Текст книги "Повелители Огня (СИ)"
Автор книги: Полина Ветрова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)
Глава 4. Объявление войны
Утром Дженни проснулась пораньше и бросилась к шкафу – пока не приехала служебная карета, она хотела показаться Квестину в новом облике родственницы из деревни. Одежда ждала с вечера, а с прической пришлось повозиться.
Во время странствий в фургоне папаши Бурмаля она стригла волосы гораздо короче, чем принято в Эвероне. Как за шевелюрой ухаживать в дороге? А перед выступлением собирала волосы в два смешных хвостика над ушами. Эти задорно торчащие пучки умиляли зрителей, что было неплохо для представлений на деревенских площадях. Завелся этот обычай, когда она была малявкой, но как-то прижилось…
Теперь Дженни расчесала свои темно-каштановые пряди, соорудив над глазами челку, и посчитала, что узнать в ней прежнюю актрису уже невозможно. Город за узким окном просыпался, на улице перекликались соседки Квестина – обменивались вчерашними новостями. Потом их визг перекрыл звонкий мальчишеский голос:
– «Зоркий глашатай»! Экстренный выпуск! Злодейское преступление! Свирепое убийство на площади! Героическая гибель патриота! Читайте, как враги государства пытаются заткнуть голос общественному мнению! Бесчеловечная расправа с талантливыми актерами!
Дженни подскочила от неожиданности, когда поняла, о чем орет мальчишка.
Потом раздался голос Квестина. Префект позвал крикуна, затем звонкий голос мальчишки стал удаляться. А еще минутой позже Квестин выругался. Дженни, прыгая на одной ноге и поправляя туфлю на другой, поспешила на крыльцо.
Господин префект Юго-Западного округа, комкая желтые газетные листы, бранился, как последний преступник.
– Что случилось? – испуганно спросила Дженни. – В «Зорком глашатае» пишут о нас?
– Я запретил ему поднимать эту тему! – прорычал Квестин. – Ну, крыса чернильная… Ну, мерзкий трупоед…
Загрохотали окованные колеса стальной кареты – из-за поворота показался служебный транспорт префекта. Тут же рядом с Квестином и Дженни, словно из ниоткуда, появился дворецкий, протягивая хозяину шляпу и трость.
Квестин швырнул газету под ноги и зашагал навстречу карете, сердито наступив на желтые листки ботинком. Дженни подняла и расправила экземпляр «Зоркого глашатая». На первой странице она увидела заголовок: «ЖЕСТОКОЕ УБИЙСТВО ПАТРИОТОВ». На картинке не без труда можно было узнать их труппу. Самой Дженни не было, она же всегда была на картинках Анны на заднем плане. Маленькая такая, пляшет на ниточке каната в стороне от всех. Художник из газеты решил пренебречь этой второстепенной деталью. Зато Папаша получился довольно похоже – огромный, солидный, с бородищей.
– Пойдемте, госпожа, – позвал Морко. – Не нужно стоять на виду.
Дженни оглянулась – гоблин ссутулился на пороге, исподлобья оглядывая улицу, под мышкой он зажал арбалетное ложе. Вроде бы, когда подавал шляпу, оружия при нем Дженни не заметила. Быстро он успевает!
Пробегая глазами газетную передовицу, Дженни вернулась в прихожую, и дворецкий тут же запер дверь. «Мерзкий трупоед» писал, что враги государства совершили дерзкое преступление под покровом ночи. Истинный патриот Бурмаль, всем сердцем болея за страну и выражая чаяния простого народа, привез в столицу духоподъемный спектакль, зовущий граждан на праведный бой, но пораженчески настроенные личности, предвидя, какое влияние окажет такая постановка на население Эверона, подло убили талантливого борца за Отчизну. И даже, совершив свое черное дело, сожгли театральный реквизит, дабы не напоминал о попранной гордости Эверона.
