Текст книги "Падение Пятого (ЛП)"

Автор книги: Питтакус Лор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

– Расскажи мне всё, Сэм. Я столько всего пропустил.

Так и делаю. Начинаю рассказ со знакомства с Джоном в школе, затем перехожу к битве на футбольном поле и заканчиваю историей о времени, проведённом в бегах, и моим пленением. У меня накопились к отцу сотни вопросов, но они подождут, а сейчас так хорошо просто выговориться. И дело не только в том, что мне чёрт знает сколько пришлось просидеть в одиночной камере, но и в том, что я банально соскучился по тому времени, когда мог откровенничать с отцом.

Наконец поздним вечером мы останавливаемся у мотеля на окраине города. Мы с отцом такие грязнущие, будто только что прорыли подкоп и сбежали из тюрьмы (что почти соответствует действительности), однако скучающий за стойкой старикан без единого вопроса сдаёт нам номер на втором этаже.

Окно нашей комнаты выходит на заброшенный бассейн мотеля, в равной степени заполненный мутной коричневой водицей, опавшей листвой и упаковками от фаст-фуда. Прежде чем подняться в номер, мы возвращаемся к машине, дабы забрать кое-какие вещи. Отец достаёт из багажника рюкзак и вручает мне.

– Это рюкзак Адама, – начинает он неловко. – Там должно быть немного чистой одежды.

– Спасибо, – отвечаю я, приглядываясь к отцу. Он выглядит обеспокоенно. – Я сберегу его для него.

Отец кивает, но для меня очевидно, что он подозревает худшее. Он переживает из-за этого могадорского парня, и меня тут же посещает вопрос, волновался ли отец обо мне так же сильно все эти годы?

Кряхтя, закидываю рюкзак Адама на плечо и плетусь к номеру. По всей видимости, между отцом и Адамом возникла какая-то не совсем понятная мне связь, и где-то в глубине души я немного ревную. Но по дороге в номер папа кладёт руку мне на плечо, и я вспоминаю, как долго я его искал, как он спас меня и оставил из-за этого Адама. Ведь, действительно, чтобы спасти меня, отец бросил могадорца, который каким-то образом приобрёл Наследие. Я отбрасываю свои мелочные мысли и стараюсь объективно обдумать все случившееся.

– Как ты встретил Адама? – спрашиваю я, пока папа открывает дверь в номер.

– Он спас меня. Могадорцы держали меня в плену. Экспериментировали на мне.

Комната мотеля, как я и ожидал, оказывается маленькой и убогой. Мы включаем свет, и под кровать шныряет таракан. В воздухе стоит запах плесени. Зато есть крохотная ванная, и хотя весь поддон в кабинке зарос плесенью, я с нетерпением жду возможности принять душ. По сравнению с тем, как я мылся ледяной водой из металлического ведра, здесь просто рай.

– А какого рода эксперименты?

Отец присаживается в ногах кровати. Я сажусь рядом, и мы разглядываем наши отражения в заляпанном настенном зеркале. После наших тюремных злоключений мы та ещё парочка – оба грязные и тощие. Отец и сын.

– Они пытались вскрыть моё сознание, чтобы выудить что-нибудь полезное о Гвардии.

– Это из-за того, что ты был в числе тех, кто встречал Гвардейцев, когда они прилетели на Землю, да? Просто мы нашли твой бункер на заднем дворе. Ну, я и сопоставил кое-какие факты...

– Нас называли Встречающими, – печально произносит отец. – Мы встретили лориенцев по приземлении, помогли им встать на ноги и пуститься в бега. Те девять детей, все они были так напуганы. И все равно, для меня приземление того корабля было самым потрясающим зрелищем в жизни.

Я улыбаюсь, вспоминая момент, когда впервые увидел, как Джон использует своё Наследие. Словно занавес приоткрылся, демонстрируя целую вселенную новых возможностей. Все те дурацкие книжки про пришельцев, которыми я зачитывался, мои безумные мечты, чтобы всё в них оказалось правдой – вдруг стали реальностью.

– Полагаю, время доказало, что мы уязвимее Гвардейцев. В отличие от них, у нас были семьи. Жизни, которые нельзя просто вырвать и перевезти в другой город. Вот могадорцы нас и нашли.

– А что стало с другими?

