Текст книги "Хоук (ЛП)"

Автор книги: Р. Дж Льюис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

– Ты ненавидишь меня за то, что я сделал? – спросил он. Ему нужно было это знать.

Тайлер покачала головой.

– Нет.

– Тогда что ты чувствуешь ко мне?

Слеза скатилась по ее щеке.

– Я… я боюсь тебя.

Она боится его. Лучше бы ненавидела.

– Знаешь, что я тебе скажу? – тихо ответил он, чувствуя тяжесть в груди. – Временами я сам себя боюсь.

Тайлер погладила его руку, и он решил, что она хочет убрать ее от своего лица. Вместо этого она крепко сжала ее и заплакала. Он смахнул ее слезы, но они продолжали течь. Второй рукой ухватившись за его свободную руку, Тай потянулась и заползла к нему на колени. А потом уткнулась лицом в его грудь и задрожала.

Он должен был злиться на себя за то, что заставил ее пройти через все это, но не чувствовал гнева. Он сделал то, что, по его мнению, и должен был сделать в тот момент. Этот псих Юрий приставил к ее голове пистолет и мог непроизвольно выстрелить в нее, не среагируй Хоук так быстро.

Хоук обнял ее и начал укачивать. Он до сих пор был грязным – в той самой одежде, заляпанной кровью – но не мог оставить ее. Не сейчас.

– Как мне выбросить все это из головы? – умоляла она, но в голосе звучало напряжение.

– Никак, – спокойно ответил он. – Сопротивляясь, ты все только усугубляешь. Ты заставляешь себя думать об этом.

– Там было столько крови.

– Да.

– Я чувствую себя полностью вымазанной в ней.

Блядь, сердце Хоука разрывалось за нее.

– Да.

– Как ты справляешься с этим, Хоук?

Он помолчал.

– Я отключаюсь.

В противном случае он сошел бы с ума много лет назад.

Она кивнула и замолчала.

Хоук провел рукой по ее спине, но не стал говорить дежурной фразы, что все будет хорошо. На самом деле, он ничего не сказал. Изувеченной рукой он скользнул по ее ноге вниз и обратно вверх, обвел округлость ее бедра и ягодицы и снова вернулся на спину. Через какое-то время Тайлер расслабилась и тихо вздохнула, наслаждаясь ощущением его близости. Он понял, что это успокаивает ее. По большей части, он хотел показать ей, что руки, убившие кого-то, в то же время могут быть способны помочь ей почувствовать себя лучше. Но Хоук меньше всего ожидал, что ее дыхание станет прерывистым, а тело станет напряженным под его прикосновениями.

Она отвечала на его прикосновения, а вовсе не расслаблялась, как он надеялся.

Неожиданно комната стала слишком тесной, а ее тело слишком явственно ощутимым. Запах ее шампуня – какая-то женственная херня с райским ароматом – проник в его ноздри, заставляя наклониться ближе к ее волосам, чтобы вдохнуть глубже. Он закрыл глаза, продолжая ласкать ее рукой. Но движения были уже не те, что раньше. Они были далеко не успокаивающими. Нет, на этот раз, передвигая руку по ее бедру, он по-настоящему ощущал кожу, запоминал каждый изгиб. Тайлер изогнулась, умоляя о большем, и в эту секунду он замер и открыл глаза.

Блядь.

Хоук резко отстранился и попытался пересадить ее обратно на кровать, но она схватила его руку и направила между своих бедер.

Прямо на киску.

Хоук напрягся и посмотрел на нее – на ее сверкающие умоляющие глаза и приоткрытые губы.

– Хоук… – прошептала она, разрушая тишину.

Она неотрывно смотрела на его губы.

А он – на ее губы.

Твою мать.

– Даже не думай, – сказал он, нахмурившись.

– Я хочу, чтобы ты коснулся меня.

– Ты хочешь, чтобы я отвлек тебя, малышка.

– Я хочу и того, и другого.

Он не понимал, почему не убирал руку.

Нет, мать вашу, он прекрасно понимал.

Ему нравилось ощущать ее киску, едва прикрытую тканью шортов. И, что более важно, ему нравилось ощущать саму Тайлер. В результате его член затвердел. В конце концов, он мужчина и против гребаных гормонов бессилен.

