Текст книги "Хоук (ЛП)"
Автор книги: Р. Дж Льюис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)
Глава 4
Хоук
– Хочешь девочку? – спросил Гектор.
Очень смешно. Хоук напрягся и взглянул на своего брата. Он всерьез только что спросил эту херню?
Хоук только что выблевал больше, чем сам весит, его кожа покрыта потом, у него отрезан палец и кровь до сих пор бьет фонтаном, хотя прошло уже семь часов с того момента, как его вытащили из тюрьмы, где он гнил целый год. Теперь он в бегах, и это, блядь, потрясающе. Его братец заслуживает награду «Тупейший брат года» за эту грандиозную хуйню.
Хоук оглядел комнату – номер захолустного мотеля в какой-то безопасной части города, названия которого он даже не знал – и почувствовал нарастающий гнев.
– Нет, Гектор, – прошипел он, холодно встречая взгляд брата. – Я не хочу девочку. Меня они не интересуют. Не хочу, чтобы какая-то безымянная шлюха сидела у меня на коленях. Все, чего я хочу, это вернуться к своей прежней гребаной жизни, а ты своими действиями уничтожил все чертовы шансы на то, что это когда-нибудь произойдет.
Гектор отвел взгляд от старшего брата, подошел к ободранному стулу напротив и, рухнув на него всем телом, глубоко вздохнул и уставился в потолок.
– А что я должен был делать, Хоук? – резко спросил он. – Ты был окружен врагами, за твою голову была назначена цена. Тебя бы там убили. Там каждый желал твоей смерти! Ты ждал, что я просто так это допущу? Знаешь, какая разруха наступит в клубе, если ты умрешь? Это бы убило нас всех.
Хоук не ответил. Честно говоря, ему было совсем хреново. Рука чертовски сильно пульсировала – боль была настолько острой, что напрочь лишала сил. Вместо этого он опустился на грязный двуспальный матрас и прижал руку к груди, сотрясаясь всем телом. На нем не было ничего, кроме мешковатых спортивных штанов. Тот ебанутый псих, организовавший его побег, настоял на том, чтобы Хоук бросил там свой комбинезон, дабы правдоподобно инсценировать сцену нападения гризли в лесной чаще. Власти в скором времени смогут обнаружить только кровь, изодранный тюремный комбинезон и его гребаный палец (и он страстно желал, чтобы его гребаный палец вернулся, потому что жизнь с девятью пальцами представлялась полной жопой).
Лично Хоук не был уверен, что это сработает, но тот ублюдок отрезал ему палец, даже не выслушав его мнения. После чего Хоук потерял сознание, и промежуток времени от фургона до этой грязной комнаты в мотеле прошел, как в тумане. Все, что он помнил, это как очнулся в этой дыре и увидел своего красавчика-братца в косухе с нашивкой «ПРЕЗИДЕНТ» на груди – статус, который принадлежал Хоуку в течение многих лет, прежде чем весь мир решил, что он должен вляпаться в гигантскую кучу дерьма.
– Где тот парень, которого вы наняли? – спросил Хоук слабым голосом.
– Зачем тебе это? – ухмыльнулся Гектор. – Хочешь убить его?
– Нет, хочу поблагодарить этого мудака-садиста за то, что он вытащил меня.
Гектор перестал улыбаться.
– Его нанял я, и он уехал, получив оплату.
– Как, блядь, его зовут?
– Маркус Борден, и это имя сейчас становится все более и более известным.
– Он был бы полезен клубу.
Гектор сухо усмехнулся.
– Его это не интересует.
– Какого черта?
– Тебе придется многое узнать. За год, что ты провел в тюрьме, многое изменилось. Расклад сил в Нью-Рэйвене сместился, деятельность банд практически сошла на нет, и я знаю, что этот парень – Борден – причастен ко всему этому. Сейчас он набирает влияние, и у него в прошлом что-то охеренно интересное и страшное, если не сказать больше. Я знал, что он выполнит эту работу, но, откровенно говоря, не хотел бы такого парня в клубе ни при каких раскладах.
Хоук втянул воздух от нового приступа боли и на короткое время прикрыл глаза.
– Тогда не упускай его из виду.
– Мы так и сделаем. Теперь поспи немного, мужик. Ты дерьмово выглядишь.
