Текст книги "Дизайн (ЛП)"

Автор книги: Р. С. Грей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Глава 11

Архитектура. Архитектура! Просто услышав, как он говорит об архитектуре, я влюбилась в архитектуру!

Я забыла добавить окончание к предложению. Может быть, это была оговорка по Фрейду, а может быть, это вообще ничего не значило. В любом случае, Грейсону нужно было быть дураком, чтобы не понять, что он был объектом моего рассказа.

Сколько у Бруклин было друзей, которые оказались архитекторами? Один. Грейсон Коул.

Догадывался ли он, какое влияние оказал на мою жизнь? Мне было так неловко признаваться, что я сформировала все свое будущее из разговора, который подслушала, когда училась в старшей школе. Кто так делает? Люди, которым нужно принимать таблетки от сумасшествия, вот кто.

– Что ж, мы рады, что ты у нас есть, Камми, – сказал Джим с теплой улыбкой.

Я молча стояла там, пока они продолжали обсуждать то, о чем говорили до моего прихода. Я сосредоточила взгляд на своих ногах, стараясь не чувствовать себя идиоткой по-королевски за то, что рассказала Грейсону правду.

Несколько минут спустя Грейсон повернулся и жестом пригласил меня следовать за ним. Я вздохнула и заставила свои ноги двигаться. Когда мы отошли подальше, Грейсон повернулся и взял меня за руку, чтобы оттащить в сторону коридора. Его руки на моем предплечье, чуть ниже рукава футболки, оказалось достаточно, чтобы остановить меня на полпути.

– Эта история была правдой? – спросил он, глядя на меня сверху вниз.

– Что за история? Ах да, та, про друга Бруклин Чака? Он ландшафтный архитектор, ты, вероятно, его не знаешь.

Уклончивый сарказм был моей единственной надеждой.

Он покачал головой, уставившись себе под ноги, а потом, наконец, поднял глаза. От его ледяных голубых глаз было почти невыносимо.

– Я не знал, что из-за меня ты увлеклась архитектурой, – сказал он.

Я не увлеклась архитектурой, я увлеклась Грейсоном. Так получилось, что эти два направления совпали.

Я пожала плечами, прекрасно осознавая, что вокруг нас есть любопытные уши.

– Ну, я действительно рад, что ты здесь. Тебе понравится следующая часть, – сказал он, поворачиваясь, чтобы пройти по коридору.

Я сжала губы, скрывая свою мега ваттную улыбку. Когда он пригласил меня присоединиться к нему на рабочем месте, это выглядело формально и по сценарию. Но, когда мы были только вдвоем в пустынном коридоре, слова были реальными, и их значение было тяжелым, осязаемым… игра определенно возобновилась. Я хотела Грейсона Коула…

Когда мы подошли к небольшой комнате в задней части дома, Грейсон поднял с земли кувалду и протянул ее мне.

– Держи, – сказал он с дерзкой улыбкой.

– Что? Зачем мне это нужно? – спросила я, как только почувствовала весь вес инструмента. Она была тяжелее, чем я думала, что это возможно.

– Вчера бригада добавила сюда гипсокартон без моего одобрения. Клиенты хотят повесить массивное зеркало вдоль этой боковой стены, поэтому нам нужно добавить слой фанеры, прежде чем мы установим гипсокартон.

– Так ты хочешь, чтобы я разрушила стену? – спросила я, мои глаза практически светились.

Он ухмыльнулся.

– Именно.

Он протянул мне респиратор, чтобы я надела его, чтобы пыль не попала в легкие, а затем оставил меня наедине с этим. Я думала, что он останется со мной, но у него были другие дела на рабочем месте. Некоторое время единственными звуками, доносившимися из комнаты, были удары моего молотка по гипсокартону, сопровождаемые моим тяжелым дыханием через респиратор.

Даже без внимания Грейсона я наслаждалась работой. Мне казалось странно терапевтическим вбивать свой молоток в стену так сильно, как только могла, а затем срывать целые секции гипсокартона за один раз. В жизни бывает всего несколько раз, когда тебе дается свобода действий, чтобы что-то разрушить.

– У тебя все хорошо? – спросил Грейсон в дверях, опершись руками о дверной косяк.