Отец тяжело вздыхает, у него слегка дрожат руки, когда он отвечает:

– Их всех убили, Сэм. Я последний.

В зеркале отражается его затравленный взгляд. Чувствую себя гадом, допрашивая его. Все эти годы моги держали отца в заключении, а я лезу со своими вопросами, бередя те кошмарные воспоминания.

– Прости, – говорю я. – Если хочешь, давай закроем эту тему.

– Нет, – отвечает он твёрдо, – ты имеешь право знать, почему меня... не было рядом, как положено.

Отец морщит лоб, пытаясь что-то вспомнить. Я не тороплю его, а вместо этого наклоняюсь расшнуровать обувь. Пальцы на ноге распухли от удара, которым я наградил мога по морде. Осторожно ощупываю их, проверяя, не заработал ли перелом.

– Они пытались выдрать сведения прямо из нашей памяти. Что угодно, что помогло бы им в охоте на Гвардейцев. – Он почесывает голову. – После их манипуляций... в памяти остались пробелы. Я много чего не помню. Есть важные воспоминания... я должен их помнить... но их нет.

Похлопываю отца по спине.

– Мы найдем Гвардейцев, и как знать, может, у них найдётся какой-нибудь способ исправить работу могов.

– Оптимизм, – с улыбкой говорит отец. – Я уж и забыл это чувство.

Отец встаёт с кровати, залезает в свой рюкзак, вытаскивает оттуда дешёвый пластиковый сотовый, которые продаются на любой бензоколонке, и с несчастным видом смотрит на экранчик.

– Адам знает этот номер, – говорит отец. – По идее, он уже давно должен был отзвониться.

– Там творился сущий ад. Может, он посеял мобильник.

Но отец уже набирает номер и, приложив сотовый к уху, ждёт ответа. После нескольких секунд тишины он вешает трубку.

– Недоступен, – сообщает он, оседая на кровать. – Сэм, кажется, я послал этого паренька на смерть.

Глава 4

СЭМ

В грязнущей ванной мотеля я принимаю, вероятно, самый лучший душ в своей жизни. Даже чёрная плесень, тянущаяся от слива к загнутым краям резинового коврика для ног, не способна испортить впечатления. Какое же это блаженство – ощущать горячую воду, смывающую прочь недели заточения у могов.

Протерев запотевшее треснутое зеркало, я долго разглядываю свое отражение. Торчащие ребра и ввалившиеся мускулы живота наглядно демонстрируют, как же долго я голодал. Под глазами залегли темные круги, а волосы отросли как никогда в жизни.

Так вот, значит, как выглядит борец за свободу.

Надеваю футболку и джинсы, найденные в рюкзаке Адама; приходится застёгивать ремень на последнюю дырку, но штаны всё равно сползают. В животе урчит, и я задумываюсь: каким может быть сервис в такой дыре? Могу поспорить, старикан, сидящий за стойкой, с радостью пришлёт полугорелый сэндвич с сыром, приправленным окурками.

В комнате отец уже успел разложить кое-что из своего оборудования. На кровати открыт ноутбук, на нём запущена специальная программа для сканирования новостей. Папа уже продумывает наш следующий шаг. На дворе глубокая ночь, а я ещё не ложился. И хотя я безумно мечтаю поскорее встретиться с Гвардией, не менее сильно я надеялся, что нашим следующим шагом будет стопка блинов в ближайшей забегаловке.

– Есть что-нибудь? – спрашиваю я, косясь на ноутбук.

Отец не обращает внимания на программу. Он сидит, прислонившись к стене, и нерешительно глядит на всё тот же дешёвый телефон. Бросив вялый взгляд на ноутбук, он говорит:

– Пока нет.

– Скорее всего, он не позвонит, пока не окажется где-нибудь в безопасности, – предполагаю я, нагибаясь, чтобы ненавязчиво забрать телефон, но отец резко отдергивает руку в сторону.

– Дело не в этом, – говорит он. – Мы должны позвонить ещё кое-кому. Пока ты был в душе, я всё размышлял, что сказать, но так до сих пор ничего и не придумал.

Он выводит большим пальцем знакомый узор на клавиатуре, будто действительно набирается сил для звонка. Я так зациклился на идее поиска Гвардии и борьбы с могами, что сперва не понимаю, о ком он говорит. Затем, наконец, до меня доходит, кого он имеет в виду, и я оседаю на кровать, чувствуя такую же беспомощность, как и отец.