Хоук не хотел спать. Мысли не давали ему уснуть, а тело изо всех сил боролось с болью. Он попытался утешить себя тем, что лучше быть здесь, чем снова оказаться в той жопе и таращиться на четыре стены, пока не потеряешь свой гребаный рассудок и эти стены не начнут с тобой разговаривать.
– Что мне теперь делать? – спросил Хоук через некоторое время. Он слышал, каким измученным был его голос, и это его совершенно не устраивало. Совсем. Он был сильным ублюдком, но это… это изменило все.
Гектор пожал плечами.
– Заляжешь на дно, пока страсти не стихнут.
Хоук презрительно усмехнулся.
– Страсти не стихнут никогда. Тебе известно, какую херню я сделал. Если у тараканов появится хоть малейшее подозрение, что я жив, они бесконечно будут прочесывать территорию «Военных Баронов», пока снова не наденут на меня наручники.
– Тогда ты должен быть мертвым, Хоук.
Хоук нахмурился.
– У мертвых нет цели, – прошептал он больше для себя, чем для кого-то еще. Одно дело – не иметь никакой цели, находясь в тюрьме, но на свободе тоже? Нет, это невозможно. Без цели он станет гребаным нулем. Что ему делать? Куда идти? Без мотоцикла и клуба жизнь бессмысленна.
Очередная волна боли прокатилась по его большому телу. Его прошиб пот, и он скрючился, прижимая руку к груди. Хоук сильно сжал зубы, все тело свело судорогой, пока он, тяжело дыша, пережидал приступ.
– Когда придет врач? – прохрипел он.
– Уже в пути, – заверил его Гектор.
У клуба был свой хирург по вызову. Гекко был не из города – он нигде не светился и не имел никаких отношений с преступным миром. Приезжал, собирал тебя по кускам и снова уходил восвояси, но на тысячу долларов богаче. Это был мастер своего дела, поэтому стоил таких денег, но сейчас он охренеть как опаздывал, потому что Хоук нуждался в нем еще несколько часов назад.
Комната начала вращаться. Хоук подполз к краю кровати и скрючился в приступе сухой рвоты. Рот наполнился кислотой, и он сплюнул ее на зеленый ковер. Застонав, он ждал ослабления боли. Когда это произошло, он уткнулся лбом в матрас и глубоко вздохнул. Спустя какое-то время тихий звук открываемой двери привлек его внимание.
– Пожалуйста, скажи мне, что это он, – прорычал Хоук. Ему нужен морфин. И снотворное. И новый гребаный палец. Да, ему до хрена всего нужно.
– Хоук, – раздался нежный голос. – О, Боже мой…
Он узнал этот голос.
Боже, это был самый сладкий голос из всех, что он когда-либо слышал. Все его тело застыло, а затем обмякло на матрасе.
– Тайлер, – ровно произнес он. – Что ты здесь делаешь, дорогуша?
– Клуб устраивает вечеринку, чтобы отвлечь внимание тараканов, – вмешался Гектор, прежде чем она успела ответить. – Ты говорил мне, чтобы она никогда не присутствовала на клубных вечеринках. Все это время она ждала в машине, и именно там я велел ей оставаться, – его слова были пронизаны холодом. – И разрешения выйти я ей не давал.
– На улице слишком жарко, а кондиционер не работает, – услышал ее ответ Хоук. – Ты оставил меня, чтобы я там изжарилась. Я могла умереть.
– Не умерла бы.
– Ты не можешь этого знать.
Хоук улыбнулся бы, если бы мог двигать губами. У Тай был острый язычок. Последние два года ни на грамм не изменили ее, и ему это нравилось.
Тихие шаги приблизились к нему. Он попытался сдвинуть свое тело, чтобы повернуться к ней, но даже дышать было тяжело. Хоук почувствовал, как за его спиной немного просел матрас. Немного, потому что Тайлер была крошечной, да к тому же тихой. Он находил ее под столами или прячущейся в шкафах, подслушивающей разговоры, о которых не должна была знать все те годы, начиная с пятилетнего возраста. Сейчас ей уже сколько, пятнадцать?
Десять лет подобного дерьма до сих пор ничему ее не научили, и чего еще она успела насмотреться, пока его не было? С кем проводила время? Он надеялся, что не с Гектором. Гребаный ад, если с Гектором, то тот уже трахнул ее. Он не был примером для подражания, чтобы рядом с ним была такая восприимчивая цыпочка. Эта мысль взволновала его. Сильно.
