Текст книги "Судьба Десятой"

Автор книги: Питтакус Лор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

Ярко–синий выстрел бластера прерывает Адама, рассекая воздух и летя прямо к фонарику Марины. Даже звуки джунглей не могут заглушить ее крик.

– Дерьмо! Бежим!

Я выпускаю руку Адама и несусь через джунгли, раздвигая телекинезом переплетенные ветви и густую листву, загораживающие мне путь. Все равно получаю пару царапин, но это ерунда. Вспугнутая живность начинает громко вопить, когда я вламываюсь на их территорию. Адам бежит попятам, пользуясь созданной мною тропой.

Впереди виден свет фонарика Марины, и по кривым лучам, которые он отбрасывает сквозь переплетения веток, я понимаю, что он упал.

Бегу на пределе сил, срезанный путь занимает не больше минуты. Я вылетаю на небольшую полянку, где валяется фонарик, и сразу вижу, как Марина проводит рукой над ожогом, залечивая волдыри от бластера повыше локтя. Она поднимает на меня взгляд.

– План сработал, – деловым тоном говорит она.

– Тебя ранили, – говорю я.

– А, это? Просто царапина.

Я вздыхаю от облегчения, а затем смотрю туда, где, слева от Марины, нас прожигает взглядом стоящая на коленях Фири Дун – Ра. По путанице моговских татуировок на ее черепе и строго заплетенным косам стекает свежая струйка крови. Видимо, как раз туда ей и заехала Марина. Искореженный телекинетическим ударом бластер могадорки валяется неподалеку, но вне досягаемости. Руки и щиколотки чем–то скованы, но я очень быстро осознаю, что это оковы из цельного льда. Похоже, Марина все лучше управляет своим новым Наследием.

Адам выбегает на поляну через несколько секунд после меня. Ненависть в глазах Фири вспыхивает с новой силой.

– Попалась, – говорит Адам Марине, и та кивает, даже чуточку улыбается. – Сама–то в порядке?

– Все о'кей, – отвечает Марина. – Давайте решим, что теперь с ней делать?

– Лучше убейте меня! – рычит Фири Дун – Ра, сплевывая на землю. – Чистокровный якшается с лориенскими отбросами – это зрелище так оскорбляет мой взор, что мне расхотелось жить.

– Я тоже рад тебя видеть, Фири, – говорит Адам, закатывая глаза. – Что ты сделала с моей химерой?

У Фири загораются глаза.

– Маленький фокус с частотностью бластера, научилась у ученых с острова Плам. Что, твой питомец сдох? Я не успела проверить тушку.

– Он выживет. В отличие от тебя.

– Мы не собираемся тебя убивать… – начинаю я, но Фири принимается извиваться на земле, прерывая меня.

– Да вы просто трусы, – шипит она. – Думаете исправить меня, как этого? Превратить в такую же могадорскую собачонку? Да ни за что!

– Может, дашь договорить? – замечаю я, приближаясь к ней. – Мы не собираемся убивать тебя… пока.

– Ты ее обыскала? – спрашивает Адам Марину.

– При ней был только бластер, – отвечает Марина. На Фири только стандартная облегающая форма моговского воина. Под таким не спрячешь пучок запчастей от НЛО.

– Где детали? – спрашиваю я. – Верни их, и так уж и быть я отправлю тебя на тот свет быстро.

Марина кидает на меня быстрый взгляд и поднимает брови. Я уже откладывала ответ на этот вопрос: как мы поступим с пленной могадоркой и насколько далеко мы готовы зайти? Пытки… При этой мысли меня пробирает от отвращения, особенно если вспомнить то время, что я провела в застенках врага. Это как перейти черту, все равно, что уподобиться им. Это совсем не то, что убивать их в битве, когда они сражаются в ответ и сами стараются нас убить. Фири Дун – Ра беспомощна и у нас в плену. Но что толку от одного пленного мога? Нам надо убираться из этих джунглей. Да, мы не должны опускаться до их уровня, но ситуация отчаянная. Интересно, как далеко нас заведут угрозы?

– Чтоб ты медленно сдохла, лориенская падаль, – плюет мне Фири.

Мда, облегчать нам задачу она явно не собирается.

