Текст книги "Дизайн (ЛП)"
Автор книги: Р. С. Грей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)
Глава 9
На протяжении всей оставшейся недели я больше не видела Грейсона, и моя уверенность в его влечении потихоньку начала ослабевать. Каждый день он приходил раньше меня и уходил либо после того, как уходила я, либо когда я была сильно чем-то занята. Кто знает. В любом случае, я была в двух шагах от штурма его кабинета только для того, чтобы проверить, что он все еще жив.
В пятницу вечером, стоя перед своим шкафом, я была невероятно раздражена тем, что Грейсон решил избегать меня после нашей маленькой стычки на стройке. Зная его, он, вероятно, попытается отказаться от ужина. В конце концов, это был праздничный ужин в честь моего назначения в его компанию – назначения, о котором он, несомненно, сожалел.
Я вздохнула, перебирая свои коктейльные платья, надеясь, что одно из них выскочит на меня и закричит: «НАДЕНЬ МЕНЯ! Я ЗАСТАВЛЮ ГРЕЙСОНА УМОЛЯТЬ, И ПОЛЗАТЬ НА КОЛЕНЯХ». Как ни странно, они все молчали. Вероятно, моя одежда в тот вечер была не особенно болтливой.
Тихий стук в дверь моей спальни отвлек меня от поисков платья. Обернувшись, я увидела Ханну, которая стояла там с баночкой йогурта в руке. Она сняла фольгу и облизала ее, когда я жестами пригласила войти в мою комнату.
– Собираешься куда-то? – спросила она, глядя на мои волосы, которые я только что закончила укладывать в низкий пучок.
– Да, просто на ужин. Что насчет тебя? – спросила я, возвращаясь к своему шкафу. Ханна и я все еще работали над нашими границами в общении. Жить с ней было все равно, что жить одной. Домой она обычно возвращалась поздно, после того как проводила время с друзьями, а я обычно поздно возвращалась с работы. По утрам на работу мы ходили пешком, но она обычно любила заглянуть к маме, так что на самом деле я жила с призраком.
Это совсем не значит, что я ничего о ней не знала. Я знала. Знала, что она предпочитала устанавливать термостат в квартире на прохладную температуру, знала, что у нее было определенное правило в отношении посуды (она ее просто не мыла), а также что она предпочитала слушать безумную музыку в 6 часов утра, пока собиралась на работу.
Все это было не так уж плохо. На днях она оставила шоколадный торт, и я стащила у нее кусочек настолько маленький, что она просто не сможет этого заметить. Эй, иногда ты должен брать, что можешь получить.
– О, значит, идешь ужинать? Здорово. А у меня на сегодняшний вечер нет никаких планов. Если только не считать планом выпивать за просмотром серий «Закон и порядок».
Я нахмурилась, глядя на висящие передо мной платья. Я хотела, чтобы на ужине были только Джейсон, Бруклин, Грейсон и я, но также мне не хотелось оставлять Ханну одну. Мы не были настоящими друзьями, но это была отличная возможность познакомиться с ней поближе.
– Почему бы тебе не пойти с нами? Будет весело, – сказала я с улыбкой. —Вообще-то будет небольшая компания, и, кстати, Грейсон тоже пойдет.
– Наш босс, Грейсон? – спросила она, приподняв брови.
Я кивнула.
– Он и моя сестра, старые друзья.
Ее брови поднялись еще выше.
– Твоя сестра – поп-звезда? Боже мой, а Джейсон Монро тоже будет там?
Я уже забыла, как странно было другим людям общаться с моей семьей. Для 99,9% американцев Бруклин Хат и Джейсон Монро были «той самой», новой парой Голливуда, звездами, которых они видели на обложках журналов в отвратительно милых позах, когда они выходили из продуктового магазина.
– Да, Джейсон тоже будет там, – ответила я, пытаясь преуменьшить всю ситуацию. Может, это была не такая уж хорошая идея.
– О, боже мой! Дай мне только пару минут, я оденусь очень быстро.
