Текст книги "Испорти меня (ЛП)"
Автор книги: Р. С. Грей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)
Р.С. Грей
Испорти меня
Серия: Вне серии
Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.
«Испорти меня»
Р.С. Грей
Переводчики: Мария Я. и Дмитрий С.
Редактор: Лилия С.
Вычитка и оформление: viki_k_n
Переведено для группы: https://vk.com/bellaurora_pepperwinters
+18
(в книге присутствует нецензурная лексика и сцены сексуального характера)
Любое копирование без ссылки на переводчика и группу ЗАПРЕЩЕНО!
Пожалуйста, уважайте чужой труд!
Глава 1
Бен
Прошло много времени с тех пор, как я последний раз наносил удары. Последний раз это было в старшей школе.
Часть меня переживает, что я забыл, как это делать, но это кажется очевидным: собираешь весь свой гнев, целишься и готовишься к последствиям. Все просто.
Обычно я не попадаю в такие ситуации в потрепанном баре на окраине города, в секундах от потери самообладания. Я смотрю вниз, где моя рука сжимает выпивку. У меня побелели пальцы. Стакан вот-вот разобьется на миллион осколков. И ладонь станет кровавым месивом.
Мой дуг Энди это замечает. Он кладет руку на мое плечо в качестве жеста солидарности.
– Ну же, приятель, игнорируй их. Они идиоты.
Идиоты – это точно. За столом позади меня сидят три парня, которых я знаю с детства. В основном, единственная эмоция, которую я испытываю, когда вижу их – это жалость. Если я рос с серебряной ложкой во рту, они росли с ложкой, наполненной грязью. Со времен младшей лиги и команды «Pop Warner» наши пути разошлись, но сегодня вечером Энди захотел выпить у Мерфи.
– Это будет весело, – говорил он. – Мы никогда там не были. Возможно, там хорошая атмосфера.
Итак, я сижу на ветхом барном стуле, пью дешевое пиво и слушаю, как эти Три Комика раскрывают свои рты.
Они начали с легкой добычи.
– ...красавчик приехал в нашу часть города...
– ...думает, его дерьмо не воняет...
– ...слишком удачно для нас...
Я игнорирую их, пью и смотрю по телевизору игру «Ракет», но они не успокаиваются и теряют терпение. Они хотят реакции, и чем дольше я сижу к ним спиной, тем больше они докапываются.
– Привет, Бен! – кричит один из них, пытаясь привлечь мое внимание.
Я игнорирую их.
За этим следует низкий свист и другой говорит:
– Бен, мы с тобой разговариваем.
Я заставляю себя сосредоточиться на телевизоре. Ракеты вырываются вперед. У меня был хороший день в фирме. Мои клиенты счастливы. Мое пиво на половину пустое. Жизнь прекрасна.
– Парни, все нормально, если он не хочет говорить с нами. – Это их новоиспеченный главарь Мак. Он большой, крепкий парень с густой бородой. Мы играли в одной команде младшей лиги, и он был неплох, но я помню, как его отец много кричал на него во время игр. Думаю, яблоко от яблони недалеко упало. – Скорее всего, он грустит о своей маме.
Его насмешки как отравленный дротик.
Я теряю способность к периферийному обзору, и Энди поворачивается на барном стуле, прежде чем я наброшусь на них.
– Эй, что происходит? Мы не можем просто посмотреть игру? Ребята, давайте лучше я вас по одной угощу?
Это мой лучший друг – уравновешенный и чрезвычайно невозмутимый. Однажды своими сладкими речами поднял себе оценку с семидесяти пяти до девяносто трех в юридической школе. Он хвастается этим до сих пор.
Парни позади нас смеются над его предложением и я, наконец, поворачиваюсь через плечо, чтобы оценить их. Мак встречается со мной взглядом, как я и предполагал, ему нужно держаться подальше от фастфуда и найти дантиста. Он выбрасывает окурок в пластиковый стакан и посылает мне усмешку своими желтыми зубами.
Я все понимаю.
