Текст книги "Клянусь, я твой (СИ)"
Автор книги: Полина Эндри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
52
Мало кто может оценить прелесть прогулки теплым солнечным днем хотя бы потому, что мало кто в это время имеет такую возможность. Есть что-то беззаботно удовлетворительное в том, чтобы гулять в парке с мороженым в руках после безумной поездки на аттракционах, от которой до сих пор кружится в голове, в то время как люди вокруг все спешат и спешат, огибая нас с угрюмыми выражениями лиц.
Время от времени я ловлю на Оливии странные взгляды прохожих, весьма заинтересованных ее синяком на нижней губе и парочкой пластырей на лбу и виске.
– Наверное, они думают, что это твоих рук дело, – хмыкаю я, когда очередная женщина, идя нам навстречу, хмурится, переводя угрюмый взгляд между Кейном и Оливией.
– Тебя правда так волнует, что они думают? – удивлённо спрашивает Кейн, повернув ко мне голову. Я просто пожимаю плечами:
– Нет, наверное.
Хотя, наверное, в моих словах есть какая-то доля лжи, потому что когда очередная молодая девушка, идя нам навстречу, смотрит на Кейна, беспричинно ему улыбаясь, я чувствую, как внутри разгорается маленький пожар ревности.
Я становлюсь к нему чуть ближе и собственнически обвиваю рукой его бицепс, не без удовольствия отмечая, какие у него крепкие и тугие мышцы. Улыбка девушки сменяется суровым взглядом, она спешит обойти нас как можно быстрее. Я с чувством ликования прижимаюсь к нему сильнее и чувствую поцелуй в макушку. Наша прогулка проходит в тёплой, весёлой и невообразимо вкусной атмосфере. А главное, Оливия просто в восторге от аттракционов. К слову, погулять подала идею именно она. Кейну даже удалось с ней помириться или что-то вроде того, он угостил нас мороженным и сладкой ватой, правда сам он от мороженного отказался. А я иду и думаю, что я никогда ещё не испытывала подобное. Даже пять лет назад, когда мы вот так же втроём гуляли, дурачились и просто ловили кайф, используя те короткие свободные от родительских притеснений моменты, было не так. Сейчас по-другому.
Прижимаясь к боку Кейна по одну сторону и держа ладошку Оливии по другую, я ощущаю себя что ни есть членом семьи,а может мы сейчас и есть как самая настоящая семья. Я вскидываю голову и смотрю на проплывающие по небу облака. Я глубоко вдыхаю, чуть прикрывая глаза, и слышу, как звонит телефон Кейна.
– Алло, – сильный, бархатистый голос отдает волнующей вибрацией в грудь. Кейн чуть замедляет шаг, покосившись на меня. – Да, занят. Да, могу.
Он показывает мне жестом и чуть отходит, ныряя в телефонный разговор. Я за это время успеваю приметить свободную лавочку и направляюсь туда вместе с Оливией. Кейн возвращается спустя две минуты, и я вижу, как поменялось его лицо, как безмятежное спокойствие испарилось, создав задумчивую складку на лбу и угрюмо изогнутые брови.
– Все хорошо? – я осторожно интересуюсь, заглядывая в его глаза.
– Блейк попал в аварию. Он в больнице, живой, ушибы несерьёзные.
Я тихонько охаю от потрясения. Кейн смотрит на меня, поджав губы, и весь его непроницаемый вид, за которым прячется тщательно сдерживаемоенапряжение, говорит о том, что он думает, что напугал меня. Его ладонь мягко накрывает мою и переплетается с моими пальцами.
– Я должен вернуться в город, – глаза Кейна становятся мягче, и в то же время заботливей. – Вы с Оливией пока останьтесь здесь, а я через пару дней вас заберу.
– Нет, я поеду с тобой, – решительно говорю я.И это не обсуждается,– не произношу вслух, но это ясно читается в моих глазах. Очевидно уже зная меня, зная, что я все равно любым другим способом приеду, Кейн соглашается.
– Ладно. Тогда поехали собирать чемоданы.
Он целует меня в лоб и отпускает. Затем достаёт мобильник и вызывает такси.
