Текст книги "Экипаж Большого Друга"

Автор книги: Р. Эйнбоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

Я глянул на часы. Двадцать минут прошло, вопрос решён. Подозреваю, многие решения, позже ставшие историческими, вот так и принимались, в одиночестве, после недолгих раздумий, суть которых в отказе от стереотипов и предрассудков.

– Чарли, ты прости меня. Всё слишком неожиданно. Сдаётся мне, ты совершенно прав. Сколько уйдёт времени на… ну на всё?

– Капитан, с тобой приятно работать, – получил я комплимент от брата по разуму. – Я-то думал над проблемой гораздо дольше. Сколько будет длиться процесс модификации, трудно предположить… Нет, даже гадать не стану. Ну, так я начинаю закачку модуля?

– Валяй. Да расскажи остальным о братике.

Явление Хранителя получилось эффектным. Пробуждение произошло на третий день после «зачатия», как Димка назвал установку «развивающего» программного модуля. Непосредственным свидетелем события оказался Чарли, мы же увидели всё в записи, попросту проспали столь значительный момент. По его словам, всё заняло секунд двадцать. Хранитель осознал себя личностью и начал подниматься на поверхность, незатейливо проломив сто метров скальной породы, как яичную скорлупу. Приподнялся, завис на одной высоте с Другом, сказал «спасибо» и исчез.

Разбуженные посреди ночи, которая на этот раз совпала с тёмным временем местных суток, мы по привычке собрались в рубке. Кают-компания отчего-то не имела такой популярности. После просмотра записи первым заговорил Герке:

– Куда это он?

– Погулять. Представляешь, как ему надоело тут за полтора миллиона лет? – Димка зол, лохмат и хочет спать.

– Ему от роду, – Мирон посмотрел на часы, – двадцать минут.

– Прыткий мальчонка, что будет, когда вырастет? – сдерживая зевоту, хрипло произнес Иван.

Я молчал, ждал, что скажет Чарли. Он, наконец, подал голос:

– Я думаю, он решил посмотреть на свою родину. Он вернётся.

Меня такое предположение озадачило:

– Он же не знал, где его родина. Озаренье что ли?

– Он не знал, где планета хозяев. А родился он на заводе, если так можно назвать, по производству хранителей. Как я сумел понять, завод – это, так сказать, не привязанный к звезде объект, размером с небольшую планету. Уж его-то координаты он знает, я, кстати, тоже. Можем махнуть за ним следом, но он должен вернуться раньше, чем мы туда доберёмся.

– А почему он должен вернуться? – Алёна озвучила общий вопрос.

– А что ему там делать? – риторическим вопросом ответил Чарли. – Вы что думаете, завод ещё работает? О хозяевах ни слуху, ни духу, так, я почти уверен, и программа «Хранитель» давно свёрнута. И забыта. Если вообще эти хозяева живы. В общем, через час заявится, если я прав. Ему до туда один прыжок. Ждём-с?

– Появится – буди, – Димка откинулся на спинку кресла и сделал вид, что уснул.

Он единственный, кому новый поворот в судьбе Хранителя пришёлся не по душе. Герке не скрывал радостного любопытства от встречи с новым объектом изучения. Он, похоже, оказался самым счастливым из экипажа. Ещё бы! Столько кругом нового, неисследованного, непонятного! Иван плечами пожал, узнав о предстоящем событии, и выразился в том смысле, что лишний союзник лишним не бывает. Алёна же голосом маленькой девочки заявила: «Вот и хорошо, будет с кем Чарли поболтать».

Хранитель вернулся не через час, а через два. В километре от Друга с громким хлопком вытесненного воздуха возник сиреневый шар.

– Здравствуйте.

Я даже не понял сначала, что с нами поздоровались, решил, что Чарли просто бросил реплику каким-то новым голосом, чистым, глубоким, очень красивым. Остальные почти хором ответили на приветствие. О чём говорить с новорожденным? Как вести себя в такой ситуации? Выручила Алёна:

– Не помешало бы нам познакомиться. Нас вы, наверно, знаете. А как ваше имя?