Он едва шевелил пальцами, но все же этих движений было достаточно, чтобы почувствовать ее складочки.

Достаточно, чтобы дыхание замерло.

Достаточно, чтобы остановилось время.

Проклятье, она так сексуальна.

Тайлер затаила дыхание и на мгновение закрыла глаза, знакомясь с новыми ощущениями. От этого зрелища Хоук моментально завелся. Жар охватил его от макушки до гребаных кончиков пальцев на ногах. Он хотел ее.

Хотел.

Когда в последний раз он так неистово хотел женщину?

Никогда.

Не так.

Блядь. Твою мать. Охуеть.

– Хочешь знать, почему ты так возбуждена? – спросил он, скользнув взглядом по этому сексуальному телу – блядь, у нее шикарная задница! – и прикусил ее нижнюю губу. – Все потому, что в тебе до сих пор бурлит адреналин. Ты на взводе, поэтому чувствительность обострилась. Твоя сладкая киска пульсирует и жаждет освобождения. А хочешь знать, что произойдет после твоего оргазма, малышка?

Она не отвечала. Просто не сводила с него ожидающего взгляда.

– Ты почувствуешь себя грязной, – сказал он. – И будешь жалеть об этом. Потому что не будешь понимать, возбудила ли тебя та гребаная сцена, произошедшая пару часов назад, или она просто лишила тебя рассудка.

– Хоук…

– Возможно, когда ты придешь в себя и будешь уверена.

– Хоук…

– А в данный момент ты не уверена.

Он убрал ладонь, лежавшую между ее ног и пересадил Тайлер на матрас. Она тут же отвернулась, прижав лицо к его куртке. Это было смущение. Или разочарование. Хоук не знал, что именно. Но знал точно, что не станет трахать девчонку после того, как убил какого-то мудака прямо у нее на глазах.

Конечно, Хоук был отморозком.

Но не до такой степени.

– Сейчас тебе нужно поспать, Тайлер, – сумел выдавить он.

И, собрав всю силу воли, развернулся и вышел

Глава 11

Хоук

Он восемьдесят семь раз прошел по коридору мимо своей комнаты. Это не предположение – он, блядь, считал.

Восемьдесят. Семь. Раз.

Он был на взводе. Член все еще стоял, а в мыслях все еще мелькали картины ее беззащитных глаз и его руки, трепетно касающейся ее киски.

И это была его изувеченная рука.

Никто – а женщины особенно – не выдерживал прикосновения его искалеченной руки без отвращения. А Тайлер даже не вздрогнула… и от этого у него снесло крышу. В этом вся Тайлер.

Черт тебя подери, Тайлер!

Это не какая-нибудь вертихвостка, о которой он потом даже и не вспомнил бы – трахнул и забыл. Ведь им больше ничего и не надо, верно? Секс без обязательств, без лишних вопросов, без надежды на продолжение? Но Тайлер другая. Он привяжется к ней – Хоук понял это по ее гребаному взгляду – и именно поэтому ему нужно немедленно убраться отсюда. Так было каждый раз, когда он видел ее, и каждый раз он приходил в замешательство от того, насколько ошеломляюще красивой она стала. Это сводило с ума, и он вынужден был постоянно придумывать кучу доводов, пытаясь убедить себя уйти, чтобы не поддаться этим нежным умоляющим глазам и не стать настолько слабым, чтобы взять ее.

Но сегодня это оказалось особенно сложно. Потому что сегодня вечером она сама сделала первый шаг. Беззащитная в своем отчаянии, но она все же сделала это, продемонстрировав свое желание так дерзко, что в нем проснулись все низменные инстинкты.

Он пытался мысленно представлять себе это. Каково это будет – попробовать Тайлер? Как далеко он захочет зайти? Но всякий раз, когда думал об этом, Хоук упирался в одну и ту же долбаную преграду. Желать ее – значит остаться, а об этом не может быть и речи.

В итоге, промучившись час, он ушел. Уснуть ему все равно не судьба – не после Юрия и Тайлер. Слишком много адреналина бурлило в его венах. Ему нужно вернуться в Нью-Рэйвен – к Бордену и парням. Может быть, они смогут что-нибудь придумать с Абрамом. У Бордена всегда рождались блестящие идеи.