Дженни, конечно, хотелось бы, чтобы Папаше после смерти воздали заслуженную похвалу, но в этой статье все было насквозь фальшиво – и пафос, и придуманные слова, которые якобы говорил Бурмаль редактору. Получился этакий образ фанатика, который думал о величии лордов Вулкана, и больше ни о чем. А ведь Папаша был достойным человеком вовсе иного толка. Он был добрым! Он подбирал сирот на дороге, и фургон стал им домом. Он дарил надежду одиноким, он давал им семью, судьбу, счастье… Дженни стало противно и захотелось что-то сделать. Что-то по-настоящему достойное памяти Бурмаля и его деток.
– Почему господин Квестин так рассердился? – спросила она дворецкого.
– Сегодня слушания в палате общин, – медленно, словно нехотя, ответил гоблин. – На повестке – вопрос южных колоний. И накануне этого заседания депутаты, конечно, прочтут статью. Теперь исход голосования, можно сказать, предрешен, так уж у вас, людей, устроено. Что в газете напишут, то и в голову войдет. «Зоркий глашатай» нарочно сделал экстренный утренний выпуск, чтобы подгадать в канун заседания палаты общин.
– Палата общин… разве это важно!
– Это вопрос войны и мира, госпожа Дженнифер, – строго ответил гоблин. Эверон вступит в войну, все изменится. Вся жизнь огромного города, многих тысяч людей, гоблинов, ратлеров… их судьба в один день станет иной.
– А я думаю о своей семье. Папаша и другие… они заслуживают лучшей памяти, чем это, – Дженни потрясла газетой. – Я бы… я бы хотела сходить в храм, поставить поминальные свечи. Можно мне это сделать?
Морко Гучих задумался, его покатый зеленый лоб собрался складками. Наконец он осторожно сказал:
– Прошу прощения, госпожа, я не могу этого решить сам. Если господин Квестин, как обычно, будет к обеду дома, мы спросим его разрешения. Я готов проводить вас в долину Сотни Храмов.
– Что это за долина такая? – удивилась Дженни.
– Место, где Повелители Огня позволили верующим построить храмы своих богов. Это довольно далеко, так что поймите мои сомнения.
– Хорошо, подождем Квестина, – вздохнула Дженни. – Тысяча Столбов, Сотня Храмов… на каждого бога – по десять столбов!
– Госпожа необычайно сильна в арифметике, – без улыбки констатировал гоблин.
– Очень смешно, – буркнула Дженни. – Предлагаю перейти на «ты». Тот, кто меня смешит, не имеет права называть «госпожой Дженнифер», потому что это слишком серьезно. Или шутки – или «госпожа».
Эту дилемму Морко решил быстрее, чем вопрос о походе в храм.
***
Префект появился к обеду красный, раздраженный и объявил, что времени у него мало:
– По чести говоря, я вообще не должен был сегодня возвращаться, но больше не смог выносить бардак, который сейчас творится в префектуре. Хоть на полчаса вырвусь оттуда.
– Что произошло? – спросила Дженни.
Дворецкому тоже было интересно, но он старательно не подавал виду. Однако, когда Дженни задала вопрос, он придвинулся ближе.
– Проклятый «Зоркий глашатай»! – буркнул Квестин. – Это просто позор, что такое змеиное логово – на моей территории! Я был в редакции, спросил мерзавца, как он посмел опубликовать статью о театре Бурмаля, если я ему прямо запретил!
– И он, конечно, выкрутился, – произнес Морко, – сказал, что напечатал не тот материал, который был заказан, а свой собственный?
– Ха! Если бы так! Он ответил, что голосу народа рта не заткнуть, что он публикует тот материал, которые считает нужным, что у него есть высокие покровители, что гибель патриотов вопиет о…
Тут он осекся и быстро глянул на Дженни – как она воспримет такой поворот. Дженни твердо сказала:
– Статья гадкая. Нельзя было так.
– Вот именно, – сказал префект почти спокойным тоном. Его злость на редактора уже несколько улеглась. – Но главное, нельзя было привлекать внимание к трагедии. Все должно оставаться в тайне.
– Это помешает вашим поискам? – спросила Дженни.
– Ну… вообще-то, иногда, чтобы поймать зверя, нужно устроить шум вокруг его логова. Тогда он сам покажется. Но это подставит тебя под удар. Я надеюсь, в городе не знают, что кому-то из труппы удалось уцелеть. Если это станет известно, до тебя доберутся.
