Текст книги "Сара Фогбрайт в академии иллюзий (СИ)"
Автор книги: Полина Бронзова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)
Глава 11. Первый день практики
У нас дома на каминной полке стояла заводная фигурка лисы. Если повернуть ключик, она трясла головой и хохотала, и мордочка у неё была озорная, всегда готовая к смеху.
Миссис Тинкер напомнила мне эту лису. Рыжая и полноватая, с длинным вздёрнутым носом и чуть раскосыми глазами, она в любой миг могла рассмеяться, а потом так же быстро вернуть лицу серьёзное и как будто выжидающее выражение.
Она ждала нас у медно-рыжего экипажа. Старый и небольшой, он покачивался над плохо расчищенной мостовой, бросая белые и жёлтые отсветы на снег. Позади него так же плавно колыхался фургончик с надписью «Шоу миссис Тинкер».
Мы подошли к ней втроём: я – немного робея, а Лаура и Шарлотта – уверенно. Они проходили практику у миссис Тинкер не в первый раз.
– Вот и вы, девочки! – сказала она мягким грудным голосом, перевела взгляд на меня и сморщила лицо в улыбке, отчего её нос вздёрнулся ещё больше. – А это, должно быть, мисс Харден?
И вновь посерьёзнела и склонила голову набок, ожидая моего ответа.
– Нет, то есть, да, – выпалила я, порылась в кармане и добавила с отчаянием, протягивая студенческий билет: – Да, это я, здесь есть мой снимок!
Шарлотта фыркнула и заставила меня опустить ладонь, а миссис Тинкер сказала с некоторым удивлением, всплеснув руками:
– Я верю, верю. Не думаю, что с этим вышла бы какая-нибудь ошибка, ведь Лаура и Лотта хорошо тебя знают.
И, обведя нас быстрым взглядом, она вновь рассмеялась и распахнула дверцу, приглашая садиться.
Миссис Тинкер была в коротком бархатном жакете без пуговиц, и теперь, когда она стояла, чуть наклонясь, и ждала, я заметила, что к изнанке у неё подколота какая-то брошь. Я вспомнила Кристиана, который так же носил мой подарок, и мне стало горько. Любопытно, отчего миссис Тинкер прятала свою брошь? Но спрашивать было неловко. Должно быть, что-то личное.
Я никак не могла понять, сколько ей лет, и решила, что от сорока до шестидесяти. Несмотря на морщины и заметную седину, миссис Тинкер была до того живой, что не выглядела старой.
Экипаж при ближайшем рассмотрении тоже не казался таким уж древним. Его не трясло, хотя модель устарела, а когда я, садясь, коснулась заплатки на дверце, то не ощутила под пальцами шва. Впрочем, это мне могло и почудиться. Кто же стал бы накладывать иллюзию, чтобы сделать вещь хуже, чем она есть на самом деле?
Едва я опустилась на сиденье, обтянутое малиновым бархатом, мне стало очень мягко и очень тепло. От старого экипажа я ожидала иного и теперь обрадовалась, что дорога будет приятной.
Сзади уже сидела молодая женщина. Шторки с левой стороны были опущены, так что я не могла толком разглядеть ни её лица, ни волос. Она имела внешность того рода, что не задерживается в памяти: слишком правильные и невыразительные черты, ничего примечательного.
– Добрый день, – сухо сказала она, едва заметно кивнув. Впрочем, может быть, это я, плюхнувшись на сиденье, заставила её покачнуться.
– Добрый день, Флора, – с улыбкой ответила ей Лаура и представила меня.
Шарлотта опять хмыкнула и промолчала.
Сидевший за рулём мужчина быстро причесал усики, глядя в панорамное зеркало, и обернулся. Его чёрные волосы, разделённые на прямой пробор, блестели, как глазурованный фарфор. Так же блеснули и зубы на смуглом лице, когда он улыбнулся. Тем временем миссис Тинкер села вперёд, негромко хлопнув дверцей, и потрепала его по плечу.
– В путь, Шэди, – поторопила она, – в путь!
Мы мягко тронулись.