Но пока ехал по центральной улице, его захлестнули воспоминания. Он проезжал мимо давно и хорошо знакомых ему заведений: вот парикмахерская – он частенько бывал здесь со своим стариком; вот принадлежащий байкерам стриптиз-клуб – здесь Гас организовал для него первый приватный танец с какой-то рыженькой малышкой по имени Черри (а сама Черри умерла через год от передозировки); салон – здесь как-то раз один из ужинов закончился для них перестрелкой, когда владелец нагрел их на часть прибыли (это был первый раз, когда он столкнулся с насилием – четырнадцатилетний пацан, вооруженный пистолетом отца, который вручил ему оружие с напутствием «учись быть мужиком»).

Хоук почувствовал тоску о прошлом. Он вовсе не планировал оставаться здесь. Обычно он появлялся в клубе и сразу уходил. И хотя было ясно, что с Абрамом нужно разобраться, Тайлер чем-то задела его за живое. Хоук чувствовал, что не хочет покидать ее, и не мог понять, что за эмоции его переполняют. Желание узнать ее лучше? Соблазн быть рядом с ней после того, как увидел обнаженной и прикасался в постели к ее киске? Или, может быть, из-за просьбы Юрия у него просто нахер крышу снесло? Он не знал точно, но думал об этом, неспешно проезжая по тихим окрестным улицам.

Современный Норвич стал симпатичным маленьким городком. Он уже не был большой помойкой, хотя Хоук заметил, что южные окраины оккупированы бездомными, спящими в палатках на обочинах дороги.

Хоук не знал, что побудило его остановить свой байк напротив мотеля, где вся его жизнь странным образом перевернулась. Это случилось той самой ночью, о которой он изо всех сил старался забыть, но она всплывала в его памяти всякий раз при мыслях о Тайлер. Откинувшись на сиденье мотоцикла, он глубоко вздохнул и взглянул на комнату, в которой умер Дэннис. Это была та самая ночь, когда он умолял Хоука позаботиться о Тайлер – прямо перед тем, как умер, захлебнувшись в собственной крови.

Будь осторожен.

Позаботься о ней.

Я предполагал это.

Я предполагал.

Не доверяй.

Не верь.

Не…

Не было ни одного дня, чтобы Хоук не думал об этих словах. Тайлер оказалась втянутой в его жизнь – насильно и без лишних обсуждений – но теперь он начал понимать, насколько прочно она вросла корнями в его мир. Поэтому-то он и не захотел видеть, как совсем недавно ее собирались из этого мира забрать.

Глава 12

Тайлер

Я проснулась в тишине с ощущением, что прошлая ночь осталась за тысячу километров отсюда. У меня возникла уверенность, что это мой разум выстроил стену из безрассудного желания, чтобы отгородить меня от крови и страха, который я испытала. В последний раз такое было, когда умер мой отец, и теперь я чувствую, что еще одно событие прячу в тот же ящик, который никогда не хочу открывать. Неважно, что сделал мой мозг, но это сработало, и я не хотела покидать свое состояние тихого умиротворения. В голове заметно прояснилось. Адреналин и напряжение вымылись из моих конечностей, и я ощущала себя обмякшей и безвольной. Некоторое время я плавала в полудреме, по-прежнему прижимаясь лицом к куртке Хоука.

Хоук.

Хоук отверг тебя.

Это была первая четкая мысль, возникшая в моей голове, когда я наконец-то открыла глаза.

Второй мыслью была: «Господи, чем ты думала, заставляя его так тебя трогать?»

Внезапно возникло смущение. Я не знала, почему сделала это или почему жаждала прикосновений сильнее, чем когда-либо. Забравшись с головой под одеяло, я застонала. Как мне теперь смотреть ему в глаза? От такого легко не отделаешься.

Какое-то время я лежала под одеялом – некая версия черной дыры, в которую мне можно залезть. А потом услышала звук распахнувшейся двери и приближающихся шагов. Тут же открыв глаза, я напряглась, гадая, уж не Хоук ли это?

– Сладкая, ты проснулась?

Напряжение рассеялось. Это был Джесс.

– М-м-м-м, – простонала я в ответ.

Кровать прогнулась, и он нырнул под одеяло рукой, нащупывая мое тело.

– Ты в порядке? – спросил он, поглаживая мою обнаженную руку.