***
Два часа спустя, когда Ханна в третий раз с тех пор, как принесли наши закуски, положила руку на плечо Грейсона, я очень сильно пожалела, что пригласила ее. И почему меня это вообще должно было волновать? Я должна была позволить ей смотреть повторы сериала «Закон и порядок», пока у нее не выпадут глаза из орбит. Из-за моей гребаной потребности быть дружелюбной и вежливой я чуть ли не поставила себя «пятым колесом» только на каблуках.
Как только мы приехали, я сразу поняла, что этот вечер будет одной большой катастрофой. В модном французском ресторане нашу группу разместили за лучший столик заведения: уединенный уголок с приглушенным освещением. Но что толку от этого, если я даже не сижу рядом с Грейсоном? Когда мы подошли к столу и выбрали места, то Грейсон сел рядом с Джейсоном, а затем Ханна заняла место рядом с ним так быстро, что мне только оставалось гадать, не обладает ли она какой-то сверхчеловеческой скоростью. Нет, правда. На секунду я замерла возле стола, наблюдая, как все четверо уселись на свои места, так уютно разместившись, как чертовы жуки на ковре. Я избавлю вас от ужасных подробностей, но в течение первых тридцати минут ужина мне пришлось слушать, как Ханна монополизировала каждый вздох Грейсона своими историями из колледжа, историями о взрослении и своими любимыми моментами на работе в его фирме.
Вау, просто продолжай говорить ему, что это совпадение, что вы оба любите сливки с фундуком в вашем кофе. Там есть фундук, и есть ваниль. По этой логике, вы также можете быть родственными душами с вонючим Гари из финансового отдела.
Я взглянула на Ханну, как раз в тот момент, когда она незаметно задирала на бедрах свою юбку еще на дюйм выше. Она воспользовалась этой возможностью как раз тогда, когда Грейсон болтал с Джейсоном об инвестициях или о чем-то столь же скучном, и Ханна использовала это по полной программе. Ну почему, ну почему я ее пригласила?
– Итак, Грейсон, ты когда-нибудь был в Южной Америке? – спросила Ханна, прервав его разговор с Джейсоном.
– Потому что я ездила туда вместе с архитектурным клубом моего колледжа. Нашей первоначальной миссией было строительство школы, но вместо этого дети научили нас тому, что нам не нужно наличие четырех стен и грязного старого стола, и что мы можем учиться где угодно.
– Подожди, так ты все-таки построила для них школу? – спросила Бруклин.
Ханна бросила на нее свирепый взгляд.
– Нет. Мы потеряли время, потому что в первый день шел дождь, поэтому все решили провести наши последние четыре дня, осматривая местные руины. В любом случае, Грейсон, в реальной жизни руины еще лучше. Тебе обязательно нужно там побывать.
Он учтиво кивнул ей в ответ, а я вернулась к своей еде, плохо понимая, как же справиться с неловкостью этого ужина.
– Камми, тебе понравилась твоя первая рабочая неделя? – спросил Джейсон с другого конца стола.
Обычно я бы воспользовалась моментом, чтобы полюбоваться им. В конце концов, он был самым сексуальным мужчиной, который когда-либо рождался... или что-то в этом роде. Но не сегодня. Сегодня я была не в настроении. Только не сейчас, когда Ханна практически облизывала губы, готовясь вонзить свои зубы в Грейсона.
– Да, это было ... отлично, – сказала я, ковыряя вилкой свои равиоли.
Я едва успела съесть две штучки. Каждый раз, когда я видела, как Ханна обращает свое внимание на Грейсона или, боже упаси, издает еще один глупый смешок, мой голод сменялся слепой яростью. Если бы я небрежно ударила ее вилкой по руке так, что ей пришлось бы срочно ехать в больницу, разве это было бы моим криком отчаяния? Я не была в этом уверена, поэтому просто отложила эту идею в стопку «возможно».
– Ого, неужели так плохо работать на меня, Камми? – спросил Грейсон, впервые за весь вечер обращаясь ко мне. Тот факт, что он использовал имя «Камми» вместо «Камерон» в присутствии моей сестры, только разозлил меня еще больше.
