Текст книги "Месть Седьмой (ЛП)"

Автор книги: Питтакус Лор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

– Идем, – приказывает Сетракус Ра, широкими шагами покидая наблюдательный мостик через только что открытый воздушный шлюз и спускаясь вниз по винтовой лестнице, ведущей к стыковочному ангару. Я послушно следую за ним по пятам. Наши шаги отдаются эхом от металлического пола, когда мы проходим мимо рядов разведывательных кораблей. Осторожно, не желая выдавать излишнюю заинтересованность, выглядываю из-за спины Сетракуса Ра и успеваю заметить свет из открывшегося в челноке люка. Я ожидаю увидеть молодого чистокровного могадорца, какого-нибудь выбранного Сетракусом Ра высокопоставленного и многообещающего исполнителя, похожего на тех дерганых офицеров, которые доставляют рапорты своему «Возлюбленному Вождю».

Несмотря на мое стремление сохранять хладнокровие, я все равно не могу сдержать удивленный вздох, когда из челнока выходит Пятый.

Сетракус Ра оглядывается на меня.

– Вы ведь уже знакомы, не так ли?

Один глаз Пятого закрыт грязной марлевой повязкой с сырыми краями, в центре которой видно темно-коричневое пятно крови. Он выглядит ободранным и жутко уставшим, и когда его здоровый глаз замечает меня, его полные плечи опускаются еще ниже. Пятый останавливается прямо напротив Сетракуса Ра, опустив взгляд в пол.

– Что она здесь делает? – тихо спрашивает он.

– Вот мы и собрались все вместе, – отвечает Сетракус Ра, обнимая Пятого за плечи. – Освобожденные и просветленные, балансирующие на грани абсолютного Могадорского Прогресса. В немалой степени благодаря тебе, мой мальчик.

– Ясно, – бурчит Пятый.

Вспоминаю Пятого из моего видения – он сопровождал Шестую и Сэма на казнь. Шестая плюнула ему прямо в лицо... но, видимо, я неверно истолковала ту часть, так как была поглощена ненавистной связью с Сетракусом Ра. Но вот Пятый прямо передо мной, принимает похвалу от могадорского лидера... будущее уже начинает обретать форму. И, по-видимому, я была обещана ему для какого-то мерзкого брачного ритуала, принятого у могов. Хотя, прямо сейчас, это не самая моя большая тревога. Пятый здесь, и выглядит он так, будто только что побывал в бою...

– Что... что ты сделал? – спрашиваю я, и мой голос против воли дрожит. – Что случилось с остальными?

Пятый снова смотрит на меня и молча поджимает губы.

– Ты дал им шанс, верно? – спрашивает Пятого Сетракус Ра, но я точно знаю, что он говорит это для меня. – Ты пытался показать им свет.

– Они не стали слушать, – тихо отвечает Пятый. – Они не оставили мне выбора.

– И посмотри, как они отплатили тебе за проявленное милосердие, – говорит Ра, слегка касаясь пальцами повязки на глазу Пятого. – Мы немедленно все восстановим.

Я удивленно отшатываюсь, когда Пятый отбивает руку Сетракуса Ра. Хлесткий удар порождает вокруг нас эхо. Мне не видно лица Ра, зато я вижу, как напрягаются мышцы на его шее сзади, и без того строгая поза становится еще тверже. Такое ощущение, словно внутри человеческой оболочки скрывается нечто огромное, только и ждущее момента, чтобы вырваться.

– Не надо, – дрожащим голосом тихо говорит Пятый. – Пусть остается так.

Если Сетракус Ра и собирался его отчитать, то раздумал. Кажется, он ошеломлен тем, с какой горячностью Пятый хочет сохранить ослепленный глаз.

– Ты устал, – наконец говорит Ра. – Обсудим это, как только ты отдохнешь.

Пятый кивает и осторожно обходит Сетракуса Ра, словно не уверен, что могадорский повелитель действительно его пропустит. Но Ра не делает попытки его остановить, тогда Пятый бурчит что-то в знак прощания и, сгорбившись, направляется к выходу.

Пятый уже проделал половину пути, когда Сетракус Ра его окликает:

– А где тело? – спрашивает он, и Пятый застывает. – И где кулон?