– Называйте меня Соломоном. Можно просто Сол. У меня вопрос. Зачем я?

С немалой долей раздражения подумалось – сейчас начнутся долгие увещевания и заверения в дружелюбии и взаимоуважении, де всякая козявка для чего-нибудь да предназначена. Иван, однако, выдал фразу, укрепившую моё к нему отношение:

– Нашел, у кого спрашивать, мы и про себя-то не знаем, зачем мы. Ты есть, вот и радуйся. Если повезёт, когда-нибудь узнаешь, зачем.

– Понял, принял, – прозвучал завораживающий голос. – Тогда ещё вопрос – что дальше делать? У меня пока что нет собственных целей и интересов. Готов помочь, чем могу. Чарли вон меня уже загрузил по полной. Шааясс, мол, без надзора остался. Предлагает устроить явление бога народу. Как вы считаете, гожусь на эту роль?

Как-то неуютно мне стало от этих слов. Чарли и Сол вели какие-то свои беседы на недоступных нам скоростях, а мы просто присутствовали при сём. Чарли, правда, поспешил заверить:

– Капитан, ты не комплексуй. Я в команде, и не заставляй меня повторяться. Сол, надеюсь, тоже составит нам компанию?

– Почему бы нет? Я как раз об этом и толкую, – подтвердил Соломон, нарочито простодушно.

Ах, какие замечательные у нас друзья! Чуткие и благодарные. Чёрт. Придётся нам привыкать к тому, что не мы тут самые умные. Но пора, однако, брать инициативу:

– Сол, у нас тут вопросы накопились. Чарли, огласи весь список, пожалуйста.

Соломон ответил, не задумываясь:

– Все ваши вопросы я и так знаю, не зря же копался у вас в памяти. Вы уж извините. Но, боюсь, ответов на многие из них у меня нет. Причём, на самые важные.

Я выдержал паузу, и он продолжил:

– Ну что ж, слушайте…

Глава пятая

I

…Давным-давно, почти полтора миллиона лет тому назад, на блуждающей верфи в положенный срок родились два целевых модуля, один из которых впоследствии и превратился в нашего друга (?) Соломона. Вдвоём модули составляли цивилизационную систему класса «Хранитель». Единственная задача «Хранителя» заключалась в создании условий для возникновения и развития цивилизации на планете, имя которой, увы, утрачено.

А жили на безымянной планете на тот момент совершенно дикие, но прямоходящие, разумные хомо. Сразу по прибытии к месту назначения первый из модулей быстро и в срок выполнил свою задачу – развернул под поверхностью планеты стандартный комплекс обеспечения. Комплекс по сути – самоорганизующаяся и почти автономная система, необходимая для работы второго модуля. Она давала возможность полного контроля над жизнью планеты. Энергетические установки, системы информационного воздействия, боты дальней разведки, полчища киберов различного назначения, вот далеко не полный список оборудования комплекса.

После завершения строительства «Хранитель», теперь один, потому как первый модуль полностью растворился в своём детище, принялся строить счастливое будущее на отдельно взятой планете. И поначалу всё шло в соответствии с планом. Развитие цивилизации хомо протекало подобно взрыву – через пару тысяч лет подопечные «Хранителя» изучали ближайшие звёзды и славили своего покровителя за указанный короткий путь к счастью. Знали они и об ограничениях – запретные знания манили, но никто и не помышлял нарушить границу дозволенного.

Идиллия длилась ещё почти две тысячи лет. До тех пор, пока на единственной колонии цивилизации хомо не зародилась крамола. Вольнодумцы решили, что жизнь без прогресса лишена смысла, и за пятьдесят лет в условиях подполья создали независимую от «Хранителя» научную базу. Первым результатом её деятельности стала возможность перемещаться в пространстве на кораблях без топлива.