– М-м-м-м, – промычала я, не в настроении разговаривать.

– Ты сегодня собираешься вставать?

– Зачем?

– Тебя ждет работа, – мягко объяснил он. – Но ты можешь взять выходной. Я пойму. Просто хотел узнать, потому что собираюсь туда…

– Я иду, – уже окрепшим голосом прервала его я.

Я почувствовала, как он немного замешкался, а потом стащил с меня одеяло. Его голубые глаза встретились с моими – Господи, они были грустнее обычного. Волосы растрепаны, словно он только что встал с постели и пришел в мою комнату, как будто важнее меня для него ничего не было. На нем были только короткие черные шорты, а накачанная татуированная грудь демонстрировала пирсинг в сосках в нескольких сантиметрах от моего лица. Это было возбуждающее зрелище, но не вызывало того тепла внизу живота, как рядом с Хоуком.

С выражением сомнения на лице Джесс взглянул на меня в упор.

– Ты уверена? – спросил он, прикусывая пирсинг в губе.

Я кивнула.

– Буду готова через полчаса.

Он кивнул.

– Тогда я собираюсь и жду тебя на улице.

Он встал и, медленно выходя из комнаты, оглянулся через плечо.

– Если тебе до этого что-то понадобится, дай знать, – добавил он, после чего исчез.

Обычное дело для Джесса – захотеть побыть здесь со мной, и мне стоило бы попросить его остаться, чтобы иметь возможность высказать всю тяжесть, осевшую в груди после прошлой ночи, но я не хотела грузить его этим. Он просто прикажет мне остаться, а клуб на данный момент – последнее место, где мне хотелось бы находиться.

Мне нужна работа.

Уйти в нее с головой и забыться.

От всех этих мыслей меня отвлек совершенно некстати зазвонивший телефон. Я снова застонала, схватила его с тумбочки и открыла глаза, чтобы прочесть высветившееся на экране имя.

Мама.

Я нахмурилась и сбросила звонок. Через пять секунд телефон снова зазвонил. Господи, она не отвяжется. В этот раз я уже несколько дней уклонялась от нашего ежемесячного телефонного разговора, и, на самом деле, лучше покончить с этим сейчас. Злобно зыркнув на экран, я, наконец, ответила.

– Алло?

– Тайлер, это мама, – сказала она. Ее язык уже заплетался, хотя было… что, уже в восемь утра?

– Да, мам, я так и поняла. Не знаю, зачем ты каждый раз озвучиваешь мне это.

– На тот случай, если ты забудешь мой голос.

– Поверь, твой голос невозможно забыть.

Она не обратила внимания на мою резкость.

– Ты не отвечала на мои звонки.

– Я была занята.

– Ну, я просто интересуюсь, когда ты сможешь приехать и познакомиться с Полом?

– С кем?

– С моей второй половинкой. Я познакомилась с ним в церкви. Тайлер, это тот единственный.

– Ты ходишь в церковь?

– У них бывают мероприятия с бесплатной выпечкой, а я обожаю кексы этой религиозной сучки из соседнего квартала. Здорово, что туда пускают всех подряд, правда? Нужно всего-навсего перекреститься, и они прощают мне все мои грехи.

– Ты понимаешь, что это безнравственно?

– На хрен нравственность. Ты лучше, чем кто-нибудь другой, знаешь, как мы жили.

– Папа никогда не поперся бы в церковь и не крестился бы ради бесплатной булки.

– Дорогуша, ради таких кексов сам Ганди пошел бы на убийство. Кстати, на самом деле, это твой гребаный папаша испортил мне репутацию.

– Мам, когда вы познакомились, ты была стриптизершей.

– А потом перебралась в Хайгейт, чтобы начать все сначала и зажить достойной жизнью.

– На его деньги, заработанные для клуба.

– Слушай, я не жалуюсь. В этом нет ничего плохого. Красть всегда легче, когда люди делают вид, что не замечают этого, верно? – она закудахтала в трубку, а я просто… не сказала ни слова. Вроде как… и сказать тут нечего. Люди постоянно называли моего отца развратником и донором спермы, но я слышала, что есть похожий термин для матерей, которым на все плевать.

– «Матка напрокат»? – пробубнила я себе под нос, вспоминая подходящие слова. – Или… «Прокат яйцеклеток»? «Бесплатные трубы»?

