Текст книги "Паутина"

Автор книги: Пол Дж. Макоули

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

– Слушаю, – ответил я, когда оператор АРЭСН наконец перезвонила мне.

– Мы удовлетворим ваш запрос как можно скорее, сэр, но сейчас мы работаем на мощности всего восемьдесят семь процентов, – уведомил женский голос в трубке.

Я в своем «мини» продирался через транспортную пробку на Пиккадилли-серкус, так что мне ничего не оставалось, как завести разговор с оператором.

– Как вас зовут?

– Дана, сэр.

– Послушайте, Дана. Подозреваемый, вероятно, идет пешком, возможно, едет в автобусе, где-то в районе Кингс-ленд-Далстон. У вас есть там камеры. У вас есть восемь критических точек физиономии. Сделайте, пожалуйста, для меня все, что в ваших силах…

– Ничего не могу обещать, но постараюсь, сэр.

– Какой смысл шлепать фотографии на водительские права, если вы не можете ими воспользоваться?

– Права двухлетней давности, сэр.

Я метался среди такси, автобусов и фургонов вдоль Шефт-сбери-авеню, проскочил на желтый на Кембридж-серкус, за что мгновенно получил яркую вспышку предупреждающей системы безопасности – прямо перед глазами будто взорвалась звезда.

–  Твою мать! -Сэр?

– Сплошные пробки, Дана. Помогите мне его найти.

– Он уже в системе, сэр. Идет поиск. Пожалуйста, потерпите.

Я выиграл немного времени, проскочив задворками в Блумсбери. Знойный грязный воздух врывался в открытые окна «мини». Камеры слежения висели на каждом углу. Незримая электронная сеть раскинулась по Лондону, пульсируя, всматриваясь и выискивая. Огромный разум, холодный и бесстрастный. Я стоял в хвосте у светофора, ожидая возможности свернуть на Грейс-Инн-роуд, когда Дана сообщила:

– Похоже, его засекли, сэр. -Где?

– Вероятность распознавания только 81 процент, сэр. Водительские права…

– У него есть с собой какие-нибудь вещи?

– Через плечо перекинута сумка. Он входит на станцию «Дал стон Кингсленд».

Я быстро прикинул маршрут и вырвался из хвоста машин. Взревели гудки, новая звезда возникла перед моим ветровым стеклом, когда я двинул круто влево на красный свет и понесся к Кингс-Кросс.

– Он на платформе Северной Лондонской линии, сэр, – сообщила Дана. – У меня есть патрульная машина примерно в десяти минутах езды, если вам требуется поддержка.

– Попробую справиться сам, Дана.

Движение на однополосном шоссе, вливавшемся в Юс-тон-роуд, было очень плотным. Я вылез из «мини», вскочил на капот и увидел, как четыре транспортные полосы сливаются к двухрядному контрольно-пропускному пункту. Дана объявила:

– Прибыл поезд. Объект вошел в вагон. Он в объективе камеры вагона.

–  Вот уж не знал, что вы и так можете, – улыбнулся я. Вновь сев в машину, я выбрался на пустую полосу для

автобусов (очередная звезда взорвалась перед глазами), пронесся вперед до самого барьера, остановился и махнул удостоверением перед блюстителем порядка.

– Присмотрите за машиной, – бросил я ему и побежал.

Подлетев к турникету на «Кингс-Кросс», я опять взмахнул удостоверением перед ошеломленным контролером и чуть не скатился кубарем, когда прыгнул на забитый народом эскалатор. Мне повезло – поезд еще стоял у платформы Северной линии. Я успел. Первые две остановки я качался, держась за ремень и обливаясь потом. Наушник моего мобильника был зацеплен за ухо. Дана сообщила, что Тим Ковени все еще в Хайбери-Ислингтон, в поезде у «Каледо-ниан-роуд».

Почти все вышли у «Кэмден». Держа удостоверение над головой и выкрикивая: «Полиция, срочно!», я не мог заставить людей убраться с дороги. Когда наконец миновал турникет наверху эскалатора, Дана сказала:

– Вижу вас, сэр. Подозреваемый выходит из поезда на «Кэмден-роуд».

Я уже мчался мимо стеклянно-стального навеса центрального офиса Сейнсбери и через тридцать секунд был у входа на станцию, как раз когда появился Тим Ковени.

– Осторожней, – предупредил Тим Ковени. – Это мой заработок.

