Текст книги "Хоук (ЛП)"

Автор книги: Р. Дж Льюис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

Глава 35

Тайлер

Я столько лет страдала по Хоуку, больше всего на свете желая только одного – чтобы он вернулся. И вот теперь я яростно хотела, чтобы он исчез.

На обратном пути я едва прикасалась к нему. Лучше уж свалиться с мотоцикла на крутом повороте, чем притронуться к его телу.

А еще мне было ненавистно, что я по-прежнему хотела его.

Весь этот день был спланирован ради того, чтобы рассказать мне правду. Он увез меня из клуба, чтобы я, потеряв голову, не выдала бы потом эту информацию всем остальным. И это было правильно, потому что я понимала: новость о том, что мой старик совершил нечто настолько ужасное, вызвала бы разброд среди старейших членов клуба, ведь они до сих пор относились к нему с почтением.

Даже теперь я хотела защитить его имя.

Насколько прискорбно это оказалось для меня?

Если бы не торговля наркотиками, отец погубил бы клуб, втоптал бы в грязь имя «Военных Баронов», а я все еще хотела защитить его?

Как и Хоук. Я ненавидела его за то, что он скрывал от меня все это, но на самом деле не хотела, чтобы он уходил. Я просто разозлилась. Реально очень сильно разозлилась. И день за днем продолжала держаться за эту злость, избегая его прикосновений и совсем не разговаривая с ним. Разве что просила убираться вон, когда он устраивался спать рядом со мной. Но он ни разу не ушел. Просто ложился в постель, обнимал меня и прижимал к своей груди.

– На самом деле ты не хочешь, чтобы я уходил, – прошептал он однажды, целуя мое обнаженное плечо. – Ты хочешь, чтобы я был здесь.

– Нет, не хочу, – выпалила я со злостью.

– Хочешь. И знаешь, откуда мне это известно? – он втянул губами кожу на моей шее. – Потому что ты по-прежнему смотришь на меня этим своим взглядом, Тайлер.

Я сглотнула ком, пытаясь не поддаваться теплу, возникшему в груди от его прикосновений.

– Знаю, это больно, – продолжил он, и его голос смягчился. – И ты можешь отталкивать меня столько, сколько захочешь, но я знаю, что нужен тебе так же, как и ты нужна мне. В данный момент я бросил все, чтобы быть здесь. Закон никто не отменял, и я рискую своей шеей только ради того, чтобы ты была в моей постели. Но я хочу тебя, Тайлер. Черт, я до боли хочу тебя.

Он был прав, но я не была готова признаться в этом, поэтому просто слушала. И продолжала противиться его прикосновениям, но это только подстегивало Хоука не сдаваться. В глубине души мне не хотелось, чтобы он отступил.

Я должна была взглянуть на ситуацию его глазами. Насколько тяжело ему было сказать мне об этом. А я находилась во власти гнева и желала выместить его на Хоуке, обвиняя его. Хотя на самом деле это ведь мой отец предал всех нас. Однако я изо всех сил отказывалась соглашаться с этим. Мой отец был так горячо привязан к этому клубу. Он был так счастлив, так активно включен в эту жизнь. Я много думала об этом. Может, были какие-то знаки, которые я упустила? Может, он вел себя как-то не так? Может, его что-то разозлило? Я не могла вспомнить ничего необычного.

В конце концов, мне пришлось заставить себя смириться с тем фактом, что мой отец был совсем не тем, кем я всегда его считала.

Хоук

Уже семь дней, как она отталкивала его. Как долго это будет продолжаться? Все свое разочарование она сосредоточила на нем, а не на Гекторе. Как этот мудак не попал в поле действия ее радара, для Хоука оставалось загадкой.

Хоук понимал, что все это бесит и разочаровывает ее. Черт, сколько времени прошло с тех пор, как Дэннис умер у него на руках, но… блядь, он никогда представить себе не мог, что будет испытывать такое опустошение, когда его отталкивают каждую ночь.

