Текст книги "Порождение Тени (ЛП)"

Автор книги: Пол Кемп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

Он оборвал свою речь. Было сказано достаточно. Он видел по взгляду Тамлина, что уязвил его, а ещё глубже – видел яростное отрицание. Кейл хорошо знал это выражение. Оно часто появлялось у Тамлина, когда отец что-то требовал от него. Тамлину всегда не нравилось, когда от него что-то требовали.

Тамлин прожевал ещё кусок говядины и холодно сказал:

– Вы пробыли в городе всего день, вернувшись после отсутствия длиной в год, и думаете, что смогли за это время оценить меня, Виса, и положение дел в городе?

– Мое отсутствие не сделало меня слепым, – парировал Эревис. – Или глупым.

Тамлин посмотрел на него через стол.

– Благодарю за вашу откровенность, господин Кейл.

Он отшвырнул свой столовой прибор.

– Прошу меня извинить, аппетит пропал.

– Милорд…

– Мы отправимся в Ордулин, как только я разберусь с одним последним делом, – продолжил Тамлин, вставая из-за стола. – Глупец, которого я иногда слушаю, не будет нас сопровождать. Он должен провести церемонию в новом храме.

Кейл кивнул. Он хотел извиниться, но не мог себя заставить.

– Доброй ночи, милорд.

– Доброй ночи, господин Кейл.

Кейл закончил трапезу в тишине и одиночестве.

После этого он прошелся по поместью, пока не попал на кухню, где его ожидало тёплое приветствие Бриллы. Она усадила его на стул и с улыбкой глядела, как он ест её торт с изюмом и кленовым сиропом.

***

Вис сбросил свою фальшивую личину – испорченного дворянского отпрыска – и вошел в храм через тайную дверь в переулке. Он убил четверых каменщиков, которые знали про этот ход, воспользовавшись кривым жертвенным ножом, висевшим у него на поясе, чтобы перерезать им глотки.

Он закрыл за собой вращающуюся тайную дверь и спустился по крутым ступеням, что вели в тайный церемониальный зал под ложным храмом Сиаморфы. Добравшись до ризницы, он надел церемониальную робу, что ждала его там – переливающийся чёрный бархат с фиолетовой отторочкой. Прошептав молитву своей богине, он прошел по коридору к главному залу.

Пришлось преодолеть окружавшую зал область волшебной тишины. На какое-то время звук его шагов пропал. Подобные участки, вместе с несколькими магическими экранами, предотвращавшими магическую слежку, окружали зал кольцом. Лишь присутствующие могли слышать и видеть всё, что происходило внутри. Сохранность таинства радовала госпожу.

Церемониальный зал храма госпожи лежал прямо под церемониальным залом Сиаморфы. Подобно Вису, храм носил фальшивый облик. Подобно Вису, храм притворялся, что служит одной цели, но на самом деле служил совсем другой.

Он достиг границы тишины и немедленно почувствовал разницу – в ушах зазвучал визг жертвы и бормотание аколитов. Он набросил капюшон – его истинная личность не была известна никому из аколитов – и толкнул дверь в апсиду. Приветствием ему стал шорох, когда аколиты повернулись к вошедшему. Замолкла даже жертва. Большой полукруглый зал пахнул свечным воском и пропитанным ужасом человеческим потом.

Вис поднял руки и громко произнёс слова молитвы:

– Во тьме ночи мы слышим шёпот пустоты.

– Внимаем его словам, – ответили ему восемь последователей Шар. – Приветствуем, тёмный часовой.

– Приветствую, тёмные братья и сёстры, – ответил Вис и направился к алтарю.

Аколиты опускались на колени, когда он проходил мимо. Через окна не внутрь не попадало ни лучика света. Так желали госпожа и ночной провидец.

За исключением света свечей в канделябрах, расположенных у головы и ног связанной и раздетой жертвы, зал был погружён во мрак. По голым стенам и сводчатому потолку метались тени.

Вис решил, что жертва – тощий, плохо питавшийся мужчина – была одним из беженцев. Подойдя к алтарю, он улыбнулся под своим капюшоном. Тяжелые для Селгонта времена означали, что отыскать жертву стало легко.

Тело мужчины блестело от пота; от него несло страхом. Грудь часто поднималась и опадала. Он глядел на Виса широко распахнутыми, испуганными глазами.