– Мы должны позвонить твоей маме, Сэм.

Киваю в знак согласия, хотя и не представляю, что говорить маме в подобных обстоятельствах. В последний раз она видела меня, когда я дрался с могами в Парадайз, а потом убегал в ночь вместе с Джоном и Шестой. Вроде бы я кричал ей через плечо, что люблю её. Не самое трогательное прощание, но я действительно верил, что вскоре вернусь, и даже не предполагал, что попаду в плен к расе инопланетных завоевателей.

– Да уж, представляю, в какой она будет ярости.

– Она злится не на тебя, – отвечает отец, – а на меня. Она будет очень рада просто услышать твой голос и узнать, что с тобой все в порядке.

– Постой-ка... ты что, с ней виделся?

– Перед Нью-Мексико, мы сначала заглянули в Парадайз. Так я и узнал о твоей пропаже.

– Как она? С ней все хорошо? Моги к ней не приходили?

– Видимо, нет, но это не значит, что у неё все в порядке. Ей тяжко далось твое исчезновение. Она во всем обвинила меня, и в чем-то была права. В дом она меня по вполне понятным причинам не пустила, так что спать нам пришлось в бункере.

– Вместе со скелетом?

– Да. Ещё один утраченный кусочек воспоминаний... я понятия не имею, кому принадлежат те кости, – отец кидает на меня прищуренный взгляд. – Не переводи тему.

С одной стороны, я боюсь, что мама начнет умолять меня вернуться домой, а с другой, что, услышав её голос, я позабуду об этой войне и немедленно рвану домой. Я тяжело сглатываю.

– Уже за полночь. Может, отложим звонок на завтра?

Отец качает головой.

– Нет, Сэм. Откладывать нельзя. Кто знает, что случится завтра?

С этими словами он решительно набирает наш домашний номер, нервно прикладывает трубку к уху и ждёт. А ведь я ещё помню времена, когда мама с папой были вместе. Они были счастливы. Через что сейчас, должно быть, проходит отец, готовясь сообщить маме, что мы пока не едем домой. Наверное, чувствует себя ужасно виноватым, как и я.

– Автоответчик, – спустя несколько секунд говорит отец с некоторой долей облегчения. А потом накрывает микрофон ладонью. – Может, стоит...?

Он умолкает на полуслове, услышав писк автоответчика. Его губы беззвучно шевелятся, словно он пытается придумать, что сказать.

– Бэт, это... – запинается он, взъерошивая свободной рукой волосы. – Это Малкольм. Даже не знаю, с чего начать... автоответчик не лучший способ сообщить... но, в общем, я жив. Жив, и мне очень жаль, я безумно по тебе скучаю.

Отец бросает на меня полный слёз взгляд.

– Наш сын рядом со мной. С ним... Я обещаю, что с ним ничего не случится. И если ты когда-нибудь позволишь, я всё тебе объясню. Я тебя люблю...

Он протягивает мне трубку дрожащей рукой.

– Мам? – Не особо задумываясь, я тараторю первое, что приходит мне в голову:– Я, в общем... наконец-то нашел папу. Вернее, это он меня нашел. А, неважно! В общем, мам, ты не поверишь, но мы делаем кое-что, что поможет спасти мир, и это… э… совершенно безопасно, клянусь. Я тебя люблю. Мы вернемся домой очень скоро.

Вешаю трубку и несколько секунд гляжу на телефон, прежде чем снова посмотреть на отца. Его глаза все ещё подозрительно блестят. Он похлопывает меня по колену.

– Правильно сделали, что позвонили, – говорит он.

– Надеюсь, всё, что ты говорил – правда, – отвечаю я.

– Я тоже.

Глава 5

ДЖОН

Я стою на крыше Центра Джона Хэнкока и наблюдаю, как первые лучи нового дня скользят между зданий, разгоняя прохладный ночной воздух и окрашивая небо Чикаго сначала в фиолетовые, а затем в розовые тона. Над озером Мичиган медленно восходит солнце.

Уже третью ночь подряд я поднимаюсь сюда, не в силах уснуть.

