Текст книги "Сара Фогбрайт в академии иллюзий (СИ)"
Автор книги: Полина Бронзова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)
Он дёрнул меня к себе, но тут же получил тростью по зубам. Я слышала, как вскрикнула миссис Харден и как кто-то воскликнул: «Да что же это такое! В храме-то!» и всплеснул руками. Мой граф, угрожая Шэди тростью, толкнул меня к арке. Шэди съёжился и скулил, зажимая нос и рот.
Я выбежала наружу. Прямо у арки стоял медно-рыжий экипаж миссис Тинкер, от которого теперь отцепили фургончик. За рулём сидела Флора.
– Сюды! Топай сюды, мисс! – раздалось из другого экипажа. Из окна мне махал господин Сторм, в котелке и тёмных очках.
Но тут от дороги свернул ещё экипаж – наёмный, крошечный, с одним местом для водителя и прицепным жёлтым фургончиком для пассажиров. Отчаянно виляя и скрипя, он добрался до колоннады и встал, перегородив дорогу. Из фургончика вывалился третий граф Слопмонт.
Выпучив глаза, он уставился на нас и вскричал, картавя:
– Что происходит? Папа! Папа, ты здесь? Меня заперли в кладовке, и ты уехал без меня! Что здесь творится? Папа!
Я замешкалась (как пропустить такое зрелище?), но мой граф буквально втолкнул меня в экипаж, ввалился следом и крикнул голосом мистера Хардена:
– Мэтью, ходу!
Господин Сторм нырнул под сиденье, нажал на педаль и тронул рычаг.
– Ничегошеньки отсюдова не вижу! – завопил он, и мы поехали в дерево.
Мистер Харден потянулся вперёд, застрял между сиденьями, но всё же успел схватить руль и вывернул.
– Жми, Мэтью, жми! – скомандовал он. – Остальное на мне. Сара, держись!
Я вцепилась в спинку водительского кресла. Мы завиляли между деревьев. Экипаж скакал по сугробам, и его кренило то влево, то вправо.
– Хорошо, тихо ушли, как и собиралися, – проворчал господин Сторм.
– Совсем чуть-чуть не успели, – ответил мистер Харден, всё ещё растянутый между задним и передним сиденьями. – Сбавь!.. А теперь жми!
Мы вылетели на дорогу и понеслись, лавируя между экипажей.
– Сара, погляди назад, – велел мистер Харден. – За нами едут?
Я обернулась. Медно-рыжий экипаж с рёвом нас нагонял. Флора и Шэди не хотели сдаваться так просто.
– Возьми мою трость! – крикнул мистер Харден. – Видишь круглое отверстие в заднем стекле? Направь трость туда.
Я сделала, как он велел, но зачем?
– Что дальше? – спросила я. – Отбиваться тростью, когда они подъедут ближе? Они уже совсем рядом!
В заднем окне я видела напряжённое лицо Флоры с плотно стиснутыми губами.
– Чё там, будто аркановоз? – пропыхтел господин Сторм.
– Мэтью, нечего выглядывать, жми! Жми! Сара, стреляй!
– Как стрелять? Из трости?
– Ты видишь крючок?
Я и вправду заметила крючок под набалдашником и немедленно за него потянула, не успев ни о чём подумать. Трость дёрнулась, громко хлопнула, и облако белого дыма выстрелило из неё, окутав рыжий экипаж. Тут же слева взревел гудок, послышался отчаянный крик, наш экипаж подпрыгнул, и я увидела перед собой чёрный вагончик аркановоза и перекошенное от страха лицо машиниста. Он явно выкрикивал ругательства. Мы пронеслись прямо перед ним, едва не столкнувшись.
В этот миг раздался ужасный грохот и треск, и аркановоз сошёл с рельса. Похоже, Флора и Шэди влетели в него.
– Чё там? Чё там? – суетился господин Сторм под сиденьем. – Мне ничё не видать! Бернард, чё там?
– Ничего особенного, – сказал мистер Харден, пытаясь пролезть вперёд. – Дай я сяду… Нет, нет, Мэтью, жми! Жми и не высовывайся!
– Да чё там? – закричал господин Сторм, но не получил ответа. Тут завыла полицейская сирена.
– Сара!.. – крикнул мистер Харден, на миг обернувшись от руля.
– Держаться? – предположила я.
– Молись!