– Не надо, – просипел он. Наверное, кричал или рыдал, пока Виса не было. – Прошу.

Проигнорировав мужчину, Вис оглянулся на аколитов. Он шагнул к канделябру и погасил все свечи, кроме одной, потом так же поступил со вторым канделябром. Палата ещё сильнее погрузилась во мрак.

– Наступила тьма, и госпожа потерь явилась к нам, – сказал Вис. – Отдайте ей свою горечь. Раскройте ей свои утраты.

Он ждал, пока остальные последователи Шар бормотали свои признания о вещах, которые заставляли их горевать, об обидах, которыми они обзавелись с последней встречи ячейки месяц назад. Из-за накладывающихся друг на друга голосов Вис не мог различить отдельные предложения и говоривших, но знал, что госпожа слышит их всех и радуется.

Когда аколиты окончили ритуал и замолчали, Вис сказал:

– Госпожа довольна вашими подношениями в этом новом храме. Строительство почти завершено. Теперь мы займемся освящением её алтаря, для чего потребуется кровь.

Жертва скорчилась, запросила пощады:

– Нет! Нет!

Вис достал жертвенный нож из-за пазухи. Он поднял его над мужчиной.

Тот забился, пытаясь разорвать свои оковы. Его дыхание было таким частым, что скоро он должен был потерять сознание. Вис видел каждую жилу, каждый мускул его тела.

– Твоё отчаяние – сладкий нектар для госпожи, – сказал он, занося нож.

Широко распахнутыми глазами жертва посмотрела на лезвие и закричала.

Глава десятая

1 уктара, год Грозовых Штормов

Кейл проснулся в своей комнате перед рассветом. С тех пор, как он прибыл в Селгонт, ему не снился Магадон, и Кейл не знал, что об этом думать. Слова Маска преследовали его: «До тех пор Магадон будет страдать».

Одевшись, Кейл встретился с Тамлином в главном зале вскоре после рассвета. Обменявшись любезностями, они бок о бок прошли по землям имения к конюшням. На Тамлине был отделанный мехом горностая плащ отца, на поясе висела рапира, но никаких доспехов или щита. Кейл припомнил, что доспехи мешали ему использовать заклинания. На плече у Тамлина висел мешок с двумя толстыми книгами с обложками из кожи.

Тома заклинаний, с некоторым удивлением предположил Кейл – ему всегда казалось, что Тамлин не слишком-то любит чтение. На протяжении многих лет Тамлин оставался чародеем средней руки. Если бы только его лидерские качества и талант градоправителя возрасли так же, как и магическое умение!

– Ваш конь не оценит ваши читательские предпочтения, милорд, – заметил Кейл.

Тамлин сдержанно улыбнулся.

– Просто кое-что интересное для меня.

Сам Кейл надел зачарованный кожаный доспех, взял свои кинжалы и Клинок Пряжи. В кошелях на поясе лежали набор отмычек и монеты. В заплечном мешке была верёвка, спальник и магическая книга из Рощи Теней. В кармане лежала маска повелителя теней.

– Прошлым вечером я получил весточку, что мать и Тази добрались в Сторлов дуб без происшествий, – сказал Тамлин. – Как я понимаю, следуя вашему совету?

Кейл кивнул.

– Их сопровождали, милорд?

– Конечно, – резко ответил Тамлин. – Я не дурак, господин Кейл, что бы вы там не думали. Сопровождали их восемь членов семейной стражи, включая капитана Оррина. Ещё пятеро плюс Тальбот ожидали в Сторловом дубе.

Кейл кивнул и больше ничего не говорил. Остаток пути до конюшен они проделали в молчании.

Конюхи оседлали двенадцать меринов, крепких жеребцов, тринадцати и больше ладоней в холке. Ещё трое лошадей, навьюченных припасами и снаряжением, стояли, опустив морды. Рен и ещё девять ускевренских стражников проверяли своих скакунов. У всех был серьёзный вид; на них были надеты кольчуги и шлемы. При каждом был клинок, арбалет и щит с гербом Ускевренов. На их ливреях тоже красовалась лошадь и якорь. Они успокаивающе разговаривали с животными, осматривая подковы, сбрую, стремена и сёдла.

– Милорд, – кивал каждый Тамлину. – Господин Кейл.