Стиснутая с двух сторон, я могла смотреть только в переднее окно. Сперва мимо тянулись фабричные окраины Дамплока, затем поля, загородные особняки – и опять поля. На миг блеснула серая гладь озера, мост, и вновь потянулись поля. Я заскучала и принялась клевать носом, к тому же сказалась бессонная ночь.
Миссис Тинкер негромко обсуждала с Лаурой, куда мы направляемся.
– Согласно бумагам, в Энсворд, а там как пойдёт, – озабоченно сказала она. – Как всегда, дорогая, ты знаешь…
Я лениво подумала, что кое-кто из наших тоже поехал в Энсворд. Но они будут работать в театре, а мы, должно быть, прямо на площади.
– А где же ваши актёры? – спросила я. – В фургоне?
При первых звуках моего голоса миссис Тинкер сбросила улыбку, а дослушав, рассмеялась:
– Они уже ждут нас в Энсворде, милая! Скоро сама всё увидишь.
– Мы возведём шатёр? Или будем давать представление на помосте? Что придётся делать?
– О-о, скоро узнаешь, – пропела миссис Тинкер. – Будет неинтересно, если я расскажу заранее. Мне так хочется, чтобы первая практика запомнилась тебе, детка! Ведь завтра праздник.
Все замолчали. Теперь только механизмы гудели чуть слышно да время от времени со скрипом ёрзали щётки, сметая со стекла мокрый снег. Я прилагала усилия, чтобы не уснуть, но в конце концов сдалась и задремала.
Когда я открыла глаза, мы стояли посреди поля. Водительская дверь была приоткрыта, и Шэди отсутствовал. Видно, меня разбудил сквозняк. Я плотнее укуталась в накидку и огляделась.
– Скоро приедем, – улыбнулась мне Лаура.
– Почти на месте, – прибавил и Шэди, возвращаясь.
Он упал на сиденье, так что экипаж покачнулся, и хлопнул дверцей. Миссис Тинкер неодобрительно покачала головой.
Мы и вправду скоро въехали в город. Зимний короткий день кончился, и теперь всё вокруг блистало огнями: витрины, и арки, ведущие в дворики, и гнутые перила балконов, и лампочки на деревьях. Над улицей растянули сетку, и тёплые жёлтые шары, большие и маленькие, висели над тротуарами и проезжей частью.
У перекрёстка мы остановились, пропуская аркановоз. Он проплыл, звеня, украшенный драконьей головой впереди и крыльями по бокам, весь мигая и светясь. Похоже, чуть раньше у него был и хвост, но отвалился.
Шэди высадил нас на площади, у одноэтажного здания, где не горел свет, и загнал экипаж в какую-то пристройку позади. Мы все засиделись, а потому с удовольствием распрямились и потянулись. Я осмотрелась.
Площадь окружали невысокие дома, на первых этажах которых располагались лавки. Я заметила также кофейню и модный салон, и погребок, где подавали пунш и что-нибудь покрепче, как обещала вывеска. Над площадью высилась старинная башня с часами под красной черепичной крышей. Часы показывали почти шесть. Мороз пощипывал нос и колени, и сладко пахло яблоками и мёдом.
Было людно. Кто неспешно прогуливался по утоптанному снегу, кто спешил, обгоняя других прохожих – может, ещё не купил подарки ко дню Благодарения и надеялся успеть в последний вечер. Хлопали двери лавок, хохотали гуляки у погребка, сизыми облачками клубился пар, доносились обрывки разговоров.
– Я договорюсь о номерах, – сказал Шэди, протянув миссис Тинкер связку ключей. – Вы пока начнёте?
Она кивнула и отпустила его.
– Смотри, Дита, – сказала Лаура, указывая рукой через площадь. – Вон тот уютный трёхэтажный дом – это гостиница. Сегодня и завтра мы ночуем там.
От долгой поездки я отупела и уже собиралась ей сказать, что она спутала и Дита не поехала с нами, но тут вспомнила, кого изображаю.
– Замечательно! – сказала я. – Какой оттуда чудесный вид. Так где же мы выступаем?
– Идём, – улыбнулась Лаура, – подготовим помещение.
