Текст книги "Экипаж Большого Друга"

Автор книги: Р. Эйнбоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

– Глупости, я понял. Теперь можно переходить к плану бэ, – не хотелось демонстрировать эмоции, слова получались сухими, как бумага. – Проси помощь у Шааясса, мы идём к Земле. Рассчитай примерный график движения. Проект пока не ставь в известность. После сообразим, как вести себя с ними. С этого момента мы им не подчиняемся, действуем по собственному усмотрению. Если у тебя есть возражения, говори, чтобы после не возникало поводов для споров. Лучше решить всё сейчас.

После минутного молчания он спросил:

– Я не понял, почему ты не хочешь, чтобы на Земле знали о том, что идёт помощь? И ещё, надо бы посоветоваться с остальными.

– А разве нас не все слышат? – удивился я.

– Слышат все, но ты сказал «если у тебя есть возражения», – он сделал ударение на «тебя».

– Извините, ребята, оговорился, – смутился я. – А Проект я не хочу вмешивать просто по причине их недееспособности. Почему они скрыли от нас результаты прогнозов? Мы могли бы послать помощь раньше. Значит, они её боятся и не желают. Такие вот рассужденья.

– Саш, в чём же будет заключаться помощь? Что может флот шааян, кроме как воевать? – Иван недоумевал.

– Вот именно. Ты слышал про миротворцев? Шааяне силой оружия остановят бойню. Если согласятся, конечно. Соломон, может быть, тебе заняться этим? Используя авторитет.

Сол ответил коротко:

– Согласен. Я ушёл к Шааяссу. До связи.

Почти хором мы ответили:

– Счастливо!

Мирон сначала произнес «м-ээм», прокашлялся, спросил:

– Капитан, скажи-ка, ты ведь заранее готовился к такому повороту? Ну, я о ситуации на Земле.

О, кажется, меня хотят определить в пророки.

– Нет, Мирон, экспромт. Да и что ж такого я придумал, сногсшибательного? Всё напрашивается само.

Ответил Иван:

– Дело тут не в сложности, а в уверенности… Мда.

– Ребята, я отдохну, пожалуй, – сказал я, отворачиваясь от экрана. – Устал я. Делать мне пока нечего, так хоть поваляюсь впрок, и вам советую развеяться. У нас ещё много работы впереди, – не дожидаясь ответа, я прервал связь.

Люди взрослые, поймут. Я действительно не мог говорить, равно, как и выслушивать других. Не было той усталости, что валит с ног, просто наступило пресыщение мыслями, своими, чужими, умными, глупыми, всякими. Осталось всего одно желание – забыться, лежать, именно лежать, и не думать, не слышать, не видеть. Чем я и занялся, да так успешно, что не заметил, как опять уснул.

XVII

Пробуждение напомнило те времена, когда я обязан был ходить на работу в соответствии с кем-то составленным дурацким расписанием. Точно так же не хотелось открывать глаза, потому что знал, за этим последует опостылевшая еда, общественный транспорт с его прелестями, опостылевшее рабочее место, а в конце дня – усталость и скука. Давно забытое ощущение было столь острым, что я в первый момент даже попытался отключить будильник, и с запозданием сообразил, что не будильник звенит, а сигнал связи. Меня вызывает Чарли.

Я машинально глянул на часы, половина восьмого. Хорошо поспал, на Друге, наверно, просто устали ждать моего пробужденья и решили помочь в трудном деле. Видно, сон скоро станет последним прибежищем и способом отгородиться от проблем.

Как же по-детски выглядят наши потуги одним махом решить все проблемы. Как мало мы ещё знаем и можем и как многого не знаем. Наша экспедиция – сплошная череда просчётов и глупых ошибок. Проект, созданный для спасения, стал причиной грядущей катастрофы. И всё опять зависит от горстки людей, волей случая, оказавшихся в центре пересечения сил.

Такие вот возвышенные стенания мог услышать тот, кто не поленился бы прочесть мои мысли. Гарнитура долго не желала правильно утвердиться на голове, но всё же сдалась, и я услышал, как Чарли отвечает кому-то:

– Ну, спит человек, чего зря волноваться-то. Живой он и здоровый, вон, могу телеметрию показать.