Почему люди хотят отношений, когда вместе с ними в жизни начинается полная фигня? Можно было легко избавить себя от проблем и вести одиночную игру, просто трахаясь и не заботясь о благосклонности той дырки, в которую вставляешь свой член. Да, эта мысль возникла у него на целых две секунды, но потом исчезла так же быстро, потому что… да, он чертовски сильно хотел ее. И не важно, что в данный момент вся власть была в ее руках. Каждый раз, когда Хоук обнимал ее, по его венам растекалось такое блаженство, ради которого можно стерпеть что угодно.

В течение дня он не нарушал ее личного пространства. Хоук не мог рисковать и разрешить ей выйти на работу, поэтому Тайлер околачивалась в клубе и проводила большую часть времени в обществе Холли и Шей, всячески избегая его.

Между тем, он не терял времени даром и превратил клуб в настоящую крепость. Он заключил сделки и возобновил связи с теми, кто очень долгое время оставался не у дел. Далее он собирался проверить каждого имеющего нашивку клуба и определить, так ли уж необходима их роль здесь. Потому что, черт возьми, среди членов клуба было слишком много таких, кто не делал ничего, но претендовал на деньги, чтобы обеспечивать свой образ жизни за пределами этих стен. И это бесило Хоука больше всего.

И центральное место среди них занимал Гектор, который все еще приходил в себя и старался воздерживаться от выпивки, и Хоук понимал, что это требовало от него серьезных усилий. Но он изменился, и без алкоголя его приступы бешенства стали возникать вдвое реже.

– Вместо того, чтобы ждать, пока она свыкнется с этим, может быть, тебе стоит увезти ее отсюда, – сказал он Хоуку, когда они стояли перед зданием клуба и наблюдали, как Джонни и Джесс устанавливают на окна дополнительные решетки.

Хоук усмехнулся.

– Тайлер не позволяет мне приблизиться к ней даже на шаг.

– Через неделю у нее день рождения. Свози ее к маме. Каждый раз, когда я ездил туда, она с удовольствием бывала у нее. Может, после этого она оттает.

– Мама может рассказать ей только о том, среди какого дерьма я рос.

Гектор ухмыльнулся.

– Возможно.

– Гребаные женщины, Гектор.

Брат покачал головой.

– Да, вот поэтому я и не влюбляюсь, мужик. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на боль.

Хоук с улыбкой кивнул и ответил:

– На самом деле, боль – это лучшая ее часть.

Гектор вздохнул и как-то странно посмотрел на своего брата.

– Твою мать, мужик, ты превращаешься в одного из тех слюнтяев? В тебе есть какая-то женская жилка, о которой я не знаю?

– Пошел на хер.

– Нет, ты хочешь, чтобы на нем была Тайлер.

– Да, хочу.

– Дочь Дэнниса, хочу добавить.

– Она самая.

– Эта раздражающая маленькая засранка на гребаном трехколесном велосипеде, от скрипа которого мы все готовы были лезть на стену?

– Да, она.

Не скрывая в голосе недоверия, Гектор на всякий случай уточнил:

– Тайлер.

– Моя Тайлер.

Как только произнес это, Хоук увидел, как Джесс напрягся всем телом. Ублюдок слышал их, и на его лице промелькнуло выражение боли, хотя он изо всех сил пытался скрыть его. Гектор тоже это заметил и, толкнув Хоука в плечо, прошептал:

– Мужик, он смирится с этим. Это просто сумасбродное увлечение.

Но, судя по реакции Джесса, это не было похоже на простую увлеченность. Совершенно ясно, что Тайлер ему далеко не безразлична, и, возможно, это могло бы взбесить Хоука, окажись на месте Джесса кто-то другой. Но Джесс был горячо преданным парнем. Он ни за что не встанет на пути Хоука или Тайлер. Это не в его характере.

Их прервал звук подъезжающего автомобиля. Хоук оглянулся через плечо как раз в тот момент, когда свернувший с дороги черный «Мерседес» медленно остановился перед ними. Хоук прищурил глаза и протяжно вздохнул.

– Блядь.

Открылась пассажирская дверь, и показавшийся из машины мужчина с холодным, как лед, лицом взглянул на Хоука.