53
Всю дорогу до дома мы едем молча. Кейн разговаривает с водителем о погоде и пользе онлайн обучения, а я сижу на заднем сидении, гладя покоющуюся на моем колене руку Оливии и смотрю, как за окном пролетает знакомая лесистая местность. Вскоре мы поворачиваем на ставший родным переулок, Кейн расплачивается с водителем, и мы выходим из машины. На часах уже полпятого, хотя небо настолько светлое, что его вполне можно было бы принять за чистый рассвет.
В квартире мы застаем небольшой беспорядок и разбросанные по стульям вещи. Элайна, вытягивая за собой большой чемодан из спальни, поспешно цокает на каблуках к выходу, в сущности ни на кого не глядя.
– Привет, Элайна.
– Пока, Кейн.
После того, как раздается хлопок двери, на несколько долгих секунд в помещении повисает нехарактерная для нас тишина, а затем Кейн обращается ко мне:
– Ты не говорила, что Элайна собирается съезжать тоже.
– Она и мне не говорила.
Я озадаченно поднимаю голову, стараясь казаться менее обеспокоенно, чем это есть на самом деле. Я и сама не знаю, что происходит. Мне не нравится, что в последнее время она стала более закрытой и отстраненной. Она никогда не боялась, Элайна бы никогда не впустила в свой характер тревожность, она привыкла жить налегке. Поначалу я думала, что дело в моей беременности и спонтанном переезде, но теперь понимаю, что это не так. Качаю головой, отпускаю ладошку Оливии и сгребаю с пола несколько упавших вещей, решая, что потом с этим обязательно нужно будет что-то сделать.
– Где твои чемоданы? Один? – Кейн крутит головой по сторонам с твердым намерением сейчас же все вынести из квартиры.
– Два, другой в спальне.
Мой заглушенный голос едва достает ушей. Я смотрю, как он направляется в спальню и думаю, что все же хорошо, что я успела собрать их утром, потому что сейчас я вряд ли бы смогла сложить даже элементарные мелочи. Несколько аксессуаров остались стоять на полках ванной и стеллажа, но вообще не проблема, куплю новые.
Вместе с Кейном уходит Оливия, а я задерживаюсь и выхожу с небольшой спортивной сумкой, перекинутой через плечо. Кейн ставит второй чемодан в багажник и при виде меня делает шаг навстречу, забирая у меня сумку. Закрыв багажник, он встречается со мной взглядом.
– Садишься вперёд? – спрашивает он мягко, в его глазах читается нежность.
– Нет, я хочу с Ким, – неожиданно подаёт голос Оливия, она жмется к моему бедру и обнимает за талию. Я ненадолго застываю в замешательстве.Кейн тянется к бардачку.
– Тогда на, выпей таблетку и постарайся уснуть, нам ехать часов семь, не меньше.
Кейн чуть нажимает на блистер и на послушно выставленную ладонь выпрыгивает таблетка, Оливия забрасывает её в рот и запивает пол литровой бутылкой воды, сопровождаемая пристальным вниманием брата. Кейн забирает у нее бутылку, закручивая колпачком, небрежно бросает ее на сидение и смотрит на меня.– Сядешь с ней на заднем сидении? – мягко спрашивает он. – Ее иногда сильно укачивает, а с тобой она будет чувствовать себя спокойней и быстрее уснет.
Я улыбаюсь.
– Конечно, Кейн.
И мы все вместе садимся в машину. Кейн следит за тем, чтобы мы плотно закрыли дверь, садится за руль и заводит двигатель. Гул его автомобиля невероятно мягок, и в мгновение, когда Кейн приподнимает створку своего окна и мы трогаемся с места, меня наполняет странное ощущение абсолютной, неестественной тишины.Ну, с Богом.
54
Я смотрю на пролетающие дома за окном. Там, на краю уже давно село солнце. Город остался далеко позади, небо темное, мы едем по пустой дороге, и по обеим сторонам от неё простираются поля, конца которым мне не видно. Я успела полюбить это место, потому что оно неразрывно связано с пятью годами моей насыщенной жизни. Эти высокие двустворчатые двери, ведущие в стены университета, преподаватели, друзья, мои первые победы и первая серьезная работа, – всё, что делает мои воспоминания такими яркими и полными, – отныне постепенно превращается в закрывающуюся страницу прошлого. Теперь у меня новая цель. Новая жизнь. С ним. Так, как ты и всегда хотела.
