Текст книги "Дизайн (ЛП)"
Автор книги: Р. С. Грей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
Глава 30
Придя домой следующим утро, я прижалась ухом к двери и вставила ключ в замок. У меня было ровно два часа до того, как я планировала быть в аэропорту. Поскольку мне предстояло международное путешествие, я хотела приехать туда пораньше, чтобы у меня было достаточно времени для прохождения контроля и поиска нужного выхода.
Моя квартира казалась пустой, ничего не было слышно, поэтому я сделала глубокий вдох и толкнула дверь. Гостиная выглядела точно так же, как и до моего ухода. Сначала я проверила комнату Ханны. Ее дверь была приоткрыта, повсюду валялась одежда. Я решила, что она вообще не возвращалась домой. Умная девочка. Мне все еще хотелось вырвать у нее волосы.
Затем я повернулась к своей комнате, и именно тогда услышала низкий стон, за которым последовал резкий голос Грейсона.
– Мне все равно, что ты должен сделать. Я говорю тебе, что она пропала, и нам не нужно ждать 12 часов, прежде чем мы начнем поиски…
Черт возьми.
Я влетела в дверь своей спальни, прежде чем Грейсон потребовал отправить на мои поиски всю Национальную гвардию.
– Я не пропала! – закричала я. Грейсон повернулся ко мне с лицом, искаженным гневом. Он стоял в своих боксерах, налитые кровью глаза были скрыты за жесткими чертами лица. Его темные волосы торчали во все стороны, и я не была уверена, собирался ли он поцеловать меня или задушить. Я бы сказала, что вероятность 50/50, так что я осталась там, где была.
– Джим, отбой. Она здесь. Спасибо, – сказал он, прежде чем бросить свой телефон на мою кровать. Он применил слишком много силы, и телефон отскочил и упал на пол. Он не двинулся, чтобы схватить его, вместо этого он уставился прямо на меня.
Я подняла руки в знак защиты.
– Прежде чем ты начнешь, просто убирайся из моей квартиры.
Мои слова ранили его. Он вздрогнул и сделал шаг назад, явно сбитый с толку.
– Где ты была? Ты выглядишь так, будто вообще не спала, – сказал он, оглядывая меня.
Я скрестила руки на груди.
– Я вообще не спала. Дошла пешком до квартиры Бруклин и купила билет в один конец до Парижа. Но подожди, – сказала я, и сарказм начал сочиться из каждой поры. —Ты, наверное, уже знаешь и об этом!
– О чем, черт возьми, ты говоришь? – спросил он, сделав два шага ко мне.
– Остановись, – предупредила я, снова протянув руку.
Он запустил руки в волосы и сильно прикусил губу, как будто пытаясь держать себя в руках.
– Я сегодня улетаю в Париж. Это было моим планом уже некоторое время. Я просто не сказала тебе об этом.
Его глаза расширились от недоверия.
– Париж? Что, черт возьми? Ты не думала, что это было то, что ты должна была мне сказать?
Я рассмеялась и повернулась, чтобы достать из-под кровати дорожный рюкзак, который купила несколько недель назад. Если бы я все организовала идеально, то смогла бы вместить в него все что мне было нужно.
– Камми, твою мать. Ты ведешь себя как сумасшедшая. Тебе нужно притормозить и поговорить со мной, – сказал он, потянувшись, чтобы забрать рюкзак из моих рук. – Где ты была прошлой ночью и что все это значит про Париж?
– Нет! Я ни черта тебе не должна! – выкрикнула я, убирая рюкзак из его досягаемости. – Я видела твои электронные письма, Грейсон! – так оно и было. – Ты не вышел из своего аккаунта на моем компьютере, и я увидела свою маленькую папку. Все твои электронные письма «Камми». Я прочитала все до единого. Ты больной сукин сын.
Он сморщил лицо, пытаясь уловить и расшифровать мою вспышку.
– Твою папку?
Я была вне себя от злости.
– Да. – Я говорила раздражающе медленно, чтобы довести свою мысль до конца. – Папка, в которой ты сохранил каждую деталь того, как вмешивался в мою жизнь. Собеседования при приеме на работу, результаты тестов, арендная плата, стипендии – все, чем ты манипулировал в моей жизни. Ты гребаный сталкер, Грейсон!
– Я не сталкер! Успокойся, – запротестовал он. Его глаза были расширены от гнева, и я знала, что пути назад нет. Это была битва, которая положила бы нам конец. Только это не просто положит нам конец. Это сломит нас.