– Борден, – сказал Хоук, в его голосе послышалось напряжение.

– Нам надо поговорить, – ответил Борден. – Я получил ответы.

– Пойдем внутрь, – но не успел он повернуться, как Борден с размаху врезал ему кулаком в лицо. Голова Хоука резко дернулась в сторону, в ушах зазвенело.

– Это за то, что бросил меня, – прорычал Борден.

Хоук не собирался возражать, потому что да, он охренеть как заслуживал этого.

Глава 36

Хоук

Борден захотел поговорить с ним наедине, поэтому Хоук отвел его в комнату совещаний и запер за собой дверь. Борден бросил на стол папку и повернулся к нему – его губы были плотно сжаты, взгляд холодный и злой.

– Прежде всего, – начал он, раздувая ноздри, – мог бы давно сказать мне, что ты этого хочешь.

Хоук скрестил на груди руки и, прислонившись спиной к двери, ответил:

– Я сам не знал, что захочу этого.

– Но невозможно просто однажды проснуться и снова захотеть стать президентом клуба.

– Нет, невозможно.

– Тогда что случилось? Разве можно так поступать из-за какой-то девчонки?

В груди Хоука вспыхнул гнев, и он стиснул зубы, пытаясь сдержаться.

– Разве не забавно, как вдруг поменялись роли? – спросил он. – Насколько я помню, на твоем месте когда-то стоял я и задавал тебе тот же самый гребаный вопрос.

– Это другое. Эмма была одинокой бедной официанткой, таскающей с собой дешевый складной ножик. Твоя девчонка живет среди байкеров, которые умоляют тебя вернуться.

– И теперь я вернулся.

– А как насчет всех наших разговоров о том, что ты на моей стороне, а не с ними?

– Мы с тобой по-прежнему на одной долбаной стороне.

– Мы будем деловыми партнерами… а хочешь знать, сколько раз подобная херня разрушала все между людьми, Хоук? Видишь, я уже сейчас против.

– На это есть основания.

– Черт, да, на это есть просто охуенные основания! – крикнул Борден, теряя свою холодность. Хоук никогда его таким не видел. – Ты что, нихрена не понял, что кроме тебя, Эммы и моей семьи у меня больше ничего нет! Я не хочу, чтобы что-то стояло между нами.

Хоук подошел к стулу и, рухнув на него, раздраженно потер лицо.

– Господи, Борден, ты думаешь, я когда-нибудь захочу пойти вразрез с тобой? Подобного не случится никогда.

– Тогда дай мне свое гребаное слово!

Хоук посмотрел на него уверенным твердым взглядом и сказал:

– Я даю тебе свое слово.

Но напряжение Бордена меньше не стало. Он буквально дымился, лицо было перекошено гневом.

– Ты сказал это необдуманно. Ты ослеплен своими чувствами…

– Я не отдам ее.

– Ты готов ввязаться в войну? Увидеть, как один за другим будут умирать твои люди? Мы тоже потеряли некоторых, но насколько тяжело было после этого жить дальше? Ты же не хочешь, чтобы смерть людей, которые что-то значат для тебя, оказалась на твоей совести?

– На моих глазах никто не умрет.

– Нет, пока ты, блядь, не прочитаешь то, что я тебе покажу.

Хоук замялся, взглянув на лежащую на столе папку, а потом на Бордена.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что нельзя отбиться от угроз, если ты даже не знаешь, кто за ними стоит. И, Хоук, одну из них ты уже просмотрел.

Хоук замер, почувствовав волну тревоги, прокатившуюся по его телу, когда снова покосился на папку. Ужасные мысли закружились в его голове: обо всех его подозрениях, обо всем том, что он слышал. Неужели слухи окажутся правдой? Неужели за всем этим стоит Гектор? Это был его вечный кошмар, а ответ на него лежал на расстоянии метра.

– Насколько все плохо? – спросил Хоук напряженно.

Борден нахмурился, на лице его мелькнуло выражение обеспокоенности, и ответил:

– Пиздец как плохо.

