Текст книги "Повелители Огня (СИ)"

Автор книги: Полина Ветрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Дженни ниоткуда: Повелители Огня

Пролог

Лужа была холодной, как взгляд ростовщика. Дженни заметила несколько льдинок, светящихся в темноте красным – в склизкой поверхности отражалось пламя. Даже странно, что Дженни едва чувствовала холод, лежа в грязной воде.

С треском догорали обломки фургона, разбросанные на десятки шагов. Чадили вороха сценических костюмов, дрожащие огоньки обрисовывали груды обугленной соломы, исходили дымом тлеющие доски, а отсветы огня то выхватывали из тьмы картину разгрома, то снова позволяли милосердной ночи укрыть догорающее счастье Дженни.

В подсвеченной красным темноте проступили движущиеся фигуры – несколько человек бродили, прикрывая лица рукавами и полами плащей, на них блестел полированный металл. Силуэты дрожали и расплывались, ныряя в облака дыма. Время от времени эти люди что-то говорили, и в голосах не угадывалось ни удивления, ни ужаса перед произошедшим. Городская стража, поняла Дженни, это стража. Для них то, что случилось на площади – просто работа.

Она по-прежнему лежала в ледяной воде и не хотела подниматься. Если встать, позвать солдат, привлечь к себе внимание – значит, придется участвовать в этом равнодушном хождении среди чадящих обломков фургона и обгоревших тел. Отвечать на какие-то вопросы, заданные спокойными голосами. Нет уж, лучше лужа.

Одна из темных фигур прервала движение и остановилась неподалеку. Стражник прикрывал лицо полой плаща, а другой рукой махал перед собой – разгонял дым.

– Ничего не понимаю, – прохрипел он.

Какой умный, подумала Дженни, сразу ухватил самую суть! Стражник опустил руку и чихнул. В багровом свете Дженни разглядела его лицо – совсем молодой, с тонкой ниточкой черных усов под покрасневшим носом. Глаза стражника слезились от дыма, он стал тереть их кулаками.

– Ничего не понимаю, – повторил стражник, – что может так жарко пылать? Здесь же и сейчас дышать невозможно!

– Мало ли, что бродячие артисты возят в своих фургонах! – перехваченным голосом ответил другой солдат.

Он пошевелил кучу углей древком алебарды, куча развалилась, выбросив облачко искр, на стражника пахнуло жаром, и он торопливо отбежал в сторону.

Рядом с Дженни растаяла последняя льдинка, расплылась чистым круглым пятном среди подернутой мелкой черной золой воды.

Затопали копыта, в дрожащее дымное марево вплыл громоздкий силуэт, со скрипом отворилась дверца кареты. Фигуры в дыму задвигались живее, собираясь к карете. Под копытом лошади что-то сломалось с громким треском, на миг полыхнуло пламя, в стороны полетели тлеющие обломки. Во вспышке проступил бок кареты – тускло поблескивающий темной сталью, пересеченный рядами заклепок.

Один из отлетевших обломков шлепнулся в лужу рядом с Дженни, она невольно подскочила и тут же окунулась в удушающий жар. Пока оставалась в ледяной воде, не чувствовала, как здесь горячо. Наполненный копотью раскаленный воздух словно прилип к щекам, глаза заслезились. Дженни закрыла лицо ладонями, прохладными после ледяной ванны.

Стражники столпились у кареты, где в подсвеченном изнутри прямоугольном проеме показался вновь прибывший – невысокий коренастый человек. Должно быть, большое начальство, потому что стражи порядка не спускали с него глаз. Так что и Дженни никто не заметил, кроме молодого стражника с черными усами, он неуверенно оглянулся на карету, но потом все же решился и подошел к Дженни.

– Сударыня, вы живы? Вы из этого фургона?

– Ага, – только и смогла просипеть девушка. Теперь и она терла глаза кулаками, с которых текла грязная вода.