Я кивнула, и была готова снова ударить кувалдой в стену. Он улыбнулся мне с огоньком в глазах, вероятно, из-за того, как глупо я выглядела в маске. Я была на полпути, когда заметила его ямочку и совершенно потеряла представление о том, что делаю. Мой молоток соприкоснулся со стеной, а также со скрытой усиленной балкой, которая лежала за ней. Шок от удара срикошетил от молотка и пронесся по моей руке, как молния.

– Твою ма…

Я уронила молоток и наклонилась вперед, зажав руку между грудью и бедрами, желая, чтобы боль прошла.

Рука Грейсона легла мне на поясницу, и я крепче зажмурилась. Мой мозг не был уверен, на каком ощущении сосредоточиться: на том факте, что моя рука вот-вот отвалится, или на тепле, исходящем от его прикосновения.

Нет-нет-нет, ты ведь можешь отрастить руку заново, верно? Давай сосредоточимся на Грейсоне.

– Черт, держу пари, это больно, – пробормотал он, присаживаясь на корточки рядом со мной. – Ты в порядке?

Я закрыла глаза и один раз кивнула головой.

– Да, просто смущена, – процедила я сквозь стиснутые зубы. Все знают, что нужно проверить стену на наличие шпилек – или случайных долбаных опорных балок – прежде чем вонзать в нее молоток. Я оценила тот факт, что Грейсон не пытался поправить меня.

– Ты отвлек меня.

Хорошо, свалим вину на него.

Он засмеялся себе под нос, а затем потянулся, чтобы стянуть маску с моего рта.

– Повтори это, – сказал он.

– Ты отвлек меня, – повторила я, не встречаясь с ним взглядом.

– Ах, прости за это, – он потянулся к моему плечу и нежно провел рукой по моей руке. – Дай мне взглянуть на твою руку.

Моя мать часто говорила мне, что, если я когда-нибудь испытываю боль, я должна коснуться или ущипнуть другую часть своего тела. Это отвлекает мозг и заставляет тебя думать, что боли больше нет. Когда Грейсон коснулся моей руки, он не просто отвлек мой мозг, он захватил его.

Я позволила ему взять мою руку в свои руки и смотрела, как он медленно поднял ее, чтобы проверить, нет ли травм. Он никогда раньше не прикасался ко мне, если не считать редких рукопожатий. У него были большие руки, мозолистые от физического труда, и я была очарована мозолями на его ладонях. Он положил руку на мой бицепс, и я замерла, желая, чтобы он позволил своим пальцам коснуться других областей моего тела.

Он мгновение изучал меня, а затем его губы растянулись в скрытой улыбке.

– Похоже, нам придется ее ампутировать.

– Ха-ха, забавный парень.

Я выдернула руку из его хватки, на всякий случай, если он серьезно собирался ее отрубить.

– Думаешь, ты в порядке? – спросил он, разглядывая мою руку.

Я пожала плечами, боль уже перешла в тупую.

– Я думаю, мне, наверное, просто нужно одно из тех печений, которые я видела на столе по дороге.

Он засмеялся и покачал головой.

– Давай, я покажу тебе чертежи дизайна, пока ты отдыхаешь, чемпион.

Я последовала за ним через дом и вышла на переднее крыльцо, где в качестве импровизированного письменного стола был установлен небольшой журнальный столик. Грейсон рассказал мне о проекте дома и даже выслушал несколько моих комментариев и критических замечаний. Он загорался, когда говорил о доме и о семье, которая будет жить в нем, как только он будет завершен. Пока он говорил, я изучала его черты по очереди: губы, изогнутые в улыбке, морщинки возле глаз, которые образовались, когда он указал на свои любимые элементы дизайна.

Пока я стояла с ним на крыльце, я знала, что мы живем в какой-то альтернативной вселенной. Ничто в этом вечере не казалось реальным, начиная с того, как мы были одеты, и заканчивая легкостью, с которой мы разговаривали, смеялись и листали чертежи. На этот раз Грейсон ослабил бдительность, и я не могла не желать еще несколько мгновений, чтобы протянуть руку и прервать вечер прямо здесь, вот так, навсегда.

***

На следующее утро я оказалась за своим столом на двадцать минут раньше. Я с трудом могла заснуть, думая всю ночь о Грейсоне, о том, как его рука касалась моей обнаженной кожи. Я сбросила одеяло в 6:30 утра, отправилась на пробежку (которая закончилась медленной пробежкой к стойке с кофе и рогаликами), приняла душ и приготовилась к работе.