– После смерти твоих родителей, – начал он объяснять, – Бруклин попросила меня присматривать за тобой. Тогда у вас двоих были непростые отношения, и она чувствовала, что тебе не на кого рассчитывать, поэтому я вмешался и сделал то, что должен был сделать.
– Чушь собачья, – прошипела я. – Ты делал то, что хотел, чтобы стать кем-то вроде рыцаря в сияющих доспехах. Ты можешь хотя бы представить, каково это – узнать, что ты всю свою взрослую жизнь была гребаной девицей, попавшей в беду?
– Скажи мне, – попросил он, подходя ближе. – Назови мне хоть одну вещь, которую я сделал, которую не сделал бы преданный друг, старший брат или отец! У тебя никого не было, Камми! Некому было тебе помочь, кроме твоей сестры.
– Я не просила тебя о помощи! – закричала я. – И я никогда не просила старшего брата!
– Потому что ты слишком горда, – запротестовал он, его гнев закипал. – Ты бы не стала просить о помощи, только если бы была в нескольких секундах от того, чтобы утонуть. И даже тогда, ты, вероятно, воспользовалась бы спасательным кругом! Черт тебя побери. – Он схватился за голову и наклонился, явно пытаясь разобраться в ситуации.
Я так сильно стиснула зубы, что у меня заболела челюсть.
– Пожалуйста, уйди из моей квартиры, Грейсон.
– Ты ведешь себя нелепо, – сказал он, быстро натягивая джинсы. Он повернулся ко мне и схватился за рубашку. – Я бы показал тебе папку в ближайшее время. Я бы объяснил тебе, что я сделал, и ты бы поняла мои причины. Ты бы поняла, почему я вмешался, когда у тебя никого не было.
Я пожала плечами, зарываясь пятками в свой гнев так сильно, что не могла найти ни капли разума в его словах.
– Да, хорошо, – я пожала плечами, сдерживая поток слез. – Все прощено, потому что теперь, похоже, у меня опять никого нет.
Он посмотрел на меня в ответ, прежде чем одеть рубашку через голову.
– И чья же это вина? Ты убегаешь в Париж, Камми. Останься и сражайся со мной. Это ерунда. Эта ссора, – сказал он, указывая между нами, – Это ничто по сравнению с тем, что я чувствую к тебе.
Я отвернулась от него, и мой взгляд упал на черный экран моего компьютера. Если я включу его, появится его электронная почта. Я столкнусь с неопровержимым доказательством того, что он снова и снова переступал границы в моей жизни. Может быть, он рассказал бы мне о папке, но, может быть, он навсегда сохранил бы это в секрете.
– Мне нужно собрать вещи, – прошептала я, не в силах оглянуться на него.
Он зарычал, схватил свой телефон с моего пола и уходя захлопнул дверь моей спальни. Я крепко зажмурилась, пока не услышала, как закрылась дверь моей квартиры, а потом стала ждать и гадать, действительно ли он ушел – была ли эта ссора нашим концом. В романтической версии моей жизни Грейсон ворвался бы обратно и заставил меня поговорить с ним. Но десять минут спустя, когда в квартире стало так же тихо, как и утром, когда я только вернулась, я начала собирать свои вещи.
План все еще действовал. Я собиралась в Париж.
Глава 31
Сэкономленная сумма для Парижа: после покупки билета у меня осталось около 5300$, чтобы продержаться, пока я не найду временную работу. Это было бы нелегко сделать, учитывая, что у меня была только туристическая виза.
Список вещей, которые у меня есть: рюкзак, набитый до краев, сумка для ручной клади и хорошая книга, чтобы пережить полет.
Список вещей, которые мне нужны: достаточно уверенности, чтобы попасть на рейс...
Французские фразы, которые я знаю: Pourriez-vous me diriger dans la direction de l'auberge la plus proche? et également un bar?... что переводится как – Не могли бы вы указать мне направление к ближайшему хостелу? А также бара?
– Куда едем, мэм? – спросил таксист, загружая мой тяжелый рюкзак в багажник такси.
– В аэропорт. – Ответила я, скользнув на заднее сиденье.
Все, что мне было нужно, было у меня в руке: паспорт, посадочный талон и список дел. Я бы предпочла уехать из Штатов с лучшим планом, но, в конце концов, жизнь заставила меня действовать, и я просто должна была извлечь из этого максимум пользы. Я записала все основные вещи, которые мне нужно было сделать.
