Текст книги "Подводное течение (ЛП)"
Автор книги: Пол Блеквел
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)
Царапины, раны и синяки у меня по всему телу, кроме груди, которая по какой-то странной причине ни капели не пострадала.
Открывается дверь, и я быстренько натягиваю на себя одеяло, чтобы прикрыть больничную рубашку.
В палату входит доктор – тот, который осматривал меня, когда я пришел в себя.
– Как самочувствие? – спрашивает он и помогает мне принять сидячее положение. Вот теперь все по-настоящему болит.
– Довольно паршивое, – признаюсь я. – Все тело так болит, что это убивает меня.
Доктор смеется.
– Что ж, это не удивительно, – говорит он. – Как голова? Болит?
Я рассказываю ему, что затылок побаливает, и тогда он объясняет мне, что у меня там рана. Выясняется, что эта рана – самая серьезная из всех полученных мной. Ее даже пришлось зашивать. Доктор решает посмотреть, как она заживает. Он снимает повязку и цокает языком.
– Я должен тут кое-что подправить, – говорит он.
Он так сильно натягивает кожу на голове, что мне кажется, что у меня даже уши движутся. Меня чуть не выворачивает наизнанку.
– Держишься там? – спрашивает он, когда я вздрагиваю.
– Ага.
– Знаешь, тебе очень повезло, что ты не размозжил себе череп о камень, о который ударился при падении, – отмечает он. – Но, как бы то ни было, даже трещинки нет – это каким же везучим надо быть? И самое главное, никакого кровоизлияния в мозгу, согласно снимку компьютерной томографии, а это отличные новости.
– Тогда почему я так долго был без сознания?
– Да, это и правда странно, – соглашается доктор. – Могу предположить, что кома стала результатом переохлаждения, а не травмы головы.
И на этом спасибо. Я очень ценю предположения, когда речь идет о моем здоровье...
– Скорее всего, волноваться не о чем, – заверяет меня доктор, словно почувствовав мое недовольство. – Мы считаем, что у тебя нет никаких повреждений, которые каким-то образом могли бы повлиять на твою подвижность или способности. Так что уже очень скоро ты сможешь пойти в школу, вернуться в строй и начать бегать.
– Супер, – отвечаю я, гадая, с чего такая спешка.
– Кстати, раз уж речь зашла об этом, – продолжает свою речь доктор, – наверное, глядя на меня сейчас, не скажешь, но в юности я играл принимающим у «Крокодилов».
– Серьезно, – полагаю, он говорит о «Крокодилах» из Кристал Фоллз, хотя сейчас никто их так не называет, наверное, из-за того, что с таким же названием теперь выпускаются жуткие пластиковые кроссовки. – Круто, – реагирую я.
– Но я по-прежнему смотрю матчи, когда у меня выдается возможность, – добавляет он. – И должен сказать, ты отлично двигаешься.
Ах, вот оно что, наконец-то, я понял. Он спутал меня с братом. Такое случается не впервые. Это все из-за волос и носа – мы с братом очень похожи, так что все ясно. Особенно с учетом того, что доктор, вероятно, видел Коула только с трибун.
Я не поправляю его. Хоть кто-то разнообразия ради думает обо мне, как о герое. К тому, же тогда мне пришлось бы объяснять, что Коул больше не в команде, а это не самая приятная история.
– Ладно, посиди минутку, – просит доктор. – Я пришлю кого-нибудь сменить повязку.
Он уходит, а спустя пару минут в палату приходит медсестра Барбара, намереваясь закончить начатое доктором. Повисает тяжелая тишина. Я пытаюсь пошутить, но она не смеется. На самом деле, она даже не отвечает мне, только угукает. Эй, разве это не я выжил, упав с вершины водопада? – хочется напомнить мне ей.
Но медсестре Барбаре, кажется, все равно. Она, вообще, ведет себя так, будто зла на меня или как будто у нее голова болит. Зачем становиться медсестрой, если ненавидишь людей?
Как по мне, так в этом нет смысла. Полагаю, не все люди негодяи с рождения, но в итоге некоторые же ими становятся. Иногда они становятся людьми, которыми никогда не думали, что станут.