– Не то, чтобы я действительно работала на тебя. Ты весь день сидишь взаперти в своем кабинете. А я остаюсь с Аланом и его блестящей личностью.
Я практически вздрогнула, просто произнося его имя вслух.
– Я буду лучше следить за ним, – пообещал он, когда Ханна положила руку ему на предплечье, чтобы снова привлечь его внимание. Вилка в моей руке непроизвольно дернулась.
– Грейсон! – Ханна почти кричала. – Я хотела сказать тебе, что мне очень нравится программа наставничества. В качестве руководителя у меня выступает Алан, и он на самом деле очень хороший учитель. Он показал мне чертежи для... – в этот момент ее голос для меня полностью растворился в манере беззвучного открывания рта Чарли Брауна «вомп-вомп-вомп». Я повернулась, чтобы посмотреть, смогу ли найти утешение у Бруклин и Джейсона, но они шептали друг другу сладкие пустяки, по крайней мере, я так думала. Так что я осталась одна, раскачиваясь пятым колесом, как будто была рождена для этой роли. Достаточно. Я бросила вилку на тарелку и отодвинула стул от стола.
– Пойду подышу свежим воздухом, – сказала я, ни к кому конкретно не обращаясь. Бруклин двинулась за мной, но я бросила на нее взгляд, чтобы она осталась на месте.
Хороший, крепкий глоток Лос-Анджелесского смога был именно тем, что мне нужно. Мне нужно было встряхнуться. Я ненавидела ту личность, которой становилась: эту неуверенную в себе, похожую на оболочку самой себя девчонку. В колледже я была уверена в себе, откровенна и счастлива. Мне было все равно, что думают другие люди. А теперь я даже не могу спокойно поесть, чтобы не развалиться. Я не могла есть. Только что я была в порядке, а в следующую минуту Грейсон так разозлил меня, что я чувствовала себя совершенно неуправляемой. Во всем виноват Грейсон.
Я стукнула носком своей туфли по камню и скрестила руки на груди, как мелодраматичный подросток.
Зачем я трачу на него свое время? Почему я чувствую потребность победить его? Чтобы завоевать его расположение? Потому что на самом деле это именно то, чего я добиваюсь. Если бы я хотела от него чего-то серьезного, то сделала бы это хладнокровно и отступила. Нет. Все дело было в острых ощущениях от охоты. Но почему же? Я не нуждалась в дополнительном стрессе. Мне просто нужно получить зарплату за три месяца, чтобы уехать к чертовой матери из Лос-Анджелеса и найти какого-нибудь симпатичного француза, который будет у меня между ног. Одна только мысль о том, чтобы уехать из Лос-Анджелеса, начала меня успокаивать. Конечно, я начну с Парижа. Мне еще предстояло увидеть Эйфелеву башню воочию, и если я собиралась совершить кругосветное путешествие, чтобы насладиться жизнью в полной мере, то именно с этого мне и нужно было начать. Может быть, я останусь там на неделю или на две, наедаясь до отвала круассанами и переспав со столькими французами, насколько только хватит смелости. Как сказать «залезай ко мне в штаны» по-французски?
Мне придется учиться. (Или, знаете... я всегда могу просто по умолчанию использовать старый добрый язык тела.)
– Камми? – раздался голос позади, отрывая меня от моих мыслей. Я закрыла глаза, осознав, что это был голос Грейсона.
Он вышел следом за мной.
Я еще крепче скрестила руки на груди, прежде чем заговорить.
– Что ты хочешь, Грейсон? – спросила я, даже не потрудившись обернуться и посмотреть на него. Еще несколько минут назад я была бы в восторге от того, что он проявил достаточно заботы, чтобы выйти и поговорить со мной, но в тот момент я просто хотела остаться одна. Я не чувствовала никакой уверенности в себе. Я не чувствовала себя ни кокетливой, ни желанной. Я хотела сделать паузу в игре.
– Мне просто интересно, от чего тебе нужна передышка? – спросил он.
«От тебя, тебя, тебя.»
Я не сводила глаз с дороги.
– Ни от чего.