Шэди ушёл, а миссис Тинкер, повозившись с увесистой связкой ключей, отперла дверь, первой вошла во мрак и чихнула.
– Каролина могла бы прибраться к нашему приезду, – недовольно сказала она и, зашарив по стене, щёлкнула рычажком.
Лампы с жёлтой кристальной крошкой медленно разгорелись, освещая пустую внутренность лавки: пыльные витрины, снаружи прикрытые железными шторами, светлые обои с золотистым цветочным узором, прилавок, а за ним картины с изображениями изящных дам.
– Каролина тоже когда-то проходила у меня практику, – сказала мне миссис Тинкер, сморщив лисье лицо в улыбке. – И теперь она рада оказать мне услугу, чтобы и другие способные девочки вроде тебя учились ремеслу. Здесь мы подготовим всё к завтрашнему выступлению.
Она прошла к заднему помещению. Я слышала, как щёлкнул рычажок, и видела, как тёплый жёлтый свет разгорелся и там. Флора тем временем принялась обмахивать прилавок перьевой метёлкой, а Лаура оглядывала витрины.
Миссис Тинкер велела нам готовиться, пообещала скоро вернуться и вышла. Мне пока не дали никакого дела, так что я прошлась туда-сюда и осмотрелась. Задняя комната была совершенно пуста, не считая длинного стола с лампой на нём, пары стульев и масляного обогревателя. Интересно, мы устроим представление прямо здесь?
– Проверь, не сломан ли обогреватель, – велела мне Лаура. – Мы сейчас же примемся за работу.
Стол обмахнули от пыли. Шэди принёс и оставил в углу какие-то ящики. Лаура и Флора ушли убирать переднее помещение, а я осталась с Шарлоттой. Та рылась в ящиках, чем-то позвякивая, и наконец нашла и установила на стол аптекарские весы.
– Зачем мы приводим в порядок эту лавку? – спросила я, качаясь на скрипучем стуле. – Выступление состоится здесь? Но здесь мало места.
Шарлотта, стиснув губы, поставила на край стола стопку чёрных плоских коробок, похожих на те, что бывают в ювелирных лавках. Вытянув шею, я заглянула и вправду разглядела за прозрачной крышкой серьги, довольно тонкой работы, но явно медные, с белыми стекляшками вместо камней.
– Это для выступления? – спросила я, но Шарлотта опять не ответила.
Она достала ещё коробки, теперь с кольцами, потом два небольших флакона с пылью, уселась за стол и потянула лампу к себе.
– Зачем это всё? – спросила я. – Что мы будем делать?
– Уймись, Сара Фогбрайт, – пробормотала Шарлотта. – Спроси кого-нибудь другого. И не качайся на стуле, ради Первотворца!
Тут я вспомнила кое-что важное и спросила:
– Я смогу позвонить родителям? Я непременно должна позвонить им завтра и поздравить с днём Благодарения. Если не позвоню, они встревожатся.
И непременно сами позвонят в общежитие, а тогда поймут, что меня там нет, а что случится дальше, этого я и вовсе не могла предсказать. Но о том я смолчала. Шарлотта и Лаура и так пошли на риск, а если бы знали, как мы с Дитой раздобыли разрешения, им бы не понравилось.
– Конечно, ты сможешь, дорогая, милая девочка, – услышала я голос миссис Тинкер.
Она стояла на пороге, опершись ладонями на косяк и прижавшись к ним щекой, и с улыбкой глядела на нас. Я не слышала, как она вернулась.
– Зачем столько украшений? – спросила я. – Это для выступления? Так много!
– Для выступления, умница моя! Ведь мы хотим, чтобы всё было превосходно, до самой последней мелочи. Мы ставим балет по ригеринской сказке – наложницы, золото и яркие костюмы… Лотта, я принесла главную шкатулку, возьми.
И, вынув из кармана круглую плоскую шкатулку, миссис Тинкер подала её Шарлотте и удалилась. Мы вновь остались вдвоём. Шарлотта, морща лоб и щурясь, отмеряла крошечные порции пыли, а мне велела сидеть смирно и ничего не трогать. Я покачалась на стуле (отчасти назло ей, чтобы досадить скрипом), потом ощутила, что зябну, и прошлась по комнате. Масляного обогревателя было недостаточно, чтобы согреть помещение, по всей видимости, долго стоявшее без тепла. К тому же здесь была ещё одна дверь, ведущая наружу, и оттуда сквозило.