Мы перебрались в Чикаго всего несколько дней назад. Первую половину пути проделали на угнанном правительственном фургоне, вторую – в вагоне товарного поезда. Довольно легко незаметно пробираться через страну, когда один из твоих спутников умеет становиться невидимым, а другой – телепортироваться.

Гуляя по крыше, я поглядываю через край на оживающий Чикаго. Улицы, артерии города, быстро заполняются плотным, бампер к бамперу, потоком машин и жителями пригорода, суетливо спешащими по тротуарам. Глядя на них, я качаю головой.

– Им даже невдомёк, что грядёт.

Берни Косар неторопливо подбегает ко мне в форме бигля. Потягивается, зевает, а затем тыкается носом в ладонь.

Мне бы стоило радоваться тому, что я выжил. Мы сражались с Сетракусом Ра в Нью-Мексико и не понесли особых потерь. Все живые на данный момент Гвардейцы (за исключением до сих пор пропадающего где-то Номера Пять) находятся внизу, целые и невредимые, практически оклемавшиеся от своих ран. Сара тоже внизу. Я её спас.

Бросаю взгляд на свои руки. Там, в Нью-Мексико, они были сплошь покрыты кровью. Кровью Эллы и Сары.

– Миру, каким люди его знают, скоро придёт конец, а они даже об этом не подозревают.

Берни Косар превращается в воробья, улетает в просвет между Центром Джона Хэнкока и ближайшим зданием и, закончив облёт, садится мне на плечо.

Я смотрю на людей внизу, но мысли мои о Гвардейцах. С тех пор, как мы прибыли в навороченный пентхаус Девятого, все наши только и делают, что прохлаждаются. Разумеется, небольшой отдых и выздоровление были необходимы; но хочется верить, что никто не забыл, как мы были близки к полному поражению в Нью-Мексико, поскольку лично я ни о чём другом думать не могу.

Мы бы ни за что не выбрались оттуда, если бы не Элла, каким-то невообразимым образом ранившая Сетракуса, и не тот взрыв в другой части базы, отвлёкший оставшихся могов. А если бы ко мне не пришло Наследие Исцеления, Сара с Эллой погибли бы. Перед глазами до сих пор стоят их обожжённые лица.

Такая удача нам больше никогда не выпадет. Если в следующий раз мы столкнёмся с Сетракусом Ра такими же неподготовленными, то выживут далеко не все.

***

К тому времени, когда я спускаюсь с крыши, почти все уже проснулись.

Марина хозяйничает на кухне – с помощью телекинеза она взбивает в миске молоко с яйцами, попутно вытирая пятна с того, что когда-то было безупречной керамической столешницей. С тех пор, как мы всемером (включая Берни) поселились здесь, никто особо не заморачивался уборкой роскошного пентхауса Девятого.

Завидев меня, Марина машет рукой.

– Доброе утро! Омлетику?

– Доброе. А разве сегодня твоя очередь готовить? Ты же вчера делала ужин. Надо было кому-нибудь тебя сегодня сменить.

– Да мне не сложно, – отвечает Марина, с готовностью снимая с полки блэндер. – До сих пор не могу поверить в существование такого места. Даже немного завидно, до чего повезло Девятому – он так долго тут жил. А у меня ничего подобного не было. Думаешь, это ненормально, что я хочу здесь всё опробовать?

– Ничуть. – Я помогаю ей вытереть стол. – Но пока мы здесь, давай хотя бы готовить и убираться по очереди.

– Согласна, – кивает Марина, странно на меня поглядывая. – Разобраться с этим не помешает.

– Почему ты так смотришь?

– Ничего такого, разделять работу по дому – хорошая идея, – говорит Марина и тут же нервно отводит взгляд. У нее явно на уме что-то другое.

– Да ладно тебе, Марина. Колись, в чём дело?

– Понимаешь... – она хватает кухонное полотенце и начинает теребить его в руках. – Я так долго жила без руководства, слабо понимая, что именно должен из себя представлять Гвардеец. А потом Шестая отыскала меня в Испании и всё показала. Ну а затем мы встретились с тобой и Девятым, и ты сразу повёл нас на битву против самого злобного мога на свете. Это было как... «Ого! Эти трое точно знают, что делать. Они могут о себе позаботиться».

– Э-э, спасибо.

– Но как только всё устаканилось, у меня снова появилось то чувство. Как будто мы не знаем, что нам делать. Вот я и думаю: неужели у нас нет никаких планов, кроме как заниматься домашними хлопотами?