Эти парни злятся на весь мир – бросившие школу изгои общества, – и мы сделали им подарок, когда пришли сюда сегодня вечером. Я тот, кого они презирают. Для них я богатый хрен, с ногой на их спинах, опускающий их. Я причина их отстойной жизни. Возможно, я бы позволил им подкалывать меня всю ночь, чтоб немного облегчить их страдания, но когда они решили впутать мою семью в это, назад пути нет. За последние несколько лет мы с отцом пережили ад, и теперь, когда я думаю об этом, я не против выпустить пар на этих парней. На самом деле, это звучит довольно неплохо.
Я соскальзываю со стула и снимаю пиджак. Он новый и нравится мне, поэтому не хочу его испачкать. Я бросаю его обратно на мое сидение и улыбаюсь этой группе, когда закатываю рукава.
– Мой друг предложил тебе выпить, – говорю я спокойным голосом, несмотря на мое учащенное сердцебиение.
Парень, который был ближе всех ко мне – жилистый с мазутным пятном на комбинезоне. Я не помню его имя, но это не важно. Он нагнулся назад и только две ножки его стула касаются пола. Дерзкая поза. Он смело раскачивается на нем.
Он плюет на пол возле моих ног.
– Нам не нужна ваша блядская благотворительность.
Энди хмурится.
– Теперь, все не очень хорошо, – он указывает вниз. – Ты плюнул на его туфли. Чувак, никто не может плевать на его туфли.
Жилистый парень создает целое шоу, собирая больше мокроты в горле и снова целясь на мои ноги. Кому—то этого было бы достаточно, чтоб добиться реакции, но плевать я хотел на этого парня и его избыток слюны.
Но Мак попадает в цель.
– Ты слышишь меня, Бен? – подстрекает Мак, сидя в полный рост. – Я спросил про твою мать. Она все еще чертов псих? О, подожди, точно, я вспомнил, она...
Внутри меня словно что-то рвется. Не теряя ни секунды, я делаю шаг вперед и подбиваю ножки из-под стула жилистого парня.
Плевать на последствия.
Глава 2
Мэдисон
Сегодня мой двадцать пятый день рождения, и я стою в библиотеке, посредине детской секции, пока мои коллеги поют для меня. Это официальная и единственная вечеринка в честь дня рождения, которая у меня будет. Хотела бы я быть в Вегасе в одном из тех клубов, где празднуют свои дни рождения семья Кардашьян. Мигающие вспышки света, на мне убийственное платье, и в холле, по дороге в уборную, я натыкаюсь на финансиста-миллиардера, у которого как бы случайно тело игрока НФЛ. Я случайно спотыкаюсь и падаю – уууупс! – прямо на его пути. Естественно, он тоже падает прямо на меня. И моя жизнь навсегда меняется.
Ну а на самом деле, здесь есть маленький торт, и беспорядочно на потолке висят несколько лент. Большинство из них уже упали на пол, и уже раздавлены нашими ботинками. Надо отдать ему должное, мой друг Илая принес этим утром шикарные фрукты и сырную тарелку, но сейчас осталось только несколько кусочков сыра с плесенью и унылая дыня, потому что на протяжении дня мы все таскали еду оттуда.
– С днем рождения тебя, – громко поет он, пытаясь завести двух других участников вечеринки. Он даже машет руками туда-сюда, как будто дирижер оркестра и немного заряжает их энергией. – С днем рождения тебя. С днем рождения, дорогая Мэдисон...
Из толпы звучит одинокий голос.
– Мэделин... ой... Мэдисон.
Наш стажер, Кэти за шесть недель никак не может запомнить мое имя. И вообще, сейчас она переписывается.
Илая пронзает ее взглядом и заканчивает песню сам.
– С днем рождения тебяяяяяяя! Вау! – Он хлопает в ладоши. – Загадывай желание!
Моя одинокая свеча расплавляется синим воском на торте, который любезно приготовила миссис Аллен. Она, конечно, не пекарь, но у нее определенно есть к этому тяга, и она даже написала сверху мое имя неровными белыми прописными буквами. Мне нравится.
Я закрываю глаза и стараюсь придумать желание именно тогда, когда Кэти шепчет Илаю:
– Должна ли я тут находиться? Типа, мне все еще платят?