Пятый откашливается, и я замечаю, что у него трясутся руки, но потом он делает над собой усилие и возвращает себе спокойствие. Он разворачивается к вождю могадорцев, который смотрит в открытый люк челнока, очевидно ожидая, что там для него что-то есть.

– Чье тело? – спрашиваю я, чувствуя тяжесть в груди. Когда никто мне не отвечает, я повышаю голос: – Чье тело!? Чей кулон!?

– Исчезли, – просто отвечает Пятый Сетракусу Ра.

– Я задала тебе вопрос, Пятый! – кричу я. – Чье те...

Не глядя, Сетракус Ра взмахивает рукой в мою сторону, и мои зубы клацают друг о друга – мне заткнули рот телекинезом. Это все равно, что пощечина, мои щеки вспыхивают от гнева. Кто-то погиб, я знаю. Один из моих друзей погиб, а эти двое ублюдков меня игнорят.

– Объяснись, – рычит Ра на Пятого, и даже несмотря на его красивую человеческую оболочку, я вижу, что его терпение начинает испаряться.

Пятый вздыхает, словно вся эта перепалка лишь пустая трата его времени.

– Капитан Дэлточ решил лично охранять тело, и я не хотел оспаривать его приказы. Перед отлетом я обнаружил его останки. Должно быть, Гвардия проникла внутрь и выкрала тело своего товарища.

– Ты должен был доставить его мне, – шипит Сетракус Ра, прожигая глазами Пятого. – Не Дэлточ. Ты.

– Знаю, – отвечает Пятый. – Он не стал слушать, даже когда я сказал ему, что это ваши приказы. По крайней мере, он наказан за свое неповиновение.

На лицо Сетракуса Ра набегает черная тень, за ворованными голубыми глазами мелькают мысли. Он знает, что Пятый каким-то образом водит его за нос, и в нем вскипает гнев. Я чувствую, как его телекинез, сжимающий мои челюсти, начинает слабеть. Он отвлекся, полностью переключившись на Пятого. Прежде, чем он успевает что-то сказать или сделать, я встаю между ними и говорю еще громче. В этот раз они обязаны обратить на меня внимание.

– Чье тело!? О ком вы говорите!?

В конце концов, здоровый глаз Пятого обращается ко мне.

– О Восьмом. Он мертв.

– Нет... – произношу я едва слышным шепотом, тщетно пытаясь скрыть свою реакцию. Колени подгибаются, и неподвижное лицо Пятого становится размытым, когда на глаза наворачиваются слезы.

– Да, – подтверждает Сетракус Ра, и в его голосе больше не слышится ярость, вместо нее в нем звучит нечто более змеиное и зловещее – неискреннее и чрезмерно родственное: – Пятый сам позаботился об этом, не так ли, мой мальчик? Все на благо Могадорского Прогресса.

Я придвигаюсь к Пятому, сжав кулаки.

– Ты?! Его убил ты?

– Это был... – На миг, кажется, будто он собирается это отрицать, но затем он кидает быстрый взгляд на Сетракуса Ра и только кивает. – Да, я.

Все мои попытки не выказывать никаких эмоций на глазах у Сетракуса Ра летят коту под хвост. Внутри меня зарождается крик. Я хочу наброситься на Пятого. Хочу кинуться на него и разорвать в клочья. Я знаю: у меня нет против него ни шанса – я видела его в Лектории, как он превращал свою кожу в металл или в любой другой материал, которого касался, – но я нанесу ему столько вреда, сколько смогу. Я сломаю руки о его металлическую кожу, даже если только один удар достигнет цели.

Сетракус Ра останавливает меня, кладя руку мне на плечо.

– Полагаю, сейчас самое время провести урок, который мы обсуждали, – говорит он мне тем же лицемерным тоном.

– Урок чего? – выплевываю я, сверля взглядом Пятого.

Пятый, кажется, испытывает почти облегчение от того, что Сетракус Ра переключил свое внимание на меня.

– Разрешите идти? – спрашивает он.

– Не разрешаю, – отвечает Сетракус Ра.

Он хватает стоящую рядом с одним из кораблей тележку с инструментами – гаечные ключи, отвертки, плоскогубцы – все для ремонта могадорских кораблей, хотя и мало чем отличающееся от земных аналогов, – и подкатывает ее к нам. Ра опускает на меня взгляд и улыбается.