Возможно медсестра Барбара, как раз из таких людей. Может, она слишком часто имела дело с пьяными подростками, которые дурно вели себя с ней, ругались на нее матом или их тошнило на нее. Может, она решила, что я был пьян или под кайфом, когда упал с водопада. Ладно, ну так я-то не такой.
Но я понимаю ее чувства, поэтому решаю оправдать ее. Мне просто следует показать ей, что я ценю ее работу.
– Слушайте, спасибо, что залатали меня, – благодарю ее я, когда она заканчивает.
В ответ она хлопает по повязке, чтобы убедиться, что она крепко держится.
– Ай! – вскрикиваю я. – Больно же!
Медсестра Барбара молча выходит из палаты. «Нет, она определенно стерва», – все же решаю я.
Днем я смотрю телевизор и жду посетителей. Приезжают родители, но Коул так и не кажет носа. Ладно, к черту его. Сделаю вид, что его вообще не существует.
Наверняка, слух о том, что я пришел в себя уже разлетелся по городу. Но Брайс больше не приходил. Я так и не понял, как расценивать его действия. У меня такое чувство, что мне, должно быть, почудилось все это. Но факт остается фактом – все это произошло на самом деле. Уверен в этом.
Я должен рассказать кому-то. Но мне страшно. Как бы глупо это не звучало, не хочу, чтобы у Брайса были неприятности.
Теперь, когда я пришел в себя, Брайсу меня не одолеть. Согласен, я не настолько силен, но все равно сильнее Брайса.
Все мои прочие друзья не приходят навестить меня. Под всеми прочими друзьями я подразумеваю Уиллоу, девчонку, с которой иногда гулял. В прошлом году в школе нас поставили работать в паре, и летом мы периодически тусовались вместе.
Нам нравилась одна и та же музыка. Я немного умею играть на гитаре, а она на укулеле, и мы даже поговаривали о том, чтобы написать и записать парочку песен вместе. (Примеч. пер. укулеле – гавайская гитара) Не думаю, что мы бы решились на это на самом деле, но было весело строить планы.
Меня беспокоит, что она тоже не пришла навестить меня. Последнее время, я чувствовал себя неловко в ее компании, возможно, потому что, для меня наша так называемая дружба стала неактуальна.
Конечно, она чудачка, как назвала бы ее мама; но она симпатичная и, кажется, даже не осознает этого. У нее темные волосы и ясные голубовато-зеленые глаза, которые пугают меня, когда она внезапно переводит взгляд на меня.
Но проблема в том, что я не очень-то хорош в общении с девушками. Не так, как мой брат, по крайней мере. Его последней девушкой была Моника; они встречались пару лет. Но последнее время они жутко ругались, так что, не думаю, что их отношения продлятся долго.
Что касается меня, дело не в том, что я не умею разговаривать с девчонками. Просто я понятия не имею, как продвинуться в общении дальше с одной конкретной девчонкой. Я имею в виду, я как-то завел интрижку, и даже однажды залез девчонке в лифчик. Но она мне не особо нравилась, да и я ей, видимо, тоже, поэтому все было просто ужасно.
А Уиллоу мне нравится, и мне кажется, что и я ей тоже. По крайней мере, мне казалось, что я нравлюсь ей достаточно, чтобы она навестила меня в больнице, после того, как я чуть не умер. Поэтому во мне вспыхивает надежда, когда я наконец-то слышу стук в дверь.
– Входите, – приглашаю я.
Дверь открывается. Но вместо Коула, Уиллоу или родителей, в палату входят последние люди, которых я ожидаю тут увидеть.
Пришел тренер Келлер – мой учитель физкультуры.
На секунду мелькает мысль, что я снова потерял сознание и все это мне только видится. Потому что помимо уроков физкультуры нас с Келлером ничего не связывает. Если бы мой брат не был в команде «Крокодилов», вряд ли тренер запомнил бы мое имя. Впрочем, я и сейчас не уверен, что он его знает.
Но что-то изменилось, потому что сейчас Келлер ведет себя так, будто мы закадычные друзья.
– Кэл! – кричит он прямо с порога и широко улыбается. Затем поворачивается к двери.
– Эй, не стойте там, как парочка придурков! – ворчит он. – Входите уже!