Мы сидели на деревянной скамье в небольшом треугольном парке – кусты и сухая трава через дорогу от станции. Я разглядывал неглубокие чаши в пузырчатых полиэтиленовых упаковках, лежащие внутри его черной прорезиненной наплечной сумки: белое стекло со спиралью из переливчатой бронзы; густопузырящееся зеленое стекло; прозрачное стекло с чередующимися слоями парящих искорок – золотых, серебряных и аквамариновых; прозрачное стекло, вспыхивающее под пальцами нежно-фиолетовым…

– Сколько за это можно получить? – поинтересовался я.

– Пятьдесят фунтов за штуку. По спецзаказу – дороже. Тим Ковени был высоким худым парнишкой. Волосы он

стриг коротко и красил в черный цвет. В ухе носил серебряное кольцо. Выцветшая зеленая футболка была неглажена и разодрана по шву под рукавом, а спереди усеяна прожженными дырочками. Мешковатые камуфляжные армейские штаны, грязно-белые кроссовки. Тим заметно успокоился, когда я закрыл его сумку и вернул ему.

– У тебя здесь более чем достаточно, чтобы уехать из Лондона, – заметил я. Он не отреагировал, а я продолжил: – Роджер Курт рассказал тебе о моем визите, так ведь? Он сообщил, что тебя разыскивает полиция, и ты решил быстренько заработать денег, чтобы иметь возможность смыться из города.

– Ничего подобного.

– Но ты направлялся к Кэмденскому рынку, верно? Там ты и продаешь свою посуду.

– Я сказал: так я зарабатываю на жизнь.

– Так ты сказал. Беда в том, что я тебе не верю. Ты оставил свою комнату, а теперь ищешь способ быстрее заработать. Кто-нибудь более подозрительный, чем я, мог бы подумать, что тебе есть что скрывать.

– Я уже много чего сказал. Почему ко мне опять цепляются?

– Хочу кое-что уточнить, – ответил я. – Мы можем посидеть здесь, отдышаться и потолковать, или можем сделать это в официальной обстановке. Я мог бы обвинить тебя в учинении препятствий расследованию. Комната для допросов. Магнитофон, видеокамера. Или приятный разговор здесь, на солнышке. Выбирай.

– Да не о чем мне с вами разговаривать, я ничего не сделал.

– Успокойся, Тим, успокойся. Не хочешь закурить?

– Господи, да у вас и настоящего курева нет! Я прикурил сигарету и выпустил дым.

– Ты всегда такой нервный?

– Мне действуют на нервы типы вроде вас, – со слабыми потугами на браваду выдал Тим Ковени.

– Что ты имеешь против полиции, Тим?

– Послушайте, я не хочу больше об этом говорить, понятно? Не хочу, и все. У меня голова кругом идет. – Он посмотрел на меня и попросил: – Дайте-ка мне сигарету.

Я протянул ему пачку и зажигалку. Он закурил, пытаясь скрыть дрожь пальцев.

– Где ты сейчас живешь, Тим? Молчание.

– Я же говорил тебе, что знаю – ты бросил свою комнату.

– У приятеля. Не стоит его в это дело впутывать.

– Мне нужен его адрес.

Тим Ковени выпустил дым и назвал адрес.

– Почему ты переехал из своей комнаты?

– Потому что чувствовал, как у меня голова раскалывается.

– Но ты все же нашел в себе силы немного поработать.

– Я не скрывался, иначе не пошел бы в мастерскую.

– Давай начистоту. Ты вернулся, чтобы забрать эти изделия, потому что тебе срочно понадобилось добыть денег. Ты чего-то боишься. Почему ты мне об этом не расскажешь? – Вновь тишина. – Давай поговорим о работе Софи. Ты помогал ей в шоу, которые она транслировала на своем сайте.

Тим Ковени пожал плечами, не сводя глаз с ползущих по дороге машин. Трава в парке была сухая, выбеленная солнцем. На потрескавшейся почве под кустами поблескивали мятые жестянки и осколки стекла.

– Я не единственный ей помогал. Это была просто ерунда. Для смеху… Послушайте, я уже об этом рассказывал.

– Мне всего лишь нужно еще раз с тобой по этому пройтись, чтобы уточнить детали. Сам знаешь, Тим, полицейским всегда нужно все десять раз переспросить. И только. Мы просто спокойно поговорим. Никаких подтверждений фактов, никакой записи. Я уже беседовал с Люси Мэтьюз, и она описывала мне то, что вы проделывали втроем. Кто-нибудь еще участвовал?

