Текст книги "Хоук (ЛП)"
Автор книги: Р. Дж Льюис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)
ХОУК
Автор: Р. Дж. Льюис
Жанр: Современный любовный роман
Рейтинг: 18+
Серия: Вне серий
Главы: Пролог+40 глав+Эпилог
Переводчик: Ольга З.
Сверщик: Екатерина Н.
Редактор: Таня Ш.
Вычитка и оформление: Натали И.
Обложка: Таня П.
ВНИМАНИЕ! Копирование без разрешения, а также указания группы и переводчиков запрещено!
Специально для группы: K.N ★ Переводы книг
(https://vk.com/kn_books)
ВНИМАНИЕ!
Копирование и размещение перевода без разрешения администрации группы, ссылки на группу и переводчиков запрещено!
Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.
Пролог
Будь осторожен.
Позаботься о ней.
Я предполагал это.
Я предполагал.
Не доверяй.
Не верь.
Не…
Глава 1
Тайлер
Я часто винила себя за то, что Хоука посадили из-за меня. Если бы можно было изменить тот день – если бы я ушла раньше, а не протянула бы время, он никогда не оказался бы за решеткой.
Мне было тринадцать. Это был теплый осенний день. Деревья только начали терять листву. Дул прохладный ветерок. Я возвращалась из магазина с сэндвичем в руке, направляясь в сторону клуба, и покрывавшие тротуар листья тихо похрустывали у меня под ногами.
Тяжесть на сердце напомнила о себе, и я в очередной раз потерла грудь, изо всех сил пытаясь облегчить боль. Прошел ровно год с тех пор, как был убит мой отец, и меня охватила тоска. Лишенная его поддержки, я все еще пыталась разобраться, кто я в этом мире. Пыталась храбриться, но я не такая стойкая, как другие. Я не могла не плакать, и ненавидела, что все свои эмоции вынуждена была вытирать рукавом.
Я не слышала, как он подкрался. И не знала, как долго он находился здесь до тех пор, пока он не заговорил.
– Привет, Тайлер.
Я повернула голову, когда офицер (или таракан, как их называли в клубе) остановил возле меня полицейскую машину. Я узнала его – он не входил в число хороших парней – но не могла вспомнить его фамилию. То ли Брински, то ли Хински, то ли нечто подобное.
– Как ты, милая? – спросил он с неискренней улыбкой.
– Хорошо, – просто ответила я.
– Ты случайно не в клуб «Военных Баронов» направляешься?
Я бросила на него настороженный взгляд.
– Да.
– Разве это разумно, ангелочек?
– Это мой дом.
– Ох, милая, ведь это не твой дом, – грубо сказал он. – Твой дом где-то в другом месте, не так ли? Рядом с твоей матерью-шлюхой. Она по-прежнему напивается каждую ночь и спит с кем попало? Как сейчас у нее обстоят с этим дела, когда твой отец умер? Ты ведь знаешь, что он умер действительно ужасной смертью, не так ли? А знаешь, что происходит с людьми, когда они умирают?
Я просто смотрела на него.
Он ухмыльнулся.
– Они превращаются в отвратительное дерьмо. Черви выедают их глазные яблоки, высасывая соки. Не смотри на меня так. Я знаю, о чем говорю, потому что видел это. Тот старик был твоим отцом? Они, наверное, выползали отовсюду: из его глаз, из носа, изо рта, из всех дырок от пуль в его теле. Его кожа сгнила и облезла, и, я думаю, сейчас у него не осталось даже внутренностей, но я не специалист по разложению, поэтому откуда мне нахер знать?
Мой желудок скрутило, руки затряслись.
– Я слышал, он мучился, – продолжал он самодовольно. – То же будет и с тобой, если не перестанешь околачиваться с толпой этих дьяволопоклонников. Ты же понимаешь, что из тебя тоже сделают шлюху. Это все, на что они способны, и я уверен, что у них есть рынок сбыта маленьких наложниц вроде тебя.
Во мне разливалась раскаленная ярость.
– Грустно будет наблюдать, как такую красивую девочку станут использовать в качестве сосуда для спермы. Ты все еще девственница, или этой юной дырочкой уже попользовались?