– Кто? Убийца? Повелитель Огня?
– Если успеет. Я больше опасаюсь тайной стражи лордов.
– Что за тайная стража такая?
– Секретная служба безопасности. Мне они не подчиняются, приказы им отдают на самом верху. Если выяснится, что в деле замешан кто-то из Повелителей, расследование передадут тайной страже. И свидетелей, естественно, тоже.
– Скверно, совсем скверно, – вставил дворецкий. – Они могут решить, что лучше замять скандал и убрать всех, кто что-либо знает.
– Вряд ли они будут действовать так радикально, – неуверенно возразил префект, – в этом случае им придется набирать новую стражу в Северо-Западный округ. Люди были на пепелище, видели, какой там жар прошел. Опять же, смотритель, подчиненные ему служители… да в конце концов зеваки из окрестных кварталов. Знаешь, сколько их туда набежало утром? Огонь виден издалека, особенно ночью, а полыхало там знатно. Нет, нет, все обстоит не так ужасно, но Дженни мы вряд ли увидим снова, если о наших подозрениях пронюхает старая стерва.
– Я уже ничего не понимаю, – жалобно сказала Дженни, – какая еще стерва?
– Тайную стражу возглавляет леди Урсула, – буркнул префект, – Повелительница Огня. Неприятная особа.
– Будем надеяться, все обойдется, – произнес дворецкий, – но эта статья так или иначе наделает шума.
Квестин кивнул и мрачно уткнулся в тарелку. Дженни не знала, как к нему подступиться с просьбой насчет похода в долину Сотни Храмов, уж больно господин префект не в духе. Еще откажет, чего доброго. Выручил ее дворецкий. Он пересказал ее вопрос и добавил, что готов сопровождать Дженни и уберечь от любых случайностей.
Квестин кивнул:
– Надо бы отказать, но… Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, Дженни, уж поверь. Знаю, как тебе тяжело.
– Особенно после этой дурацкой статьи! – добавила она.
– Туда я вас подвезу, – решил Квестин. – Обратно… постараюсь, но не уверен. После парламентских слушаний в Эвероне поднимается шум, у меня могут возникнуть заботы. Если кареты не будет, идите пешком. Обязательно вернитесь засветло.
Глава 5. Сотня храмов
Пока карета грохотала по брусчатке, Дженни не отлипала от зарешеченного окошка. Картинки сменяли друг друга – горожане сновали во всех направлениях, натыкались на ратлеров, кричали, размахивали руками, показывали друг другу желтые газетные странички. «Зоркий глашатай» и впрямь наделал шума в Эвероне!
Потом стук колес стих, мостовая закончилась, карета пошла ровнее. На окраине людей было поменьше, потом и последние домишки остались позади. Немой кучер остановил лошадей. Квестин тяжело вздохнул и сказал:
– Дальше пойдете сами. Морко, надеюсь на твою осмотрительность.
– Мы как будто на войну с Погонщиками Ветра выступаем, – фыркнула Дженни. – Ну что здесь такого, в этой прогулке?
Ее замечание вызвало новый вздох префекта, но дворецкий уже распахнул дверцу кареты и выбирался на дорогу, тяжело грохая деревянной ногой по кованным ступенькам.
Карета укатила, и гоблин зашагал от околицы. Дженни, озираясь, пошла рядом. В Эверон Папаша Бурмаль въезжал по другой дороге, эти края она видела впервые. По обе стороны тянулись заросли колючего кустарника, торчали стены каких-то давным-давно развалившихся построек. Пустынное место, зато грунтовая дорога была плотно утоптана, и колеи заметны. Почва здесь была влажная, в воздухе висел застоявшийся запах испарений и тлена.
– Здесь никто не селится, – объяснил гоблин, – но в храмы из города ходят.
– Но почему именно здесь? Это же просто болото! Вон, запах какой, точно – болото.
– Именно поэтому. Дешевая, даже бросовая земля. Если горожанам нужны боги и храмы, лорды предоставляют землю для этих целей. Но только ту, от которой все равно нельзя получить дохода.
– Они совсем не чтят богов?
– А зачем им это? Своего-то бога они съели, так ради чего им уважать чужих?