– Вряд ли.

– А вы с Софи делали что-нибудь без Люси? Он опять пожал плечами, и я добавил:

– Люси говорила, такое бывало. Чем вы занимались?

– Я уже сказал: откровенная ерунда.

– Позволь рассказать тебе кое-что о работе полиции, Тим. Большей частью мы пытаемся докопаться до истины. Иногда по каким-то причинам людям бывает трудно говорить правду полиции. Даже честные люди кое-что пропускают, когда беседуют с нами. Иногда преуменьшают свою роль, или говорят, например, что не видели того, что на самом деле прекрасно видели. А все потому, что не хотят, чтобы их впутывали. Что вполне естественно, ибо работа полиции имеет отношение к грязной стороне человеческой природы. Но это означает, что полиция очень хорошо понимает, когда говорят правду, а когда нет. Боюсь, ты не слишком откровенен со мной, Тим. Так что давай начнем все сначала. И давай будем во всем откровенны, потому что я думаю, в глубине души ты хочешь сказать мне правду.

– Я и говорил правду. Мы маялись дурью. Что еще?

– Ты невысокого мнения о ее искусстве.

– Вы это о чем?

– Ты сказал, что вы маялись дурью, но это же был ее курсовой проект. И для нее он был столь же важен, как для тебя твоя стеклянная посуда.

– Ничего подобного. Искусство перформанса, концептуальное искусство и все такое – это совсем не одно и то же.

– Тебе оно не нравится.

– Я считаю это мошенничеством.

– Но ты помогал Софи.

– Почему бы и нет? Как говорится, для друга ничего не жалко.

– Значит, она была твоим другом.

– Ну, была.

– И чем вы двое занимались как друзья?

– Там не было ничего такого.

– Какого такого, Тим?

– Никакого того, что может быть у вас на уме.

– Ты все крайне усложняешь, Тим… Он не ответил, и я решил сменить тему:

– Как вы подружились? Вы занимались искусствами совершенно разного рода, вышли из совершенно разной среды.

– Вряд ли это может что-то значить, – проронил он не без горечи. – И уж всяко, ничего не значит в колледже.

– Но это имеет значение.

– Да. Вот почему эта страна так протухла. Люди видят только то, что хотят. Значит, кто-то вроде меня, парня из Ливерпуля, из рабочей семьи, непременно должен быть кем-то вроде хулигана, так?

– Как я понимаю, у тебя не много друзей в колледже?

– У меня тьма приятелей.

– И у тебя есть девушка, Тим, правда?

– Это не имеет никакого отношения к Софи, – резко вскинулся он. А потом снова ссутулился, сжался на краешке скамьи – локти и колени торчком. Не человек, а клубок нервов.

– А другая студентка, которая помогала Софи, Люси Мэтьюз? О ней ведь не скажешь, что она вроде тебя?

– Люси – гот. Единственный гот во всем колледже. Настолько ископаемое, что даже иронии не стоит.

– Значит, вы оба вроде белых ворон.

– Пожалуй.

–  А Софи тоже казалась белой вороной?

– Она ни о ком не говорила гадостей. Это мне в ней и нравилось.

– Ты был ею увлечен, Тим? Знаю, вопрос слишком личный, но мне бы помогло, если бы я мог понять ваши отношения.

– Она мне нравилась, – ответил он после долгого молчания.

– И ты ей нравился.

– Да. Я ей тоже.

– У нее был молодой человек? Он пожал плечами.

– Люси Мэтьюз сказала, что Софи была склонна флиртовать, Тим. Она с тобой флиртовала?

– Мы были друзьями. И ничего такого.

– Ты когда-нибудь заходил на ее сайт?

– Может быть, раз или два. Для смеху.

– Это был не просто перформанс, верно? Она занималась совсем другим. Я уже говорил об этом с ее преподавателем.

– Она всегда держала камеры включенными, да. Сами знаете, транслировала свою жизнь в сеть. Невелика хитрость. Это делают миллионы людей.

– Не в этой стране. Или по крайней мере она делала не совсем это. Я видел, Тим. Я знаю, что она держала сайт на нелегальном сервере. Как часто ты туда заглядывал?

– Да просто иногда для смеху.

– Ты видел, как она мастурбирует, Тим?