Под надписью «НАЙДИ СУБАРЕНДУ КАК МОЖНО СКОРЕЕ, ТУПИЦА» я написала: «Скажи Бруклин, что ты в Париже». (Существовала вполне реальная возможность, что Бруклин сядет в самолет до Парижа и надерет мне задницу, как только я скажу ей, что уехала из страны. Либо так, либо она наймет французского киллера, чтобы тот убил меня для нее.)
После этого в моем списке дел остался только один пункт: «Найти хостел в Париже». Я начала рассматривать свои варианты несколько недель назад, но понятия не имела, будут ли там какие-нибудь вакансии или в каком состоянии будут общежития, когда я действительно доберусь до одного из них. Было слишком поздно звонить заранее, так что мне просто нужно было попытаться найти кого-нибудь, как только я приеду. Худший сценарий: я могла бы остановиться в отеле на первую ночь, а утром найти хостел. Это немного истощило бы мои сбережения, но это было лучше, чем спать на улицах Парижа.
– Ваша остановка, мэм, – сказал таксист, отвлекая мое внимание от списка. Быстрый взгляд в окно подтвердил, что мы в аэропорту.
Я подошла к финишной черте.
Я рассовала свои вещи по карманам и выбралась с заднего сиденья как раз в тот момент, когда водитель закончил вытаскивать мой рюкзак из багажника. Он передал его мне, и я взвалила его на спину, проклиная за тяжесть. Я собрала все, что было слишком важным, чтобы оставлять в своей квартире. Там были фотографии и воспоминания, засунутые между носками и нижним бельем. Это было не идеально, но это работало до тех пор, пока я не приеду в Париж и не обзаведусь собственным пространством.
– Оплата наличными? – спросил водитель, тонко напоминая мне, что я еще не заплатила за проезд.
– Ах, да, сколько…
– Камми!
Я обернулась на звук своего имени, подняла руку, чтобы защитить глаза от солнца, и увидела Грейсона, выпрыгивающего из такси в нескольких метрах от нас. Он захлопнул дверцу машины и бросил наличные в окно со стороны пассажира, прежде чем побежать ко мне.
– Какого черта, чувак?! – крикнул ему в ответ таксист, но Грейсон уже прошел половину пути.
Тогда мне захотелось сдаться, побежать к нему и стереть прошлое. Мы могли бы начать все сначала и притвориться, что в нашем шкафу нет никаких скелетов. Но я знала, что никогда не прощу себе, если уступлю.
Он проталкивался сквозь толпу прохожих на тротуаре, пытаясь добраться до меня. Я никуда не собиралась уходить. Я приросла к месту, но он побежал ко мне так, словно я убегала со скоростью света.
Прежде чем он добрался до меня, я повернулась к своему такси, чтобы заплатить.
– Камми! – закричал Грейсон.
Я не могла поверить, что он пришел.
– Мэм, деньги, – напомнил мне таксист, явно не тронутый романтической сценой в аэропорту, разыгрывающейся перед ним.
– Ох. Э-э, – я нащупала свой бумажник и попыталась вытащить ровно столько сколько требовалось, когда ко мне подошел Грейсон.
– Я заплачу, – сказал Грейсон, потянувшись за наличными, прежде чем я подняла руку.
– Нет! Ты этого не сделаешь, – возразила я, поворачиваясь к водителю такси. —Этого должно хватить.
– Как скажете. Удачного путешествия. – Таксист пожал плечами и скрылся с места происшествия, не желая больше иметь с нами ничего общего.
– Камми. Пожалуйста, подожди секунду, – сказал Грейсон, когда я повернулась лицом ко входу в аэропорт.
– Чего ты хочешь, Грейсон? – спросила я, подтянув рюкзак повыше к плечу. Вес уже начал давить на меня.
– Ты действительно собираешься улететь? – спросил Грейсон, осматривая мой рюкзак и паспорт, торчащий из переднего кармана.
– Да, я действительно улетаю.
Он вскинул руки в воздух, раздраженный мной.
– Потому что я помог тебе получить стипендию? Потому что я дал тебе работу?
Я оглядела толпу вокруг него, пытаясь сделать что-нибудь, кроме как встретиться с ним взглядом.
– Из-за всего. Это уже слишком, Грейсон. Все то, что ты делал в тайне – это слишком много для меня, чтобы игнорировать. Тот факт, что ты только что попытался оплатить проезд в моем такси, доказывает, что ты все еще этого не понимаешь.
– Камми, я бы рассказал тебе обо всем. Ты думаешь, что это выглядит плохо, потому что все это скопилось в электронных письмах, но ты должна просто позволить мне объяснить это.