Машина двигается плавно, мы едем уже достаточно долго и от длительной неподвижности у меня затекли все ноги и руки. Хотя начиналась наша поездка вполне неплохо, по началу Кейн включил радио, мы говорили о моем увольнении и поисках новой работы здесь, но где-то через час Оливии стало плохо и вся атмосфера, доселе царившая налегке, канула в лету. Треть пути мы ехали с остановками через каждые полчаса, а потом, она вымученная и бледная, наконец уснула. Я уже где-то более часа сижу в неподвижном положении и чувствую, как от долгого сидения в неудобном положении моя спина и ноги затекли нещадно, но пошевелиться, чтобы размять тело, не решаюсь, – Оливия крепко спит на моем плече, а ещё один такой заход, и доберёмся мы быстрее явно в больницу, а не домой.
Осталось чуть-чуть. Мы уже въехали в город, на окраинах мелькают знакомые билборды и оранжевые огоньки в окнах многоэтажек, и когда я уже вижу вдалеке знакомую подъездную дорожку, меня переполняет необычайное облегчение, я уже собираюсь будить Оливию, но тут в мои уши вливается быстрый, слегка настороженный голос.
– Ким, Ким, погоди.
Я замираю в нерешительности, направляю глаза вперёд и вижу картину, которая повергает меня в настоящий шок.
– О Боже. Кто это?
Кейн делает глубокий выдох. Очевидно, что для него, как и для меня, это оказалось полной неожиданностью.
– Подожди меня в машине. Пожалуйста, не выходи и если проснется, ни в коем случае не выпускай Оливию.
У меня получается только сдавленно кивнуть и Кейн выходит, негромко хлопнув дверью. А я прижимаю к себе Оливию и стараюсь убаюкать ее дальше, решая не вмешиваться. С затаившим дыханием я наблюдаю, как Кейн подходит к калитке, я вижу, как женщина сразу же бросается к нему, пытаясь обнять, но Кейн уводит ее руки от себя, держась на расстоянии вытянутой руки, и что-то ей говорит. Весь его вид, холодный и непроницаемый, говорит о том, что он почему-то выстроил тщательно твердую броню и что-то подсказывает мне, что это непроста. Женщина что-то говорит и говорит, чуть не дрожа от эмоций, вид у нее умоляющий и очень усталый. Еще я замечаю, что она старшего возраста. На вид ей где-то сорок-сорок пять лет, у нее светлые волосы, осунувшееся лицо и худое телосложение, большего я рассмотреть не могу, так как свет от фар это единственный источник света на данный момент. В итоге она уходит ни с чем, и я не могу не заметить мелькающее разочарование на ее лице, а Кейн возвращается к машине и открывает дверку с моей стороны.
– Выходите, – голос его слегка раздраженный и взбудораженный, и я понимаю, что моя призрачная надежда на обратное, безвозвратно канула в лету. Я всё-таки бужу Оливию и осторожно сообщаю, что мы приехали.
Кейн идёт впереди, ловко проворачивая ключ в замке, и пропускает нас в дом. Мы заходим в дом, Оливия сонно топает прямиком в свою комнату, сбивчиво пожелав всем спокойной ночи, а Кейн какое-то время молча стоит, сунув руки в карманы брюк, глаза его устремлены в пол, он часто дышит, брови угрюмо нахмуренные.
– Вот что, Кимберли. Я сейчас поеду к Блейку, а ты никуда не выходи и не выпускай Оливию.
Меня задевает его холод, но я понимаю, что этот тон не имеет ничего общего со мной.
– Это же была она? Твоя мама? – спрашиваю я.
– Если будут стучать в дверь, тоже не открывай.
– Кейн…
– Да, Ким, это была она.
Повисает молчание. Я могу видеть стену из плотного напряжения между нами. А затем я делаю то, что по моему мнению, сейчас ему нужнее всего. Я кидаюсь на его шею и обнимаю, утыкаясь в грудь и вдыхая запах моего любимого одеколона. Кейн явно не ожидал, но спустя пару мгновений он тоже меня обнимает.
– Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – шепчу я ему в грудь.
– Я тоже надеюсь, – его голос сильно смягчается. Кейн целует меня в макушку и по всему моему телу разносится блаженное тепло. – Ложись без меня.
Он отпускает меня. Я тянусь к нему и кротко целую в губы. Улыбаюсь и отхожу на шаг.
– Ступай, Кейн. Люблю тебя.
Уголки моих губ слегка приподняты, и он улыбается мне в ответ, сгребает с полки ключи и затем уходит.
