что-то, помимо гнева.

Нотки обиды.

Я подъезжаю к контрольному пункту. Автомат выплевывает маленькую желтую квитанцию и настойчиво гудит, напоминая мне забрать ее, но я в течение долгого времени просто смотрю на Скалли, пытаясь через ее голубые глаза заглянуть прямо ей в душу.

Малдер, должно быть, чувствует, что я смотрю на нее, потому что поднимает голову и рычит, словно раненый зверь, однако Скалли продолжает смотреть на меня, не моргая, пока я не разрываю наш зрительный контакт, после чего беру квитанцию и выруливаю на Паркуэй.

Я набираю скорость просто чтобы услышать, как гудит мотор. Грузовики. Пушки. Деньги. Больше мне ничего не нужно.

Комментарий к часть 12/19

(1) – район Квинса.

========== часть 13/19 ==========

– Черт подери! – восклицает Сантанда в доме, наполненном мертвецами. Тело Мохаммеда аль Аджииба все еще лежит в прихожей, облепленное детективами, словно мухами.

– Замолчите, – резко велю ему я.

Местная полиция уже здесь, как и чертовы журналисты, прибывшие раньше нас, и, пробираясь сквозь толпу писак с их постоянно вспыхивающими фотоаппаратами, я не могу не чувствовать, что ситуация уже вышла из-под контроля. Входная дверь открыта, но ни малейшего ветерка не ощущается – только влажный душный ночной воздух обволакивает нас.

Ни Скалли. Ни Малдера. И ни Алекса Крайчека.

Леделлер разговаривает по телефону с кем-то из отдела по борьбе с терроризмом в Вашингтоне. Агент в штаб-квартире явно забыл, что Малдер и Скалли работают над этим делом, потому что последний раз Малдер связывался с ним недели назад. К кому эти двое обращались за информацией – в местную библиотеку?

Я трясу головой в попытке избавиться от бесплодного гнева, из-за которого мне трудно сосредоточиться на работе. Куда они отправились, покинув этот дом и оставив позади труп Аджииба? И зачем? Я знаю, они здесь были. Я лично опросил истеричную соседку, Луизу Хендерсон, которая описала Крайчека вплоть до плохой стрижки. По крайней мере пять человек видели выехавший отсюда и направившийся вниз по улице грузовик-пикап с несколькими людьми в кабине. Единственное, что меня утешает, – это то, что пропавшие контейнеры с газом VX найдены позади дома.

Отличный обмен, спецагенты. Я получаю газ, но вы пропадаете. Так не пойдет. Я говорю Сантанде и Леделлеру, что мы уезжаем – пусть криминалисты спокойно делают свою работу. Леделлер кивает, по-прежнему не отрываясь от телефона, и мы загружаемся в машину.

Сантанда сидит, поджав губы. Леделлер нажимает на клавишу отбоя, когда я отъезжаю от обочины.

– Сэр, похоже, Малдер связывался с агентом Чиавелли в самом начале расследования, но в последнее время он с ним не говорил. Агент Малдер запрашивал у него информацию на Гарджона, но этот запрос был сделан до, эм, смерти Гарджона.

– А нет ли у агента Чиавелли какой-нибудь полезной информации об Аджиибе и его группе, которая могла бы помочь нам установить, куда, черт побери, Крайчек забрал Малдера и Скалли?

– Есть, сэр, – к моему удивлению отвечает Леделлер. – Чиавелли говорит, что у Гарджона и Пирса есть партнер, который, вероятно, также является их сообщником.

– Кто он и где его искать?

– Его зовут Джон Максвелл. Его местонахождение на данный момент неизвестно, но у агента Чиавелли есть осведомитель, который, возможно, сможет его установить.

– Что ж, тогда снова свяжитесь с ним и найдите мне этого осведомителя.