Рен кивком поприветствовал Кейла, приторачивая скатку с одеялом к седлу.

Старший конюх, высокий, худой мужчина с загорелыми руками и тёмными волосами, ходил от одного стражника к другому, отвлекая их.

– Уверяю вас, с этой сбруей всё в порядке!

По его неприятному тону было ясно, что он невероятно гордится своей работой и воспринимает проверку лошадей, как личное оскорбление.

Люди улыбались, кивали и не обращали на конюха внимания, подтягивая ремешки и пряжки, как считали нужным.

Скакунов Кейла и Тамлина держал под уздцы мальчишка-конюший. Кейл смотрел на лошадей с опаской. Он никогда не был умелым наездником, а отсутствие одной руки только усугубляло дело. Заметив его нервозность, Тамлин самодовольно усмехнулся.

– Вос – жеребец послушный, – заверил конюх.

– Очень послушный, добрый сэр, – добавил тощий мальчишка в большой рубахе, что держал лошадей.

– Вос, – повторил со смешком Кейл. Вос – слово из языка дворфов. Оно значило «дикий» или «непослушный», и обычно использовалось для описания дворфийского пивного праздника. Конюх, скорее всего, понятия не имел о его этимологии.

– Вы всё время будете держаться дорог, – сказал конюх. – Лёгкая поездка.

Кейла это утешило слабо, но по крайней мере он сумел забраться в седло, не опозорившись.

Тамлин положил свои вещи в седельные вьюки и легко запрыгнул на коня. В отличии от Кейла, он был умелым наездником.

– До Ордулина семь дней пути, – крикнул он отряду. – Давайте начинать. Все готовы, Рен?

Рен поглядел на своих людей, те закивали.

– Готовы, милорд.

Стражники оседлали скакунов и окружили Тамлина с Кейлом. Кейл улыбнулся своей неловкости в седле. Он мог вскарабкаться на восьмэтажное здание без помощи приспособлений, но верхом на лошади чувствовал себя неуютно. Насколько мог, он старался держать темп остальной группы.

Когда они достигли проезда Ронселя, Кейл сразу же заметил, что шлемов на улицах стало меньше. Не успел он спросить, как Тамлин сказал:

– Я всё обдумал и решил изменить своё решение, господин Кейл. По крайней мере в том, что касается шлемов. Несколько отрядов остались в квартале знати, но остальных я разместил у городских ворот. Они не будут патрулировать улицы, но останутся под рукой у Виса и Старого Чонселя на тот случай, если в них возникнет необходимость.

Кейл посмотрел прямо на Тамлина.

– Мудрое решение, милорд.

Тамлин неохотно кивнул.

– Храмы ответили на мое предложение именно так, как вы и предсказывали. Полагаю, они уже раздают пищу – все они. Храмовая улица гудит громче, чем во время праздника Щитового схода. В городе останется проблема голода, но по крайней мере она не приобритёт масштабов кризиса, в ближайший срок, во всяком случае.

В голосе Тамлина Кейл услышал одновременно признательность и обиду, и решил придержать язык. Он надеялся, что предпринятых мер хватит, чтобы успокоить город до возвращения Тамлина. Эревис сомневался, что Вис и Старый Чонсель сумеют поддерживать порядок. На самом деле, он ни капли не доверял Вису Талендару.

Селгонтцы собирались группами, чтобы посмотреть на их кавалькаду. Охрана держала их на расстоянии от Тамлина и Кейла. Никто не высказывал признаков недовольства Тамлином – Кейл решил, что это хороший знак – а несколько человек даже выкрикнули что-то одобрительное. Тамлин, по видимому, послал глашатая объявить об их отъезде.

– Двадцать дней назад они проклинали моё имя и плевали на землю, когда я проезжал, – сказал Тамлин Эревису. – Люди столь переменчивы.

Тот не прокомментировал, и до самых Кларунских ворот они ехали в молчании. Скипетры салютовали, когда их отряд проезжал мимо. Так же поступили и шлемы, охранявшие ворота. Когда они поднялись на дальнюю сторону Высокого моста, откуда открывался вид вниз на сверкающие, заполненные лодками воды реки Эльзиммер и Селгонтский залив, Кейл наконец задал мучивший его вопрос:

– Как получилось, что Вис Талендар завоевал ваше расположение, милорд?