Мы выехали на набережную и раньше, чем я успела испугаться, взмыли над парапетом и влетели в воду. Но экипаж не утонул, а заскакал, как пущенный блинчиком плоский камень. Полицейская машина застыла у парапета, грустно мигая голубым огнём, и я видела, как чёрные фигуры высыпали из неё, указывая на нас руками. Кто-то побежал к причалу, где стояли катера.
– Ровно едем, хорошая дорога! – сказал господин Сторм, который ничего не видел. – Это где мы?
– Ты, главное, педаль не отпускай, – ответил мистер Харден сквозь зубы. – Почти на месте.
Мы нырнули под мост, а после запрыгнули на другой причал и с него выехали на набережную. За нами уже следовал катер, но теперь сбавил ход. Полицейские разочарованно хлопали себя по бокам и смотрели нам вслед из-под ладони. Теперь у них не было ни малейшего шанса нас догнать.
Мы доехали до гномьего квартала, а там спрятали экипаж в крошечной пристройке, где господин Сторм держал свой велосипед. Задняя стена пристройки оказалась фальшивой, и за ней пряталось внушительных размеров хранилище.
– Мы собирались тихо свернуть и исчезнуть по дороге из храма, – пояснил мистер Харден, утирая платком взмокший лоб. – Ни жениха, ни невесты, будто их и не было.
– А запись в книге? – спросила я. – Зачем мы подменили перо?
– Исчезающие чернила. Сейчас в книге уже нет никакой записи.
– А где Шарлотта и Сэм?
– Следили за тем, чтобы граф не прибыл на церемонию слишком рано, – нахмурясь, ответил мистер Харден. – Судя по тому, что у них не совсем получилось, им кто-то помешал. Мы условились встретиться здесь, подождём немного. К слову, мы сумели забрать все твои вещи.
Я пришла в восторг, а после вспомнила о блокноте. Ох, надеюсь, мистер Харден туда не заглядывал и не видел свой портрет! Почему я не уничтожила этот дурацкий набросок?..
Мистер Харден тем временем отыскал в экипаже странный прибор, похожий на опасную бритву, и сказал, что это нейтрализатор. И первым делом вернул себе прежний вид, избавившись от лица с крупным покрасневшим носом и от жидких светлых волос.
– И тебе больше незачем ходить в чужом обличье, – сказал он затем и принялся водить нейтрализатором у меня перед лицом. Нейтрализатор искрил и потрескивал.
– К слову, наши кольца – это те самые, что я зачаровывала, – похвасталась я. – Вы слышали, как маркиз сказал, что камни превосходного качества?
– Он слеп как крот, – проворчал мистер Харден. – У нас не хватило пыли, чтобы зачаровать экипаж, а он ничего не заметил. Это мой экипаж, а он думал, что едет в своём. Борода Мэтью торчала из багажного отсека, но маркиз и этого не разглядел.
– Ничё не торчала, – тут же вставил господин Сторм.
– Что до колец, – продолжил мистер Харден, – под позолотой кое-где проступает медь, а камни все в пузырях, но маркизу никто не решился о том сказать, и всё же для первого курса работа замечательная, Сара. К слову, как вышло, что вы раскрыли всем мой секрет, о котором клялись молчать?
– Ох, это! – воскликнула я, смутившись. – Я молчала, честное слово, молчала, пока не возникла острая необходимость… Понимаете, иначе было сложно объяснить, насколько всё плохо, а ведь на кону стояла ваша жизнь, и – и меня саму могли убить, а тогда всё ушло бы с нами в могилу, и Дите никто бы не передал… Да и я сказала всего паре человек!
Мистер Харден потрепал меня по плечу, рассмеялся и заявил:
– Я не сержусь. Я благодарен, Сара, от всей души благодарен.
– Да и мы ж чё? – проворчал господин Сторм. – Мы ж никому ни гугу!
Мы поднялись в квартиру, и госпожа Сторм, Хильди и рыжие тройняшки немедленно дали понять, что и для них тайна Бернарда не является никакой тайной. Я только отводила глаза и при первой возможности заперлась в комнате, чтобы переодеться.
Никогда не думала, что буду так рада своему коричневому форменному платью.
– Ух! – кричала Хильди. – Воротилися! Мой счастливый камешек-то помог! Ну чё, теперь двигаем к Дите, чтоб вы поговорили? А то уж давно пора.
– Двигаем, двигаем, – хмуро сказал Бернард. – Только дождёмся Шарлотту и Сэма.