Морко подобрал на обочине камень размером с кулак и велел Дженни сделать то же самое: такие правила.
В воздухе сильнее запахло сыростью, а над кустарником впереди показались многочисленные купола самой причудливой формы. Дорога сделала поворот, и Дженни увидела знаменитую долину Сотни Храмов, затянутую облаками испарений. Дорогу сменила гать из наполовину утонувших в вязком грунте бревен, показались затянутые зеленой тиной лужи… долина оказалась болотом. На островках, укрепленных сваями и валунами, высились постройки различной архитектуры – большие, маленькие. Там, где гать распадалась на множество тропинок, уходящих к храмам, торчали несколько лавок, торгующих культовыми принадлежностями. Морко остался ждать на дороге, пока Дженни заглянула в одну из них.
Старуха, у которой Дженни купила поминальные свечи, проворчала:
– Скоро этот товар пойдет еще лучше. Говорят, будет война.
– Я тоже слышала, – кивнула Дженни, чтобы отделаться от торговки, которой хотелось поболтать.
– Зря ты шляешься с гоблином, это мерзкое племя! – бросила ей в спину старуха, когда Дженни собралась уходить. – Все, все до единого, мерзкие, грязные! Ничего у меня не покупают!
– А у гоблинов тоже есть свой храм? – спросила Дженни дворецкого, когда дверь за ней захлопнулась.
– Можно сказать и так. Есть место, куда мы ходим подумать о вечном, – Морко повертел в зеленых пальцах булыжник, который подобрал по дороге. – С твоей точки зрения, там нет храма, просто куча грязи.
– А с точки зрения гоблинов?
– Из грязи рождены, и в грязь возвратимся, грязь была всегда и пребудет вечно, до нас и после нас, – торжественно произнес дворецкий. Похоже, он цитировал какой-то гоблинский священный текст. – Но не поклоняться же грязи? На нее просто полезно смотреть, чтобы думать о вечном. Когда отыщешь свой храм, брось камень, который принесла в долину.
– Куда бросить? – удивилась Дженни.
– Под ноги. Хочешь – у входа в храм, хочешь – на дорогу, ведущую к нему, а хочешь – вообще куда-то в сторону. Так ты выразишь свое отношение к этому божеству.
Дженни оценила этот обычай: ну да, если храм построен на болоте, то можешь поддержать его своим камнем. Очень наглядно!
– А где храм Трохомора?
– Вот эта тропинка. Он издалека заметен, ты сразу увидишь, когда обогнешь остров с осинами. Ну а я схожу к месту грязи, подумаю о вечном и буду ждать тебя здесь, на дороге. Не забудь, мы обещали господину Квестину возвратиться засветло.
Дженни кивнула и зашагала по указанной тропинке, прижимая к себе свечи и подобранный по пути камень. Под ногами хрустели булыжники, принесенные прихожанами. Тропинка миновала группу чахлых кривых осин, поднявшихся на глинистом бугорке. Потом был маленький храм какого-то божка, неизвестного Дженни, и за поворотом должно было показаться святилище Трохомора, покровителя бездомных, попрошаек, странников и сирот. Дженни ожидала увидеть что-нибудь небольшое, скромненькое, но вместо этого увидела великолепное здание с высоким сферическим куполом, который сиял в солнечном свете свежей позолотой. Такая роскошь выглядела неуместно посреди болота и совсем не подходила Трохомору, которому обычно ставили приземистые часовенки на перекрестках.
Она недоуменно огляделась, чтобы спросить, куда теперь шагать. Рядом не было никого, за исключением священника, который грелся на солнышке, привалившись спиной к стене невзрачного серого строения. Его бог был высечен над входом – упитанный улыбающийся лысый человечек, развалившийся в привольной позе и пялящийся круглыми глазками в небеса.
Дженни подошла поближе и робко произнесла:
– Прошу прошения…
Священник обернулся к ней. На нем была просторная серая хламида, а лицо скрыто под капюшоном. Дженни видела только кончик носа и твердый подбородок, покрытый серебристо-белой щетиной. Если бы не цвет волос, этот человек казался бы молодым, кожа на лице была гладкая и упругая, да и фигура под складками серой одежды казалась вовсе не стариковской.