Тамлин плотнее сжал губы, и Эревис понял, что не стоило об этом спрашивать.

– Вис Талендар был крайне полезен мне и городу на протяжении последнего года, господин Кейл. Что касается остального, то я не намерен этим делиться.

Он посмотрел прямо на Кейла и добавил:

– «Как» и «почему» не имеет значения.

Кейлу не нравилось, когда ему отвечали собственными словами, но он придержал гнев. Он не жалел о сказанном Тамлину за ужином, но решил, что мог бы подать это тактичнее. Несмотря на положение Тамлина, тот во многом оставался разочаровывающим сыном выдающегося отца.

Кейл вздохнул и устроился в седле насколько мог удобнее. Предстоял долгий путь до Ордулина.

***

Миклош Селькирк заставил свою пегую в яблоках кобылу объехать глубокую яму. Кавин на своей чалой обогнул её с другой стороны.

– Она замешана, – сказал Миклош. – Никаких сомнений.

Миклош говорил это на протяжении последних двух дней. Кавин знал, что таким образом он справляется со смертью их отца. Скорбь Миклоша выражалась в разговорах, криках, планах, действиях. Он всегда был не из тех, кто сидит в уголке и ждёт.

Из двух братьев Селькирков Кавин всегда был более склонным к размышлениям, и старался следить за неразумными импульсами брата. Он ответил:

– Наши контакты в высшем совете указывают, что её допросили жрецы Тира перед всеми участниками. Мирабета заявила, что не имеет отношения к смерти отца, и верховный аббат подтвердил, что это правда.

Губы Миклоша под густыми усами исказались в гримасе презрения.

– Значит его подкупили, он ошибся, или то и другое сразу.

– Дух отца назвал Эндрена своим убийцей.

Они снова съехались бок о бок. Миклош покачал головой.

– Ты же знаешь Эндрена Корринталя, брат. Он не убийца. Кроме того, это Абеляр Корринталь послал нам весточку в Долину Шрама с описанием событий в высшем совете. Этот человек прям, как плотничий брус. Нет, это дело рук Мирабеты и её коварной племянницы, которую она держит при себе. Я убеждён в этом.

Кавин знал Эндрена, в основном, по его репутации. Старшего Корринталя считали проницательным политиком и благородным человеком. Его сын, Абеляр, был безупречен. Абеляр покинул Ордулин, но отправил Миклошу послание в Долину Шрама, рассказав о произошедшем и советуя держаться подальше от столицы, предложив убежище у себя в Саэрбе. Миклош послал в ответ письмо, поблагодарив Абеляра, но отказавшись от убежища. Он написал, что сейчас его место – в Ордулине.

– Мы не должны были оставлять столицу, – сказал Миклош, дергая себя за ус. – С учётом всего происходившего – не должны были. Будь мы там, этого никогда бы не случилось.

Кавин кивнул, хотя не был в точности уверен, что Миклош имеет в виду под «этим». Он промолчал. Брат был склонен винить себя, и Кавин ничего не мог сказать, чтобы остановить его. Он сомневался, что их присутствие что-то существенно изменило бы.

– Посмотри на это, – запальчиво сказал Миклош, указывая на поле, по которому они ехали. По голой, сухой почве Кавин не мог определить, что здесь раньше росло. Он предполагал, что это был ячмень, или, может, пшеница.

– Заброшено, – фыркнул Миклош. – По всей стране поля заброшены. Деревни тоже. Проклятая засуха. Дважды проклятые драконы. И трижды проклятый Огненный дождь!

Он нахмурился и тихо добавил:

– Есть предел тому, что может выдержать государство. Сембия застыла на краю пропасти. Я чувствую это. Я боюсь того, во что это может вылиться, Кавин.

– С Мирабетой в роли главной правительницы – ни во что хорошее, – отозвался Кавин.

– Временной правительницы! – поднял палец Миклош. – И мы исправим это как можно скорее.

– Согласен.

Получив три дня назад послание Абеляра, они втайне, под чужими обличьями покинули Долину Шрама и направились на юго-запад по захолустью, избегая оживлённых трактов и соглядатаев. Такое путешествие было медленным, зато более безопасным. Серебряные вороны – наёмная рота Миклоша – хотели обеспечить эскорт, но Миклош и Кавин отказались. Они надеялись попасть в Ордулин незамеченными, без шума, оценить политическую обстановку, решить, как лучше действовать, и раскрыть настоящие обстоятельства смерти отца.