– Твое Наследие, Элла, называется Драйнен. Оно позволяет временно отменять Наследие другого Гвардейца, – наставляет Сетракус Ра, складывая руки за спиной. – Это Наследие считалось одним из редчайших на Лориен.

Я утираю слезы предплечьем и заставляю себя выпрямиться. Я по-прежнему не свожу глаз с Пятого, но мои слова обращены к Сетракусу Ра:

– Ну, и к чему ты мне это сейчас рассказываешь? Плевать я хотела.

– Это важно: знать историю, – непреклонно отвечает он. – Если верить Старейшинам, Лориен создавала Наследия для удовлетворения нужд лориенского общества. Вот я и думаю: что за польза от силы, которую можно применить только против другого Гвардейца?

Пятый стоит совершенно неподвижно и избегает моего взгляда. Отвлекшись на злость, я забыла обдумать свой ответ и сохранять хладнокровие.

– Откуда мне знать, – ядовито отвечаю я. – Может, Лориен предвидела появление таких уродов, как вы двое, и поняла, что кому-то нужно будет вас остановить.

– А-ха, – с преувеличенным профессорским самодовольством отвечает Сетракус Ра, словно я попала прямо в расставленную им ловушку. – Но в этом случае, почему Старейшины не включили тебя в число спасаемых Гвардейцев? И, если Лориен каким-то образом формирует Наследия для нужд лориенцев, то почему он даровал Наследия этим непригодным? Само существование Драйнена предполагает отсутствие непогрешимости у Лориен, которую Старейшины стали бы отрицать. Этот хаос необходимо было обуздать, а не преклоняться перед ним.

Я пытаюсь подойти к Пятому, но Сетракус Ра удерживает меня на месте с помощью телекинеза. Я подавляю злость и напоминаю себе, что тут я пленница. Я вынуждена подыгрывать Сетракусу Ра в его дебильной игре, пока не наступит нужный момент. Возмездие подождет.

– Элла, – говорит Сетракус Ра. – Ты поняла, что я тебе сказал?

Я вздыхаю и, отвернувшись от Пятого, тупо уставляюсь на Сетракуса Ра. Несомненно, вся эта философская лекция была им заготовлена заранее. Не удивлюсь, если этой теме посвящена одна из самых длинных глав в его книге. Так что спорить с ним бессмысленно.

– Ага, все происходящее случайно, и мы должны это эксплуатировать, бла-бла-бла, – говорю я. – Возможно, ты прав, а может, и нет. Теперь уже не узнаешь, планету-то ты уничтожил.

– Ну и что же я уничтожил, если конкретно? Планету? Возможно. Но не суть Лориена. – Сетракус Ра вертит в пальцах один из кулонов, висящих у него на шее. – Все гораздо сложнее, чем ты думаешь, моя дорогая. Скоро твой разум откроется, и ты поймешь. А пока... – он нагибается к тележке, берет могадорский гаечный ключ и кидает его мне, – мы попрактикуемся.

Я на лету хватаю ключ и держу перед собой. Сетракус Ра переводит внимание на Пятого, который все еще тихо стоит на месте, ожидая, когда его отпустят.

– Взлетай, – приказывает Сетракус Ра.

Пятый поднимает озадаченный взгляд.

– В смысле?

– Взлетай, – повторяет Сетракус Ра, взмахивая рукой в сторону высокого потолка стыковочного ангара. – Как можно выше.

Пятый хмыкает и медленно взлетает метров на двенадцать, пока его голова едва не касается стропил дока.

– Что дальше? – спрашивает он.

Вместо ответа Сетракус Ра поворачивается ко мне. Я уже догадалась, чего он от меня хочет. Ладонь, держащая холодный металлический ключ, покрывается потом. Ра присаживается на колени передо мной и понижает голос:

– Я хочу, чтобы ты сделала то же, что и на базе в Далсе, – говорит Сетракус Ра.

– Я же говорила, что не знаю, как это у меня получилось, – возражаю я.

– Ты боишься, я знаю. Боишься меня, своей судьбы, этого места, где ты очнулась, – терпеливо говорит Сетракус Ра, и на один ужасный миг его голос становится похож на голос Крейтона. – Но для тебя этот страх – оружие. Закрой глаза и позволь ему течь сквозь тебя. Драйнен сам за ним последует. Это Наследие, что живет внутри тебя, оно ненасытно и питается твоими страхами.