Госпожа Сторм немедленно усадила его за стол и всё окружала мисками со свиными рульками, фасолью, пирогом, варёными яйцами и картофельным пюре, пока и места не осталось. Мы, разумеется, тоже были приглашены. Я соорудила себе тост с беконом, отхлебнула горячего чая из треснувшей кружки и почувствовала, что совершенно счастлива. Почти совершенно. Знать бы, что Шарлотта и Сэм в порядке!
На лестнице грохнуло, и белый дым повалил с площадки на кухню. Оказалось, Джейси, Джаспер и Джок утащили трость и потянули за крючок. Все страшно перепугались, но мистер Харден объяснил, что от этого нет опасности, только дым.
Всё равно господин Сторм так поглядел на сыновей, что стало ясно: позже он им всыплет.
В это время внизу, в лавке, зазвенел колокольчик. Лавка была заперта, но кто-то пришёл и трезвонил, а затем постучал. Господин Сторм метнулся к балкону, чтобы выглянуть сверху, и мистер Харден за ним, и я следом.
Внизу стояли Шарлотта и Сэм! Они махали нам и улыбались.
Тут из ниоткуда, из пустоты за их спинами возник Томас Твайн, комиссар. Он обхватил Шарлотту за шею и направил пистолет на Сэма.
– Кончай дурить, Бернард, – холодно сказал он. – Попробуй только опять удрать. Мне кровь из носу нужно с тобой поговорить.
Глава 16. Драка в гномьем квартале
Мои ноги вмиг стали ватными. Я не ощущала их, не могла двинуться и удивилась, как это я ещё стою. Мистер Харден вцепился в перила, напряжённо глядя вниз. Своим плечом я чувствовала его закаменевшее плечо.
Внизу, под балконом, Томас Твайн крепко держал Шарлотту и грозил Сэму пистолетом.
– Спускайся, Бернард, – ледяным голосом велел он. – И без глупостей. Мне нужен только ты.
Мистер Харден выбросил руку вперёд, сделал ею движение, будто что-то отбрасывал, и воскликнул:
– Mossa obietto!
Комиссар вскрикнул. Пистолет вылетел из его руки и упал в снег. В следующий миг Сэмюэль пнул комиссара под коленку.
Мистер Харден бросился к лестнице, едва не споткнувшись о тройняшек. Джейси – нос с царапиной – в один миг вскарабкался на балконные перила и со свистом съехал вниз по тросу, стоя одной ногой в котелке.
– Куды! – только и успел сказать господин Сторм.
Он поймал кого-то из оставшихся братьев за ухо, но второй уже протискивал трость за перила. Вот она полетела вниз.
– Я хочу только поговорить! – воскликнул комиссар, не отпуская Шарлотту, и потянул руку к пистолету. – Mossa obietto la mi…
В этот миг Джейси выпалил в него из трости, а Сэмюэль успел отшвырнуть пистолет в сторону. Их всех окутал белый дым. Из лавки вылетел мистер Харден и нырнул в этот дым.
– Наших бьют! – заревел господин Сторм на всю улицу.
Он тоже хотел съехать по тросу, но вовремя понял, что тот не выдержит, а тогда схватил верёвку с крюком, лежавшую в углу среди всяких вещей, зацепил за перила, с кряхтением перевалился через них и мигом оказался внизу.
– Наваляй ему, батя! – заорала Хильди, стуча черпаком по котелку.
Повсюду со скрипом распахивались балконные двери, и гномы, цепляя крюки за перила, съезжали по верёвкам. Женщины стучали по котелкам – сперва вразнобой, но вот я уловила ритм.
Облако дыма всё не рассеивалось. Из него кубарем выкатился Сэм, но тут же опять ринулся в бой. Вот комиссар попятился, но чья-то рука втянула его обратно. Вот боком, кашляя, вылетела Шарлотта и привалилась к стене, согнувшись. Вот мелькнула трость.
– Ты не в тот квартал забрёл, желторотик! – орали гномы во всю глотку, кидаясь в атаку со всех сторон.
– А наши-то кто? Кого колотить?
– Бей всех скопом, там разберёмся!
Вертелы, ложки и черпаки ритмично ударяли по сковородам и котелкам, и от этого звука у меня внутри всё дрожало.