– Я устроил нам тайное убежище в Ордулине, – сказал Кавин. – До собрания у нас будет дней десять или немного больше.

– Достаточно, – отозвался Миклош.

Кавил согласился, хотя чтобы укрепить оппозицию Мирабете, они должны были действовать быстро.

Спустя какое-то время братья спешились и сделали короткий привал, чтобы перекусить вяленым мясом и чёрствым хлебом. Кавин почувствовал облегчение, когда вылез из седла. От долгой езды по пересечённой местности у него всё болело.

Утолив голод, они снова влезли на лошадей и продолжили свой путь по бездорожью, рассчитывая достичь Ордулина к следующей ночи. Спустя около двух часов езды, разговоров и планирования, Миклош натянул вожжи. Его кобыла фыркнула, прошлась полукругом. У Миклоша был озадаченный вид.

– Что такое? – спросил Кавин. Он остановил собственную лошадь, та негромко заржала.

– Показалось, услышал что-то, – ответил Миклош, вглядываясь куда-то вперёд. – Лошадь.

– Я ничего не слышал, да и дороги никакой поблизости нет. Может, птица?

Открывающаяся перед ними равнина в общих чертах ничем не отличалась от местности, которую они видели последних пол-лиги. Неровная почва поросла сухой травой и кустарником, инога перемежавшимися лиственницами.

– Что-то здесь не так, – сказал Миклош, оглядывая местность впереди. Он положил ладонь на рукоять одной из своих зачарованных рапир. Его лошадь прошлась кругом.

– Можем вернуться назад, – ответил Кавин.

– Две группы деревьев, слева и справа. Видишь их?

Кавин кивнул. Две рощицы с лиственницами разделяло где-то шагов двадцать. Ничего подозрительного в них он не заметил, но за прошедшие годы научился доверять инстинктам брата.

Он открыл висевший на поясе футляр и достал оттуда жезл из железа, стрелявший разрядами волшебной энергии. Кавин не был волшебником и не всегда мог заставить проклятую штуку работать, но когда это получалось, она никогда не промахивалась. Кроме этого, в седле он мало что мог.

Пока они смотрели, из левой рощицы взлетела стайка воробьёв, как будто кто-то их спугнул.

– Тьма! – выругался Миклош.

Кавин услышал щелчок арбалета, и два отряда воинов в кольчугах и с конями неожиданно появились из обеих рощиц. Мельком Кавин углядел по меньшей мере одну фигуру в мантии – наверняка маг наколдовал иллюзию, чтобы скрыть их присутствие. На них не было ни униформы, ни каких-либо знаков, которые позволили бы опознать принадлежность этих людей.

Арбалетные болты градом засвистели вокруг братьев. Два ударили Миклоша в грудь, едва не вышибив его из седла. Ни один не пробил его волшебный доспех. Один снаряд содрал кожу с чалой Кавина, та заржала от боли и взбрыкнула, но наездник удержался. Ещё один пробил Кавину рукав, но не задел тело.

Ругаясь, Кавин нацелил жезл и выпустил пять сверкающих зарядов фиолетовой энергии в фигуру в мантии, которая, как он решил, была жрецом или магом. Все пять стрел ударили точно в грудь, фигура покачнулась и упала на землю.

Остальные бросили свои арбалеты и быстро и ловко попрыгали в седла. Кавин понял, что эти люди – опытные солдаты.

– Их слишком много, чтобы драться! – крикнул он Миклошу.

– Поскакали! – ответил тот. Он развернул свою лошадь и вонзил каблуки в её бока. Кобыла бросилась вперёд.

Кавин поступил точно так же. Его кобыла заржала, развернулась и поскакала так, будто её преследовали все Девять Адов. Кавин бросил взгляд через плечо.

Нападавшие пришпорили своих лошадей, пытаясь их догнать. Среди них он мельком увидел знакомое лицо – предводителя отряда.

– Малькур Форрин! – крикнул Кавин Миклошу.

Старший брат выругался.

Форрин ненавидел семью Селькирков. Отец снял его с должности генерала шлемов. Форрин возглавлял Клинков – известную наёмническую роту, состоящую из бывших сембийских солдат – умелых сембийских солдат.