– Что? Нет, погодите, это не…

– Дело в том, что я сам видел: она этим занималась, Тим. Один из ее поклонников скопировал кадры на свой сайт. Пусть это останется между нами. Мне надо знать, что еще она делала… – Вновь воцарилось молчание. – Ты ведь хочешь, чтобы убийцу Софи поймали?

– Конечно, хочу!

–  Тогда забудь обо всех законах, которые она нарушила. Теперь это не важно. Просто ответь на мои вопросы.

– Я же правду говорю. О Господи, я рассказал вам все, что знаю.

– Я читал стенограмму твоего допроса, Тим. Оттуда мало что можно почерпнуть. Например, ни слова о компьютере Софи.

– И что с ним?

– Не о том, который дядя купил ей месяц назад. Не о G10. И не о старом, который она использовала как сервер. О том, что остался у тебя. О ноутбуке.

– О том, который украли? Я ничего о нем не знаю.

– Не лги мне, Тим. Я чую твою ложь, и ты из-за нее начинаешь нравиться мне все меньше и меньше.

– Ноутбук украли, – повторил он.

– Если украли, как тебе удавалось использовать его, чтобы заходить на сайт Софи?

– Это неправда.

– Но ты признался, что заходил на ее сайт.

– Я использовал компьютеры в колледже.

– Мне известно, что за тобой числится в Ливерпуле, Тим. Проникновение со взломом, угоны автомобилей. Как сорвиголова вроде тебя попал в такое уютное местечко, как Сент-Мартин?

– У меня талант. В деканате знают, что за мной числится. Все это детские глупости. Я ничего такого не сделал с тех пор, как стал жить здесь.

– Любопытно, – заметил я. – Любопытно, а не остались ли где-нибудь отпечатки твоих пальцев? Может, вчера вечером, когда тебя было так трудно найти?

– Вчера вечером я был в пивной.

– Можешь это доказать?

– Это «Старая молельня» в Кентиш-тауне. Я играл там в бильярд и выпил немало. Меня там знают.

–  Если это подтвердится, я проверю и все остальные вечера. Не думай, будто я этим пренебрегу, Тим, раз уж оказалось, что ты мне врешь. И ты знаешь, я что-нибудь найду. Тогда я посажу тебя в камеру и получу ордер, чтобы поискать ноутбук в твоей квартире и в жилище твоего приятеля. Я знаю, что компьютер у тебя, потому что ты не выбросил бы такую дорогую и полезную вещь. Я даже знаю, что вы с Софи провернули это вдвоем, потому что читал твое личное дело и читал ее заявление о выплате по страховке. Ты вскрыл дверцу ее машины, старого «пежо 205», насколько я помню. Отмычку ты бросил в машине, чтобы нашла полиция, а Софи сообщила страховой компании, что у нее похитили портативный компьютер. И вот ты получил ноутбук, а она деньги по страховке.

– Погодите, если я объясню, что сделал, вы мне дадите передышку?

– Сперва послушаем, что ты скажешь.

– Главное, что мы с Софи были друзьями, понимаете? Не-разлей-вода и все такое…

– Так это ты все придумал?

– Нет, придумала она. Ей хотелось немного встряхнуться, как она выразилась. Однажды она заперла в своей машине ключи, и я показал ей, как могу вскрыть дверцу. Когда ей пришла идея с ноутбуком, я сказал, что лучше всего разбить стекло, потому что все так делают. Никто не стал бы возиться с отмычкой или даже линейкой. Но она не хотела платить за новое стекло. Она сказала…

– Что же она сказала, Тим?

– Что так элегантнее.

– И она не побоялась заработать на парне вроде тебя? Тим сделал последнюю затяжку и втоптал окурок в

землю.

– Вы ее совсем не знаете.

– А на допросе ты и не подумал об этом рассказать…

– Я не знал, что это имеет какое-то отношение к ее смерти.

– Мне нужно взглянуть на ноутбук, Тим. Ты ведь не возражаешь?

– А там ничего нет. Софи избавилась от всей своей пор-нушки, прежде чем передать компьютер мне. Она специально отнесла его в контору своего дяди, и там кто-то его почистил.

– Солидно. Зачем ей это понадобилось?

– Не знаю. Но это правда. Так что вы там ничего не найдете.

– И все-таки я хотел бы взглянуть. Где компьютер? До сих пор все шло хорошо, Тим, и давай не будем портить отношения.