В этом слове заключена такая сила: способность отказать кому-то в своих истинных чувствах в момент уязвимости. Я смотрела, как по улице едет машина, и старалась сосредоточиться на ее движениях, а не на своих чувствах. Но тут снова заговорил Грейсон:
– Камми.
Он произнес мое имя так, словно умолял меня что-то сделать. Мне нравился звук моего имени на его губах, и когда он коснулся моего плеча, чтобы повернуть меня лицом к себе, я не сопротивлялась.
Ладно, если бы он хотел знать правду, я бы сказала ему.
– От всего. Мне нужна была передышка от всего, – ответила я, не отрывая взгляда от его темно-синего галстука. Его галстуки всегда так идеально ложились на середину рубашки, словно были приклеены к ней. Может быть, именно поэтому мне и нужен был Грейсон. Он был идеален, у него была своя жизнь, он был целеустремленным и преданным – а я не была такой. В любой момент у меня возникало желание улететь, пропустить остаток ужина и всю оставшуюся ночь бродить по городу в одиночестве.
– Ну, я не могу все исправить, – сказал он с легкой улыбкой, пытаясь подбодрить меня. – А ты не могла бы сказать поподробнее?
Его слова были простой шуткой, но они напомнили мне о ссоре, которая произошла у меня с Бруклин сразу после того, как умерли наши родители.
Я отказывалась говорить с Бруклин о наших родителях, отказывалась посещать психиатра, отказывалась ходить на групповую терапию. Я в совершенстве освоила искусство отрицания, и оно начало проникать в каждую частичку моей жизни. Бруклин делала все, что могла, пытаясь дать мне время прийти в себя, но однажды субботним вечером в старших классах я пришла домой на два часа позже обычного, со свежим синяком на подбородке. Я была пьяна, я выпила много дерьмовой водки, которая сожгла все мое горло, и у меня просто не было никакого настроения иметь с ней дело.
– Камми, как ты думаешь, что ты делаешь? – кричала она, когда я плелась в свою комнату, игнорируя ее.
– О, не пытайся быть матерью, Бруклин. Отвали. – Произнесение этих слов обжигало даже сильнее, чем водка. Для нас это было впервые.
Всегда есть первый раз. Первый раз, когда ты действительно переступаешь эту черту доверия. Я помню, как она вздрогнула от моих слов, искренне обиженная и ошеломленная моей жестокостью.
– Я не могу все это исправить, – прошептала она. – Ты не можешь так поступать с собой. Ты должна дать помочь себе.
Я остановилась и потрогала синяк на своем лице. Я даже не могла вспомнить, как его получила, но, вероятнее всего, я просто по пьянее где-то упала. Бруклин подошла ко мне сзади и обняла меня. Ее объятия были такими крепкими и надежными, что мне было почти больно.
Мы стояли так до тех пор, пока я больше не могла отрицать свои чувства. Я была вынуждена признать всепоглощающее горе, которое было заперто глубоко внутри меня в течение многих месяцев. Она заставила меня почувствовать это.
– Мне так жаль, – прошептала я, и горячие слезы потекли по моим щекам.
Мы стояли в коридоре, ее грудь прижималась к моей спине, и я плакала, долго и сильно. Достаточно долго, чтобы понять, что я должна измениться.
– Камми, – позвал Грейсон, выдергивая меня в настоящее, и тем самым отвлекая меня от воспоминаний о прошлом.
Я медленно сглотнула, уже зная, что мне нужно сделать.
– Скажи Брук, что мне стало плохо, и я уехала домой. И пожалуйста, проследи, чтобы Ханну подвезли.
– Камми, – сказал он, протягивая ко мне свою руку, но, вовремя осознав какую ошибку он совершает, безвольно опустил ее обратно. – Ты в порядке?
Я отвернулась от него и снова отвела взгляд на темную улицу.
«Я дам тебе знать, когда узнаю, Грейсон.»