55
Белый холл, заполненный людьми. Странно, но даже в такое время количество прибывших не уменьшается, люди суетятся возле гардеробной, врачи разговаривают с пациентами, разный медперсонал носится туда-сюда с большими набитыми папками в руках. Кругом больничный хаос: я натыкаюсь на людей в халатах, сталкиваюсь с разными посетителями в коридоре. Что-то есть тревожное в том, как они суетятся.
Мои ладони опускаются на твердую поверхность стойки регистрации. Разговаривающая с другим посетителем медсестра смотрит на меня, приподняв брови.
– Добрый вечер. К вам несколько часов назад поступил мой приятель, Блейк Моррис. Автомобильная авария. Его привезли на «скорой».
– Сейчас, минуточку. Да, поступал такой. Пациент Блейк Моррис доставлен в приемное отделение. Вы хотите навестить его?
– Да, пожалуй.
– Двадцать седьмая палата, приемное отделение в левом крыле.
– Спасибо.
– Пожалуйста.
Каждый мой дальнейший шаг отмеряется постепенно утихающим гулом. Обстановка в левом крыле поражает своей неестественной тишиной, заглушая шум холла, доносящийся где-то далеко за спиной. А вот и двадцать седьмая палата. Но все происходит слишком быстро, потому что я не успеваю к ней дойти. Я вижу Элайну, выходящую из палаты с левой стороны. Вид у нее какой-то поникший, болезненный. Она в белом халате, криво накинутом на безупречное красное платье, закрывает за собой дверь, цокая красными каблуками, и у нее нет с собой чемодана. Наверное, я и правда так долго нахожусь в ступоре, что со стороны это становится похоже на апоплексический удар.
– Элайна? – и все же я не могу скрыть удивление в голосе. – Что ты здесь делаешь?
Девушка вздрагивает, замечая меня, она поднимает голову, я не могу не отметить слёзно-черные подтёки на ее глазах и мне впервые становится искренне ее жаль. Могу сказать точно, что сейчас от той яркой, знающей себе цену кокетливой стервочки не осталось ни следа.
– Так… Знакомую навещала.
– Ты какая-то бледная, – замечаю я, пристально оглядывая ее лицо. – У тебя все хорошо?
– Не бери в голову.
Девушка обходит меня, но я вовремя хватаю ее за руку.
– Элайна, – и на какой-то миг наши взгляды встречаются. – На тебе же лица нет. У тебя заплаканные глаза, потерянный вид и ты вышла из палаты Блейка, – сопоставляю я, глядя на нее рентгеновским взглядом. – Между вами точно ничего не было?
Улыбка Элайны становится похожей на болезненную гримасу, когда она вырывает руку:
– Какая разница?
– Но он сказал…
– Что я не в его вкусе. Да, я в курсе, спасибо.
Бросив в восточную стену быстрый взгляд, она резко мотает головой и заправляет выбившиеся из причёски волосы. Она часто дышит, глаза её устремлены в пол. И я понимаю, что было явно лишним напоминать ей о таком.
– Элайна, – выдыхаю я. – Я вижу, что у тебя что-то случилось. Да и Блейк в последнее время ходил задумчивый, часто забывался. Давай колись, что между вами произошло?
Видимо, мой располагающий тон все же вызвал какое никакое доверие, потому что застывшая на ее лице маска даёт конкретную такую трещину и теперь она смотрит на меня потерянным взглядом утопающего.
– Я беременна, – жалобно всхлипывает девушка. – А он… просто выгнал меня.
Если я и испытываю глубокий ничем неприкрытый шок, то стараюсь всячески не выдавать этого.
– Нет, погоди… Ты что-то неправильно поняла. Блейк бы никогда так не сделал, он бы не выгнал тебя.
– Да что ты знаешь! – огрызается она, зло вырывая руку. Брови Элайны болезненно изгибаются, и по щекам уже катятся слёзы, которые она с остервенением вытирает изящной ладонью и качает головой. – Передай Ким, что я в порядке. Она мне звонила, но я не хочу разговаривать. Пожалуйста, не говори ей ничего, я сама расскажу, – девушка тяжело переводит дыхание, невидящим взглядом уставившись в стену. – Когда буду готова.
– Хорошо. Только если ты пообещаешь, что все же позвонишь ей.
– Обещаю.