Мне не терпелось увидеть его, доказать себе, что все не было фантазией, а скорее поворотным моментом в наших отношениях. Наконец в 8:00 утра двери лифта открылись, и Грейсон вышел в накрахмаленном темно-синем костюме. Каждый шаг, который он делал в своих блестящих коричневых ботинках, резонировал по всей комнате. Я широко улыбнулась, волнение переполняло меня, когда я попыталась придумать, что я скажу ему в первую очередь. Я думала о дизайне дома, когда готовилась к работе утром, и мне не терпелось поделиться с ним несколькими своими идеями.

Я откинулась на спинку стула, когда он приблизился, и улыбнулась от уха до уха... Но, когда он подошел ближе, я поняла, что он не замедляется. Он даже не собирался смотреть на меня сверху вниз. Он быстро прошел мимо моего стола и обратился непосредственно к Беатрис.

– Пусть Николь присоединится ко мне сегодня за обедом и отложи все мои звонки до полудня.

Я обернулась, чтобы посмотреть, как он вошел в свой кабинет и захлопнул за собой дверь. Я уставилась на дерево, пытаясь понять, как я могла так ошибиться. Мои любимые брюки и дополнительный слой туши, которую я нанесла утром, были абсолютной тратой времени.

Неужели я вообразила предыдущий день? Где был тот парень, который пошутил насчет того, чтобы ампутировать мне руку?

Когда Николь вошла во время обеденного перерыва, похожая на кошку, которая съела канарейку, я вытащила телефон из сумочки и отправила сообщение Бруклин.

Камми: У тебя есть кто-нибудь, с кем ты можешь меня свести?

Бруклин: Конечно, дай мне вытащить свой справочник. Какие-либо предпочтения по возрасту или роду занятий?

Камми: Я бы предпочла, чтобы у них был возраст и род занятий.

Бруклин: Хорошо, это исключает Ларри, двузубого бродягу из поезда К.

Камми: Твои шутки сейчас не ценятся.

Бруклин: Блин, ладно, давай уложим тебя в постель.

Камми: И никаких проституток.

Бруклин: Не волнуйся, мы уже исключили Ларри.

Камми: гхдкуйгл.

Бруклин: Я даже не уверена, что в Лос-Анджелесе есть парни, которые соответствуют твоим неразумным стандартам.

Камми: Грейсон пригласил Николь сегодня на ланч.

Бруклин: Вот и все. Я не дружу с ним на Facebook.

Камми: Подожди, а что там написано о его статусе отношений?

Я ненавидела то, что хотела знать, но мне это было нужно.

Бруклин: Холост.

Камми: Хорошо. А теперь найди не бездомного человека, чтобы свести меня с ним.

Бруклин: Займусь этим.

Глава 12

Мое раздражение на Грейсона росло по мере того, как проходили следующие несколько дней: он продолжал игнорировать мое присутствие. Я набиралась смелости, решалась ворваться в его кабинет и отчитать его, а потом вспоминала, что я была нормальным человеком, который не делал ничего подобного со своим боссом.

В понедельник я зашла в конференц-зал на обязательное заседание отдела и начала искать место. Единственный свободный стул стоял рядом с Грейсоном, в самом начале комнаты. Я была потрясена, увидев, что Ханна еще не заявила на него свои права, но потом вспомнила, что они с Аланом ушли несколькими минутами раньше, чтобы она могла следить за ним на рабочем месте.

Как бы то ни было, я могу сидеть рядом с ним. Я взрослый человек.

Я скользнула на стул и с громким шлепком бросила свой блокнот на стол. Мы даже не поздоровались, а потом через несколько минут началась встреча. Я делала пометки в своем блокноте, пытаясь игнорировать каждый раз, когда Грейсон ерзал на стуле, или тот факт, что он пах этим проклятым лосьоном после бритья с пряностями. Мне хотелось возненавидеть этот запах, но я не могла.

В середине встречи, когда монотонное гудение представителя отдела кадров стало невыносимым, я написала вопрос для Грейсона в блокноте.

Почему ты игнорируешь меня?

Я пододвинула блокнот так, чтобы он вторгся в его пространство, и когда он откашлялся, я поняла, что он прочитал его. Он потянулся вперед и легким движением руки оттолкнул блокнот.

Я в гневе прикусила нижнюю губу, а затем попыталась снова, на этот раз выбрав более декларативный подход.