Весь день я тщательно старалась избежать призыва подвести итоги своей жизни, типичного инстинкта дня рождения. Я старалась держаться подальше от социальных сетей, иначе случайная активность или объявление о дне рождении привлекут ко мне внимание. Я не поддалась соблазну написать бывшим (которых насчитывается ровно полтора), чтобы узнать, не хотят ли они «наверстать упущенное», закрыв свой телефон в ящике моего стола. Сейчас, в течение миллисекунды, меня поражает кризис четверти жизни, от которого я отчаянно пыталась защититься.
И ЭТО МОЯ ЖИЗНЬ?!
Я держу глаза закрытыми, падая сквозь червоточину неверия. Как я сюда попала? Когда мне было десять, я думала, что к тому времени, как мне стукнет двадцать пять, моя жизнь наладится. У меня будет безупречный красный кабриолет, трехэтажный дом мечты, пропорциональные бедра и талия, и парень по имени Кен. Правда, сейчас я вижу, что это будущее Барби, а не мое.
Я прикрыла один глаз, молясь, что каким-то чудом я телепортировалась в какой-то клуб к Кардашьянам и миллиардеру, но, к сожалению, моя жизнь неизменна. Все те же люди на моей вечеринке – семидесятипятилетняя миссис Ален – администратор библиотеки, Кэти – незаинтересованный стажер и Илая – мой лучший друг, который работает в отделе художественной литературы на втором этаже.
У нас еще та свора.
Я наклоняюсь вперед задуть свечу, так и не загадав желание, которое в любом случае не сбудется.
– Нет, Кэти, ты можешь уйти.
Она усмехается, и могу поспорить, она борется с желанием ударить кулаком воздух с ликованием. Лопнув пузырь из жвачки, она добавляет:
– Было бы круто, если бы я могла взять кусочек торта моему парню. Он такой сладкоежка.
Круто. У нее парень сладкоежка, а моего не существует. Я ворчу ей, что она может взять столько, сколько хочет, и начинаю его разрезать. Как хорошо что-то резать.
– Миссис Аллен, с каким он вкусом? – спрашивает Илая, осматривая странный, темно-коричневый цвет торта на своей бумажной тарелке.
– С ржаным.
В этом есть смысл. Почему кому-то не сделать на день рождения торт из ржаного хлеба? Ванильный? Тьфу. Слишком банально и вкусно.
– Но, – продолжает она, – у меня не было соды, и я добавила дополнительную чашку муки.
О, боже. Я заставляю себя взять одну вилку, прицепив на себя широкую улыбку, и бесконечно благодарна, когда миссис Аллен уходит вслед за Кэти, жалуясь, что ее кости убивают ее. Как только она отворачивается, я выплевываю торт на салфетку и содрогаюсь от вкуса.
– О, мой бог, останови это, – стону я, опуская голову на бицепс Илая.
Он хлопает по моей руке, как бы говоря: «Ну-ну».
– Если бы я мог, но день рождения – есть день рождения. Всем нужно пережить это. Кроме того, все не так уж и плохо. Помнишь, Джаред бросил меня на мой двадцать третий день рождения, и я так напился, что плакал на его крыльце, а потом меня стошнило на его коврик? Когда он спросил меня об этом на следующий день, я солгал и сказал ему, что старшеклассники в городе делают такие розыгрыши.
– Да, не лучший твой момент, но сейчас у тебя есть Кевин, и он великолепный.
Его черты лица сразу же смягчаются.
– Правда. Он стоил тех страданий. Это напоминает мне...
Он поворачивается ко мне, его очки в толстой, черной оправе едва скрывают вину, его хмурый взгляд превращается в явную, пожалуйста-не-убивай-меня улыбку.
Он собирается бросить меня в мой день рождения.
– Не ненавидь меня, но Кевин позвонил после работы. Похоже, у него был ужасный день и... – Я, наверное, выгляжу жалкой, потому что он не договаривает, качает головой и достает свой телефон из кармана джинсов. – Нет, знаешь что? Я позвоню ему и скажу, что буду дома позже. Это твой день рождения! У нас были планы на фильмы!
Я тянусь и кладу свою руку на его предплечье.
– Нет, ты должен идти. Кевин нуждается в тебе, и я уверена, что это важно.
Он сводит вместе брови.
– Ты уверена? Я действительно не хочу оставлять тебя...