Если тренер Келлер застал меня врасплох, то теперь я просто в ступоре: в палату входят Хантер Холден и Рикки Хо. Прошаркав мимо, как будто они подозреваемые, два футболиста встают спиной к окну, почти полностью заслонив свет.
Свирепо на них зыркнув, Келлер кивает им. Первым говорит Хантер.
– Привет, бро, – здоровается он. – Как ты себя чувствуешь?
Я не отвечаю. Я просто смотрю сквозь него.
– Водопад, да? – продолжает Хантер, когда тишина становится до неловкости оглушительной. – Как ловко.
– Ага, ловко, – соглашается Рикки.
– Спасибо, – удается выдавить мне из себя. Я замечаю, что нос Хантера выглядит ровнее, чем после стычки с Коулом. Интересно, над ним поработали пластические хирурги? Если так, то это была пустая трата денег, по крайней мере, кривой нос придавал его пухлому лицу хоть какую-то изюминку.
Так как разговор зашел в тупик, вступает Келлер.
– Слушай, мы понимаем, что ты многое пережил, – говорит он и все трое улыбаются. – Так что мы ненадолго. Но мы хотели, чтобы ты знал, что команда окажет тебе поддержку.
– Спасибо, мистер Келлер, – ровным голосом отвечаю я.
– Тренер, – поправляет меня он. – Пожалуйста. Я слышал, ты ничего даже не сломал?
– Нет, отвечаю я.
– Это просто чудо. Мы все сильно волновались, ведь так, парни? Волновались, что ты уже не вернешься.
Ничего не понимаю: с чего вдруг мой глупый учитель физкультуры приперся ко мне в больницу и зачем притащил с собой этих двух прихвостней.
– Я в порядке... тренер, – заверяю я его.
– Хорошо, – говорит он. – Нам, правда, нужно, чтобы ты как можно скорее встал на ноги. Школа нуждается в тебе. А теперь отдыхай. Мы поговорим через пару дней. Пошли, парни, – зовет Келлер. – Дадим Кэлу отдохнуть.
Сказав это, Келлер выходит. Хантер и Рикки выходят следом за ним, как тренированные собачонки. Может им даже нравится обнюхивать друг другу зад. Но как только дверь за ними закрывается, я чувствую страшное потрясение. Что черт его возьми только что это было? Я вообще без понятия.
Все происходящее кажется подозрительным. С другой стороны, я только что пережил нечто ужасное, судя по обрывкам воспоминаний. Я изо всех сил стараюсь вспомнить, что произошло до того, как я упал в водопад, но пока что почти ничего не вспомнил.
Вся прошлая неделя как в тумане. Я злился на Коула? Мы поругались? Я чувствую какую-то необъяснимую злость к нему, что-то, что не в силах объяснить. Он из-за этого не навещает меня?
В дверь снова стучат. Надеюсь, что это не медсестра или доктор, а кто-то, кого я действительно буду рад видеть – кто-то кто прольет свет, что тут на самом деле происходит.
Дверь открывается раньше, чем я успеваю пригласить гостя. Человек, который входит в палату, еще более неожиданный гость, и гораздо более пугающий, нежели тренер Келлер.
Это шериф полицейского отделения Кристал Фоллз.
ГЛАВА 4
Крупный мужчина даже не подумал представиться, словно был уверен, что все подростки в Кристал-Фоллз знают, кто представляет закон в городе. А если нет, золотая звезда на его груди четко передает это сообщение, а густые каштановые усы дополнительно подчеркивают это.
Плюхнувшись в одно из кресел, шериф удобно устроился, что в принципе казалось невозможным, так как пуговицы на его бежевой форменной рубашке натянулись на животе до предела.
Что не так с этими шерифами, а? У них всегда огромные животы и хилые цыплячьи ножки. Хотя один взгляд на его бицепсы и я понимаю, что этот парень, даже не вспотев, наденет на меня наручники и затолкает на заднее сиденье полицейской машины.
Хотя я ничего плохого не сделал, все равно вздрагиваю под простыней.
– Доброе утро, сынок, – наконец-то решает подать голос шериф. – Вижу, ты снова вернулся в мир живых.
– Ага, – отвечаю я.
– Ты определенно хорошенько напугал нас всех, – говорит он, неодобрительно качая головой.