Я зажмуриваюсь. От его голоса по коже бегут мурашки. Часть меня хочет воспротивиться этому уроку; но, с другой стороны, мне хочется научиться использовать мое Наследие, несмотря на цену. Это не кажется таким уж противоестественным – внутри меня есть энергия, и она ищет выход. Мой Драйнен хочет, чтобы им воспользовались.

Когда я открываю глаза, гаечный ключ светится от красной энергии. У меня получилось. Прямо как на базе в Далсе.

– Замечательно, Элла. Ты можешь применять Драйнен касанием, либо, как только что, передавая его предмету для удара по противнику издалека, – поясняет Сетракус Ра и быстро отступает, когда я делаю выпад ключом в его сторону. – Полегче, милая.

Я, не мигая, гляжу на Сетракуса Ра, держа ключ на подобии факела, которым пытаются отпугнуть дикого зверя. Интересно, если мне удастся его ударить, вытянуть все Наследия, а затем размозжить башку... Попытается ли Пятый меня остановить? Смогу ли я вообще это осилить? У меня пока нет уверенности, что я смогу полностью погасить все Наследия Сетракуса Ра и другие трюки, которые он может прятать у себя в рукаве, или что произойдет с заклинанием, которое связывает нас вместе. Хотя, возможно, оно того стоит.

По лицу Сетракуса расплывается улыбка, словно он знает о моих мысленных подсчетах и одобряет их.

– Давай, – говорит он, указывая глазами на потолок. – Ты знаешь, что делать. Он подвел меня. И убил твоего друга, разве не так?

Да, я знаю, что должна сопротивляться, не делать ничего из того, что хочет от меня Сетракус Ра. Но гаечный ключ, измененный Драйненом, словно полон нетерпения, как-будто он голоден и требует освобождения. А затем я вспоминаю о Восьмом, погибшем где-то на Земле от руки какого-то пухляка, который с угрюмым видом висит прямо у меня над головой и которому мой дедушка, как выяснилось, замыслил отдать меня в жены.

Я поворачиваюсь и со всей дури швыряю ключ в Пятого.

Не будучи уверена в меткости и дальности броска, я подталкиваю ключ телекинезом.

Пятый видит приближение ключа, но даже не пытается убраться с его пути. Его смирение и готовность понести наказание, невольно вызывают у меня раскаяние в этом решении.

Гаечный ключ ударяет Пятого прямо в грудь, правда, без особой силы. Но, несмотря на это, он прилипает к ней, словно примагниченный. Пятый с хрипом втягивает воздух и, растеряв весь свой скучающий вид, вцепляется в инструмент. Это длится доли секунды, а потом красное свечение коротко вспыхивает и Пятый резко падает.

Приземление Пятого омерзительно. Вытянутые вниз ноги сминаются под ним, руки не в состоянии смягчить удар, и плечи с хрустом ударяются об пол. Все кончается тем, что он лежит лицом вниз и тяжело дышит. Он пытается подняться, но руки почти его не слушаются, и единственное, что ему удается, это приподняться на пару сантиметров от пола, а затем рухнуть обратно. Ключ отваливается от его груди. Вред нанесен. Его Наследия были отменены. Сетракус Ра одобрительно похлопывает меня по спине. И только, видя Пятого в таком состоянии, я начинаю ощущать вину, даже несмотря на то, что он сделал с Восьмым. Мне приходит в голову, что, возможно, он точно такой же пленник, как и я.

– Отправляйся в лазарет, – приказывает Пятому Сетракус Ра. – Мне безразлично, что ты сделаешь со своим глазом, но ты должен быть работоспособен к нашей высадке на Землю.

– Слушаюсь, Возлюбленный Вождь, – хрипит Пятый, выворачивая шею, чтобы на нас взглянуть.

– У тебя отлично получилось, – говорит мне Сетракус Ра, ведя меня к выходу. – Пойдем. Нам нужно продолжить твое изучение Великой Книги.

И хотя я все еще в бешенстве на Пятого за то, что он сделал, проходя мимо его распростертого тела, телепатически тянусь к нему. Даже застряв здесь, я отказываюсь терять чувство справедливости.