* * *

Несколько минут Хоук наблюдал, как Тайлер разговаривает с Джессом. Ему удалось рассмешить ее, и это было добрым знаком. Парни действительно относились к Тайлер, как к члену семьи. Это было сильно заметно – они испытывали к ней любовь и уважение. Но мудак Джесс снова был без рубашки. Вероятно, пытаясь заставить ее пускать слюни или что-то в этом роде. Только Тайлер едва обращала внимание на его тело, в отличие от Холли, которая разносила пиво парням, сидящим на улице. Когда она подошла к Гектору и протянула ему бутылку, тот категорично покачал головой, и Холли, казалось, была этим очень довольна.

Гектор оглянулся и заметил смотревшего на него из окна Хоука. Он вопросительно прищурил глаза, но Хоук отвернулся, пока не готовый к разговору о том, что узнал в этой комнате.

Он думал, что окончательно свихнется после прочтения содержимого папки, но… странно, его наоборот охватило спокойствие. Он чувствовал какое-то оцепенение и полагал, что это лучше, чем ярость.

Возможно, будь он рядом с клубом, то давным-давно обо все догадался бы.

Возможно… он смог бы предотвратить очень много страданий.

Монстр внутри него извивался, настойчиво требуя действовать немедленно, не выжидая, но… Хоуку сначала надо переварить все это.

В это время Тайлер подняла глаза и встретилась с его холодным взглядом. Ее улыбка исчезла, и снова появился тот самый взгляд, который она изо всех сил старалась скрыть. К сожалению, Хоук не хотел его видеть. Он не хотел, чтобы это чертово оцепенение проходило. Он нуждался в нем. Это были его доспехи. И единственный способ хладнокровно разработать план атаки.

Поэтому он отвернулся и отошел от окна.

* * *

В итоге Хоук оказался один в своей комнате. Он сидел, закрыв лицо ладонями. Свет был выключен, тишина оглушала. «Это другое, – он пытался убедить себя. – Здесь дверь, которая открывается. Свет можно включить и выключить. И не слышны эти… эти крики».

Но этого оказалось недостаточно, и монстр внутри разволновался, как только он оказался в четырех стенах.

В одно мгновение Хоук снова вернулся туда.

В одиночную камеру.

К расписанным кровью стенам.

Над ним флуоресцентная лампа – единственный источник света для него, символ безвременья, потому что он никогда не менялся, никогда не мерцал и никогда не гас.

Крики – черт возьми! – он все еще мог слышать, как они эхом раздаются в его голове.

Это была чертова преисподняя. Та, что вызывала у него желание разорвать ногтями собственное горло и вырвать легкие.

Он должен был это сделать. Должен был сдохнуть в луже собственной крови. Тогда он не вернулся бы сюда.

Президентом.

Влюбленным в женщину, которая теперь его ненавидит.

Вынужденным снова убивать всех вокруг, чтобы заставить мир бояться

Последние пять лет он только и делал, что прятался и вел бессмысленную и пустую жизнь.

И теперь это.

Он представлял, как ходит кругами по этому чертову гадюшнику, потом валится на пол, флуоресцентный свет слепит глаза, а в голове повторяются только два слова.

Не доверяй.

Не доверяй.

Глава 37

Тайлер

Борден принес какие-то дурные вести, потому что после его ухода Хоук стал другим. Глаза стали пустыми, движения резкими, а взгляд настороженным. Если я считала, что прежний Хоук вселял ужас, то это было заблуждением. Очень большим заблуждением.

Он дистанцировался ото всех, включая Гектора, и сидел в дальнем конце зала. Шестеренки в его голове вращались, и он всматривался в лицо каждого присутствующего в баре взглядом, полным недоверия и подозрений. Это был первый раз, когда я даже подумывала об уходе. Не навсегда, конечно, но до тех пор, пока он снова не станет нормальным. Потому что я знала этот взгляд – Хоук замышлял что-то недоброе.