Он потянулся к моей руке, крепко сжимая ее в своей, так что я была вынуждена оставаться рядом с ним. Я взглянула на его лицо и тут же пожалела об этом. Печаль была запечатлена в каждой черте лица. Его голубые глаза угрожали разорвать меня надвое.
– Скажи мне причину, по которой ты уходишь от меня, Камми.
Он хотел получить ответ, но я не могла ему его дать. Я не совсем понимала свою потребность уйти, но она была там, в глубине меня, пересиливая мою любовь к мужчине, стоявшему передо мной. Больше всего на свете я чувствовала потребность бежать, выбраться и убежать как можно дальше. Если я не сделаю этого сейчас, в этот момент, я знала, что никогда этого не сделаю. Я бы была марионеткой Грейсона и благотворительным проектом моей сестры до конца своей жизни.
Поэтому, вместо того чтобы изложить ему сложную версию, я солгала.
– Для меня все это было игрой, Грейсон, – сказала я ровным голосом. Эти слова были ложью, но я держала в себе достаточно гнева, чтобы они звучали правдиво, даже для меня.
Он нахмурился, его густые брови в замешательстве сошлись на переносице.
– Игра?
Я кивнула.
– Ты не это имеешь в виду, – возразил он.
– Разве ты не видишь? Это была игра, чтобы скоротать время перед моим отъездом в Париж. Сможет ли гадкий утенок, повзрослев, победить свою детскую влюбленность?
Его хватка вокруг моей руки ослабла, а затем его прикосновение полностью исчезло. Он отступил на два шага, еще мгновение пристально смотрел на меня, а затем кивнул.
– Да, – согласился он. – Может быть, все это было игрой, потому что я определенно чувствую себя гребаным неудачником прямо сейчас, Камми.
Думаю, это сделало меня победительницей. Жаль, что я не чувствую себя таковой.
Слезы, горячие и тяжелые, грозили потечь по моим щекам. Я повернулась и вытерла глаза, прежде чем разозлиться еще больше из-за того, что не смогла сдержаться.
– Как скажешь. – Я сделала глубокий вдох. – Мы закончили?
Мой небрежный тон нервировал его. Он отшатнулся, а затем наклонился вперед, подходя прямо ко мне, пока наши лица не оказались в нескольких сантиметрах друг от друга.
– Думаешь, что ты в безопасности, если принижаешь наши отношения? Прячешься за идеей, что все это был просто случайный секс? – спросил он, его голос становился все громче, так что проходящие мимо путешественники замедлились вокруг нас, чтобы послушать.
– Какова твоя цель, Грейсон? – воскликнула я. – Я улетаю в Париж! А ты остаешься в Лос-Анджелесе, чтобы управлять своей компанией. Просто отпусти это!
Он покачал головой и схватил меня за руки, его последняя решимость ожила.
– Однажды ты назвала меня лжецом. Помнишь? Ты ткнула меня пальцем в грудь и назвала гребаным лжецом.
– К чему ты клонишь?!
– Ты лицемерка! – закричал он. – Ты напугана и убегаешь.
Я саркастически рассмеялась, пронзительный звук, который прозвучал ужасно даже для моих собственных ушей.
– Ага. Ты уже все понял. Именно по этой причине я и улетаю. А теперь отпусти меня.
Он вскинул руки.
– Хорошо. Прекрасно. Я отпущу тебя, если ты скажешь мне, что садишься в этот самолет по правильным причинам, что ты не пожалеешь о своем решении улететь в ту же секунду, как он взлетит.
Конечно, я не могла сказать ему об этом, если быть честной, но потом его неосторожность промелькнула в моей голове, как ужасный сон наяву. Электронные письма, работа, стажировки, субсидированная арендная плата... но самое главное, тот факт, что ничего в моей жизни не было сделано моими собственными руками. Грейсон слишком долго вел себя как Бог. Я не могла отделить свою любовь к нему от ненависти за то, что он сделал в моей жизни. Мне нужно было выбраться отсюда. Мне придется уйти.
Я схватилась за лямку рюкзака и сделала шаг назад. Небольшой разлуки было достаточно, чтобы сломить мою решимость.
– Прощай, Грейсон. Позаботься о Бруклин.
– Камми!
Я вошла в двери аэропорта и изо всех сил старалась не обращать внимания на слезы, застилавшие мне зрение.