Дым начал рассеиваться. Я увидела, что мистер Харден лежит в снегу лицом вниз, и гномы заламывают ему руку, а Джейси, Джаспер и Джок молотят их и кусают. Их вмешательство помогло: мистер Харден ловко вывернулся, откатился и вскочил на ноги, озираясь. Должно быть, выглядывал комиссара.
Я застыла, напряжённо вглядываясь во всё вокруг, и заметила полупрозрачный силуэт, будто вдоль дома двигалась медуза. Она собиралась уплыть в безопасные воды, прочь из гномьего квартала.
– У зелёной двери! – закричала я изо всех сил, перекрикивая грохот, и указала рукой. – У зелёной двери! Забросайте его снегом!
Первый снежок бросил Сэм. Джейси, Джаспер и Джок тоже метнули свои, поменьше.
– Цельсь, пли! – взревел господин Сторм, и лавина снежков обрушилась на комиссара.
Он только и успел закрыть лицо и стоял, пошатываясь, а потом упал на колени. Одна из гномок, свесившись с балкона, обсыпала его мукой из деревянной кадки, а после нечаянно выронила и саму кадку. Та с глухим стуком встретилась с головой мистера Твайна, и он рухнул в снег.
– Сдаюсь, – прохрипел он, поднимая руку. Потом рука упала, и он затих.
Черпаки перестали грохотать.
Мистер Харден медленно подошёл и осторожно ткнул комиссара тростью, обернулся и кивнул. Гномы восторженно взревели, потрясая кулаками:
– Победа! Хо-хо! Будет знать, как это самое!
Опустившись на колено, мистер Харден защёлкнул на запястьях комиссара наручники.
– А это кто вообще? Чё мы его били? – вполголоса спросил кто-то.
– Да погодь, куды спешить? Щас и разберёмся…
Комиссара отволокли в лавку и усадили на стул. Выглядел он жалко: весь в снегу, который теперь начал таять, и в муке. Фетровая шляпа превратилась в блин. Хильди отыскала её снаружи и заботливо водрузила мистеру Твайну на голову.
Лавка была крошечная: три ступеньки от двери вниз, до прилавка четыре шага. На полу – плитки с цветочными узорами, от бежевых до коричневых, двух одинаковых не найти. Слева и справа на полках круглили бока сыры, жёлтые, рыжие и белые, будто присыпанные мукой. Кое-где стояли горшочки с зеленью, чтобы оживить вид.
Здесь и сесть-то было негде, так что господин Сторм, пыхтя, убрал за прилавок тяжёлые весы с двумя чашами и сдвинул в сторону круглую разделочную доску с устрашающего вида ножами (один походил на пилу с двумя ручками, второй – на вилку тролля, если бы тролли пользовались вилками). Низкий гномий прилавок сошёл за скамью для тех из нас, кто был выше ростом. Хильди и Сэм примостились на нижней ступеньке лестницы, ведущей в дом.
– Чё это, небось тоже какой-нить граф? – спросил господин Сторм и, щёлкнув рычажком, разжёг лампу, но она дала мало света. – Погодь, я эту усатую харю в газетах видал. Да это ж наш комиссар!
Дверь оставалась открытой, и я отчётливо услышала, как на улице кто-то сказал:
– Комиссар? Ну, меня туточки не было!
Тут же все, кто стоял у порога или заглядывал в лавку, исчезли. Снег заскрипел под быстрыми шагами, неподалёку хлопнула дверь, и на улице стало очень тихо.
Комиссар сидел, наклонясь вперёд, и тяжело дышал. Казалось, он вот-вот упадёт. Но я его недооценила: он поднял голову, обвёл нас мутным взглядом, отыскал мистера Хардена и сразу пошёл в атаку.
– Что ты устроил, совсем с ума сошёл? Я отдал приказ, у тебя было дело в столице. Нет, он явился навестить дочурку на праздники! Ты накопал хоть что-то на Камлингтона? Хоть что-то, Бернард? Чертежи, показания свидетелей? Или ты занят исключительно своей семейной драмой?
Мистер Харден так сжал челюсти, что на щеках заиграли желваки. Ноздри его раздулись. Подавшись к комиссару, он гневно сказал:
– Мне любопытно, Томас, какую роль ты сыграл в моей семейной драме, как ты выразился. Не поделишься? Я уже понял, что ты знал всю правду о Камлингтоне и его планах на Бернардиту. Как ты мог ничего мне не сказать? Как ты мог отослать меня именно теперь? А если бы я не вернулся, кто защитил бы мою дочь?