У него звонит телефон, и по выражению его лица я понимаю, что это его жених. Я настаиваю, чтоб он ответил, и в ту секунду, как Илая соединяется, я слышу, как расстроен Кевин на том конце. Он пожарный. Его работа очень важна. Я чувствую себя ужасно и не позволю Илаю остаться и помочь убрать после вечеринки. К тому же, делать особо нечего – почти все ленты уже были растоптаны на полу. Я жестикулирую ему, чтоб он ушел. Убеждаю. Я бы дала ему пинка под зад, если бы была достаточно гибкой для этого.
Он качает головой и шевелит губами.
– Это же твой день рождения! – Но я обхожу вокруг него, опускаю руки на его плечи и подталкиваю к двери. Илая разворачивается и прикрывает телефон рукой.
– Прости, Мэдисон. Я заглажу свою вину. Обещаю.
Я стою у двери и смотрю, как он уходит, думая про себя, насколько он с Кевином очаровательны. Они оба хорошо выглядят и в отличной форме. У них есть до безумия любимая собака, и они часто посещают фермерские рынки и ходят на бранчи. Их жизнь достойна распространения в журнале, а моя жизнь, возможно, достойна сноски в конце, после Судоку и разных спортивных картинок. Я смотрю на свое отражение в стекле двери.
О, мой бог.
Конечно, это не я.
У этой женщины, которая стоит передо мной, горчичное пятно на блузке после обеда. Джинсы сильно висят на ее бедрах и слишком длинные. Ее темно-коричневые волосы в диком беспорядке, взъерошены в разные стороны, как будто каждая прядь хочет спрыгнуть с корабля.
Я поднимаю руку, мое отражение повторяет за мной.
Нет. Тьфу. Я разворачиваюсь и поворачиваюсь спиной к ужасающему изображению.
Если бы полчаса назад мне сказали, что моя вечеринка в честь дня рождения будет еще печальнее, я бы не поверила.
Уже почти восемь часов вечера, но я не спешу убирать. Не вижу смысла. Срываю ленты одну за другой и выкидываю их. Фрукты и сыр идут за ними. Я чувствую вину, выкидывая торт миссис Аллен, поэтому кладу его в пластиковый контейнер, чтобы забрать домой. Только процесс переноса этого торта трижды вызывает у меня рвотный позыв. Я точно не съем еще один кусок, но ей этого знать вовсе не обязательно.
После того как все следы вечеринки исчезают, я прибираюсь в библиотеке, ставлю на место игрушки в игровой зоне для малышей и складываю книги, оставленные на столах. Поправляю табличку с именем Мэдисон Харт – детский библиотекарь. А потом наклоняюсь до уровня глаз, чтобы убрать микроскопическое пятнышко.
Когда заканчиваю со своими делами, у меня все еще нет желания уходить, поэтому сажусь за свой стол и играю несколько раундов в солитер. В библиотеке абсолютная тишина, за исключением щелчка моей мышки. Охранник Ленни даже не делает привычные обходы.
Когда приходит уборщица, таща за собой пылесос и швабру, я понимаю, что мне пора уходить. Я не могу здесь больше прятаться. Пора взглянуть правде в глаза – победа в трех последних играх в солитере столь же захватывающая, как и мой день рождения.
Я встаю и хватаю свои вещи. Я загружена пластиковым контейнером, кошельком, подарком от Илая (ранее издание «Гордость и предубеждение») и зимними вещами. Я беру все в одну руку, наклоняюсь выключить компьютерный монитор и останавливаюсь, когда замечаю синюю свечку, с моего торта, лежащую на полу под моим столом. Скорее всего, она упала, кода я убиралась. Я хмурюсь, переполненная жалостью к свече, забытой на полу и мной, не загадавшей желание. Это глупо, но я бросаю свои вещи на стол и наклоняюсь к ней.
Тут, в полном одиночестве, на полу, я держу ее перед своим ртом, закрываю глаза и загадываю первое пришедшее на ум желание.
Пожалуйста, сделай мой следующий год более захватывающим, чем последние двадцать пять.
И потом задуваю.
Я живу в полумиле от библиотеки, но на работу хожу пешком. Когда люди спрашивают меня об этом, я отвечаю, что мне нравится упражняться, а на самом деле у меня нет свободных денег на автомобильные расходы и страховку. Я экономлю каждую копейку, которую зарабатываю. Для чего? Я не знаю.