Прохладная ладонь коснулась его руки.
– Хоук, ты плохо выглядишь, – сказала она печально. – Весь в крови. Ты умираешь?
– Ничего страшного, Тай.
– Не похоже.
– Ну, так и есть. Ничего страшного.
Она выдохнула, будто на какое-то время задерживала дыхание.
– Ты умираешь. Все умирающие люди так говорят.
– Он не умирает, – раздраженно сказал Гектор. – Мы говорим о Хоуке. Он просто здорово порезался. И лишился пальца.
– Как он лишился пальца?
– Парень, который вытащил Хоука из тюрьмы, отрезал его.
– Зачем кто-то, вытаскивая Хоука из тюрьмы, отрезал ему палец?
– Ты не поймешь. Это взрослые дела, Тайлер.
– Не думаю, что ты сам это понимаешь, Гектор, поэтому перестань обращаться со мной, как с десятилетней. Я более взрослая, чем ты большую часть времени.
Раздражение Гектора возросло.
– Послушай, ты на самом деле не должна здесь находиться. Это делает тебя соучастницей. Пойди погуляй. Тебе надо понять, что Хоук теперь мертв, и ты больше никогда его не увидишь. Теперь уходи.
Конечно, она проигнорировала его. Тайлер схватила Хоука за плечо и потянула назад, но он едва ли сдвинулся с места. Предприняв вторую попытку, она ухватилась двумя руками и, сделав глубокий вдох, приложила все силы, чтобы перевернуть его на спину. От яркого света в глазах Хоука все расплылось, потом пошло пятнами, а затем обрело четкие очертания. Сверху на него смотрело лицо и…
Черт возьми. Хоук задумался. Разве он пробыл в тюрьме дольше? Ей не может быть пятнадцать. Или может?
Пара глаз насыщенного карего цвета исследовала его, пока он силился опознать девушку. Нет, это точно она. И похожа на гребаного ангела.
Он улыбнулся близости ее лица: маленького, круглого, со сжатыми губами и нахмуренными бровями. Она выглядела далеко не на свой возраст. Теперь черты ее лица стали такими яркими и симметричными. Он знал, что однажды она превратится в невероятную красавицу. Черт, она уже ею стала.
– Ты получал мои письма? – спросила она.
– Да, я получил их, – ответил он.
Тайлер отправила ему за год двенадцать писем, рассказывая в них обо всем на свете. Он понимал, почему она это делала. Тай была влюблена в него – всегда – и даже теперь смотрела на него с обожанием. По правде говоря, ему было приятно получать эти письма. Он ждал их всякий раз, когда в долбаную тюрьму привозили почту. Он даже сохранил их – засунул в комбинезон перед побегом.
Наверное, сейчас их уже нет.
– Они хорошо с тобой обращались? – спросил он у девушки.
Она кивнула.
– Теперь мы снова сможем заниматься ремонтом машин, и… стрельбой из пистолета. Все будет, как раньше.
На мгновение его охватили эмоции, и он сглотнул тугой ком в горле. Блядь, она такая милая, разве нет? Самые для него обычные вещи у нее вызывают волнение.
– Не так просто вернуться к тому, что было раньше, – тихо объяснил он, поморщившись на секунду от непрекращающейся пульсирующей боли в руке. – Я не могу открыто вернуться, Тайлер. Не смогу быть рядом, чтобы оберегать тебя снова, а ты заслуживаешь нормальной жизни. Твой старик хотел этого для тебя. Ты должна пообещать, что больше не появишься здесь. На этот раз по-настоящему, потому что мне известно – в мое отсутствие ты жила в клубе. Тебе надо жить со своей мамой и заботиться о ней.
Взгляд Тайлер застыл.
– Ты знаешь, какая у меня мать, и, кроме того, я не хочу уезжать. Это мой дом. Так же, как и твой. И только то, что ты лишился его, не означает, что и я тоже должна его потерять.
– Для тебя там небезопасно.
– Что именно небезопасно? Это только твои домыслы. Я понимаю. Папа взял с тебя обещание, и теперь ты одержим этим и не видишь того, что есть на самом деле.