«Прости», – говорю я ему.

Я не жду ответа, учитывая, что раньше он едва на меня смотрел, но когда я уже собираюсь прервать телепатическую связь, приходит его ответ:

«Я в норме, – отвечает он. – Я это заслужил».

«Ты заслужил худшего», – отвечаю я, правда, не совсем представляю желаемую степень его наказания. Сложно это сделать, пока я мысленно представляю Восьмого – как он смеется, шутит со мной и Мариной...

«Знаю», – отвечает Пятый. – «Я не... Мне жаль, Элла».

Я улавливаю в его голове еще кое-что. Раньше такого никогда не случалось – возможно, мое Наследие усиливается, но я не особо над этим задумываюсь, поскольку перед моим мысленным взором возникает тело Восьмого, с какой-то целью оставленное в пустом ангаре. Я пытаюсь понять смысл этой сцены, но у Пятого в голове не мысли, а сумбурная каша. Там намешано столько противоречий, а я еще не настолько продвинута, чтобы отыскать в них зерно.

Я уже прошла мимо, но после нашего телепатического разговора, я отваживаюсь бросить взгляд через плечо. Пятый сумел подняться и теперь перекатывает между костяшек металлический шарик в ожидании, когда к нему вернутся Наследия. Он смотрит прямо на меня.

«Нам нужно отсюда выбраться», – думает он.

Глава 17

ДЖОН

Перед рассветом в Эшвуд Истейтс очень тихо, легкий туман приветствует серый день. Мне едва удалось поспать, что, правда, уже вошло в обыкновение. Я сижу у окна гостиной в старом доме Адама, фотографирую на телефон документы, переданные агентом Уокер, и отправляю их Саре. Мы собираемся обнародовать их в сети с помощью «Они ходят среди нас», потому что так, по крайней мере, мы можем быть уверены, что информация попадет куда надо. У Уокер есть список журналистов и других известных личностей, которых она считает достаточно надежными, а так же, кроме этого, у нее имеется примерно такой же список с именами репортеров, сидящих на крючке у МогПро. Так что самый верный способ придать огласке эту инфу – это мы сами. Трудная нам предстоит задача. За те годы, что мы провели в бегах, могадорцы далеко продвинулись и слишком глубоко внедрились в военные структуры, правительство и даже СМИ. Умнейшая вещь, которую они когда-либо сделали – это загнали нас в подполье.

По мнению Уокер, чтобы переломить ситуацию, нужны кардинальные меры. Она хочет, чтобы мы обезглавили МогПро, что значит – убрать Министра Обороны. Я не уверен, как это поможет нам заручиться поддержкой человечества. Уокер говорит, что мы можем убить его по-тихому. Я еще не решил, участвуем ли мы в этой части плана, но пускай Уокер думает, будто мы согласны выполнить ее грязную работу. Пока.

Гораздо важнее устранения Сандерсона – разоблачение планов Сетракуса Ра, мы хотим выложить всякие шпионские фотки, подтверждающие связь могов и людей из ООН. Весь смысл – поднять шумиху достаточно сильную, чтобы человечество увидело могов в истинном свете и восстало против вторжения. Население, которое обманывали в течение десятилетия, наконец-то, узнает правду. Мы надеемся, что, как только человечество поймет, каковы пришельцы на самом деле, люди станут всерьез воспринимать такие специфичные сайты как «Они ходят среди нас». Главное, придумать, как все это разоблачение осуществить. Не погибнув при этом.

Меня по-прежнему одолевают мрачные мысли. Даже если нам удастся сформировать сопротивление больше и сильнее той разношерстной компании, которая собралась в Эшвуд Истэйтс, все равно нет гарантии, что мы сможем прогнать могадорцев. В течение всей своей жизни на Земле наша война с могадорцами проходила в тени. Сейчас же, мы собираемся вовлечь миллионы невинных людей. Похоже, мы боремся лишь для того, чтобы дать человечеству и нам, оставшимся лориенцам, возможность драться в длинной и кровавой войне. Неужели именно это нам уготовили Старейшины? Или к этому времени нам полагалось уже уничтожить могов так, чтобы человечество ни о чем не узнало? Или же, когда они посылали нас на Землю, их план был такой же отчаянный, как и наш сейчас?

Неудивительно, что у меня бессонница.