Он опять замолчал, наблюдая за транспортом. Затем вздохнул, сдаваясь, и тихо произнес:

– Он в моей комнате.

– Хорошо. А не давала ли она тебе чего-нибудь еще?

– Это вы о чем?

– Я о дисках, флэшках, о чем-нибудь подобном.

– Нет. – Ответ прозвучал, пожалуй, слишком быстро.

– Иногда люди так поступают – обмениваются резервными копиями с теми, кому доверяют. Она тебе доверяла, Тим?

– Я же сказал. Мы были друзьями.

– Достаточно близкими, чтобы она доверяла тебе свои бэкапы?

Он ничего не ответил.

–  Я буду их искать, Тим. У тебя в комнате. И если не найду там, переверну вверх дном жилище твоего приятеля.

– Вы ничего не найдете.

– Ну и где же диски? Вновь никакого ответа.

– Там может содержаться информация, с помощью которой удастся найти человека, убившего Софи.

– У меня был только один диск.

– И где он?

–  Я отправил его по почте.

– Кому?

– Себе. В колледж.

– Ты знаешь, что там было?

– Я не смотрел. Она сказала, это для ее программы.

– Для выпускной программы?

– Она сказала: если что-нибудь случится, я должен буду его посмотреть.

– Если что-нибудь случится. Примерно что?

– Она не говорила мне. Но ее это очень волновало. Она сказала, что все увидят… – Он пошевелил пальцами. – Дайте мне еще одну сигаретку.

Я достал сигарету и дал ему прикурить. Он затянулся и спросил:

– Насколько крепко я влип?

– Не знаю, Тим. Почему ты думаешь, что влип?

– Она получала прорву электронных писем по поводу своей работы. В основном всякая чушь. Сосунки просили показать еще. Кто-то даже предложил ей выйти за него замуж. Но был один тип… Он писал другое. Гадости всякие.

– Откуда приходили эти письма?

– С Кубы. Поэтому Софи особо и не боялась.

– Письма с анонимного кубинского ретранслятора? Тим, он мог находиться где угодно. Мог даже быть ее соседом.

Тим Ковени пожал плечами:

– Я-то этого не знал. Он писал, что знает о ней все. Писал, что он один ее понимает. Называл себя Мститель. Жуткий тип. Она сохранила эти письма на всякий случай. Да вы их, наверное, уже читали.

– Ее компьютеры были выпотрошены.

– Вот черт… Но у нее был еще один почтовый ящик. Она туда пересылала копии всех писем. И еще у нас был список электронных адресов всех, кто оставлял комментарии о ее шоу.

– В «Интернет-Волшебнике». Знаю. Я нашел этот ящик, но его уже почистили.

Тим глубоко вздохнул.

– Так и знал. Он хитрый гад. Она пыталась поставить фильтр, чтобы его не пускать, но он его обошел. Наверное, он хакер. Говорил я ей, чтоб была осторожней, но она только смеялась. И отвечала, что у нее все под контролем.

– Тебе известно, что она имела в виду?

– Она говорила, что заключила с ним сделку. Она вела себя, как если бы у нее была великая тайна.

– Когда это случилось?

– Несколько дней назад. Мы об этом поспорили. Я ей сказал, что этот тип чокнутый, что ей не следует его поощрять.

– Вероятно, такие советы бесполезны, Тим, но ты был прав.

– И еще одно. Я заглядывал на ее сайт в тот вечер. И раньше тоже заглядывал вечерами. И не только когда она меня просила. Хотел увидеть, что она делает. В этом было что-то жуткое, такое, что не отпускает, если начнешь смотреть. – Теперь он говорил сам с собой. Парень хотел выговориться, и я ему позволил. Мне казалось, я знаю, к чему он ведет. А он тем временем продолжал: – В любом случае в тот вечер она прислала мне сообщение, чтобы я непременно взглянул на нечто особенное. Я так и сделал и видел ее. С ней был мужчина. Я наблюдал минуту-другую, и вот она голая в кресле. Я не понимал… Не понимал, что это такое. Если бы понял, я бы что-нибудь сделал. Вызвал бы полицию… Что-нибудь сделал… Ноя не понял… – Он посмотрел на меня с вызовом и с испугом.

– Ты увидел самую малость и разозлился, – подсказал я.

– Я думал, она просто издевается. Я думал, она это делает, чтобы отплатить мне за наш спор. Мне стало дурно. Прямо по-настоящему. Я отключился.