Уже конец февраля, но даже в Техасе чувствуется прохлада в воздухе. Я обхватываю себя руками и прячу лицо в моем пальто, когда одиноко плетусь по тротуару.
На улице темнее, чем обычно, когда иду домой. Мне, наверное, не стоило оставаться на работе допоздна, но не стоит волноваться. Наш пляжный город за последние несколько лет вырос, но он еще маленький, чтоб не чувствовать себя в безопасности в такие моменты.
Мимо проезжает машина и дважды сигналит. Не могу понять, кто за рулем, но скорее всего мы знакомы. В Клифтон Коув все друг друга знают. Я хочу помахать, когда понимаю, что у меня для этого нет свободной руки. Я действительно загружена.
Центр города прекрасен даже в это время года. Чем-то напоминает Диснеевский парк. Все магазины оформлены в одном стиле – жалюзи, цветочные ящики и полосатый навес. Каждый окрашен в согласованный яркий оттенок, который значительно отличается от белой входной двери. Тротуар выложен брусчаткой, улица украшена антикварными лампами, тускло освещающими мой путь. Я прохожу кондитерскую и почтовое отделение, дорогую мясную лавку, в которой ни разу не была, и магазин игрушек. В такое время все закрыто, но мне нравится – не нужно сталкиваться с миллионом облизывающих мороженое и позирующих для фотографий туристов. Улица полностью в моем распоряжении.
Проезжает другая машина, и поднимается ветер. У меня стучат зубы, и по моему позвоночнику проходит странное чувство. Такое ощущение, что за мной следят. Я оглядываюсь через плечо, но тротуар пуст. Снова смотрю вперед и издаю пронзительный крик, когда мужчина во всем черном преграждает мне путь. Я не успеваю среагировать, прежде чем он сильно толкает меня к стене. Все мои котомки падают на землю. Мое раннее издание «Гордость и предубеждение» выпадает из подарочного пакета и падает в грязную лужу. Я настоящий любитель книг, потому что именно это беспокоит меня, а не то, что я нахожусь под дулом пистолета.
– Повернись, – хрипло рычит мужчина, хватая мою руку, болезненно выкручивая ее под странным углом. У меня нет другого выбора, кроме как повернуться к магазину игрушек и разрешить ему прижать мое лицо к нежно-розовым ставням. Плюшевый мишка смотрит на меня через окно.
– Пожалуйста, отпустите меня! – кричу я в панике.
– Еще раз крикнешь, и я нажму на курок.
Я знаю, что это безумие, но единственная мысль, которая поражает меня, что мне стоило конкретизировать свое желание на день рождения. Потому что хорошо, да, технически это «захватывающе», но я надеялась на что-то менее опасное. Ой, стоп! Ненавижу себя. Я вижу, что сейчас происходит. Этот мужчина не собирается меня убивать. Нет, все это недоразумение. Возможно, он пытается свести концы с концами, и ему нужны деньги, чтобы купить корм для его щенка или любимой черепахи. Я уверена, ему нужно несколько долларов.
– Если вы посмотрите в мой кошелек...
– Заткнись, – огрызается он, сильно выворачивая мою руку, я морщусь.
В любовных романах, которые я читаю, этот парень был бы безумно красивым. Я смогла бы его убедить покончить с преступной жизнью, и мы бы жили вместе в полной гармонии. Я быстро оглядываюсь и вижу, что он в лыжной маске. У него не очень многообещающее телосложение. Кроме того, его черная одежда, которая должна стройнить, не может скрыть его вываливающий из-под джинсов живот. О боже. Я действительно не думаю, что он привлекательный уголовник, и мне удастся направить его жизнь на путь чести и добросовестности. Не получится так, как я хочу. У меня нет выбора, как попробовать другую тактику.
– У меня в кошельке есть много денег! Забирайте их все! И эта книга на земле – бесценное раннее издание одной из самых известных работ Джейн Остин. Я думаю, вам понравится. Правда сейчас она немного грязная, но я могу почистить ее для вас и...