Прежде, чем я успеваю решить, что делать, мимо меня стремительно проходит Адам и бьет Фири по лицу тыльной стороной ладони. Она вскрикивает и падает на бок. А ведь она поражена, понимаю я. Она не ожидала удара. Может быть, она положилась на то, что у нас с Мариной не хватит духу ее пытать. Зато вот Адам…

– Кажется, ты забыла, с кем имеешь дело, Фири Дун – Ра, – говорит Адам сквозь зубы и, присев возле нее на колени, почти вертикально вздергивает ее за грудки. – Думаешь, раз я провожу время с Гвардией, то забыл наши методы? Ты же знаешь, кем был мой отец. К его огромному разочарованию, я всегда получал высшие оценки только по не боевым предметам, однако… Генерал нашел, на чем сосредоточить мои занятия. Ведение допросов… Анатомия… Представь, как тщательно Генерал обучал своего наследника. Я хорошо все помню.

Адам протягивает руку к затылку Фири и вдавливает большой палец куда–то ей за ухо. Могадорка начинает вопить, молотить ногами. Марина делает шаг к этим двум могам, посылая мне еще один взгляд. Я тяжело сглатываю, но качаю головой, останавливая ее.

Я позволю этому дойти до конца. К чему бы это ни привело.

– Пусть у нас разная идеология, Фири Дун – Ра, – говорит Адам, повышая голос, чтобы перекрыть ее крики, – зато биология одинаковая. Я знаю, где твои нервы, где тебе будет больнее. Я проведу остаток ночи, разбирая тебя на части, пока ты не станешь молить о распылении.

Адам отпускает Фири, позволяя ей упасть на землю. Она часто дышит, отчаянно пытаясь глубоко вздохнуть.

– Или можешь сказать нам, где спрятала детали, – спокойно говорит Адам. – Живо.

– Я никогда… – начинает Фири, но затыкается, вся вздрогнув, когда Адам резко встает, внезапно потеряв к ней интерес.

Он увидел то же, что и я. Как глаза Фири стрельнули к заросшему мхом бревну на краю поляны. Адам подходит к нему, пока Фири барахтается на земле, пытаясь за ним проследить. При ближайшем рассмотрении, оказывается, что бревно полностью проели термиты. Адам засовывает внутрь руку и вытягивает небольшую спортивную сумку. Должно быть, Фири засунула туда ее перед тем, как напасть на Марину.

– Ага, – говорит он, хорошенько встряхивая сумку. Внутри клацает что–то металлическое. – Спасибо за помощь.

Мы с Мариной обмениваемся облегченными взглядами под ядовитый смех Фири.

– Это ничего не изменит, предатель! – сообщает она. – Все твои действия теперь бесполезны!

Это привлекает мое внимание. Не особо церемонясь, я пинаю ее в спину, чтобы перевернуть к себе лицом.

– Что ты хочешь этим сказать? – спрашиваю я.

– Война началась и закончилась, – отвечает Фири, хохоча мне в лицо. – Земля уже наша.

У меня внутри все холодеет, но я не показываю виду. Нужно быстрее убираться из Мексики и самим все проверить.

– Все детали целы? – спрашиваю я у Адама.

– Она врет тебе, Шестая. Натура у нее такая, – заверяет он меня, возможно уловив в моем голосе нервозность. Он бросает сумку на землю и нагибается ее открыть.

– А с ней, что будем делать? – спрашивает меня Марина, на миг сосредотачиваясь на Фири Дун – Ра и обновляя уже начавшие подтаивать ледяные кандалы.

Я обдумываю ответ, а Адам, кряхтя, дергает молнию, которая за что–то зацепилась или заела. Едва он, наконец, с ней справляется, как внутри сумки раздается щелчок, словно включили таймер.

– Ложись! – кричит Адам, отбрасывая от себя сумку. Все происходит слишком быстро. Я успеваю заметить, как перед сумкой вздымается земля, и понимаю, что Адам использует свое Наследие, чтобы нас загородить. Бомба внутри сумки детонирует в оранжевой вспышке и громком хлопке прямо напротив Адама. Клочья земли и смертоносная шрапнель разлетается по поляне. Ударная волна сбивает меня на землю. Ногу пронзает резкая боль – заостренный металлический осколок, скорее всего кусок детали, засел у меня в ляжке.

Через звон в ушах до меня доносится истерический хохот Фири.