В течение следующих нескольких дней он не ложился ко мне в постель. По факту, он постоянно ездил куда-то с парнями, вытрясая из фирмачей свою долю, от уплаты которой те слишком долгое время уклонялись. В какой-то момент он дошел до того, что приказал сжечь парикмахерскую, владелец которой отказался платить. Естественно, в ту же секунду, как парни начали свое грязное дело, он пошел на уступки и предложил Хоуку даже больше. Хоук отказался. Джесс рассказывал мне, что Хоук сказал тому мужику: «Один раз ты уже сказал «нет», и на этом все. Никаких поблажек».

С Хоуком шутки плохи.

Затем, в последующие дни, он занялся тем, что вышвырнул трех парней, которые почти не появлялись в клубе, но имели нашивки. Хоук сжег их нашивки на глазах у всех, после чего остальные парни вернулись к выполнению своих обязанностей.

Он не упоминал о нападении на клуб. Не отдавал приказа выяснить, кто за этим стоял. Он просто забросил это дело, словно оно больше не имело для него значения, а потом дал Джессу добро на то, чтобы я вернулась на работу.

Я удивилась, но была рада своему освобождению. Мне нужно было держаться подальше от беспредела Хоука. Я понимала, что это были необходимые меры, но понимать и видеть все это – две разные вещи. Хоук возвращался к своим истокам. Он показывал мне: для того, чтобы утвердить свою власть, он вынужден принимать очень-очень жесткие меры.

* * *

Напряженность между нами достигла апогея спустя несколько дней после моего выхода на работу. Джесс привез меня в клуб на машине, потому что Хоук, по-видимому, запретил ему возить меня на заднем сиденье его мотоцикла. Это было вполне объяснимо. Мы вышли из машины, и я потянулась забрать вещи с сиденья, когда заметила, как Джесс напряженно замер, пристально глядя на что-то.

– Что такое? – спросила я.

Не ответив, он просто кивнул прямо перед собой. Я остановилась рядом с ним и проследила за его взглядом. В дальнем углу стоянки был припаркован красный грузовик Кирка. Увидев его, я тотчас застыла, и мне потребовалась минута, чтобы оправиться от потрясения. Рядом с грузовиком на земле сидела Шей: спиной к колесу и с прикованными к ходовой раме руками. На ней не было ничего, кроме лифчика и трусиков. Я поняла, что она весь день провела под палящим солнцем. Ее кожа выглядела, как дубленая шкура: местами коричневая, местами красная, вся потрескавшаяся. Было не понятно, в сознании ли она, пока Шей с трудом не повернула голову в нашу сторону.

У меня отвисла челюсть.

– Какого. Хера.

– Сам в шоке!

Я сделала попытку направиться в ее сторону, но Джесс схватил меня за руку, вынуждая остаться на месте.

– Не надо, – сказал он жестко. – Если она так привязана, значит, на это есть причины.

– Похоже, она весь день провела на солнце.

– Я это понял.

– Но это же полный пиздец.

– Согласен.

Я вздохнула.

– Мы не можем просто так ее бросить.

– Знай свое место, Тайлер, – резко возразил он. – Это не твое дело. Оставь ее.

Он отпустил мою руку и прошел мимо. Дойдя до входа в клуб, Джесс остановился и оглянулся, ожидая, когда я последую за ним. В его взгляде читалось предостережение, и я знала, что он не просто так сказал мне отступить. Джесс не хотел, чтобы я ввязывалась, потому что переживал о последствиях. Но я не послушалась и не пошла за ним. Каких, к черту, последствий можно было ожидать от Хоука? Вместо этого я снова переключилась на Шей – на ее спутанные волосы и обгоревшую кожу – и быстро направилась к ней.

– Тайлер! – позвал Джесс, но уже напрасно. – Не вздумай!

Я проигнорировала его. Подойдя к Шей, я опустилась на колени и взглянула на нее. Лицо выглядело ужасно: тушь размазана по щекам, глаза опухли от слез, губы потрескались и побелели. Господи-Боже, ей совсем плохо. Протянув руку, я коснулась ее плеча, и она вздрогнула от боли.

– Прости, – тихо сказала я полным сожаления голосом. – Я не хотела сделать тебе больно.