Совершенно не задумываясь, я швырнула в него сэндвичем, попав прямо в лицо, отчего гад резко ударил по тормозам. Машина с визгом остановилась, и я злобно улыбнулась, когда он начал вытирать с лица ветчину и сыр, оставляющий скользкие следы.
– Хоук сказал, что мужчины, которые слишком много болтают – это ненадежные пиздюки, выискивающие, за счет чего самоутвердиться, – сказала я. – А еще сказал, если кто-то обидит меня, он перережет тому горло и оторвет голову.
Таракан был в ярости.
– Ты, нищебродская сучка, я доберусь до тебя.
– Да, но я не наблюдаю, как ты выходишь из машины. Боишься, понимая, кто я?
Он огляделся по сторонам, а затем, прищурившись, сказал:
– Думаешь, ты такая особенная, потому что ваш президент, – он презрительно усмехнулся, – постоянно рядом с тобой? Что же, Хоуку осталось недолго. Одна маленькая птичка шепнула мне, что его посадят в тюрьму. А вот когда его не будет, я приду за тобой, и ты сможешь присоединиться к своему папочке – вы на пару будете кормить червей в могиле.
Я проглотила боль, которую мне причинили его слова, не желая показывать ее.
– Ты ощущаешь себя великим и ужасным, когда ведешь со мной такие разговоры?
– Закрой свой гребаный рот, девчонка!
– То есть ты сам затеял этот разговор, но мои слова выводят тебя из себя?
– Я сказал, закрой свой ебаный рот!
– Все девушки в округе жалуются на тебя, – продолжала я, не обращая внимания на то, как он покраснел. – Говорят, тебе нравится грубость, потому что за счет нее ты компенсируешь свой крошечный член.
Это было вранье. Я понятия не имела, что говорили девушки. Но когда растешь в окружении матерящихся мужчин, это сказывается, и еще я не хотела, чтобы он понял, какую внутреннюю боль причинили его слова о том, что сейчас моего отца пожирают черви.
К этому моменту он был не просто взбешен – его трясло. Он распахнул водительскую дверь, и на секунду я замерла от неожиданности, потому что не знала, что все это время его ремень безопасности был отстегнут. Развернувшись, я побежала, но он догнал меня, схватил за волосы и одним толчком повалил на землю.
Я неловко упала, подогнув ноги под странным углом, и пыталась вырваться, дико размахивая кулаками. Он приблизил свое лицо, все еще липкое от сэндвича, к моему и прорычал:
– Считаешь себя смелой, не так ли? – он провел руками вниз по моему телу, внезапно протиснул их между ног и сильно надавил, заставив меня вздрогнуть. Он шарил там своими пальцами, принуждая к тому, чего никто никогда не делал по отношению ко мне.
Не плачь. Не умоляй. Не показывай ему свое бессилие.
Я отбивалась, а он с самодовольным видом ломал мое сопротивление. Он был сильным и крупным, его дыхание у моего лица пахло сигаретами. Моя беззащитность кружила ему голову.
– Отпусти меня, – настойчиво потребовала я, понизив голос.
– Почему бы тебе не сказать это немного громче? – возразил он.
Нет. На этот раз я медленно и раздельно повторила свои слова:
– Отпусти. Меня.
Он потянул меня за волосы, вырывая пряди, но я сжала губы, стараясь не дать ему понять, насколько мне больно. Когда он увидел это, его глаза потемнели.
– О, теперь я понял, – сказал он, будто размышляя, – ты одна из их покорных сучек, да?
Я не ответила.
– Таких молчаливых маленьких сучек, как ты, мне подают к обеду, и хочешь знать, чем ты от них отличаешься? – он растянул губы в злобной ухмылке. – Ты кричишь громче остальных.
Я втянула носом воздух и плюнула ему в лицо. Он ударил меня в глаз, и моя голова откинулась назад, ударившись об асфальт.
– Чувствуешь эту боль? Ты привыкнешь к ней, пока я, трахая, разорву тебя надвое. Знаешь, что мне нравится, девочка? Знаешь, через какое дерьмо мне пришлось пройти, добывая этот гребаный значок, сучка? Я не боюсь вашего сраного клуба. Блядь, я оприходую твою маленькую дырку прямо здесь…
Его прервал рев мотоцикла. Перед глазами у меня плыли круги, и, повернув голову, я смутно различила приближающийся к нам «Харлей». Он развернулся, объезжая нас, и остановился прямо перед полицейской машиной. Я заметила быстро соскочившую с мотоцикла фигуру в черном шлеме.