– И что же ты сделал потом, Тим? Давай выкладывай. Тебе станет легче, когда выскажешься. Не стоит больше носить это в себе.

Тим не смотрел на меня.

– Если бы я знал… Но ведь я не знал. Я вышел из дому, выпил… И все время…

– Я знаю, что ты делал, – кивнул я. – Думаю, этого было недостаточно для тебя, чтобы осознать, что в действительности происходит.

– Я мог бы ей помочь, – выдавил он.

– Не думаю, – возразил я. – Ты же был в другом конце Лондона. Пока бы добрался, все бы уже закончилось.

– Значит, все произошло очень быстро?

– Да, – солгал я. – Быстро. Но не думай об этом. Думай о том, что видел ты. Там не было ничего такого, что ты узнал бы? Ничего, что могло бы нам помочь?

– Я видел, как она сидела в кресле. Она была голая, а этот тип стоял позади нее.

– Крупный такой мужчина. Он взглянул на меня:

– Вы тоже видели это кино?

– Я хочу знать, что видел ты, Тим.

– Он был крупный, да. Прямо верзила. Длинные волосы.

– Продолжай, Тим. Ради Софи.

– Ну, он держал ее груди. Поднимал их и стискивал вместе. Вот почему я подумал… – Он перевел дух. – Я подумал, что это секс.

– Ты узнал его?

– Нет. И потом, он на себя что-то напялил. Маску, что ли.

– Какую именно?

– Сумасшедшей старухи из прошлого века. Софи просила меня посмотреть, и вот я это увидел. Он нацепил маску, поэтому я и подумал, что вижу одно из ее дурацких представлений… – Теперь Тим плакал. Слезы ручейками сбегали по обе стороны от его носа и капали с подбородка. – Она не хотела, чтобы люди были с ней близки. Я думал, она с ним трахается, чтобы поиздеваться надо мной.

Понемногу я вытянул из него все остальное. Он не сохранил два последних кадра. Он отключил компьютер, пошел в пивную и напился. Он ревновал. Злился. Он думал, что увидел нечто, рассчитанное на то, чтобы его подразнить. А когда осознал, что произошло, когда разобрался, что было на самом деле, он перепугался. Он сказал, что уехал из своей комнаты из-за того, что понял: письмо скорее всего было от убийцы Софи, а не от нее самой, и убийца наверняка знает о сайте Софи и наверняка заполучил ее список контактов, список людей, которые писали ей по электронной почте.

– Она собиралась использовать их письма в своей работе, в виде саундтрека или чего-то еще, – пояснил Тим.

– И ты думаешь, он написал каждому из этого списка? Тим кивнул.

– Так обычно поступала Софи перед тем, как мы запускали одно из ее представлений. Поэтому мне надо мотать из города. Тип, который ее убил, знал обо мне.

19

Я отправился с Тимом Ковени на квартиру его друга за ноутбуком, затем проехался в метро до станции «Холборн» и прошел оттуда до главного здания колледжа Сент-Мартин на Саутхемптон-роуд, где попросил одного из технических служащих принести мне конверт, который Тим послал сам себе.

Мой «мини» был там, где я его оставил: на полосе для автобусов у заграждения. Под одним из дворников торчала квитанция на оплату штрафа. Местные блюстители порядка с невозмутимым видом наблюдали, как я выдергиваю ее и отъезжаю.

Час спустя в Т12 я включил свой компьютер и вставил туда диск Софи Бут. Экран погас. На какой-то миг я решил, что активизировался некий вирус, но тут же возникло изображение Софи во весь экран. Она сидела скрестив ноги на постели в той комнате, где ее позже убили, глядя на веб-камеры в углу потолка, одетая в джинсы и большую не по росту белую рубаху с рукавами, закатанными и открывающими белые руки. Горстка звездочек мерцала на потолке. На камине горели свечи. Софи улыбнулась и сказала:

– Извини, Тим. Знаю, ты с ума сходишь, пытаясь понять, где я. И потому взглянул на то, что считал моей резервной копией, верно? Я не могу сказать тебе, где я. Я тебе ничего не могу сказать. Знаю, это тяжело, но так надо. Довольно скоро все станет известно, и тогда ты поймешь, как я проделывала свои фокусы. Помнишь, я говорила, что судьба вознаграждает смелых? Так вот, я этого заслуживаю. Тим, я увидела свою добычу и отправилась за ней. И теперь меня нет.