Глава 6

ШЕСТАЯ

Мне на ноги падает что–то тяжелое, еще глубже засаживая в бедро осколок бомбы. Это Фири Дун – Ра. Ее лицо и руки покрыты свежими порезами, результат ее же собственной самодельной бомбы. Запястья и лодыжки по–прежнему скованны льдом, но это не помешало ей на меня навалиться. Я все еще прихожу в себя после взрыва, так что реагирую не так быстро, как следовало бы. Фири бьет меня лбом в живот, извиваясь как червяк поперёк моего тела.

– Сейчас ты сдохнешь, лориенская падаль, – маниакально цедит она, все еще пребывая в эйфории от успеха со своей ловушкой.

Что–то я сомневаюсь, что сейчас у нее есть четкий план – разве что закусать меня до смерти или придушить своей тушей, но и я не настолько плоха, чтобы допустить что–то подобное. Быстрым ударом телекинеза отшвыриваю от себя могадорку, и она кувырком летит по земле, перекатываясь по горящим ошметкам брезентовой сумки. Оковы мешают ей встать на ноги, и она вопит от разочарования.

Затыкаю ее, со всей дури пнув ногой в лицо. Она падает без сознания.

– Оставайся со мной!

Голос Марины отрезвляет меня, а то в ярости я бы уже прям тут, наверное, убила эту Фири. Вихрем оборачиваюсь и вижу, как Марина склоняется над Адамом.

– Он…?!

Я хромаю через поляну, позабыв, что у меня в ляжке застрял 15-сантиметровый зазубренный стальной осколок. К черту боль. Адам в гораздо худшем состоянии.

Пошатываясь, обхожу небольшой холмик, который Адам успел возвести за доли секунды до взрыва – земля задержала часть шрапнели, но недостаточно. Бомба все равно взорвалась практически напротив парня, так что основную мощь взрыва Адам принял на себя. Он лежит на спине, Марина склонилась над ним, и меня пробирает дрожь, когда я вижу, насколько сильно он пострадал. Весь его торс разворочен, словно его распотрошили заживо. Ему нужно было броситься на землю, а не изображать из себя живой щит. Глупый мог. Решил погеройствовать.

Поразительно, но Адам до сих пор в сознании. Он не может говорить – должно быть, все его силы уходят на дыхание. Только смотрит огромными, испуганными глазами, делая хриплые влажные вдохи. Окровавленные руки стиснуты в кулаки.

– Я смогу, я смогу… – без конца повторяет Марина самой себе, ни секунды не раздумывая, кладя руки на чудовищную рану Адама. Беспомощно глядя поверх ее плеча, я осознаю, как, должно быть, эта ситуация до боли напоминает ей то, что случилось с Восьмым.

Дыхание Адама становится все более и более рваным, но внутренности начинают срастаться под прикосновением Марины. А затем происходит нечто тревожное – раздается треск и шипение, словно зажгли спичку, и часть живота Адама коротко вспыхивает, прежде чем распасться знакомым могадорским пеплом смерти.

Марина вскрикивает от неожиданности и отдергивает от Адама руки.

– Что это было?! – выпучив глаза спрашиваю я.

– Не знаю! – кричит Марина. – Мне что–то сопротивляется. Шестая, а вдруг я делаю ему только хуже?

Недолеченная рана снова тут же начинает кровоточить. Адам бледнеет. Хотя, казалось бы, куда уж больше. Его рука шарит по земле в поисках Марины.

– Не… кх, не останавливайся, – умудряется пробулькать он, и я замечаю у него во рту темную кровь. – Что бы ни случилось… не прекращай.

Взяв себя в руки, Марина снова прижимает руки к ране. Она зажмуривает глаза и сосредотачивается, по ее испачканному лицу струится свежий пот. Я неоднократно видела, как Марина лечит раны, но ни одна не требовала от нее таких усилий. Тело Адама медленно начинает регенерировать, и вдруг еще одна часть внутренностей вспыхивает и распадается пеплом, как будто у него внутри горит запал от бомбы. Хотя вроде бы это всё – дальше лечение проходит без происшествий.

Уходит пара минут, но Марине наконец–то удается закрыть рану. С трясущимися руками, она плюхается на попу, задыхаясь как после скоростного забега. Адам, все еще лёжа на спине, пробегает пальцами по свежей коже на животе, которой не было еще минуту назад. В конце концов, он приподнимается на локте и смотрит на Марину.