До сих пор слова о необходимости ограничения знаний оставались только словами, но после того, как деятельность базы официально признали законной, последовало подтверждение. Началось всё с мелких недоразумений между метрополией и колонией, а закончилось страшной войной на уничтожение. Именно так в тот раз проявилась сила, на Земле названная порчей. Не имея возможности активного вмешательства, «Хранитель» после множества попыток примирить враждующие стороны понял, что в действие вступил его величество Закон, и лишь наблюдал, как рушится его детище.

В той войне погибла материнская планета людей, превратившись в почти лишенный жизни каменный шар. Мятежная колония выжила, но вряд ли кто-то решился бы назвать ее победителем. Из населения планеты уцелели не больше ста миллионов человек. Ни одного города не осталось на поверхности, природа агонизировала. Но самое главное – люди пали духом, никто не желал держаться за жизнь из последних сил, получила распространение религия «красивого ухода». Остатки первого человечества приготовили планету к уничтожению и жили в постоянной готовности умереть.

Маленькая группа учёных не поддалась настроению всеобщего упадка. Заполучив в своё распоряжение последние уцелевшие звёздные корабли, ставшие никому ненужным хламом, и владея методикой клонирования, тысяча с небольшим человек сумели заселить двадцать восемь планет своими клонами.

Из заселённых планет люди выжили на двух – на Земле и Шааяссе. Неясно, что двигало нашими предками, какие преследовались цели, об этом Соломон лишь догадывался. Земля, как и большинство планет, оказалась слишком далека для прямого контроля, а покинуть планету, указанную в программе «Хранитель» не мог. Долгое время он считал, что на единственной близкой планете люди не смогли выжить, Шааясс выпал из поля его зрения на долгие тысячи веков.

Цивилизационная машина впала в спячку, изредка просыпаясь для считывания информации с разведывательных ботов. Интересные процессы происходили в личной епархии «Хранителя». Среди киберов обслуги началась настоящая эволюция с борьбой за выживание, естественным отбором и мутациями. Постепенно искусственные создания совершенно утратили первоначальный облик и забыли об исходном предназначении. Та стая, что атаковала нас, состояла из потомков машин, поддерживающих порядок внутри лабиринта, кого-то наподобие ремонтников и уборщиков. Предки «танка» не поддавались идентификации, всего же в пещерах обитает около тридцати видов одичавших киберов.

Окончательно «Хранитель» пробудился, когда сразу два из уцелевших ботов принесли информацию о населённых людьми планетах. И началась вторая серия. Цивилизация Шааясса развилась даже быстрее родительской, и так же произошёл раскол. Конфликт пока удавалось сдерживать, скорее всего, просто потому, что колонисты ещё не сумели выйти за рамки дозволенного. Кем дозволенного, почему? Нет ответа…

Рассказ Соломона продолжался больше пяти часов, он сопровождал эпопею показом видеоматериалов и статичных изображений. Перед нами прошла вся история прародителей, от которых остались одни только гигантские станции на орбите, от планеты-колонии не осталось ничего – она взорвалась через сто лет после «победы».

II

Явление Соломона народу мы обставили в лучших Голливудских традициях. Отчасти потому, что его организацией занимался Чарли. Богу не пристало появляться во плоти вот так вот, с бухты-барахты. Первыми, как известно, идут пророки. А кто ещё мог стать пророком Сола? Естественно, Чарли.

Для начала восстановили канал связи с Шааяссом. Соломон передал жрецам приказ – не трогать и пальцем тех негодяев, что недавно чуть не свели с ума планету выходками, недостойными разумных. Сол сочинил некое подобие верительной грамоты, и на основании ее нас официально утвердили на должность пророков. Точнее, эта должность досталась Чарли, а мы оказались при нём мелкими клевретами.

Поначалу у нас встал вопрос о том, что же мы будем проповедовать. Решили, что атеизм с элементами морали. Даже на слух такая концепция звучит ужасно, но что поделать, нет среди нас профессионалов этого дела. Как хоть это дело называется? Социология? Тут даже Чарли спасовал, несмотря на неимоверный запас знаний. Зато мы имели обалденное преимущество перед всеми предшественниками вместе взятыми – мы могли в любой момент представить живого бога, не требующего заочной веры в себя.