***
Как назло, мой самолет дважды задерживался из-за механических неполадок. Я сидела в переполненном терминале и смотрела, как взлетает самолет за самолетом, гадая, когда придет моя очередь. С каждым прошедшим часом мне становилось все легче сомневаться в том, принимаю ли я правильное решение. Я все еще была в Лос-Анджелесе. Я могла бы выйти из аэропорта в любое время. Если бы я была в самолете или в Париже, ожидание и сомнения были бы прекращены.
Я сидела между семьей, едущей в Париж на каникулы, и парой, которой не терпелось начать свой медовый месяц. Было несколько пассажиров, летевших по делам, но они были сосредоточены на своей работе, не обремененные шумом вокруг.
Пытаясь отвлечься от неприятного ощущения в животе, я достала свой альбом для рисования и начала рисовать простые рисунки на последних нескольких страницах. Этот процесс помог мне скоротать время и дал возможность сосредоточиться.
Наконец, после четырехчасовой задержки, они объявили, что наш рейс отправляется на посадку. Я спешила из туалета – последствия двух чашек кофе начинали становиться невыносимыми. Как только я вернулась в терминал, моя посадочная группа выстроилась в очередь, и я поспешила собрать свои вещи.
– Мисс? – сказал кто-то позади меня, когда я почувствовала прикосновение к плечу.
Я обернулась и увидела мужчину средних лет, указывающего на то место, где я сидела.
– Думаю, это ваше? – сказал он.
Мой альбом для рисования лежал на полу, перевернутый вверх дном, с вывернутыми страницами.
– О! Спасибо! – сказала я, бросаясь к нему. Я перевернула его, чтобы смахнуть пыль со страниц, которые были на полу, и мой желудок сжался. Пронзительные глаза Грейсона смотрели на меня, когда я рассматривала его набросок, который сделала много лет назад, когда еще училась в средней школе. Набросок был на одной из первых страниц, давно забытый. Даже графит от карандаша начал тускнеть. Я вспомнила, как сидела в своей комнате и яростно рисовала, прислушиваясь к любым признакам шагов, молясь, чтобы Бруклин не вошла и не застукала меня на месте преступления. Вся первая половина альбома для рисования была практически посвящена ему.
– Все в посадочной группе B, пожалуйста, постройтесь! – приказала стюардесса по громкоговорителю, вырывая меня из задумчивости.
– Зачем летите в Париж? – спросил мужчина, когда я встала в очередь. – По работе или для удовольствия?
Он посмотрел на меня с неуверенной улыбкой.
Я закрыла альбом и повернулась к выходу на посадку. В том полутемном коридоре меня ждал самолет, который должен был доставить меня в Париж. Пути назад не было.
– Ни то, ни другое, – ответила я, не отрывая взгляда от будущего.
Это был первый честный ответ, который я дала за весь день.
Глава 32
Бруклин: «Камми, тащи свою задницу обратно в Соединенные Штаты, или я сяду в самолет, и сама отвезу тебя домой.
Серьезно, о чем ты ТОЛЬКО ДУМАЛА?! Грейсон позвонил, чтобы сообщить мне, что ты улетела. Спасибо Богу за него.
Как ты могла уехать из страны, даже не сказав мне об этом? Разве ты не видела фильм "Заложница"?!
Разве ты не знаешь, что происходит с хорошенькими американскими девушками, когда они уезжают за границу?
Нет, Джейсон, я не буду вешать трубку. Она должна знать, насколько она безумна.
Нет, серьезно...»
Сообщение Бруклин прервалось после этого, так что либо отведенное ей время для сообщения закончилось, либо Джейсон заставил ее повесить трубку. После этого меня ждали еще три сообщения, все от Бруклин, и каждое длилось больше минуты.
Вместо того чтобы слушать их, я сделала селфи и сопроводила его простым сообщением: «Я в порядке. Пожалуйста, не волнуйся. Скоро тебе позвоню.»
Я была в Париже уже два дня и не спешила звонить Бруклин. Я только сориентировалась, и звонок ей вернул бы меня назад – к тому моменту, когда я вышла из самолета и почувствовала, как тоска по дому обвила мою шею. Я протолкнулась через это, рискнула выйти и сумела найти небольшой хостел на окраине относительно хорошего округа, чтобы обосноваться в качестве домашней базы.
У каждого гостя в хостеле была отдельная небольшая койка с местом для хранения под ней любых ценных вещей. Моей соседкой по койке была русская девушка с коротко подстриженными черными волосами и татуировкой тигра сбоку на шее. Напротив нас была койка с двумя подростками из Австралии. Последние две ночи они возвращались в хостел почти в 5:00 утра и спали до полудня. У меня не было возможности встретиться с ними, и единственная причина, по которой я вообще знала, что они австралийцы, заключалась в том, что они оба разговаривали во сне.