За окном, на крыльце противоположного дома, пара агентов ФБР курят одну сигарету на двоих. Кажется, не я один страдаю от бессонницы из-за грядущего вторжения. Мы позволили людям Уокер расположиться в пустующих домах Эшвуда. Они охраняют периметр и ворота, которые ранее разнесли мы с Адамом, делая это место, можно сказать, базой новоиспеченного человеческо-лориенского сопротивления.

Я до сих пор не вполне доверяю агенту Уокер и ее людям, но надвигающаяся война вынуждает меня заключать немало странных союзов. Пока что, они оправдывали ожидания. Если мое доверие к старым врагам обернется неудачей, что ж, мы так и так обречены. Отчаянные времена требуют отчаянных решений и все такое.

Я поворачиваюсь на скрип половой доски и вижу Малкольма, стоящего в дверном проеме, ведущем из могадорских туннелей. Его глаза опухли от усталости, и он пытается подавить зевок.

– Доброе утро, – говорю я, закрывая папку с документами Уокер.

– Уже? – отвечает Малкольм, с неверием мотая головой. – Я потерял счет времени. По началу, мне помогали Сэм с Адамом. Мне казалось, совсем недавно я заставил их сделать перерыв.

– Это было несколько часов назад, – отвечаю я. – Вы что, всю ночь изучали могадорские записи?

Малкольм молча кивает, и я понимаю, что это не просто сильная усталость, у него вид шокированного человека, который только что стал свидетелем чего-то из ряда вон.

– Вы что-то обнаружили? – спрашиваю я.

– Себя, – отвечает он не сразу. – Я нашел себя.

– В смысле?

– Наверное, тебе стоит собрать остальных, – лишь произносит он и исчезает в тоннелях.

Марина спит в одной из верхних спален, поэтому я бужу ее первой. Направляясь вниз, она останавливается около главной спальни, раньше это была комната Генерала и матери Адама, но сейчас это временное место упокоения Восьмого. Марина нежно прикасается к дверному проему и идет дальше. Я заметил, когда будил ее, что она одела кулон Восьмого. Жаль у меня нет времени, чтобы разделить с ней горе.

Адам спит наверху, в своей бывшей спальне, его меч прислонен к боку кровати на расстоянии вытянутой руки. Всего мгновение я мешкаю, прежде чем его разбудить. Теперь он один из нас. Вчера он доказал это, когда спас меня от Генерала. Что бы Малкольм ни обнаружил в тех могадорских записях, знания Адама могут быть неоценимы.

Сэм и остальные Гвардейцы все еще спят где-то в Эшвуд Истэйтс, поэтому я посылаю на их поиски несколько химер. Через несколько минут появляется Девятый, его нечесаные длинные волосы торчат во все стороны, выглядит он так же устало, как я себя ощущаю.

– Я спал на крыше, – объясняет он, когда я одариваю его озадаченным взглядом.

– Э-э, зачем?

– Кто-то же должен был присматривать за этими правительственными лохами, с которыми ты закорешился.

Я мотаю головой и следую за ним вниз в туннели. Малкольм и все те, кого я сумел найти, уже собрались в могадорских архивах, стоит неловкая тишина, Марина сидит в сторонке и как можно дальше от Адама.

– А Сэм и Шестая? – спрашивает Малкольм, когда я вхожу.

– Их ищут химеры, – пожимаю я плечами.

– Я видел, как они заходили в один из пустующих домов, – говорит Девятый с хитрой ухмылкой. Я вопросительно смотрю на него, и он двигает бровями в ответ. – Конец света, Джонни, и все такое, знаешь ли.

Я не совсем понимаю, что Девятый хочет этим сказать, пока в дверь, суетясь, не входят Шестая и Сэм. Шестая вся такая деловая, волосы зачесаны назад, похоже, она успела принять душ и хорошенько отдохнуть после болотных испытаний. Сэм же, напротив, весь раскрасневшийся, волосы торчат в разные стороны, а рубашка криво застегнута. Он ловит мой изучающий взгляд и краснеет еще больше, робко улыбаясь. Я недоверчиво мотаю головой и пытаюсь подавить улыбку, несмотря на мрачное настроение. Девятый присвистывает, и даже по лицу Марины пробегает легкая улыбка. От всего этого Сэм только сильнее краснеет, а Шестая, наоборот, начинает прожигать нас еще более вызывающим взглядом.