– Ты знаешь моё мнение! – рявкнул комиссар. – Она не твоя дочь. Она дочь этой ужасной женщины, на которой ты по ошибке женился, и я всегда говорил: тебе следует с ней разойтись и завести нормальную семью и собственных детей, как у меня с Мэри. У этой девочки уже есть родители, которые о ней позаботятся.
Мистер Харден занёс руку и несколько раз сжал и разжал кулак. Было видно, что он едва сдерживается. Комиссар невольно отклонился и заморгал.
– Давай, ударь меня, – подначил он. – Ты знаешь, что я прав.
Мистер Харден так стиснул пальцы, что они побелели, и сказал дрожащим от злости голосом:
– Я не ударю тебя лишь потому, что ты скован. Позаботятся? Позволь представить тебе мисс Фогбрайт.
Он указал на меня.
– Прежде чем отправляться на практику, они с Бернардитой в шутку поменялись внешностью. Они отличаются ростом, фигурой, манерами… Мисс Фогбрайт провела несколько часов в компании моей жены, и та не заметила подвоха. Примерная мать, не правда ли? Это мисс Фогбрайт приходила к тебе, и это её ты отдал Камлингтону!
– Фогбрайт? – подняв брови, удивлённо пробормотал комиссар и присвистнул. – Из тех самых Фогбрайтов? Мог выйти знатный скандал. Почему вы ничего не сказали мне, мисс?
– Я пыталась, – ответила я с обидой, – но ведь вы не стали слушать. Помните, вы отмахнулись – мол, работаете и страшно заняты? И это когда я сказала, что мистеру Хардену грозит смерть!
В это время на улице прогремел выстрел.
Мы всполошились, но тут же раздались детские крики и смех. «Дай мне!» – завопил кто-то из тройняшек. «Нет, моя очередь!»
– Это чё они там, с тростью играются? – засопев и нахмурившись, предположил господин Сторм. – Ну, я ухи-то им щас оборву…
– Пусть их, – остановил его мистер Харден. – Она совсем не опасна, дым безвредный… Если ты ещё не понял, Томас, Бернардита – моя дочь.
– Это не твоя… – начал было комиссар, но мистер Харден его перебил.
– Она не «дочь этой ужасной женщины» и уж точно не дочь Камлингтона, и я не отдам её им и не позволю, чтобы ей причинили вред. Пойду хоть против всего мира, если придётся. Уясни это себе, наконец!
Ах, как жаль, что Дита не слышала! Я подумала, что непременно передам ей эти слова, как только смогу. Она должна знать.
На улице вновь прогремел выстрел, а вслед за этим раздался звон стекла.
– Я пытаюсь сказать, что у мальчишек не твоя трость, – сумел вставить комиссар. – Потому что она в углу, вон там. У них мой пистолет.
– Чё?! – заорал господин Сторм и вылетел наружу.
Вскоре Джейси пронёсся мимо нас к лестнице, потирая зад. Его братьев господин Сторм привёл за уши. Они морщились и поскуливали. Хильди сделала такое страдальческое лицо, будто это ей влетело, и явно хотела вмешаться, но отец сурово зыркнул на неё из-под косматых бровей. Хулиганы были переданы матери, и госпожа Сторм увела их, ворча.
Со всей этой суетой мы потеряли нить разговора, потому ненадолго повисла тишина. Сэмюэль вставал со ступеней, чтобы тройняшки могли пройти, и теперь не спешил садиться, а топтался, глядя на мистера Хардена, и наконец нерешительно спросил:
– А что у вас был за приказ? Ну, что вам требовалось разузнать про графа Камлингтона? Что-то, что ему навредит? И отчего именно теперь?
– Хороший вопрос, парень, – сказал мистер Харден и обратился уже к комиссару: – В Энсворде, сидя за решёткой, я слышал, как этот титулованный хлыщ велел тебе разобраться со мной, а ты не стал ему возражать. Как он взял над тобой такую власть, не объяснишь? Нам вообще приказывали под него копать, или это твоя личная инициатива? Сдаётся мне, ты крепко сидишь на крючке и ищешь пути соскочить.
– Не твоё дело, – хмуро сказал комиссар. – Главное, что мы на одной стороне.
– Неужели? Знаешь, Томас, я вот всё думаю: что было бы со мной, если бы не подоспела помощь?
– Разумеется, я вытащил бы тебя!