Хоук.
Я мгновенно почувствовала себя в безопасности.
Его лицо было исполнено ярости. Он молча изучал ситуацию, сначала оглядев меня, лежащую на земле, после чего перевел ледяной взгляд на таракана. Тот отпустил мои волосы, поднялся, как ни в чем не бывало отряхнул брюки и сказал:
– Ты должен следить за своими девчонками и проучить ее за нападение на офицера средь бела дня.
Некоторое время Хоук разглядывал его, сжав пухлые губы и прищурив темные глаза. Затем повернулся ко мне.
– Он преследовал тебя? – спросил Хоук угрожающе низким голосом.
– Да, – ответила я.
– Он обидел тебя?
– Да, – повторила я, пересекаясь взглядом с тараканом. – Да.
– Он причинил тебе боль?
– Да, он толкнул меня на землю.
Только я произнесла это, как подоспела еще группа мотоциклистов. Они пронеслись по дороге, покружили вокруг нас и остановились. Еще одна фигура в шлеме спрыгнула с мотоцикла.
Это был Гектор – более молодая версия Хоука.
– О, вы посмотрите, это же Хелински, – объявил он. – Снова заявился на территорию «Военных Баронов». Это тот самый мужик, о котором я рассказывал, брат. Он издевается над нашими девчонками. Прошлой ночью он отметелил Джину и бросил ее в кровати истекать кровью. Реально больной мудак.
Лицо Хоука окаменело. Он посмотрел на меня, а потом на копа.
– Солнышко, он пытался силой усадить тебя в машину?
– Нет.
– Он прикасался к тебе?
Я снова выдохнула.
– Да, – мое лицо покраснело, и губы задрожали от злости и унижения. – Он, —засунул в меня свои пальцы, — говорил мне, что меня, как и папу, будут жрать черви, после того, как я запустила ему в лицо свой сэндвич.
– Ты лишилась сэндвича, запустив его ему в лицо?
– Да.
– Сколько ты заплатила за сэндвич?
– Три доллара семьдесят пять центов.
– Ты потеряла почти четыре доллара из-за этого куска дерьма?
Я кивнула.
– И он ударил тебя? Поэтому ты оказалась на земле?
Таракан начал говорить:
– Она напала…
– Заткнись, – оборвал его Хоук, не сводя с меня взгляда.
Я убрала волосы с лица и села, снова тряхнув головой, чтобы зрение прояснилось.
– Я не нападала на него. Просто словесно оскорбила его член, назвав его крошечным.
Все присутствующие засмеялись. Губы Хоука изогнулись, и даже сидя на земле и чувствуя боль, я ощутила трепет в груди. После этой улыбки на сердце стало легче. С ним всегда все становилось лучше – с тех пор, как умер мой отец, и Хоук взял меня на попечение клуба.
Он был моим защитником.
Когда Хоук подошел ко мне, Хелински направился назад к своей машине, не переставая ухмыляться, как будто обладал неприкосновенностью.
– Гектор, – сказал Хоук, останавливаясь передо мной, – не позволяй таракану отойти слишком далеко.
Гектор заблокировал водительскую дверь машины своим телом, и Хелински вынужден был остановиться. Он стрельнул в Хоука взволнованным взглядом.
– Ты не можешь прикоснуться ко мне, – прорычал он. – Я чертов коп! Ты не имеешь права трогать гребаных копов!
Не обращая на него внимания, Хоук опустился передо мной на колени и наклонил голову. Его щетина прижалась к моей щеке, когда он прошептал мне на ухо:
– Он трогал тебя там, Тайлер? Потому что ты очень сильно сжимаешь колени и бледная, словно призрак.
Борясь с внезапно навернувшимися на глаза слезами, я медленно кивнула.
Из его горла вырвалось рычание.
– Ты ведь знаешь, что будет с тем, кто тебя обидит, верно?
Я снова медленно кивнула.
Хоук посмотрел на шлем в своей руке, и я заметила, как он усилил хватку.
– Обычно я этого не делаю, Тайлер, но сейчас я действительно взбешен, – холодно пояснил он, раздувая ноздри. – Я пытаюсь сдержаться, но у меня не очень хорошо получается.