– Прошу прощения, а как мне найти храм Трохомора?
– Да вот же он! Прямо перед нами! – и голос почитателя толстого божка оказался не стариковским, а очень молодым и приятным. Только волосы серебристо-белые. Может, он альбинос и у него красные глаза? Тогда понятно, зачем прячет лицо. – Его как раз недавно отделали заново, братство нищих славного Эверона не поскупилось на святилище своего заступника. Раньше тоже было шикарно, но сейчас краска совсем свежая. Очень эффектно смотрится, правда?
Священник в сером ухмыльнулся. Дженни была готова поклясться, что он подмигивает, но под капюшоном лежала густая тень, скрывающая глаза. Она с сомнением поглядела на золоченый купол. Как-то слишком роскошно… Обитателей фургона Бурмаля вряд ли следует поминать в этом помпезном здании. Приглядевшись, рассмотрела и статую своего бога. Обычно Трохомора изображали в виде тощего согбенного длиннобородого старца в лохмотьях. Таким он был и здесь. Однако лохмотья, покрытые позолотой, не внушали ей священного трепета.
– Удачно я устроился, верно? – продолжил болтать священник. – Как раз на дороге к святилищу Трохомора, а у него многочисленная паства! Так получается, что часть предназначенных старикану камней бросают перед моим храмом. Трохомора очень чтят в Эвероне. Богомольцев у меня не прибавляется, зато дорожку укрепляют камнями.
Говорил он так по-свойски, с такими легкими дружескими интонациями, что Дженни захотелось задержаться еще немного. Она привыкла быть среди своих в тесном пространстве фургона, и поэтому особенно остро ощущала одиночество.
– А какому богу ты служишь?
– О-о! Мой господин – великий и неподражаемый Хогорт! Бог житейских мелочей, потерянных вещиц и всевозможных случайных совпадений. Все мы на жизненном пути зрим его могущество.
– А я тоже зрю?
Дженни не могла поверить: этот человек иронизировал по поводу своего божества! Многие пренебрежительно говорят о богах, даже ругаются их именами, но это жрец в храме! И потом одно дело брань, и совсем другое – ирония!
– Даже не знаю, как бы лучше объяснить… – священник потер подбородок. – Вот если бы ты, к примеру, была швеей или портнихой, тогда я напомнил бы тебе о таких мелочах, как оброненная иголка или закатившийся под стол наперсток. Хогорт поможет найти их.
– А может, я и есть портниха? – из упрямства спросила Дженни. – Или швея?
– Ну, нет. У этих почтенных женщин пальцы исколоты иглой, швеи работают сидя и частенько толстеют от такого образа жизни. А ты стройная и ловкая, твой шаг напоминает танец. Ты много двигаешься. И потом, портниха вряд ли отправилась бы в храм в платье с чужого плеча.
– Неужели так заметно? – расстроилась Дженни.
– Хогорт велит быть внимательным к мелочам, это и есть путь его служения. Все мы служим ему, даже не замечая этого. Послушай, я не хотел тебя расстраивать и сказал не только о твоем платье, но и о твоей стройной фигуре, которую не в состоянии скрыть даже этот нелепый наряд.
Дженни смутилась окончательно, и решила сменить тему.
– А твой бог, – она указала взглядом на фигуру толстяка над входом, – не выглядит внимательным к мелочам.
– Он же бог, ему не обязательно выглядеть, ибо он выше этого. Внимание к мелочам – только начало пути Хогорта. Пройдя его до конца, ты убедишься, что весь мир, вся наша жизнь состоит из мелочей. Из крошечных, малозаметных, да, в общем-то, не слишком важных событий. И вот наконец ты видишь, что все вокруг – мелочи! Мелочи, не стоящие внимания. Тогда ты перестаешь переживать из-за ерунды и смотришь широко распахнутыми глазами в вечность. Скульптура изображает Хогорта в конце пути, Хогорта прозревшего и познавшего суть мироздания: нас окружают мелочи, не стоящие внимания.
Дженни неуверенно кивнула.