Он подходит ближе, и я ощущаю действительно ужасное дыхание, когда он выплевывает следующие слова:
– Мне не нужны твои чертовы деньги или книга. А сейчас закрой рот.
Единственное, на чем я могу сосредоточиться, – холодная, острая боль от края его пистолета, обрушившегося на мою голову.
Глава 3
Бен
Полицейский возвращает мне телефон, кошелек, часы и пиджак. Он смотрит на меня с раздражением и пренебрежением, но я нацепил на себя иди-на-хрен-улыбку и не забываю поблагодарить его.
До сегодняшнего вечера на меня никогда не надевали наручники. Я никогда не сидел на заднем сиденье полицейской машины, и никто не зачитывал мне мои права. Я никогда не заходил в полицейский участок, меня не лишали личных вещей, не сажали в камеру и приказывали смотреть прямо, чтоб сделать снимок.
Это был интересный вечер, если не сказать больше.
Из всех, кто участвовал в драке, только меня арестовали. Очевидно, в баре было довольно много свидетелей, которые утверждали, что я единственный нанес удар, хотя если на то пошло, формально это неправда, у меня есть синяк под глазом, чтобы доказать это, но я был первым, кто пнул этот стул.
Энди пытался объяснить полицейским причины, но в тот момент, когда они остановились и увидели меня в центре этого хаоса, я знал, что меня потащат в участок. Так же, как и Маку, выйдя из-под контроля, я вручил полицейским подарок. Начальник полиции Клифтон Коув и мой отец не ладят. На протяжении многих лет. Это больше, чем разногласия между синими и белыми воротничками, которые существуют в нашем городе. Вот что происходит, когда разрыв между богатыми и бедными настолько велик, и нет золотой середины между имущими и неимущими. Я даже не думаю, что между ними что-то произошло, просто неразбериха на протяжении многих лет баламутит воду.
Я мог остановить эту шараду с самого начала, но я позволил этим придуркам помучить меня. Я не стал бороться, когда они толкнули меня на заднее сидение своей машины. Я ждал, когда мне разрешат сделать один телефонный звонок, и я не стал звонить отцу, а позвонил судье Мазерсу. Он был в кровати, засыпал, но через час я уже был свободным человеком. Ну, почти, у меня появилось блестящее новое правонарушение в моем личном деле благодаря тому, что я признал свою вину.
Это удивило всех, включая судью. Я мог легко снять все обвинения. Моя специализация не криминальное право, но совершенно точно мне не смогут предъявить в суде обвинения в нападении.
Я не пытался снять обвинения, потому что этого хотят все – Мак, полицейские, начальник. Я знаю, они хотят, чтоб я сделал несколько звонков и избежал последствий, поэтому я расстрою их. С удовольствием.
Выйдя из участка, начинаю идти домой пешком, так как моя машина возле бара. Энди беспрерывно звонит, пытаясь выяснить, что происходит. Или он, или судья Мазерс сообщили обо всем моему отцу, потому что он тоже звонит. Я выключаю телефон, наслаждаясь тишиной.
Как я и люблю, главная улица пустая. Засовываю руки в карманы и продолжаю идти, думая, сколько времени у меня уйдет на дорогу домой. Дом моего отца ближе, в нескольких кварталах отсюда. Я мог бы остаться у него на ночь, но я предпочел бы спать за решеткой. Он желает мне только добра, но сегодня вечером у меня нет сил. Я поворачиваю налево, на боковую улицу, чтобы добраться до своего дома и резко останавливаюсь, услышав крик женщины. Сначала я думаю, что мой разум играет со мной, превращая вой ветра в нечто зловещее, но потом снова слышу приглушенный крик.
Я резко дергаюсь и неподвижно стою, прислушиваясь.
В нескольких кварталах отсюда слышен звук машины, издалека лает собака, снова поднимается ветер, но криков больше нет.
Я качаю головой, собираюсь развернуться и идти дальше, когда замечаю какие-то движения возле магазина игрушек. Я прищуриваюсь и пытаюсь понять, что там происходит, но с такого расстояния тяжело сказать. Похоже на двух людей, высокий мужчина в черном, и кто-то еще спрятан от моего взгляда.
– Эй! – просто кричу я, не имея никакого реального плана.