– Спасибо, – говорит он, глядя ей в глаза, на его лице смешались изумление и благодарность.

– Не за что, – отвечает Марина, тяжело дыша.

– Э, Мариночка… ты бы не могла…? – я указываю на торчащую из моей ноги железку.

Марина стонет от усталости, но кивает и пересаживается лицом ко мне.

– Хочешь, чтоб я вынула или…?

Не давая ей договорить, выдергиваю осколок из бедра. По ноге струится свежая кровь. Больно безумно, но Марина быстро притупляет боль порывом ледяного ветра, а уже потом начинает лечить. По сравнению с тем, как по кусочкам собирали Адама, это занимает секунды.

Едва закончив со мной, Марина снова поворачивается к Адаму.

– Что за ерунда с тобой творилась? Почему тебя было так тяжело лечить?

– Если честно… я точно не знаю, – отвечает Адам, уставившись куда–то в пространство.

– Ты начал местами распадаться, – говорю я. – Словно помирать собрался.

– Я и умирал, – отвечает он. – Но такого со мной не должно было быть. Искусственники, с которыми вы обычно сталкиваетесь, превращаются в пепел, потому что они всецело результат генетических экспериментов Сетракуса Ра. Некоторые чистокровные, как я, например, получают модификации, из–за которых тоже разлагаются при смерти. Вот только я ничего такого не получал. Разве что…

– … ты о них не знал, – заканчиваю я за него мысль.

– Да, – отвечает Адам, глядя на себя так, будто вдруг перестал доверять собственному телу. – Я несколько лет провалялся в коме. Отец вполне мог что–нибудь со мной сделать, а я бы и не узнал.

– Что бы там ни было, по–моему, мое лечение это из тебя вытравило, – говорит Марина.

– Надеюсь, – отзывается Адам.

Мы погружаемся в тишину. Покончив со скорой помощью, становится ясно, как паршиво все могло закончиться. Я иду к опаленному участку земли, где взорвалась бомба Фири Дун – Ра, пиная клочья сумки и деформированные железяки. Скорее всего, в сумке лежали наши детали. Увы, я не вижу ничего уцелевшего.

Вот теперь мы окончательно тут застряли.

Обернувшись, обнаруживаю, что Адам уже встал и сейчас возвышается над бессознательным телом Фири.

– Нужно ее убить, – хладнокровно говорит он. – Нет смысла оставлять ее в живых.

– Мы так не поступаем, – возражает Марина мягким, но убедительным тоном. – В оковах она безвредна.

Адам хочет поспорить, но затем как будто передумывает. Марина только что спасла ему жизнь, и, видимо, он считает, что должен к ней прислушаться. Я же согласна с обоими – от Фири Дун – Ра одни неприятности, и, сохраняя ей жизнь, мы лишь даем ей шанс снова нам напакостить. Но убивать ее в бессознательном состоянии кажется неправильным.

– Давайте хотя бы дождемся, когда она очнется, – говорю я примирительно. – А там решим, что с ней делать.

Ребята молча кивают, угрюмо соглашаясь. Мы возвращаемся к Святилищу. Всю дорогу я телекинезом левитирую обморочную тушку Фири рядом с нами. Дойдя до места, Марина освежает и укрепляет ледяные кандалы, а потом мы находим провода, чтобы привязать нашу чистокровную пленницу к шасси одного из кучи переломанных кораблей. К этому моменту я уже не сомневаюсь, что эта коза притворяется. Ну и черт с ней. Марина права – она не сможет навредить, пока будет связана, а если вдруг освободится, уж Адам точно исполнит то, о чем мечтал.

Не зная, куда деть руки, я снова пытаюсь дозвониться до Джона. Нет ответа. Невольно вспоминаю слова Фири о том, что война уже началась и закончилась. Но у меня не появилось новых шрамов, а значит – Джон и Девятый по–прежнему очень даже живы, хотя это и не означает, что в Нью – Йорке все прекрасно.

– Адам, а мы можем подрубиться к моговским переговорам с одного из этих кораблей? – спрашиваю я. – Я хочу знать, что происходит.

– Разумеется, – с готовностью отвечает он, радуясь возможности сделать что–нибудь полезное.