– Отставить телеметрию. Докладай, что случилось, – голос хрипел, пришлось откашляться.

– О! Я же говорил. Ты не простыл там случайно? Тут Алёна беспокоится о твоём здоровье.

– Всё нормально, сам знаешь. Здравствуй, Алёна. Как вы там? – сказал и тут же обругал себя, не мог что ли как-нибудь поласковее. Хотя, она знает, что не идут мне на язык всякие там солнышки, киски, зайки.

– А что нам сделается, – ответила моя Алена. – Ждём тебя, Соломон договорился с шааянами. И ещё, я люблю тебя, Саша.

– Кхм, – с громким щелчком Чарли демонстративно отключился.

– А я тебя. Алёнушка, подожди, я скоро. Ты знала, что Димка… тоже… что он влюблён в тебя?

Я услышал ее дыхание.

– Догадывалась, но он ни словом… никак не показывал. Это всё из-за меня? Прости…

– Прекрати, – попросил я. – Если и есть виноватый, то только я. Всё из-за того, что он остался в этом чёртовом иллюзионе. Что там произошло, мы, может быть, никогда не узнаем. Он допустил в себя нечто, что изменило его. Это наша, моя ошибка, надеюсь, последняя.

– Он был большой и добрый… – голос её дрожал.

– Он был моим другом. И хватит пока, у нас ещё будет время вспомнить Димку. Помянуть. Да?

– Да…

– И пни, пожалуйста, Чарли, – резко сменил я тему. – Пусть расскажет подробно, до чего договорился Соломон, да и его самого хотелось бы услышать.

Чарли выпрыгнул в эфир, как пресловутый чёртик:

– Значится, так. Шааяне готовы отдать нам под командование почти весь свой флот, более четырёх тысяч кораблей, если вместе со стоццами. Предварительно необходимо забросить на их промежуточные базы чёртову уйму топлива, хорошо хоть, его на Колыбели целые залежи. На орбите, ну, ты в курсе.

– Какие базы, поясни, – попросил я, недовольный собственной тупостью.

– Не могут их диски без дозаправки дойти до Земли. Поэтому они понастроили заправочных станций.

– Но ведь сами-то они доберутся через несколько лет. Я думал, их Сол будет пулять, – снова не понял я.

Чарли, как обычно, принялся изображать терпеливого педагога:

– Видишь ли, Соломончик наш тоже не всесилен. Такую прорву кораблей он будет, как ты выразился, пулять очень долго. Вот мы и придумали способ. Он пробивает канал… Ой, грубо это и очень приблизительно, ну да, ладно. А шааяне вдоль канала идут на своей тяге, так у них дальность прыжка увеличится на пару порядков, но топлива уйдёт почти столько же. Тут была проблема в синхронизации, но мы её решили. Мирон всю ночь не спал и придумал. Есть у вас, у людей, нечто такое, чего у нас, у меня и у Сола, нетути. Мне бы такое никогда в голову не пришло.

– Ничего удивительного, как раз головы-то у тебя и нет, – кривовато пошутил я и удивился про себя собственному катастрофическому отупенью.

– Это расизм, – наконец-то прорезался и Сол. – Но над твоими словами стоит подумать. Приготовления займут не менее месяца. Флот, хотя и находится в состоянии постоянной готовности, но не к дальним экспедициям. Идти к Земле будем ещё три месяца. Вы на Друге можете стартовать сейчас, мы вас догоним где-то на середине пути, дальше пойдёте синхронно со мной.

Смутная мысль кралась где-то по задворкам сознанья, я даже снял гарнитуру, чтобы не спугнуть её. Ага, попалась.

– Чарли, что ты там говорил насчёт нового привода? Сколько нужно времени на его выращивание?

– Ты же запретил… Двое суток, с подготовкой и с контролем всех этапов, приблизительно неделя, – радостно сообщил Чарли.

– Вот и хорошо. Как только я буду на борту, уходим на Шааясс и приступаем, – успокаиваясь по поводу своих умственных способностей, сказал я и добавил: – Нам нужен новый движок.