Я моргнула и поморщилась, прикрыв рукой подбитый глаз.
– Ты в порядке? – встревожено спросил Хоук.
– В порядке, – ответила я.
– Почему ты держишься за глаз?
– Просто так.
Его лицо потемнело еще больше, и с пугающим выражением он спросил:
– Сюда он тебя тоже ударил?
Я снова моргнула, почувствовав, как запульсировало место удара.
– Хоук, не делай глупостей.
Он сжал челюсть.
– Слишком поздно. В моей голове все сложилось в ту секунду, когда я увидел тебя под ним.
– Но…
– Закрой уши, – приказал он, – и глаза. Ради меня, Тайлер.
Сердце подпрыгнуло к горлу, когда он взял своими большими руками мои ладони и прижал их к ушам. Я посмотрела на него – специально для меня выражение его лица смягчилось. Потом он успокаивающе погладил меня большим пальцем по щеке, после чего я закрыла глаза.
Почти сразу я почувствовала, как он отошел от меня, а потом Хелински начал что-то выкрикивать. Я не удержалась и приоткрыла глаза как раз в тот момент, когда Хоук замахнулся шлемом и размозжил Хелински голову. Внутри меня все сжалось, и я снова закрыла глаза, сильно сжимая веки и втягивая в себя воздух. В одну секунду все происходящее стало бесконечной барабанной дробью в моей голове.
Не прошло и минуты, как Хоук обнял меня руками за плечи. Опустив мои руки, он поднял меня и повел прочь. Когда я начала оглядываться, пытаясь взглянуть на произошедшее, он взял меня за подбородок, не позволяя этого сделать, и развернул вперед.
– Смотри перед собой, – сказал он мне.
Усадив на свой «Харлей», он надел на меня другой шлем, а за спиной раздавались мучительные хрипы и звуки чего-то, ударяющегося о плоть.
– Давай раздобудем для тебя новый сэндвич, Тай, – небрежно сказал он.
Хоук запрыгнул на мотоцикл, и я пристроилась за ним, обняв за крепкий торс и сильно прижавшись грудью к его спине. Он завел «Харлей», объехал вокруг машины, и мне больше не было видно Хелински. Остальные парни стояли вокруг него, внимательно наблюдая за клокочущим дыханием избитого.
Я поняла, что он умрет.
Хоук убил офицера полиции средь бела дня.
Глава 2
Тайлер
Никогда нельзя было понять, что творилось в голове у Хоука – и это была самая большая проблема. Он мог улыбаться, смеяться, наслаждаться едой, и ты никогда не поймешь, что в это время он поглощен построением планов в своей голове. Иногда я ловила у него эту механическую улыбку и отсутствующий взгляд.
Вот и сейчас он смотрел на меня тем же взглядом, пока мы поглощали купленный мне новый сэндвич с ветчиной в гастрономе, принадлежащем байкерам. Я не возражала, потому что сама ела, погруженная в собственные мысли. А еще он попросил на кухне лед, завернул его в салфетку, и в данный момент я прижимала ее к своему глазу.
– Ты в порядке? – немного позже спросил он, заметив, что я не ем.
Я повернулась к нему. Он откинулся на спинку стула и, нежно глядя на меня, утешительно улыбался. За лето он сильно загорел, и на фоне коротких темных волос его скулы стали подчеркнуты еще больше. Мне нравилось сравнивать Хоука с темным принцем из сказок – плохие парни привлекают дьявольски сексуальной улыбкой и глубоким голосом. У него получалось делать так, чтобы вы чувствовали себя нормально в полном хаосе, словно реальность не была изначально примитивной и мерзкой, хотя в глубине души вы понимаете, что это так.
Обычно от этого взгляда у меня подкашивались ноги, но сейчас… Что-то в нем заставило меня оцепенеть.
– Тайлер, – надавил он, в его голосе добавилось настойчивости.
– Я подсматривала, – прошептала я.
Его улыбка исчезла.
– Я же велел тебе закрыть глаза.
– Да. Ну, я подсматривала.
– И?
– Ты ударил его шлемом.
– А потом?
– Потом я закрыла глаза.
Он медленно кивнул.
– Я не должен был делать этого в твоем присутствии. О нем могли позаботиться парни, но…
– Но что?