Сантанда смотрит в мою сторону, но не произносит ни слова. Свет на месте преступления и вспышки камер прессы становятся приглушеннее. Я увеличиваю мощность кондиционера, и в машине воцаряется тишина, за исключением звуков нажимания на кнопки телефона Леделлером.

Газ здесь. Тогда почему они уехали с Крайчеком? Учитывая тяжесть повреждения, полученного при похищении его группой Аджииба, Малдер может быть без сознания. Но Скалли тоже там была.

Если бы мне пришлось выбирать, я бы сказал, что Скалли лучший агент из них двоих – дисциплинированна там, где Малдер плюет на правила, осторожна там, где он иногда действует сгоряча. Но если его зацикленность и склонность прислушиваться не к тем людям являются его слабостью, тогда Малдер – ахиллесова пята Скалли. В критический момент он значит для нее больше, чем протокол, чем ее безопасность, чем логика.

Что довольно иронично, если вы хорошо ее знаете. Но не думаю, что она видит свою преданность Малдеру в таком свете – если она вообще признается в этом самой себе.

***

Мы все подпрыгиваем от звонка сотового – сотового Малдера. Я нашла его за поясом у Аджииба и взяла с собой. Должно быть, он собирался позвонить в ФБР и потребовать выкуп. Крайчек переводит на меня взгляд.

– Скиннер?

Малдер поднимает голову, но, по-моему, не в состоянии для разговора со Скиннером, так что я отвечаю сама:

– Скалли.

– Изобретательная агент Скалли, – растягивая слова, произносит незнакомый голос.

– Кто это?

– Скажите Алексу Крайчеку, что если он хочет увидеть свою сестру живой, то доставит мне то, что задолжал.

– Кто это?

– Скажите Крайчеку, что у него есть время до полудня послезавтра, или Катя умрет. Он знает, где меня найти.

Металлический щелчок на линии подсказывает мне, что он повесил трубку.

– Не Скиннер? – Малдер выглядит немного более внимательным.

– Нет, – отвечаю я, по-прежнему держа его в объятиях. Крайчек ведет машину, словно псих. Большую часть поездки Малдер качался при каждом перестроении или ускорении, но сейчас пытается сесть ровнее. Мне надо отвезти его в больницу, чтобы выяснить, чем они его накачали – у него невероятно расширенные зрачки.

Я перевожу взгляд на Крайчека.

– Звонили тебе. – Повторив послание слово в слово, я вижу, как с его лица стремительно сходит краска. Малдер полностью выпрямляется на сиденье.

– У тебя есть сестра? – спрашивает он так, как будто это самое странное из всего, что он когда-либо слышал. Крайчек не отвечает, но с такой силой сжимает пластиковое рулевое покрытие, что вены на его правой руке вздуваются.

– Кто это звонил? И откуда он знал, что надо позвонить на телефон Малдера? – спрашиваю я, смотря, как дергается жилка у него на виске.

– Заткнись нахрен и дай мне подумать, – бросает он в ответ, не отрывая взгляда от дороги.

– У тебя есть сестра? – повторяет Малдер, отстраняя мои обвитые вокруг его талии руки. Именно это слышится в его голосе, когда кто-то посылает ему особо мерзкие фото, на которых запечатлено расчленение коров – смесь заинтересованности и легкого отвращения. Впереди маячит съезд; на знаке написано «НЕТ СВОБОДНЫХ НОМЕРОВ», но Крайчек все равно сворачивает, умчавшись с шоссе с беспечным пренебрежением к скоростному лимиту в 40 миль в час.

Грузовик резко замирает посреди пустой парковки. Здесь нет ничего, кроме бетонно-кафельных уборных.

– На выход, – говорит Крайчек. Его лицо по-прежнему бледно, отчего глаза кажутся особенно темными на фоне этой мраморной белизны. Над его верхней губой блестит испарина.

Никто из нас не двигается.

– У тебя есть сестра, – в третий раз повторяет Малдер. – И кто-то похитил ее. И ты знаешь, кто, верно?