Стражник торопливо скинул плащ и набросил на плечи Дженни. Тем временем важный приезжий заметил их и быстро отдал приказ солдатам бежать на дальний край пепелища, где нужна помощь. А сам выбрался из окованной стальными листами кареты и заторопился к Дженни, пристукивая тростью по углям. Из-под его тяжелых ботинок летели икры, и зола закручивалась крошечными мутными вихрями. Приблизившись, он воровато огляделся, будто хотел убедиться, что подчиненные, которых он отослал, не успели заметить Дженни. Те сбежали очень поспешно, из чего Дженни заключила, что невысокий господин обладает большой властью. Вон как все спешат исполнить его приказ!

– Сержант, это девушка из труппы? Из числа пострадавших?

– Так точно, господин префект!

– Веди ее в мою карету. И запомни: ты ее не видел! Никто не должен узнать, что у нас есть свидетель.

Сержант с усиками осторожно обнял Дженни и увлек к карете. Рука у него была твердая, Дженни очень хорошо чувствовала прикосновение сквозь промокшую ткань плаща, и при других обстоятельствах ей, наверное, было бы приятно, что ее нежно поддерживает такой красивый молодой человек в таком блестящем нагруднике и при таких черных усах… а еще более вероятно, что Дженни – при других-то обстоятельствах – смутилась и постаралась бы отстраниться. Но сейчас ей было все равно. Ну, почти что все равно.

Она послушно побрела с сержантом, а грязная вода, стекая с одежды под чужим плащом, на угли, шипела, пузырилась и тут же обращалась в облачка пара. Если бы не эти холодные струйки, она бы не смогла дойти до кареты по дымящимся углям.

Кони, запряженные в бронированную карету, фыркали и качали головами в клубах дыма, один нервно переступил копытами, карета немного сдвинулась, и черноусый сержант поддержал Дженни под локоть, помогая взобраться. Из дыма выплыл коренастый префект и поторопил Дженни:

– Быстрей, быстрей, сударыня! Тебя никто не должен видеть! Сержант, ты тоже! Живо за мной! И захлопнешь дверь! Живее!

Внутри ничего не было – только масляный светильник под потолком да широкие скамьи – потемневшее от времени дерево под грубой обивкой. Стены – все та же сталь, тускло отсвечивающая под лампой, и ровные ряды заклепок. Сержант с грохотом затворил дверцу, и сразу стало прохладнее. Он усадил Дженни на скамью, по знаку префекта устроился рядом. Начальник плюхнулся на скамью напротив, пристукнул тяжелой тростью и подался вперед, вглядываясь в Дженни.

Она только теперь разглядела как следует, кто здесь распоряжается. Префект был немолод, даже можно сказать, старик. Дженни все мужчины старше сорока казались стариками, а этот и подавно. Седой, морщинистый, очень широкий в плечах, зато небольшого роста. Седые волосы и заметная плешь, блестящая в тусклом свете. Под колючим взглядом префекта Дженни стало немного не по себе, она откинулась назад, насколько позволяла ширина лавки, и плотнее запахнула чужой плащ, на котором уже проступили влажные пятна.

– Я префект Северо-Западного округа, мое имя Эдуард Квестин, – назвался старик. – Вся здешняя стража подчиняется мне, и я буду искать преступников, напавших на тебя нынче ночью. Это понятно? Ты должна быть со мной правдива и ничего не утаивать. Потому что я представляю закон, и я – твоя единственная защита. Помоги мне, и я помогу тебе. Как твое имя, дитя? Кто ты и откуда?

– Дженнифер, – промямлила Дженни. – Ниоткуда.

Дженнифер из… откуда она? Дженнифер ниоткуда. Этого, возможно, не стоило произносить вслух. На всякий случай она покосилась на черноусого сержанта. Все-таки это был симпатичный молодой человек, такие всегда приходят на помощь попавшей в беду девице… и, в конце концов, он ведь уже предложил ей плащ! Но молодой человек молчал, глядя в забранное решеткой окно кареты.

А префекта устроил и такой короткий ответ. Он кивнул. Потом помолчал, продолжая буравить свидетельницу колючими бесцветными глазками.

– Итак, дитя, рассказывай, что случилось с тобой вчера? – после паузы потребовал префект. – Я хочу услышать все от начала до конца, с самого утра. Рассказывай немедленно, пока события свежи в твоей голове.