Флора ушла, и Лаура, погасив лампы в передней комнате, чтобы не жечь кристаллы зря, присоединилась к нам.
– Начинайте, – хмуро сказала Шарлотта. – Вам уже есть чем заняться.
Лаура, задумчиво перебрав содержимое шкатулки, выложила на чёрную бархатную подушечку серьги с изумрудами.
– Начнём с этого, – сказала она.
Под её чутким руководством я взяла порцию пыли (Шарлотта клала каждую щепотку в маленькую стеклянную ложечку-прищепку, так что крышка защищала от случайного опрокидывания или дуновения воздуха). Как следует разглядев золотые серьги, я выбрала такие же медные, прижала ручку ложечки, чтобы крышка открылась, и произнесла, волнуясь:
– Ripeti avedo, auro, smaraldo!
Пыль заклубилась, обволокла серьги и будто впиталась в поверхность, и они тут же переменили цвет. У меня получилось, получилось! Их было не отличить от тех, что на чёрной подушечке.
Лаура немедленно схватила серьги и принялась разглядывать под лупой.
– Слишком бледный изумруд, – сказала она мне.
Камень и вправду был бледноват, но ведь мне приходилось смотреть на стекло, а оно белое. Попробуй-ка удержи в воображении изумруд!
Лаура подала мне лупу.
– И ещё, Сара, – сказала она. – Приглядись. В натуральном камне есть несовершенства: вот крошечная точка, видишь? Вот небольшой туман. Может встретиться и внутренняя трещинка. У тебя же вышел безупречный камень. Но для первого раза это великолепно! Я ожидала, что будет хуже.
– Но зачем нам так стараться? – не поняла я. – Какая зрителям разница? Они же не станут рассматривать балет под лупой!
– Ах, Сара, – улыбнулась Лаура. – Зрителям, и верно, всё равно. Но ведь ты сейчас в том числе практикуешься накладывать иллюзию как можно лучше и точнее. Рано или поздно ты окажешься в ситуации, когда многое будет зависеть от точности. Если ты привыкнешь работать спустя рукава, это сыграет с тобой злую шутку. Ты учишься не для зрителей, а в первую очередь для себя! Ну-ка, попробуй ещё раз.
Я попробовала, но теперь немного волновалась и перестаралась. Камень вышел яркий, как ставни в гномьем квартале, и весь в крапинку.
– Ничего, Сара, это хорошо! – подбодрила меня Лаура. – Больше веры в себя, чуть больше практики, и всё получится. Как ты сама сказала, зрители не станут разглядывать твою работу, вооружившись лупой. Стремись к идеалу, но знай, что ошибки сейчас не страшны.
Я приободрилась, и в третий раз у меня получилось хорошо, и в четвёртый, и в пятый. Лаура только сидела и кивала, расхваливая меня, и развешивала серьги на изящных, обтянутых светлым бархатом стойках.
– Мы сегодня без обеда и ужина? – спросила Шарлотта. Она уже покончила с пылью и теперь стояла у двери, сложив руки на груди, и наблюдала за нами.
Я обрадовалась этому вопросу. Спрашивать было неловко, но я совершенно проголодалась. Теперь даже рыбный суп с капустой из нашей столовой обрадовал бы меня. Пожалуй, даже остывший рыбный суп.
– Пойди и разузнай, – велела ей Лаура. – Всё равно без дела стоишь.
Шарлотта пожала плечами и вышла.
Скоро мы услышали голоса и шум. В передней комнате зажёгся свет, а после миссис Тинкер заглянула к нам.
– Замечательно! – всплеснула она руками, увидев, сколько украшений уже готово. – О, девочки мои, превосходно! Это я заберу.