– На выход, – ледяным монотонным тоном повторяет он, выхватывая пистолет и направляя его прямо в грудь Малдеру. Я мысленно пинаю себя за то, что отдала ему обратно второй Глок. В течение весьма долгой секунды никто из нас не двигается, а потом Малдер мягко произносит:

– Он хочет получить газ, верно? Вот что тебе нужно ему доставить. Но мы не можем позволить тебе его забрать.

Понятия не имею, что задумал Малдер, и меня это беспокоит. Он сидит совершенно ровно, не прерывая зрительный контакт с Крайчеком и совершенно игнорируя направленное на него оружие.

Крайчек прищуривается и хрипло произносит:

– Тебе никто не говорил, что у тебя плохо с математикой, Малдер? У меня две пушки. У тебя и маленькой снайперши ни одной. Убирайтесь нахрен из моего грузовика. Сейчас же. Если до тебя еще не дошло, мне надо быть в другом месте.

Снова долгая пауза, в течение которой все лишь молча размышляют. В результате Малдер выдает:

– Предлагаю сделку: мы поможем тебе спасти твою сестру, а ты отдашь нам газ.

Крайчек не шевелится, не отвечает и не опускает пистолет. Не могу поверить, что Малдер это сказал.

– Малдер, нет. Мы не можем этого сделать. Ты не можешь. Нам надо отвезти тебя в больницу.

Игнорируя пистолет и держащего его опасного преступника, он медленно поворачивается ко мне. Я все еще не понимаю, что он задумал, но его глаза кажутся угольно-черными в ярком свете фонарей на остановке.

– Я нормально себя чувствую, Скалли. И это единственный выход. Пока у него есть даже один контейнер этого вещества, оно попадет к кому-то вроде Аджииба. Или Гарджона.

– Они оба мертвы, – замечаю я. – Есть…

– Они мертвы, но Джон Максвелл нет, – обрывает меня Малдер. Крайчек все еще молчит и не убирает оружие, но опускает державшую пистолет руку на колено.

– Кто такой Джон Максвелл?

Он разворачивается и смотрит на Крайчека, саркастически выгнувшего бровь.

– Точно не знаю. Аджииб упомянул его, когда опрашивал меня, – поясняет Малдер.

Я сглатываю, зная, что «опрос» – это вежливый способ описания допроса, от которого у него и образовались синяки на лице. Линии вокруг его рта смягчаются, когда он переводит взгляд на меня.

– Думаю, Максвелл работал с Пирсом и Гарджоном. И могу поспорить, что он и похитил сестру Крайчека.

Крайчек молчит, но распрямляет плечи, и я понимаю, что в воздухе повисает другой вопрос. Я ощущаю короткую вспышку раздражения, как когда мы с Биллом и Чарли спорили о том, где построить снежную крепость, и они сговаривались против меня.

– Есть другой выход, Малдер, – тот же, благодаря которому мы заполучили остальные контейнеры. Давай останемся здесь. Мы будем искать последний контейнер, пока не найдем и не вернем его назад.

– Или пока они не распылят его в вагоне метро, наполненном невинными людьми. Не пойдет, Скалли. Мы едем с ним.

Крайчек ухмыляется.

– Вы двое закончили? Господи, я знаю женатиков, которые уживаются друг с другом лучше, чем вы. – Он открывает отделение для перчаток и запихивает туда второй Глок. Выводя грузовик с парковки, он добавляет: – Что насчет пистолета Аджииба?

Поначалу мне кажется, что Крайчек обращается ко мне, но Малдер сухо отвечает:

– Я его не взял.

– Черт. Ну, все равно это была дерьмовая дешевка. Значит, нам надо раздобыть тебе пушку. Ладно, хорошо.