– Я как раз работаю над этим, – бормочу я.

Не говорить же Марине, что я всю ночь глаз не сомкнул, но так и не нашёл ответ на вопрос: «Что нам делать дальше?». Мы не знаем, куда скрылся Сетракус Ра после бойни в Нью-Мексико. А если бы и знали, не уверен, что мы готовы с ним сразиться. Вместо этого можно отправиться на поиски Пятого Гвардейца. Планшет из подземного бункера Малкольма Гуда показал точку, обозначающую его или её местоположение где-то на берегу Флориды. А ещё есть Сэм. Сара клялась, что видела его в Нью-Мексико, но в Далсе мы его не обнаружили. К тому же Сетракус Ра может принимать чужие обличья, и есть опасение, что она видела именно Ра, а настоящий Сэм где-то в другом месте. Надеюсь, он жив.

Столько всего нужно решить, не говоря уже о необходимости всем тренироваться. Но вместо этого я сознательно тяну время, ибо слишком зациклился на нашем поражении в Нью-Мексико, чтобы придумывать план. Возможно, на нас так расслабляюще действует пентхаус Девятого – кажется, всем нам нужна передышка после испытаний на грани жизни и смерти, особенно если вспомнить о многолетних скитаниях и бегстве. Если кто-то и мучается из-за отсутствия плана на будущее, то показывать это не спешит.

Ах, да, есть ещё кое-что, что меня отвлекает. В чем-то это напоминает желание Марины опробовать всю технику в навороченной кухне Девятого. Мне хочется как можно больше времени проводить с Сарой. Наверняка Генри бы этого не одобрил. Он был бы разочарован моей неспособностью расставлять приоритеты. Я всё это понимаю, но ничего не могу с собой поделать.

Как по заказу, Сара обнимает меня сзади за талию, утыкаясь лицом мне в шею. Я был так погружён в свои мысли, что даже не услышал, как она вошла в кухню.

– Доброе утро, красавчик, – говорит Сара. Я разворачиваюсь и целую её медленно и сладко.

Несмотря на моё напряжённое состояние, кажется, я начинаю привыкать вот к таким вот утрам. Утрам, в которых я просыпаюсь и целую Сару, потом у нас нормальный день вместе. И спать я ложусь, зная, что когда снова проснусь, она будет рядом.

Приблизив своё лицо к моему, Сара шепчет:

– Опять ты встал ни свет ни заря.

Невольно морщусь. Мне-то казалось, я выскользнул из кровати, чтобы поразмыслить обо всём на крыше, незаметно.

– Всё хорошо? – спрашивает Сара.

– Конечно, – отвечаю я, пытаясь отвлечь её поцелуем. – Ты здесь, разве может быть иначе?

Марина покашливает, видимо, опасаясь, что мы не остановимся на поцелуях.

Подмигнув мне, Сара отворачивается и перехватывает висящий в воздухе венчик, которым Марина взбивает яйца.

– О, и кстати, – говорит Сара, оглядываясь на меня. – Тебя искал Девятый.

– Здорово, – отвечаю я. – И чего ему надо?

Сара пожимает плечами:

– Я не спрашивала. Наверное, жаждет поделиться советами по моде. – Она задумчиво постукивает пальцем по губам, оглядывая меня с ног до головы. – И знаешь, тебе не повредит прислушаться...

– В каком смысле?

Сара лукаво мне подмигивает:

– Он потерял свою рубашку. Снова.

Со стоном выхожу из кухни на поиски Девятого. Нет, я, конечно, понимаю: пентхаус – его дом, и он может делать здесь всё, что душе угодно, если так ему удобней, но он вечно находит любой предлог, чтобы пощеголять полуголым. Не знаю, чего он этим добивается: то ли надеется, что девчонки внезапно начнут им восхищаться, то ли просто хочет позлить меня этим своим поигрыванием мускулов. А возможно, и то и другое сразу.

Вместо Девятого нахожу Шестую. Она сидит на плисовом белом диване в просторной гостиной пентхауса, поджав под себя ноги. В руках покачивается чашка кофе. После возвращения из Нью-Мексико мы с ней почти не разговаривали. Мне по-прежнему неловко находиться рядом с ней и Сарой одновременно. По-моему, Шестая чувствует то же самое, поскольку совершенно определённо избегает меня. Когда я вхожу, Шестая бросает на меня сонный взгляд. Она выглядит такой же усталой, как и я.