– Ты отличный собеседник, не мешаешь мне болтать, – священник в сером снова улыбнулся. – Если хочешь, посещай мой храм, я всегда буду рад тебя видеть. Созерцание мелочей здесь, на солнышке – увлекательное занятие.
Он подвинулся, освобождая место на лавке. Дженни решительно бросила свой камень к порогу храма Хогорта и плюхнулась рядом с небритым священником. Задрала лицо, подставляя щеки солнечным лучам… да, хорошо так сидеть, хотя и запах от болота не самый приятный… но ведь это мелочи, а бог их – великий Хогорт. Эх, отвлечься бы от всего! Хоть на несколько мгновений забыть о постигшем ее несчастье… но в руках были поминальные свечи.
– Если тебе понадобится наставление, совет, или просто болтун, чей треп поможет забыться в тяжелую минуту, заходи! – продолжал священник. – Меня звать Ингвар. Преподобный Ингвар, хотя на «преподобном» я никогда не настаиваю. Это такие мелочи!
– Я Дженни. А можно зажечь поминальные свечи в твоем храме?
– Не в моем, конечно, а в храме Хогорта, благосклонного к страдающим. Разумеется, можно! Разве нас с ушедшими не сближают мелочи, крошечные обрывки воспоминаний, маленькие вещицы, оставшиеся на память? Хогорту угодны те, кто помнит и любовно хранит воспоминания в таких мелочах.
Дженни рассеянно кивнула и почувствовала, как ее и впрямь захлестнул вал воспоминаний, состоящий из крошечных капелек: улыбка Анны, патетические жесты Папаши, пальцы Сейши, любовно поглаживающие рожок, молчание Пьера, милые шалости Эрика… Она сидела и думала. Солнце пригревало, ветерок разгонял испарения над болотом. В общем было грустно, но хорошо.
Так они с преподобным Ингваром молчали на каменной скамье, и Дженни не хотелось подниматься. Потому что чем раньше она зайдет в храм и запалит свечи, тем раньше придется возвращаться в Эверон, заниматься невеселыми делами, всеми этими мелочами, в которых толстяк Хогорт – большой дока.
Она долго собиралась с силами, прежде чем решительно встать и заявить:
– Пора.
Преподобный провел ее в храм, где оказалось неожиданно холодно. В глубине темного помещения теплилась жаровня, оранжевые отблески бродили по безмятежному щекастому лицу улыбающегося глиняного Хогорта, перед статуей была полка с потеками воска. Дженни направилась сквозь холодную темноту к жаровне. В стаканчике торчали лучины, она выбрала одну. Расставила свечи и поочередно зажгла. Стало немного светлее, но липкая холодная темнота давила со всех сторон, нависала над Дженни и немного пугала.
– Почему так холодно? – спросила она.
– Это мелочи, – прозвучал из темноты где-то совсем рядом спокойный голос Ингвара. – Не отвлекайся, думай о тех, кто ушел.
Дженни оглядела дрожащие язычки пламени – пять свечей: Бурмаль, Пьер, Сейша, Анна и Эрик. Они встали перед мысленным взглядом, спокойные, родные. И холод отступил, Дженни его больше не ощущала. Лица, казавшиеся такими знакомыми, дрожали и расплывались, как огни свечей.
– Пройдут годы, ты забудешь их лица, – негромко произнес Ингвар, – но все равно они с тобой навеки. Будем помнить.
Дженни сделала шаг назад, повернулась к выходу, серая накидка преподобного шуршала рядом. Когда она оглянулась, чтобы в последний раз увидеть свечи, то насчитала лишь четыре огня рядом с оранжевым пятном жаровни. Одна свеча погасла. Она собралась вернуться, чтобы поджечь ее снова, но Ингвар сказал:
– Хогорт внимателен к мелочам, он не позволит гореть поминальной свече, если человек жив. Ты только в начале пути, доверься Хогорту и не теряй надежды.
***
Когда Дженни возвращалась к дороге, навстречу ей попалось несколько человек. Почти все были в лохмотьях, один – калека на костылях. Нищие, собравшиеся на поклон к Трохомору, они спешили к золоченому куполу. Один был одет как человек с достатком, странно только, что в тяжелом темном плаще, и прикрывал лицо надвинутым капюшоном. День был солнечный, очень теплый, и Дженни показалось странным, что богомолец так кутается. Но мало ли, какие у него причины для этого.