– Капитан, я знал, что ты не удержишься. Сол мне должен теперь, мы поспорили, – удивил меня Чарли. Ну, дают, сапиенсы. Мне еще азартных игр не хватало.

– А на что спорили-то? – для проформы спросил я.

Как всегда, неподражаемым голосом, ответил Соломон:

– У нас, у девочек, могут быть свои секреты?

– Могут. Но я всегда думал о вас, как о мальчиках. Ну да, ваше дело.

Вот чудо, оба засмеялись:

– Это образное такое выражение. А так, конечно, мальчики, – пропели они хором.

Чарли перешёл на серьёзный тон:

– Кристы хотят идти с нами. Я счёл возможным их проинформировать. Скорость им позволяет. Говорят, что смогут быть полезными. Думаю, они пересмотрели планы на наш счёт, теперь порча снова наша общая проблема надолго. Думаю, они не хотят терять союзника.

Началось! Временные союзы, друзья по расчёту, чёрт бы побрал эту дипломатию.

– Хорошо. Зови. Глядишь, и вправду пригодятся, – я потрогал щетину на подбородке. – А я пока пойду умоюсь.

XVIII

В который раз за время скитаний мне хотелось воскликнуть – как хорошо дома! С момента прибытия прошло почти двенадцать часов, а я всё никак не мог привыкнуть к вновь возникшему ощущению защищённости и надёжности. Большой Друг в свободном пространстве, это вам не какой-то там «патиссон» в недрах чужого монстра, готового к тому же взорваться.

Не задаваясь вопросом «зачем?», я решил дождаться момента, когда верфь запустит программу самоуничтожения. Может быть, в глубине души я надеялся, что Упырь напоследок «пошутил», и верфь останется цела. Упырём того монстра, что был когда-то Димкой, окрестил незатейливо Иван.

Минута взрыва наступила и истекла, ничего не происходило, даже Чарли с его сенсорами ничего не уловил пока. Надежда моя всё росла, но тут прозвучало:

– Внимание! Началось.

Друг расположился на безопасном расстоянии от верфи и приготовился в любой момент уйти в прыжок, всё же мы ни разу не присутствовали при гибели целой планеты, пусть и искусственной. Неподалёку от нас зависла троица кристов. Шааяне своим ходом отправились домой. Свет от верфи доходит до нас с задержкой в две минуты, поэтому на экране пока ничего не заметно. Верфь медленно плывет на фоне звёзд, огромная, ощутимо тяжелая.

Рядом с «реальной» картинкой Чарли запустил реконструкцию по данным сенсоров. На ней сфера выглядела немного сплюснутой. Постепенно деформация увеличивалась, впечатление такое, будто резиновый мяч сдавили огромными щипцами. В тех местах, где щипцы соприкасались с поверхностью мяча, образовались две воронки. Чарли прокомментировал:

– Воронки – это действительно нечто вроде смерчей. Их острия соприкасаются друг с другом. Вращаются они в разные стороны, скорость на краях превышает тысячу километров в час. Соломон, я говорил тебе, это не металл! Какая-то очередная загадка. Шааяне сколько ни пытались, не смогли взять пробу. Неизвестное состояние материи. Мне неизвестное.

Тем временем сфера плавно трансформировалась в тороид, диаметр которого оказался в четыре раза меньше, чем вначале у верфи. Наружный диаметр «бублика» стремительно сокращался, внутренний же увеличивался. И вот вместо верфи перед нами оказалась тоненькая нитка окружности, ещё миг, и не стало ничего. Общий вздох прокатился по рубке, в последнюю минуту я перестал даже дышать.

Вот тебе и взрыв, вот тебе и шутки. Первым заговорил Соломон:

– Чарли, зафиксировал? – уж для чего он дублировал голосом, то дело тёмное.

– А смысл? Всё записал, но ничего не понял. Что это было? – приуныл наш всезнайка.

– Хотел бы я знать, – не отставал от него Сол. – Возможно, демонстрация силы. А может, просто стремление не оставить никаких следов. После любого взрыва остаются обломки, мы могли что-нибудь этакое раскопать. А так, получили пустое место.

