Текст книги "Спарринг со смертью"

Автор книги: Платон Обухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Справившись с путами, Быков хотел было откланяться.

– Это не все.

Он с удивлением посмотрел на женщину.

– Мое тело тоже привязано.

Тонкий черный провод не был заметен в складках одежды.

«Взялся развязывать – давай уж до конца, – сказал сам себе Быков. – Вот я стою и вожусь с этой несчастной, а люди идут и думают: „Что общего может быть у этого крепкого мужика с этой калекой? Кто он ей? Брат? Сват?“

Цепочка рассуждений привела его к неплохому умозаключению.

Кого заинтересует человек, толкающий коляску с инвалидом?

– Что с вами случилось, – поинтересовался Быков, – у вас вся голова в крови?

Лена не стала молчать, а на что ей надеяться?!

– Меня выкинули из квартиры.

При слове „квартира“ Быков напрягся. Он пристально посмотрел на нее.

– Я как раз ищу себе угол. Их много?

– Мужчина, женщина и ребенок.

– Семейство?

– Что-то в этом духе.

– И как давно вас выставили на улицу? – поинтересовался боксер, разминая пальцы.

– Сегодня ночью.

– Не пустите на недельку квартиранта?

Он улыбнулся, демонстрируя крепкие белые зубы.

Улыбка Лене понравилась.

– Звони, – шепотом скомандовал Быков, прислонившись к стене так, что его невозможно было увидеть из квартиры, не выглядывая в коридор.

Она, чуть улыбнувшись, послушно постучала.

– Кто? – услышали они грубый мужской голос.

– Это я, – тихо прошептала Лена, откатываясь назад.

Дверь резко распахнулась.

– Жива, безногая, слава Богу! – воскликнул Гоша и шагнул через порог.

Быков нанес удар вполсилы, но этого было достаточно, чтобы сбить Гошу с ног. Не ожидая, пока тот очухается, Виктор добавил ему еще ногой, после чего, схватив за штаны, выволок на улицу.

Появившуюся на шум Юлю он отправил вслед за Гошей. Попытка завизжать была немедленно пресечена легким щелчком в лоб.

Генке дали возможность удалиться подобру-поздорову. Никто из троицы не смел и пикнуть. Они знали, что такое сила, они сами применяли ее и только ее и уважали.

– Прошу. – Виктор даже не запыхался.

Он вкатил коляску с Леной в квартиру и закрыл дверь.

Квартира парализованной одинокой женщины поражала своей невзрачностью. Дешевая старая мебель, отслоившиеся обои, потолки с желтыми разводами… Какие-то полочки с нехитрыми фарфоровыми безделушками…

Лена обернулась к нему с извиняющимся видом:

– Копила на ремонт, потом вот попала в аварию.

Быков улыбнулся и сжал ее руку:

– Все наладится.

– Естественно… – Глаза Лены просияли, когда Быков отдал ей пятьсот долларов.

– Как долго я смогу жить у вас на эти деньги?

Она посмотрела на него с удивлением и восхищением одновременно.

– Сколько угодно. Вы только что вернули мне жилье, я не могу брать с вас деньги.

– Это настроение быстро у вас пройдет, и все встанет на свои места. Договоримся на полгода, хорошо?

Она кивнула.

– Мы не знакомы. Я – Лена. А как вас зовут?

– Михаил, – соврал Быков.

Она провела его в комнату. Там стояла большая кровать, на которой валялось скомканное голубое атласное покрывало, маленький стол был уставлен пустыми бутылками и засыпан чешуей от воблы.

– Они все загадили, – пожаловалась Лена, – мне потребуется время, чтобы навести порядок.

– Это не самое страшное в жизни. У вас есть телевизор? – поинтересовался Быков.

– Нет, сломался. – Лене стало неловко, но ответ Быкова ее удивил:

– Отлично. Я пойду посижу на лавочке, надеюсь, здесь станет почище.

Действительно, когда через два часа он снова вошел в квартиру, там стало намного чище и приятнее.

– Быстро вы управились. – Он несколько мгновений рассматривал хозяйку, находя ее весьма привлекательной. – Такое жилье на самом деле можно сдавать.

– Спасибо, но я лучше как-нибудь…

Быков удивленно поднял брови.

– Ну, я не имею в виду вас, – смутилась Лена. – Я говорю вообще.