– Мне нужно напомнить, что сделал бы тот офицер, не появись я?
– Для этого есть Гектор. Он держит все под контролем и отлично справляется с этой работой, не спуская с меня глаз. Он делал это весь год и ни разу не пытался выставить меня за дверь.
Вена на виске Хоука запульсировала. На мгновение в нем вспыхнул гнев, когда он представил, как Гектор учит ее жизни. Что, блядь, Гектор знает о жизни?
– Тайлер, – начал Хоук предостерегающим тоном.
Она нахмурилась и медленно отодвинулась от него.
– Думаю, мне лучше вернуться в машину.
– Останься, – сказал он строго. – Забыла, что там ты можешь умереть от жары?
– Предпочту умереть от жары, чем слышать, что не принадлежу клубу.
– Я этого не говорил.
– Тебе и не нужно было.
Проклятье, она была такой упрямой. Не дав уйти ей из зоны досягаемости, он здоровой рукой крепко схватил ее за руку и резко потянул к себе, заставив упасть на его обнаженную грудь. От столкновения тел у них обоих перехватило дыхание. Их лица разделяло несколько сантиметров. Хоук пристально смотрел в ее испуганные карие глаза, стараясь не показать, какая боль пронзает все его тело.
– Тот факт, что технически я мертв, не означает, что у меня не будет возможности следить за тобой, – спокойно сказал он. – Теперь я твой призрак, дорогуша, и ты удивишься, насколько сильно призрак все еще может контролировать даже из могилы.
Она поджала губы и прищурилась.
– Еще посмотрим, Хоук Наварро.
Несмотря на то, что потерял палец, стал мертвым беглецом и потерял смысл жизни, он усмехнулся.
– Не сомневайся, Тайлер Уилсон. Я слежу за тобой.
С этими словами он отпустил и оттолкнул ее. Она упала спиной на матрас. Резко выдохнув, она раздраженно зарычала и сползла с кровати.
– Вижу, что в тюрьме он стал грубее, – сказала она Гектору, поправляя еле заметные розовые шорты и майку. – Ты должен был устроить ему побег раньше – до того, как он превратился в полного мудака.
Даже не оглянувшись, она выбежала из комнаты. Хоук мечтательно улыбнулся, уже испытывая желание вернуться в клуб, чтобы превратить ее жизнь в настоящий ад.
Господи, на самом деле ему хотелось гораздо большего.
– Знаешь, она скучала по тебе, – сказал со своего места Гектор, уставившись на дверь, словно мог видеть сквозь нее. – Ей было тяжело. Сначала она потеряла своего старика, а потом и тебя на целый год. Мы делали все, что в наших силах. Все любят ее. Она хорошая девочка.
Улыбка Хоука моментально исчезла. Он перевел взгляд на брата, и в груди появилось ощущение тяжести. Все, что волновало Гектора – это девки и пиво. Он не был гребаным идеалом. И Хоука раздражало, что тот будет наблюдать, как взрослеет Тай – главным образом потому, что сам считал ее особенной. Всю жизнь она сталкивалась с насилием, и это никогда не волновало ее. Она охренеть как удивляла – стоит здесь в своей розовой девчачьей одежде, с вечно, блядь, уложенными волосами, и даже глазом не моргнет, если начнется драка, полетят выбитые зубы и польется кровь.
– Через пару лет Тайлер превратится в настоящую красавицу, – резко сказал Хоук. – Если ты тронешь ее, я приду и убью тебя, Гектор.
Лицо Гектора вытянулось – он выглядел ошеломленным. Несколько мгновений они сверлили друг друга взглядами, и с каждой секундой напряжение между ними возрастало.
– Вау, – наконец-то изумленно произнес Гектор. – Это охуенно мощно!
– Тайлер не нужно, чтобы к ней относились, как к одной из твоих шлюх.
– Какого хера ты думаешь, что я буду относиться к Тайлер, как к шлюхе?
– Потому что ты не уважаешь женщин.
– Я люблю трахаться, ну и что?
Хоук стиснул зубы.
– Она не одна из них.
– Я забочусь о Тайлер, – твердо возразил Гектор. – И не смотрю на нее так. Она мне как сестра.
Хоук склонил голову набок, чуя за версту, когда братец начинал врать.
– Что-то раньше я такого не слышал.
– Сейчас все по-другому. Я серьезно…
– Просто не делай этого.