Из нас четверых лишь Мирон занимался делом, в лихорадочном темпе прокручивая только что полученные данные. Иван сидел, задумчиво поигрывая десантным ножом, вот чудеса, никогда не замечал у него страсти к холодному оружию. Алёна, казалось, полностью ушла в себя, но моментально почувствовала мой взгляд, обернулась, в глазах вопрос.

– Что дальше, капитан?

– Идём к Шааяссу, юнга.

За что в частности я полюбил шааян, так это за их способность к организованным действиям. На Земле эталоном собранности принято считать немцев. Так вот, шааяне дадут им огромную фору во всем, что касается дисциплины и порядка. Когда Большой Друг завис на геостационарной орбите Шааясса, там полным ходом шла погрузка. Длиннющие вереницы дисков опоясали планету подобно ожерельям, с поверхности к ним то и дело подходили грузовики со снаряжением. К нашему приходу полностью укомплектовали порядка ста экипажей, корабли дожидались на внешней орбите системы Шааясса.

Чарли после короткого совещания с Соломоном заявил, что наше участие в таком сложном процессе может отрицательно сказаться на результате.

– Поэтому… – сказал он за завтраком, – предлагаю перейти к самоусовершенствованию. Все желающие могут посетить медбокс и пройти процедуру коррекции центральной нервной системы. Дабы получить возможность общаться без телефона. Гы! Не знаю, зачем вам нужна такая связь, но капитан рекомендует. Правда, Саш?

Не мог я вспомнить, когда успел порекомендовать, но спорить не хотелось, и я подтвердил:

– Думаю, не повредит.

– Хорошо, – обрадовался провокатор. – А после займёмся приводом. Так что Соломону придётся задержаться.

Иван поинтересовался, подозрительно рассматривая кусочек бифштекса:

– Куда это он собрался?

– На Колыбель, естественно. За топливом для дисков. Будет Соломоша работать бензовозом. Но сначала поможет мне отрастить движок.

– За едой о делах говорить – здоровью вредить, – Мирон хлебнул минералки, продолжил: – Но раз уж начали, давайте вредите дальше. Что нам даст возможность общаться мысленно, кроме, хе, радости человеческого общения в извращённой форме?

Мы с Чарли хором протянули:

– Ну…

Три пары глаз уставились на меня вопросительно. Мирон подытожил:

– Как и было сказано, веских причин нет. Но я согласен, мне интересно. И завидно, глядя на капитана.

Алёна откинула со лба чёлку, прищурилась:

– А мне интересно будет узнать, что там, в голове у капитана, творится.

Я демонстративно поёжился.

Иван, показав выучку настоящего самурая, заявил:

– Как скажете. Всегда готов приобрести что-нибудь полезное, – подумал. – Тем более, на халяву.

– Халявы не обещаю, довольно неприятный процесс, как будто… – я не смог придумать сравнения. – Сами узнаете, ничего подобного я не слышал.

Соломон задал неожиданный вопрос:

– Саша, меня очень интересует такой вот вопрос. Почему ты согласился на новый привод для Большого Друга?

Подумаешь, секрет!

– Есть у меня желание взглянуть на Олимп вблизи.

Нельзя сказать, что тишина наступила полная. Иван сопел, уткнувшись в тарелку, Мирон барабанил пальцами по столу, но высказываться никто не спешил.

– Ну, и что молчим? – такой реакции я не ожидал.

– Я не смогу вас сопровождать, – явно сожалея, ответил Сол. – Для меня перестройка привода невозможна… пока что.

Алёна высказала общую мысль:

– Зачем нам нужно на него смотреть? Там наверняка опасно, уж свою-то планету олимпийцы наверняка защитили… а от чего, собственно?

– Вот именно! – обрадовался я неожиданной поддержке. – Я так думаю, что подходы к ней свободны. Андрей, правда, не советовал туда соваться, но мы и не будем садиться, так просто, посмотрим.

Иван наконец разделался с бифштексом и, утирая губы, спросил:

– И всё же, для чего? Неохота лезть к чёрту в зубы из простого любопытства, – чинно так отложил салфетку и уставился на меня глазами чистыми, аки у младенца.