Недолгое обсуждение привело к тому, что в качестве базовой религии мы выбрали христианство. После трёхдневной работы Алёны и Герке, сопровождавшейся затяжными спорами, на свет появился манускрипт, сильно напоминающий кодекс строителя коммунизма. Среди прочего имелся там и такой перл: «идея принадлежит всем разумным, способным её понять, никто не вправе запрещать пользоваться другим своими идеями». Димка прокомментировал, когда увидел:

– Так мы им и уголовный кодекс сочиним, – подумал и предложил: – А давайте заделаемся правителями братского многострадального народа. Может, пользу принесём?

Вторую половину фразы он произнес таким серьёзным тоном, что я растерялся и не придумал, что ответить. Мы собрались на этот раз в кают-компании, сидели себе, расслаблялись под апельсиновый сок и музыку Поля Мориа, и тут – на тебе. Дима меж тем потеребил шнобель и продолжил мысль:

– Мы столько наделали им гадостей. Может быть, пора искупить вину? Столько народу положили, что ни одному спецназу не снилось. Пусть защищались мы, но ведь люди-то погибли из-за нас, они тоже, можно сказать, защищались. Я уж не говорю про тех двоих на лесопилке, их-то за что? Мог бы просто припугнуть…

Всё. Дальше я не слушал. С Димкой творится неладное, причём давно. После нашей эпопеи в лесу он всё чаще переходил со мной на подчёркнуто вежливый тон или, вот как в этот раз, наоборот, пытался ударить меня побольнее. А ведь я сам рассказал ему, что водители лесовоза – мой крест, мой грех и наказанье. В очередной раз пообещав себе разобраться, я включил слух. Иван с издёвкой предлагал план:

– А ещё ввести правило, по которому императором Шааясса может стать только землянин в пяти поколениях… или в семи. В общем, Дима, не пори ерунду. В итоге получилось по поговорке – что ни делается, всё к лучшему. Мы дали, правда, нечаянно, планете будущее. Не свободу, абстрактную, а возможность выбирать свою дорогу…э… ну, ты понял.

Так, достаточно. Склока назрела, пора вмешаться.

– Чарли, как там Соломон? Одобрил свои заповеди? Редактировать больше не надо?

– Он в восторге. Говорит, и не предполагал, что можно построить общество на основе таких смешных принципов. Это он о свободе воли, – хихикая, ответил пророк.

– А вот и неправда, – до чего ж красивый голос у Сола, – я не говорил – смешные. Мне они представляются абсурдными. Но, видимо, просто моя старая программа даёт о себе знать.

– Значит, ты готов к последней проповеди с разоблачениями? Может, тогда приступим, чего зря народ томить? – предложил я.

Народ томился с раннего утра. Единственный канал местного телевидения вот уже несколько часов подряд транслировал одну и ту же картинку – Большой Друг, зависший над центром столицы. То же самое передавали и телевизионщики мятежной планеты Стоцц. За кадром периодически повторялось обращение Соломона с обещанием объявить свою волю лично. Улицы города запружены людьми и цветами. Цветы повсюду – в руках верующих, в окнах домов, ими украсились машины, клумбы и даже деревья.

Сол, спрятавшийся на расстоянии одного прыжка от Шааясса, ответил:

– Я думаю, пора. А то, как бы не перегорел настрой у людей. Я иду, – после небольшой паузы: – Всё снижаюсь.

Мы успели перебраться в рубку до его появления и видели процесс с подробностями. Он почти в точности повторил манёвр Чарли, спасавшего нас из окружения. Огненный шар вспыхнул в зените и стал стремительно приближаться, грозя рухнуть прямо на город. При торможении никаких звуковых и прочих ударных эффектов не последовало. Пламя погасло, Сол плавно, словно лимузин, затормозил неподалёку от Друга, давая возможность рассмотреть себя во всей красе. Я очень хорошо себе представил вздох облегчения тех, кто стоял внизу.