– Понятно, – сообразил Быков. – Женская логика, да?

Лена расхохоталась.

– Вы очень неплохо выглядите, – сделал комплимент Быков и направился в ванную.

Все это время он не снимал грима.

Он посмотрел на себя в зеркало. Еще немного, и грим станет заметным. Придется убрать. Как это перенесет Лена?

Быков осторожно снял наклейки с подбородка и носа. Теперь в зеркале на него смотрело знакомое лицо.

„Потом мы что-нибудь придумаем. Можно отрастить усы и бороду и еще больше укоротить прическу. С обильной растительностью на лице меня никто не видел, – подумал боксер. – Только вот с паспортом на имя Рамазина придется расстаться. Впрочем, может, Верник будет молчать и не станет раскрывать перед милицией свои паспортные дела“.

– Ты стал совсем другой – гораздо лучше. Что случилось? – Лена встретила его на кухне, ловко разливая чай.

Быков молчал.

– Ладно, – Лена махнула рукой, – не хочешь рассказывать – не рассказывай. Ты помог мне, и я не вправе задавать тебе вопросы.

– Позже я сам все расскажу, – пообещал Быков.

– Тебя действительно зовут Михаил?

– Нет, Виктор. Да какая разница?

– Никакой, пей чай. Тебе, наверное, интересно будет знать, – он поднял голову, – что в милицию я не побегу.

Быков отхлебнул горячего чая, и блаженство охватило его.

Положение у него – хуже некуда, но это не означало, что следовало отказаться от бегства в Турцию через Грузию. Но теперь Быкову приходилось полагаться только на себя.

„Я смогу это сделать. Да, я смогу это сделать сам. Но мне понадобятся деньги“, – рассуждал он. Но как их достать?

В общем-то выбор был невелик. Он мог обратиться к жене и попросить заложить гараж и машину. Кроме того, он мог потребовать у своего знакомого, управляющего филиалом банка „Империя“ Эдуарда Чижикова выдать ему свой вклад. В „Империи“ у Быкова лежала тысяча баксов на самый „черный“ случай. „Не густо, – подумал он. – Узнав об Алмазовой, Вера вообще может заявить о разрыве со мной. Да и Чижикову, выдавая деньги, пришлось бы нарушить не только строгие внутренние правила своего банка, но и законы… Ведь мне вряд ли удастся расписаться на банковском бланке о получении вклада. Пойдет ли Эдик на это? Пойдет ли Верочка на то, чтобы помочь мне – после того, что случилось?!“

И по-своему, по-женски она была бы вправе отказать ему. Актриса Алмазова была запоминающимся эпизодом его внебрачной жизни, да еще Ольга… А что, если Вере стало известно и о ней?! Хотя бы потому, что оперативники не могли не наведаться к Вере. И они не упустили бы случая во всех подробностях описать, какой ее муж злодей. Милицейские опера обожают это дело: тщательно подбирают компромат и докладывают женам об изменах их мужей, сопровождая рассказ фактическим материалом, включая фотографии.

А Эдуард Чижиков… Он дружил с этим респектабельным банкиром, неоднократно приглашал его к себе в Центр и проводил с ним индивидуальные тренировки по силовой подготовке и боксу… Неоднократно ходили в ресторан… Чижиков сам предложил вложить деньги в свой банк и предоставил льготные индивидуальные условия… Но выдержит ли это знакомство и поверхностная светская дружба то испытание, которому он собирался ее сейчас подвергнуть?! Да, Чижиков клялся, что сделает для него „все“… Но Быков слишком часто наблюдал, как люди, давая такие клятвы, затем с легкостью нарушали их, ссылаясь на изменение обстоятельств…

Другими словами, необходима вылазка в город, чтобы дозвониться до Москвы, потому что без денег он обречен.

– Ты почему ничего не ешь? – осведомилась Лена.

– Извини, задумался, – вздрогнул Виктор и отправил в рот кусочек хлеба с маслом.

Быков вышел из телефонной будки в радостном настроении. Вера не отказала в деньгах! Голос ее звучал подавленно, было ясно, как она переживает, но деньги обещала! Это было самым важным и таким удивительным, что Быков не мог поверить, что услышал от жены „да!“

„Теперь надо найти человека, который привез бы деньги, и кого-нибудь, кто мог бы эти деньги встретить“, – поставил перед собой задачу Виктор и решил зайти в какой-нибудь неприметный магазинчик за продуктами, а то ему и Лене на ее скромных запасах долго не продержаться.