– Что? – переспросила она в замешательстве. – Ты напилась?

– Уф-ф, нет, иначе меня сочли бы алкоголиком, если уже в восемь утра я была бы пьяной, не так ли, мама? – сказала я. – Просто пытаюсь придумать универсальное слово, характеризующее тебя как родителя. Обдумываю, как бы тебя назвать. Например, заочная мама, которую заботит только текила и которая звонит мне, чтобы похвастаться своими радостями, но никогда не интересуется моей жизнью. Что-то в этом роде. У тебя есть какие-нибудь предложения, мам?

– Пошла ты на хер, Тайлер Уилсон, ты такая же, как твой папаша.

Я кивнула.

– Твои комплименты, как всегда, очень приятны.

– Это не комплимент. Он был гулящей скотиной.

– Ты трахалась с моим инструктором по каратэ.

– Откуда, черт возьми, ты это знаешь?

– Потому что в помещении для занятий ты заставляла меня смотреть гребаного Мори, когда уходила с ним в соседнюю комнату! (Примеч.: скандальное ток-шоу на американском ТВ).

– Почему ты так со мной разговариваешь? – она резко решила разыграть из себя жертву, понимая, что оказалась загнанной в угол и ответить ей нечего. – Я была матерью-одиночкой. У меня не было крепкого плеча, на которое можно опереться. Как ты смеешь? Ты превратилась в животное, как и все остальные обезьяны в этом клубе.

– Ну и прекрасно. Что ж, мы отлично пообщались. С нетерпением буду ждать нашего разговора в следующем месяце, когда вместо Патрика появится Кристофер.

– Пол! – выкрикнула она.

– Хорошего дня, дорогая мамочка.

Я нажала «отбой» и сердито швырнула телефон на тумбочку. Он проехался по ней и упал на пол. Тьфу! Собравшись с силами, я, наконец, сбросила с себя одеяло и встала с постели. Быстро залезла под душ и, намыливаясь, с ужасом обнаружила, что между ног все еще пульсирует. Я почти поддалась искушению позаботиться о себе самостоятельно, но, стоило моим пальцам коснуться клитора, как удовольствие сменилось тошнотворным чувством. Я не могу этого сделать. Не могу мастурбировать, когда мое тело все еще дрожит после вчерашнего. Немного всплакнув в попытке избавиться от этого парализующего страха, я сделала воду погорячее, чтобы расслабить напряженные мышцы. Закончив, я откопала свой серый рабочий комбинезон и оделась. Стараясь не смотреть на розовое полотенце возле раковины, я взглянула на себя в зеркало и съежилась при виде темных кругов под глазами. Теперь я не только ощущала себя жалкой, но и выглядела так.

Жалкое зрелище.

А все из-за Юрия. Если бы он не вытащил пистолет, то не умер бы, а я не чувствовала бы себя такой измученной. Эгоистичный ублюдок. При воспоминании о нем волосы зашевелились на затылке. Его настойчивое требование заполучить меня не имело смысла, и, я знаю, Хоук это понимал.

И снова мой разум напомнил мне о его отказе. Очень, очень унизительно.

Забей, Тай. Подумаешь, Хоук отверг тебя. Он всего лишь беглый зэк с нелепой бородой.

Эта вдохновляющая речь помогла, и мне немного полегчало. Я попыталась спасти лицо при помощи тонального крема, но через пару секунд бросила это бесполезное занятие. Чего уж тут притворяться – насрать мне, как я выгляжу. Поэтому, пропустив этот этап, я не спеша смыла розовый лак и подстригла ногти практически под корень. Это всегда было самым отстойным – после окончания теоретической части в классе возвращаться в грязь авторемонтной мастерской. Обычно я не появлялась там достаточно долго, чтобы руки успевали снова стать гладкими и шелковистыми. Я накрасилась, завязала волосы и потом еще долго сидела на унитазе, пытаясь примириться с болью, от которой сжималось сердце и сбивалось дыхание.

Юрий умер, а ты жива. Так случилось. Все закончилось. Двигайся вперед.