– Привет, – говорю я. – Ну что, как ей спалось?

Шестая качает головой.

– За всю ночь глаз не сомкнула. Вот только сейчас, под самое утро, заснула.

Ночные кошмары Эллы тоже стоит добавить к списку требующих решения проблем. Сразу после Нью-Мексико у девочки начались такие страшные кошмары, что Шестая с Мариной подрядились по очереди спать в её комнате, чтобы Элла не сходила с ума от страха.

Понизив голос, спрашиваю:

– Она не говорила, что ей снится?

– Только расплывчатые обрывки, – говорит Шестая. – Она, знаешь ли, в последнее время не особо разговорчива.

– Перед Нью-Мексико у нас с Девятым были видения, больше похожие на обычные ночные кошмары, – говорю я, обдумывая эту мысль.

– Восьмой тоже упоминал нечто подобное.

– Сперва мы думали на Сетракуса Ра, ну, что он нас так дразнит. Но видения скорее напоминали предупреждения. Во всяком случае, я так их воспринимал. Может, стоит выяснить, что означают кошмары Эллы?

– Конечно, наверняка это зашифрованные послания, – иронично отзывается Шестая. – А ты не думал, что есть более простое объяснение?

– Какое, к примеру?

Шестая закатывает глаза:

– А то, что она ещё ребёнок, Джон. Она потеряла Чепана и едва не прикончила себя следом, и, как знать, что ещё ей предстоит? Чёрт, да я вообще удивляюсь, почему нас самих по ночам не мучают эти несчастные кошмары.

– Умеешь ты утешить.

– Времена такие.

Не успеваю ничего ответить, как на диване рядом с ней материализуется Восьмой. Шестая вздрагивает, чуть не разлив кофе, и немедля награждает его суровым взглядом. Восьмой поднимает руки в знак капитуляции.

– Ой, прости, – говорит он. – Не убивай меня.

– Только если ты прекратишь так делать! – отвечает Шестая, отставляя свой кофе.

На Восьмом спортивный костюм; кудрявые волосы выбиваются из-под повязки. Он кивает мне и одаривает Шестую одной из своих самых обезоруживающих улыбок.

– Дуй за мной, – предлагает ей Восьмой, – отомстишь мне в Лектории.

Шестая встаёт, явно обрадованная этой идеей:

– Щас я тебя отделаю!

– Чего вы задумали? – интересуюсь я.

– Рукопашку, один на один, – отвечает Восьмой. – После того, как Шестая чуть не убила меня в Нью-Мексико...

– Эй! В последний раз говорю: это была не я! – взрывается Шестая.

– ...я решил, что она просто обязана научить меня паре своих приёмчиков, и тогда в следующий раз, когда она нападет на меня, я смогу отбиться.

Шестая заносит кулак, чтобы врезать Восьмому по руке, но он уворачивается от удара, телепортируясь за диван.

– Видишь? – ухмыляется Восьмой. – По скорости я тебя уже превосхожу!

Шестая перепрыгивает через диван, и Восьмой на всех парах несется в Лекторий. Прежде чем погнаться за ним, Шестая оглядывается на меня:

– Поговори с Эллой, может, тебе повезёт больше, – говорит она.

– Я?

– Да, ты, – отвечает она. – Заодно выяснишь, значат ли что-нибудь её кошмары или это просто реакция на стресс.

Как только Шестая покидает комнату, позади что-то громко бухается на пол. Обернувшись, натыкаюсь на осклабившегося Девятого – голый по пояс, как и предупреждала Сара, он держит в своих мясистых ладонях блокнот. Кидаю взгляд на потолок.

– И долго ты там торчал?

Девятый неопределенно пожимает плечами.

– Чувак, самые гениальные мысли меня посещают, когда я думаю вниз головой.

– Не знал, что ты на это способен.

– Ладно, уел, обычно ты у нас за всех думаешь, – он сует мне в руки блокнот. – На вот, зацени.

Беру блокнот и пролистываю странички. Они все исчерчены планами этажей, нарисованными точной рукой Девятого. Напоминает архитектуру какой-то военной базы, при этом странно знакомой...

– А это не...?