Гектор поскреб зубами нижнюю губу – он делал так, когда был взбешен.
– Ты видишь ее пять секунд и сразу начинаешь мне читать мораль? Она выросла, Хоук, и, когда станет достаточно взрослой, я не смогу нести ответственность за ее выбор.
Голова Хоука раскалывалась от злости, и он резко выпалил:
– Она под запретом, и ты, блядь, знаешь, почему ей нужно уйти.
– Я знаю, почему. Но она этого не делает.
– Она думает, что это только из-за ее старика, и должна продолжать так думать.
– Отлично, но этой причины недостаточно, чтобы держать ее в стороне. Это ее гребаный дом, Хоук. Она любит его.
– Из-за клуба она на самом виду, и люди будут присматриваться к ней.
– Они ничего не узнают.
– Просто не прикасайся к ней.
– Хоук, ты не можешь этого требовать, не заявив на нее своих прав!
– Тогда я заявляю на нее свои права! – импульсивно воскликнул Хоук. – Никто из клуба никогда не прикоснется к ней.
– А не из клуба?
– Не из клуба – это нормально, потому что я хочу, чтобы рядом с ней был кто-то порядочный. Только не из клуба.
Гектор был ошарашен, но лишних вопросов задавать не стал. Отвернувшись от старшего брата, он откинулся на спинку стула. После этого между ними воцарилось молчание. Так всегда было. Как-то неестественно. И всегда трудно. Они были совершенно разными людьми, волей судьбы оказавшихся братьями, но никогда не испытывающими друг к другу привязанности. Хоук понимал, что так не должно быть. Брат был слишком свободолюбивым, и он до сих пор не доверял его решениям. Их взаимоотношения изначально были обречены.
Когда, наконец, прибыл врач, Гектор извинился, выдав какую-то отмазку про срочный телефонный звонок, но Хоук знал, что это полная херня.
Через несколько минут снова появилась Тайлер и присела на угол кровати, когда Гекко принялся за работу. Маленький лысый человечек не задавал лишних вопросов. Честно говоря, Гекко не интересовало, что произошло или хотя бы то, почему Хоук не в тюрьме. Он был немногословным и предпочел просто осмотреть раны и позаботиться о них.
Умный малый.
Он обработал порезы на руках Хоука и начал зашивать открытую рану. Все это время Тайлер смотрела на него, ничуть не взволнованная ужасным зрелищем. Боже, она стала выглядеть совсем по-другому. Два прошедших года изменили ее. Тело приобрело изгибы. Пока небольшие, но тем не менее. Она уже не была маленькой девочкой.
– Он не должен был ранить тебя, – прошептала она ему.
Хоук не ответил, но твердо взглянул на нее, и этот взгляд пробрал ее до самых костей. Он был острым, как бритва. Его невозможно было игнорировать, потому что, когда Хоук смотрит на тебя – он действительно смотрит.
Встретившись с ним взглядом, Тайлер слегка занервничала. Так они и смотрели друг на друга. Хоук заметил, что ее грудь стала вздыматься сильнее, и наблюдал, как приоткрылись ее губы. Он понял – она до сих пор смотрит на него по-прежнему. Словно он какой-то бог. Он никогда не понимал, почему она так очарована им, но ему это нравилось. Он скучал по этому и чертовски сильно надеялся, что больше ни на кого в клубе она так не смотрит.
Тайлер. Опять же, всегда… всегда есть что-то, связанное с ней. Хоук не мог осознать, что. И словами объяснить тоже не мог.
Гекко закончил, вкатив Хоуку такую дозу болеутоляющих, которая свалила бы и лошадь. Потом собрал свои вещи, и первым его вопросом было:
– Где оплата?
– Гектор в соседней комнате, – ответила Тайлер, избегая взгляда Хоука. – Он ждет тебя.
– Что он там делает? – вмешался Хоук.
Тайлер смутилась.
– Он… с девушкой.
– Ты прикалываешься надо мной?
Она медленно покачала головой.
– По дороге сюда он остановился у какого-то стрип-бара и снял нескольких девушек. Он думал, что ты тоже проникнешься этой идеей.
– Господи, – Хоук стиснул зубы. Он здесь, в этой помойке, скрывается от закона, а его братец уже парит свой член. Именно поэтому он сомневался, что Гектор сможет справиться, если все пойдет под откос. Брат думает только о своем члене.