Его замечание несколько раздражает меня. Все были напуганы? Что ж, тогда представьте, что чувствовал я, летя вниз головой с водопада. Но я не позволяю эмоциям отразиться у меня на лице. Мне итак уже понятно, что шериф считает, что я сделал нечто глупое или безответственное, и наверняка, он пришел сюда, чтобы выяснить это.
Шериф рассказывает, как сильно мне повезло, что какая-то женщина, прогуливалась у реки и заметила меня на скалах. Если бы не она, я бы, наверное, замерз на смерть, бодро вещает шериф. Ее зовут Оливия Паттерсон, добавляет он, очевидно намекая, что однажды мне нужно будет поблагодарить ее за это.
Никогда раньше не слышал это имя. Я должен послать ей подарок или что? Цветы? Конфеты? Полагаю, мне придется бесплатно косить ее лужайку до скончания веков.
– Итак, что повреждено? – спрашивает шериф, наклонившись, чтобы осмотреть меня. – Что говорит доктор?
– Я в порядке, – отвечаю. – Рана на затылке, синяки, царапины...
– Ладно, черт подери, если это не чудо, то я не знаю что это.
– Я тоже.
Шериф умолкает и пристально смотрит на меня. Затем усаживается поудобнее.
– Итак, на что это было похоже?
– Что на что было похоже?
Шериф смеется.
– Упасть с Кристал-Фоллз, – поясняет он. – Приземлиться в реку. Понимаешь, все это веселье.
– На самом деле я не помню, – отвечаю я, внезапно пожалев, что у меня нет истории получше, которую я мог бы рассказать ему. Потому что, предположительно, мне придется отвечать на вопросы всю оставшуюся жизнь.
– Очень жаль, – отвечает шериф и качает головой. – Так как из всех людей, которые когда-либо падали в водопад, ты первый, кому у меня есть возможность задать этот вопрос...
– Что?! Были и другие?
– Конечно. Странно, что для тебя это новость.
Да, так и есть. Хотя я думал, что это возможно, но никогда не слышал о том, чтобы подобное произошло на самом деле.
– И сколько еще было подобных мне? – полюбопытствовал я.
– Трое, – шериф заерзал на сиденье, начав похлопывать себя по карманам. Ему хочется курить, знаю – помню, как видел такие же точно вихляния у своего ныне покойного дядюшки Бада, который курил сигареты одну за одной. – По крайней за все время моей службы в отделении.
– Трое?
– Именно. Первый случай был спустя месяц, после того, как я вступил на должность помощника. Агнес Томпсон, милая молодая девушка, как я помню, и красивая. Нам поступило сообщение, что она пропала: не вернулась на работу после обеда и ее не было потом несколько дней.
Нам так и не удалось найти ее тело, но мы нашли следы ниже по реке. А спустя пару дней ее родители в ее почте нашли упоминание о самоубийстве.
Я снова вспомнил своего дядю Бада, который не только поджигал новую сигарету, не докурив предыдущую, но и в итоге вставил дуло пистолета себе в рот и застрелился. К счастью, я этого не видел. И дядя был не первым родственником, который так поступил, по крайней мере, по линии матери, где самоубийства, можно сказать, традиция среди мужчин в семье.
Внезапно у меня мелькает мысль, а уж не в курсе ли шериф случайно об этом.
– Ну да неважно, кто там следующий? – беззаботно продолжал вещать шериф. – Пацаненок. Франклин... не помню как его там по фамилии.
– Ребенок? – меня замутило. – Что произошло?
– Не знаю точно… он или специально спрыгнул, или случайно упал. К сожалению, и в его случае мы не нашли ни следов, ни записки. Только его обувь, и какие-то остатки одежды в реке. Скорее всего, он все же спрыгнул. Он был неуравновешенным, как оказалось. Его дразнили в школе и все такое...
Вот оно что, понимаю, что мне тут сейчас рассказывают. Ну, так вы, заблуждаетесь, шериф, потому что меня за всю жизнь ни разу мысли о суициде не посещали. К тому же, я чертовски боюсь высоты. Когда мы только переехали сюда, потребовалось все мое мужество, чтобы просто пройтись по навесным мосткам над водопадом, и то я согласился только из-за того, что первым пошел Коул.