Управляя кобылой с помощью ног, Кавин снова нацелил жезл на преследователей. Он нажал пальцем на спусковое углубление, и жезл дал осечку. С кончика упала капля волшебной энергии. Кавин выкрикнул проклятие и чуть не отбросил жезл.

Тем временем Миклош полуобернулся в седле и раскрыл одну из своих седельных сумок.

– Не вляпайся в них! – крикнул он.

Он вытащил из сумки какой-то мешочек, бросил его на землю, за ним второй, третий – стремительно, один за другим. От столкновения с землёй мешочки порвались и содержавшаяся внутри клейкая субстанция вступила в реакцию с воздухом, начав разрастаться. Вязкая липкая жидкость залила траву.

Кавин пришпорил чалую, и она взвилась в воздух, преодолев растекающуюся густую массу. Копыта ударились о землю, Кавин выровнялся и снова попытался воспользоваться жезлом. У него получилось – три разряда ударили Форрина в ногу и грудь. Кавин ухмыльнулся. Крупный наёмник скорчился от боли, но продолжал погоню.

– Хия! – крикнул Миклош, подстёгивая кобылу ещё сильнее.

Кавин поступил так же, пригибаясь к шее животного. Они понемногу отрывались. Лошадям наёмников, несущим на себе людей в доспехах, приходилось справляться с куда большей нагрузкой. Кавин и Миклош должны были их обогнать.

Кавин видел, как наёмники приблизились к растёкшемуся содержимому мешочков, и две лошади влетели в эту субстанцию. Они обе рухнули вместе со своими наездниками в неразберихе из конечностей, криков и ржания.

Кавин и Миклош обменялись жестокими ухмылками.

Кавин снова сел в седле прямо – как раз вовремя, чтобы увидеть, как из травы перед ними встают двое мужчин. На обоих были плащи с капюшонами, переливающиеся так, чтобы сливаться с окружавшей местностью. Обое носили лёгкие доспехи и держали у ртов деревянные трубки длиной в руку.

Лошади Миклоша и Кавина, испугавшись внезапно возникших перед ними людей, заржали и встали на дыбы. Оба брата удержались в седле, хотя и едва-едва.

– Берегись! – крикнул Миклош, выхватив рапиру.

Кавин взял один из своих метательных кинжалов и неловко бросил его в ближайшего мужчину. Швырнув кинжал, он услышал странный звук вумп и почувствовал укол в щёку. Кинжал попал мужчине в ногу, и тот упал.

Кавин повернул свою лошадь, оглянулся – наёмники стремительно приближались – и снова пришпорил её.

– Вперёд, Миклош! Вперёд!

Он схватился за жало, застрявшее в щеке, и вытащил маленький дротик с оперением. Наконечник покрывала тёмная субстанция и немного крови.

Кавин попытался окликнуть брата, но рот внезапно пересох. Происходящее замедлилось, поблекло. Его кожа казалась толстой, онемевшей. Он пытался удержать голову прямо, пытался удержать руки на поводьях. Почувствовав слабость наездника, лошадь замедлила свой бег, потом остановилась. Рядом с ней появился один из скрывавшихся в траве мужчин, взмахнул своей трубкой, и кобыла взбрыкнула. Кавин не смог удержаться. Он упал на землю. Он знал, что сильно ударился, но едва почувствовал это.

Земля вокруг него задрожала под копытами приближавшихся преследователей. Кавин почувствовал тяжесть на груди. Он поднял глаза, но ничего там не увидел.

Его убивает яд, понял Кавин.

Он увидел Миклоша. Брат скакал обратно, к нему, его лицо было искажено гневом и тревогой. Двое наёмников в магических плащах повернулись к Миклошу, выхватили короткие клинки. Один из них хромал из-за оставленной Кавином раны.

Миклош в одной руке держал поводья, в другой – рапиру. Быстрым ударом он рассёк горло того, которого ранил Кавин. Второй пригнулся, метнулся в сторону, и благодаря плащу растворился где-то в траве.

Миклош остановил лошадь и спешился рядом с Кавином. Кавин сфокусировал взгляд на его загорелом лице, его усах, его чёрных с проседью волосах. Эти черты были будто плавающая в пустоте маска. Всё остальное было размыто. Кавин попробовал заговорить.