И Дженнифер начала вспоминать. Вчера был очень длинный день.

Часть 1. В Тени Вулкана – Глава 1. Очень длинный день

Благовоспитанные девушки не показываются на людях без юбки. Благовоспитанные девушки не путешествуют на крыше фургона. Они сидят дома и томно вздыхают, уставившись в окошко.

Дженнифер не знала другого дома, кроме фургона Папаши Бурмаля, она любила лежать на крыше этого громоздкого сооружения, разглядывая проплывающие облака, что, конечно, и в голову бы не пришло такому занудному существу, как благовоспитанная девушка. И, между прочим, что касается юбки – хорошо бы выглядела эта самая благовоспитанная, танцуя в юбке на канате. И вся ревущая галдящая толпа стала бы пялиться снизу. А Дженни именно этим и занималась – расхаживала по канату над площадью, где выступал Папаша Бурмаль со своими детками.

Сейчас он направлялся в великий и славный Эверон, столицу государства. Дженни увидит Вулкан, увидит дворцы Повелителей Огня, увидит порт, где швартуются корабли со всего света… выкусите, благовоспитанные девушки – вам никогда в жизни не увидеть чудес Эверона в ваше занюханное окошко. Для созерцания чудес крыша фургона гораздо лучше приспособлена. Да и сама повозка Папаши Бурмаля могла показаться чудом. Громоздкое двухэтажное сооружение скрипело, покачиваясь на ходу, но исправно катило, увлекаемое четверкой лошадей, и оставляло позади милю за милей. Этот фургон был домом Дженни, сколько она себя помнила – ее и всех остальных. Странствующий актер Папаша Бурмаль подбирал брошенных детей на дороге, и семья росла. Дженни была последней, младшей.

Они были семьей, они были труппой бродячего театра Бурмаля, и спроси любого – каждый сказал бы, что прекрасней жизни быть не может! Людям нравились представления, но много заработать не удавалось ни разу – ровно столько, чтобы запастись всем необходимым для следующего перехода. Но сейчас Папаша обещал, что удача наконец-то улыбнется им так, что лопнут щеки. Он написал новый спектакль, который просто не может не пользоваться успехом, и по такому случаю им нужно двигаться в столицу, в Эверон. Уж там-то шальные деньги сами текут в карман.

Поэтому Дженни, лежа на крыше фургона и качая ногой, свесившейся с краю, разглядывала облака и мечтала о чудесах Эверона, которые вот-вот предстанут перед ней. Внизу, под ней проплывали кроны приземистых деревьев, верхушки придорожных столбов с почерневшими досками, на которых уже невозможно было прочесть название города. Да и зачем читать? Здесь все дороги ведут к Эверону.

Болтающуюся в пустоте пятку Дженни пощекотали. На такой высоте достать ее ногу мог бы разве что тролль, но Дженни даже не глянула, кто это такой рослый. Она и так знала.

– Ну, ой, – лениво сказал она, подтягивая ногу.

В освободившийся край настила вцепилась рука, потом другая, и наконец показалась ухмыляющаяся физиономия Эрика. Он был чуть старше Дженни, Папаша принял его в семью несколькими месяцами раньше. Эрик с Дженни, младшие, всегда держались вместе. Брат подтянулся, протискиваясь в тесное оконце второго этажа фургона, и выбрался на крышу – именно таким способом сюда попала и Дженни. Улегся рядом и так же уставился в небо.

– Как ты думаешь, – спросил он, – война скоро?

– У мальчишек на уме только война, – заявила Дженни, – что, мечтаешь записаться в войско?

– Я бы записался, – вздохнул Эрик, – но как вас бросить? Вы же без меня пропадете! Да я и не успею поспеть в битву. Наши быстро разделаются с южными варварами. А я попаду в какой-нибудь далекий гарнизон, да так и останусь в нем гнить. Нет, это мне не подходит. Эй, что там за шум?

– Это глашатаи выкликают, где здесь великий герой Эрик Непобедимый? Его ждут в армии, без этого могучего воина лорды не решаются выступать против Погонщиков Ветра, – съязвила Дженни.