Я безоружен, и у меня опухший глаз, из-за которого не могу нормально видеть. Я хватаюсь за телефон и кричу, что звоню в полицию. Настоящий мачо, я знаю.
Мужчина в черном немного отходит левее, и я вижу маленькую дрожащую девочку с нацеленным на ее голову пистолетом.
Бл*дь.
Я срываюсь с места и бегу к ним. Мужчина замечает меня и уже целится в меня пистолетом. Он стреляет и попадает пулей в фонарный столб рядом с моей головой. Иисус. Умный человек бежал бы в противоположную сторону. Я не уверен, что я такой.
– Отойди на хрен от нее! – кричу я, адреналин пульсирует в моем теле.
Я понятия не имею, что делать дальше, но не уверен, что и этот парень знает, потому что, чем быстрее я приближаюсь к ним, тем более неуверенные у него движения. Он пытается толкнуть девушку на землю и кричит, чтоб она не двигалась. Она начинает бороться, но он бьет по ее ногам, и девушка падает на тротуар. Я опять кричу ему, чтоб он отстал от нее – сейчас в нескольких футах от них. Он смотрит назад через плечо, ища пути отступления.
Мужчина снова стреляет, и пуля пролетает мимо моего уха.
У него убогая меткость.
Он понимает, что есть только два варианта: бой или бегство. Я собираюсь выбить пистолет из его рук, даже если в процессе меня застрелят, но, возможно, он оценил по моей скорости или внешности, что я не тот, с кем он хочет связываться, потому что в последнюю минуту отталкивается от нее и начинает бежать.
Я останавливаюсь возле девушки и смотрю ему в след, думая, что делать дальше. Я быстр и смогу поймать его, но девушка стонет. Я смотрю вниз и понимаю, что не должен оставлять ее. Она ребенок. Что он собирался с ней сделать? И почему она ходит по ночам одна?
– Моя спина, – хнычет она, и я перехожу к действию – наклоняюсь и осторожно хлопаю по ее позвоночнику, проверяя повреждения. Уличный фонарь не сильно освещает, но я могу увидеть отсутствие крови на ее синем пальто в горошек.
– У тебя болит спина?
Она отталкивает мою руку и садится, качая головой.
– Нет, не моя спина – моя книга.
– Что?
Она убирает свои каштановые волосы с лица и указывает на что-то позади меня. Я оборачиваюсь и вижу старую книгу, которая лежит в грязи.
Эту девушку держали под прицелом пистолета, и первое, о чем она беспокоится, – это книга?
– Могу поспорить, книга испорчена, – плачет она, звуча, словно убита горем.
Я полностью сбит с толку.
– Он хотел ограбить тебя или... – Не могу произнести слово на букву «и», но, слава богу, она полностью одета.
– Нет, – говорит она, поднимаясь на ноги, чтобы поднять книгу. – Я так не думаю. Я постоянно предлагала ему деньги, но он не хотел их. Перед тем, как ты подбежал, он бормотал что-то вроде: «Преподать ему урок». – Она приседает и прижимает к себе книгу, пытаясь убрать часть грязи. – Наверное, он не в себе. У него проблемы с наркотиками или еще чем-то.
Я нахмурился, понимая, что она ни разу не посмотрела на меня. Она очень обеспокоена этой чертовой книгой, похоже, у нее шок.
– Тебе больно? – спрашиваю я, вставая на ноги и нерешительно вытянув руки вперед, шагаю к ней. Не хочу испугать ее.
Наконец она поворачивается и смотрит вверх, свет лампы смутно освещает половину ее лица, оставляя другую половину в тени. По ее щекам катятся слезы. Сначала из-за ее небольшого роста и длинных волос она показалась мне моложе, но сейчас я вижу, что она совсем не ребенок.
На протяжении нескольких секунд мы смотрим друг на друга, она оценивает мою внешность, опускает свой взгляд на мой помятый костюм и возвращается к моему лицу. Затем моргает, и появляется узнавание в ее светло-карих глазах, обрамленных черными густыми ресницами с несколькими не пролитыми слезами. Явное неодобрение появляется на ее губах, прежде чем она прикрывает рот рукой.
– О, боже мой, что он сделал с твоим глазом?
Точно, мой наполовину распухший глаз.