Я вышла из спальни. В клубе царила тишина. Единственное время, когда здесь нет адского шума. Двери всех спален, мимо которых я проходила, были закрыты. Остановившись перед комнатой Гектора, я постучала. Не получив ответа, открыла дверь и заглянула внутрь. От увиденного я закатила глаза. Гектор с голой задницей лежал на животе, а на его спине растянулось обнаженное тело Шей, которая прижималась к нему так, словно он был ее спасательным кругом. Похоже, ему очень сильно нужно было пристроить свои яйца, потому что он знал, какая Шей прилипчивая, и неоднократно говорил, что она мало его возбуждает. Как бы то ни было, мне была прекрасно знакома вся процедура: он вышвырнет ее из комнаты, едва откроет глаза, но она по-прежнему будет продолжать хотеть от него детей и выжидать, когда для его члена опять наступит безвыходная ситуация. Временами это напоминало заезженную запись.

– Гектор, – прошептала я, стоя в дверях.

Он не шелохнулся. Я на цыпочках вошла в комнату, перешагивая через беспорядочно разбросанную одежду. Я старалась не слишком присматриваться, но, реально, довольно трудно не заметить валяющиеся тут и там использованные презервативы, и у меня не было желания наступить на один из них. Мне давно пора завести защитный костюм.

– Гектор, – шепнула я снова и потрясла его за плечо. – Ты сказал мне прийти за мазью.

Я потрясла его чуть сильнее, но он не то что не просыпался, но даже не шевелился. Господи, сколько же он выпил? Вздохнув, я пошла в его ванную (она выглядела, как после чертовой бомбежки) и обыскала шкафчики. Найдя контейнер с мазью под раковиной, я засунула его в карман, пытаясь понять, как сама себе смогу намазать спину. Это сможет сделать Джесс. Не прошло и секунды, как я выбежала и пошла по коридору.

Джонни уже не было в гостиной – аллилуйя! Но я заметила Мерси – черную дворнягу, прибившуюся к клубу несколько лет назад. У этого злобного ублюдка характер мало сочетался с кличкой. Если Мерси окружают чужаки и он чувствует угрозу, то милосердие – последнее, на что они могут рассчитывать. По пути на кухню я потрепала его по голове, и он лениво помахал в ответ хвостом. Наш беспощадный зверь питал ко мне слабость – возможно, потому что я втихаря подкармливала его чаще дозволенного.

– Куда собралась?

Я подскочила и оглянулась. Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, откуда раздался голос Хоука. Скрестив руки, он сидел на углу разложенного дивана и выглядел таким чертовски усталым, словно со вчерашнего вечера так и не сомкнул глаз.

– Я не заметила тебя, – тихо сказала я, и мои щеки тут же вспыхнули при воспоминании о прошлой ночи. – Мог бы лечь на диване.

Он кивнул в сторону Мерси.

– Эта псина хотела обглодать мне лицо.

– Просто он не очень хорошо тебя знает.

– Да, согласен, но все равно он злобный ублюдок.

Я улыбнулась, и это получилось искренне. Боже, от одного его вида все мои страхи улетучились.

– Значит, он хорошо справляется со своей работой.

Уголки губ Хоука приподнялись. Ощущая себя неловко, я какое-то время топталась на месте и пыталась понять – разговор окончен или я должна как-то сама его завершить. Честно говоря, я была рада видеть его здесь. В глубине души я ожидала, как выйду и увижу, что его байк исчез вместе с ним. Однако, с другой стороны, для меня было бы лучше, если бы он уехал. Мысль о встрече с ним после того, как прошлой ночью я заставила его прикасаться ко мне, приводила меня в ужас.

Интересно, а он тоже думает об этом? О прошлой ночи. О его руке там. О том, как я задыхалась, как гребаная порнозвезда и твердила, что хочу его. Но он вел себя так, будто ничего не было, поэтому… я успокоилась…почти.

Внезапно вспомнив изначально заданный мне вопрос, я указала на свой комбинезон и ответила:

– А, это я собираюсь на работу. Возвращаюсь в мастерскую после курса теории.

Он кивнул.

– Правильно. Удачи на работе.