Эрик сел и уставился на дорогу, Дженни тоже приподнялась на локте. Дорога пересекала ручей, впереди был мост. А под мостом орали тролли. Вернее, орал один, громко и напористо, он ревел словно горный обвал, а другой тролль бубнил невнятно и гулко – как будто перекатывал валуны. Потом спорщики показались из-под моста. Дженни поняла, что более громкий – хозяин моста, он прогоняет второго.

– Вали, вали! – рычал великан, – это очень маленький мост, и я отлично справляюсь здесь сам! Не нужны мне помощники! Это мой мост! Отцовский-дедовский! Я сам его в порядке содержу, понял?

Папаша Бурмаль натянул поводья, и лошади встали у края мостового настила. Местный тролль не соврал – мост он содержал в полном порядке, сооружение выглядело крепким и аккуратным. Пришлый великан понуро попятился, когда хозяин моста полез по откосу к фургону – принимать плату за проезд. Папаша полез под облучок, вытащил каравай, завернутый в полотенце. Разломил пополам, взвесил получившиеся куски и протянул смотрителю моста тот, что побольше.

Тролль одобрительно хрюкнул, откусил здоровенную порцию, любовно провел рукавом по перилам, смахивая пыль, и затопал вниз, пережевывая хлеб. Бурмаль подумал и разломил пополам оставшуюся у него краюху. Вручив кусок бродячему троллю, он посоветовал:

– В столицу иди, в Эверон! Там мужчин забирают в армию, понадобятся работники взамен мобилизованных. Если люди не врут, война вот-вот разразится, значит, работы для сильных рук прибавится.

– Спасибо, – растерялся тролль, получивший неожиданный подарок.

– Во имя Трохомора, – буркнул Бурмаль.

Трохомором звали бога дорог, бродяг и попрошаек. В фургоне его чтили, а Папаша не забывал творить милостыню его именем. Колеса загрохотали по мосту, а тролль зашагал рядом, поддерживая вежливый разговор с Папашей. Сперва они говорили о скорой войне, но потом перешли на скучные темы вроде состояния дорог, порядка содержания мостов, видов на урожай… Дженни перестала прислушиваться, а потом над горизонтом зажглось алое зарево – дорога приближалась к Эверону.

Дженни ткнула локтем Эрика, и они вдвоем уставились на Вулкан, растущий над той точкой горизонта, где серая лента дороги таяла среди полей и перелесков.

***

Предместья Эверона разочаровали Дженни – обычные дома и обычные люди, ничем не лучше, чем в других городах, которых детки Бурмаля объехали немало. Зато улица поднималась по склону вверх, пока что полого, но чем дальше, тем круче. А впереди, там, где она, змеясь, скрывалась среди желтых и красных черепичных крыш, вздымались склоны Вулкана.

Гора выглядела точно так, как и представляла себе Дженни. Серые утесы подставляли плечи сверкающим, словно рубины, виллам Повелителей Огня. Стекло и хрусталь, подсвеченные изнутри красным, в живописном беспорядке разбросанные по склонам, создавали великолепную картину – мрачную, но очень притягательную. Истинное чудо! Стоило проделать путь в тысячу миль, чтобы полюбоваться этой красотой.

Но Папаша Бурмаль привез свой театр в Эверон вовсе не для того, чтобы любоваться здешними красотами. Он, вопреки обыкновению, сделался суетливым и раздражительным. Заставил младших слезть с крыши и сидеть смирно внутри фургона, который медленно тащился по извилистым улицам окраины. Папаша сворачивал несколько раз, вот и все, что поняла Дженни, глядя в окошко. С крыши она бы увидела куда больше, но сейчас было неподходящее время показывать приемному отцу характер.

Наконец они остановились, и пассажиры высыпали наружу. Фургон стоял посередине широкой площади, утыканной высоченными столбами. С некоторых свешивались канаты, в других торчали гвоздями, чтобы легче взбираться. Дженни отлично знала назначение таких столбов – они стоят там, где часто проводят ярмарки и всевозможные празднества, между ними натягивают канаты. Только здесь столбов было очень много! Площадь Тысячи Столбов, всплыло в памяти название. Точно, это она и есть! Значит, здесь им предстоит давать представление.