***
В итоге я отправилась в свое сокровенное место. Это было единственное место, которое унимало мое беспокойство и страх. Чтобы попасть туда, нужно было ехать по частной дороге, которая огибала ограду по периметру аэропорта Лос-Анджелеса. Если идти по ней достаточно долго, то в конце концов наткнешься на одинокое, забытое кладбище. Это было достаточно неожиданное место для кладбища, рядом с шоссе, рядом с аэропортом, но оно, должно быть, было здесь задолго до того, как изобрели самолеты.
Припарковавшись у обочины, я достала фонарик. В первый раз я была здесь с наркоманом из моей старшей школы, именно он показал мне это место. Он сказал, что знает одно местечко, где можно накуриться и посмотреть, как взлетают самолеты. В ту ночь я слепо последовала за ним, слишком наивная, чтобы понять, что вела себя довольно-таки глупо, и все же я не пожалела о своем поступке.
В следующий раз, когда я собралась посетить это укромное местечко, я бросила парня с травкой и пошла одна. Только я и мой фонарик.
Это было заброшенное место, в глуши, окруженное мраком, но самолеты всегда прилетали именно тогда, когда я в них нуждалась. Иногда мне везло настолько, что я видела, как четыре или пять самолетов приземлялись или взлетали с интервалом в несколько минут. Я садилась на одинокую могилу, прислонялась к надгробию и выключала фонарик. Сидя там, в темноте, я представляла себя улетающей на этих самолетах. Каждый раз, когда я слышала низкий гул взлета, мое сердце начинало биться быстрее, и земля подо мной словно оживала, сотрясаясь под тяжестью авиалайнера.
Самым любимым моментом было, когда «брюхо» самолета находилось прямо надо мной, и рев мотора был таким громким, что заглушал все остальное.
Глава 10
На следующей неделе в понедельник и во вторник Алан снова заставил меня задержаться допоздна. Какой кошмар. Зачем я вообще нашла себе квартиру? Мне просто можно было засунуть немного одежды в ящик рабочего стола и найти, где принять душ, а также повесить гамак и остаться жить здесь. Алану бы это определенно понравилось.
У меня было смутное подозрение, что ему нравилось просто так заставлять меня задерживаться. Не то чтобы эта работа не могла подождать до следующего утра. Задания, которые Алан ежедневно подсовывал мне на стол в 16:59 вечера, в лучшем случае не требовали особой квалификации. Ни одно из этих заданий не требовало особой концентрации внимания, что оставляло мне более чем достаточно времени, чтобы проигрывать у себя в голове рассказ Ханны о том, как закончилась пятничная ночь для нее и Грейсона снова и снова, пока мне не показалось, что мой мозг может взорваться.
– О, мы не сразу отправились домой после ужина. Он ехал так долго, и мы говорили обо всем, и в тоже время ни о чем. Нам было так хорошо друг с другом. Ты же понимаешь, что я имею в виду?
Нет. Я не знала, что она имела в виду, но знала точно то, что она украла эту фразу по крайней мере из сотни романтических комедий.
– Я рассказала ему о своих целях на ближайшие несколько лет. Он понимает меня. Большое спасибо, что пригласила меня на ужин. Иначе мы с Грейсоном никогда бы так не сблизились.
О, всегда пожалуйста, расскажи мне больше о том, как вы с Грейсоном сблизились. Я бы с превеликим удовольствием послушала. Я знаю, что еще очень рано, но я действительно думаю, что он может быть «тем самым». Просто блевать тянет.
Чутье подсказывало мне, что все это она ох, как приукрашивает, а сердце искренне нуждалось в том, чтобы это самое чутье, хоть раз в чем-то оказалось правым. Тем не менее, каждый раз, когда я видела Ханну возле офиса Грейсона, моя рука сжимала карандаш для черчения чуть крепче.
– С тобой все будет в порядке? – спросил Питер, вставая из-за стола и потягиваясь, вытянув руки над головой. Был вечер вторника, и он собирался меня бросить. Как я могла его винить? Время близилось к семи вечера, и если бы я уже закончила свою работу, то выбежала бы из этого помещения с его флуоресцентным освещением так быстро, как только могла. На что же похож солнечный свет? К сожалению, я не могу вспомнить.
– Конечно. Иди. У меня еще есть несколько дел, которые нужно доделать.