Лаура спросила об ужине для нас, и миссис Тинкер обещала, что всё вот-вот будет готово. А потом закрыла дверь, и я услышала, как в замке повернулся ключ. Но Лаура не встревожилась, и к тому же здесь был ещё выход наружу, потому и я решила не обращать внимания. Из переднего помещения доносились голоса, так что миссис Тинкер, вернее всего, заперла дверь, чтобы они не слишком нам досаждали. Я ведь должна была сосредоточиться.
Мы закончили с серьгами и перешли к кольцам, а затем к кулонам и ожерельям, и я зачаровала по десятку. После изумрудов пошли сапфиры и рубины. Но я совсем устала, и была голодна, и так озябла, что почти не чувствовала рук. Масляный обогреватель не очень-то хорошо справлялся, к тому же Лаура придвинула его ближе к себе. Она теперь отмеряла пыль и сказала, что её работа ответственнее, и ей важна гибкость пальцев.
Кончилось тем, что я выронила ложечку с пылью – по счастью, не разбила и не просыпала. Лаура вскочила с места, и мне показалось, она готова меня отчитать, но, видимо, выражение моего лица было таким несчастным, что она смягчилась.
– О, Сара, – сказала она, – я пойду и узнаю, что там с ужином, и принесу тебе хоть горячего чаю. Подожди, пока оставь работу. Не трогай пыль без меня.
Она прихватила с собой планшеты с кольцами и стойки с кулонами и вышла в заднюю дверь. Меня обдало холодом.
Поёжившись, я придвинула стул к обогревателю и протянула ладони к теплу, надеясь их согреть. За запертой дверью, ведущей в переднюю комнату, слышались невнятные голоса. Может быть, актёры собрались там и репетируют? И куда пропала Шарлотта? Небось пошла ужинать, а о нас забыла.
Скоро я поняла, что Лаура тоже не спешит возвращаться. Перед моим мысленным взором вставали картины, как все они сидят за накрытым столом, а на столе окорок, и рассыпчатый картофель, и булочки с маслом, и мясное рагу, и паштеты, и индейка с начинкой из каштанов…
Я прождала достаточно, чтобы Лаура успела поужинать, однако она всё не приходила. Моё терпение иссякло, так что я вышла наружу, твёрдо решив их всех отыскать.
Дверь, как оказалось, вела не сразу на улицу, а сперва в пристройку, где стоял экипаж. Я врезалась в него в темноте со страшным грохотом, испугалась, принялась шарить руками по сторонам и свалила с полки что-то похожее на инструмент – прямо себе на ногу. Охнув, я догадалась, что могу разжечь огонёк, и призвала искру. Но я уже так устала, что мой голубой светлячок был совсем слабым и едва освещал мои собственные ладони, не говоря уж о чём-то вокруг.
Всё-таки я разглядела дверь, толкнула её и вышла в зимнюю стужу, мгновенно окоченев и задрожав.
Я хотела обойти лавку и войти с главного входа, но меня отвлёк мальчик-лоточник. Тонконогий, в лёгких ботинках и коротком, не по росту пальто, он бродил по площади, накинув ремень на шею, и, увязываясь за прохожими, кричал:
– Свечи, свечи! Купите ко дню Благодаренья, получите драконье благословенье!
Свечи у него, и верно, были отлиты в форме свернувшихся в клубки спящих драконов, белых, золотых и зелёных. Я обернулась на крик мальчика, поглядела на свечи, а тогда заметила на другой стороне площади витрину с часами и белого горностая.
Как заворожённая, я пошла к витрине. О, здесь были всякие часы с иллюзией – вот призрачная бабочка, вот майский жук и даже муха. Вот птичка, вот белая мышь, как у Дейзи, но горностай! Вот так чудо! Сколько же стоят такие часы? Я даже позабыла о холоде, разглядывая их.
Горностай поглядел на меня и смешно пошевелил усами. Я приложила пальцы к стеклу, и он скакнул ко мне, перепрыгнув часы, и потянулся, как будто обнюхивал. Я улыбнулась.
– Он тебе нравится? – спросил мужской голос.
От испуга я дёрнулась, и горностай отпрянул.
Рядом со мной стоял человек в чёрном пальто с поднятым воротником. Его лицо было худым, угловатым и как будто измождённым, тёмные волосы растрепал ветер, а шляпу он где-то потерял или вышел без неё. Серые, глубоко посаженные глаза блеснули.