Дженни с Эриком отправились поглядеть на столбы поближе, ведь по ним придется взбираться не раз и не два. Старшие детки Бурмаля, Пьер, Сейша и Анна, занялись лошадьми, а Папаша отправился договариваться с местным смотрителем. За право выступать на площади Тысячи Столбов нужно платить.

– Видела, как Папаша бесится? – спросил Эрик. – У нас совсем худо с монетой. Он волнуется, наскребется ли в его кошельке на плату за постой. А ведь будет еще немало расходов!

Тролль увязался за фургоном – похоже, он растерялся среди такого количества человечков, снующих вокруг него. Сейчас он расхаживал между столбами, которых здесь, конечно, было меньше тысячи, но все-таки порядочно. При этом тролль не решался отойти от фургона дальше, чем на тридцать шагов. Он то и дело косился на Папашу, потом робко предложил помочь с обустройством. Тролль боялся остаться один среди незнакомцев. Если его смущала «тысяча» столбов на пустом поле, то перспектива оказаться среди тысяч и тысяч незнакомых маленьких человечков повергала его в растерянность. В дороге он храбрился, а тут вдруг оказалось, что он не готов. Просто не готов! Ему требовалось время, чтобы пообвыкнуть…

Бурмаль встал перед троллем, широко расставив ноги и уставился на простодушную рожу великана снизу. Хозяин труппы был довольно крупным мужчиной, он умел произвести впечатление и выглядеть значительной персоной. Однако на фоне тролля, который был втрое выше, Бурмаль смотрелся скорее комично – толстый, с буйной черной бородой, в аляповато скроенном ярком костюме.

– Ладно, – решил Папаша, – оставайся. Уж один-два вечера я тебя прокормлю, хотя ты и слишком велик. Постараюсь помочь тебе найти заработок раньше, чем у меня выйдут припасы. Я бы тебя усыновил так же, как и остальных, да только в фургон ты не поместишься.

Тролль стал неловко благодарить и твердил, что ест он совсем немного. Бурмаль поднял толстую лапу, которая на фоне ручищ тролля казалась почти изящной:

– Ладно, ладно, я же вижу, как ты косишься на лошадей, когда им сыплют овес! Я сам люблю покушать и не вижу в этом ничего плохого. Не нужно стыдиться того, что естественно и правильно. Помоги ребяткам натянуть канаты и развесить флаги, рост у тебя для этого подходящий. А я пройдусь по делам. До моего возвращения слушайся Пьера и постарайся не затоптать никого из моих деток. Эй, мелюзга, за мной!

Он звал Дженни и Эрика. Старшие оставались готовить декорации для спектакля, а младшим, полагал Папаша, есть смысл поглядеть на столицу.

Прежде всего они свернули к домику на краю площади Тысячи Столбов. По дороге Папаша толковал, что в столице всему есть цена, даже пустому месту. Вот и здесь имеется смотритель, который принимает плату за право давать представления. Сперва нужно переговорить с ним. И Папаша направился к домику, помахивая свернутой в трубку афишей.

Смотритель, тощий мрачный тип, конечно, видел, что на площади появились гости, он уже торчал у своей сторожки, поджидая представителя труппы.

Бурмаль принял самый независимый вид и окликнул:

– Эй, почтеннейший, тебе невероятно повезло!

– Ты думаешь, меня удивят твои трюки? – кисло осведомился смотритель. – Я, знаешь, не деревенщина какая, я на этой службе столько актеров повидал…

– Конечно, – Папаша остановил его брюзжание величественным взмахом ладони. Он стер с лица улыбку и вмиг стал задумчивым, даже печальным. – Ты сидишь здесь давным-давно, повидал немало нашего брата, странствующих актеришек, и смыслишь в нашем ремесле побольше любого театрального критика. Я о другом. Тебе повезло, что я не при деньгах. Мне заботы, а тебе сплошная прибыль.

Смотритель поразился такому невиданному парадоксу и уставился на Папашу.

– Так вот, – серьезным тоном продолжал тот. – Денег я раздобуду, не сегодня, так завтра, но вынужден заплатить тебе за терпение. И это останется между нами. Держи для начала это!