Малкольм, конечно же, ничего не замечает. Он весь ушел в компьютер, подготавливая к воспроизведению одно из могадорских видео.

– Отлично. Все в сборе, – говорит Малкольм, отрывая взгляд от клавиатуры. Он немного нервно осматривает комнату. – Я чувствую себя неудачником, показывая вам это.

Любовный румянец Сэма переходит в обеспокоенный вид.

– Ты о чем, пап?

– Понимаете… – Малкольм мотает головой. – Они вырвали из меня эту информацию, и даже сейчас, посмотрев то, что собираюсь вам показать, я так и не смог ничего из этого вспомнить. Я всех вас подвел.

– Да ладно вам, Малкольм, – говорю я.

– Все мы совершаем ошибки, – говорит Марина, и я замечаю ее взгляд, направленный на Девятого. – То, о чем потом жалеем.

Малкольм кивает.

– В любом случае, несмотря на то, что у нас совсем нет времени, я все равно надеюсь, что это видео покажет иной путь развития событий.

Шестая склоняет голову к плечу:

– Другой путь, вместо какого?

– Вместо глобальной войны, – отвечает Малкольм. – Смотрите.

Малкольм щелкает по клавиатуре, и на настенном мониторе запускается видео. Появляется лицо костлявого старого могадорца. Его вытянутая голова заполняет большую часть экрана, но позади видна комната, похожая на эту. Могадорец начинает говорить – его грубая речь звучит явно в официальном, академическом тоне, но я все равно ничего не понимаю.

– И о чем этот придурок вещает? – возмущается Девятый.

– Это Доктор Локрам Ану, – переводит Адам. – Он создал машину памяти, которая… ну, та самая, которой ты вчера швырнул в вертолет.

– Ах, вот как, – скалится Девятый. – Было весело.

Адам продолжает:

– Это старая запись, сделанная во время первых испытаний машины. Ану представляет подопытный объект, того, кто был ментально крепче всех остальных, над кем он работал ранее. Он будет демонстрировать, как его машина может быть использована для допроса…

Адам умолкает, когда доктор Ану отходит в сторону, демонстрируя молодого Малкольма Гуда, привязанного к безумно сложному металлическому креслу. Малкольм худой и бледный, голова запрокинута под неудобным углом, из-за чего на шее выпирают мышцы. Запястья пристегнуты к титановым ручкам кресла, к тыльной стороне руки ведет капельница с питательным раствором. К лицу и груди прикреплены электроды, присоединенные проводами к микросхемам машины доктора Ану. Глаза Малкольма смотрят прямо в камеру, но они расфокусированы и не моргают.

– Боже мой, папа, – тихо произносит Сэм.

Тяжело смотреть на такого Малкольма, а когда Ану начинает задавать ему вопросы, становится только хуже.

– Доброе утро, Малкольм, – произносит Ану теперь уже по-английски, но таким тоном, которым обычно говорят с детьми. – Готов продолжить нашу беседу?

– Да, доктор, – отвечает Малкольм с экрана, с трудом выговаривая слова, в уголке рта блестит слюна.

– Замечательно, – отвечает Ану и смотрит на планшет у себя на коленях. – Я хочу, чтобы ты вспомнил о своей встрече с Питтакусом Лором. Я хочу знать, что он делал на Земле.

– Он готовился к грядущему, – механически отвечает Малкольм отстраненным голосом.

– Поконкретнее, Малкольм, – настаивает Ану.

– Он готовился к могадорскому вторжению и перерождению Лориена, – на экране, Малкольм выглядит неожиданно встревоженным. Он дергает руками, пытаясь вырваться из ремней. – Они уже здесь. Охотятся за нами.

– Безусловно, но сейчас ты в безопасности, – говорит Ану и ждет, пока Малкольм успокоится. – Как долго лориенцы посещали Землю?

– Веками. Питтакус надеялся, что когда настанет время, человечество будет готово.

– Настанет время для чего?

– Для битвы. Для перерождения Лориена.

Ану барабанит ручкой по планшету, постепенно раздражаясь от загипнотизированной неопределенности Малкольма.

– Как они отсюда будут перерождать Лориен, Малкольм? Планета во многих световых годах. Ты мне врешь?