– Если все так и было, то это ужасно, – говорит шериф. – Вот так вот покончить с жизнью. Конечно, дети могут быть жестоки, но обычно они ничего такого не имеют в виду. Просто порой такое случается. Я прав?
Шериф внимательно на меня посмотрел. Он ждет, что я сломаюсь? Начну плакаться о том, как Хантер поставил мне синяк под глазом? Да ладно. Сейчас меня никто не достает, не после того, что сделал Коул. И шериф должен про это знать, так как это он потащил моего брата в участок, после случившегося.
Хотя, если подумать, может все дело как раз в этом. Может шериф думает, что я такой же вспыльчивый, как и мой брат. Может он считает, что братья Харрис вечно сулят неприятности.
– Ну и третий парень, – продолжил свой рассказ шериф, – что ж, этот сам напросился,– шериф рассмеялся собственной штуке. – Знаешь, если подумать, он, возможно, мог бы выиграть премию Дарвина.
Видя пустое выражение моего лица, шериф поясняет:
– Это шуточная награда, черный юмор – когда человек делает что-то настолько глупое, что доказывает, насколько он или она не блистает умом, то ему вручают премию Дарвина. Соль в том, что весь человеческий род всякий раз извлекает выгоду, когда становится чуточку менее глупым.
Это точно черный юмор, правд, лично я, никакого юмора там и не вижу, особенно с учетом того, что недавно чуть не погиб и пока еще не восстановился после происшествия.
– Звучит и правда смешно, – реагирую я, но без улыбки.
– Да, – соглашается шериф. – Был такой парень, старый пропойца по имени Датч Картер, – начинает он рассказывать.
Погодите секунду, а это имя кажется мне знакомым. Я даже могу мысленно представить себе, как он выглядел: седой старик с красным лицом и белой щетиной. Когда шериф поясняет, что он работал в винокурне, я понимаю, что, должно быть, встречал его там.
– Датч и парочка его приятелей как обычно выпивали на берегу реки, неподалеку от водопада, – продолжает свой подробный рассказ шериф. – Они были пьяны в дрезину, большинство из них, когда одному из них пришла в голову мысль, что было бы забавно зашвырнуть сигареты Датча на камень, торчащий из воды.
– Чтобы не лишиться парочки баксов, Датч прыгнет на камень, чтобы забрать их. И он так и сделал – прыгнул на камень. А затем он попробовал прыгнуть обратно на берег. Но, полагаю, пачка «Лаки Страйк» добавила ему чутка лишнего весу, потому что, он не допрыгнул до берега буквально пару сантиметров и приземлился в воду. И бам: его понесло течением вниз по реке.
В животе поднялась волна тошноты, когда я представил себе неутомимый поток уносящий мужчину вдаль. Я лично прочувствовал это на своей шкуре.
– Датчу удалось ухватиться за ветку дерева, торчащую из воды. Он вцепился в нее не на жизнь, а на смерть, и стал звать на помощь своих дружков. Те побежали к нему, чтобы попытаться вытащить его. Но Датчу не повезло. Они еще только добежали до него, а силы покинули его и он выпустил ветку из рук.
– Вот так все и закончилось. Старого Датча унесло течением, и не сомневаюсь, что он орал во всю силу легких. А спасательная команда придурков примчалась в участок, все они неистовствовали и требовали, чтобы мы бежали спасать его или сделали что-то. Я серьезно. Только представь себе.
– Но, черт возьми, мы предприняли отчаянную попытку. Мы пропыли по всей реке, заглянули за скалы. Но не нашли ни единого признака Датча, как и двух его предшественников....
Но шериф, явно не закончил свой рассказ. И, уверен, что ему чертовски нравится именно эта часть, потому что он снова начинает хлопать по карманам в поисках сигарет. Судя по выражению его лица, он уже не раз рассказывал ее, и до блеска отточил все детали.
– Как бы то ни было, шли недели, – сказал он. – Все продолжили жить своей жизнью, включая стайку выпивох, которые по слухам, вылили с моста в реку бутылку виски, в память об их безмозглом друге.
– А затем, как-то вечером, парочка ребятишек отправились к тому участку реки, что возле смотровой площадки, намереваясь пошвырять камушки в водопад.