Нина шла как в тумане. Этот парень – Ромка – оказался таким нежным и чутким, что она забыла обо всем на свете.

Они провели вместе уже неделю. Единственное, чего она боялась, так это финансового истощения своего партнера. Она рассуждала весьма здраво, полагая, что у такого парня, как Ромка, не может быть много денег. Но они будут вместе еще неделю, так как он отдал ей триста долларов вперед.

Нина считала, что ведет себя нечестно, ведь она тоже получает удовольствие и ей он совсем не безразличен, но ему приходится просто расплачиваться с ней, будто она какой-то механизм для удовлетворения. Но она же чувствует!

Она уже давно подумывала о том, чтобы оставить свое ремесло. Зачем отдаваться другим, когда на свете есть Ромка. Он не сделал ей ничего плохого, как раз наоборот, ни с того ни с сего стал менять текущий на кухне кран и разобрался с неисправной розеткой. Боже мой! Но это ведь похоже на семью! На ту семью, в которой жила Нина еще совсем недавно! Девушка решила, что сделает все, чтобы удержать Ромку около себя.

Идя по раскалившемуся на солнце асфальту, она думала о новом шампуне и пудренице, которые собиралась приобрести в магазине, неподалеку от подземного перехода. Ромка дрыхнет после ночных утех, а когда проснется, увидит перед собой прекрасную женщину.

Она решила сократить путь и пошла дворами. Внезапно ее взгляд уперся в женщину, сидящую в инвалидной коляске.

„Молодая, симпатичная, а ходить не может“.

Нина замедлила шаг.

Парализованная кормила птиц. Голуби да воробьи. Более крупные – перо голубого отлива – отпихивали от крошек маленькие коричневые комочки, которые, чирикая и сражаясь за еду, старались прорваться сквозь плотные ряды конкурентов.

„Очень похоже на человеческое общество“, – неожиданно подумала Нина.

Несколько голубей с хриплыми криками схлестнулись в воздухе. Во все стороны летели перья, выдранный грязный пух, а вдобавок брызги жидкого помета. Помет упал на плечи беспомощной женщины.

Повинуясь внезапному импульсу, Нина подошла к женщине, достала носовой платок и принялась вытирать голубиный помет. Она делала это тщательно и осторожно. Женщина подняла на нее благодарные глаза:

– Огромное спасибо!

– Не стоит благодарности, – улыбнулась Нина.

Женщина внимательно смотрела на нее.

– Ты такая добрая, девочка!

Нина пожала плечами. Она не считала это особенным проявлением доброты. Ей стало жалко больную женщину и захотелось помочь ей.

– Девочка, давай я хоть чаем тебя напою. Ты хочешь чаю? – Лена была уверена, что ее постоялец не будет возражать, даже если и застанет у нее симпатичную гостью.

– У меня есть немного времени, – призналась Нина.

Они преодолели ступеньки и вошли в квартиру.

– С чем ты будешь чай?

– Не знаю, – ответила Нина.

– Возьми в холодильнике варенье и масло… хлеб лежит вон там, – Лена показала на пакет с хлебом, – а печенье ты найдешь вон на той полке.

– Извините, а что с вами случилось?

Лена болезненно поморщилась:

– Я работала водителем троллейбуса. Как-то раз ехала со своим любимым человеком и… – Она поведала девочке свою горестную историю и не заметила, как сама увлеклась рассказом. Ей надо было излить душу, и девочка казалась ей благодарным объектом… И вдруг Лена заметила, что темноволосая девочка спит, уткнувшись лбом в сложенные на столе руки.

…Нина проснулась и не могла понять, где она находится. Ей вдруг показалось, что маленькая комната похожа на ее спальню в квартире дяди Лео.

„Я на кухне, я на кухне“, – вспомнила она.

– Ну что, выспалась? – приветливо осведомилась Лена. – Наверное, ты устала.

– Да, очень. – Нина с участием посмотрела на женщину. – А как вы себя чувствуете?

– Ничего, – женщина улыбнулась, – я уже привыкла.