Шей не ответила, но ее губы дрогнули, и она медленно моргнула. Я не стала спрашивать, что случилось и кто это сделал. Джесс был прав, когда сказал, что это меня не касается. Подобное вполне ожидаемо, учитывая образ жизни клуба, и у меня нет права ставить это под сомнение. Но, врать не буду, временами было чертовски тяжело. К жестокости привыкнуть сложно, а я ненавидела притворяться, что у меня хватает сил справляться с этим. Я и раньше видела некоторые ужасные наказания – однажды на глазах у всех порезали подозреваемого в краже денег из кассы – но каждый раз, когда происходило нечто подобное, мои внутренности сжимались от страха, и я старалась держаться подальше. Только вот, сталкиваясь с подобным лицом к лицу, не могла пройти мимо и всегда хотела хоть чем-нибудь помочь.

Я взглянула на Джесса – он стоял, скрестив руки, и злился на мое непослушание.

– Воды! – громко сказала я и жестом указала на вход.

Его лицо еще больше помрачнело, но я бросила на него упрямый взгляд, давая понять, что отступать не намерена, и снова повторила свою просьбу. Он стиснул зубы и скрылся внутри.

Не прошло и минуты, как Джесс снова появился, держа в руке бутылку холодной воды. Он подошел, отвел взгляд в сторону и протянул ее мне. Я взяла бутылку из его рук, открутила крышку и, прижав горлышко к сухим губам Шей, начала понемногу вливать воду ей в рот. Она тут же ожила и, раскрыв губы, начала жадно глотать. Все это время я внимательно рассматривала ее – синяков и следов побоев не было заметно, значит, ее не били. Но кожа выглядела просто отвратительно.

– Достаточно, Тайлер, – сказал Джесс, по-прежнему не глядя на нас. – Если ты не хочешь, чтобы мне дали под зад коленом за то, что разрешил тебе эту херню.

– Тогда оставь меня, – прошипела я. – Я не просила тебя торчать здесь.

– Я не оставлю тебя!

– Черт возьми, почему нет?

– Блядь, да потому, что ты мой друг, Тайлер. Пусть лучше виноватым буду я, чем ты, даже если она и заслужила все это.

– Что за херню она могла совершить, чтобы заслужить такое? – чувствуя себя как на иголках, я дала ей допить воду и встала. – Спасибо, – буркнула я Джессу, но теперь мой голос смягчился. – Я очень ценю это, Джесс.

Его лицо расслабилось, и он кивнул.

– Все нормально.

Шей подтянула колени к груди и опустила на них голову. Джесс взял меня за руку и повел прочь. Мы дошли до входной двери, и он, оглянувшись на Шей через плечо, с ухмылкой сказал:

– Знаешь, в этом есть свои плюсы.

Я бросила на него непонимающий взгляд, когда он открывал передо мной дверь.

– Ты о чем?

– По крайней мере, остальные части ее тела наконец-то будут сочетаться с цветом ее лица.

– И очень скоро, Джесс, – с неодобрением ответила я. – При таком раскладе очень скоро.

* * *

Едва появившись в баре, я сразу узнала, что натворила Шей. По-видимому, когда сегодня утром Гектор, как обычно, выставил ее из комнаты, у нее окончательно снесло планку. Шей истерила, как никогда раньше, крича, что она ему не подстилка и настало время, чтобы Гектор сделал ее своей женщиной. Естественно, Гектор сказал «нет». Вернее, он сказал так: «Сука, убирайся на хрен с глаз моих долой! Нехер указывать, что мне делать!».

А пото-о-о-ом… она слетела с катушек. Будто слова Гектора оказались искрой, разбудившей в ней адский огонь. Шей ринулась вниз и напала на Холли. Разбив бутылку, она направила на бедняжку отколотое горлышко и, кажется, ранила в грудь. На крики Холли примчался Кирк – даже этот дегенерат взревел, чтобы Шей остановилась. Первыми на подмогу примчались Джонни и Маршалл. Они оттащили Шей и уволокли обратно наверх, к Гектору.

И вот тут… начался полный кошмар.