Я вычеркнула «игнорируешь меня» и заменила его на «придурок». Затем я подчеркнула новый вопрос пять раз, чтобы он определенно увидел его и понял, как сильно это меня злит.

Не раздумывая, он потянулся за блокнотом и оторвал верхнюю страницу, скомкав ее в руке. Шум пронесся по конференц-залу, прервав представителя отдела кадров, так что его фраза об этике на рабочем месте была прервана.

– Мы можем закончить сейчас? – рявкнул Грейсон мрачным тоном.

Все заерзали на своих стульях, пытаясь стать невидимыми, чтобы гнев Грейсона не был направлен на них. Я хмыкнула себе под нос и отодвинулась от него.

– Конечно, э-э, мы можем закончить это в другой раз, – заикаясь, пробормотал представитель отдела кадров, закрывая папку как можно тише и быстрее.

– Отлично. Давайте вернемся к работе, – сказал Грейсон, отодвинув свой стул так сильно, что тот ударился о стену.

Я собрала свои вещи и повернулась к двери, не сводя глаз со спины идущего впереди меня помощника архитектора. Я была предпоследним человеком, покидавшим комнату благодаря тому, что я заняла место в самом конце стола для совещаний, но как только я собралась выйти, Грейсон втянул меня обратно и захлопнул дверь.

Мы были одни.

– Ты хоть представляешь, как непрофессионально ты себя сейчас ведешь? – спросил он, стоя у меня за спиной, его горячее дыхание коснулось моей шеи.

Я не обернулась.

– Все тебя слышат, – возразила я, не сводя глаз с массивной деревянной двери.

– Ты, кажется, смущена тем, как будут обстоять дела между нами, поэтому я проясню это для тебя. Я не встречаюсь с сотрудниками. Когда я на работе, я сосредоточен на своей работе. Ты не более чем наемный работник.

Я провела языком по нижней губе, пытаясь успокоить свой гнев. Это не сработало. Ничего не получилось. Я сделала шаг назад, так что моя пятка погрузилась в носок его ботинка. Он даже не вздрогнул. Еще один шаг, и я прижалась к его груди, наши бедра идеально выровнялись. Пряжка его ремня впилась мне в кожу сквозь ткань платья, и я потянулась назад, чтобы схватить его за бедро через брюки.

Никто из нас не пошевелился, но я видела, как напряглись сухожилия на его руке, когда он наклонился к закрытой двери и приблизился ко мне. Может быть, он не осознавал, что делает это, или, может быть… может быть, он действительно хотел быть ближе ко мне.

Я вздохнула, скользнула рукой на дюйм выше по его бедру.

– По какой-то причине ты думаешь, что поступаешь правильно, отталкивая меня. Может быть, ты боишься, – сказала я.

Он отстранился от меня и засмеялся себе под нос, как будто мое заявление было нелепым. Этот звук заставил мой гнев выйти из-под контроля. Я была сумасшедшей, если думала, что смогу изменить Грейсона. Я как раз собиралась сказать ему, что он был неправ и что я больше не хочу, чтобы он держался подальше. После того, как он засмеялся, я решила переключить передачу.

– Или, может быть, ты действительно просто придурок, – сказала я, толкнув его локтем в грудную клетку так сильно, как только могла, от чего он издал громкое хмыканье. Он опустил руку и сгорбился, пытаясь отдышаться.

Я повернула дверную ручку, распахнула дверь и оставила его там, радуясь, что на этот раз его физическая боль была наравне с тем, что чувствовала я.

***

Во вторник вечером после того, как последний человек ушел, я сняла туфли на каблуках и натянула розовые пушистые носки. Алан дал мне еще два часа, чтобы закончить работу, но я собиралась сделать это на своих собственных условиях. Это было не так хорошо, как уходить в нормальное время, но, по крайней мере, носки были удобными.

Я направилась на кухню и включила свет, зная, что мне понадобится немного кофеина, чтобы пережить следующие несколько часов. Пока я ждала, когда загрузится кофеварка, я пробежалась по своему мысленному списку фраз, которые я должна была сказать Грейсону накануне в конференц-зале.

Он подумал, что я веду себя непрофессионально? Ради бога, он разговаривал с любовницей за обедом. Поговорим о непрофессионализме. Ему показалось забавным, когда я попыталась завести честный разговор? В следующий раз, когда он заговорит со мной, я покажу ему, какой забавной могу быть.