Удивленный таким подходом смотритель безропотно принял несколько мелких монет. Затем Папаша величественным жестом протянул ему афишу:

– Будь любезен, повесь на самом видном месте. Чем больше народу явится на сегодняшнее представление, тем скорее я с тобой рассчитаюсь сполна.

Смотритель смолчал, что должно было означать согласие. Он развернул афишу и стал разглядывать картинку. Рисовала ее Анна, и Дженни очень нравился результат, там была вся труппа, даже она, Дженни. Правда, совсем маленькая, потому что далеко – на канате над всеми. Но неважно, что маленькая, ведь это же была она!

– Я думал, ты будешь разыгрывать перед ним этакого весельчака, – сказал Эрик, когда домик смотрителя остался позади, и они зашагали по улице, – ну, там… смеяться, сыпать шуточками, хлопать по плечу и все такое.

– Как бы не так, – вздохнул Папаша. – Весельчака перед ним разыгрывают девять из десяти. Сам прикинь, как они надоели этому малому, со всеми их дурацкими ужимками, смешочками и дружескими похлопываниями. Нет, нет, в нашем ремесле выживают те, кто предложит публике что-то новое. Ну, плату за постой на Тысяче Столбов мы внесем позже, смотритель подождет… Но нам в самом деле необходимо раздобыть денег. Сегодня на представление придет немного народу. Нужно продержаться до тех пор, пока слухи о спектакле разойдутся по Эверону. Ну, а теперь постарайтесь не отставать. Тех, кто потеряется, съедят живьем!

Они свернули на другую улицу, и Дженни поняла смыл последней фразы. Здесь было людно и… толкливо. Десятки людей сновали по мостовой в обе стороны, отскакивали перед проезжающими повозками в последний миг, оборачивались, ругали возниц, те, в свою очередь, покрикивали на прохожих… Столица!

И дома здесь были совсем другие, не те, которые Дженни разглядела в окно фургона на окраине. Эти повыше, побогаче, но все-таки – ничего особенного, такие можно увидеть где угодно, они не достойны возвышающегося над ними Вулкана. Взгляд Дженни то и дело обращался к серой громаде горы, усеянной рубинами вилл.

Вулкан, возносящийся над крышами, притягивал ее взгляд. Интересно, как живут лорды Повелители Огня, о чем мечтают, чем занимаются на протяжении дня, какие блюда готовят им придворные повара… и какие платья шьют их дамам? Дженни глядела на Вулкан больше, чем под ноги. Тот, кто привык ходить над площадью по канату, умеет держать равновесие, не пялясь вниз. И эта привычка сыграла с ней злую шутку. Дженни замечталась, глядя на сияющие окна дворцов над городом и взвизгнула, когда под ноги попалось что-то живое и мягкое. Серо-оранжевый неопрятный ком метнулся из-под башмаков, запищал, застрекотал, скаля мелки зубки и сверкая круглыми черными глазками.

Дженни отпрыгнула за спину Папаше, разглядывая диковинное существо. Сгорбленное, покрытое серой шерстью, оно сердито потирало отдавленную лапу и шевелило усами на вытянутой морде. Ростом это мохнатое уродство, когда не сутулилось, было больше трех футов.

Только потом Дженни заметила, что на улице суетится не меньше десятка таких крысоподобных тварей. Все они были в оранжевых жилетах и выглядели очень деловитыми. Низко склонившись, шарили тощими лапами по мостовой, сгребали, подбирали, таскали в рот и тут же пережевывали, так что усы ходили вверх и вниз.

– Дженни, не отставай, – позвал Папаша, – не то потеряешься. Что там такое? А, это ратлер. Ничего, идем, идем.

– Я тоже едва не наступил, – поддакнул Эрик, чтобы ободрить сестру, – они здесь сами под ноги лезут.

Потом, семеня следом за мужчинами, Дженни заметила, что на ратлеров то и дело кто-нибудь натыкается. И никого это беспокоит – идут себе дальше, не обращая внимания на писк нелюдей. Она припомнила: племя ратлеров жило издавна у подножия Вулкана, а когда под властью Повелителей Огня Эверон разросся и стал большим городом – эти существа ушли под землю, в городскую канализацию.