И позже, оставшись наедине со своими мыслями в пустом больничном коридоре, я осознаю одну вещь: лгут те, кто говорят, что в нашей жизни бывают белые и чёрные полосы – среди них существует ещё великое множество оттенков…
56
Дверь приоткрывается и я застываю в проходе, видя лежащего на больничной койке Блейка Морриса.
Одного взгляда на него мне хватает, чтобы понять, несколько потрепали его события последних часов: лицо мятое, разбитый лоб, ему стеклом рассекло щеку и вот, куча перевязок на теле. Всегда гладко выбритое лицо сейчас чернеет на подбородке пепельной щетиной. Знаю, что автомобиль знатно пострадал, и в общем-то бедолаге, который в него врезался, теперь не позавидуешь, но в целом ничего критического, – врачи говорят, максимум через недельку можно выписывать. Я осторожно прикрываю за собой дверь, в замешательстве почесывая щеку и тихим голосом произношу:
– Я даже не знаю, что тебе сказать, дружище…
Он отрывает взгляд от окна, глядя на меня с пронзительным спокойствием:
– Говори, как есть.
– Я только что встретил Элайну. На ней совсем лица нет. Что ты ей сказал?..
– Ничего особенного, – нехотя отзывается друг.
– Она правда беременна… от тебя?
И тут в палате воцаряется такая тишина, что можно было услышать, как за дверью елозит по полу мокрая швабра уборщицы.
– Нет, – отрезает Блейк, но я жду, зная, что будет продолжение. Блейк медленно выдыхая качает головой, и смотрит в окно, и выражение его лица мне ни о чем не говорит.
– Знаешь, сколько у нее было мужчин? А сколько раз женщины пытались окрутить меня вокруг пальца мнимой беременностью? А я знаю. Наверняка поссорилась со своим очередным любовником, а на меня решила всё спихнуть.
– Нет-нет, ты что-то путаешь… – я поспешно качаю головой, приближаясь. – Да, Элайна бывает легкомысленной и часто вообще не думает, но я знаю её ещё с тех времён, когда она была подростком, – опускаясь на стул, я прямым взглядом смотрю ему в глаза. – Она бы не стала лгать.
– Она не в моем вкусе, я уже говорил, – и Блейк направляет ответный взгляд. Некоторое время он не моргает и не сходит с дистанции, а затем вызывающе вскидывает брови: – И ты правда думаешь, что я бы стал спать с ней просто так, без защиты? Ты же знаешь, что я таким уже давно не страдаю.
– Как это случилось? – осторожно интересуюсь я.
– Она сама пришла ко мне. Надеялась на большее, но я ей отказал. Такие девушки мне попросту не по душе.
– Какие такие? – спрашиваю я.
– Легкомысленные, – он не сводит с меня взгляда. – Падки на скандалы и деньги, —очень, очень нехорошего взгляда.– Вот совсем другое дело твоя Ким…
Мой взгляд моментально меняется и, наверное, со стороны мои глаза и вправду становятся острее бритвы, потому как Блейк почти сразу же выставляет ладони в успокаивающем жесте.
– Спокойно, приятель. Я не собираюсь уводить ее у тебя или ещё что-то, – заметив мою настороженность, он медленно и плавно выдыхает. – Мне просто нравятся больше спокойные и уравновешенные. И рассудительные. А эта девчонка только и живёт сегодняшним днём.
Я смотрю на него, не зная точно, что на самом-то деле испытываю от всей этой ситуации.
– Она плакала, когда вышла.
– Пусть плачет. У нее есть своя голова на плечах. Пора бы уже взяться за голову.
Я предпринимаю ещё одну попытку достучаться до него:
– Мне кажется, ты слишком жесток к ней.
– Тебе кажется.
Возникшая гнетущая пауза, казалось, затянется навсегда. Я понимаю: все без толку. Ещё я понимаю, что лучше не лезть. Как никак они взрослые люди, сами разберутся. У нас же с Ким получилось.
– Ты как? Сильно досталось?
– Я в норме, – раздражительно отвечает Блейк.
Да, знаю я, что он ненавидит такие вопросы, но что поделать, сегодня из нас двоих он больной, а я и вправду не на шутку встревожился.
– Блейк, – предупредительно зову я.
– …И не нужно было срываться и вовсе не обязательно возвращаться в город из-за меня. Неразумный персонал, кто их просил… – бурчит себе под нос. Он поднимает голову, глядя на меня. – Езжай к своей Ким, а то будет переживать.