Чего врать-то. У меня оставалось еще час или два работы, а это означало, что я буду работать одна в тихом офисе. Ой, одну минуточку. Скоро придут охранники, так что, по крайней мере, у меня будет компания.
– Не засиживайся допоздна, – сказал Питер с нежной улыбкой на губах, закидывая свою кожаную сумку через голову и направляясь к лифту. Я смотрела, как он уходит, и удивлялась, как это мне, из всех новых сотрудников, удалось вытянуть короткую спичку. Больше никому не приходилось работать допоздна. Как раз именно в этот день Ханна опять пригласила меня на «счастливый час». Я уже даже больше не утруждала себя согласием. Я просто знала, что шанса уйти с работы у меня не будет.
***
Сумма, сэкономленная для Парижа: $800 (удивительно, сколько можно сэкономить, когда у тебя просто нет социальной жизни).
Список вещей, которые у меня есть: дорожная зубная щетка и европейское зарядное устройство для iPhone, которое я нашла в Крейглисте.
Список вещей, которые мне нужны: удобная обувь для прогулок… а также сексуальные каблуки на выход.
Французские фразы, которые я знаю:
– Quelle est votre baguette… – что, примерно, переводится как «Какой у вас багет?». Которая может быть полезна как во французской пекарне, так и во французском ночном клубе…
На следующее утро в офис я вошла с улыбкой на лице, прижимая к груди пакет с горячими калачами. В это утро у меня было достаточно времени, чтобы заглянуть в пекарню по дороге на работу, просто мне в голову пришла гениальная идея – накормить Алана выпечкой, на тот случай, если он захочет отпустить меня домой вовремя.
– Камми, иди сюда. Ты опоздала, – крикнул Алан, как только я вышла из лифта.
Взглянув на свои часы на тоненьком кожаном ремешке, я пришла к выводу, что не опоздала, а пришла на десять минут раньше. Большинство столов были еще пусты, за исключением нашей маленькой группы. Питер, Марк и Алан сидели и смотрели на меня с разной степенью раздражения: Питер – совсем не раздраженный. Марк – смущенный моим присутствием вообще. (Может, он инопланетянин?) Алан – вне себя от злости без всякой на то причины.
Я с глухим стуком уронила пакет с калачами на стол.
– Я не опоздала! – возразила я.
– По средам мы приходим пораньше, чтобы поработать над проектом для конкурса, – пояснил Алан так, словно уже в сотый раз обсуждал это со мной.
– Ну, мне никто об этом не говорил, – ответила я.
Алан проигнорировал мое возмущение и бросил мне на стол папку из манильской бумаги. Я села на свое место, и в течение следующего часа он описывал проект, над которым мы будем работать в течение следующих двух месяцев. Это был дизайнерский конкурс на проектирование муниципального парка в северной части Лос-Анджелеса. У города было определенное видение парка: они хотели пешеходную дорожку по периметру парка, с одной стороны – летний амфитеатр, с другой водную площадку – с фонтанчиками для маленьких детей и несколько баскетбольных площадок в самом центре парка. Это был грандиозный проект, и они объявили конкурс между архитектурными фирмами по всей Калифорнии. Алан, Питер, Марк и я будем отвечать за предоставление предложения от «Cole Designs».
Как только я закончила читать пакет документов, мой разум наполнился идеями. Вот именно поэтому я хотела стать архитектором. Подобные общественные проекты появлялись примерно раз в десять лет, и я была в полном восторге от возможности поработать над одним из них. К сожалению, я очень быстро поняла, что моя задача состоит не в том, чтобы выдавать какие-либо предложения, а в том, чтобы делать заметки, пока Алан излагал то, что, как он считал, было золотом дизайна. Но это было совсем не так.
Я попыталась высказать свои идеи.
– А как насчет небольшой раздевалки возле фонтанчиков, чтобы родители могли переодеть своих детей в купальники?
– Это будет как бельмо на глазу, – ответил он.
– А что, если мы закажем роспись для задней части сцены амфитеатра, чтобы показать работы некоторых Лос-Анджелесских художников?
– Нет. Граффити не следует поощрять, – возразил он.