Он посмотрел на меня, нахмурив лоб.
– Твой отец попросил меня присматривать за тобой.
И на этом он остановился, уместив в предложение из семи слов объяснение причины своего поступка. Мне стало ясно, что разговор на эту тему окончен.
– Он был полицейским, – сказала я. – В твоем клубе есть правило – никогда не убивать полицейских. Дело дрянь.
– Я знаю о своих правилах, Тайлер. Не надо повторять их мне.
Я вцепилась пальцами в сэндвич, чувствуя себя полностью смущенной. Какой ему смысл было поступать так безрассудно и глупо. Он всегда был расчетливым человеком и без особых усилий выбирался из ситуаций и похуже этой.
Симпатичная блондинка-официантка подошла забрать наши пустые стаканы и улыбнулась Хоуку.
– Не желаешь чего-нибудь еще, Хоук? – приторным голосом протянула она, и по ее тону я поняла, что речь совсем не о еде.
Он смотрел на нее дольше, чем было необходимо, после чего резко спросил:
– Например, чего? Пытаешься предложить мне свою киску, в то время как я сижу здесь с избитой девушкой?
Ее улыбка исчезла.
– Извини.
Он не ответил ей, что все в порядке, как делал обычно. Хоук был милым с женщинами, но сейчас… был в ярости. Пристально глядя на нее, он ждал, когда она уйдет. Поняв намек, она быстро отошла с оскорбленным видом.
Я нахмурилась. Что-то здесь было не так. И тут меня осенило…
– Таракан сказал, что тебя посадят в тюрьму, – выпалила я и моргнула, чтобы скрыть эмоции во взгляде.
Хоук не ответил.
– Тебя посадят в тюрьму, Хоук? Поэтому тебе стало все равно?
Он потер переносицу и вздохнул.
– Честно говоря, Тайлер, тюрьма создана для таких людей, как я.
– Каких людей?
– Ты знаешь, что я за человек.
– Ты хороший человек.
В его глазах промелькнуло веселье.
– Хороший?
– Ты помог мне, когда умер папа.
– Сегодня ровно год с того дня, как его не стало.
Я с трудом сглотнула и кивнула.
– И поэтому ты сегодня была одна.
– Да, – с трудом произнесла я.
Он кивнул.
– Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это, Тайлер.
– Это не твоя вина. Трусливые твари сдали его, когда он был один. И теперь я боюсь, что с тобой тоже случится что-то плохое.
– Пусть тебя не заботит, что я сяду в тюрьму. Тебе нужно беспокоиться о себе, дорогуша.
– Но это правда?
Он замолчал, как бы сомневаясь, говорить мне или нет, а потом спокойно сказал:
– Есть ордер на мой арест. Они собираются что-то на меня повесить.
– Что-то плохое?
– То, из чего я не смогу выбраться.
Я вытерла слезы, стекающие по щекам.
– Ты уедешь, да? Поэтому ты так поступил с тараканом. Потому что тебе уже все равно.
Нахмурившись, он отвернулся к окну и задумался.
– Этот ублюдок издевался над девушками. Он высматривал их, разъезжая туда-сюда по этой дороге. Я бы разобрался с ним в любом случае. Но… да, я собираюсь уехать.
– Тогда уезжай. Найди безопасное место. Беги.
– Какой смыл бежать? Я устал, Тайлер. Старуха с косой давно присматривается ко мне в ожидании. Куда бы я ни пошел, мои руки по локоть в крови. Возможно… возможно, именно это мне и нужно, именно этого заслуживаю за все, что совершил.
Нет. Нет. Нет.
Внезапно я почувствовала себя испуганной и беззащитной. Этого не произойдет. Я не переживу еще одну потерю в жизни. Нет, мои раны еще слишком свежие.
Я втянула воздух.
– Когда ты вернешься?
Он взглянул на меня с печальной улыбкой.
– Дорогуша, к тому времени, как я смогу увидеть солнечный свет, ты уже станешь бабушкой. Лучшее, что ты можешь сделать, это забыть меня.