Он снова выруливает на Паркуэй, так быстро набирая скорость на съезде, что я вынуждена схватиться за спинку сиденья, чтобы меня не мотало. Малдер вновь поворачивается ко мне лицом, наклоняясь так, чтобы иметь возможность заглянуть мне в глаза, и загораживая собой Крайчека. Выражение моего лица заставляет его нахмуриться.

– Ты сделала это для меня, Скалли. Никакой разницы, – тихо говорит он.

– Разница есть, – возражаю я. – Это был ты.

– Один контейнер с газом, Скалли. В автобусе. В метро. В школьном спортзале.

Я долго удерживаю его взгляд, думая о том, как Гарджон зажал его в том переулке. О напевном тоне голоса Пирса, когда он описывал побивание женщины камнями в Афганистане.

– Что мы скажем Скиннеру?

– Что я похитил вас, – встревает Крайчек. – Пытался обменять на большее количество газа, но у Максвелла больше не было.

Малдер смотрит на него.

– Почему не сказать, что ты пытался обменять нас на Катю?

– Нет. Ты не станешь говорить о ней ни с ним, ни с кем-то еще. Никогда. Если ты это сделаешь, я тебя убью. Все понятно? – Он подкрепляет свое замечание многозначительным взглядом и добавляет уже совершенно другим тоном: – Она предпочитает, чтобы ее называли Кейт. Он сказал «Катя», чтобы убедиться, что я понял: она у него.

Малдер понимающе кивает.

– Это ее прозвище? – Он говорит с Крайчеком в том же духе, что и с родителями Сары Питтс, когда мы пытались установить ее связь с Аджиибом.

Как ни странно, Крайчек не огрызается на это.

– Мы называли ее так, когда она была ребенком. Она это ненавидит. Слишком этнически.

Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох, но когда снова открываю их, мир по-прежнему безумен – мы с Малдером и Крайчеком едем в стремительно набирающем скорость грузовике, нарушая около восемнадцати разных законов.

– Не против рассказать, куда мы направляемся? – В мой голос проникают сварливые нотки, отчего я еще больше злюсь, но Крайчек вдруг откровенничает:

– Нам надо раздобыть Малдеру оружие, верно? Я знаю подходящего парня.

В следующий раз, когда Крайчек скроет от меня, куда мы едем, я убью его голыми руками.

– ГДЕ?

Он награждает меня самой раздражающей покровительственной ухмылкой.

– Расслабься, Дана. Я знаю одного приятного джентльмена, который продает огнестрельное оружие белым вроде твоего бойфренда, не задавая неудобных вопросов. Думаю, мы найдем его в Бронксе. Малдер, дай мне свой телефон.

Малдер передает ему мобильник, насупившись, словно восьмилетка, отдающий пульт от приставки.

Я мало видела в жизни сцен страшнее той, в которой однорукий человек набирает номер на сотовом, одновременно ведя машину на скорости 80 миль в час протезом. Мы с Малдером сталкиваемся, когда оба тянемся, чтобы выхватить телефон у него из руки.

– Просто скажи номер.

Крайчек деланно обижается, но послушно повторяет номер, и Малдер набирает его, после чего отдает телефон обратно. Крайчек зажимает его между ухом и плечом.

– Рауль? Ты где? Мне нужен товар.

Я вижу, что услышав это, Малдер как-то нездорово зеленеет, и это приносит мне некоторое удовлетворение.

***

– Теренс Резник младший. Работает на химическом производстве, которое регулярно поставляло Пирсу небольшие партии удобрений и за которым отдел по борьбе с терроризмом пристально следит, – рапортует Леделлер, нажав на клавишу отбоя своего телефона. – Полагаю, они расследовали деятельность другого покупателя, и Резник подсказал им, что его компания не задавала лишних вопросов насчет того, зачем Пирсу это вещество, хотя у него даже фермы нет.

Агент Леделлер кажется вполне бодрым, что утешает, потому что сам я совершенно разбит. Он большую часть нашей поездки до города провел на телефоне с Чиавелли и кем-то из лаборатории.