«А что, если мы спроектируем модульные кабинки, которые смогут предоставить уединение для местных проституток и наркоторговцев?» Просто шучу. У меня не хватило смелости испытать терпение Алана этим предложением.
После того как меня затыкали по каждому предложению, я, наконец, просто тихо сидела в своем кресле, зарисовывая наброски проекта и делая вид, что слушаю дерьмовые идеи Алана.
Я завершала штриховку эскиза амфитеатра, когда чья-то рука ударила по спинке моего стула.
– Как продвигается проект? – спросил Грейсон, стоя позади меня, практически напугав меня до смерти. Я подпрыгнула на месте и накрыла руками блокнот, опасаясь, что он поймет, что я не обращаю никакого внимания на собрание, которое проходит в данный момент. Затем я повернулась, чтобы взглянуть на него, и уловила запах его пряного лосьона после бритья. Его рука все еще лежала на моем стуле, а легкая улыбка говорила о том, что он уже видел мои наброски. Покраснев, я постаралась как можно незаметнее закрыть блокнот.
– Отлично. Дизайн парка будет иметь чистую эстетику, – проговорил Алан маслянистым тоном и улыбкой, которая продемонстрировала его пожелтевшие клыки. «Какого черта, какая еще «чистая» эстетика?» Парк должен быть гостеприимным и функциональным.
– Хорошо. Я с нетерпением жду возможности увидеть некоторые эскизы. И Алан, убедись, что ты узнаешь все идеи твоей группы, – сказал Грейсон, прежде чем оттолкнуться от спинки моего стула и направиться в свой кабинет. Запах его лосьона после бритья витал в воздухе еще несколько секунд, и я осторожно оглянулась через плечо, чтобы посмотреть, как он уходит. В тот день он был в темно-сером костюме, белой рубашке с темно-красным галстуком. Весь этот ансамбль был восхитительно гармоничным.
– На сегодня достаточно, – отрезал Алан. – Мы вернемся к этому в пятницу утром.
Мне стало интересно, трудно ли Алану подчиняться приказам человека вдвое моложе и вдвое успешнее его.
***
Позже днем я наблюдала, как Грейсон возвращается из кухни, как вдруг он повернулся и направился к моему столу. О, черт, он видел, как я пялюсь. ДЕЛАЙ ВИД, ЧТО ЗАНЯТА, ТУПИЦА. Каждая частичка моего тела замерла, когда наши глаза встретились, а затем сердце начало бешено колотиться, и легкие наполнились воздухом.
– Камми, – сказал он, остановившись в футе от моего стола. – Днем мы должны съездить в тот жилой комплекс. Ты можешь ехать отдельно и встретиться со мной там в четыре. Ровно в четыре.
– О, гм, хорошо.
Вероятно, мой ответ его не убедил, так как он не двинулся с места.
– Ты помнишь, где это? – спросил он, наклоняясь вперед, чтобы взять карандаш из моей руки и записать адрес на листочке. Наши пальцы соприкоснулись лишь на мгновение, но этого было достаточно для того, чтобы я лишилась дара речи.
– Вот адрес на случай, если он тебе понадобится, – сказал он, прежде чем вернуться в свой кабинет. – О, и, возможно, ты захочешь переодеться, – сказал он, бросив на меня последний взгляд через плечо. – Ты испачкаешься.
О, боже мой! Теперь мне точно нужно сменить трусики. Ну спасибо, мистер Боссмен.
Очевидно, что после этого небольшого разговора моя концентрация на весь остаток дня была выброшена к черту. Наконец, наступило 15:30, и я сказала Алану, что уезжаю на целый день. Он слышал, как Грейсон велел мне встретиться с ним на месте, но даже сейчас выражение его лица было бесценным. Он что-то пробормотал себе под нос, но не стал спорить, когда я собрала свои вещи и, пританцовывая, вышла из офиса, чувствуя себя счастливицей, покидая офис, когда солнце еще не село за горизонт.
Ну, здравствуй, витамин Д.
Освободившись от властного взгляда Алана, я схватила телефон и написала Бруклин.