– Не вру, – мямлит Малкольм. – Лориен – это не просто планета. Это нечто большее. Она может существовать в любом месте, где есть достойные. Питтакус со Старейшинами уже сделали некоторые приготовления. Лоралит даже сейчас пробегает под нашими ногами, циркулируя по Земле. Как кровь, текущая по венам, и нужен только толчок, чтобы придать ему цель. Все что ему нужно – это чтобы его пробудили.

Ану жадно подается вперед, неожиданно сильно заинтересовавшись. Я осознаю, что тоже склонился к экрану, вытянув шею.

– Как они это сделают? – спрашивает Ану, явно пытаясь сдержать волнение в голосе.

– Каждый Гвардеец владеет тем, что Питтакус называл Камнями Феникса, – отвечает Малкольм. – Когда Гвардейцы достигнут определенного возраста, камни можно будет использовать, чтобы воссоздать элементы Лориена: растения, лоралит, химер.

– А что насчет Наследий? Истинных даров Лориена?

– Они тоже возродятся, как только Лориен пробудится, – отвечает Малкольм. – Камни Феникса, кулоны – у всего есть назначение. Когда они посвятят себя Земле в Святилище Древних, Лориен вновь оживет.

Ану бросает взгляд в камеру, его глаза широко распахнуты, но затем он берет себя в руки и продолжает допрос:

– Где это Святилище, Малкольм?

– Калакмул. Войти могут только Гвардейцы.

Тут Малкольм останавливает запись. Он обегает взглядом комнату, его губы сжаты в угрюмую линию, но в глазах теплится надежда. Все ошеломленно таращатся на него, с трудом переваривая услышанное.

Девятый, хмурясь, поднимает руку:

– Так я не понял. Что еще за Калакмул?

– Это древний город Майя, расположенный на юго-востоке Мексики, – отвечает Малкольм дрожащим от волнения голосом.

– Почему мы об этом ничего не знали? – спрашивает Шестая, не отрывая взгляда от экрана с замершим на паузе видео. – Почему Старейшины ничего нам не сказали? Или наши Чепаны? Если это все так важно, то зачем держать нас в неведении?

Малкольм сжимает переносицу.

– У меня нет подходящего ответа, Шестая. Могадорское вторжение застало Старейшин врасплох. Вас спешно отправили на Землю и не успели должным образом подготовить Чепанов. Главной задачей было ваше выживание. Я могу только предположить, что открыть секрет Камней Феникса, ваших кулонов и Святилища планировалось, когда вы достигните определенного возраста, после того, как вы открыли бы все Наследия и были бы готовы к битве. Сказать вам раньше, означало бы сделать ваши секреты слишком уязвимыми. Хотя… – Малкольм сиротливо смотрит на свое изображение с экрана, – как мы теперь видим, эта секретность слабо нам послужила.

– Наверно, именно для этого Генри и приехал искать тебя в Парадайз, пап, – предполагает Сэм, смотря то на отца, то на меня. – Наверное, время пришло.

Мысли несутся вскачь. Не отдавая себе отчета, я начинаю ходить взад-вперед. Останавливает меня лишь взгляд Шестой.

– Я всегда думал, что выиграв войну, мы отправимся на Лориен, – медленно говорю я, пытаясь собраться с мыслями. – Я думал, именно это Генри имел в виду, когда говорил о его возрождении.

– Может, он подразумевал – здесь, – предполагает Шестая. – То есть, мы должны возродить Лориен прямо здесь?

– Что ты хочешь этим сказать? – спрашивает Сэм. – Что произойдет с Землей?

– Хуже, чем после нашествия могов, все равно уже не станет, – отвечает Девятый. – В смысле, я помню, каким милым был Лориен. Мы бы сделали Земле одолжение.

– На записи вы говорите об этом так, будто это сущность какая-то, – говорит Марина, во все глаза глядя на Малкольма.

– Увы, Марина… – Малкольм встряхивает головой. – Как ни пытаюсь, не могу ничего вспомнить. У меня нет ответов.

– Вдруг это нечто вроде бога, – говорит Марина, пытаясь скрыть благоговение в голосе.

– Или какое-то оружие, которое вылезет из Земли и уничтожит всех могов, – предполагает Девятый. Адам нервно закашливается.