И вот теперь разговор был закончен. Я кивнула в ответ, слегка разочарованная его равнодушием. Да, он определенно хочет отвязаться от меня. И это совершенно точно из-за того, что он щупал мою промежность. Или, точнее, был вынужден щупать мою промежность – твою мать, я заставила его. Меня передернуло от отвращения к себе, и я прошла на кухню. Какое-то время я стояла, содрогаясь от собственной дурости, после чего схватила из кухонного шкафа коробку с батончиками мюсли и чуть не выругалась, увидев, что из двенадцати штук в коробке осталось только два. Хоть бы раз эти мудаки купили что-то взамен того, что сожрали.

Несколько секунд я таращилась в коробку, размышляя, как мне вести себя с ним. И пришла к выводу, что нужно вести себя, как обычно, чтобы еще больше не усложнять ситуацию. Мне просто нужно… расслабиться. Я кивнула сама себе и сделала глубокий вдох. Да, расслабься и просто… веди себя, как обычно.

Но, выйдя из кухни и едва увидев его сексуальное лицо, я поняла, что обречена.

Черт, что со мной происходит?

Остановившись на полпути, я на секунду повернулась в его сторону. Он по-прежнему смотрел на меня и, положа руку на сердце, добавлю, что я с трудом могла сдерживаться. Я заставила себя отвернуться, но тут же остановилась и снова повернулась к нему. Блядь, я все только испорчу и…

– Тебе что-то нужно, Тай? – спросил Хоук.

Сердце заколотилось сильнее, когда до меня дошел смысл его вопроса. Нужно было просто сказать «нет» и уйти, но потом… что, если я вернусь, а он уже уедет. К тому же, можно воспользоваться этой возможностью и поговорить с ним, и… замявшись, я вытащила из кармана мазь и показала ему.

– Гектора не добудиться, – пояснила я, избегая смотреть ему в глаза. – Ты не мог бы мне помочь?

– Ты хочешь, чтобы я намазал тебя? – спросил он, понижая голос.

Знаете ли, я каждый день нахожусь в обществе развратников и пошляков, но, блядь, когда дело дошло до Хоука, мое лицо непроизвольно вспыхнуло. А я даже не была уверена, что он намекал на что-то непристойное.

– Да, Хоук, – ответила я, пытаясь скрыть румянец, – разве не для этого нужна мазь?

– Я просто хотел уточнить, Тайлер.

Я просто смотрела на него и молчала, потому что в голове было пусто, и единственное, что могла бы выговорить, это кучу заикающихся «гм». Поэтому просто показала ему поднятый вверх большой палец.

Охренеть! Поднятый большой палец.

Какого хрена?

Он встал и громко зевнул, выпятив грудь – ей-Богу, он такой крепкий и мощный – а черная футболка еще больше подчеркнула ширину его плеч. Подойдя ближе, он взял из моей руки мазь. Слегка вздрогнув, я повернулась к нему спиной и расстегнула комбинезон, спустив его до бедер.

По крайней мере, тебе не придется смотреть ему в глаза.

– Майку тоже, – сказал он непривычно низким голосом.

– Что? – переспросила я.

– Майку. Ее тоже снимай.

Точно.

Я сняла майку и прикрыла ею грудь. Снова возникло ощущение полной беззащитности, но, как ни странно, стоя спиной и не видя его, я быстро успокоилась.

– Что-то подсказывает мне, что раздевать – это по твоей части, Хоук, – нахально сказала я, пытаясь разрядить обстановку.

Его пальцы коснулись моей спины, покрывая татуировку прохладной мазью.

– Только когда ты покрыта кровью или тебе нужно помазать татуировку, Тайлер, – ответил он.

– И это все? – настаивала я по большей части из любопытства. – Потому что я видела, как прошлой ночью ты пялился на мое тело, и это был не просто осмотр.

– Всегда приятно полюбоваться на красивую женщину.

– О, сейчас я уже женщина?

– Знаешь, ты на нее чертовски похожа.

Я прикусила губу, думая о прошлой ночи, и спросила:

– Но не настолько, чтобы к ней прикоснуться?

Движения его пальцев замедлились, и он негромко усмехнулся.

– Твою мать, а ты здесь отрастила себе яйца, да?

– Вокруг меня одни парни. В таком окружении яйца отрастают автоматически.

– Да, – пробормотал он. – Не знаю только, хорошо ли это.

На несколько секунд повисло молчание, и я поняла, что нет смысла дальше прятать шило в мешке, иначе мне никогда не избавиться от чувства неловкости.