Камми: Я сегодня с Грейсоном еду на объект. Пожелай мне удачи.
Бруклин: Я надеюсь, что вы встретите там много горячих строителей.
Камми: О, спасибо, сестра. Я обязательно спутаюсь с как можно большим количеством строителей.
Бруклин: Это моя девочка.
Камми: Сегодня Алан заставил меня заточить все его чертежные карандаши, потому что, очевидно, для работы с точилкой нужна степень магистра.
Бруклин: Вот тупица! Почему бы тебе не рассказать о нем Грейсону?
Камми: Не знаю. Может быть, в конце концов, я так и сделаю… Я просто хочу доказать, что он ошибается. Мне каждый раз нравится наблюдать за его лицом, когда я отдаю ему выполненную работу, которой он загружал меня ранее.
Бруклин:Ну, я готова выполнить угрозу и отравить его. Просто скажи.
Камми: Черт побери, давай оставим угрозы с ядом. Либо мы обе окажемся в тюрьме.
Бруклин: Это было бы весело. Мы бы носили оранжевые комбинезоны, и я могла бы развлекать заключенных, как это делал Джонни Кэш.
Камми: Ты поешь маленькие поп-баллады…
Бруклин: Назови хоть одного заключенного, которому не понравилась бы хорошая поп-песня…
Камми: Я не знаю ни одного заключенного…
Бруклин: Точно. #youlose
Я помчалась домой, чтобы переодеться в облегающую футболку и поношенные джинсы перед встречей с Грейсоном. Пока я ехала через город, мне было сложно сдержать переполнявшее меня волнение. Последние несколько дней я много думала о строящемся доме, и теперь мне не терпелось узнать, насколько с тех пор, как я была там в последний раз, продвинулось строительство.
Подъехав к дому, я обратила внимание на выстроенные вдоль улицы грязные грузовики, и повсюду были рабочие, их было столько, что без труда можно было составить две или три бригады. Сначала я не заметила Грейсона, поэтому обошла весь дом, стараясь не наступить на что-нибудь, что могло бы пробить подошву моих строительных ботинок.
– Камми, – позвал Грейсон, как только я вошла на кухню.
Обернувшись, я увидела, что он стоит в компании двух мужчин. Когда он позвал меня по имени, они оба повернулись и наблюдали, как я иду к ним.
– Привет, – кротко сказала я, пытаясь понять, должна ли я присоединиться к разговору или оставаться в стороне.
– Это Камми, помощник архитектора в моей фирме, – сказал Грейсон мужчинам. Я повернулась, чтобы поприветствовать их. Там был крутой парень с черными дредами, а рядом с ним стоял стройный человек в круглых очках, которые, казалось, опасно покачивались на переносице.
– Камми, это Джим и Патрик. Они помогают с электропроводкой в доме.
Джим, парень с дредами, шагнул вперед и пожал мне руку.
– Камми, как приятно видеть здесь женщину. Как вы попали в эту сферу? Это не очень гламурная работа, – сказал он с улыбкой.
Мужчины повернулись ко мне и ждали, и я поняла, что они действительно ожидают, что я отвечу на его вопрос. Дерьмо. Неужели действительно необходимо так внимательно смотреть на меня? Люди, это айфон. Купите один и перестаньте обращать внимание на реальную жизнь.
– О, гм, да. Вообще-то, это не очень интересно, – начала я, оглядываясь на рабочих, которые остановились, чтобы выслушать мой ответ.
От волнения я не могла различить ничего, кроме их случайных черт: широкие губы, вьющиеся волосы, прямые носы. Мои руки дрожали, и я спрятала их за спину, пытаясь скрыть следы нервозности.
– На самом деле это произошло из-за друга моей старшей сестры, – я прочистила горло. – Он был, хм, он учился в аспирантуре по направлению архитектура, когда мы впервые встретились, и я случайно услышала, как он говорил о своей работе. Его страсть невозможно было игнорировать, – я намеренно смотрела куда угодно, только не на Грейсона. – И, гм, да. Просто услышав, как он говорит об архитектуре, я влюбилась.