Гекко, почувствовав витающее в комнате напряжение, коротко кивнул и очень быстро покинул комнату, тихо прикрыв за собой дверь. Тайлер несколько секунд смотрела ему вслед, а потом вернулась к Хоуку. Он был уже сонным, в голове все плыло, а тело удовлетворенно обмякло после обезболивающих. В комнате царила тяжелая тишина. Хоук начал чувствовать себя беспомощным, конечности перестали его слушаться. Медленно моргая, он наблюдал, как Тайлер откинула на кровати одеяло, потом взобралась на матрас и прижалась к Хоуку всем телом. Опустив голову ему на грудь, она прижалась щекой к запекшейся крови, но это ее совершенно не напрягало.
– Что ты делаешь, Тайлер? – спросил он, и голос его был вялым и тягучим.
– Ты сбежал из тюрьмы, – тихо ответила она. – Я снова долго тебя не увижу. Все эти месяцы наслоились один на другой, превратившись в беспросветную тьму. Не знаю, смогу ли снова справиться с этим, Хоук.
– У тебя все будет хорошо.
– У тебя отстойные замашки лежачего больного.
– Говоришь так, будто это ты истекаешь кровью.
У нее вырвался дрожащий вздох.
– Так и есть.
Он вздохнул и застонал в попытке приподнять руку. До этой минуты он не чувствовал себя таким беспомощным, и это его не устраивало.
– Что ты делаешь? – спросила Тайлер.
– Пытаюсь поднять свою гребаную руку. А на что еще это похоже? – проворчал он.
– Тебе помочь?
– Нет.
Ему потребовалось несколько неуклюжих попыток, прежде чем он поднял руку и опустил ее на тело Тайлер, а здоровую ладонь уютно устроил на ее маленьком плечике. Тело Тайлер расслабилось, и она, глубоко вздохнув, обхватила рукой его крепкий торс.
– Все будет в порядке, – сказал он ей. – Не беспокойся обо мне, Тайлер. Беспокойся о себе. Я увижусь с тобой, как только смогу.
– Когда?
– Не знаю.
– Это не очень хорошо, – ее голос дрогнул. – Без тебя клуб не будет прежним, Хоук. Ты должен найти способ вернуться.
– Ты просто расскажи, каких косяков натворил Гектор.
– Да, но в его присутствии. Чтобы это не выглядело так, будто я поливаю его грязью, пока он находится в трех шагах от меня. Я имею в виду, не пойми меня неправильно, он действительно сильно старается, и я не хочу преуменьшать его усилия, но их недостаточно, и ему трудно. Ты – настоящий президент, и мы нуждаемся в тебе.
С трудом удерживая себя в сознании, Хоук закрыл глаза.
– Это больше не для меня, дорогуша. Я не могу вернуться. Никогда не смогу, и ты должна с этим смириться.
– Это несправедливо.
– Да, ну, Тай, тебе пятнадцать, и скоро ты узнаешь, насколько несправедлива жизнь. И вместо того, чтобы распускать нюни по этому поводу, ты должна принять это и научиться подстраиваться. А это значит, смириться с тем, что я очень долго не появлюсь в клубе.
– Возьми меня с собой.
– Я не знаю даже, куда отправлюсь.
– Мне все равно. Забери меня.
– Нет.
Он почувствовал, что она злится. Тайлер попыталась вырваться из его рук, но он усилил хватку, удерживая ее на месте.
– Перестань сопротивляться, – сказал он ей сурово.
– Тогда возьми меня с собой, – умоляла она. – Я хочу быть с тобой.
– Тай…
– Я люблю тебя! – она опять обмякла и всхлипнула, прижимаясь лицом к его груди. После этого признания она не могла смотреть ему в лицо. Вместо этого она плотно сжала губы и покрыла его кожу своими слезами.
Застигнутый врасплох, Хоук замер.
– Тай, – сказал он, – что, черт возьми, ты знаешь о любви?
– Знаю, что любовь – это дом, и сильнее всего я чувствую это рядом с тобой.