– Вытащил бы! Звучит смешно, не находишь? Ради Первотворца, Томас! Меня удерживали по надуманному обвинению. Ты мог их всех размазать, с твоей-то властью – а ты извивался там, как червяк! Вытащил бы, надо же… Сознавайся, чем тебя держит Камлингтон.
У комиссара сделалось такое страдальческое лицо, будто ему рвали зуб. Он посмотрел влево, потом вправо, поднял взгляд и ответил:
– Не могу сказать. Но я не позволил бы тебя убить, клянусь! Вот что: у меня во внутреннем кармане записывающий кристалл. Я расколол оболочку, когда граф приказывал тебя убрать. Этого хватит, чтобы причинить ему проблемы… и мне заодно. Может, удовольствуешься этим?
Мистер Харден запустил руку ему за пазуху, отыскал кристалл, подбросил на ладони и приложил к уху. Затем кивнул.
– Сойдёт, – сказал он, пряча кристалл в карман брюк.
– Так что, снимешь с меня наручники? Мы должны действовать вместе, я ради этого и пришёл! Мы союзники в этом деле, Бернард. У нас общий враг.
Мистер Харден задумался.
Когда господин Сторм привёл сыновей, он затворил дверь, так что теперь в лавке было полутемно. Тусклая жёлтая лампа, кристальный стержень в которой почти совсем выгорел, едва освещала прилавок, и мы все заметили, как в приоткрытом ящике что-то отчаянно мигает красным.
– Ох ты, – сказал господин Сторм, почёсывая в затылке, – старина Роско чё-то сигналит! Ну, беда. Или сюда двигают по меньшей мере три санитарных инспектора, или уж я и не знаю, чё стряслось!
Он собрался пойти и спросить, но в этот самый миг в лавку ворвался краснощёкий мальчишка-гном.
– Дед велел сказать, в конце улицы в экипаже звонилка трезвонит, – протараторил он на одном дыхании. – Небось экипаж комиссара. А это комиссар, вот это, да? Настоящий? Ого! Ого! А можно, я с вами пойду и покручу звонилку? Дед не разрешил. Можно? Ого, вот это трость! Чё она такая здоровущая? А чё это у ней тут за крючок?
Конечно, он потянул за крючок раньше, чем его успели остановить. Раздался страшный грохот, и лавка наполнилась дымом.
– Ого! – восторженно закричал мальчишка и подозрительно затих, только что-то загремело по ступенькам и стукнуло о порог.
– Ну всё, плакала твоя трость, – проворчал господин Сторм. – Так чё делать-то будем?
Он пробрался мимо нас, едва видимый в дыму, и, открыв дверь настежь, принялся махать руками. Хильди тоже трясла каким-то ковриком, только это ни капли не помогало.
Мистер Харден вздохнул и сказал:
– Я так полагаю, спокойно поговорить не получится, да и времени на разговоры нет. Хорошо, будем действовать вместе. Выходим. Где моё пальто?
– Я принесу! – донёсся с верхних ступеней лестницы голос госпожи Сторм.
Моя накидка тоже осталась наверху, но я сочла, что её кто-нибудь прихватит, и решила выйти на улицу. В лавке стоял густой туман, и жёлтая лампа едва-едва просвечивала сквозь него, как солнце в мареве. Я осторожно пробралась мимо полок, ощущая под рукой круглые холодные бока сырных голов, постаралась не опрокинуть горшочки с зеленью, вовремя вспомнила о трёх ступеньках, ведущих наверх, но всё-таки споткнулась о порожек.
Комиссар стоял снаружи, растирая запястья. Мистер Харден снял с него наручники и теперь, убирая их на пояс, торопливо говорил:
– Слухи не лгали, Камлингтон правда выдал чужое изобретение за своё, но доказательств у меня нет, только слова мастера. Это некий Лафайет Пинчер, гном…
Он вовсе не глядел на меня, но каким-то чутьём угадал, что я споткнулась, и подхватил под локоть, не прерывая разговора.
– Так вот, этот самый Лафайет несколько оторван от жизни. Подписал какие-то бумаги, думал, для работы, а вышло, что передал права на все настоящие и будущие изобретения графу. Этот договор и все первоначальные чертежи хранятся где-то в столичном особняке Камлингтона…
– И ты мог найти их, пока он здесь! – с упрёком сказал комиссар.
– Я мог искать их вечно. Разумеется, он не держит их в письменном столе! У меня есть мысли насчёт того, как их добыть, но графа нужно вернуть в столицу. Но прежде всего я хочу увидеться с дочерью.