– И тут, как раз, когда они только подошли туда, выскочил он – старый Датч – прямо из воды, как пробка, весь фиолетовый и разбухший, как огромная старая виноградина.
От нарисованного образа меня чуть не стошнило. Я подумал о том, насколько близок был к тому, что закончить свою жизнь таким образом – распухшим искалеченным трупом.
Я сглотнул несколько раз, и попытался выбросить из головы этот образ. Я жив, и не о чем тут больше говорить. Но тут меня осенило: А почему я не слышал эту историю раньше? Человек, работающий на Холденов, погиб упав в водопад? Как минимум мой отец, должен был бы, упомянуть об этом.
– Когда это случилось? – уточнил я.
– Дай-ка подумать, – ответил шериф. Он поднял глаза к потолку, и покачал коренастым пальцем, покрытым пятнами. – Это случилось шесть лет назад, если считать с этого лета.
Значит за пару лет до того, как мы переехали в Кристал Фоллз. Но меня все равно что-то мучает: почему я представил себе лицо этого человека так ясно? Я уверен, что мы с Коулом видели парня по имени Датч однажды, в винокурне, сразу после того, как мы приехали в город. Сколько Датчей может работать в одном месте?
– Шесть лет назад... вы уверены?
Но шериф не отвечает, уже забыв про это. Вместо ответа он наклоняется ко мне.
– Что делает тебя четвертым, – провозглашает он. – Правда, в отличие от предыдущих, ты каким-то образом сумел отделаться всего лишь парой царапин. Несколько сложно поверить...
– Знаю, – соглашаюсь я. Но шериф не выглядит счастливым за меня. – Думаю, у меня есть ангел-хранитель или что-то в этом духе, – добавляю я, и неловко ерзаю в кровати.
– На самом деле, это нечто даже большее, чем просто ангел-хранитель, – информирует он меня. – У тебя было кое-что, чего не было у других.
– Эм? – я понятия не имею, что он имеет в виду. – И что же это?
Шериф еще ближе наклоняется ко мне. И только тогда я замечаю, что он курит не сигареты, а сигары. В нос мне ударяет приторный запах, исходящий от него одежды, от чего меня начинает тошнить еще сильнее.
– На тебе, – говорит он, – был надет спасательный жилет.
– Что на мне было надето?
– Не заставляй меня повторяться, сынок, – сухо говорит шериф. – Ненавижу повторяться.
– Спасательный жилет? Простите. Я не помню.
И это правда: я не помню. Но я начинаю размышлять. Я точно знаю, что у нас хранятся четыре спасательных жилета: два оранжевых и два желтых детского размера, которые нам с братом уже давно малы. Они лежат в гараже, в каноэ, которое было поднято на стропила несколько лет тому назад. Чтобы достать жилет, мне бы пришлось воспользоваться стремянкой.
– Так что же случилось на самом деле? – настойчиво выпытывает шериф.
Я пожимаю плечами.
– Как я и сказал, я, правда, ничего не помню.
Мужчина кривится: он не верит мне, и не скрывает этого.
– Серьезно, – настаиваю я. – Я, правда, понятия не имею, почему на мне был жилет.
– А ты постарайся, подумай, – просит меня шериф, так и не отодвинувшись от меня и по-прежнему источая волны «ароматов». – Может быть, ты собирался поплавать? Или просто был осторожен и надел его на тот случай, если поскользнешься и упадешь?
Ума не приложу, к чему он клонит. Никто в здравом уме даже ноги не станет мочить в реке в конце сентября. Но этот ответ в случае с шерифом никуда не приведет меня. Поэтому я снова объясняю, что не помню ничего из того, что привело к моему падению.
Но теперь меня трясет. Я по-настоящему напуган. Шериф что-то скрывает, утаивает то, что, как он думает, я знаю. Вздохнув, он садится обратно в кресло. Он снова похлопывает по карманам, не сводя с меня взгляда, а затем снова говорит.
– Расскажи мне о Нейле Парсоне.
Это имя застает меня врасплох.
– Нейл Парсон? Из школы?
– Он самый.
– Что вы хотите узнать о нем?
Шериф пожимает плечами.
– Я неприхотлив. Что угодно сойдет.