– Молчи, – приказал Миклош.

Брат поднял его и попытался перекинуть его через спину лошади. Кавин услышал щелчки арбалетов. Миклош вскрикнул, напрягся. Он уронил Кавина.

Кавин попытался встать, но едва мог пошевелиться. Повернув голову, он увидел брата, стоящего на коленях с пятью арбалетными болтами в спине. Новые выстрелы, и новые болты вонзились в его грудь. Миклош покачнулся и упал лицом в землю рядом с Кавином. Кавин услышал, как болты бьют в землю, когда его брат упал.

Его глаза намокли от слёз. Он заставлял себя дышать, попытался вытянуть свой жезл. Тело не слушалось. Он услышал, что сердце стучит с перебоями, не справляется.

Кавин потянулся к брату. Он обхватил пальцами его запястье и медленно, наощупь провёл рукой ниже, к ладони. Он взял ладонь в свою и сжал изо всех сил, что ещё оставались.

Вокруг них появились фигуры людей. Он слышал их, видел силуэты, но не мог различить детали или отдельные звуки. Он решил, что Форрин должен быть среди них, и попытался проклясть его.

В ушах отдавался стук сердца, всё медленнее и медленее. Кавин уплывал куда-то прочь.

Он стиснул остывающую руку брата, и сердце остановилось. На краткий миг зрение снова прояснилось.

Последнее, что он увидел – голубое небо Сембии.

***

Малькур спешился и посмотрел на мёртвых братьев Селькирков. Лицо младшего почернело, щека раздулась от отравленного дротика. Малькур глянул на обгоревший след на своих штанах от жезла Кавина Селькирка.

– Это было больно, – сказал он и пнул мёртвого дворянина по голове. Человек рядом с ним хмыкнул.

Один из сержантов, Телл, подошёл к Малькуру, чтобы доложить обстановку.

– Дертил погиб от клинка Селькирка. Велин сломал шею, когда его лошадь упала. У Ферда вывихнуто плечо, но это легко вправить. В Ксинена попали разряды из жезла, но он жив. Две лошади сдохли, но у нас есть лошади Селькирков, чтобы их заменить. Это всё.

Малькур нахмурился. Он терпеть не мог терять людей, особенно опытных людей вроде Дертила. Но у него остались другие.

– Соберите вещи Дертила, в первую очередь – плащ.

Магические плащи скрытности были собственностью роты, а не одного человека.

Телл согласно кивнул.

Позади них громко бранился Ферд, пока Миллен, жрец Талоса, вправлял ему плечо.

– Где, во имя Девяти Адов, Ксиннен? – спросил у Телла Малькур. – Что, попали из жезла и он уже не может нас догнать?

Ксиннен, один из волшебников роты, нашёл Селькирков с помощью магии прорицания. Его иллюзии замаскировали засаду, которую братья Селькирки едва не учуяли.

– Вон он, – отозвался Телл.

Лошадь с хмурым Ксинненом рысью приблизилась к наёмникам. Товарищи принялись безжалостно издеваться над ним за то, что его, волшебника, перемагичил не волшебник. Ксиннен проклял их и назвал сукиными сынами.

– Спустись-ка сюда, Ксиннен, – приказал Малькур.

Маг спешился и встал рядом с Малькуром и Теллом над мёртвыми братьями.

– Так им и надо, – буркнул он.

– Найди магические игрушки, – приказал Малькур. – Мы их заберём.

– Жезл определённо волшебный, – отозвался Ксиннен. Он произнёс слова простого заклинания и изучил тела, перевернув оба трупа носком ноги. Поглядев на Малькура, он сказал:

– Их клинки, их доспехи, сапоги Миклоша, кольцо на его левой руке. Больше ничего.

– Собери всё это, Телл, – приказал Малькур. – Потом поищи деньги.

Телл занялся этим. Потом Малькур распределит добычу среди своих людей. Дополнительный заработок вдобавок к их оплате.

Малькур собрал остальных.

– Хорошо поработали, Клинки. Теперь по коням. Мы немедленно отправляемся в Ордулин. Дертил и Велин едут с нами на похороны в Сембию. Но эти, – он кивнул на Селькирков, – упокоятся здесь. И мы зароем их глубоко.