Она орала на него. Говорила, что расскажет обо всем, что творится на территории клуба (ох, мальчики). И даже утверждала, что все слышала и знает, что Хоук сделал с Юрием. Угрожала сдать его «тараканам из полицейского участка», совершенно не врубаясь в то, что все копы в полицейском участке на откупе у клуба.

Мне пришлось практически с пола поднимать свою упавшую челюсть, когда парни закончили свой рассказ. Шей совсем из ума выжила! За такой проступок обычно полагался смертный приговор, и Гектор даже навел на нее пистолет, чтобы убить, но вмешался Хоук. Он сказал: «Под этой крышей больше никаких смертей».

По-прежнему только в лифчике и трусах, она стояла в коридоре и выла, как пожарная сирена, и подошедший Хоук сгреб эту орущую дуру в охапку, выволок на улицу и приковал к грузовику, чтобы преподать ей урок. К моменту моего появления она просидела прикованной уже шесть часов. А день был жаркий. Не просто жаркий, а охрененно жаркий – это к разговору о времени. Конечно, то, что она сделала – это жесть. Я понимала это. Но… Господи, если в ближайшее время ее не освободить, она умрет от теплового удара.

Я отправилась на поиски Хоука и нашла его в комнате для совещаний. Он сидел один, тупо уставившись перед собой. Его грудь вздымалась и опадала в неестественном ритме, и я остановилась. Интересно, это в нем все еще бурлит адреналин после того, что он сделал? Я закрыла за собой дверь и повернулась к нему.

– Хоук, – осторожно начала я, – ты должен отпустить Шей.

Он перевел взгляд на меня, и в нем промелькнула теплота. Но Хоук быстро спрятал ее и ответил:

– Это не от меня зависит.

– От тебя.

– Она угрожала клубу, и, насколько мне известно, это решение было принято клубом.

– Но решать, что с ней будет, в первую очередь должен ты.

– Мне не нужно еще одного убийства в стенах клуба.

– Ей очень плохо.

– Тайлер, мне все равно.

Я изумленно уставилась на него.

– Раньше ты никогда не поступил бы с женщиной подобным образом! Это безумие!

Он сухо усмехнулся.

– Тайлер, ты, видимо, совсем не врубаешься, да? Я сохранил ей ЖИЗНЬ! – последнее слово он буквально проревел.

– Она недолго продлится там, на жаре!

Резко вскочив со стула, Хоук подошел ко мне. Гневно сверкнув глазами, он прорычал:

– Она хотела порезать Холли. Она угрожала выдать секреты клуба. Насколько мне известно, будь она мужиком, сдохла бы в ту же секунду, как открыла свой гребаный рот.

– Гектор постоянно водил ее за нос…

– Прекрати защищать ее.

– Со мной ты поступишь так же, Хоук? – спросила я с горечью. – Знаешь, я дала ей воды. И что ты теперь сделаешь? Тоже привяжешь к грузовику и оставишь жариться на солнце? Твою мать, ты что, совсем бесчувственный?

Он сделал круговое движение головой и обвел взглядом помещение.

– Где, по-твоему, ты сейчас находишься, Тайлер? Потому что как только я убеждаю себя, что ты вроде начинаешь что-то понимать, ты задаешь мне по-настоящему глупый вопрос. Не надо хлопотать передо мной за эту девку, словно она не сделала ничего особенного. Если бы это было так, она не сидела бы сейчас там. А если ты ищешь великодушия, то не в том месте, дорогуша.

Я пристально посмотрела на него, чувствуя, как сердце начинает набирать обороты, и раздраженно сказала:

– Жаль, что ты его лишен. В тебе слишком много тьмы.

– Я всегда был таким, Тайлер.

– Нет.

– Я предупреждал тебя, что буду вынужден поступать именно так, чтобы снова восстановить этот клуб. Или ты хочешь увидеть, как он будет тонуть? Ты хочешь, чтобы по городу разгуливал какой-то другой клуб, устраивая на улицах беспредел? У нашего клуба, по крайней мере, есть хоть какой-то, пусть хреновый, но кодекс. Мы не достаем и не трогаем людей, если только они первые не начинают доставать нас. А придет другой клуб? Ты понятия не имеешь, как они себя поведут. Не представляешь, что они будут заставлять тебя делать себе в угоду. Единственный способ удержать власть в своих руках – стать заклятым врагом самому себе.