Нина подошла к ней и погладила по голове:

– Если бы я могла как-то помочь вам… Подождите… – Нина поискала сумочку, достала кошелек, протянула Лене несколько купюр. – Вот, пожалуйста… А мне надо идти. Спасибо, что позволили мне выспаться… – Она устремилась к выходу. В это время раздался звонок в дверь.

– Это, наверное, Виктор, – проговорила Лена, отпирая замок.

Виктор вошел и несколько напряженно посмотрел на Нину.

– Она просто зашла попить чаю, – как бы оправдываясь, сообщила Лена.

– Да, я пойду, – Нина бочком продвигалась к выходу.

– Подождите. – Быков остановил ее. – Вы знакомы?

– Нет, – начала Лена, – я кормила птиц, она помогла очистить мне одежду.

– Что, просто так шла мимо и помогла? – удивился Виктор.

– Но вы ведь тоже… – напомнила ему Лена.

– Вы торопитесь? – поинтересовался Виктор у Нины.

– Мне и вправду надо идти, извините.

Когда она ушла, Виктор, выложив на стол нехитрые продукты, сам налил себе кипятку и заварки, пресекая все попытки Лены поухаживать за ним.

– Не волнуйтесь, я управлюсь.

– Тогда я отправляюсь в свою комнату тренироваться.

– Вы занимаетесь физическими упражнениями? – Виктор не скрывал удивления.

– Да, мой доктор считает, что я смогу восстановиться.

Лена увидела, что взгляд Быкова изменился.

– Что-нибудь не так? – засмущалась Лена, оглядывая себя.

– Вы мне нравитесь. – Быков встал из-за стола и стал снимать с себя рубашку.

– Вы с ума сошли, – прошептала Лена. – Я же калека.

– Не больше, чем я, – возразил Быков, продолжая раздеваться.

– Но это невозможно, – протестовала она.

– Вы не знаете себя, – возразил Быков.

– Даже если бы я хотела, я не смогу, – взмолилась Лена.

– Сможете. Видите мое тело? Всю свою жизнь я отдал спорту. Если я стану вашим тренером, то мы добьемся успеха. Врач не мог обманывать.

Только тут до Лены дошло.

– Так вы продемонстрировали мне свое сложение, чтобы я доверяла вам как тренеру?

Он улыбнулся.

– Я согласна, – тихо призналась Лена.

– Ты где была? – Взволнованный Ромка встретил Нину у дверей. – Ты ничего не сказала и ушла неизвестно куда.

– Остановись, остановись. – Девушка несколько опешила. – Ты забыл, кто я?

Он посмотрел на нее с тоской.

– Мне казалось, что я купил твое тело и твое время.

– Это так, – кивнула Нина.

– Тогда почему ты ходишь еще куда-то? Тебя не устраивает тариф?

– Ты с ума сошел. Я просто зашла в гости.

– Ну да, к мужику!

– К парализованной женщине.

Ромка удивленно посмотрел на нее.

– Ты водишь дружбу с инвалидами?

– Это просто случайное знакомство. Завтра можешь сходить со мной. Сам во всем убедишься.

– Хо-о-о-рошо, хоро-о-о-шо, – запел Ромка, целуя Нину в шею. – Ско-о-рее иди сюда, моя крошка.

Девушка забыла все на свете и кинулась к нему в объятия.

* * *

Наступило завтра. Ромка не проявил никакого желания идти к какой-то безногой. Он предпочел набраться шампанского и пива и уснуть перед работающим телевизором.

Нина, быстренько собравшись, пошла к Лене, которая и жила-то, как оказалось, всего в квартале от нее.

– Здравствуйте, здравствуйте. – Басова приветствовала свою вчерашнюю гостью, вытирая со лба пот.

Нина вошла в квартиру.

– Вы тренируетесь?

– Да, мне помогает Виктор.

Быков вышел из комнаты и поздоровался.

– Мне надо немного времени, чтобы привести себя в порядок, – сообщила Лена.

Несмотря на то что они еще не закончили, Быков не стал возражать. Он и сам хотел познакомиться с этой девочкой.

Очень скоро они уже втроем сидели за столом и пили чай. Нина, оттаяв душой, рассказывала свою историю, вновь переживая весь ужас гибели родных, надругательства дядюшки, грязь и гадость самостоятельного промысла.