Что меня интересовало на Олимпе? Конкретно – ничего, просто я хотел видеть, с чем нам придётся иметь дело. В том, что Упырь нас найдёт и предъявит счёт, я не сомневался. Посещала даже мысль уничтожить планету, но в успех такой акции я и сам не верил.

– Скажем так – я хочу взглянуть на главного врага. Если кто не понял, что враг там, на Олимпе, и он именно главный, то самое время принять это за аксиому. Может быть и бесполезный шаг, может даже, опасный, но я хочу рискнуть. Можем решить вопрос демократически. Голосуем?

Иван едва не поперхнулся томатным соком.

– Ты что, командир? Как скажешь, так и будет, – он посмотрел на Герке. – И ты, Мирон, тут воду не мути.

Мирон, не ожидавший такого коварства, тем не менее, не растерялся:

– Нет, вы таки посмотрите на этого шлемазла, сначала он сказать пустой вопрос, а потом кажет пальцем на старого Герке, – он перевёл дух. – Я-то как раз категорически «за».

Чарли промолвил скороговоркой:

– Хочу заметить, дабы успеть не остаться в меньшинстве. Куда скажете, туда и пойду. Всё равно, надо же будет провести испытания.

Алёна смотрела на нас со всё возрастающим весёлым любопытством, наконец сказала:

– Пацаны вы все. Глупые, но симпатишные. Повезло мне с компанией, просто, сборище экстремалов.

Даже Сол пробурчал растроганно:

– Не, мужики, вы точно психи. Но кабы не ноги, я бы с вами пошёл.

Камень с души упал, но только один. Легче стало, но ненамного. Нагнав строгости в голос, поинтересовался:

– Все позавтракали? – суровым взглядом обвёл экипаж. – Тогда, марш на модернизацию. Через час проверю.

XIX

То, что «модернизация» прошла успешно, я понял ещё до того, как отправиться в медбокс. Мы, я, Чарли и Соломон беседовали о возможных вариантах развития событий в окрестностях Олимпа. Из рубки открывался великолепный вид на Шааясс, я даже несколько отвлёкся от разговора, но тут услышал знакомый «шёпот»:

– Саш? Чарли сказал, что ты меня услышишь.

– Алёна?

– Ага. Остальные пока пытаются разобраться в ощущениях. Чарли, а ты нас слышишь?

Мысленный голос нашего друга ничем не отличался от обычного:

– Ещё бы! Я, да не слышал бы вас. Уж о себе-то я позаботился в первую очередь. Ну, как впечатления?

– Кажется, что это у меня было всегда. Здорово! А на каком расстоянии действует такая связь? – Алена исполнилась энтузиазма.

Показалось, Чарли даже обиделся:

– Ничем вас не проймёшь, дети своего времени. Расстояние небольшое, несколько километров – максимум. Но вы пока не всё испытали, я Саше говорил.

Мне стало не по себе – вдруг Алёна захочет «испытать всё»? Нет, не сейчас, не в этой жизни! К счастью она поспешила успокоить:

– Мы ещё успеем. Правда, Саша?

– Да, верно, – а сам подумал «задней мыслью» – а чего мне скрывать? В общем-то, и нечего.

Молча «заголосил» Иван:

– Да! Я знал, что будет класс! Мирон, ты меня слышишь, старый ты хрен… Ой.

– Вот! – Герке торжествовал. – Я всегда говорил, что в голове военного больше одной мысли не помещается, всё сразу выходит наружу. А за хрена ответишь! Дай из койки выбраться.

– Вах! Баюс-баюс. Извините, о мудрейший, сорвалось. Оказывается, тут контролировать себя гораздо сложнее. Ничего, научусь.

Я подавил желание присоединиться к общему гвалту и спросил голосом:

– Соломон, а почему в твоём арсенале не было таких корректоров? Ведь мысли-то ты читать умел.

– И не только мысли, но и память. А о возможности прямого общения даже не знал. Такого нет даже среди запрещенных технологий. Странный пробел в знаниях. Не понимаю…

Чарли вклинился и прервал его самокопания:

– У меня сообщение от кристов. Кхе. Они изъявили желание включиться в наш общий канал связи, хотят, как Соломон, быть всегда рядом.