Комиссар зачерпнул горсть снега и попытался оттереть пальто от муки, но стало только хуже.
– С дочерью, – хмуро сказал он. – Я вижу, тебя ничем не прошибёшь. Как думаешь добыть бумаги?
– Попрошу мастера сделать новый чертёж. Прослежу, куда граф его спрячет.
– Попробуем, – кивнул мистер Твайн. – Идём, я должен ответить на звонок! Держу пари, это граф. Меня звали присутствовать на обручении, но время в последний момент изменили, и я опоздал. Подоспел в аккурат когда они искали виновных. Та ещё была картина… Хотя могут звонить и насчёт тех двоих, что влетели в аркановоз – это тоже твои друзья, Бернард? Когда я проезжал мимо, их собирались доставить в госпиталь.
– Не совсем друзья, – ответил мистер Харден, однако ничего пояснять не стал.
– Я вообще не думал, что у тебя есть знакомства в таких кругах, – сказал комиссар, бросая выразительный взгляд на гномов.
Сэм как раз вышел, пыхтя под грузом пальто и накидок. Он прихватил и наши сумки. Госпожа Сторм пыталась всучить Шарлотте свёрток, приговаривая: «Бери, бери, детка, хучь чё пожуваешь! Усех накормили, одна ты голодная осталася». Шарлотта стояла с таким лицом, будто ей совали динамит с горящим фитилем, но всё-таки приняла свёрток и даже выдавила из себя слова благодарности.
– Я и сам не думал, что у меня есть знакомства в таких кругах, – с улыбкой ответил мистер Харден.
Было далеко за полдень. Потеплело, воздух стал сырым, и небо, рыхлое и раскисшее, нависло над тёмными крышами, напитываясь дымом из печных труб. Самое время для игры в снежки или для прогулки, но обитатели гномьего квартала, очевидно, решили и носа не казать наружу, пока комиссар не уйдёт. Лишь одинокий прохожий в котелке и потрёпанном бархатном пальто шёл в нашу сторону с таким растерянным видом, будто заблудился и не мог понять, куда его занесло.
– Добрый день! – робко приветствовал он нас. – Работает ли лавка? Уж не пожар ли случился?
– Чё сразу пожар? – пробасил господин Сторм и несколько раз взмахнул рукой у порога. Дым, разумеется, никуда не делся. – Эт нам к празднику лавку украсили, «Туман в горах» называется. Видали, какова красота? Бытовики за это содрали – страх!.. Работаем, как не работать. Вона, сам комиссар за сыром явился.
Он дружески ткнул мистера Твайна кулаком в бедро. Тот пошатнулся и поправил измятую шляпу, пытаясь не терять достоинства.
– А чё это ты в куртке, Мэтью? – с подозрением спросила госпожа Сторм. – Опять куда намылился?
– Так я это, недалеко, в столицу, – легкомысленно ответил тот.
Боевой огонь вспыхнул в глазах госпожи Сторм. Я услышала, как наяву, громыхание черпаков о котлы. А потом мы все узнали, что она думает: и о том, как её бросили отдуваться в лавке одну накануне праздника, в самую горячую пору…
– Чё это одну? – возмутилась Хильди. – А я будто не помогала!
…и о том, что теперь народ проспится, опять повалит – чего бы не повалить, если праздничные дни, и все остальные лавки в округе закрыты! Конечно, другие-то могут себе позволить пару дней отдыха, другие-то не по уши в долгах…
– Да уж прям-таки по уши! – попытался вставить господин Сторм.
Но жена так и припечатала его: а рама для общежития? А топливо? Ишь, разъезжает на своём велосипеде туда-сюда! А фонарь? Ведь ещё разбили фонарь, и кому платить, как не им! А если по справедливости, так виноваты и те, кто бросает свои пистолеты где ни попадя, а перед тем наставляет их на малых детей…
Бедный покупатель явно жалел, что пришёл. Он что-то пробормотал и хотел попятиться, но госпожа Сторм предусмотрительно схватила его за полу и крепко держала.
– Ишь, наделали тута вашего тумана в горах, и усё, и нету вас! – кричала она, размахивая свободной рукой. – А Мэгги одна вертись, как хошь!