– Сейчас я познакомилась с неплохим парнем, – приукрасила немного Нина, – мы живем вместе, и, я думаю, у нас это серьезно.

Виктор кивал.

Именно эта девочка и могла оказаться для него полезной.

– Нина, мне требуется помощь…

– Я постараюсь. – Нина посмотрела на Быкова и ободряюще улыбнулась. – Что мне надо сделать?

Быков долго готовился к этому разговору, оттягивал его… Ему было тревожно затевать его. Но в конце концов он понял – это необходимо. Или Нина будет помогать ему, после того как он посвятит ее в свои тайны и проблемы, или очень велик шанс, что он пропадет. Без помощи женщины ему было невозможно добиться того, что он задумал. У каждого бандита есть своя верная и преданная женщина, а в идеальном варианте – даже несколько женщин, которые выходят на сцену, когда самому преступнику действовать открыто уже невозможно, когда перед ним стоит жесткий выбор: или делать многие вещи чужими руками, или попасться.

Именно в такой ситуации оказался Быков. Он остро почувствовал необходимость Нининой помощи, договорившись с Москвой насчет денег.

– Прежде всего постарайся понять меня, Нина. Понять, что я – глубоко несчастный, преследуемый человек. Меня преследуют мафия и находящаяся на ее содержании милиция. Меня обложили, как затравленного волка. Мне не к кому обратиться. – Он посмотрел ей в глаза, и Нина прочитала в его взгляде отчаяние и страх.

– Расскажите… я же ничего не знаю!

Быков пересказал Лене и Нине свой хитроумно придуманный рассказ. Он внимательно следил за лицами женщин, стараясь предугадать реакцию Нины. Если бы она оказалась фальшивой, ему не оставалось ничего, как сбежать. Ему нужно было, чтобы Нина поверила в его версию о заговоре мафии и милиции.

– Конечно, я помогу тебе, – просто сказала Нина, внимательно выслушав его.

Реакция Лены была другой.

– Значит, ты мне сказал неправду?

– Пришлось, – признался он. – Теперь ты знаешь все как есть. Ты в беде, я в беде, Нина вообще побывала в аду. – Он повернулся к Нине: – Я хочу знать, почему ты решила помочь мне?

– Потому что ты нуждаешься в помощи…

– Разве мало таких, кто нуждается в помощи?! Но которым никто и не думает помогать?!

– Конечно. – Нина ударила маленьким кулачком себя в грудь. – Я как раз одна из них. Могу надеяться только на себя. Господи, как бы хотелось, чтобы кто-то оказал мне хотя бы малейшее содействие… но, нет, этого не происходит. – Нина взяла его за руку. – Послушай, давай больше не будем об этом. Говори, что я должна для тебя сделать, и я постараюсь. – Нина вздохнула: – Люди произносят слишком много слов, но так мало делают друг для друга реального…

„Рыпнется, сверну шею, – решил Быков. – А скорее всего не посмеет. Да и зачем ей дергаться?“

– Только дружку своему ничего не говори.

Быков был потрясен до глубины души. В его нынешнем положении мало кто был бы готов протянуть ему руку. А эта маленькая проститутка, жизнь у которой по большому счету представляла собой непрекращающийся кошмар, вдруг произносила такие искренние, сочувствующие слова…

„Может, это оттого, что она – грузинка?! – подумал Быков. – У грузин несколько иные понятия… Впрочем, пока она еще ничего не сделала…“

Сердце Быкова сдавило мрачное предчувствие, что из этого ровным счетом ничего не выйдет.

Турция была близко… Какая-то пара часов лета на самолете или ненамного больше – езды на автомобиле… Пока он мог думать об этом, строить планы. Но Быков отлично понимал, насколько все это на самом деле хрупко. Всего один неловкий или плохо просчитанный шаг – и конец.

Через двадцать минут он звонил в Москву.

– Олег? – Трубку сняли только после двадцатого или тридцатого гудка, но Быков знал, что это было нормальным явлением, и не волновался. – Привет. Это Виктор. Боксер.

– А, привет… – Голос художника звучал несколько отрешенно. Видимо, он оторвал его от работы. – Как там мои витражи и роспись? Радуют глаз?