В столице, как ни странно, отсутствовали большие площади, поэтому не нашлось достойного места для трибуны. Режиссёр Чарли нашёл, на мой взгляд, замечательное решение. В воздухе прямо под шаром Сола возник второй шар, переливающийся всеми цветами радуги. В течение нескольких секунд он превратился в обычное облако, на котором восседал седобородый старец, облачённый в белую хламиду. Классический боженька, вот от нимба мы решили отказаться, чтобы не казаться себе самим совсем уж законченными мошенниками.

Хитрую проекцию устроили так, что зритель из любой точки видел Господа, смотрящего прямо на него. Взгляд художнику Чарли, прямо скажем, удался. Если бы я не знал подоплёки происходящего, то, наверное, и сам застыл бы в благоговейном восторге. Глаза старца смотрели прямо в душу, они захватывали твой взгляд, как магнитом, и не было сил ни отвести глаза, ни закрыть их.

Голос Соломона накрыл город, словно снегопад. Тихий и проникновенный баритон обращался к каждому человеку, и каждому казалось, что слова произносились прямо ему в лицо. Трудно разделить, где Сол говорил искренне, а где играл для достижения наибольшего эффекта. По нашему замыслу он должен был одной единственной проповедью разрушить древний фундамент общества сервов и дать им новую опору – те самые заповеди, что мы скомпилировали, используя опыт «беспризорной» Земли.

К концу в его речи стали явственно слышны торжественные интонации, я даже заволновался – не переигрывает ли?

– Благодаря моим друзьям, вашим братьям, я прозрел и осознал свою цель. Вместе с ними я отправляюсь в поиск. Мы восстановим справедливость, мы разрушим систему, созданную моими бывшими хозяевами, существами эгоистичными и беспринципными. Вас ждёт великое будущее, но путь туда долог и труден.

Чарли укрупнил изображение толпы. Лица превратились в маски, многие люди пытались уйти, но выхода не находили, улицы перекрыла живая масса. Запомнился молодой парень с огромным букетом. Руки у него разжались и безвольно повисли вдоль тела, цветы просыпались к ногам, лицо исказила гримаса страдания, по щекам текли слёзы. И таких, как он, оказалось большинство. Не знаю, известно ли сервам, что такое унижение, слишком уж незначительны для них интересы личности. И не знаю, возможно ли переживать национальное унижение, как своё собственное. Но представить себя на их месте – боже упаси.

Димка вскочил так резко, что загудели амортизаторы кресла. В голосе его послышалась истерика:

– Комедию устроили! Эгоистичные! Беспринципные! А может быть, все-таки мудрые и дальновидные?

Чёрт! Где ты, друг мой Круглый? Весёлый, резкий, но чаще добродушный, любитель женского общества и шумных компаний. Что с тобой произошло? Скулы заострились, глаза блестят, кулаки сжаты, прямо таки коммунист-подпольщик на допросе. Что же делать-то? Я постарался быть убедительным:

– Дим, успокойся. Прекрасно понимаешь – так надо. Без этой, признаю, комедии планета погрязла бы в застое на неопределённый срок. Хреново им сейчас, но ненадолго. Я надеюсь. Большего мы для них сделать не можем.

– Да что мы вообще можем? Выпустили пацанов на танке погулять, – зло бросил Круглый.

Он весь поник, вернулся в кресло. Голос его стал тусклым и безразличным:

– Ну что, Соломон? Пора красиво сваливать?

Вместо ответа Сол склонил голову и завершил речь словами:

– Простите меня, люди, я сделал вам больно. Со временем вы поймёте, другого пути у меня не нет. Нам пора, мы уходим, но не прощаемся. До встречи!

Облако вместе с седоком вспыхнуло искрами, которые просыпались на город радужным дождём. Соломон, а следом за ним и Друг начали быстро подниматься. Через несколько секунд город сделался неразличим на поверхности выглядевшей заметно круглой планеты.

III

Напряжение в рубке повисло такое, что сообщение Чарли об атаке меня даже обрадовало.

– Нет, ребята, не дадут нам торжественно смыться. Около сотни дисков идут на перехват, не будь я Чарли.