– Какая связь с Максвеллом?

– Максвелл оплатил пару поставок груза. Наличными. Резник начал уделять этому внимание, потому что эти парни появлялись, отстегивали наличные, потом отправляли товар по почте в Нью-Джерси, чтобы не платить налоги с продажи в Нью-Йорке. Но у Резника есть судимость – агент Чиавелли думает, что он может выдумывать кое-что из этого, чтобы обезопасить себя перед тем, как они устроят облаву на его компанию.

– За что он сидел?

– За почтовое мошенничество.

Мне нужна чашка кофе.

– Ладно, где нам его искать?

– Местные копы попросили его прийти – сказали, что ему надо взглянуть на кое-какие связанные с делом фото. К восьми утра. У меня есть адрес участка.

– Скажите им, чтобы доставили его прямо сейчас.

– Сэр? Сейчас едва за полночь, а им еще понадобится его дальнейшее сотрудничество в деле против его нанимателей.

Я хочу наорать на кого-нибудь, но не могу придумать подходящую для этого причину.

– Ладно, восемь так восемь.

Сантанда высаживает нас, и мы с Леделлером регистрируемся в оплачиваемом Бюро отеле, в котором до нас останавливались и Малдер со Скалли.

Идя на поводу у предчувствия, я показываю персоналу удостоверение, чтобы меня впустили в номер Малдера. Дверь плавно закрывается за мной, и помощник консьержа неуверенно переминается в коридоре, очевидно обеспокоенный тем, что двое его постояльцев, агентов ФБР, пропали.

Здесь уже убирались: кровать заправлена, ботинки Малдера стоят ровно в ряд, но его открытый чемодан на нижней полке у стены так и не был распакован.

Проведя рукой по крышке бюро, я изучаю содержимое гостиничного блокнота. В нем указан номер Сантанды, а также номер Балтазара, который, мне кажется, является рестораном. На столешнице небрежно брошена петля галстука. Никаких полезных ниточек, вроде адреса Джона Максвелла, мне все же найти не удается.

Постель представляет собой типичную гостиничную кровать – она совершенно безликая, однако на прикроватном столике лежит пара жемчужных сережек – простых, но симпатичных. Таких, которые женщина стала бы носить с деловым костюмом.

Думаю, они принадлежат агенту Скалли.

Я могу взять их и проверить, остался ли на них запах ее парфюма. Она пользуется чем-то под названием «Paris» – я слышал, как Кимберли однажды спросила ее об этом. Ей идет этот аромат – свежий и не слишком цветочный. Она пользуется им вполне умеренно, но я улавливал его в совместных поездках в лифте или сидя рядом с ней на совещаниях. Я бы узнал его где угодно.

У нее есть черный костюм, с которым она носит эти серьги – под пиджак она обычно надевает блузку кремового цвета.

Если они и вправду принадлежат Скалли.

Я вспоминаю непроницаемое выражение лица Шэрон, когда мы спорили о моей работе – о том, как она вторгается в мои планы на вечер и мешает нормально провести отпуск, как рабочие моменты и накапливающееся раздражение делают меня резким, когда мне следовало бы проявить терпение. Я вспоминаю ту неудачную поездку в НьюЙорк, когда мы пытались дать нашему браку второй шанс.

И я вспоминаю, как Малдер и Скалли обнялись под хмурыми взглядами членов сенатского подкомитета, чьих угроз и обвинений оказалось недостаточно, чтобы убедить ее сообщить его местонахождение. Когда он вошел в зал, где проходило слушание, я увидел, как их взгляды встретились, словно замкнувшаяся электрическая цепь. Все остальные стали иллюзорными, как тени, после той вспышки.

Я не поднимаю серьги.

Вместо этого я выключаю прикроватную лампу и покидаю номер.

========== часть 14/19 ==========