Кажется, разговор проходит как-то странно, если так можно назвать нашу беседу. Как по мне, допрос более подходящее слово, что собственно и объясняет, почему я пытаюсь защититься.
– Нейл обычный парень, – отвечаю я. – Учится в моем классе.
– Да, я в курсе. Но какой он?
– В смысле, какой он?
– Можешь ты сказать, что он хороший парень? Он твой друг?
– Нет. Не знаю, – запинаюсь я. Я мало что знаю о Нейле Парсоне. Он спокойный, башковитый. Он живет на Орчад-стрит, и то, я знаю это только потому, что моя подруга Уиллоу живет напротив него. Это я и рассказываю шерифу.
– Значит, ты утверждаешь, что не знаешь Нейла? – задает в ответ вопрос шериф, удивленно вскинув голову.
– Не так, чтобы очень.
– И ты не общался с ним вне школы? Не проводил время вместе по какой-либо причине?
– Нет, – расстроенно отвечаю я.
– Ладно, – говорит шериф, и что-то записывает. – Если ты так говоришь.
– Вы не верите мне? – встревоженно спрашиваю я.
Шериф открывает рот, собираясь что-то сказать, но не успевает, так как открывается дверь и в палату входит медсестра. Я сразу же ощущаю аромат духов, напоминающих средство для чистки туалета. Увидев в комнате полицейского, она резко замирает и с ее лица сходят все краски, как будто кто-то щелкнул выключателем.
– Роза! – рявкает шериф. Табличка с именем приколота к ее униформе. – Ты что здесь делаешь?
Женщина выглядит, как загнанный зверь.
– Работаю, – запинаясь, бормочет она.
– Не думаю, что тебе следует приходить сюда.
– Никто мне не запрещал этого делать.
– Ну а я запрещаю. И удостоверюсь, чтобы все знали об этом запрете, прежде чем уйду отсюда. Ты меня поняла?
Медсестра разворачивается и злобно зыркает на меня.
– Ты поняла меня, Роза? – повторяет свой вопрос шериф.
– Да, – отвечает женщина, перед тем как выскользнуть из комнаты.
– Твою мать, – тихо ругается шериф себе под нос, когда дверь закрывается.
Ладно, с меня хватит всего этого – я итак напуган до чертиков.
– Эта медсестра... – начинаю я.
Шериф внезапно напряженно смотрит на меня.
– А что с ней...?
– Она кое-что сказала.
– Тебе? Когда? – требует он ответа.
– Когда все думали, что я лежу без сознания.
– И что она сказала?
Мне было сложно произнести это вслух; по коже мурашки пошли только от одного воспоминания, но я все же пересилил себя: – Она сказала, что надеется, что я никогда не приду в себя.
Шериф не выглядел удивленным ни на йоту.
– Она прикасалась к тебе или что-то делала? – поинтересовался он. – Она не сделала тебе больно?
Укол в руку не назовешь приятной щекоткой, но не думаю, что это считается.
– Нет, – говорю я ему. – Она просто выполняла свои обязанности медсестры.
– Хорошо, – с облегчением выдыхает он. – Все равно, я не хочу, чтобы она в будущем заходила к тебе. Если она появится, нажимай на кнопку вызова медперсонала. Я предупрежу заведующего.
– А что такое? – спрашиваю я. – Кто она такая?
– Она тетя Нейла Парсона, – отвечает шериф. – Его законная опекунша.
Все это совершенно не случайно, но мне ничего не объясняет.
– И? – уточняю я.
– Нейл Парсон пропал, – отвечает он. – А ты последний, кто его видел.
ГЛАВА 5
Я один в палате, сижу на своей койке и смотрю на столик возле нее, где лежит маленькая визитка с напечатанной на ней золотой звездой:
ПОЛИЦЕЙСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ ОКРУГА КРИСТАЛЛ ФОЛЗ
ШЕРИФ МАРЛОН ПАЙК.
Внезапно до меня доходит, что до этого момента, я не знал, как зовут шерифа. Да и зачем мне было знать его имя? Я ведь не влипал в неприятности. Но в городе полно ребят, которые влипают.