Глава 3
Тайлер
Та ночь была спокойной. Хоук не стал проводить ее ни с девушками, ни с братом, ни с другими парнями. Похоже, они понятия не имели об ордере на арест, и позже я узнала, что так и было. Он проводил ночь в одиночестве, вне стен клуба – пил пиво, сидя в садовом кресле и глядя в ночное небо. Я не могла стоять в стороне и позволить ему замкнуться в своем мирке. Я подошла к нему и присела на свободное место рядом с ним. Кажется, мое присутствие его не волновало.
– Можно мне глоточек? – спросила я.
Хоук долго смотрел на меня, вникая в вопрос, а потом передал мне бутылку. Я сделала большой глоток – больше, чем должна была – и все закончилось тем, что жидкость попала не в то горло. Я стала кашлять и отплевываться вытекающим изо рта пивом.
Он усмехнулся.
– Гребаный ад, Тайлер. Ты слишком мала для этого.
Я вернула ему пиво.
– Да, я смогу залить это в себя через пару лет.
– Ты слишком нежна для этой отравы, – он прикончил бутылку, швырнул ее на землю и вдруг рассмеялся низким грудным смехом. – Мне двадцать четыре года, и я собираюсь провести остаток жизни за решеткой. В некотором роде это справедливо, не так ли? Для меня во всем этом не будет ничего хорошего. Они выставят меня сущим дьяволом, и я отправлюсь в тюрьму, полную моих же врагов.
– Ты не сможешь обезопасить себя?
– Я способный парень.
Мое сердце пронзила боль.
– Хоук…
– Этот клуб – бомба замедленного действия, – перебил он меня. – В один прекрасный день он развалится, как и все до нас. Я не знаю, как у них пойдут дела без меня и не могу быть уверен, что ты будешь защищена от всей этой грязи. Я хочу, чтобы ты ушла. Уходи к матери или еще куда-нибудь.
– Она даже не замечает меня, и я целыми днями буду совсем одна.
– Это полная херня, Тайлер. Разве ей все равно, здесь ты или с ней?
– Ей все равно. Ее заботит лишь другая «дочь» – текила. Говорит, она придает ей мужества.
– Это погубит ее.
– Она для меня даже больше мертва, чем папа.
– Возможно, она изменится, – но даже он не мог скрыть недоверия в своем голосе.
Я равнодушно уставилась перед собой.
– Мистер Косвей ясно объяснил, что все мы стараемся адаптироваться к своему окружению и меняемся вместе с ним. Это механизм выживания. Большинство изменений происходит не осознанно, а вынужденно. Мамино окружение никогда не изменится. Она будет сидеть в своем роскошном доме, который купил ей отец, и пить, пока не откажут почки.
Хоук снова усмехнулся, но смех вышел сухой, как деревяшка.
– Когда ты успела стать такой мудрой? За прошедший год ты охренеть как изменилась. Его смерть украла у тебя наивность.
– Трусливые твари украли у меня отца, – я посмотрела на свои руки, чувствуя себя как никогда опустошенной. – И теперь закон собирается украсть у меня тебя.
Он поджал губы.
– Хотел бы я увидеть, что из тебя вырастет, Тайлер. Что-то мне подсказывает, это стоит увидеть.
Мне бы тоже этого хотелось. Хоук был для меня источником света в действительно темный период моей жизни. Не уверена, что вообще смогла бы выжить без его поддержки. И я испытываю к нему глубокую привязанность.
– Ты была моим маленьким лучшим другом, правда? Научилась всему, что нужно знать о машинах, да?
– И как стрелять из пушки, – ответила я, и в груди потеплело от воспоминаний.
– Твой отец гордился бы тем, как далеко ты продвинулась всего лишь за год, – сказал Хоук. – Он любил тебя. Ты знаешь об этом? Никогда не говорил, но так и было.
– Да.
Он повернулся к рядом стоящему холодильнику и вытащил еще одну бутылку. Хоук собирался напиться в стельку, что было крайне редким зрелищем. Будучи президентом клуба, он всегда себя контролировал. Это первый и единственный раз за все время, когда я видела, что он так пил.
– Что ты собираешься делать? – спросила я, пытаясь оживить разговор.
– Честно? – ответил он, поднимая голову к ночному небу. – Хочу в последний раз просто полюбоваться на звезды.
Я изумленно наблюдала, как он заглатывал содержимое одной бутылки за другой, пока на его лице не отразилось все то напряжение, надежно скрываемое им внутри. Движения его груди замедлились, руки сжались в кулаки, но он никогда не давал выхода своему гневу, как бы зол он ни был в данный конкретный момент.