– Так что, он тебе нравится? – устало повторил человек. Между его бровей прорезалась морщинка.
В руке он держал массивную трость с золотым набалдашником. Я подумала, уж не владелец ли это лавки. Как неловко, если он начнёт расхваливать часы и уговаривать их купить, а ведь я хотела посмотреть, и только! Ещё застыдит, что я трогала витрину и оставила отпечатки пальцев…
Попятившись, я сказала:
– Я просто смотрела! Я уже ухожу.
– Стой, – повелительно сказал он и протянул руку.
Тут, по счастью, между нами возник румяный мальчик-лоточник, вцепился в эту руку и воскликнул с надеждой:
– Мистер, купите свечу! Дракон весь год благоволить вам будет, я не шучу!
Не раздумывая долго, я бросилась через площадь обратно к лавке, где проходила практику.
Но где же лавка? В первое мгновение я растерялась. Я помнила тёмное здание, а теперь все витрины светились. Куда мне нужно? Куда?..
Точно, это ведь был одноэтажный дом. Я увидела подходящий, но на нём красовалась вывеска: «Золотая империя», и чуть ниже: «Распродажа ювелирных изделий. Золото Ригерина. Самые низкие цены в истории».
Удивлённая, торопливым шагом я подошла ближе и увидела в витрине, украшенной теперь цветами и фигурками ярких птиц, подвешенных на прозрачных нитях, манекены с зачарованными мною же кулонами и ожерельями. В лавке всё было заставлено шкатулками, бусами, переносными деревянными витринами с кольцами и брошами. Там, в жёлтом тепле за стеклом, Флора беседовала с покупателями, а Шэди, скаля зубы, запаковывал небольшой изящный футляр.
Я ахнула, но не забыла и о преследователе, потому опрометью кинулась к пристройке и юркнула за дверь. Отдышавшись, я разожгла огонёк и решила осмотреть экипаж. Так и есть, все швы и заплатки, которых я касалась, были иллюзией. Экипаж оказался крупнее, чем выглядел, а на фургоне, где прежде я видела надпись «Труппа миссис Тинкер», теперь висела табличка: «Золотая империя».
Должно быть, Шэди останавливался тогда, перед городом, чтобы прикрепить эту табличку!
Обогнув экипаж, я толкнула дверь и влетела в комнату, где работала. Пока я бродила, Шарлотта вернулась и теперь сидела, вытянув ноги к обогревателю. Она подняла на меня мрачный взгляд.
– Они продают украшения! – выпалила я. – Они продают… Обманывают людей. Нужно что-то сделать! Ты знала?
– Сара Фогбрайт, – сказала Шарлотта, – ты удивительно пустоголовая дура. А ведь я говорила тебе не лезть во всё это.
И, поднявшись, она трижды стукнула в дверь, разделяющую комнаты. К нам немедленно вошла Лаура.
– Ты вернулась, – улыбнулась она с облегчением.
– Ты оставила её, – с упрёком сказала Шарлотта. – Оставила её без присмотра. Благодари Первотворца, что она вернулась.
– Что здесь происходит? – спросила я. – Объясните мне!
Лаура сперва заперла дверь, ведущую наружу, и подёргала, чтобы убедиться, что та не откроется, а затем обернулась ко мне и сказала:
– Наивное дитя! Зачем, по-твоему, мы помогли вам обменяться местами?
Я помотала головой. Я всё ещё ничего не понимала.
– Мы с самого начала хотели заполучить именно тебя, – усмехнулась Лаура. – Одну из семьи Фогбрайт. Представь, какой выйдет скандал, если люди узнают, что ты замешана в мошенничестве!
– Я? Но и вы тоже!
– Мы, разве? Если дело начнут расследовать, обнаружат только твои следы. Ведь не мы накладывали иллюзию, а одна только ты. Кто знает, может, нас и вовсе здесь не было!