Олег Ефремов сделал на даче Быкова большой витраж в средневековом французском стиле. Художник замечательно справился с работой, и Быков не пожалел, что обратился к нему. Они познакомились. Олег произвел на Быкова благоприятное впечатление. Ушедший в творчество, чуть-чуть не от мира сего, глубоко порядочный и выдержанный. Быков долго думал, к кому он мог бы обратиться со своим более чем деликатным поручением, и решил, что Олег Ефремов – лучшая кандидатура.

– Олег, ты, наверное, устал от дел… Как ты отнесся бы к идее небольшого творческого отпуска? Желаешь прокатиться в Сочи?

– Извини… я действительно сильно занят.

Быков терпеливо повторил свое предложение.

– Поезжай ко мне домой, моя жена даст тебе деньги… Купишь на них билет и прилетишь сюда. Ну что?

– Звучит заманчиво, – вздохнул Ефремов. – Возьму с собой мольберт и побольше красок, займусь этюдами… Я давно не писал море. – Он принялся увлеченно рассказывать о своих творческих планах. Да, этот Олег был действительно не от мира сего… Точнее, он жил в мире искусства и с трудом совершал временные переходы в мир реальности. Но то, что происходящее в реальной жизни мало интересовало художника, было только на руку Быкову.

В конце разговора Быков сообщил, что в Сочи Ефремова встретит девушка с букетом из семи роз, трех белых и четырех красных. Именно ее он должен высматривать в шеренге встречающих.

– Три белые и четыре красные розы. Это прибавляет романтики, – отозвался художник.

– Да, это я! – нетерпеливо откликнулся Чижиков.

– Привет, Эдуард, это Виктор… боксер. Я могу с тобой поговорить?

– Ты?! Виктор?! – По тому, как произнес его имя Чижиков, стало ясно: знает!

– Именно. Так я могу с тобой поговорить?

– О чем нам беседовать?! Ты позвонил совсем не вовремя. Я только что из заповедника, охотился с друзьями из Японии… Ты можешь позвонить в другое время?!

– Эдик, послушай меня. Очень внимательно. Как ты понимаешь, я на свободе, коль скоро я тебе звоню. И руки у меня не в наручниках.

– Зачем же так, Витя…

– Затем! Мне нужны мои деньги. Все просто – я подошлю к тебе человека, а он отдаст тебе расписку и банковскую квитанцию с моей подписью. И не говори мне, что ты не в состоянии этого сделать!

– Витя, сейчас есть определенные ограничения насчет тебя и твоих вкладов…

– Не вынуждай меня говорить резкости! Насколько я вижу, тебе все известно обо мне. Так что сделай выводы. Обманешь – смертный приговор тебе обеспечен…

– Хорошо. – Голос Чижикова звучал без обычной надменности. – Но после этого оставь меня в покое. Я не хочу, чтобы наши дороги снова пересекались!

– Именно над этим я и работаю, – мрачно посулил Быков.

– Мне звонил приятель из Москвы, спрашивал, не могу ли я съездить к нему. – Боков напряженно глядел на Мамина.

– А что такое? – Мамин катал между пальцев незажженную сигарету, словно разравнивая ее. После этого она курилась легче и дым был вкуснее.

– Надо наши киношки свозить. Он посмотрит, даст совет в художественном плане, а кроме того, может, что и закупит.

– Вот как… – протянул Мамин. – Значит, тебе надо тащиться в первопрестольную. Один поедешь?

– Честно говоря, я подумал насчет Казбека Адутова. С ним мне будет спокойно.

Казбек был настоящей гориллой, и не мудрено, что режиссер порнофильмов испытывал к нему слабость.

– Что это за человек? Я его знаю?

– Вряд ли. Вовка Батон. Он держит свою порностудию. Неплохо имеет.

– Хорошо, двигайтесь. Только смотрите, без выкрутасов и не кутите.

Боков улыбнулся. Выпить он любил. Мама не позволял ему надираться, но там, в далеком далеке, какие только возможности не открываются перед человеком.

„Зачем мне понадобилась записная книжка, когда я несся к Ирине Алмазовой заниматься любовью?! Но так или иначе, с тех пор она лежит в кармане, и без нее мне пришлось бы туго“, – думал Виктор Быков, набирая номер Андрея Чехова.