Мы втроем взбираемся на борт нашего скиммера. Адам усаживается в кресло пилота, и ему удается включить электрику, хотя огоньки судорожно моргают и порой внутренности корабля стонут от натуги. Адам крутит ручку настройки на приборной панели, но ничего кроме статических помех не ловится.

– Нужно просто найти правильную частоту, – говорит он.

Я вздыхаю.

– Ничего страшного. Все равно мы никуда уже не собираемся.

Рядом со мной Марина глядит на Святилище через окно скиммера. Благодаря тому, что мы оставили гореть прожекторы, весь храм подсвечен – древний белый камень словно светится.

– Надежда умирает последней, Шестая, – тихо произносит Марина. – Мы со всем справимся.

И тут треск помех сменяется гортанным могадорским голосом. Его речь звучит сухо и невыразительно, словно он зачитывает список. Естественно, я ни слова не понимаю.

Пихаю Адама локтем.

– Ты переводить–то собираешься?

– Э… – Адам смотрит на радио такими глазами, словно туда вселился бес, и явно не знает, что сказать. Я мигом понимаю, что он не хочет сообщать мне то, что передают по новостям.

– Всё настолько плохо? – спрашиваю я как можно спокойнее. – Просто скажи и все.

Адам прочищает горло и неуверенно начинает переводить:

– Москва – сопротивление среднее. Каир – сопротивление отсутствует. Токио – сопротивление отсутствует. Лондон – сопротивление среднее. Нью – Дели – сопротивление среднее. Вашингтон – сопротивление отсутствует. Пекин – сопротивление сильное, протокол сохранения снят…

– О чем это они? – перебиваю я, теряя терпение от этого монотонного бубнения. – Строят планы атаки?

– Нет, Шестая, докладывают о текущем положении, – тихо отвечает Адам. – Военные корабли докладывают, как проходит вторжение. Над каждым из этих городов висит огромный военный крейсер для поддержки сил захвата, и они не единственные…

– Так это случилось? – спрашивает Марина, садясь на соседнее кресло. – Я думала, у нас еще есть время.

– Флот достиг Земли, – отвечает Адам с застывшим лицом.

– А что за протокол сохранения? – спрашиваю я. – Ты сказал, в Пекине его сняли.

– Протокол сохранения – это такой способ Сетракуса Ра сохранить Землю пригодной для длительной оккупации. Раз в Пекине его сняли, значит, они решили уничтожить город, – говорит Адам. – Используется как послание другим городам, которые могут вызвать проблемы.

– Боже мой… – шепчет Марина.

– Один крейсер может в одиночку уничтожить город за пару часов, – продолжает Адам. – Если они…

Он замолкает, отвлеченный какими–то новыми данными по радио. Адам тяжело сглатывает и резко выкручивает ручку динамика, снижая громкость докладов о могадорских успехах.

Я трясу его за плечо.

– Что там? Что они говорят?!

– Нью – Йорк… – устало начинает он, сдавливая переносицу. – Нью – Йорк, сопротивление с участием Гвардейцев…

– Это наши! Это Джон!

Адам качает головой, заканчивая перевод:

– Сопротивление с участием Гвардейцев подавлено. Наступление успешно.

– Что это значит? – спрашивает Марина.

– Это значит, что они выиграли, – мрачно отвечает Адам. – Нью – Йорк завоеван.

Они выиграли. Эта фраза крутится и крутится в моей голове.

Они победили, пока мы тут торчали.

У меня нет лучшей цели – так что я со всей дури бью по приборной панели, из которой продолжают вяло гундосить о могадорских достижениях. Сыпятся искры, Адам в шоке соскакивает с кресла пилота. Марина взлетает на ноги и пытается меня обнять, но я отталкиваю ее руки.

– Шестая! – кричит она, когда я выскакиваю из кабины. – Это еще не конец!

Я стою на борту скиммера, внутри все кипит от ярости, которую мне некуда выплеснуть. Я смотрю на Святилище в свете прожекторов. Это место должно было стать нашим спасением. Однако путешествие сюда ничего не изменило. Наоборот, чуть нас не прикончило, и сейчас мы даже не можем сражаться. Сколько людей погибает из–за того, что нас не было рядом с Джоном, чтобы помочь ему спасти Нью – Йорк?