Морко ждал у обочины.
– Очень хорошо, – заявил он, оглядев Дженни, – по-моему, посещение храма пошло тебе на пользу. Выглядишь более спокойной.
– Кто-то из труппы выжил! – выпалила она. – Одна свеча не горела! Священник сказал, что человек жив, поэтому!
– Я бы предположил, что старуха в лавке торгует скверными свечами, – буркнул гоблин.
– А я бы предположила, что ты просто любишь говорить неприятные вещи! Но я уже видела тебя в более приветливом настроении, и, значит, это общение с грязью так на тебя действует, – обиделась девушка. – Остальные свечи были в порядке и горели, как следует. Та лавочница доставала их из одной коробки, чего бы это одна оказалась скверной? Я точно знаю, что кому-то удалось спастись… знать бы, кто это. И где он сейчас!
– Хорошо, – кивнул гоблин, – пусть так. Но поспешим, уже скоро вечер, а мы обещали господину Квестину не задерживаться.
До самого города он молчал, и Дженни не хотелось заводить разговор – вот еще, доказывать этому зеленому ворчуну, что свечи не лгут… на улицах, против обыкновения, было не слишком людно. Правда, сперва за ними увязалась стайка мальчишек. Они строили рожи и вопили:
– Гоблин! Зеленый гоблин! Убирайся из Эверона! Эверон – город людей!
Морко сделал вид, что нагибается за камнем. У сутулого длиннорукого гоблина движение вышло совсем коротким. Детей как ветром сдуло.
Немногочисленные прохожие спешили по своим делам, как всегда в Эвероне, но что-то было не так. Морко насторожился:
– Странное чувство. Мне кажется, чего-то не хватает.
– Ратлеров нет! – догадалась Дженни.
Гоблин огляделся.
– Хм, в самом деле. Не думал, что мне когда-то будет не хватать этих тварей.
– Вот как… а у вас так много общего. Ратлеры тоже любят грязь!
– Они позорят ее своим поведением, – резко ответил гоблин. – Я не оскорблял твоих богов, так, будь любезна, отнесись с уважением к моей вере.
– Прости, – растерялась Дженни, – я не думала, что ты так воспримешь.
Они прошли несколько кварталов в молчании, только деревянная нога гоблина гулко стучала по булыжнику. Куда-то исчезли последние встречные, улица оказалась странно безлюдной. А где-то рядом, за несколько кварталов, раздавался многоголосый шум.
– Что это? – спросила Дженни.
– Приготовься бежать, если я скажу, – вместо ответа велел Морко. – Дорогу домой сумеешь отыскать?
Дженни растерялась.
– Я не… почему я должна отыскивать? А ты?
Шум толпы приближался. Гоблин вместо ответа указал на груду тряпья. Приглядевшись, Дженни узнала оранжевый жилет ратлера, заляпанный грязью и… кровью…
– Я хромой, убежать не смогу, – как всегда рассудительно заявил Морко. – Если ты будешь не с гоблином, тебе вообще ничего не грозит. Помнишь тех детей, что орали нам вслед? Дети всегда повторяют за старшими. Беги отсюда, потом пробирайся домой. Адрес помнишь? Горшечная улица, восемьдесят четыре. Беги, Дженни ниоткуда, беги.
– Вот еще!
Крики раздавались уже совсем рядом. Тогда Морко неожиданно сильно оттолкнул Дженни и заковылял в сторону, стуча протезом. Она растерянно замерла, потирая ушибленное тычком гоблина плечо, тут из-за угла показались первые крикуны. У многих в руках были палки и ножи, толпа ревела, но слов было не разобрать, отдельные выкрики сливались в мощный гул. Дженни поразилась – какие злобные лица!
А потом все случилось так быстро, что и времени принять решение не было. Люди, крича, бросились к Морко. Тот остановился и поднял кулаки. Первые ряды толпы налетели на гоблина, несколько человек свалилось от его ударов под ноги набегающей людской массе, однако это не задержало натиск, Морко простоял еще несколько секунд, потом его захлестнул орущий и размахивающий палками вал. Когда Дженни бросилась к нему, дворецкий уже скрылся под массой тел.