Оглянувшись, она увидела, что ратлер, которого она невольно обидела, уже вернулся к работе и не глядит вслед. Это несколько успокоило.

– Ратлеры служат городу, убирают отходы, – пояснил Папаша. – Эверонцы научились их не замечать. Даже шутят: если ты увидел ратлера на улице, значит, ты не местный. Бедняги носят яркие жилеты, но не помогает! Так что не смущайся и шагай живее. Я уже чую запах денег.

Произнося эти слова, он азартно вертел головой, его ноздри раздувались, словно впрямь пытались среди всевозможных ароматов улицы уловить названный запах. Папаша искал ломбард. Дженни это понимала, не задавая вопросов, потому что история повторялась не раз. В фургоне имелась одна-единственная по-настоящему большая ценность, золотой диск на цепочке с красивой гравированной звездой из серебра. Несколько необычно – украшать золото менее ценным серебром, но это ювелирное изделие невесть почему сделали именно таким. Звезда, восемь тонких и стройных лучиков, словно светилась на фоне благородного золота, и в целом вещь производила сильное впечатление. Что-то в ней было завораживающее, гипнотическое.

Папаша никогда не говорил, откуда у него такая диковина. Эрик утверждал, что этот медальон он нашел с кем-то из малышей, которых собирал у обочины в своем бесконечном странствии. Кому именно принадлежит этот предмет? Они никогда не обсуждали, потому что все, принадлежащее одному, являлось достоянием семьи. Вот этот баснословно дорогой медальон Папаша отдавал в заклад, получая ссуду, когда фургон прикатывал в новое место. Потом, заработав на выступлениях, они выкупали серебряную звезду и, прибыв в новое место, снова отдавали в заклад.

Папаша именовал такой процесс «извлечением медяков из золота», и именно этим собирался заняться. Оставалось отыскать приличное заведение, ссужающее под залог. Вот поэтому они стремились к центру, проталкиваясь сквозь снующих горожан и обходя копошащихся в грязи ратлеров. Бурмаль хотел занять денег в приличном респектабельном заведении, благо заклад имел солидный.

Когда-то Пьер спросил, почему нужен именно богатый ломбард. В богатом меньше риск, ответил тогда Папаша. Владельцы мелких заведений на окраине могут оказаться наводчиками местного ворья. Да у них и монет-то не сыщется под такое обеспечение!

Чем дальше от окраины, тем круче становился подъем, чище мостовые и богаче фасады домов. И Папаша вертел головой все быстрее. И вот он заметил вывеску: «Дрейкензер и компаньоны. Ссуды под залог». Вывеска была высечена в полированном зеленом камне, вмурованном в фасад весьма солидного строения, буквы позолочены. По правде говоря, здание больше напоминало крепость, чем городской дом. Это Папаше явно понравилось, и он, резко свернув, устремился к входу. Эрик и Дженни, поторопились и успели настичь его у самой двери.

Бурмаль решительно толкнул дверь и шагнул в полутемный зал. На взгляд Дженни, здесь было слишком богатое убранство, и она слегка смутилась из-за своего скромного наряда. Пол, выложенный каменными плитами – отполированными так тщательно, что они казались натертыми воском. Стены, наоборот, отделаны грубо тесаными панелями, должно быть, им полагалось наводить на мысль о пещере. У дальней стены за массивным столом восседал бородатый гном. Перед служащим расставлены инструменты его ремесла – весы, набор гирек, мерный шнур с узелками, толстенные книги, чернильница… и дополнял это разнообразие здоровенный боевой топор с острейшим лезвием, которое тускло отсвечивало под лампами.

– Чем могу быть полезен? – неприветливо осведомился гном.

– Чем может быть полезен служащий такого заведения? – пожал плечами Бурмаль, нависая над столом. Эрик встал рядом с ним, а Дженни держалась сзади. Уж очень неприветливо глядел на них суровый бородач за столом. – Мне нужна ссуда.

– Сумма?