Он вздохнул и покачал головой. Эта девочка так чертовски наивна. И до смешного мила. Какого черта он сделал, заявив на нее свои права, чтобы об этом знали остальные парни? Он не хотел ее, но мысль о том, что она повзрослеет и будет трахаться с кем-то из клуба, терзала его. Они просто запрут ее в милом маленьком домике на другом конце города, пока будут трахать других женщин. Это будет та же жизнь, что и у ее матери, и он не мог этого допустить. Но… любовь?
Она подросток. И наверняка каждую неделю влюбляется в нового парня.
– То, что ты чувствуешь – это не любовь, – сказал он ей. – Это фантазии. Ты слишком юна и не знаешь, о чем говоришь.
– И что мне делать?
– Найди себе кого-нибудь, – невнятно проговорил он. – Охмури симпатичного прыщавого паренька из своей школы. Развлекайся с ним на заднем сиденье его тридцатилетнего пикапа. Попробуй разные приключения, Тайлер. Сильно не обольщайся, что тебе просто нужно дождаться меня, потому что, я уверен, все эти приключения не станут ждать, пока ты вырастешь. Ты должна выбросить из головы все свои мысли обо мне и чувства, потому что это не всерьез.
– А что, если в один прекрасный день ты захочешь меня? – спросила она. – И что, если будет уже слишком поздно?
– Тайлер, обычно ты не говоришь загадками.
– Что делать, если ты захочешь меня? Просто ответь.
– Тайлер, в один прекрасный день каждый гребаный мужик будет хотеть тебя. И к тому времени, даже если я посмотрю на тебя и захочу оказаться между этими ножками, у тебя откроются глаза на мир и появится хренова туча развлечений помимо того, чтобы остановиться и захотеть какого-то мертвого беглеца.
Тайлер была не согласна с его словами, но спорить не стала. Она была такой напряженной в его объятиях, но, несмотря на то, что почти отключился, Хоук пытался успокоить ее, поглаживая по плечу и прижимая к себе. Это ощущалось так здорово. Он понимал – все потому, что ему так долго не хватало чьего-то тепла. Но было приятно.
Ему чертовски это нравилось.
– Твои письма помогли, – пробормотал он, не в силах держать свои мысли при себе. В основном, потому, что хотел заставить ее почувствовать себя лучше. – Они сильно помогали, Тайлер. Мне никто больше не писал. Только ты…
Всякий раз, читая их, он чувствовал, что все еще был частью ее жизни, но не понимал, насколько важна была эта часть в его отсутствие. Эти письма для него значили нечто большее. Что она не забыла о нем, что крепко связана с ним. И это удерживало его от самых мрачных мыслей.
– Это помогало мне писать их, – прошептала она.
Хоук закрыл глаза, и его тело постепенно сдалось. Объятия ослабли, и он почувствовал, как Тайлер подвинулась и переместилась чуть выше. Прохладными руками она коснулась его щек, пальчиками пробежалась по лбу, вдоль переносицы, очертила контур губ.
– Ты ошибаешься, – прошептала она, – во всем.
Она прошептала еще что-то, но он был слишком далеко, чтобы понять, что именно. А потом почувствовал, как что-то… мягко коснулось его губ, и понял, что это – понял до того, как провалиться во тьму – она поцеловала его.
* * *
Его сны были, как всегда, беспокойными. И одинаковыми. Блядь, они всегда были одинаковыми. Он снова был там, в одиночной камере, под светом люминесцентной лампы, и разглядывал рисунки, оставленные прежними заключенными кровью на стенах. Он слышал вопли и крики боли, заполнявшие эту крошечную камеру, в которой он застрял.
Они были в клетке, как и он.
Они были чудовищами, как и он.
Голодные, брошенные, наблюдающие, как уходит их рассудок в месте, где часы стираются и время перестает существовать.
Он почувствовал, как сдавило грудь, и изо всех сил старался вдохнуть. Это безумие. Словно быть похороненным заживо, только еще хуже, потому что это будет продолжаться, и продолжаться, и… продолжаться.
Он с легкостью убил бы себя, чтобы избавиться от этого, и хотел так сделать. Господи, он хотел этого, потому что не видел в продолжении никакого гребаного смысла. В своих снах он впивался ногтями себе в горло, разрывал его и умирал в луже собственной крови. Но в реальной жизни он просто смотрел на рисунки и до боли кулаками бил себя по голове.
Потому что боль… боль была лучше, чем ощущение себя в этой яме небытия.