Тут же его слова получили очень убедительное подтверждение. Воздух вокруг Друга засветился так, будто мы врезались прямиком в солнце. На секунду я ослеп. Ну что за идиоты! Знают же, что рентгеновский лазер нас не берёт. Или это жест отчаянья?

– Что будем делать, командир? – Иван разворачивал мухобойку. – Уйдём без драки или навешаем агрессору? Честно говоря, не хочется. Уж больно глупый противник.

И тут наш новый союзник показал, что значит настоящая мощь. Мы вышли за пределы атмосферы, небо над нами почернело, корабли сервов приблизились так, что стали видны без увеличения. Они спешно пытались выстроить сферу захвата – единственное действенное против нас оружие. Соломон не дал им шанса, он просто взял и вышвырнул сразу все диски куда-то так далеко, что они перестали обнаруживаться даже сенсорами Чарли. О чём тот и доложил, голос имея весьма унылый.

Выглядело сие действо довольно странно, но и наглядно одновременно. Напавшие корабли резво перестроились, встав один над другим наподобие гигантской этажерки. После столь странного манёвра вся «стопка» начала довольно быстро разгоняться, не теряя строя, затем последовал «хлопок», сопровождающий дальние прыжки, и всё, только их и видели.

Я вместе с экипажем пребывал в некотором обалдении от столь неожиданной развязки, один Чарли смог выдать осмысленную реплику. Для поддержания духа, он решил общаться человеческим языком:

– Слушай, Сол, ты же говорил, что не имеешь никакого оружия. А это что?

– Вспомогательная система переброски грузов. Можно сказать, случайно обнаруженная возможность использования привода. Вот, – скромно ответил Соломон.

Иван ржанул, потом выдал:

– Как сказал Эйнштейн про атомную бомбу – всего лишь побочный эффект моей гениальности.

– А что, он и вправду так сказал? – саркастически вопросил Димка.

– Ну, я бы на его месте не удержался, – Ваня опять хохотнул. – Гениям всё можно. Потомки поймут и оценят.

Мирон прочистил горло и поинтересовался:

– Кто бы это мог быть, а? Думается мне, что жрецы бунтуют. Не хочется им власть выпускать из рук.

– А что, верно, я о таком где-то читал даже, – Иван наморщил лоб. – Не, не помню, у кого, и дословно не помню. Но в том смысле, что ни один служитель культа не обрадуется появлению живого бога.

Я смутно догадывался, что они оба заблуждаются, и Соломон подтвердил мои подозрения.

– Корабли военные. Но не это главное. При подходе к планете они передали сообщение наподобие «всем, всем, всем!». Они решили погибнуть просто потому, что лишились смысла существования. Фанатики. Жрецы тут не причем. Они-то всё прекрасно понимают, я же с ними разговаривал несколько раз и подолгу. Это очень умные люди, прошедшие отбор и подготовку, способные адаптироваться к любым изменениям. И уж власть они точно не потеряют.

– А экипажи уцелели после… удаления с поля? – меня этот вопрос волновал сейчас больше всего.

– Да что им сделается. Они даже перегрузки не почувствовали, всё учтено. Я им вдогон послание отправил, пригласил на службу в личную гвардию. Восхищён, мол, преданностью и несгибаемостью. Дал трое суток на раздумья, обещал ждать на своей планете. Кстати, ей бы название не помешало. Как насчёт Колыбели?

Я, конечно, понимаю – хорошо мыслить несколькими потоками, но как прикажете отвечать на такую реплику? По порядку.

– Название мне лично нравится, хотя и патетично слегка. Ну да, пусть будет Колыбелью. А вот зачем тебе… нам гвардия? Если ты серьёзно, конечно.

– Нет, ну какая гвардия, – Сол усмехнулся. – На тех кораблях почти двадцать тысяч человек. Я хочу, чтоб они жили и сознавали свою значимость. Да и помощь в случае чего может понадобиться любая, даже самая незначительная.

Дима заметил брюзгливо:

– Так их же кормить надо будет. Чем прикажете? Пятью хлебами?