На это мне нечего было сказать.

Я чувствовала себя в полной растерянности. С одной стороны, жестокость, охватившая клуб, сводила меня с ума. С другой стороны, убивало то, что жестокость эта была необходимой.

Возникшая между нами тишина напрягала сильнее, чем когда-либо. Хоук изо всех сил старался держаться за возведенными вокруг себя стенами, но боль в моих глазах заставила его дыхание ускориться. Он покачал головой и потер лицо.

– Блядь. Тайлер, ты хочешь знать, зачем я делаю все это? – сказал он и посмотрел на меня измученным взглядом. – Я делаю все это ради тебя. Чтобы получить возможность быть здесь… с тобой. Мне не нравится все это. Я, блядь, ненавижу это. Этот гребаный адреналин, дорогуша, который прорывается и заполняет меня. Мне хочется вырвать на хер из себя этого монстра, который питается моей яростью, – тяжело дыша и сверкая глазами, он сделал шаг назад и рухнул на стул. – Я ненавижу это, – повторил он, – чертовски ненавижу. Мне хочется вытащить уже эти деньги с твоего счета, чтобы нам всем больше не приходилось иметь дело с этой… херней. Очиститься и начать все сначала. Вот, чего я хочу. И всегда хотел. Но на это нужно время, – Хоук выглядел совершенно разбитым, словно силы его были на пределе. Видеть то, что он вынужден делать, было одинаково ненавистно и для меня, и для него.

Я двинулась к нему, ведомая его болью, желая только одного – избавить Хоука от нее. Подняв руки, я прижала ладони к его лицу, и он закрыл глаза, когда я погладила его по щекам. Борода у него снова начала отрастать, и я, пропустив ее сквозь пальцы, села к нему на колени и прижалась лбом к его лбу. Его дыхание стало глубже, он скривил лицо и крепко зажмурил глаза. Хоук обнял меня, удерживая в кольце своих рук, дыша со мной одним воздухом.

– Прости, – прошептал он. – Я так сожалею обо всем… о своей лжи…

– Ты лгал, чтобы защитить меня, – прервала я его, прижимаясь губами к его губам. – Я все понимаю.

– Ты ненавидишь меня.

– Я пыталась найти причину ненавидеть тебя, Хоук, но на самом деле никакой ненависти не было.

Он медленно поцеловал меня. Боже, как же приятно вновь почувствовать соединение с его губами. Руками он провел вниз по моей спине и опустил ладони на задницу. Крепко сжав ее, он мягким скользящим движением погрузил свой язык мне в рот.

– Я знаю, что ты делаешь, – пробормотал он, и я почувствовала, каким твердым он стал подо мной.

– А что я делаю? – выдохнула я, подставляя ему шею для поцелуя.

– Ты пытаешься отвлечь меня.

Я кивнула, даже не пытаясь скрыть этого.

– Да, Хоук. Именно так. Ты хочешь, чтобы я остановилась?

Поглаживая, он начал поднимать руку вверх по моему телу, положил ладонь мне на грудь и сжал ее.

– Черт, Тайлер, нет.

Какое-то время мы просто целовались, и Хоук не обошел своими ласками ни один сантиметр моего тела, приговаривая, как сильно он тосковал по этому.

А потом он снял меня со своих коленей. Судя по виду, Хоука немного отпустило, и он взял себя в руки. Покинув комнату, он приказал парням отпустить Шей, а потом велел Маршаллу собрать ее вещи, сунуть ей в кошелек немного денег и сказать, чтобы она убиралась из города. Он понимал, что ее одержимость Гектором сродни помешательству, но и она сама не должна была терять голову.

Гектор чувствовал себя полным дерьмом. Он винил себя в том, что довел ее до такого.

И это само по себе уже было чудом.