Я слишком сильно захлопнула крышку кофеварки, а затем скрестила руки на груди, ожидая, пока кофе заварится.

– Камми? – раздался голос из коридора. Я повернулась к двери кухни как раз вовремя, чтобы увидеть, как в дверях появился Грейсон, он остановился, когда увидел, что я стою там и завариваю кофе. Я думала, что все уже ушли, но, очевидно, я ошибалась.

На нем не было пиджака, и он развязал галстук на шее. Он выглядел моложе, чем обычно, с закатанными рукавами рубашки и слегка взъерошенными волосами.

– Чего ты хочешь, Грейсон? – спросила я, пропуская все любезности. Он думал, что я запуталась в нас? Я бы показала ему, насколько кристально ясна мне сейчас ситуация.

– Почему ты все еще здесь? Ты не... я имею в виду, ты ведь не ждешь меня, не так ли? – спросил он, потирая затылок.

– О, отвали. – Я закатила глаза. – Ты серьезно?

Кофе наполнил мою кружку, а затем кофе машина выключилась позади меня. Я повернулась и схватила дымящуюся кружку, размышляя, стоит ли бросить кружку в него.

Нет, тогда мне пришлось бы сделать новую чашку кофе.

– Я просто не был уверен...

Я прервала его отвратительно очаровательный голос.

– Нет, вопреки тому, что тебе нравится так думать, я не преследую тебя. Алан снова попросил меня задержаться допоздна.

Грейсон нерешительно шагнул на кухню и провел руками по волосам. Он проделал это много раз за последние несколько минут, теребя свои волосы и одежду. Когда он впервые вошел в офис рано утром, его волосы были идеально уложены, теперь они выглядели так, будто он только что встал с кровати. Я представила его голову на своей подушке, прежде чем смогла сдержаться. Последовавшее за этим ощущение было не из приятных.

– Он сам делает какую-нибудь работу или просто перекладывает все это на тебя? – спросил он, по-видимому, обеспокоенный.

Я пожала плечами. Алан был занят весь день, но я никогда не обращала внимания на то, что он на самом деле делал.

– Кто знает? Я просто не высовываюсь и делаю свою работу.

– Ну, тебе следует отправиться домой, – сказал Грейсон, сделав еще один шаг ко мне. Я уставилась на его бледно-голубую рубашку, на контраст между его загорелой кожей и закатанными рукавами.

– Я еще не закончила, – возразила я. Грейсон мог быть генеральным директором компании, но Алан был тем, перед кем я должна была отчитываться каждый день. Я сомневалась, что Грейсон придет мне на помощь утром, когда Алан набросится на меня за то, что я ушла до того, как закончила всю свою работу.

– Камми, я сказал тебе идти, – сказал Грейсон, сокращая расстояние между нами и забирая кружку из моей руки. Он уставился прямо на меня, опрокинул кружку и вылил дымящийся кофе в кухонную раковину.

Ну что ж.

Его уверенность заставила меня ухмыльнуться. Это было так похоже на Грейсона – предполагать, что он может вот так вылить мой кофе.

Он воспринял мою ухмылку как белый флаг и снова провел ладонями по волосам. Этот человек преждевременно облысеет, если будет продолжать в том же духе.

– Знаешь, мое ребро все еще болит со вчерашнего дня, – сказал он с дерзкой улыбкой.

– Хорошо. Я надеюсь, ты думаешь обо мне каждый раз, когда делаешь вдох. – Мои слова должны были звучать как угроза, но они прозвучали мягче, как мольба. Я съежилась от того, как отчаянно это прозвучало.

Грейсон прислонился спиной к кухонной стойке, тусклое освещение отбрасывало половину его четких черт в тени.

– О, да, – улыбнулся он. – Но большую часть времени я думаю о том, насколько легче была бы моя жизнь, если бы я тебя уволил.

То, как его взгляд скользнул вниз по моей шее – к участку кожи, обнаженному у основания ключицы, заставило меня сделать медленный, успокаивающий вдох.

Мы совсем одни.

Никто нас не увидит.

– А как насчет других случаев? О чем еще ты думаешь? – спросила я, приподняв бровь.

Я чувствовала себя неприкасаемой в полутемной кухне, с жужжащей кофеваркой и тишиной, которая ее окружала.