Я чувствую покалывание в затылке. Кто–то за мной наблюдает. Крутанувшись на месте, шарю взглядом по взлетной полосе и другим кораблям. Фири Дун – Ра очнулась, так и привязанная там, где мы ее оставили.

Она ухмыляется мне.

Глава 7

ДЖОН

Едва Элла начинает говорить, как меня будто ударяет током. Я вдруг снова могу двигаться. Вскакиваю с операционного стола и пытаюсь отпихнуть могов–врачей, снующих вокруг Эллы, но руки проходят сквозь них, словно они призраки. Сейчас они застыли на месте и стали неподвижны, будто их поставили на паузу. Приходится напомнить себе, что все происходит либо у меня, либо у Эллы в голове, а может, где–то посередине. В наших видениях.

– Не обращай на них внимания, – говорит Элла и садится на столе. Спрыгнув на пол, она свободно проходит сквозь аппарат, а потом и через могов. – Я даже не чувствую, чего они там со мной делают.

– Элла… – Даже и не знаю с чего начать. Извиниться за то, что позволил похитить ее в Чикаго, или за то, что не спас в Нью – Йорке…

Она обнимает меня, прижимаясь личиком к моей груди. Хотя бы это ощущается по–настоящему.

– Не переживай, Джон, – говорит она. Ее голос исполнен спокойствия, словно она смирилась со своей судьбой. – Ты не виноват.

Одну Эллу я обнимаю, а другая, застывшая во времени, по–прежнему прикована к операционному столу в окружении могов и их машин. Против воли смотрю мимо Эллы в моих объятьях на ужасающие последствия ее пребывания в плену у могов. Элла на столе выглядит бледной и истощенной, в каштановых волосах появились седые пряди. Под кожей уже проступили черные вены. Меня пробирает холодок, и я с трудом отвожу взгляд, покрепче обнимая Эллу.

Объятья размыкаются, и Элла всматривается мне в лицо. Эта ее версия выглядит почти такой же, какой я ее помню. Наивный и невинный взгляд, правда, теперь в нем появилась некая усталость, которую я раньше там не замечал, вроде той, что присуща мудрецам. Даже представить не могу, через что ей пришлось пройти.

– Что они с тобой делают? – спрашиваю я шепотом.

– Сетракус Ра зовет это своим «Даром». – Губы Эллы искривляются от отвращения. Она оглядывается через плечо, где над ней экспериментируют, и обнимает себя за плечи. – Не знаю, откуда берется эта жижа, которую он в меня запихивает, но именно в этой генетической мерзости растят искусственников. Эту же дрянь он давал некоторым людям, чтобы их усилить – ты знал об этом?

Киваю, вспоминая о Министре Обороны Сандерсоне и злобном сопротивлении в его теле, которое я ощущал во время лечения.

– И он делает это с тобой. С родной… – я до сих пор затрудняюсь произнести это вслух. – Со своей плотью и кровью.

Элла печально кивает.

– Уже второй раз.

Я вспоминаю, какой была Элла во время битвы у ООН.

– Так он сделал это перед своим важным публичным выступлением, – говорю я, собирая все кусочки воедино. – А тебя накачал, чтобы ты не сорвала ему появление.

– Это было наказание за то, что я пыталась сбежать с Пятым. Этот Дар… он мешает мне сосредоточиться, особенно когда я в сознании. Не знаю как, но эта штука позволяет ему меня контролировать. Возможно, это одно из его Наследий. Я пыталась выяснить, все о его умениях, Джон, пыталась остановить его, но…

Элла ссутуливается. Я ласково поглаживаю ее по затылку.

– Ты сделала все, что могла, – говорю я.

Она хлюпает носом.

– Угу.

Я долго рассматриваю машину, к которой подключена Элла, пытаясь как можно подробней запомнить все мелочи. Возможно, если нам как–нибудь удастся связаться с Адамом, он сможет пролить свет на то, как эта штука работает.

– Сейчас он тебя не контролирует, – говорю я, указывая на застывших у стола могов. – Это твоя заслуга. Ты все еще борешься с ним.