Вот уж новость, так новость. Совершенно не понимаю, как относиться к изъявленному желанию. Послать подальше – неудобно, вроде бы союзники. А подключить их к нашим внутренним каналам – всё равно, что поселить малознакомых людей у себя дома. Да и не людей даже, а существ больше похожих на термитов по образу жизни и смахивающих внешностью на амёб. Даже шааяне всегда соблюдали дистанцию, никто из них не напрашивался в друзья, а мы особенно и не приглашали.

– Они причину какую-нибудь имеют для такой просьбы, или так просто, «пожелали», – весьма своевременно поинтересовался Мирон.

– Говорят, хотят быть максимально полезными, – Чарли сделал паузу. – И я им почему-то верю.

Мы привыкли к тому, что достаточно кого-то позвать, и где бы он ни находился, ответ последует незамедлительно. Сложной машинерией заведовал Чарли, вернее, какая-то часть его. И что теперь? Да ничего особенного, просто кристы в любой момент смогут обратиться к любому из нас. И мы к ним. Интересно, как их можно позвать? «Кристы» не подходящее слово для имени, может, больше подойдёт…

– Как же они разговаривать будут? – Алёна прервала мои мысли. – Они же и звуков-то не различают. А звать их как прикажешь? – не одного меня озаботил этот вопрос. Или я думал громко?

Дверь рубки свернулась, вся троица вошла внутрь, и я почувствовал себя вдвойне дома. Лишь Димкино пустое кресло вызывало ощущение невозвращённого долга. Ничего, мы расплатимся по счетам – неизвестно кому, погрозил я.

– Они придумали себе имя. Сержант, – Чарли замялся. – Так, во всяком случае, я интерпретировал их понятие. Три пирамиды – суть единая колония, единый разум, поэтому многолюдно у нас не станет. Синхронно переводить их поток сознания тяжко, но не чрезмерно, я справлюсь, – он явно не противился появлению в нашей компании нового собеседника. – Они, конечно, и сами говорят по-русски, но больно уж коряво.

А! В конце концов, всегда можно отыграть назад. Или нельзя? Мне надоело возится с этим вопросом:

– Бог с ними, подключай. А почему Сержант?

Не ожидал я такой оперативности, да и голос наш шутник выбрал по одному ему понятной причине женский, весьма, я бы сказал, привлекательный:

– Таково моё звание. На Чуде существует чёткая иерархия. Звание невысокое, но в случае успешного выполнения задания мне обещано внеочередное повышение.

Ну, Чарли! Я с трудом выбрался из мешанины мыслей, вызванных неожиданным ответом. Хорошо хоть вспомнил сразу, что Чудо – планета кристов. Иван собрался с мыслями быстрее:

– В чём же состоит твоё задание, Сержант? Кстати, а зачем вам иерархия? Насколько мне известно, каждая ваша колония является вполне самодостаточной и не зависит от остальных.

Вот интересно, когда полковник успел ознакомиться с информацией о «потенциальном противнике»?

– Задание формулируется просто – открыть путь, – последовал незамедлительно ответ. – А вернулись мы к структурированному обществу после долгой эпохи разобщённости, которая едва не привела к гибели цивилизации.

Боже, везде одно и то же. Как только мы умудряемся выжить? Такое впечатление, что просто случайно, а на самом деле удел всех цивилизаций – гибель, рано или поздно.

Иван же продолжал вежливый допрос новичка:

– Путь? Какой путь? Поясни, пожалуйста.

– Такой же путь, какой и у вас. Путь прогресса.

Эти слова не вызвали ощущения выспренности и официоза. Голос виноват, или просто мы привыкли к подобным мыслям?

– А почему тебя послали одного? И почему не пытались сделать этого раньше? – поинтересовалась Алена.

– Здесь необходимо и достаточно одного меня, – голос у Сержанта спокоен и мелодичен. – А кто тебе сказал, что не пытались? Пытались, мы потеряли многих. И сейчас по проблеме порчи работают сотни колоний, но на вас мы возлагали большие надежды. Жаль, что всё обернулось так.

Сержант вовремя напомнил о наших делах.