Конечно, он мог бы поручить собрать все деньги одному человеку. И тем самым сэкономить на билетах, да и упростить всю операцию… Но внутреннее чувство подсказывало Быкову, что недопустимо класть все яйца в одну корзину. Пусть это обойдется дороже, пусть так будет сложнее – но надежнее поручить доставку денег двум курьерам.

– Андрей, это твой тренер, Виктор. – К счастью, Чехов был дома.

– Да… слушаю!

– Ты в курсе того, что произошло, Андрей?

– Я… Мне до сих пор трудно поверить в это!

„Еще бы! – подумал Быков. – Ты ведь был лучшим моим учеником… под моим руководством у тебя все получалось… мы строили такие грандиозные планы… у нас была общая цель – сияющие золотом медали, и мы уверенно шли к ее осуществлению. Конечно, тебе трудно поверить в то, что ничего этого уже не будет!“

– Ты и не должен верить в это. Произошла ужасная вещь… Я стал жертвой заговора, одной стороной которого является мафия, а другой, страшно сказать, – милиция. И они обе пытаются стереть меня в порошок. Навесить чужие грехи, дела, к которым я не имею отношения. На их стороне – могущество власти, а на моей – слабая надежда на то, что правда, несмотря ни на что, восторжествует. Ты понял меня, Андрей?

– Да… плохо, что мы не знаем истинного положения… А я-то думал… – До слуха Быкова донесся судорожный вздох Чехова.

– Я как раз занимаюсь тем, что борюсь за восстановление истины. Борюсь всеми доступными мне средствами. Но мне трудно делать это одному… Мне нужны деньги.

– Я сделаю то, что нужно… я готов помочь!

…Через пару минут Быков вышел из телефонной будки, заручившись согласием Чехова приехать к Чижикову, взять у него деньги и доставить их в Сочи, передав в аэропорту молодой девушке, которая будет держать букет из трех белых и четырех красных роз.

– Все, хватит гудеть. Поехали на блатхату. Там у нас девочки, вино… Прикинь – все вокруг джакузи забросано презервативами… повеселимся на славу! – заливался Батон.

Боков встал из-за столика. Он слегка покачивался от обилия выпитого в ресторане, но держался неплохо. Казбек принял меньше, потому как знал, что в любую секунду может начаться дебош.

– Я готов. – На лице Бокова, исполосованном несколькими шрамами, промелькнула сытая ухмылка. Он намеревался испытать сегодня все доступные виды удовольствий и заниматься этим, покуда у него хватит сил. Он повернулся к гориллоподобному напарнику: – Пошли. Сегодня мы гуляем.

В двенадцать часов дня Казбек вышел из блатхаты в состоянии приятной истомы. Он великолепно провел время. Полностью снял стресс. А ведь напряжение, которое он испытывал, было нешуточным. Он старался продемонстрировать хладнокровие всем и каждому, но у него было весьма пакостно на душе, когда москвичи шмонали его, прежде чем провести к Вовке Батону. Все были обвешаны стволами, и не дай Боже ему рыпнуться. Неприятные ощущения. Они привезли на продажу свои фильмы и хотели сдать десяток плешивых картин, где он, а точнее – дарованный ему матерью-природой аппарат, выступал на ведущих ролях.

Деньги в этой сфере вращались очень неплохие, и это на фоне все повышающегося спроса на отечественную порнопродукцию.

Сунув руки в карманы, Казбек медленно брел по улице. Столичная Москва вызывала в нем особое чувство. Екатеринбург тоже был немалым городом. Но по сравнению с Москвой он все же был провинцией.

Москва обладала иным, ни с чем не сравнимым качеством… Адутов шел и всем своим существом ощущал, насколько больше здесь всякого рода возможностей… Если бы только он мог расставить свои сети… Но он прекрасно знал, что город давно и жестко поделен и что даже сборщиков пустых бутылок контролируют, собирая с них дань. И малейшая попытка вмешательства в эти дела будет немедленно пресечена.

„Екатеринбург – это все, что мне реально светит. Может, потом я сумею перебраться в Москву… но сейчас мне рано даже мечтать об этом“, – уныло подумал Адутов. И тут же взбодрился, заметив проходящую мимо симпатичную девушку. Он улыбнулся ей, она улыбнулась в ответ, и настроение у него улучшилось. Он вновь ощутил себя завоевателем, который может добиться в этом городе успеха.