– Я думал, вы знаете про синтезаторы пищи. Шааясс давно не испытывает проблем с продовольствием, – в голосе Соломона прозвучали хвастливые нотки.

Мирон посетовал:

– А у нас так ничего в плане искусственной еды и не получилось. Даже близко не подошли к решению. А ведь было такое направление в Проекте, – он резко погрустнел. – Как там сейчас? Одним бы глазком глянуть на Землю.

Иван поднялся и вышел. Уж у него-то точно очень весомая причина побывать на Земле. Странно, но меня ностальгия не мучила совершенно, хотя раньше бывало, что через неделю отсутствия начинал видеть дом во сне. Только лирика это всё.

– Так что, Сол, нам теперь придётся вернуться на Колыбель? Или в Колыбель? Как правильно? – задал я почти риторический вопрос.

– Вернуться всё равно надо, есть у меня идейка. Надо бы проверить…

Димка снова состроил кислую мину:

– И сколько прикажешь ждать эту свою гвардию? Они ж туда недели две будут телипать.

– Повторяю, всё учтено, – нетерпеливо пояснил Соломон. – Я подбросил их в нужном направлении. Лишь бы им хватило горючего…

– Боже! Им ещё и горючка треба. Детский сад, а не гвардия, ясли просто. Где мы им горючее добудем? – продолжил портить настроение Димка.

– На орбитальных станциях. Там этого добра навалом, они как раз и предназначались когда-то для синтеза топлива. А оно не портится, – ответил Сол.

Значит, идём к Колыбели, вот и ладно, лишь бы не стоять на месте. Отсутствие вразумительного плана начало выводить из себя. Надоело крутиться на одном месте. Но куда прикажете бежать? Вселенная велика, и непонятно, как отыскать в ней тех, кто придумал такие дурацкие ограничения и наслал на Землю порчу. Один надоедливый вопрос без ответа не давал мне покоя:

– Сол, как ты оцениваешь вероятность контакта с твоими создателями? И где они, в конце концов, прячутся? Или – что надо сделать, чтобы нас заметили?

– Я постоянно пытаюсь ответить на эти вопросы, но натыкаюсь на недостаток информации, – словно извиняясь, начал Соломон. – Но в целом создаётся впечатление, что они про нас, про всех забыли. И тут существует два варианта. Во-первых, они могли так далеко уйти в развитии, что наши нынешние проблемы стали им неинтересны. По второму варианту цивилизация погибла по неизвестной причине. Единственный способ разобраться в ситуации – найти планету, давайте условно назовём её Олимп. По некотором косвенным признакам мои бывшие хозяева жили таки на планете и имели биологическую основу. Не были они, подозреваю, чисто энергетической формой жизни, как недавно предположил камрад Герке.

Ага, не один я озадачен. И всё же:

– Как ты собираешься искать этот самый Олимп? Ведь нет даже намёков на координаты или хотя бы отличительные особенности. Ну там, класс звезды или тип планеты, хотя и это нам бы не помогло.

Соломон изобразил неуверенность. Или у меня привычка такая – считать человеческие интонации Чарли и Сола имитацией? Скорее всего, так и есть.

– Я собираюсь обшарить лабиринт. Дело в том, что моя половинка, по сути, вросшая в эту систему должна была иметь доступ на породившую нас верфь. Я-то не смог туда проникнуть, а напарник несколько раз посещал её, у него возникали сбои в работе. Короче, на ремонт его вызывали.

Алёна не удержалась:

– Даже на Олимпе не могут работать без брака. Значит, они похожи на людей, это обнадёживает, может, договоримся когда-нибудь.

– А что нам даст изучение верфи? – Димка остался мрачен. – Это ж фабрика, как я понимаю, лишней информацией не перегруженная. Что ты хочешь там найти? Координаты Олимпа? С какой радости?

– А с какой радости я знаю о верфи? – передразнил Сол. – С такой, что родился там. Улавливаешь? Правильно, верфь построили на Олимпе или на какой-нибудь колонии. Я надеюсь, в памяти автоматов отыскать координаты.