Я уставился на свое грубое отражение на внезапно помертвевшем экране. Защелкал и затрещал привод, безуспешно пытаясь выгрузить диск наружу. Пришлось перезагрузить компьютер. Теперь диск оказался пустым. Откуда я мог знать, что файл, который оставила Софи Бут, самоуничтожится? Я убрал диск в футляр и поднялся наверх. К тому времени Чарли Уиллз завершил работу с ноутбуком Софи.

– Кто-то здорово с ним повозился, – сообщил мне Чарли. – Жесткий диск отформатировали около месяца назад, отменно чистая работа. Работал умник, в точности знавший, что делает. Каждый сектор несколько раз заполнялся случайными данными, прежде чем была установлена операционная система и программы.

– А как насчет кэша браузера?

– Он настроен на ежедневную очистку, но проблем нет. Мне удалось вернуть большинство файлов, накопившихся после форматирования. – Чарли Уиллз раскачивался на стуле. Его длинные волосы были сегодня распущены и ниспадали вдоль спины поверх чистого белого лабораторного халата. Он вручил мне диск и сказал:

– Я нашел здесь немало грязных фильмов, как ты и ожидал.

Я попросил его взглянуть на диск Софи Бут, вернулся к своему компьютеру и принялся смотреть плоды трудов Чарли. Начало спектакля убийцы, обрывавшееся перед тем, как убийца приступил к работе, подтверждало рассказ Тима Ковени. Десяток клипов с доморощенными порнографическими выходками Софи и три эпизода, где она играла не одна. Я внимательно просмотрел одну групповую сцену и пробежался по двум другим. Все лгут полиции. Еще один фильм, снятый за три дня до убийства.

Ночь. Средним планом с угла узкая улица у того здания, где жила и умерла Софи Бут. Софи стоит в свете фонаря, на ней длинное белое платье. В нижнем левом углу нечто вроде серийного номера, дата и время. Таймер терпеливо перебирает секунды и минуты.

Софи простояла неподвижно более двух минут, судя по часам. Затем медленно распростерла руки, так что рукава распахнулись, точно крылья ангела, и вдруг пропала. Остался лишь фонарь и темная улица позади него, да часы невозмутимо отсчитывали время.

Я вновь внимательно просмотрел этот сюжет. И еще раз, пытаясь понять, что я вижу. Судя по ракурсу, это снималось камерой слежения над дверью конторы, той, с участием которой Энтони Бут демонстрировал возможности прототипа АРЭСН на заре своего бизнеса. Не иначе как Софи имела доступ к этой сети, произвела запись, а потом просто-напросто вырезала и склеила в нужном месте. Чтобы казалось, будто она исчезла, и добавила часы.

«Вот она, великая простота лучших цирковых фокусов, – подумал я, просматривая фильм в четвертый раз. – И ведь не отпускает». Темная улица, девушка в неоновом сиянии, которая внезапно становится ангелом и тут же исчезает.

Зазвонил телефон. Чарли Уиллз. Похоже, диск как следует очищен, вся поверхность перезаписана нулями, не считая пожирающего файлы вируса в загрузочном секторе.

–  Старательная мелкая тварь, – заявил Чарли. – Судя по всему, вирус был запущен после открытия особого файла.

– Похоже. Ты ничего не можешь восстановить?

– Не получится. Он стер все, кроме себя, около ста раз. Даже призрака не осталось.

На экране Софи Бут улыбнулась, простирая руки. И пропала.

Ни Тим Ковени, ни его друг не ответили на звонок в дверь высокого узкого дома на Кентиш-таун, где Тим нашел убежище, но я решил, что знаю, где он может быть.

«Старая молельня» представляла собой старомодное заведение с двумя стойками, высокими потолками и задней комнатой, где расположился большой плазменный телеэкран и два бильярдных стола. Лет десять назад здесь сделали легкий косметический ремонт, но заведение осталось отчаянно безликим, если только лицо не в том, чтобы пить, курить и смотреть спорт по телику. Пивная как пивная. Несмотря на то что была середина недели и лишь начало вечера, с полдюжины крепко выпивших молодых парней повисли у стойки, точно моллюски у края лужи, оставшейся после отлива. На экране, установленном над шеренгами бутылок, в самом разгаре шло состязание лесорубов из Словении.