Дженни дралась, как в ту ночь, когда погибла ее семья – визжала, царапалась, била изо всех сил. Сперва ее не трогали – просто не сообразили, что она на стороне Морко, потом, конечно, досталось и ей… Отпихнув нескольких противников, она увидела среди месива рук, ног и грязных курток зеленую пятерню, сжатую на чьем-то горле, но тут тяжелый башмак врезался в бок, Дженни скатилась с копошащейся груды и… крик толпы сменился звонким грохотом. Драчуны побежали в разные стороны, а Дженни увидела рядом с собой знакомые окованные колеса. Из-под них взлетели искры, когда немой возница попытался остановить карету. Кони ржали и били копытами, щелкал длинный кнут.
Потом Дженни окружили стражники в форме – они тяжело дышали, потому что пришлось бежать за каретой. У них были дубинки и обтянутые грубой кожей щиты. На головах – шлемы, закрывающие верхнюю половину лица. Один склонился и взял Дженни под руку, она узнала тонкие аккуратно подстриженные черные усики и шепнула: «Спасибо, Дональд». В боевом снаряжении вид у сержанта Кубера был очень мужественный.
Тут же рядом оказался префект:
– Дженни, ты цела? Тебя не сильно ушибли?
– Не так сильно, как я их.
Дженни поднялась, держась за бок, и огляделась. Морко Гучих стоял целехонкий, как ни в чем не бывало. Похоже, в свалке пострадала только его одежда – костюм висел клочьями. Гоблин же скалил клыки и, видимо, хотел бы еще подраться. Но налетчики разбежались, когда следом за каретой нагрянуло два десятка стражников.
– Господа, – со смущением в голосе сказал господин Квестин, – это моя племянница Дженнифер. Она собиралась навестить меня, и я отправил за ней дворецкого. Так скверно сложилось… Благодарю всех.
Оглядевшись, Дженни увидела, как на раскрасневшихся потных лицах стражников расцветают улыбки. Они были рады услужить начальнику и спасти его хорошенькую родственницу. Да и вообще, поработать дубинками они, кажется, всегда были не прочь, а сегодня им это позволили.
– Да, спасибо, добрые люди, благодарю за спасение. Вы все герои! – подхватила Дженни, торопливо одергивая перепачканное платье и оправляя локоны. Квестин подтолкнул ее к карете, и она, оглядываясь, тараторила на ходу, – я навещу дядюшку на службе, и мы еще увидимся!
***
В карете префект испустил тяжелый вздох:
– Морко, я же просил…
– Он не виноват, – вступилась за гоблина Дженни, – он приказывал мне бежать, это я не послушалась. Но что случилось? С кем мы дрались? Это что, такой столичный обычай? Или массовое помешательство?
Последовал еще один вздох. Квестин покачал головой.
– Дядюшка? Я ведь из деревни, я не знаю, часто ли в столице начинаются дни поголовного безумия. По городу всегда бегают толпы злодеев?
– Война, – коротко ответил префект.
Выглянул в окно и сморщил лицо – видимо, на глаза попалось что-то особенно неприятное.
– Война, – повторил он. – Парламент проголосовал за объявление войны Погонщикам Ветра. Войска уже движутся к гавани, где сядут на суда. И это были не разбойники, Дженни. Это были добрые граждане Эверона, всей душой болеющие за Отчизну. В прилегающих к порту кварталах они громят лавки иностранцев, а здесь, по эту сторону Вулкана, нападают на нелюдей. Не завидую я префектам восточных округов. Мне приказали отправить им подкрепление, двадцать солдат. Что смогут сделать двадцать солдат, когда такое происходит повсюду…
– С другой стороны, – подал голос Морко, – после сегодняшних погромов люди вряд ли будут много говорить о гибели труппы. Этот день подкинет им новые темы для сплетен.
– Да, я тоже об этом подумал, – кивнул Квестин, – поэтому и представил Дженни своим людям. Уже можно. Завтра, когда все стихнет, мы приступим к расследованию вплотную.