– Хм, Хоук, – ну, понеслась! – к вопросу о прошлой ночи, когда я положила твою руку между…

– Не понимаю, о чем ты, – отрезал он, прерывая мои извинения, даже не дав им начаться.

Я мысленно улыбнулась, благодаря его за то, что он не хочет ворошить это.

– Сейчас давай-ка о твоей профессии. Механик мотоциклов? С какого хрена?

Я засмеялась.

– Это все Джесс. Думаю, все было не всерьез. Наверное, он хотел поприкалываться. После окончания старшей школы я оказалась в затруднительном положении, потому что не знала, чего хочу, и он в шутку пригласил меня в автомастерскую. А я взяла и согласилась, чтобы стереть с его лица эту дерьмовую ухмылку.

– И что потом?

– А потом я решила попробовать, потому что скучала, да и терять мне было нечего.

– Обычно девушки этим не занимаются.

– Чем?

– Ремонтом машин.

– Да, но, как мне кажется, мы уже выяснили, что я не похожа на других девушек.

Он задумчиво пробурчал:

– Да, не похожа.

Спустя еще несколько минут тишины, Хоук опустил руки и закрыл контейнер с мазью. Я быстро натянула майку и повернулась к нему, пытаясь понять его настроение.

– Ты не одобряешь того, что я там работаю? – полюбопытствовала я.

Он снова взглянул на меня, на этот раз задерживаясь взглядом на моих пальцах, застегивающих кнопки комбинезона.

– Мне нравились розовые ногти.

Мои пальцы замерли, и я взглянула на свои коротко подстриженные ногти, сожалея о том, что стерла лак.

– Но и замасленный вид мне тоже нравится, – добавил он, и уголки его губ трогательно приподнялись, застыв в какой-то полуулыбке. – Меня заводят женщины, которые не боятся испачкать руки, дорогуша. Ты способна на такое, и это очень сексуально.

Жар прилил к моим щекам.

– Ты находишь меня сексуальной?

– Зачем ты делаешь вид, словно до тебя туго доходит? Разве я не ясно выразился?

Я поджала губы, чтобы не улыбнуться, и ответила его же фразой:

– Я просто хотела уточнить.

Он улыбнулся, и при виде этого мое сердце дрогнуло. Хоук знал, что делает со мной. Знал, каким красивым я его считаю – даже с этими чертовыми длинными волосами. Он шагнул ко мне, и я почувствовала его руку на своем бедре. Прикосновение было настолько неожиданным, что я практически остолбенела. Широко открытыми глазами я наблюдала, как он приближается, не отрывая от меня взгляда. Хоук встал ко мне вплотную, и я начала гадать, что же он собирается сделать, когда что-то твердое уперлось мне в бок. Он медленно засовывал контейнер с мазью обратно в мой карман. Подлый ублюдок. Приблизив губы к моему уху, он хрипло сказал:

– Да, ты охуенно сексуальна, Тайлер. К тому же, ты ребенок клуба, поэтому должна покинуть мою спальню.

Он бросил на меня последний взгляд – и я клянусь, далеко не равнодушный – и прошел мимо, слегка коснувшись моей руки. Покинув кухню, он двинулся по коридору, а я смотрела ему вслед. Внутри возникло желание пойти за ним, чтобы снова испытать ощущение его сопротивляющейся руки на моей промежности. Но я заставила себя остановиться – снаружи ждет Джесс, пока я соберусь на работу, и… вряд ли у меня найдутся силы пережить еще один унизительный отказ.

Я вышла из комнаты и остановилась в коридоре, заметив приоткрытую дверь своей спальни. Осторожно подкравшись, я заглянула внутрь. Хоук стоял спиной ко мне с прижатым к уху телефоном.

– Мне нужно связаться с Абрамом. Попроси, чтобы перезвонил мне, как только сможет, – после чего сбросил вызов, снял грязную футболку и, бросив ее на пол, направился в ванную.

Господи, он был таким мускулистым. У него это выглядело очень сексуально, в отличие от отвратительного вида парней, накачанных стероидами, у которых мускулы выглядели, как воздушные шары.

Твою мать, я снова почувствовала себя сексуально озабоченным подростком. Одного взгляда на это эротичное зрелище оказалось достаточно, чтобы меня охватило возбуждение и сводящий с ума жар.