Я прочитал адрес участка: Кларк-стрит 608. Под адресом указан номер телефона отделения. Шериф просил меня позвонить, если я вспомню что-нибудь о происшествии или, что куда важнее, хоть что-нибудь о местонахождении Нейла Парсона.
Ну, что ж, долго же ему придется ждать. Я уже рассказал все, что знаю. Но он мне не поверил. Это было написано на его прокуренном лице.
А мной, кажется, овладевает паранойя. Никак не могу избавиться от мыслей обо всех случившихся странностях. Сначала этот визит Брайса, потом слова медсестры – тетки Нейла. Для меня это стало новостью. Не помню, чтобы видел ее раньше. А она меня ненавидит. За что? Потому что считает, что я мог каким-то образом навредить Нейлу? Но это же смешно.
Ну и тренер Келлер, который пришел с Хантером и Рикки. Еще один момент, который не поддается объяснению.
Я встаю с кровати и иду в туалет. По пути я останавливаюсь у двери и прислушиваюсь. Услышав, как Роза беседует со своими коллегами неподалеку от поста медсестер, я ощущаю укол страха. Она говорит тихо, но слышно, что она плачет. Остальной персонал пытается убедить ее, что в итоге все будет в порядке.
Я слышу, как упомянули мое имя. В голосах сквозит злость. В какой-то момент мужчина обозвал меня маленьким засранцем и сказал, что меня следовало бы вздернуть и оставить гнить.
Дело на полном серьезе вышло из-под контроля.
Я быстро сходил в туалет и забрался в кровать, прежде чем кто-то застукает меня. Стоп... застукает меня? До чего же нелепо. Думаю, как преступник, а ведь я ничего плохого никому не сделал!
Некоторое время спустя в палату приходит другая медсестра и приносит мой обед. Я решаю вести себя дружелюбно. Покажу ей, какой я хороший парень и покладистый пациент.
– Привет, выглядит аппетитно, – хвалю я еду, которая лежит передо мной на подносе – страшненький на вид сэндвич с ветчиной, унылая горстка фруктового салата и коробочка с соком.
Женщина напрягается и старается не смотреть на меня. Она втыкает в коробку с соком соломинку и выходит, сделав вид, что меня не существует.
Ну ладно, похоже, теперь паранойя полностью овладела мной. Я обнюхиваю обед, просто чтобы убедиться, что никто ничего не сделал с ним. Запах отталкивающий, но знакомо отталкивающий, напоминает запах, исходящий из школьного шкафчика какого-нибудь парня.
Неуверенный, я решаю провести «аутопсию» сандвича, и приподнимаю размякший лист салата и унылый кусок ветчины, чтобы убедиться, что никто ничего туда не подсыпал.
Еда выглядит нормально. Но я, все равно, не могу есть ее. Я заворачиваю распотрошенный сандвич в салфетку и кладу его поверх фруктового салата. А затем опустошаю коробочку с соком.
Меня посещает мысль, что возможно я зря не рассказал шерифу про случай с Брайсом. Парень пытался убить меня. Если уж на то пошло, полицию вполне мог заинтересовать этот факт.
Но как бы это глупо ни звучало, Брайс по-прежнему мой друг. Не хочу, чтобы у него из-за меня были неприятности. Мне просто нужно поговорить с ним и выяснить, что это ему взбрело в голову. Должно же быть разумное объяснение его поступку. Скорее всего, это какое-то досадное недоразумение.
Но сначала мне нужно выбраться из больницы. И, честно говоря, мне начинает казаться, что выбраться отсюда мне светит только в фургоне бюро ритуальных услуг. Чтобы там обо мне не говорили, слухи, кажется, начали расползаться. И все кто приходят ко мне в палату, либо смотрят на меня со злостью, либо вообще игнорируют мое существование. Я даже на секунду боюсь потерять бдительность.
На меня накатывает облегчение, когда наконец-то приезжает мама. Я ловлю себя на мысли, что она выглядит уставшей и, кажется, старше своих лет. В ее волосах появилась седина, которой я не помню. На ней надеты старенькие джинсы и свитер, и она не накрашена, что странно.
– Прости, что опоздала, милый, – извиняется она. – Мы так вымотались, что проспали. А твоему отцу еще и на работу пришлось пойти. Он брал отгулы из-за случившегося, и у него накопилось много дел.