– База в Западной Виржинии, – гордо выдает Девятый. – Настолько подробная, насколько смог вспомнить. Пригодится для нападения. Зуб даю, этот скользкий ублюдок, Сетракус Ра, отсиживается именно там.

Плюхаюсь на диван, бросая блокнот с чертежами на подушку.

– Когда я хотел напасть на эту базу, ты упирался как баран.

– Так это же было сразу после того, как ты попытался проломить своей пустой башкой силовое поле, – огрызается Девятый. – Тогда я был против, потому что нас было мало. А сейчас всё изменилось.

– Кстати об этом, ты уже проверял сегодня планшет?

Девятый кивает:

– Номер Пять пока что стоит на месте.

Мы следим за пятым номером через наш планшет с самого приезда в Чикаго. В течение последних нескольких дней последний Гвардеец, с которым мы ещё не наладили контакт, находится на острове у побережья Флориды. А до нашей поездки в Нью-Мексико он или она был на Ямайке. Подобные перемещения – стандартный Лориенский протокол «постоянных переездов». Но даже с планшетом, показывающим точное местонахождение, поиски блудного Гвардейца – задача не из лёгких.

– Думаю, мы уже достаточно отдохнули и пора вплотную заняться его поисками. Чем нас больше – тем лучше, верно?

– Ага, и пока мы будем искать пятого, Сетракус Ра подготовит полномасштабное вторжение на Землю, – Девятый хлопает по блокноту для драматичности. – Мы у него на хвосте. Надо кончать с ним по-быстрому.

– На хвосте? – переспрашиваю я, взирая на Девятого. – А, по-моему, всё несколько иначе.

– Ещё чего! Он отступил, разве не так?

Качаю головой.

– Думаешь, ты готов к реваншу?

– А то! – Девятый принимает позу бодибилдера, сжимая одну руку над головой, а другую за спиной. Я не могу удержаться от смеха.

– О, он обязательно струсит от вида твоих мышц!

– Ну, уж явно не от того, как мы тут валяемся без дела, – парирует Девятый, плюхаясь на диван рядом со мной.

– Ты что, всерьёз считаешь, что нам надо штурмовать Западную Вирджинию? Даже после того, как нас так позорно отделали в Далсе?

Девятый опускает взгляд на свои, то сжимающиеся, то разжимающиеся кулаки, вероятно вспоминая, как он был близок к смерти от рук Сетракуса Ра. Как близко все мы были.

– Не знаю, – отвечает он не сразу. – Я тебе это показал просто как вариант, ясно? Не думай, будто я не в состоянии понять, где мой предел и прочая хрень... но там, в Нью-Мексико... Ну да, наверное, я тогда слегка себя переоценил, когда решил в одиночку одолеть Ра. Но Шестая же тоже пошла одна, а Восьмой вообще чуть не откинул копыта, да и все остальные тоже чудом остались живы. Да если б не ты, братан... Именно ты заставил нас держаться вместе. Все это знают. Пусть я и не ведусь на твою брехню о реинкарнации Питтакуса, или кем ты там себя возомнил, но задатки лидера у тебя есть. Так что ты давай командуй, а я буду кулаками махать. Короче, пусть каждый занимается тем, что ему лучше всего удается.

– Лучше всего? Ну, не знаю. Шестая тоже круто дерётся.

Девятый усмехается:

– Ага, она была неимоверно крута в своём дурацком коконе на потолке. Не в этом дело, Джонни. Ты мне главное скажи, куда бить. И скажи побыстрее, а то я скоро здесь рехнусь.

Снова смотрю на блокнот Девятого. Судя по всему, он начал рисовать план сразу же, как мы вернулись из Нью-Мексико. Несмотря на всё его бахвальство, он хотя бы старается придумать, как бороться с могами. А я тем временем совсем расклеился, страдаю бессонницей и без конца предаюсь одиноким раздумьям на крыше.

– Сюда бы Генри, – говорю я, – или Сандора. Да любого Чепана. Кого-нибудь, кто мог бы подсказать нам, что делать дальше.

– Ну да, только они уже на том свете, – хладнокровно отрезает Девятый. – Сейчас мы сами за себя. А ты у нас самый сообразительный. Да блин, когда я в прошлый раз забил на твой план, то чуть не скинул тебя с крыши.

– Всё равно я не Чепан.