Бурмаль назвал. Дженни показалось, что Папаша смущен, он глядел в сторону и бормотал негромко. Совсем не похоже на самоуверенного громогласного Бурмаля.

– Залог? – все так же кисло спросил гном. – Мы солидное заведение, благотворительностью не занимаемся.

Папаша с тяжелым вздохом выложил на стол свое сокровище. Он знал, что медальон стоит куда больше, чем деньги, о которых он просил неприветливого коротышку. А тот разгреб кучу мерных приспособлений и вытащил большой стеклянный диск, выпуклый с обеих сторон. Неторопливо навел этот предмет на медальон и тщательно изучил, потом перевернул и так же оглядел оборотную сторону – должно быть, высматривал клеймо.

– Ну, ладно, – изрек он наконец. – Если принять во внимание наш обычай всегда идти навстречу клиенту, то… пожалуй, стоимость этой штучки более или менее близка к запрошенной сумме. Но почем мне знать, что она не ворованная?

Папаша сердито хрюкнул в бороду, сгреб медальон со стола, сунул в карман и развернулся к двери, да так порывисто, что Дженни невольно отскочила в сторону, чтобы не оказаться у него на пути. Эрик тут же оказался рядом и обдряюще подмигнул – но украдкой, чтобы гном не заметил.

– Не спеши, – шепнул он в ухо Дженни, – мы никуда не уходим.

Эрику уже приходилось сопровождать Папашу в подобные вылазки, а Дженни до сих пор – нет. Она даже слегка растерялась: так долго искали ломбард, а Бурмаль уже наладился уходить. Значит, снова бродить по этим шумным улицам? Но Эрик подмигивал очень уверенно.

И в самом деле, Папаша не успел сделать и шага к выходу. Гном, сбросив маску неприветливости, вылетел из-за стола и ухватил его за рукав.

– Постой, погоди! Так дела не делаются!

– А как они делаются? – теперь уже Папаша разыгрывал роль. Притворялся рассерженным. – Я же не спрашиваю, не собрался ли ты всучить мне фальшивые монеты! Нет уж, выслушивать оскорбления я не намерен! Вот уж где я не ждал подобного обращения! В знаменитом «Дрейкензере и компаньонах»! Вот и верь теперь слухам, что это приличное заведение! Не ворованная ли! Моя фамильная реликвия! Которая в семье уже двенадцать поколений! Да если бы не заминка в делах, я не стал бы даже выносить ее из дома! Даже вынимать из сундука не подумал бы!

Гном уже извинялся, и бормотал о своей нервной работе, на которой приходится иметь дело с разными людьми, и не всякий раз клиенты столь же почтенные, как Папаша Бурмаль, который осчастливил… да-да, именно осчастливил «Дрейкензера и компаньонов» своим визитом. Но Папаша не унимался, его возмущение не знало границ. Потребовалось немало времени, пока обидчивый клиент наконец сдался и согласился снова говорить о ссуде. К концу беседы сумма займа заметно выросла, а срок выплаты превысил все мыслимые пределы. Во всяком случае, так показалось Дженни.

Гром несколько раз просил снова показать ему медальон, вертел его, разглядывал сквозь выпуклое стекло, взвешивал, тер толстыми пальцами… но в конце концов они с Бурмалем ударили по рукам, и гном раскрыл толстенную книгу, чтобы внести в нее запись о сделке. Пока шел спор, а ломбард вошло еще несколько человек, но им пришлось ждать. Похоже, гном вошел в азарт и теперь считал делом чести заключить договор. В этом-то и было дело, для этого Папаша затеял игру.

На улице Бурмаль шумно выдохнул и вроде расслабился.

– Вредный самодовольный народец! На редкость противная порода! – объявил он. – Иметь с ними дело – одно удовольствие. Гномы предсказуемы.

Дженни надеялась, что теперь они вернутся к фургону, ведь денег у них теперь достаточно, чтобы рассчитаться со смотрителем Тысячи Столбов. Но не тут-то было. Бурмаль снова устремился к центру города. Дженни, уже совсем растерявшаяся в этой толпе, не знала, на что и смотреть. И фасады здесь были причудливо украшены, и наряды на прохожих диковинные, и суеты больше.