Странным образом все, казалось, складывалось воедино. Первые несколько дней я провела, бродя по Парижу и пытаясь слиться с местными жителями. Я попробовала три разных блинных кафе, прежде чем мне пришлось отказаться от них. Если бы я не была осторожна, то потратила бы все свои сбережения на десерты.
Деньги постоянно были у меня на уме. Я знала, что у меня есть наследство, которое оставили мне мои родители, но я не хотела прикасаться к нему. Это были не парижские деньги. Это были деньги на покупку дома и обустройство. Кроме того, вся причина, по которой я прилетела в Париж, заключалась в том, чтобы посмотреть, смогу ли я стоять на своих собственных ногах. Если бы я правильно распределила бюджет и нашла приличную работу, я могла бы жить в Париже бесконечно долго.
На третий день моего пребывания в Париже моя соседка по койке Кики рассказала мне о своей работе – преподавании английского взрослым по вечерам. Она сказала, что программа постоянно ищет новых учителей, особенно людей, которые хорошо знают американский английский. Я согласилась сопровождать ее в офис в тот же день. После короткого собеседования, в ходе которого они подтвердили, что я действительно говорю по-английски, они наняли меня и составили предварительное расписание занятий.
Это была не моя идеальная работа. Я хотела заниматься дизайном и использовать диплом, над получением которого я так усердно работала, но преподавание по вечерам оставляло мне достаточно времени по утрам, чтобы доставать свой альбом для рисования и побродить по Парижу. Я мечтала усовершенствовать свой французский, подать заявление на рабочую визу и попытаться получить работу в парижской архитектурной фирме. Если бы я нашла достаточно крупную фирму, скорее всего, им понадобились бы архитекторы, свободно владеющие английским языком.
Поэтому я занялась простой рутиной. Хостел был отличным, но соседи по комнате приходили и уходили каждые несколько дней. Я постоянно была окружена людьми – спать в комнате с шестью двухъярусными кроватями гарантировало это, – и все же я всегда чувствовала себя одинокой. Как только я знакомилась с кем-нибудь в общежитии, они вылетали в следующий пункт назначения. Кики оставалась в Париже в течение первых двух недель моего пребывания там, прежде чем собрала вещи и отправилась в Германию. У нее были планы встретиться там со своим бойфрендом, а затем они вдвоем отправились бы путешествовать по Европе, по пути преподавая английский.
Примерно через три недели моего пребывания здесь я поняла, что хостел не может быть моим постоянным домом. Часть меня жаждала найти собственную парижскую квартиру. Ничего особенного, просто маленькое местечко с одной спальней, где я могла бы пустить корни.
Хотя я мечтала о квартире, я не спешила ее искать на самом деле. Хостел позволял мне платить за неделю, и у меня была свобода уехать в любое время. Эта свобода помогала мне спать по ночам. Когда тоска по дому угрожала сломить мою решимость, я говорила себе, что я просто в отпуске, и это, казалось, немного помогало.
Однажды, примерно через месяц моего пребывания в Париже, я нашла маленькое кафе и села снаружи, делая наброски и читая время от времени. Я была на полпути к завершению наброска, когда ветер взметнул страницы моего блокнота, возвращаясь к наброску Грейсона на первой странице. Я хлопнула ладонью по страницам, пересиливая ветер и заставляя страницы лежать неподвижно, но ущерб уже был нанесен.
Моя мечта, идея оказаться в Париже и жить самостоятельно, начинала рушиться. Мне нравилось бывать в Городе Света. Мне нравилось исследовать древние здания и сооружения, которые я часами изучала на уроках архитектуры. Но в то же время в глубине души я начинала задаваться вопросом, действительно ли Париж – это то место, которому я принадлежу.
Я хотела разорвать цепи, которые чувствовала в Лос-Анджелесе, и отъезд в Париж казался лучшим способом сделать это.
Что ж, я была сама по себе. Я была в Париже, полностью изолирована от всех, кого любила, и большую часть времени чувствовала себя подавленной и напуганной. Признать эту мысль было унизительно, и первые несколько раз, когда она всплывала у меня в голове, я быстро подавляла ее.
Париж был моей мечтой.
Мое место здесь.
Но разве я не принадлежала людям, которых любила?
Эти люди поддерживали меня. Они были моим костылем.
Но, может быть, это была не их вина.