– Мне удалось скрыть от него, что я телепат, – отвечает Элла, немного воспрянув духом. – Каждый раз, когда он делает мне больно, я прячусь внутри своего сознания. Я тренировалась. Мое Наследие становится сильнее. Я чувствую тебя, внизу на Земле, прямо с борта Анубиса. У меня получилось затянуть тебя к себе, э-э… в сон? Называй, как хочешь.

– Как в Чикаго, – размышляю я, пытаясь разобраться. – Только в тот раз тебе нужно было до меня дотронуться.

– Теперь это ни к чему. Похоже, я стала сильнее.

Ободряюще сжимаю Эллу за плечо. Этим нужно гордиться, она показывает свои истинные возможности и учится справляться с таким сильным Наследием, хотя еще так юна. Но ситуация слишком мрачная для каких–либо поздравлений.

Оглядываю медотсек и нахожу дверь, потом смотрю на Эллу.

– Можешь показать мне корабль? – спрашиваю я. – Это вообще возможно?

Элла выдавливает неуверенную улыбку.

– Хочешь экскурсию?

– Знание устройства судна мне пригодится. Когда я проберусь сюда и спасу тебя.

У Эллы вырывается невеселый смешок, и она отворачивается. Надеюсь, она еще не потеряла надежду. Пускай сейчас перевес и не на нашей стороне, но я не позволю ей до конца жизни оставаться дрессированной внучкой Сетракуса Ра. Я найду способ ее спасти. Не успеваю я сказать ей об этом, как она кивает.

– Я могу тебе все показать. Я побывала во всех уголках корабля. А если я что–то увидела, оно сохранилось здесь, – говорит Элла, постукивая пальцем по виску.

Мы выходим из медотсека в коридор. Стены из нержавеющего металла освещены тусклой красной подсветкой, холодное и экономичное место. Элла проводит меня по Анубису, показывает смотровую площадку, пункт управления, казармы – все эти помещения пусты. Старательно запоминаю каждую деталь, чтобы по памяти нарисовать карту, как только проснусь.

– А где все моги? – спрашиваю я Эллу.

– В основном, в городе. Сейчас на Анубисе минимальный состав.

– Приму к сведению.

Где–то в глубине корабля мы останавливаемся напротив стекла, отгораживающего очередную лабораторию. Внутри весь пол занимает резервуар с густой черной жидкостью. Над ним установлена пара мостков, каждый из которых оборудован различными пультами управления, следящим оборудованием и, как ни странно, двумя мощными бластерами. Вдруг из жидкости вырастает объект продолговатой формы, чем–то напоминающий яйцо, только покрытый фиолетовой плесенью и пульсирующими черными венами.

Прижимаю руки к стеклу и поворачиваюсь к Элле.

– А это еще что за чертовщина?

– Понятия не имею, – отвечает она. – Он меня сюда не пускает. Хотя…

Элла постукивает себя костяшками по лбу и на миг глубоко задумывается. Внезапно фигуры внутри лаборатории начинают двигаться. Шестеро могадорцев в противогазах встают на мостики, молча управляя странными механизмами. Среди них – Сетракус Ра собственной персоной. От его вида я резко подаюсь к стеклу. Приходится сдерживаться, чтобы не кинуться на него, напоминая себе, что все это не по–настоящему.

– Это… твое воспоминание? – спрашиваю я Эллу.

– Да, подсмотрела однажды, – отвечает она. – По–моему… не знаю. Возможно, это что–то важное.

Тем временем, Сетракус Ра снимает с себя украденные лориенские кулоны и, держа их в своей лапище, какое–то время изучает голубые камни лоралита. Три из них он снял с убитых Гвардейцев, остальные, по–видимому, отнял у тех, кто был им пленен в тот или иной момент. Кажется, на него даже на миг находит ностальгия при виде этих трофеев.

Затем, он бросает их в резервуар. На яйце появляются четыре крошечных пасти и всасывают кулоны, поглощая их свечение.

– А это еще зачем? – спрашиваю я Эллу, даже сон не мешает почувствовать себя дурно. – Что это ему даст? Чего он добивается?

Вдруг взгляд Сетракуса Ра стреляет в нашу сторону, и он что–то выкрикивает. Секундой позже он исчезает в дымке вместе с другими могами.

– Это он как раз меня засек, – поясняет Элла, прикусывая губу. – Я не знаю, что он там делал. Прости, Джон. Последнее время я все помню слегка… расплывчато.