– Вещи, о которых босс никогда не должен думать в отношении своего сотрудника, – сказал он, изучая мои губы.

Правда. В кои-то веки настоящая честность. Жаль, что он все еще не был готов действовать в соответствии с этим.

– Ах, хорошо. Я уверена, что Николь уже заждалась тебя. Скажи мне, весело спать с женщинами, которые тебе не нравятся? Может быть, мне придется попробовать это самой… посмотрим, из-за чего вся эта шумиха.

Я шагнула, чтобы обойти его, но он схватил меня за руку и потянул назад, так что я оказалась прижатой к стойке. Мой рот открылся, когда я попыталась возразить. Он сделал шаг ко мне так, что его туфли коснулись моих носков. Я наблюдала за его ртом, губы приоткрылись, и вздох вырвался наружу. С каждым вдохом его грудь поднималась и касалась моей.

Я умоляла, чтобы он поцеловал меня. Я желала этого изо всех сил.

Мой взгляд метнулся к его глазам, но он все еще смотрел на мой рот.

– Почему ты не можешь просто оставить это в покое? – спросил он, дотягиваясь до моих бедер и крепко сжимая их.

– Ты имеешь в виду «почему я не могу просто оставить тебя в покое», – уточнила я.

Он кивнул.

– Потому что я не могу. И не буду. И не думаю, что ты хочешь, чтобы я тебя оставляла в покое.

Его пальцы впились сильнее в мои бедра, когда он наклонился, глаза оказались на одном уровне со мной.

– Ты не та, с кем можно играть, – сказал он.

Я улыбнулась, чувствуя головокружение от его прикосновения и запаха его лосьона после бритья.

– А вот тут ты ошибаешься. Только работа и никаких игр делают меня... беспокойной.

Я балансировала на грани полного уничтожения чувства собственного достоинства. Если бы он отвернулся от меня тогда, я бы не оправилась. Сколько раз можно броситься на горящую звезду, прежде чем поймешь, что иногда звезды лучше оставить нетронутыми, далеко в небе.

Его губы коснулись моей шеи, и я закрыла глаза.

– Помни, что ты сама просила об этом, – сказал он, усаживая меня на стойку, чтобы мы снова оказались на одном уровне. Когда я открыла глаза, наши взгляды встретились, и он, не дожидаясь ни секунды, наклонился и поцеловал меня. Наши губы соприкоснулись, мои глаза закрылись, и его руки обхватили мой подбородок с обеих сторон, удерживая меня на месте.

Это было безнадежно.

Пытаться ухватиться за этот безумный момент было безнадежно. Я пыталась запечатлеть это, но это как сон, который ускользает от тебя, как только ты моргаешь, просыпаясь. Его руки сжимают мою шею. Мои ноги обвивались вокруг его торса. Наши бедра прижимались друг к другу. Мои пальцы скользили вниз по его груди, пока я не нашла петли для ремня и не притянула его еще ближе.

Его губы.

Его губы затмили всех.

Мне показалось, что я опрокинулась через край кухонной стойки. Падаю, падаю, падаю все дальше от того, что я могу контролировать, и все дальше погружаюсь в Грейсона.

– Не останавливайся, – умоляла я в тишине кухни.

Как только эти слова были произнесены, он отстранился.

Поцелуй был прерван.

В мгновение ока он отступил, чтобы я могла видеть его зрачки. Они были темными, расширенными и дикими. На него это подействовало так же сильно, как и на меня. Моя шея болела в том месте, где он сжал ее слишком сильно. Мои губы горели от его поцелуя. Он был груб, но мне это нравилось.

Я ухватилась за край стойки и резко вдохнула, пытаясь прийти в себя. Это помогло мне сосредоточиться на кухонном полу и моих розовых пушистых носках, которые то появлялись, то исчезали из поля зрения.

Этот поцелуй...

Этот поцелуй был всем.

Через мгновение я отпустила стойку, желая снова обнять Грейсона и прижать его к себе. Но когда я подняла глаза, он был уже на полпути из кухни, уже на пути к тому, чтобы уйти. Его парадные туфли с явным намерением шлепали по полу. Переступив порог, он не оглянулся. Он хлопнул рукой по дверному косяку и оставил меня сидеть там в полном одиночестве.

Я мечтала поцеловать его, хотя бы раз.

В тот момент я научилась быть осторожной в своих желаниях.