Тим Ковени сидел на одной из скамеек в задней комнате. Зажав кий между колен, с пинтой «Гиннесса» в руке он наблюдал, как парнишка его лет в мешковатых шортах и в дырчатой футболке потянулся через стол и не справился с ударом в угол. Я сел на табурет у стойки, заказал «Кронен-бург», закурил и стал ждать, когда Тим Ковени меня заметит. Он был в тех же армейских штанах, что и днем, и в хлопчатобумажной рубашке, распахнутой на груди. Под правым соском висело кольцо. Тим с приятелем играли осмотрительно, методично, медля перед каждым ударом, как шахматисты, словно желали предельно растянуть партию, стоившую два фунта.

На телеэкране медленно и плавно упала сосна. Старый ханыга, скорчившийся на скамье в углу, тут же пробудился, выудил откуда-то плоскую флягу виски, глотнул и снова погрузился в сон. Где-то минут десять спустя Ковени допил «Гиннесс» и направился за новой кружкой, но увидев меня, замер на полпути.

– Глазам своим не верю, – протянул он.

– Я уже заказал тебе выпить, – сообщил я.

Я и впрямь заказал. И второй «Кроненбург» для себя.

– Я в бильярд играю. У нас середина партии.

Я прошел к столу, подмигнул юнцу в дырчатой футболке, закатил черный шар в одну из угловых луз и предложил парню испариться, когда тот начал возникать.

– Есть разговор, – обратился я к Тиму. – Условия такие же. Можно потолковать здесь, а можно в уютной комнатке для допросов.

Мы сели за угловой столик. Я как следует вытянул левую ногу. Она противно болела, глубоко в бедренной кости резко дергало. Пожалуй, пора опять начать бегать. Тим сгорбился, описывая пальцем петли по наружной стенке запотевшего стакана с бархатистым черным питьем.

– Когда я получу обратно компьютер? Я рассмеялся, не таясь.

– Не считая того факта, что он – вещественное доказательство в деле об убийстве, я думаю, что страховая компания тоже может предъявить на него права.

– Но ведь компьютер мой. Вы обещали, что не будете им ничего говорить… Послушайте, к чему все это?

– Мы спокойно беседуем, Тим. Только ты и я. Никаких дополнительных подтверждений, никаких записей. Ни честной игры, ни нечестной. Понимаешь?

– Давайте быстрее.

– Хорошо, спрошу тебя напрямик. О том, что вы откалывали с Софи.

– Я уже рассказывал.

–  До известного места. А теперь мне нужно еще несколько деталей.

– Это поможет поймать урода, который ее убил?

– Надеюсь. – Я встретился с ним взглядом. – Хочу, чтобы ты был со мной честен, Тим. Теперь ничто не может повредить Софи, и если ты что-то утаиваешь, считая, что это ей на пользу, ты этим никому не помогаешь. И меньше всего себе.

Он опустил глаза.

– Ладно.

– Ты говорил, что занимался с Софи всякой ерундой для ее проекта. Иногда участвовали ты, Софи и Люси Мэтьюз, но иногда только ты и Софи. Я хочу знать правду о ваших затеях вдвоем.

Он по-прежнему избегал моего взгляда.

– Я говорил правду.

– Большинство людей думают, будто что-то знают о компьютерах, Тим. И некоторые действительно что-то знают. Софи, например. Но большинство заблуждается. Там, где я работаю, в Т12, очень хорошо умеют восстанавливать компьютерные файлы, которые люди, как они воображают, стерли. Например, дрянные фильмы, снятые тобой и Софи.

Он вскочил и побежал. Извернувшись, сбил табурет, когда я кинулся за ним. Преследуя его, я вылетел из дверей, пересек тротуар и выпрыгнул на дорогу. Визг тормозов, блеянье гудков, гневные выкрики. Я ударился о крыло ржавой «вект-ры», разворачивавшейся у меня на пути. Лицо водителя расплылось белым пятном. Он что-то вопил, но слов я не слышал. Впереди меня Тим перемахнул через квадратный капот припаркованного «вольво» и неловко приземлился с другой стороны. Я схватил его, прежде чем он успел подняться. Он попытался встать, но я хорошенько ухватил его запястья, мы оба проковыляли шаг-другой вперед и снова рухнули. Колеса такси прошуршали буквально в футе от наших голов. Кто-то, уворачиваясь от машин, бежал к нам. Сандра Сэндс.