И она, улыбаясь всё той же доброй улыбкой, что и всегда (это показалось мне едва ли не самым ужасным), описала, что будет погублена и моя репутация, и честь моей семьи. Если я попробую рассказать инспектору полиции о случившемся, это ударит и по мне. После такого меня никогда, никогда не допустят к работе, где используется магия, и даже не позволят доучиться. Произошедшее не выйдет сохранить в тайне, так что тень падёт и на моего отца, и на сестру. Семейное дело будет разрушено.
Я стояла, дрожа. Во что же я ввязалась! Отец никогда, никогда меня не простит, и я не доучусь, не смогу работать, а это значит – никакой жизни. Я погибла. Я погибла!
В ушах так шумело, что я не слышала, о чём ещё говорила мне Лаура. В конце концов она взяла меня за плечи и обеспокоенно заглянула в лицо.
– Ну что ты, милая! – сказала она, как говорят детям. – Будешь делать как велено, и в конце получишь зачёт и хороший отзыв. А потом, может быть, иногда твой отец станет помогать миссис Тинкер с порталами, и никто ни о чём не узнает. Всё хорошо! Ты не первая. Многие, кто проходил практику у миссис Тинкер, теперь живут спокойно и счастливо. Вполне респектабельные дамы! Садись и работай дальше. Я принесла тебе чай, только он уже остыл.
Что я могла сделать? Я уселась за стол, хлебнула холодный чай и придвинула к себе коробку с медными кольцами. Я замёрзла, была напугана и голодна. Я шептала: «Ripeti avedo, auro, safiro» – я говорила всё, что велели, стараясь, чтобы голос не дрожал, а по щекам моим всё текли слёзы.
Удивительно пустоголовая дура. Даже не задумалась, для чего Лаура и Шарлотта шли на такой риск, помогая нам. Решила, что по доброте и забавы ради. Хороша забава! А ведь если всё откроется, я подведу и Диту. И её впутаю во всё это… Что же делать, что мне делать?
Как объяснить папе, что он иногда должен помогать миссис Тинкер с порталами, потому что его дочь – удивительно пустоголовая дура?.. Что он сделает со мной?..
В конце концов я разрыдалась, и они успокаивали меня, будто ничего плохого не случилось, и говорили, что я отлично потрудилась сегодня, и что им со мной повезло, и что завтра мы ещё поработаем здесь, а после поедем дальше, разве не чудесно? Всё будет хорошо!
Шэди, крепко взяв под руку, отвёл меня в гостиницу, где заставил съесть запеканку и суп с фрикадельками, хотя теперь в меня ничего не лезло. Миссис Тинкер с улыбкой сидела напротив и приговаривала, чтобы я ела, потому что завтра ещё много работы, завтра самая жара, а магия отнимает силы, потому мне нужно ужинать и спать, а беспокоиться вовсе не о чем – вовсе, вовсе не о чем! Всё будет хорошо.
Я доела, а может, и не доела, потому что теперь ничего не понимала, и меня отвели в крошечный номер – только кровать и ванная комната, где и одному тесно – и заперли, приказав отдыхать.
– Я приду за тобой рано утром, детка! – пропела миссис Тинкер. – Спи!
Я попробовала перестать плакать и умылась, а потом осмотрелась. На кровати лежала моя сумка. Наверное, Шэди её принёс. Я посмотрела в окно: высоко, третий этаж! Витрины и окна теперь уже почти все погасли.
Я легла на подоконник грудью, чтобы увидеть башенные часы. Почти полночь.
Тут перед моим лицом возникла трость, и золотой набалдашник стукнул по раме.
Отпрянув, я застыла. Тот человек? Но как он забрался так высоко? И зачем? Чего он хочет от меня? Уж точно не продать часы. Это было бы совсем уж странно. Продавцы бывают навязчивыми, но чтобы так…
Набалдашник стукнул по раме опять.
Я подумала и откинула крючок. Точнее, не то чтобы подумала – пустоголовые дуры не думают, но я всё равно не знала, что делать, и разве могло стать хуже?
Тёмная фигура возникла на подоконнике. Человек спрыгнул на пол, закрыл за собой окно и задёрнул шторы, а тогда взял меня за плечи и спросил, наклонясь ближе:
– Кто вы такая и где моя дочь? Отвечайте!