Выплескивать гнев было ниже его достоинства.
Мое сердце заколотилось от дурного предчувствия. После убийства папы наш клуб был на грани развала, и теперь без Хоука может произойти то же самое. Дождавшись, пока он напился до такого состояния, что едва мог двигаться, я встала и залезла к нему на колени, застав его врасплох.
– Держи дистанцию, Тайлер, – промямлил он нечленораздельно.
– Заткнись, – возразила я, прижимаясь головой к его груди и вдыхая его аромат. – Дай мне насладиться этим, Хоук.
Он выдохнул и обнял меня рукой, а я закрыла глаза и вздохнула от удовольствия, когда он осторожно провел своими пальцами по моим волосам. Заполнявший мои ноздри его сандаловый запах действовал успокаивающе. Этот аромат у меня всегда ассоциировался с безопасностью.
– Береги себя, – прошептал он. – Не приходи в клуб, когда там устраивают вечеринки. Не связывайся с наркотиками и не позволяй ни одному тощему члену залезть к тебе в трусы против твоей воли, хорошо? Клянусь, я даже из тюрьмы прикажу убить его. Сохрани себя до тех пор, пока не будешь готова.
Я улыбнулась.
– Не беспокойся.
Даже пьяный, он сумел отнести меня внутрь несколькими часами позже. Я помню, как он уложил меня в кровать – его кровать – после чего побрел обратно. Помню, что открыла глаза и смотрела, как он уходит – его лицо было мрачным, тело напряжено, движения замедлены.
Тогда я еще не знала, что на следующие два года это был последний раз, когда мы виделись с Хоуком.
* * *
Федералы арестовали его на следующее утро, предъявив ему обвинение в убийстве первой степени какого-то бандита, что стало поводом для отчаяния всех членов клуба. Улики были только косвенные, пока не всплыло убийство Хелински. Хоуку предъявили обвинение в еще одном убийстве. Самым печальным было то, что первое дело еще могло сойти ему с рук, но доказательства по убийству Хелински были настолько весомыми, что, куда ни глянь, все указывало на Хоука – одним из ключевых моментов была видеозапись, на которой Хоук отъезжает от места, где бросили труп Хелински.
Процесс был долгим и изматывающим, но значительно более быстрым, нежели в большинстве случаев, когда обвинители стремились ускорить дело. Он длился полтора года, после чего Хоук был приговорен к пожизненному тюремному заключению без права на условно-досрочное освобождение.
Газеты называли его безжалостным головорезом. Для окружающего мира он был монстром, внушающим ужас психом, без которого на улицах станет безопаснее.
Расследование привлекло излишнее внимание к «Военным Баронам», и с бизнесом пришлось притаиться.
Для меня настали тяжелые времена. Гектор настоял, чтобы большую часть года я оставалась у матери, чтобы тараканы из отдела по борьбе с наркотиками, пасущиеся возле клуба, не имели возможности наблюдать за несовершеннолетней девочкой, живущей с группой байкеров. Гектор должен был следить, чтобы все было шито-крыто. Сделок было много, но на репутации клуба не должно появиться пятен.
Главным образом, он пытался приспособиться к должности Президента, но ему это было не по нутру. Большую часть времени он проводил, пытаясь понять, почему именно Хоука упрятали за решетку, когда к делу причастно столько людей. Скоро он выяснил, что кто-то сдал его брата, но так и не смог узнать, кто именно.
Хуже всего, что в тюрьме Хоуку грозила опасность. Он был окружен своими врагами, и Гектора это сильно напрягало. Он подкупил нескольких охранников, и они перевели Хоука в одиночную камеру, чтобы оградить от тех, кто жаждал его убийства. Но это было всего лишь временное решение проблемы. К тому же, для Хоука это была прямая дорога к сумасшествию. Одиночная камера – это тюрьма в тюрьме, испытание вменяемости любого человека, неважно, насколько он вынослив.
Я не знала, что все это время, пока Хоук находился в тюрьме, Гектор договаривался об организации его побега.
Пока однажды утром он не вломился в мою дверь со словами:
– Тайлер, мать твою, вставай. Мы собираемся прокатиться.