Мы идем дальше. В конце концов, Элла приводит меня к стыковочному ангару. Это огромное помещение с высокими потолками заполнено рядами Скиммеров. Вот откуда стартовали могадорские эскадрильи, терроризирующие в данный момент Нью – Йорк.

– Они постоянно летают туда–сюда, – говорит Элла, указывая рукой на металлические двери в конце ангара. – Если они будут открыты, сюда вполне можно пробраться. Мы с Пятым пытались сбежать как раз через них.

Беру на заметку двери ангара. Надо только выяснить, как заставить могов их открыть. Будет довольно легко проникнуть на борт, если кто–нибудь поможет нам сюда долететь.

– Кстати, о Пятом… – нерешительно начинаю я, не уверенный, сколько известно Элле. – Ты знаешь, что он сделал?

Элла прикусывает губу и опускает взгляд.

– Он убил Восьмого.

– Но так же он пытался помочь тебе сбежать, – продолжаю я, прощупывая почву. – Он…?

– Хочешь выяснить, насколько он злобный?

– Я его сейчас ищу. И хочу понять, стоит ли его убивать, когда найду.

Элла нахмуривается и отходит от меня, разглядывая вмятину на полу. Видимо, этот след появился во время их попытки побега.

– Он запутался, – говорит она не сразу. – Не знаю, как объяснить… он непредсказуем. Доверять ему не стоит точно, но не убивай его, Джон.

Я вспоминаю, что когда у Эллы, еще в Чикаго, впервые проявилось ее новое Наследие, и она, не справившись с ним, затянула меня в одно из таких видений (это было в Чикаго), то она не приводила меня в место своего настоящего пребывания. Наоборот, мы застряли в видении будущего, наблюдая, как Сетракус Ра правит жителями Вашингтона в мире, где могадорцы выиграли войну.

– Разве ты забыла, что он натворит в будущем? – спрашиваю я, непроизвольно сжимая кулаки. – Ты сама мне показывала. Пятый вернется к Сетракусу Ра. Он работает на врагов. Он пленил Шестую и Сэма…

Я умолкаю, не желая углубляться в воспоминания о том, как стал очевидцем казни своих друзей. Не хочу вспоминать предсказание о том, что мы обречены проиграть. Элла качает головой, и я внезапно понимаю, что самое важное она еще не сказала.

– Это будущее уже никогда не сбудется, Джон, – говорит она после небольшой паузы. – Мои видения… они не как те кошмары, которые насылал на вас Сетракус Ра. И не пророчества. Мы не заперты в них, как считал Восьмой. Это предостережения. Вероятные сценарии.

– Откуда ты знаешь?

Элла какой–то момент раздумывает.

– Четкого ответа у меня нет. Скажи, вот откуда ты знаешь, как создавать огненные шары? Правильно, ты просто их делаешь. Это инстинкт.

Подаюсь к ней.

– Значит, то видение о Вашингтоне, где все погибли, и ты была…

– Я больше его не вижу. Нечто в настоящем изменило эту вероятность.

– Если это Наследие, как мой Люмен… – Мои глаза округляются от понимания возможностей. – А ты уже умеешь контролировать видения? Можешь по желанию заглянуть в будущее?

Элла сдвигает брови, словно не уверена, как описать то, что она видела.

– Не совсем. Видения… они ненадежны. То ли это из–за меня, то ли из–за того, что я еще учусь, то ли потому что будущее само по себе не устойчиво. В любом случае, я убила кучу времени на их изучение…

Теперь ясно, почему Элла выглядит такой уставшей даже внутри видения, откуда в ее глазах внезапно появилась эта мудрость. Она уже как–то упоминала, как много времени она проводит, прячась в безопасности собственного разума. Сколько же из этого времени она бьется с видениями будущего? Наверняка, блуждание среди стольких вероятностей – та еще пытка.

– А что ты в них искала? – спрашиваю я.

Элла нерешительно отводит глаза.

– Я хотела… хотела узнать, есть ли будущее, в котором я умру.

– Элла, нет, – говорю я хрипло. Пятый рассказал мне об извращенном заклинании Сетракуса Ра, которое он наложил на себя с Эллой. Оно связывает их таким образом, что до него можно добраться, только убив ее. – Мы найдем способ сломать чары. Должно же быть у заклинания слабое место.