Он знал, что тех, кого не смогут найти, не смогут и воскресить. На текущий момент Миклош и Кавин были стёрты из истории Фаэруна.

Когда его люди стали копать могилу Селькиркам, он добавил:

– И первому, кто расскажет об этом за пределами роты, отрежут язык, а потом я лично выпущу ему кишки.

Клинки закивали. Они знали, что Малькур говорит правду.

Малькур позволил себе удовлетворённую улыбку. Он надеялся, что атака Лоргана на сэрлунскую делегацию прошла так же гладко.

***

Лорган и его сержанты сидели верхом на своих конях в рощице из четырёх высоких вязов, в нескольких выстрелах из лука от Ротовирского тракта. Море кнут-травы, что покрывало равнину, качалось под порывами ветра. Облака цвета гранита закрывали послеполуденное солнце. Если бы не засуха, Лорган ожидал бы дождя к вечеру. А так он ожидал только тучи.

Остальные Клинки расположились в траве под деревьями, перекусывая, натачивая мечи, зубоскаля, тренируясь.

Два всадника появились с запада. Лорган не мог достаточно хорошо их рассмотреть, но вполне мог догадаться, кто это.

– Это Флен и Отел, – сказал Рехт. Сержант приставил ладонь козырьком ко лбу и всмотрелся вдаль. У Рехта были глаза лучника.

– Скачут быстро, – заметил Лорган, имея в виду своих разведчиков. Он повернулся к Энкену, другому своему сержанту. – Поднимай людей.

Энкен, обладатель многочисленных шрамов, жёсткосердечный ветеран, прекрасно метающий ножи, обернулся и пронзительно свистнул.

– По коням все!

Наёмники, как один, оставили свои занятия, подготовили свои доспехи и оружие, проверили коней и взобрались в сёдла.

Двое всадников приблизились, и Лорган различил развевающиеся длинные волосы Флена и черный кожаный доспех Отела.

Разведчики гнали коней, Лорган это видел. Оба припали к шеям коней, каждый подбадривал скакуна.

– Моя ставка на Флена, – сказал Рехт, разглаживая усы.

– Десять пятизвёздников на Отела, – ответил Гавист, младший из сержантов. Он пока не отрастил достойную бороду, но заслужил своё звание и уважение людей в нескольких битвах в Долине Аркен.

– Двадцать, – поднял Рехт. – Если у тебя есть яйца.

– Ты скуп на монеты, как шлюха на ласки, – с ухмылкой отозвался Гавист. – Двадцать.

Пока разведчики приближались, люди и лошади собрались вокруг Лоргана и сержантов, ёрзая от нетерпения. Как и Лорган, они знали, что возвращение разведчиков означало скорую атаку. Лошади ржали. Люди кашляли. Люди шептались.

Отел и Флен пересекали равнину. Ветер доносил их крики. Отел улыбался своей характерной ухмылкой. Он пришпорил коня и вырвался вперёд.

Гавист расхохотался.

– Гони, Флен, орчище ты малое! – крикнул Рехт.

Отел разорвал дистанцию, и Флен сдался. Отел поднял кулак в победном жесте. Он придержал бег своего скакуна, приближаясь к отряду, и наконец, заставил его остановиться.

– Сэр, – сказал он Лоргану, отсалютовав на манер сембийских войск. Он был бывшим сембийским шлемом, и военные привычки умирали нелегко.

Миг спустя прибыл и огорчённый Флен.

– Ты должен мне пять пятизвёздников за проигранную гонку, – сказал ему Отел.

Не обращая на него внимания, Флен отсалютовал Лоргану.

– Сэр.

– Докладывайте, – сказал тот.

– Сэрлунская делегация к северу от нас, – начал Отел. – Мы следили, как они проезжают. Нас не заметили. Они медленно движутся вдоль Ротовирского тракта.

– Их около тридцати, – добавил Флен. – Все конные, плюс три кареты. Бьюсь об заклад, среди них есть маг или жрец.

– Заклад Флена немногого стоит, сэр, – с ухмылкой заметил Отел.

– Отвали, – буркнул Флен. Лорган и его сержанты засмеялись.

– Возможно наличие и волшебников, и жрецов, – сказал Лорган. Его собственный отряд насчитывал семьдесят шесть человек, включая Ворса и Паалина – двух боевых жрецов Талоса – и Менника, самого могущественного мага Клинков.