Я так и сижу, не двигаясь и не предпринимая попытку встать.
– Кейн, я в норме.
Блейк смотрит в мои глаза и я понимаю, что это действительно так. И, уже находясь около приоткрытой двери, положив ладонь на ручку я тихо выдыхаю и поворачиваю голову, понимая, что меня сгрызет чувство неправильности, если я не скажу это:
– Элайна не такой плохой человек, как ты думаешь. Не факт, что она сама в восторге от этой беременности. Но она не лгунья, Блейк.
И я ухожу, надеясь, что всё-таки смог достучаться.
57
Есть какой-то особенный шарм в том, чтобы просыпаясь, ощущать на себе его руки, находясь вегообъятиях, чувствовать себя счастливее всех этого мира. Правда, сегодня утром я проснулась одна.
Рассветное солнце за окном на несколько секунд ярко озаряет выступы высокого обеденного стола и ярко-розовые розы в хрустальной вазе. Настроение – отличное, на часах – шесть утра. Надо же, ещё вчера я уволилась с любимой работы, покинула с концами любимый город, но кроме удовлетворения не чувствую ничего. Я улыбаюсь, когда вижу Кейна, что сидит за барной стойкой на высоком стуле, попивая свой любимый кофе. Весь такой деловой, в костюме и с галстуком, ну прямо загляденье. Рядом с его левой рукой лежит телефон, перед ним – тарелка с запеченным тостом.
– Доброе утро, любимый, – я наклоняюсь, взъерошив мягкую шевелюру волос, коротко вдыхаю запах и целую макушку.
– Доброе, Ким.
Я отстраняюсь всего на считанные сантиметры, чтобы посмотреть на непривычно тихого Кейна. А где же его фирменная кривая улыбка, которая сводит меня с ума?.. К хорошему быстро привыкаешь, знаете ли.
– Ты вчера остался спать на диване, – говорю я, взбираясь на такой же стул, хотя это скорее констатация факта, нежели упрек.
– Я поздно вернулся, не хотел тебя будить.
Мне не нравится, что после его ответа я ощущаю гнетущую тишину. Я смотрю на задумчиво изогнутую дугу густых бровей, озадаченную складку на лбу, на то, как он сосредоточенно пьет кофе, перевожу взгляд на уныло молчащий телефон, а затем и на тарелку с наполовину целым тостом.
– Ладно.
Я спрыгиваю со стула, обхожу островок и открываю холодильник в поисках чего-нибудь съедобного.
– Я приготовил твои любимые панкейки с клубникой и купил тебе вишневый сок. Не могу быть уверен насчёт своих кулинарных способностей, но я подумал, что тебе это будет вкусно. И малышу.
Я закрываю холодильник, с интересом поворачиваюсь к столешнице, вижу на ней аккуратно украшенный блюдами поднос и помимо воли расплываюсь в улыбке. Он заботится обо мне. Нас. Это так мило.
– Я поеду на работу раньше, а то там творится полный хаос. Пока Блейк отлеживается в больничке, мне придется отхватывать по всем фронтам. А ты чем сегодня будешь заниматься? – спрашивает Кейн поверх чашки, делая маленький глоток.
Я пододвигаю тарелку на край, пожимая плечами.
– Отведу Оливию на танцы, а потом может быть, схожу к врачу.
Наливаю из графина сок и поворачиваюсь к Кейну, держа стакан и тарелку. Его взгляд теперь блуждает по моему лицу, наливаясь легким беспокойством:
– Тебя что-то болит?
Я улыбаюсь:
– Нет, я просто хочу встать на учёт. Хочу уже начать отслеживать беременность. Ещё несколько недель и мы сможем послушать ребенка на УЗИ.
– Это отличная новость, малышка, – так и не допив кофе, Кейн берет со стола телефон, поднимается и нежно целует меня на прощание в губы.
Я стою, как дура, улыбаясь и отчего-то чувствуя внутреннюю поднесённость. Где-то в недрах дома раздается стук двери, я сажусь на место Кейна, притягиваю к себе тарелку и делаю глоток из его чашки. Вкусно. Боже, я только сильно надеюсь, что у меня не будет с этим никаких проблем и я смогу пить кофе, как раньше. Не могу без него жить… И без Кейна тоже. Но если говорить совсем уж начистоту, без кофе я как-нибудь проживу.