Я начинаю смеяться. В данном случае, это единственное, что могу сделать.
– Нет. Если ты сможешь поверить, это произошло в другом поединке сегодня вечером.
– Вау. – Ее брови недоверчиво изгибаются. – Бен Розенберг – закаленный уличный боец. Кто бы мог подумать?
Я морщусь.
– Извини, но я думаю, у тебя есть преимущество. Мы знаем друг друга?
Она поднимается и начинает собирать свои разбросанные вещи. Я помогаю ей, поднимая скомканный подарочный пакет и пластиковый контейнер, внутри которого лежит коричневое нечто, вряд ли пригодное для использования в пищу. Возможно, я ошибаюсь.
– О, нет. Мы никогда официально не встречались. Уверена, я бы запомнила это.
Обратно бросаю на нее взгляд, отдавая пластиковый контейнер, стараясь рассмотреть ее черты лица, но свет очень тусклый, и она слишком занята сбором своих вещей, чтобы взглянуть на меня.
– Хотя однажды, в прошлом году, ты стоял передо мной в очереди на кассе в продуктовом магазине. Я помню, ты покупал ростбиф. Это странно? – Она качает головой и поворачивается ко мне через плечо. Потом протягивает руку, такой жест показывает, что она хочет, чтобы я пожал ее. – Я Мэдисон.
– Мэдисон, – повторяю я, немного ошеломленный. Я не ожидал, что она будет привлекательной. Конечно, ее темно-коричневые волосы торчат в разные стороны, а щеки ярко-красные от резкого ветра, но у нее высокие скулы и красивые глаза, хоть и немного грустные. Я понимаю, что сказал ее имя вслух, и сейчас выгляжу, как чудак, хотя она сама призналась, что преследовала меня в продуктовом магазине.
– Да, – говорит она, кивая, удерживая нижнюю губу между зубов. Я думаю, она старается открыто не улыбнуться мне, но я хотел, чтобы она сделала это. Я хочу увидеть ее улыбку, даже если она из-за меня. – Мэ-ди-сон. Вот так. Ты привыкнешь.
Она забавная.
Мэдисон все еще неуклюже держит протянутую руку между нами, поэтому я запоздало шагаю вперед и пожимаю ее ладошку. Моя рука полностью охватывает ее. Она ледяная и дрожащая. Конечно, три минуты назад девушка находилась под прицелом пистолета.
Я держу ее руку в течение короткого мгновенья, прежде чем Мэдисон отстраняется и снова сканирует землю, проверяя, все ли вещи собрала.
– Ты не пострадала. Точно все в порядке? – спрашиваю я. – Ты не отвечала мне раньше.
Она качает головой, даже когда ее свободная рука дотрагивается до волос. Когда она убирает руку, я вижу на ее пальцах кровь. Мэдисон замечает, что я смотрю, и прочищает горло.
– Пустяки, маленькая царапина на том месте, где он держал...
Она не договаривает предложение, смотрит на свои окровавленные пальцы, и мне кажется, она сейчас потеряет сознание или ее вырвет. Скорее всего, шок начинает проходить.
– Мы должны вызвать полицию. – Я рассмотрел этого парня, даже в маске. Я могу вспомнить его рост, телосложение и направление, куда он убежал, по крайней мере.
– Ой, не беспокойся об этом. Я просто расскажу отцу, когда вернусь домой. Спасибо за твою помощь.
– Ты все еще живешь с отцом?
Иисус, я не думаю, что она ребенок, но, возможно, ошибаюсь.
Она принимает мое удивление за осуждение, потому что гордо поднимает подбородок.
–Да, так проще с арендой и прочим.
Я чувствую себя придурком.
– Конечно. Да, я понимаю. Дом твоего отца недалеко? – говорю я, сунув руки в карманы брюк. Несмотря на остаток адреналина в моих венах, холодный воздух становится труднее игнорировать.
– Через несколько кварталов. Послушай, я не знаю, как отблагодарить тебя за то, что ты вмешался. Я не уверена, что этот парень сделал бы мне что-то плохое, но все же... – Она прогоняет эту мысль и смотрит вверх, ее взгляд неуверенно встречается с моим. – Скорее всего, ты спас мою жизнь, и за это я бесконечно благодарна тебе.