– Нет, зато ты чёртов всезнайка. – Девятый смачно хлопает меня по спине, что, как я с недавних пор понял, его способ выразить своё расположение. – Кончай ныть, поменьше тискайся со своей земляночкой и выдай уже какой-нибудь гениальный план.

Неделю назад я бы рассвирепел, назови Девятый меня нытиком или подколи насчёт Сары. Сейчас же я знаю, что он просто пытается подтолкнуть меня к действиям. Это его версия ободряющей речи, и как бы глупо она ни звучала, это именно то, что мне надо было услышать.

– А что, если у меня просто нет плана? – спрашиваю я тихо.

– А это, Джонни, вообще не вариант.

Глава 6

ДЖОН

Я снова на крыше небоскрёба Джона Хэнкока. Только на этот раз не один.

– Нам не обязательно говорить об этом, если ты ещё не готова, – мягко начинаю я, глядя на съёжившуюся фигурку, сидящую в позе лотоса на крыше рядом со мной.

Элла закуталась в одеяло, хотя здесь не так уж и холодно. Отчего-то это придаёт ей ещё более юный вид, и я задаюсь вопросом, не меняет ли она свой возраст под воздействием стресса. Под одеялом на ней надета одна из старых фланелевых рубашек Девятого, которая достаёт ей до колен. В последнее время спокойно спать она может только днём. Вероятно, сегодня она бы и вовсе не встала с постели, если бы Марина не уговорила её подняться на крышу для разговора со мной.

– Я попробую, – произносит она, её голос едва слышен на ветру. – Марина сказала, что, возможно, ты сможешь мне помочь.

Спасибо, Марина, мысленно благодарю я. После нашего знакомства в Нью-Мексико мы с Эллой едва ли хоть раз общались наедине. Так что сейчас у меня появилась хорошая возможность узнать девочку поближе, хотя лучше бы это произошло при других обстоятельствах. Я безумно хочу ей помочь, просто не знаю, как это сделать – вряд ли меня назовёшь экспертом по видениям или детским психологом, если это то, в чём она нуждается. Такие разговоры обычно ведут с Чепаном, но, как Девятый напомнил мне ранее, мы все лишены такой роскоши.

Говорю как можно уверенней:

– Марина права. У меня уже были похожие сны.

– И он там был? – спрашивает Элла, и её упавший голосок не оставляет сомнений, о ком идёт речь.

– О да, – отвечаю я. – Этот больной урод так часто навещает мою башку, что мне уже пора выставлять ему счет за аренду.

Элла слабо улыбается. Встаёт и пинает камушки насыпного гравия на крыше. Я нерешительно кладу руку ей на плечо. Она вздыхает с почти ощутимым облегчением.

– Сон всегда начинается одинаково, – начинает Элла. – Мы вновь на той базе, сражаемся с Сетракусом и его подручными и... сам помнишь, проигрываем.

Киваю.

– Да, я помню этот момент.

– Я подбираю с пола какой-то кусок металла – без понятия, что это конкретно такое, может, обломок меча. Он начинает светиться у меня в руке.

– Погоди, – говорю я, пытаясь собрать все детали воедино. – Ты сейчас рассказываешь о том, что на самом деле было или во сне?

– На самом деле, – отвечает она. – Я испугалась и просто хватала все подряд. Это и был мой гениальный план – бросать в него чем попало, чтобы он прекратил бить Девятого.

– С того места, где я стоял, твой обломок походил на дротик, – говорю я, вспоминая бой, весь тот дым и хаос. – Светящийся дротик. Я решил, что ты вынула его из своего Ларца.

– Не было у меня никогда Ларца, – угрюмо отвечает Элла. – Видимо, забыли выдать.

– Элла, а знаешь, о чём я думаю? – говорю я с едва сдерживаемым возбуждением в голосе. – Мне кажется, в тот момент у тебя проявилось новое Наследие, а мы от страха всё прощёлкали.

Она бросает взгляд на свои руки:

– Что-то незаметно.

Набираю горсть гравия и плавно направляю его к ней телекинезом.

– Мне кажется, ты что-то сделала с тем обломком меча. И когда ударила им Сетракуса, то ранила его.

– О... —тянет она совершенно без восторга.

– Как думаешь, сможешь повторить? – Я удерживаю камешки возле неё.