Не грех и помечтать… На большее он замахиваться не мог – он вовсе не желал, чтобы ему открутили голову.

Но что-то помельче вполне можно провернуть. Чтобы кровь поиграла.

…У магазина „Польская мода“ шла бойкая торговля цветами, мороженым, помидорами и апельсинами, а также печатной продукцией: книгами, газетами, журналами.

От нечего делать Казбек заглянул внутрь… В магазине женщины концентрировались у отдела бижутерии, какие-то туркмены примеряли кожаные пальто. Повсюду люди, люди, люди. „Взять бы автомат, да и расшмалять их всех, волков“, – подумал качок. Подобные злобные мысли время от времени посещали его при виде большого скопления людей. Он и сам не понимал, откуда это берется. Но когда он разглядывал снующих людей и представлял, как, подкошенные автоматными очередями, они падают, истекая кровью и пытаясь с выпученными глазами увернуться от пуль, он испытывал нечто похожее на оргазм. Граница между фантазией и реальностью стиралась в сумеречном сознании бандита…

Он задержался перед пунктом обмена валюты на первом этаже универмага. Рядом крутились двое карманников – Казбек сразу вычислил их наметанным глазом. Заметил он и пару женщин, предлагавших обменять валюту по чуть более выгодному курсу. В общем, обычная картина.

Адутов прищурился. В голове у него созревал план. Впрочем, он не отличался долгим переходом от слов к делу. Особенно когда речь шла о насилии или наживе.

Он нащупал в кармане деньги, вытащил сотню долларов и подошел к одной из женщин.

– Поменяешь? – вполголоса осведомился он.

Выхватив из рук Адутова американскую купюру, женщина мгновенно отсчитала рубли. Он выгадал на более благоприятном курсе около двух долларов. Но самое главное – ему хватило мгновения, чтобы краем глаза заглянуть в бумажник женщины. В нем должно были уместиться несколько тысяч.

Адутов отошел в сторону и сделал вид, будто внимательно изучает отдел мужских головных уборов. Он даже попросил дорогую клетчатую кепку и примерил ее перед зеркалом. „Если у первой дуры в бумажнике столько денег, значит, у второй их должно быть не меньше. Надо только выяснить, есть ли у нее охрана“, – соображал Казбек.

…Через полтора часа вторая женщина, посмотрев по сторонам, двинулась к выходу. Казбек вышел следом.

Женщина не проявляла признаков беспокойства – не озиралась, не нервничала. Характерного крепыша с оттопыренными руками рядом с ней не было. Она спокойно проследовала в метро. Глядя на нее, невозможно было представить, что она тащит в кошельке значительную сумму денег. До Казбека дошло: она потому и была так уверена в себе, что ничем не выделялась, вела себя скромно, пользовалась метро… „Поразительная концепция! – восхитился качок. – Сколько таких вот „серых мышей“ путешествует по Москве при деньгах и с ценностями!“

Через две-три остановки женщина вышла из вагона и направилась к эскалатору.

Вскоре она уже входила в подъезд пятиэтажного обшарпанного дома. Адутов, проскользнув за ней в темный проем подъезда, выхватил из-за пазухи кусок трубы, обмотанный пестрым целлофановым пакетом, и ударил женщину по темени. Он аккуратно подхватил ее, опуская на пол, чтобы она несильно ударилась и не наделала лишнего шума. Распотрошив сумочку и карманы пальто валютчицы, он выбежал на улицу. Через двадцать минут он ехал на метро в сторону центра. В его бумажнике прибавилось дензнаков на сумму в шесть с половиной тысяч долларов.

Настроение у екатеринбургского бандита было лучезарным.

– Только не потеряйте, – шепнула Вера, передавая деньги Ефремову.

– Вы плохо думаете обо мне. – Художник даже обиделся.

– Да нет… я не в том смысле. Я понимаю, как Виктору плохо и как ему нужны эти деньги. Не знаю, как все случилось, но очень хочется, чтобы эти деньги помогли Виктору… – По ее щекам потекли слезы. – Я знаю, что это не закончится ничем хорошим ни для меня, ни для моих детей… Все, что было хорошего в нашей жизни, уже прошло… безвозвратно… Но лишь бы все как-то закончилось для него… Больше я ничего не хочу!!! – Маленький белый платочек был не в силах остановить ее слез.