Комиссар задумчиво поглядел на фонарь, потом на Сэмюэля и достал бумажник, чтобы, как он пояснил, рассчитаться за сыр. Чем больше он отсчитывал, тем добрее становилась госпожа Сторм. Мистер Харден тоже дал денег. Сказал, что это долг за раму, ведь его дочь жила в той же комнате.
– Дак я ж чё, – миролюбиво сказала госпожа Сторм, пряча банкноты в карман передника. – Будто я не понимаю! Ежели наших притесняют, в стороне оставаться нельзя. Поезжай уж, Мэтью, да помоги этому Лейфу, да скажи ему, пущай в Дамплок переселяется. Чё он тут, места не найдёт?
На прощание они с мужем горячо расцеловались. Даже мне было неловко глядеть, а что уж говорить о покупателе, чьё бархатное пальто госпожа Сторм так и не выпустила из своего крепкого кулачка!
– Я батю проведу, – осторожно сказала Хильди.
– Ток недалеко, – добродушно согласилась госпожа Сторм, и, похлопывая себя по кармашку, направилась в лавку. Покупатель тащился за ней, как послушный пёс на верёвочке.
Я подумала, что она просчиталась, не уточнив, до каких пределов простирается это «недалеко». Так и вышло. Когда мистер Харден выгнал экипаж из пристройки, Хильди не спешила с нами прощаться, и когда комиссар с кем-то беседовал по коммутатору, она тоже не думала уходить.
Из хлебной лавки вышел, прихрамывая, старый гном с длинными усами, заплетёнными в косицы. Это оказался тот самый Роско. Он вынес нам пакет сырных булочек, а на вопрос, не видел ли он своего внука с чужой тростью, с сожалением ответил, что не видел.
Где-то в переулке бахнуло. Мистер Харден вздохнул и сказал, что ему некогда гоняться за мальчишками, а трость не последняя, так что можно забрать её позже. Старый Роско с сомнением почесал в затылке и без особой надежды пообещал, что если ему удастся вырвать трость из цепких ручонок внука, то он её, конечно, сбережёт.
Тем временем комиссар закончил разговор и вышел из экипажа.
– Нужно ехать в госпиталь, – хмуро сказал он. – Допросить тех двоих. Один из них выдавал себя за графа Слопмонта… Кто эти люди, Бернард? Что мне следует о них знать?
– Мошенники, – ответил мистер Харден. – Охотились за мисс Фогбрайт в своих целях. С нашим делом это не связано. У нас мало что на них есть…
– Подождите, – сказала Шарлотта.
Она извлекла из-за пазухи что-то среднее между пухлым блокнотом и небольшой книгой в обложке из красной кожи и, заметно поколебавшись, протянула комиссару.
– Здесь не всё, но большая часть. Всем заправляла миссис Тинкер. Она обманом и угрозами принуждала студенток из академии иллюзий участвовать в её делишках. Не повторялась, чтобы её не поймали. Украшения, ткани, шкатулки, статуэтки – всегда что-то новое. Здесь адреса и имена мастеров, у которых она заказывала товар, места, где она работала, и подсчёт выручки. Этого довольно?
– Миссис Тинкер? – без интереса спросил комиссар, принимая блокнот. – Не уверен, что у меня будет время этим заняться, но я постараюсь кому-нибудь передать.
Я сочла, что самое время блеснуть знаниями, и гордо заявила:
– Её настоящее имя – Изабелла Росси! Мы выяснили, что это она. Скорее всего.
Комиссар вскинул брови и уставился на меня.
– Не мели чушь, Сара Фогбрайт, – недоверчиво сказала Шарлотта. – Изабелла Росси живёт за границей, она младше на два десятка лет, и с чего бы ей заниматься подобным? Ты хоть думаешь, что говоришь?
– Ох, возраст она могла прибавить и иллюзией, и гримом, и у неё брошь-туфелька…
– Брошь-туфелька? Вот уж веский довод! Хочешь сказать, женщина, которая всегда пеклась о внешности, накинет себе лет? Да миссис Тинкер, если желаешь знать, высмеивала Изабеллу. Её любимая шутка…
– На споры нет времени, – прервал нас комиссар. – Если это и впрямь Изабелла Росси, думаю, я узнаю её. Ты был ещё молод, Бернард, а я застал пик её славы – увы, её звезда погасла слишком быстро. Так случается: успех кружит голову, и хочется больше, больше, больше. Вечеринки, дорогие подарки, не те мужчины, дурные привычки… Неужели она пала так низко? Благодарю, мисс, что рассказали мне всё.