– Хорошо, поговорили, – я поднялся. – Чарли, пора приниматься за дело. Не так ли?

Но кристы ещё не всё сказали, оказывается.

– Капитан Кармагин, я признаю твоё старшинство. Отныне ты мой командир, если тебе будет угодно принять меня в команду.

Я усмехнулся про себя – весёлая у нас команда подобралась, мне нравится. Иван смотрел на меня очень серьёзно, я понял, шуткам не время. Потому ответил просто:

– Считай, что ты принят, Сержант… Так как, Чарли?

– Я-то всегда готов. Только вот… может быть, вам, пока суд да дело, смотаться на Шааясс… Погулять, развлечься. А?

– Ты что? Не уверен? Тогда всё отменяется, – решил я.

Он тут же поспешил заверить:

– Нет, всё нормально. Просто я подумал – что вам тут целую неделю торчать? Погуляли бы на свежем воздухе. А мы уж тут как-нибудь.

Мысль показалась мне привлекательной, я глянул на своих:

– Как вы, други, не желаете недельку отдохнуть?

Други не стали возражать, только Мирон отказался:

– Я лучше тут побуду, хочу всё увидеть сам.

Так вот, неожиданно, у нас случился отпуск.

XX

Не было у нас с Аленой медового месяца, зато были те несколько дней!

На планету мы прибыли инкогнито, ввиду отсутствия желания общаться с новыми местными властителями. Дело, по всем признакам, шло к монархии. Слава богу, шааяне нас поняли правильно, и всё их участие свелось к тому, что нам предоставили в полное и пожизненное (!) владение небольшой островок в океане.

На острове имеется всё, что нужно для отдыха – деревья, жаль, что не пальмы, пляж, солнце и шум прибоя. Иван сразу увёл свой «Тунгус» на противоположный от нас край острова и попросил не будить без особой необходимости.

На острове и случилось то, чего я панически боялся. Идиот. Вечер, солнце ушло за горизонт, звёзды, костёр и предусмотрительно захваченная с собой «самобранка» – подарок Андрея. Ничто, как говорится, не предвещало.

– Саш… – мысленно нарушила молчанье Алёна, – а давай попробуем то, о чём Чарли так загадочно намекал.

Ох уж этот Чарли с его намёками. Отказаться? Невозможно. Стандартно пошлая фраза из другой, правда, оперы:

– Ты точно этого хочешь?

– Да, – очень серьёзно ответила она. – Но не знаю, что нужно делать. Что ты сейчас чувствуешь?

Кроме холодка между лопаток я почувствовал нечто, чего раньше никогда не знал. Как будто теплые ласковые ладошки тронули меня где-то позади глаз.

– Представь, что ты – это я…

Представил. Подозрительно легко представил. И тут началось. Слов для описания произошедшего не придумали.

Поначалу моя стеснительная мужская душа стремилась гнать, отгородиться от чуждых и таких странных ощущений – я женщина. Мысль – моя? «Дурачок, это же я. Правда, здорово?» Да, это я. Я – это она, я – это он. Мы – это я. Воспоминания, самые дорогие. Кармагин идёт по улице, боже, какой же он! Алёна выходит из подъезда – какая же она! Почему я раньше не замечал! Испуг, тоска, тяжесть – две человеческих фигуры возле лесовоза, выстрел, судорога отвращения. Тоска – Земля, мама, грусть – папа, мама, дом, Земля. Горе – Круглый, как же так? Дима, такой большой и добрый. Счастье – мы вместе. Вместе. Радость – я знал, что ты любишь, я знала, что любишь. Мы знали, теперь мы знали всё…

… Мы очнулись утром и разжали объятья. Жить так постоянно не представлялось возможным, поэтому мы оставили только мысленный контакт, медленно и осторожно разъединив наши души. Теперь я постоянно чувствовал присутствие Алёны, как чувствуют замолчавшего собеседника, мог задать вопрос – образ и получить такой же ответ. Пропала нужда в словах, даже произносимых про себя. При желании я мог видеть её глазами, слышать то, что слышит она. Я почувствовал боль, когда она наступила босой ногой на острый камень. Точно так же я почувствовал волну её тревоги, когда пришёл вызов от Чарли.