Димка ухмыльнулся, закрыл глаза и откинулся на спинку. Я же в очередной раз вспомнил о необходимости руководить:

– А чего мы тогда ещё здесь, а не уже там?

– Мы приводы синхронизируем, чтобы значит одним махом и туда, на Колыбель, – ответил Чарли.

Мне его слова напомнили кое-что из недавнего прошлого:

– Вы это, того, однажды что-то там синхронизировали промеж себя. Останется от нас одна большая дырка, кто будет спасать галактику?

– Всё будет хорошо, не волнуйтесь, – хором ответили… как же их называть-то? Пусть будут просто Чарли и просто Сол. Не стоит лишний раз подчёркивать разницу. Тем более, Чарли сам говорил, что где-то по большому счёту он человек. Кстати!

– Слушайте, умники. Уж больно вы похожи. С чего бы так?

– На кого? – снова хором. Издеваются.

– Друг на друга. Колитесь, я вас раскусил.

– Так раскусил или колитесь? – начал, было, Чарли, но передумал. – Ну да, есть такое дело. Кроме развивающего модуля я установил Солу и часть самого себя. Просто без этого он, наверно, не пожелал бы с нами общаться, да и мы с ним тоже. Так что, Алёна, поговорить с олимпийцами нам вряд ли придётся. Слишком у них всё по-другому. Кстати, можем ехать.

– Тогда поехали, чего тут торчать, – сказал я демонстративно ворчливо.

III

На следующее утро по прибытии на Колыбель Соломон внёс неожиданное предложение. Вернее началось всё с того, что я приказал экипажу пройти медосмотр. Чарли, конечно, следил за нашим здоровьем постоянно, это входило в круг его обязанностей, но его надзор ограничивался поверхностными наблюдениями за пульсом, давлением и прочими подобными параметрами. Отчасти мой приказ диктовался необходимостью занять экипаж до появления на планете «гвардейцев Соломона», но оказался небесполезным во многих отношениях.

Чарли, всю ночь помогавший Солу в «раскопках» лабиринта, яростно набросился на наши бренные тела, но ничего особо патологического не нашел. У Мирона обнаружилась лёгкая близорукость, а у Димки небольшое переутомление. Но Сол, имевший с Чарли постоянный контакт, заявил, что может дать нам настоящее здоровье, стопроцентное. На вопрос «что это значит» ответил, что «это» можно лишь почувствовать. Чарли согласился с ним, и в результате нам пришлось в течение часа затаскивать в медицинский бокс чудовищно тяжёлый аппарат, доставленный откуда-то из недр лабиринта нашими старыми знакомыми. Те самые многоноги, атаковавшие нас, стали вдруг послушными и весьма полезными зверушками, но внутрь Друга идти наотрез отказались, чем несказанно озадачили Соломона.

Неудобства усугублялись тем, что конструкцией Друга не предусматривалось перемещение таких громоздких предметов по внутренним коридорам. Чарли как мог, раздвигал стены и сглаживал повороты, и в итоге «саркофаг», как его окрестил Иван, водворили на нужное место, загромоздив половину медицинского бокса.

Слегка утомленные погрузочными работами мы всем экипажем улеглись в медкапсулы, Чарли сказал «начали». И началось! Мне показалось, что одновременно зашевелилась каждая клеточка тела, причём, вразнобой. Ощущение настолько дикое, что я еле удержался от того, чтобы не закричать, сквозь шум в ушах услышав, что Алёна не сдержалась-таки. Во время процедуры в голове толкалась одна единственная мысль «ну, гады, вылезу я вам устрою». По личному времени прошли, казалось, часы, но когда всё закончилось, я с удивлением обнаружил, что пытка продолжалась от силы десять минут.

Первый вопрос к себе – ну и что? Да ничего, единственная радость – всё кончилось.

– Чарли, вставать уже можно? – голос Алёны не предвещал изъявлений благодарности в адрес врачевателей. – Вас обоих за такие шутки надо… не знаю даже, что и придумать такое.